Текст книги "Без маски"

Семейная психотерапия… и еще несколько любопытных методов

Якоб Морено, создатель метода психодрамы, родившийся в Румынии и работавший впоследствии в Австрии и США, утверждал: «Все, что есть у меня, принадлежит всему миру. Все люди – мои братья и сестры, а истинная психотерапия может быть только психотерапией всего человечества в целом». Он считал, что в составе группы гораздо легче «проиграть», разобрать и, следовательно, разрешить какую-то давно назревшую проблему. Морено учился у Фрейда, но без ложной скромности считал собственную методику гораздо более результативной.

«Проиграть!» – вот ключевое слово в методике Морено, с детства увлекавшегося театром. Он разыгрывал фантазии, страхи и комплексы пациентов и превращал их в наглядное театрализованное действо. «Прожив» свои проблемы на импровизированной сцене, люди гораздо легче поддавались терапии. Например, супругам, уставшим от бесконечных скандалов, предлагалось спонтанно разыграть на сцене один из стандартных для них конфликтов – пусть даже с битьем посуды и фехтованием на сковородках. Причем от участников требовалось как можно глубже включиться в процесс, чтобы они уже не разыгрывали, а испытывали подлинные чувства. Доведя ситуацию до крайнего накала, Морено предлагал участникам обменяться ролями – это давало прекрасную возможность побывать в шкуре другого человека, понять, что он чувствует и переживает, и в итоге выйти уже не на скандал, а на конструктивный диалог.

В примитивном виде многие из нас использовали технику Морено. «Да ты попробуй посидеть дома с годовалым ребенком!» – кричит мужу супруга. «А ты попробуй сутки из-за руля не вылезать или уголь грузить!» – рычит муж. В большинстве случаев такие предложения звучат чисто риторически, хотя кое-кого заставляют задуматься. Морено же использовал прием смены ролей весьма успешно. Целью психодрамы было научить людей находить альтернативные пути решения в ситуациях, которые они привыкли разрешать самыми простыми способами – например, при помощи скандала или слез.

Как видите, снова у нас возникает тема «ролей» и «театра». Метод психодрамы Морено, формировавшийся в 1920–1930-е годы, оказал впоследствии большое влияние на методику расстановок, в которых также есть элемент театрализации.

В числе самых известных имен в области психологии и психиатрии середины XX столетия следует назвать американцев Милтона Эриксона и Эрика Берна.

Биография Эриксона – яркая иллюстрация к высказыванию «не было бы счастья, да несчастье помогло». В детстве будущий ученый страдал от дислексии, очень поздно начал говорить, испытывал сложности с восприятием цветов и звуков, а будучи подростком, перенес полиомиелит. Научная деятельность началась для него с попыток решить свои собственные проблемы, а закончилась докторской степенью в области медицины, десятками серьезных трудов и огромным уважением в мировом научном сообществе.

Метод психодрамы Морено, формировавшийся в 1920–1930-е годы, оказал впоследствии большое влияние на методику расстановок, в которых также есть элемент театрализации.

Как и Зигмунд Фрейд, Эриксон в работе со своими пациентами придавал большое значение бессознательному и методу ассоциаций. Например, он предлагал человеку некое ключевое слово и просил продолжить ассоциативный ряд. Во многие учебники по психологии и психотерапии вошел случай, когда Эриксон, произнеся при пациентке слово «живот», услышал в ответ – «беспокойство, младенец, страх, забывать, болезнь». Таким образом выяснилось, что в юности женщина избавилась от нежелательной беременности, при этом ее психика, защищаясь от негативных ощущений, «переместила» воспоминания об этом в область бессознательного, и в обыденной жизни дама не помнила ничего об «ошибке молодости».

Кстати, вы можете прямо сейчас проделать небольшой эксперимент по Эриксону и Фрейду. Попросите кого-нибудь из знакомых или родных назвать вам три слова, которые первыми придут им на ум. А потом постарайтесь к каждому из них добавить ассоциативный ряд из пяти-шести слов. Не раздумывайте, говорите все, что придет в голову. Сразу запишите все эти слова. Подумайте: как бы вы объяснили, почему вам пришло в голову именно это? Как вы проанализировали бы написанное вами? Конечно, вряд ли вы сможете сразу же подойти к этому истолкованию с позиции опытного психотерапевта. Но, возможно, вам придут в голову какие-то интересные объяснения, которые вполне могут стать основой для последующего самоизучения.

Например, к слову «дом» вы дописали «семья», «выходные», «обед», «лампа», «встреча», «шум». Почему именно они? Покопайтесь в своих ощущениях. У вас дом ассоциируется со словом «семья», потому что нахождение в родном доме и общение с родными приносит вам радость? Или, напротив, общение с родными по какой-то причине для вас тяжело и травматично? Слово «шум», которое вы также отнесли к числу ассоциаций к слову «дом», имеет положительную или отрицательную окраску? Это шум веселой и дружной компании, собравшейся за общим столом, или шум ссоры? Это очень простой пример, работа профессионального психотерапевта, конечно, гораздо более сложна и многослойна. Однако подобную игру в ассоциации можно использовать, когда вам нужно разобраться в собственных чувствах.

Основным достижением Эрика Берна считается разработанная им система трансакционного анализа.

Берн оттолкнулся от фрейдовских наработок и предложил следующую систему состояния эго, или состояния «я»: того, как человек сам себя осознает. Итак, по Берну, «я» состоит из трех частей:

1. Эго-состояние Родителя (это установки и модели поведения, принятые нами извне, в первую очередь от родителей, результат воспитания).

2. Эго-состояние Взрослого (восприятие реальности и самостоятельный анализ информации).

3. Эго-состояние Ребенка (зафиксированные ранние детские переживания, страхи, убеждения в отношении себя и других).

Отметим, что все эти состояния не зависят от возраста, в каждом из нас может проявляться и то, и другое, и третье на разных этапах жизни. Например, приходя на работу и решая повседневные проблемы, я нахожусь в эго-состоянии Взрослого. Но вечером того же дня, разговаривая по телефону со старым другом, я вдруг могу вспомнить: «А Петька-то у меня однажды в первом классе жвачку отобрал!» – и ненадолго «провалиться» в эго-состояние Ребенка. В тяжелых случаях такие «провалы» длятся очень долго и требуют профессионального вмешательства.

Иногда человек на ходу перестраивается на ту или иную роль. Слышали фразы: «Ну я не могу решить этот вопрос, я же девочка», «Я привезу дрова на весь поселок, я ж мужик»?

Что такое трансакция по Берну? Это стимулы и реакции на эти стимулы, возникающие в ходе общения. При этом общаются не столько собственно люди, сколько их эго-состояния.

Вот, например:

– Привет, Миша! (Стимул.)

– Привет, Петька! (Реакция.)

Полностью:

– Привет, Миша! (Интересно, как у него дела на работе?) – Стимул в эго-состоянии Взрослого.

– Привет, Петька! (А жвачку-то ты у меня, гад, тогда отобра-а-а-а-а-ал…) – Реакция в эго-состоянии Ребенка.

Таким образом, развивает свою мысль Берн, еще в детстве человек составляет нечто вроде сценария своей жизни на основе того, что предлагают ему родители и общество. «Будешь плохо учиться – пойдешь в дворники!» – пример негативного сценария, воспринятого в эго-состоянии Ребенка.

Наверное, вы обратили внимание: в этой теории Берна также очень много общего с выводами Фрейда, который считал, что именно родители часто оказывают нам медвежью услугу и обеспечивают нас комплексами и страхами на всю оставшуюся жизнь.

– Доча, все мужики – козлы, – авторитетно заявляет мама, и дочь потом старательно избегает общения с нормальными мужчинами, и в ее жизни ей попадаются одни «козлы».

– Все бабы – дуры, сынок, – возвещает папа и через много лет удивляется, почему сынок никак не может создать нормальную семью и в его жизни только бабы-дуры.

Берн предлагал менять негативный сценарий, создав так называемый контрсценарий: «Не хочу быть дворником, но и особо надрываться над учебниками тоже не хочу – буду развивать предпринимательскую жилку».

Невероятную популярность обрела книга Берна «What Do You Say After You Say Hello?» («Что вы говорите после того, как сказали: „Здравствуйте“?»), у нас издававшаяся под названием «Люди, которые играют в игры».

К середине ХХ столетия теория о том, что все мы на протяжении своей жизни не столько остаемся сами собой, сколько играем в жизни определенные роли и через них отыгрываем определенные сценарии, становится все более популярной. Через несколько десятилетий она воплотится уже в методике расстановок, став действенным инструментом для решения проблем.

В 1950–1960-х годах на смену индивидуальной и менее популярной групповой психотерапии пришла психотерапия семейная. Вернее, системная семейная психотерапия (ведь семья – это система, не так ли?) В рамках этого подхода клиентом психотерапевта является не конкретный Василий, Маша, Джон, Людвиг или Петр Петрович. Клиент – вся семья, причем подчас не только те ее члены, которые «есть в наличии», но и те, которые, возможно, остались лишь на фотографиях или на страницах писем… Семейные и системные терапевты заявили: бессмысленно рассматривать проблемы конкретного пациента, не привлекая к исследованию многолетнюю историю его семьи.

В принципе, о влиянии близких родственников на характер и психологические проблемы человека говорили и Фрейд, и многие ученые до него. Но именно к середине ХХ столетия эта идея постепенно обогатилась изысканиями на тему, что семья – это не только ближайшие одно-два поколения. Семья – это множество поколений, связанных друг с другом прочно и неразрывно. Как связанных? Кровными узами, культурой, общими ценностями. Но главное – чем-то, что можно назвать семейным, родовым, коллективным бессознательным, духом, энергией, полем и что оказывает влияние на нас, верим мы в это или нет. Семья, а точнее род, увеличивается до нескольких, а народ и его история – до десятков, а иногда и сотен поколений, углубляясь в историю на сотни, а иногда и тысячи лет!

Именно поэтому корень проблем конкретного человека может лежать не в его детстве и не в поведении его ближайших родственников и домочадцев, а в действиях его предков, которых он, возможно, никогда не видел.

Одной из родоначальниц системной семейной терапии считается американский психолог и психотерапевт Вирджиния Сатир, участница известного проекта «Пало-Альто», посвященного исследованию шизофрении, куда входили такие будущие звезды психотерапии, как Д. Джексон, Г. Бейтсон, Д. Хейли и Д. Викланд. Правда, Сатир в своей работе ограничивалась в основном представителями двух-трех поколений.

В процессе работы она просила клиента создать так называемую семейную реконструкцию, то есть восстановить как можно большее количество информации о его семье и предках: составить генеалогическое древо, подобрать фотографии, собрать переписку, воспоминания и прочее. Под руководством психотерапевта обсуждались и истолковывались тонкости отношений в конкретной семье на протяжении нескольких поколений, а также составлялась семейная карта, или генограмма, на которой все это было наглядно представлено.

В дальнейшем членам семьи предлагалось «проиграть» свой образ в рамках семьи и образ семьи в целом, а также представить образы других членов семейства. Например, сначала дочь «проигрывала» то, как она видит свой образ. Затем ее образ – так, как они его видят, – проигрывали, например, ее мать, брат, отец, сестра. На этом этапе членов семейства зачастую ожидало много сюрпризов! Психотерапевт также предлагала распределить в пространстве комнаты членов семьи в соответствии с их реальным положением в этой самой семье – также последовательно с точки зрения каждого присутствующего… Этот метод – в котором, впрочем, было еще много разнообразных приемов – получил общее название «семейная скульптура» и стал весьма популярен.

Американский психоаналитик венгерского происхождения, гуру семейной психотерапии Иван Бузормени-Надь пошел дальше, чем Вирджиния Сатир. В своих работах он разъяснял возможности так называемой трансгенерационной передачи опыта или психологической травмы – из поколения в поколение. Как происходит эта передача? Ведь понятия «опыт», «психологическая травма», «психологическая установка» довольно расплывчаты и неопределенны. Сторонники Надя и его теорий утверждают: трансгенерация – это некий невербальный элемент реальности, который существует в памяти многих поколений. То есть, по большому счету, коллективного бессознательного, если пользоваться словами Карла Юнга.

Это, конечно, прекрасно и вполне логично, но нам, как практикам, хотелось бы большей ясности. И Бузормени-Надь разъясняет это так: у человеческих отношений есть четыре основных измерения. Это:

• фактическое измерение (генетика, физическое состояние, жизненный цикл);

• индивидуально-психологическое (самовосприятие в первую очередь);

• поведенческое (общение между личностью и ее окружением);

• этическое (баланс доверия, справедливости, долга между участниками системы). Именно этический фактор является важнейшим в существовании системы (а семья, как мы помним, это система).

Для того чтобы раскрыть свою теорию, аналитик вводит понятие «лояльность». С точки зрения Бузормени-Надя, лояльность – это не просто хорошие отношения между, например, двумя конкретными членами семьи. Лояльность – это прежде всего процесс уплаты «семейных долгов», достижения справедливости или уравновешивания для поддержания баланса между членами системы. Что это значит? То, как ученый объясняет это явление, проливает свет и на теорию трансгенерации, то есть механизм передачи определенной информации из поколения в поколение.

В кратком изложении идеи Бузормени-Надя выглядят так: в семье появляется на свет ребенок. За ним ухаживают, его кормят, купают, поют ему колыбельные песни, передают ему определенные навыки и знания в рамках той культуры, в которой существует эта семья. То есть у ребенка накапливается определенный «долг» перед родителями, который он потом будет отдавать частично им, а частично – уже собственным детям, кормя их, купая и исполняя в меру способностей колыбельные песни. Ну ладно, если медведь наступил на ухо, то колыбельные можно заменить сказками. Родители, в свою очередь, тоже получают кое-что – например, положительные эмоции, возникающие во время общения с младенцем.

Но это в идеале. Что происходит, если нарушается эта стройная система? Например, если мать ведет себя холодно по отношению к ребенку, отец не делится с ним своим опытом, а бабушка с дедом не рассказывают сказок? Из непрерывной цепи вырывается несколько звеньев. Ребенок недополучает должное и в отношении своих собственных детей тоже будет вести себя недостойно. Возникает травмирующая ситуация, которая потом пойдет гулять из поколения в поколение. Важно понимать, что передается она неосознанно. Никто не произносит фраз: «Ты, мама, мне колыбельных не пела, а я своим детям никогда в жизни конфет не куплю!» Если бы мы всегда осознавали проблему, жить стало бы гораздо проще… По мнению Бузормени-Надя, невидимая лояльность гораздо важнее, нежели факты сегодняшней биографии. В истории семьи должно сохраняться равновесие между полученными благодеяниями и благодеяниями, совершенными по отношению к следующим поколениям. Одним словом, неоплаченные долги бьют по потомкам. Именно поэтому так важно изучать семью не как систему «папа – мама – я», а как совокупность множества поколений.

«Но как? – спросите вы. – Большинство из нас сейчас в лучшем случае знают имена своих бабушек и дедушек. Как можно залезть в память предков на пять поколений назад, чтобы отыскать истоки травмы?»

Можно. Если вспомнить, что существует не только обоснованная Бузормени-Надем и некоторыми другими исследователями трансгенерационная передача, но и коллективное бессознательное. А с ним вполне можно работать как с объективной реальностью! Необходимая ремарка: большинство психотерапевтов, работающих с семейными системами, на практике убедились в важности поддержания связи между поколениями, в важности наличия полной здоровой семьи. Помните, что я писал в самом начале о последствиях развода родителей или других разрушающих семью событий? Семейные психотерапевты убеждаются в справедливости этих утверждений снова и снова. Конечно, не всегда ситуация в семье зависит только от нас и не всегда мы можем исправить то, что делали предыдущие поколения. Но проработать их ошибки, чтобы хотя бы частично сгладить их влияние на нашу жизнь, осознать и сознательно отказаться от деструктивных лояльностей нам вполне по силам.

Идеи Бузормени-Надя о трансгенерации, о лояльности, о прочной связи поколений, обогатившись новыми теориями и деталями, вскоре воплотились в методе классических семейных расстановок («Familie Aufstellung»), основателем которого часто называют Берта Хеллингера. Хотя на самом деле приемам, ставшим основой метода, Хеллингер учился у Теа Шёнфельдер. Но в любом случае его вклад в развитие методики расстановок и в ее популяризацию поистине огромен.

Воспитанник католического интерната, сын очень набожных родителей, в юности немец Антон (Берт) Хеллингер был призван в войска вермахта. В конце Второй мировой войны попал в плен, провел некоторое время в лагере. Получив свободу, окончил Вюрцбургский университет (изучал он там философию и теологию), принял сан священника и заявил о полном разочаровании политической деятельностью германского государства. Он был учителем и проповедником, более полутора десятков лет проработал в школах Южной Африки. По утверждению самого Хеллингера, все это время не ослабевала его любовь к философии (особенно к такому ее разделу, как феноменология, изучавшему сознание и чистый опыт). В итоге он оставил работу священника и преподавателя и поступил на курс Венской ассоциации психоанализа. А дальше, как говорится, пошло-поехало: Хеллингер изучал, помимо классического психоанализа, терапию первичного крика Артура Янова, гипнотерапию Милтона Эриксона, методику Эрика Берна, семейную скульптуру Вирджинии Сатир… И в итоге остановился на групповой психотерапии и начал работать как психотерапевт с терапией первичного крика по Янову. Сеансы проводил в подвальной комнате в Гейдельберге, которая была обита мягкой красной тканью, чтобы это вызывало у пациента ассоциации с нахождением в утробе матери. Уточню, в чем заключалась методика Янова: он погружал пациента, изолированного от окружающего мира, в его болезненные воспоминания. Это часто вызывало плач, крик, даже агрессию. Но все эти явления считались первым шагом к полному осознанию проблемы – а следовательно, к исцелению.

Но методами Янова Хеллингер не ограничился.

Какие способы он использовал в первые годы своей психотерапевтической практики? В основном это были приемы, разработанные Вирджинией Сатир, Теа Шёнфельдер и многими другими представителями системной семейной психотерапии. Первые его опыты относятся еще к 1970-м годам, причем Хеллингер сам признает: то, что позднее стало известно у нас в России под названием «расстановки», он, собственно, не изобретал – он лишь придал методу законченную форму и доработал его, обогатив духовным христианским опытом. Вполне, впрочем, понятным у профессионального священника.

А кто же тогда является первооткрывателем?

В первое время деятельность Хеллингера протекала в рамках вполне привычной семейной системной терапии. На его родном языке она называлась «Familie Aufstellung» – у этого словосочетания множество переводов, один из них – «семейная расстановка». Чуть позже я поясню, как этот перевод укоренился на нашей русской почве.

Основателем метода классических семейных расстановок часто называют Берта Хеллингера. Хотя на самом деле Хеллингер учился у Теа Шёнфельдер. Но в любом случае его вклад в развитие методики расстановок и в ее популяризацию поистине огромен.

Как сам Хеллингер признается в своих книгах, метод, который он потом доработал и который стал впоследствии основой «расстановок по Хеллингеру», впервые продемонстрировали ему немецкий психотерапевт Теа Шёнфельдер и пара английских психотерапевтов Рут Макклендон и Лесли (Лес) Кадис. Они занимались семейной терапией и время от времени приглашали Хеллингера на свои семинары. Как писал сам Берт, «в первое время переживание было, а вот понимание отсутствовало». Он снова обратился к работам Эриксона, Берна, Янова, Бузормени-Надя… И в один прекрасный момент осознал: сценарий, по которому мы живем, уже был «проигран» кем-то из наших предков. Невозможно прожить только свою собственную жизнь – на нас всегда будут оказывать влияние дела, поступки и судьбы других представителей нашего рода. Конечно, на Хеллингера оказывало несомненное влияние его священническое прошлое. Такие понятия, как «вера», «дух», «расплата», «грех», которые многие психотерапевты посчитали бы ненаучными, для него не были пустым звуком. И, взяв за основу множество созданных до него методов и направлений психотерапии, Берт Хеллингер по-своему их переработал.

Верный своим идеалам, он старался совместить в своей деятельности философию, психологию и частично религию.

По мнению Берта Хеллингера, главным объектом изучения в психотерапии должны стать родовые взаимоотношения. Семья, род – это система, которая действует и живет по определенным законам. Существует несколько вариантов перевода названия этих законов, наиболее популярна версия «порядки любви». Все поколения, по Хеллингеру, тесно связаны друг с другом. Если какой-то из представителей рода нарушает порядки любви, это немедленно влечет за собой последствия: болезни, ссоры, насилие. Причем нарушение может аукнуться не только тому, кто его, собственно, совершил, но и его наследникам, даже через несколько поколений. Что-то знакомое, правда? Что ж, как уже было сказано, Хеллингер обобщил и творчески переработал многое из тех идей своих учителей, с какими был согласен.

Двигаемся дальше. Как решить проблемы, если благодаря нашим предкам (ближним ли, дальним ли) они у нас есть? Мы не всегда осознаем их причины. Нужно, утверждал Хеллингер, обратиться к подсознанию при помощи специальных методик и получить там ответы. А заодно разработать план исправления ситуации.

Кто является членами нашей расширенной семейной системы? В первую очередь важны:

• Отец и мать (родители).

• Тети и дяди (братья и сестры родителей).

• Наши братья и сестры, включая умерших в детстве и нерожденных (результат выкидыша или аборта).

• Дедушки и бабушки с обеих сторон.

• Приемные родители, сводные сестры и братья.

• Мужья и жены.

• Дети, приемные дети.

• Те, кто вошел в семейную систему и сильно нарушил баланс. Например, забрал что-то важное у семьи (как агрессор) или отдал ей что-то важное (как благодетель). Так, убийца, уничтоживший одного из членов семьи, будет по отношению к ней агрессором. Человек, спасший кого-то из членов семьи (например, вытащил из воды тонувшего или накормил голодающего) превращается в благодетеля. Это так называемые судьбоносные связи. В этих судьбоносных связях действуют вызванные как агрессором, так и благодетелем чувства и эмоции, которые оказывают влияние и на ту семью, в которую они вошли, и на их собственную. А иногда и на посторонних людей: скажем, человек, поселившийся в квартире, где произошел акт насилия, скорее всего будет плохо себя чувствовать, страдать от каких-то психологических, а возможно, и физиологических расстройств. Но если разобраться в прошлом, узнать причины негатива, то проблему можно убрать.

Если кто-то получил что-то незаконным, насильственным путем – скорее всего расплачиваться будет не только он сам, но и его потомки.

Вот самый простой пример, который иллюстрирует этот тезис. Наверняка каждый из вас может назвать пару-тройку случаев, когда, скажем, в семье интеллигентных академиков вырастал ребенок, от которого «выли» воспитатели в детском саду, учителя в школе… а потом наступала очередь полиции. Откуда у ребенка из приличной семьи такие склонности? Возможно, из прошлых поколений. И при изучении психологических проблем человека нужно рассматривать не только его ближайшее окружение и поведение отца, матери и других близких родственников, но учитывать также опыт более отдаленных предков. Именно он иногда преломляется в жизни, характере, судьбе потомков самым неожиданным образом. То есть в данном случае поведение ребенка может объясняться вовсе не плохим воспитанием и не скрытой агрессией матери или отца (как в примерах из предыдущих разделов), а негативной наследственностью поколений или ролями и сценариями, прожитыми кем-то из предков и хранящимися в бессознательном рода.

Не правда ли, можно провести много интересных параллелей? Вспомните разнообразные представления о сглазе и проклятиях, существующие у разных народов, различные шаманские приемы для общения с представителями разных поколений… Хеллингер, как, впрочем, и многие его предшественники и наследники, облек в форму психотерапевтической теории множество известных задолго до него религиозных и культурных явлений.

Многие феномены Берт Хеллингер объяснял действием бессознательного, в том числе и те программы, которые порой оказывают решающее влияние на человека. Например, почему в одной семье все женщины на протяжении нескольких поколений разводятся на первый-второй год после свадьбы и растят детей в одиночестве? Или почему в другой семье несколько поколений мужчин пьют горькую? По мнению Хеллингера, здесь влияет инструмент бессознательного, который он именовал слепой любовью (у уже известного вам Бузормени-Надя к этому наиболее близко понятие лояльности). То есть, например, если отец пьет, его сын, наблюдая за ним, прекрасно понимает, как это плохо, некрасиво, опасно. Но в то же время он любит своего отца (хотя правильнее говорить, что он связан с бессознательным своего отца). И из солидарности или из-за того, что он связан через своего папу не только с его ролью отца, но и с ролью алкоголика, сын может начать бессознательно повторять его судьбу. При том что отцовский пример, казалось бы, должен стать для него надежным предостережением! Но пример мы видим перед собой, во внешнем мире, а роль, в данном примере – алкоголика, активизируется внутри нас.

Или, скажем, мать, прожив в браке один-два года, разводится, оставшись с маленьким ребенком на руках. А в итоге ее любимая дочь начинает повторять сценарий матери – из соображений слепой любви, из-за программы лояльности, понимая при этом, что жизнь ее будет сложной. Но бессознательное оказывается сильнее доводов рассудка.

Так что же делать? Разбираться. Решать эти проблемы, искать их корни и «перепрограммировать» бессознательное человека.

К числу важных элементов системы порядков любви относился также закон иерархии. Согласно ему члены системы (в данном случае семьи), которые появились в ней раньше, имеют преимущество перед теми, кто присоединился позже. То есть в родовой иерархии родители стоят выше детей, а старший брат – выше младшего. Муж выше жены, если она пришла в его род. В данном случае «выше» – это не оценочное слово, оно означает лишь место в системе. Нарушения закона иерархии – например, если дети пытаются руководить родителями – также приводят к тяжелым последствиям. Ничего хорошего нет в том, если родители пытаются помешать взрослым детям начать самостоятельную жизнь или если дети пытаются решать судьбу еще вполне дееспособных родителей – это тоже нарушение родовой иерархии.

Так называемое исключение, когда кого-то из членов рода за грехи – истинные или мнимые – исключают из семьи и не вспоминают о нем, также может привести к тяжелым последствиям. Член рода (более корректнее сказать – его «наследство», его роли, модели поведения, сценарии, судьба и т. д.) должен быть возвращен в него, а его ошибки и неверные поступки по возможности проработаны и сглажены. Пусть даже делается это уже после смерти исключенного – разработанный метод дает такую возможность.

И наконец, Хеллингер считал правильной и оправданной версию, высказанную Бузормени-Надем относительно гармонии, баланса благодеяний между разными поколениями.

Таким образом, можно утверждать, что система Хеллингера, первоначально создававшаяся исключительно как метод психотерапии, взяла за основу следующие уже рассмотренные нами системы (назову только самые известные):

• сценарии Эрика Берна;

• семейную скульптуру Вирджинии Сатир;

• теории групповой терапии Курта Левина;

• идеи лояльности и долга Ивана Бузормени-Надя;

• гипнотерапию Милтона Эриксона;

• метод первичного крика Артура Янова;

• школы системной семейной терапии (Миланскую, Гейдельбергскую, Милуокскую);

• а также многочисленные религиозные, мифологические и другие мотивы…