Текст книги "Без маски"

В процессе расстановки мы, так же как и Фрейд когда-то, работаем с подсознанием, со слоями бессознательного.

Но в отличие от классической диады «психотерапевт – пациент» в расстановке работает целая группа людей. Это очень важная особенность, и у нее есть логическое обоснование.

Как вы помните, каждый человек играет роль (или роли), которые терапевт во время сеанса психоанализа отражает от себя, как зеркало, и помогает пациенту разложить проблемы по полочкам. Но часто дело осложняется тем, что ролей много. Ведь не только пациент примеряет на себя различные маски, но и те люди, которые окружают его и оказывают на него влияние (а возможно, и являются причиной его душевной травмы). «Я ученик», «я отец», «я дочка», «я невеста, которая только что получила предложение руки и сердца», «я директор фирмы», «я милый дедушка».

Если сравнивать расстановки с психоанализом, то психоаналитик отражает (а значит, принимает на себя) все роли, которые демонстрирует ему пациент. И в итоге процесс может забуксовать, потому что такая куча мала окажется просто не по силам двум участникам процесса. Один мой коллега высказался очень метко: «Все видели классическую картинку психоаналитического сеанса? Когда на кушетке лежит пациент, а психоаналитик, сидя рядом на стуле, его слушает? А теперь представьте, что на кушетке и на стуле теснятся человек пятнадцать!»

Я уже напоминал вам поговорку «одна голова хорошо, а две – лучше». Да, иногда нам становится легче, когда мы поделимся своими проблемами с друзьями или родными и выслушаем какие-то советы. Но злоупотреблять такими мероприятиями не следует. Вы наверняка встречались с людьми, которые начинают жаловаться всем подряд при каждом удобном случае и в итоге слышат: «Хватит сливать на меня свой негатив!» То есть слушатель превращается в «недобровольного психоаналитика» и просто не может переварить все то, что вываливает на него собеседник. Да, это пример из обыденной жизни, а не из области психотерапии. Но суть происходящего та же самая.

В психоанализе часто выводят на первое место роль, которую в жизни пациента сыграли родители, особенно мать. Не только потому, что их влияние на нашу жизнь в любом случае огромно. И не потому, что основатель психоанализа Зигмунд Фрейд очень любил свою маму. Но в первую очередь потому, что для других ролей попросту не хватает места.

Расстановка же, как действие коллективное, позволяет распределить роли на всех участников, которые добровольно берут на себя функцию зеркал, помогающих исцелению. Важно, что в методе расстановок роли распределяются и отыгрываются совершенно осознанно, что делает процесс логичным и стройным. А психотерапевт получает возможность наблюдать за «раскапыванием истины» и делать более глубокие и обоснованные выводы.

Уточню: «раскапывать истину» можно не только в бессознательном конкретной личности, но и в коллективном бессознательном. Что это такое?

Далеко не все коллеги поддерживали теории Зигмунда Фрейда о руководящей роли сексуальности в жизни человека.

Так, с точки зрения швейцарского психиатра Карла Густава Юнга (которого Фрейд считал своим учеником и преемником) сексуальные переживания не играют особой роли. Теорию о бессознательном Юнг в принципе поддержал, но развил ее следующим образом: помимо индивидуального бессознательного существует бессознательное коллективное. Оно едино для всего общества в целом, потому что рождается в наследуемых структурах мозга. Элементом коллективного бессознательного, по мнению Юнга, являются так называемые архетипы – первообразы. Почему, например, спрашивали Юнг и его сторонники, в древних мифах всех без исключения народов есть схожие образы? Почему есть образы и символы (матери, героя, врага, короля и т. д.), понятные каждому человеку независимо от того, в какой культуре и религии он воспитан и насколько цивилизован? Все это – доказательства, что существует коллективное бессознательное, некое невидимое общее поле. Правда, Юнг также считал, что есть бессознательное индивидуальное, семейное, национальное и так далее.

Сходными, хоть и отдаленно, с теорией Юнга были взгляды немецкого и американского психолога ХХ века Курта Левина. Вокруг каждого человека, заявлял он, существует социальное поле, образованное как им самим, так и окружающими его другими личностями и предметами. Все предметы, развивал Левин свою идею, имеют определенный заряд. Эти заряды воздействуют на человека и вызывают в нем энергетическое напряжение, то есть потребности. И он желает эту потребность удовлетворить, чтобы получить разрядку. (К слову, на теорию Левина заметно повлияло его увлечение точными науками – математикой, физикой, химией.)

Левин использовал понятие жизненного пространства, или субъективной реальности, под которым понимал сочетание окружающей среды (климата, политической обстановки, законов, мнения окружающих и т. д.) и внутреннего мира личности (потребностей, религии, морали, желаний). Для изменения негативных особенностей поведения у своих пациентов Левин применял в основном групповую терапию. Он считал, что в группе (с учетом социального поля) перемены к лучшему наступают быстрее.

Впрочем, вернемся к расстановкам.

Этот метод дает возможность работать именно с бессознательным, как личным, так и коллективным. Исследуется не только сам человек, пришедший решать свои проблемы, но и его окружение. Мы входим в коллективное бессознательное, и делаем это не потому, что нам безумно хочется узнать все ваши семейные тайны и познакомиться со скелетами в вашем шкафу. Мы используем опыт нескольких поколений и всех, кто окружает конкретную личность (клиента), обратившуюся за помощью. Изучаем то самое уникальное социальное поле человека, о котором писал Курт Левин и которое можно назвать коллективным бессознательным по Юнгу. Мы подключаемся к нему. Это нужно для большей эффективности. И в этом уникальность метода.

А что может нам помешать?

Когда Зигмунд Фрейд работал с пациентами, ему иногда казалось, что пришедший на прием человек сознательно сопротивляется «раскопкам» в бессознательном. Почему? Отчего?

Позвольте я еще немного поэкспериментирую с вами.

Есть ли в вашем прошлом ситуации, вспоминать о которых вам крайне неприятно? Не обязательно такие, которые Фрейд считал главной причиной душевных проблем и расстройств. Это может быть нанесенная кем-то обида. Или, наоборот, ситуация, в которой некрасиво повели себя вы – подвели, обманули, не обратили внимания. Или какое-то происшествие, которое сделало вас всеобщим посмешищем.

Спорим на что угодно: вы сейчас, вспомнив о подобных вещах, постарались как можно быстрее «вынырнуть» из этих воспоминаний. Если сравнить ваше мышление в этот момент с большим шкафом со множеством отделений, то вы наверняка постарались затолкать эти воспоминания в самый дальний ящик и запереть его на ключ. Не нужно! Попытайтесь задержаться в этих воспоминаниях, как бы неприятно это ни было.

То, что вы сейчас испытали, – это и есть так называемое сопротивление. Сам Фрейд называл его силой, поддерживающей болезненное состояние. Вот такой парадокс: с одной стороны, пациент хочет решить свою проблему, избавиться от комплексов, стать душевно здоровым. Но с другой – он настолько боится оказаться лицом к лицу с первопричиной проблемы, что изобретает (пусть даже неосознанно) разные способы, чтобы прекратить процесс психоанализа.

– Доктор, у меня нет больше денег, чтобы платить вам за сеансы!

– Доктор, у меня страшная ангина, я сегодня не приду.

– Как, доктор, вы не знаете, что в стране кризис и назревает революция? А вы тут со своим пошлым анализом снов!

Справедливости ради надо сказать, что Фрейд далеко не всегда брал с пациентов деньги: современники пишут, что в особо интересных случаях он даже сам платил клиентам, особенно если те были бедны. Зигмунд Фрейд утверждал: иногда сопротивление объясняется тем, что пациент получает некое извращенное удовольствие от симптомов своего расстройства. Либо это удовольствие мнимое и на самом деле на первом месте все же стоит страх перемен.

Ваше нежелание вспоминать неприятное, отложить эти воспоминания в дальний ящик мышления – это простой пример сопротивления. Ваша же попытка сопротивляться сопротивлению – первый шаг к осознанию и решению проблемы, если она действительно серьезна. А следовательно, первый шаг к работе со специалистом.

Расстановка и психоанализ: такие схожие и такие… разные

Скажу несколько слов о специалистах. В чем разница между психологом, психиатром, психотерапевтом? Не все ответят с ходу. Хотя пару-тройку анекдотов про психиатров и психологов вспомнит каждый, например:

– Чем психолог отличается от психиатра?

– Когда психолог слушает клиента, он говорит: «Угу, угу…» А психиатр, когда слушает клиента, говорит: «Ага-а-а-а…»

Так в чем же разница?

Еще в Античности появился образ Психеи – молодой очаровательной девушки с крылышками бабочки. Ее имя по-гречески означало «дыхание», «душа». Уже в глубокой древности люди предполагали: помимо физического тела, у человека есть еще что-то. Нечто неизмеримое, невидимое, неосязаемое, но от этого не менее важное: душа.

Но какая она, эта душа? Живет ли она в теле человека или существует где-то параллельно с ним? Куда девается после смерти? Как разделить болезни телесные и душевные? В древности и в эпоху Средневековья в этих вопросах особой ясности не было.

Лишь в конце XVI столетия понятие «психология» впервые применили по отношению к зарождающейся системной «науке о душе», а еще через триста лет с легкой руки немецкого клинициста Вильгельма Вундта психология выделилась в отдельную научную дисциплину. Объектом психологии как науки была провозглашена уже не «душа», которая превращалась скорее в религиозное понятие, а «психика». Ее основой Вундт и его учитель Герман Гельмгольц считали нервную систему. Но что такое психика?

Определений много. В общем и целом можно сказать, что психика – это сложное понятие, которое включает в себя ощущения, восприятие, память, переживания, взаимодействие с окружающим миром… Есть и еще более расплывчатые определения: «внутренний мир человека» или «активное отражение мира».

Термин «психиатрия» (дословно «врачевание души») появился в начале XIX столетия и стал относиться к изучению и лечению психических расстройств. Несколько десятков лет психология и психиатрия развивались параллельно.

Немногим позднее сложилась так называемая клиническая психология. Как говорится, и нашим, и вашим: она находилась – и находится по сей день – на стыке психологии и психиатрии. Как иногда шутят, «психологи изучают нормальных, психиатры – ненормальных, а клинические психологи – пограничных». Хотя, конечно же, такой взгляд упрощен и положение клинической психологии по отношению к ее «старшим сестрам» довольно расплывчато. Иногда ее называют просто отраслью психологии как таковой.

Ну а теперь о психотерапии. Если психология, психиатрия, клиническая психология – это в первую очередь научные области, то психотерапия, можно так сказать, прикладной, практический инструмент. Который может использоваться в каждой из этих областей и решать определенные проблемы. Например, в XIX веке в Германии и Франции пациенты психиатрических приютов подвергались гипнозу – и именно он дал начало психотерапии как отдельному направлению. В самом широком смысле под психотерапией сейчас понимают методы лечебного воздействия на психику, а следовательно, на все органы и системы человека в целом. В частности, метод системных и клиент-центрированных расстановок относится к психотерапевтическим. Собственно психотерапия может применяться и в психологии, и в психиатрии.

Сегодня существует великое множество классификаций, направлений и школ психотерапии. Но все сходятся в одном: работа психолога, психотерапевта и тем более психиатра – это важная и сложная деятельность, и заниматься ею должны профессионалы. Впрочем, некоторые психотерапевтические (расстановочные) приемы, не требующие клинического наблюдения, вполне можно применять самостоятельно. Подробнее об этом вы можете прочитать в соответствующем разделе книги.

Конечно же, к психотерапевту в первую очередь обращаются люди, осознающие наличие у себя какой-либо проблемы. Условно говоря, когда у нас что-то болит, мы понимаем: есть определенные неполадки. Это относится как к физической, так и к душевной боли. С последней работать сложнее. Если болит тело, мы, как правило, можем увидеть источник этой боли: опухоль, синяк, ссадину и так далее. А если болит душа?

Расстановка позволяет человеку увидеть, интерпретировать и оценить те образы, которые хранятся в его психике. Так как таких образов на протяжении всей жизни возникает великое множество, очень важно изначально сконцентрироваться на тех из них, которые являются проблемными для клиента. Например, «образ жестокого отчима», «образ болезни», «образ будущей успешной жизни». Клиент выбирает тему, а консультант (иногда я буду вместо этого слова использовать термин «терапевт», «психотерапевт» или «расстановщик») помогает ему сфокусироваться на сути проблемы. Когда клиент осознает окончательно, в чем она заключается, понимает, к какому результату он хочет прийти, он фокусируется на связанных с ними (проблемой и решением) образах. И «расставляет» эти образы в пространстве для работы, создавая объемную картинку.

Например, женщина приходит к специалисту с жалобами на то, что у нее не складываются отношения с мужем, она не может стать авторитетом для своих детей. Она произносит фразы наподобие «у меня не складываются отношения, я чувствую себя брошенной, меня не замечают, мною пренебрегают». (Я сейчас говорю о случаях, когда человек осознает проблему, а как вы помните, бывает и такое, что клиент очень смутно представляет себе причины своего дискомфорта. Просто чувствует, что что-то не так. В этом случае, конечно, докопаться до истины будет сложнее.)

Что нужно сделать? Изменить негативный образ.

В процессе расстановки с помощью определенных шагов мы приходим к тому образу, который называется «образ-решение». Например, женщина, жалующаяся на невнимание и грубость мужа и создавшая во время расстановки определенный образ своей проблемы (то, как она видит его), на ходу перестраивает этот образ так, чтобы сгладить негативные ощущения. Скажем, ставит «фигуру мужа» ближе к себе и создает образ сплоченной семьи – это называется «образ-решение». Когда этот образ создан, мы предлагаем клиенту занять место в нем и прочувствовать его изнутри. Если клиент это запоминает не только на словах, но и через свои ощущения, может это описать и воспроизвести, значит, этот образ он потом сможет воссоздать в реальной жизни. У человека появляется «заготовка», тот дизайн, который потом может быть воплощен в реальной семье, в реальных отношениях, в реальной организации (если мы расставляем, например, рабочий коллектив). Конечно, это упрощенная схема, более подробно мы будем знакомиться с расстановкой на конкретных примерах в следующем разделе.

Какова подноготная процесса? Так как расстановки многое (и лучшее, скажу как специалист) взяли из метода психоанализа, то и основной механизм этого метода выглядит примерно так, как его описывали еще при жизни Фрейда. Для решения проблемы нам, просто говоря, нужно влезть в бессознательное, вытащить из него то, что психика там скрыла, истолковать это с целью обретения душевного здоровья (помните, что понимание первоисточника проблемы – залог ее решения?) и при необходимости убрать проработанный образ с глаз долой.

Фрейд и его последователи разработали такой порядок психоаналитического процесса:

1. Сначала идет накопление материала. Формулируется проблема, которую нужно решить, и после этого используется метод свободных ассоциаций. На протяжении сеанса (да, это именно та классическая картинка – лежащий на кушетке пациент и внимательно слушающий его терапевт) человек рассказывает обо всем, что приходит ему в голову. Каким бы глупым и неприличным это ни казалось. Также на этом этапе уделяется большое внимание сюжетам сновидений. Некоторые аналитики, кстати, выносят анализ сновидений в отдельный этап.

2. Затем начинается этап интерпретации. Психоаналитик разъясняет пациенту неясные для него моменты его собственных переживаний, истолковывает глубинные причины проблемы.

3. Потом – анализ сопротивления. Психоаналитики относят сопротивление к механизмам психики, которые мешают проникнуть в бессознательное.

4. И вот наступает важнейший этап – анализ переноса. Здесь очень многое зависит от мастерства терапевта. Ведь он должен не только истолковать поведение пациента, но и направить его в нужное русло. Если, например, пациент перенес на психоаналитика свои детские чувства по отношению к деспотичному отцу или злобному соседу, которого он страшно боялся, есть риск, что человек поведет себя так, как поступал когда-то, будучи испуганным ребенком, – просто замкнется в себе. И толку от дальнейшей работы не будет, если терапевт не сможет аккуратно вывести его из этого состояния. Существует также понятие контрпереноса, когда терапевт переносит свое видение проблемы на клиента, излишне вовлекается и в итоге делает неверные выводы. Поэтому говорят, что психоаналитик должен констатировать и анализировать, а не давать личную оценку.

5. И наконец, проработка – завершающий этап психоаналитического процесса. Он позволяет окончательно разобраться в проблеме и наметить пути ее решения.

И все же метод расстановок, схожий с психоанализом, имеет свою специфику. Я его называю иногда объемным или «3D-психоанализом», потому как он более наглядный и более действенный в итоге. Мы работаем в группе, и благодаря этому клиент может видеть то, что происходит внутри него, как бы со стороны. Приведу пример: если вы, например, испачкали спину, прислонившись к какому-то окрашенному предмету, вы этого можете не заметить. Но другие-то люди могут! Точно так же и в психотерапии и, в частности, в расстановках: когда клиент видит происходящее в его системе (семейной, рабочей, какой-то еще) со стороны, он в буквальном смысле прозревает. То, чего не видишь, не понимаешь, находясь внутри проблемной системы, проблемной ситуации, становится очевидным, когда на эту ситуацию смотришь со стороны.

Если в процессе расстановки клиент пришел к какому-то образу-решению, он будет стремиться воспроизводить его в реальной жизни. Те люди, которые регулярно общаются с ним, конечно же, заметят это. Ведь человек, разобравшийся в своих проблемах, осознавший свои ошибки или просто получивший ответы на долгожданные вопросы, начинает меняться. Он предлагает окружающим несколько иные модели отношений, нежели те, которые были до терапии. А значит, родные, друзья и многие другие воспримут эти новые модели и смогут измениться сами в лучшую сторону. Хотя так бывает далеко не всегда. Вспомните о сопротивлении. Оно свойственно не только самому клиенту, но и его окружению тоже, особенно если человек начинает меняться в сторону, которая не выгодна его родственникам и знакомым. Подумайте, наверняка у вас в жизни были ситуации, когда изменения в вашем мироощущении и поведении незамедлительно приводили к изменению отношения к вам.

Пример:

• Маша в детстве воспитывалась очень строгой, авторитарной матерью, которая внушила дочери мысль, что та «неряха, неудачница и бездарь».

• Маша много лет жила в осознании своей никчемности.

• Маша очень хотела быть хорошей. Ей хотелось, чтобы ее похвалили.

• Маша очень боялась возражать окружающим – ведь тогда она не будет хорошей!

• С Машей не считались на работе, видя в ней безответное существо, которое готово на все, лишь бы его не ругали.

• Маше надоедает такое положение дел.

• Маша идет на расстановку.

• В процессе выясняется, что мама так вела себя по отношению к Маше не из ненависти, а потому, что она сама была патологически не уверена в себе. У Маши есть возможность «проговорить» со своей мамой все проблемы и претензии друг к другу.

• Маша осознает, что проблема не в ней. Что она просто приняла на себя роль жертвы, расплачиваясь за комплексы собственной мамы.

• Маша создает образ-решение – образ уверенного в себе человека, который понял, что он не обязан терпеть плохое отношение к себе. Маша понимает позицию своей мамы и прощает ее.

• Маша меняется к лучшему, становится более уверенной, и отношение к ней окружающих меняется.

Впрочем, это же характерно и для удачного психоанализа. Но просто пришлось к слову. Кстати, попробуйте сейчас покопаться в памяти и вспомнить: были ли в вашей жизни случаи, когда вы осознавали необходимость что-то изменить, начинали вести себя иначе и видели изменение отношения к вам со стороны окружающих? Такие воспоминания могут быть очень вдохновляющими…

По сравнению с психоанализом расстановка предлагает больше вариантов решения проблемы. Также в большинстве случаев быстрее достигается положительный результат. Это достигается, во‐первых, за счет привлечения нескольких участников (но об этом мы уже говорили). А во вторых, в отличие от психоаналитика, как правило, работающего только с индивидуальным бессознательным, специалист по расстановкам внедряется в гущу событий, которые часто переживали несколько поколений. Что, конечно же, дает более объемную и яркую картину – ведь, повторю, на нашу жизнь оказывает влияние поведение не только тех людей, что нас окружают, но и живших задолго до нас.

Приведу два примера. Начну с психоанализа.

Один психоаналитик рассказывал историю, как к нему пришел клиент, молодой мужчина, с жалобами на панический ужас, который охватывал его при виде любых предметов белого цвета. Терапевт выяснил, что страх появился после того, как в возрасте десяти лет этот человек лишился матери – она умерла после долгой и тяжелой болезни. Но при чем тут белый цвет? Пришлось долго копаться в воспоминаниях и ассоциациях молодого человека, и наконец истина выплыла наружу. Когда его мама болела, ей ежедневно приходилось делать уколы. Врач протирал место инъекции клочком ваты, смоченном в спирте, а потом оставлял эти клочки на прикроватном столике. Вскоре мама умерла, а белый цвет стал прочно ассоциироваться у ее сына с ощущениями горя и утраты.

Да, в данном случае процесс психоанализа можно считать успешным, так как терапевт докопался до истины. А значит, разобравшись в причинах своего страха, молодой человек получил гораздо больше возможностей для борьбы с ним. Но в приведенном примере проблемы были вызваны тяжелыми событиями, которые пережил конкретно этот мужчина в своей жизни. И психоаналитик работал с его бессознательным, вытаскивая из него первопричину страха. Но, как вы уже знаете, разнообразные чувства, ощущения, состояния могут передаваться нам не только от людей, живущих рядом с нами – соучеников, родителей, братьев, мужей, жен, но и от представителей уже давно ушедших поколений. Да, на нашей жизни, мироощущении и здоровье может отразиться то, что переживали наши бабушки, прабабушки, прадедушки… И если наши проблемы вызваны именно такого рода причинами, разбираться в них лучше с помощью расстановки, в которой ведется работа с коллективным бессознательным.

Следующий пример – из личного опыта.

В 2008 году у меня появились какие-то странные симптомы. Это были боли в спине, которые как будто перемещались, мигрировали… Они появлялись то в одном месте, то в другом: тут стрельнуло, там укололо. Врачи разводили руками. Я проверил сердце, сделал рентген, сдал все анализы, но ничего серьезного (во всяком случае такого, что могло бы объяснить происхождение этих болей), у меня не нашли.

«Здоровье – это когда у тебя каждый день болит в новом месте», – вспоминал я фразу Фаины Раневской. Но шутки шутками, а нужно было что-то делать.

Я попросил известного специалиста по системным расстановкам Альбрехта Мара, который тогда проводил семинар в моем институте, сделать мне расстановку. А в этом процессе можно выбрать не только заместителей конкретных людей, о чем мы уже говорили, но и заместителей симптома, причины которого нужно выявить.

На роль заместителя моего симптома я выбрал свою коллегу – очень опытную женщину-терапевта. Во время работы она неожиданно сказала:

– Ничего не понимаю. У меня состояние какой-то дезориентации, вокруг меня в темноте как будто мечутся какие-то вспышки, всполохи. Может быть, это молнии? Я ощущаю тревогу, панику, вижу какие-то взрывы.

Я тоже ничего не мог понять. Какие взрывы, какие молнии? У меня просто болит спина! Неужели все настолько серьезно и страшно, что другому участнику это видится чем-то наподобие финальной битвы добра со злом?

И внезапно меня осеняет. Моя бабушка во время Великой Отечественной войны трудилась на заводе, который производил снаряды для «катюш» (дедушка работал там же шофером). Изготовление снарядов считалось очень опасной работой, требовавшей прежде всего аккуратности, поэтому засыпкой нужных веществ и сборкой занимались в основном женщины. Но все же полностью избежать несчастных случаев не удавалось. Были погибшие, были раненые и контуженные. Напомню, что «катюши» – это то самое оружие, которого больше всего во время войны боялись гитлеровцы. Но опять же, при чем здесь моя больная спина?

Эта бабушка по большей части и воспитывала меня в детстве. У меня с нею была очень прочная связь, я был первым и любимым ее внуком. А так как мы связаны с другими поколениями гораздо более тесно, чем принято обычно считать, то нет ничего удивительного в том, что на меня оказали влияние ее впечатления во время войны, образы, преследовавшие ее.

В отличие от психоаналитика, как правило, работающего только с индивидуальным бессознательным, специалист по расстановкам внедряется в гущу событий, которые часто переживали несколько поколений.

Важно понимать, что любой военный конфликт – причем неважно, кто в нем виноват, – приводит к жертвам, горю и безумию. Война – не только гибель солдат на линии фронта, это горе тех, кто этих солдат ожидает дома. И итог любой войны – огромное коллективное чувство вины и страха, запечатленные в памяти миллионов людей образы прошедшей войны, которые сознательно, а чаще бессознательно передаются последующим поколениям. Именно бабушкино участие в войне (пусть даже косвенное, она не участвовала в боях) привело к тем симптомам, которые наблюдались у меня. Образы войны в процессе расстановки раскрылись перед заместителем моего симптома как взрывы, всполохи и молнии. Судьбы солдат, погибавших от пуль, снарядов и бомб, судьбы тех, кто погиб непосредственно при производстве снарядов, – все это передалось мне. Как? Поговорим об этом чуть позже.

В ходе расстановки мы «поставили перед собой» тех людей, которые погибли во время войны – на производстве снарядов, на линии фронта, от взрывов, от голода и холода, от прямых попаданий снарядов и бомб. И я низко поклонился всем этим людям. Я сказал им, что за своих предков мы не отвечаем, мы не судим их. В итоге после этой расстановки симптомы, беспокоившие меня, стали проявляться все реже и реже и в итоге полностью исчезли.

Очень интересна тема причинения вреда, который совершается не непосредственно нами, а в процессе так называемой коллективной динамики «агрессор – жертва». Все совершенное влияет не только на непосредственных участников, но и на их наследников. Некоторое время назад я работал с женщиной, у детей которой проявились симптомы задержки развития, аутизма, ДЦП. И когда мы стали выяснять причины, оказалось, что отец этих детей во время «лихих девяностых», будучи подростком, торговал оружием. Мальчишки похищали оружие со складов, ими руководил взрослый, который все это организовывал. Расчет был простой: так как в кражах непосредственно принимают участие только подростки, их не накажут серьезно, даже если поймают.

Но покупателями оружия были в основном бандиты… Надо ли говорить о том, сколько горя принесли эти пистолеты и автоматы? Родственники погибших проклинали тех, кто совершал преступления, кто пользовался этим оружием для разбоя. Рикошетом эти проклятия, эта агрессия ударяли и по тем, кто не участвовал в бандитских разборках непосредственно, а просто воровал для преступников оружие.

Какие выводы можно сделать из этих двух историй? Во-первых, что расстановка – действительно уникальный инструмент. Убедиться в этом мы сможем еще не раз. Во-вторых, когда мы приходим к специалисту по клиент-центрированным системным расстановкам, мы должны понимать, что результат процесса может оказаться неожиданным для нас самих…

Но, наверное, вам по-прежнему не очень понятно, каким образом работает коллективное бессознательное? Как мы «подключаемся» к людям, умершим сто лет назад? Все мы слышали о «грехах до третьего, пятого, седьмого колена», о том, что «грехи отцов падают на детей», о том, что «родители съели кислый виноград, а оскомина появилась у детей» и так далее. Можем ли мы и вправду быть связаны незримыми нитями со своими далекими или не очень предками?

Как объясняли авторы метода механизм работы расстановки? Чтобы понять это, давайте еще на некоторое время углубимся в историю психотерапии.