Текст книги "Никола Тесла. Изобретатель тайн"

«…Прошу простить меня за это отступление. Хочу напомнить – мои патенты в этой еще не до конца исследованной области обеспечат вам более надежные преимущества, чем мои патенты на многофазную систему передачи электроэнергии, если, конечно, вы захотите их получить, Мои изобретения запатентованы в США, Австралии, Южной Африке и Европе…»

Свое письмо я закончил задиристо:

«Позвольте напомнить, что, если бы мир был полон одних малодушных и скупых людей, не было бы великих открытий. Рафаэль не создал бы своих шедевров, Колумб не открыл бы Америки, не был бы проложен атлантический кабель. Вы именно тот человек, который должен заняться моим предприятием, потому что оно принесет неисчерпаемые блага человечеству».

Некоторое время старик смаковал в уме это дорогое для него воспоминание.

Чтобы вернуть его к реальности, психонавты телепатическим образом подвигали по столу пачку с сигаретами.

Хозяин очнулся.

– В ответном письме Морган предложил мне прислать изложенный на бумаге черновик контракта и детали будущего предприятия.

Во время рождественских праздников произошло окончательное объяснение. Морган решительно настаивал на условии, что в будущем предприятии он будет исключительно пассивным партнером. Это условие он почему-то объявил шепотом.

– Вы понимаете, что это значит, мистер Тесла?

– Да, сэр, понимаю.

– Отлично. Буду с вами откровенен. У меня сложилось о вас не очень хорошее впечатление. Вы противоречивы, хвастливы, и, не считая сделки с Вестингаузом, вам еще только предстоит доказать жизнеспособность других ваших изобретений. С другой стороны, я ценю ваш талант, поэтому выложу карты на стол. Если мы станем партнерами, прежде всего мы должны твердо определиться в конечной сумме. Запомните, вам не удастся уговорить меня дать вам еще. Для начала мне нужна передающая станция для установления связи через Атлантику. Только станция! Сколько это будет стоить, мистер Тесла?

Старик надолго замолчал, потом признался:

– Я тогда сморозил откровенную глупость! Я растерялся! Кто бы не растерялся, получив предложение – я имею в виду деловое предложение! – от самого Моргана?!

Пауза.

– Со мной такое случалось… Я неожиданно заявил, что мне не нужны деньги. Мне дорога сама возможность сотрудничества с таким великолепным человеком, как он, мистер Морган. Я заявил, что никто, кроме него, не может определить истинную ценность научного открытия и великого изобретения. Это была несусветная глупость. Не знаю, что со мной случилось, и объяснить эту слепоту иначе, как воздействием чуждых, противоборствующих мне сил, не могу. Я предложил мистеру Моргану самому назначить цену.

Но я не на того напал. Моргана ничем нельзя было сбить с занятых им позиций. К моему предложению он отнесся скептически и, наведя на меня свой артиллерийский нос с крупной бородавкой на боку, потребовал:

– Этого недостаточно. Дайте мне конкретику. Мне нужны цифры.

– Во время нашей первой встречи я уже озвучил цифру – сто тысяч долларов. Этого должно хватить для строительства трансатлантического передатчика высотой девяносто футов (28 метров).

– Вы, наверное, имели в виду сто пятьдесят тысяч на возведение башни и половину капитала компании?

Морган полез за чековой книжкой, выписал чек и передал его изобретателю.

От такой суммы у меня закружилась голова. Я сделал еще одну глупость – предложил мистеру Моргану негласно взять на себя управление предприятием.

Дальше – больше. Меня понесло, и я настоял, чтобы к нему перешел пятьдесят один процент акций. Я был согласен на сорок девять.

Он потер переносицу, затем как-то странно посмотрел на меня и согласился:

– Ладно, по рукам. Как только документы будут подписаны, вы до окончания кредита сможете обращаться в дом Моргана.

* * *

Наступила долгая томительная тишина.

Сколько она может продлиться?

Потомки переглянулись – у нас не было времени. Был полдень 7 января. Приближались сутки, обозначенные в календаре как 8 января 1943 года.

День исчезновения.

Старик потянулся за пачкой, но, уловив смятение потомков, поинтересовался:

– Уже скоро?

– Еще одна сигарета.

Голос у него дрогнул.

– Так мало?! В нашем роду было много долгожителей. Мой дальний родственник прожил сто двадцать девять лет. Я рассчитывал на сто пятьдесят лет, потом снизил этот порог до ста десяти. Оказывается, меня ограничили восьмьюдесятью шестью.

Потомки заволновались, окатили старика волной соболезнований.

Старик задумался.

– Конечно, это сущие дьявольские козни. Вы согласны?

В его вопросе не было и грамма насмешки. Его мысли были заняты другим. Он пытался в деталях вообразить легенду, позволившую убедить грядущую расу в своей неземной проницательности, а для этого лучше способа, чем предупреждение о скрытой угрозе, не бывает. Пусть потомки содрогнутся, столкнувшись с неодолимым могуществом силы, сломавшей жизнь ему и десяткам других мудрецов, попытавшихся проникнуть в сущность зла.

Это был беспроигрышный ход!

Сколько лет жизни ни отпустила бы ему судьба, он бы по-прежнему спасал человечество, измышлял всемирные проекты, давал дерзкие интервью, отрицал очевидное и, возможно, довел бы до внедрения одну из своих самых загадочных и монументальных идей.

А может, как и теперь, все ушло бы в песок, в громы и молнии против конкурентов, в длинные, не без самолюбования и напыщенного философствования статьи, в которых этот отходивший в мир иной старикан начал бы доказывать, что соблюдение личной гигиены есть наипервейшее условие любого, самого крохотного человеческого счастья, пусть даже такие сентенции были слишком мелки для повелителя молний и пророка нового века.

Без всяких кавычек, ведь только он умел воспроизводить шаровые молнии искусственным путем.

Мы до сих пор не научились!

Старик, как видно, сердцем уловил смертную капель ускользающих минут и вернулся к Уорденклифу.

– Морган не был бы Морганом, если бы не попытался наложить лапу на все мои патенты, в том числе и на концерн, обладающий привилегиями на осветительные приборы, о чем и речи не было в предварительном разговоре.

Я сразу почуял опасность, но предотвратить катастрофу не сумел. Друзья отвернулись от меня. Я попытался связаться с Астором, обладавшим правами в этой области, однако Джейкоб уклонился от ответа. Он решил умыть руки. Я остался один на один с носатым тигром и, вместо того чтобы проявить твердость, легкомысленно согласился сыграть по правилам, установленным этим бандитом с большой дороги.

Это безусловно была ошибка. Я успокаивал себя тем, что, имея на руках такую кучу денег, обязательно добьюсь успеха, а победителей не судят! Я был уверен в себе. В идеях у меня никогда недостатка не было.

После паузы старик не постеснялся подкинуть нам сомнительную наживку:

– Если откровенно, у меня всегда были сомнения насчет Пирпонта. Зачаток хобота, выступавший на его лице, не раз наводил меня на мысль, что этот делец не так прост и доброжелателен, каким хочет казаться. Нет ли здесь незримой связи с потусторонней силой, и «кем» могла оказаться эта сила?

Теперь мне известен ответ.

Мои слова должны быть зафиксированы в точности. Я обязательно проверю, что вы там напишете обо мне в своей книге.

Психонавты озабоченно глянули на автора. Такого рода всемогущество произведет впечатление на кого угодно. Что здесь можно ответить? Что нам не привыкать? Что, отправившись в психиатрическое путешествие, надо быть готовым ко всяким неожиданностям?

Старик вызывающе подтвердил:

– Я уверен, устами Моргана мне предложили компромисс. Об этом мне поведала голубка. Она первой предупредила меня насчет Гиблого облака. Как только выкурю последнюю сигарету, я обязательно вернусь к этой истории. Я обязан предупредить грядущую расу об опасностях, исходящих от облаков, туманов и всяких прочих скоплений чуждых людям испарений.

Они порождают микробов!

В неисчислимом количестве!..

Впрочем, с сигаретой можно подождать.

Задумайтесь, с какой стати человечество так настойчиво рвется в космос? Почему наши мечты о лучшей доле, о победе над природой связаны с покорением свободного пространства? Почему лежащие у наших ног водные бездны, как, впрочем, и недра земные, – волнуют нас куда меньше, чем межзвездные дали? Люди видят угрозу в метеоритах, кометах, астероидах, в безумствах Солнца, в нашествии марсиан. Ищут следы инопланетных чудовищ и не замечают, что землетрясения, потопы, воздушные бури губят куда больше людей, чем эти придуманные страшилки.

Сколько можно с легкомысленной беспечностью относиться к опасностям, поджидающим у собственного порога, и пугаться мифических угроз, которые якобы готовит нам звездная бездна?! Звездам нет дела до нас. Они загнали нас в ловушку, и эта ловушка называется «скоростью света». Кое-кто утверждает, что этот предел невозможно превзойти!

Тогда зачем нам космос?

Мы занимаем там такое ничтожное место, что вполне можем увернуться, как мышь уворачивается от гусениц трактора. Но попробуйте укрыться от цунами! Не есть ли такого рода одержимость золотым сном?!

Мы никогда не просыпаемся!

Мы не желаем просыпаться!

Мы предпочитаем воевать с призраками. Задумайтесь, кто их рождает? Уже не самое ли жуткое в мире привидение?

Потомки задумались и устами автора напомнили:

– Давайте вернемся к Уорденклифу.

– Хорошо. 1 марта 1901 года я подписал контракт с Морганом, а тринадцатого марта, в мой любимый день, я вернул Вестингаузу 3045 долларов. Теперь с долгами было покончено, и я мог продолжать свой путь.

Глава 4

Начало нового предприятия Тесла решил отпраздновать в «Уолдорф-Астории». Он умел пускать пыль в глаза – самый роскошный банкетный зал был зарезервирован для праздника по случаю нового начинания. Гостей попросили прийти ровно в семь тридцать.

Безупречно одетый виновник торжества заранее лично обсудил меню с метрдотелем. Вдвоем они попробовали соусы, выбрали десерт.

Когда гости собрались и наступило время занять места за праздничным столом, метрдотель отвел нашего героя в сторону и предупредил, что тот задолжал отелю более девятисот долларов. Оскар учтиво предупредил, что, пока вопрос не будет улажен, ему запрещено подавать ужин.

Никола Тесла с беспечным видом отнесся к этой очередной американской шутке. Он пригласил гостей к столу и попросил позвать управляющего.

Тут же появился мистер Болт. Он вел себя дружелюбно, но непреклонно – сначала деньги, потом ужин.

– Прекрасно, мистер Болт. Где телефон?

Принесли аппарат. Изобретатель в присутствии управляющего позвонил Моргану, и через час в гостиницу доставили чек.

Спустя несколько дней безупречно одетый джентльмен в замшевом цилиндре и белоснежных перчатках посетил пустырь неподалеку от железнодорожной станции Шорхем, где намечалось строительство башни и лаборатории. Там его встретил корреспондент местной газеты «Лонг-Айленд демократ». В своем интервью знаменитый изобретатель подробно обрисовал свой замысел. Это была сенсация! Для установления связи через Атлантику он собирался возвести «Всемирный телеграфный центр» с гигантской передающей башней высотой с девятиэтажный дом, лабораторией, беспроводным передатчиком и налаженным производством осцилляторов и вакуумных ламп.

По словам изобретателя, это был только первый шаг. Его конечной целью – еще одна сенсация! – являлась передача энергии на любые расстояния.

«Уорденклиф будет крупнейшим проектом такого рода в мире, – заявил изобретатель. – Лаборатория привлечет людей из высших научных кругов, и это благотворно скажется на Лонг-Айленде».

Спустя несколько дней Тесла предложил своему другу Стэнфорду Уайту, одному из владельцев фирмы, разрабатывающей проект, задуматься над созданием настоящего метрополиса, или «города-модели», на восемнадцати сотнях акров которого разместятся служебные здания, магазины и дома для двадцати пяти сотен рабочих.

Во время переговоров с Морганом обо всех этих чудачествах и речи не было. Уайт, взахлеб рекомендовавший Моргану гения электричества, «пусть и эксцентричного, но владеющего всеми необходимыми патентами на беспроводную связь», ощутил неловкость. Он попытался напомнить Тесле, что проект ограничивается строительством лаборатории и башни, способной с помощью азбуки Морзе обеспечить связь с яхтами и океанскими пароходами. Однако изобретатель предложил другу «помечтать» и в качестве серьезности своих намерений пообещал Уайту оплатить работу над новой идеей.

На такие игры с Морганом Уайт был не готов. Чтобы снять с себя ответственность, он подарил финансисту имевшую успех в Англии скульптуру и заодно в письме к Тесле выставил счет за создание проекта будущего «города-сада» – 14 000 долларов. Тесла не глядя подмахнул проект, и в мае 1901 года началась разметка строительной площадки.

В марте Морган, как обычно, отправился в Европу восстанавливать нервы. Перед отъездом в Англию финансист заверил Теслу, что теперь «после разговора с Уайтом у него нет сомнений» в способностях ученого.

Далее следовала странная приписка: «…Даже если, по несчастному стечению обстоятельств, я не сумею предоставить вам дополнительное финансирование, у вас вполне достаточно собственных средств и влияния для привлечения новых инвесторов. В свои сорок пять лет, нажив солидный капитал, вы являетесь лидером в своей области…»

Эти слова можно расценивать как насмешку или как пророчество. Первое предположение отвергается по причине того, что Морган никогда не насмехался – он действовал. Второе следует отмести по философским соображениям – признать такого рода проницательность значит согласиться с утверждением Теслы о существовании дьявола, выбравшего своим оружием могущественного биржевого воротилу.

Как бы то ни было, весной 1901 года в Штатах разразился неслыханный доселе биржевой кризис.

Схватка началась из-за Северной Тихоокеанской компании, а также важнейшей железнодорожной магистрали Чикаго – Берлингтон.

Этот концерн, находивший под контролем Моргана, простирался от атлантических портов до Чикаго и от Миссисипи до Нового Орлеана. «Южным» маршрутом на запад, или «Юнион пасифик», управлял Нэд Гарриман, всеми силами пытавшийся получить долю в Берлингтоне. Он даже пытался вести с Морганом переговоры о получении места в совете директоров. К сожалению, из-за давних разногласий, берущих начало еще в старом железнодорожном проекте, когда хитрый Гарриман обошел магната, Морган его терпеть не мог. Одно упоминание имени Гарримана приводило его в ярость, а о том, чтобы поделиться с ненавистным конкурентом, и речи не было.

Пока Морган беспечно наслаждался покупкой предметов искусства в Англии и обществом своей французской любовницы, Гарриман с помощью своего брокера Джейкоба Шифа начал тайно скупать компанию Моргана. Вместо того чтобы попытаться предложить Моргану более высокую цену за Берлингтон, Гарриман нагло выкупил всю компанию Моргана! Для осуществления этой аферы Гарриману потребовалось около ста миллионов долларов, которые он собрал, продав огромное количество акций «Юнион пасифик», и успешно завершил операцию. К первой неделе мая в руках Гарримана оказалось больше пятидесяти процентов драгоценной компании Моргана.

Когда Морган получил во Франции роковую телеграмму, он согнал любовницу с колен и послал ответ – схватка продолжается! Пирпонт собирался любой ценой вернуть компанию, поскольку Гарриману еще не принадлежал контрольный пакет акций.

9 мая цена акций на компанию Моргана взлетела со 150 до 1000 долларов за штуку! Началась паника, так как держатели акций не могли получить их новую стоимость – этому препятствовали как Морган, так и Гарриман. В то же время стоимость большинства других ценных бумаг катастрофически покатилась вниз, так как инвесторам пришлось срочно продавать их, чтобы покрыть расходы. В конце концов рынок пошатнулся.

Начался хаос.

На первой странице «Нью-Йорк таймс» было напечатано:

«Вчера на рынок акций обрушилась самая масштабная паника, которую когда-либо знала Уолл-стрит. Прежде чем ее удалось остановить, она успела поглотить множество капиталов…»[59]59
  Что касается Джона Моргана, даже стоимость ценных акций его непотопляемого «Ю. С. стил» упала с сорока шести до восьми долларов. Многие инвесторы разорились, некоторые покончили с собой. По одной легенде, Моргану удалось вернуть компанию, потому что брокер Гарримана Джейкоб Шиф находился в синагоге в ту роковую субботу, когда Морган начал скупать акции «Северной Тихоокеанской компании». Однако Шиф никогда не собирался отбирать компанию у Моргана. Это было бы самоубийство. Его целью было лишь получить достаточно большую долю ее капитала, чтобы вынудить Моргана отдать Гарриману часть Чикаго – Берлингтон. Взбешенный Гарриман хотел изменить этот план и взять в свои руки все три железные дороги, но Шиф отговорил его. Поэтому резкое подорожание акций и последующий крах рынка произошли в основном по вине Моргана.


[Закрыть]

Кстати, Стэнфорд Уайт был одним из тех, кто потерял практически все. Расходы Теслы тоже неимоверно возросли. К сожалению, он не сразу среагировал на ухудшение финансовой обстановки, поскольку непомерный рост цен на затраты по строительству, заработную плату и случайные расходы начал сказываться только к началу осени. К такой американской шутке «мрачный венгр» вновь оказался не готов.

* * *

Всю весну и лето Тесла регулярно навещал Уорденклиф, часто в компании со своим помощником-сербом и заказанным в «Уолдорф-Астории» ланчем. В Нью-Йорк он возвращался ближе к ночи, там заглядывал в «Клуб игроков», посещал концерт или ужинал в «Дельмонико» или в «Шерри».

До Шорхема старик добирался на поезде. В вагоне просматривал газеты. Где-то в конце июля в его руки попал номер «Электрикал ревью», в котором было напечатано письмо Гульельмо Маркони. В письме тот попытался развеять заблуждения и «имеющие хождение ошибочные мнения», касавшиеся аппаратуры, использованной в его проекте телеграфирования без проводов.

«Даже в научной прессе появляется множество неточной и вводящей в заблуждение информации, посвященной передаче телеграфных сообщений в пространстве. Попытаюсь исправить некоторые из этих ложных утверждений.

Моей целью является подробное описание усилий, предпринятых мною для настройки беспроводной системы, увенчавшихся, говорю это с радостью, абсолютным успехом.

Прежде всего я создал конструкцию, состоящую из лейденской банки или конденсатора, который включал в себя ток первичной обмотки, или так называемую «катушку Теслы», и ток вторичной обмотки, связанный с землей или воздушным проводником. Идея использования «катушки Теслы» для генерации колебаний не нова. Она была принята британским почтамтом (по рекомендации сэра Уильяма Приса), когда он экспериментировал с моей системой в 1898 году, а также предложена доктором Лоджем в патентной заявке от 10 мая 1897 года (№ 11) и профессором Брауном в 1899 году».

Старик признался:

– Это был шок! Те, кто открыто насмехался над моими достижениями и поливал грязью созданные мною приборы, на самом деле тайно пользуются ими. Боле того, с помощью этих грязных уловок они пытаются добиться прорыва в том же направлении, в котором двигаюсь я!.. Впечатление было ошеломляющим! Я никак не мог предвидеть, что столкнусь с такой беспардонной низостью! Я решил пересмотреть свои планы. Нельзя вести дела потихонечку, как бакалейщики! Нельзя ограничиться репортажами о парусных регатах или подачей сигналов проходящим пароходам. Так вести дела бессмысленно! Это не принесет дохода.

Он потянулся за сигаретой, но ценой неимоверных телепатических усилий потомкам удалось отодвинуть пачку.

Изобретатель попытался придавить устроившегося рядом на полу виртуального представителя грядущей расы, однако тот оказался проворнее и успел выскользнуть из-под каблука.

Ловкость начала изменять старику. Это была плохая примета.

– Это было невыносимо! – возмутился он. – Пират Маркони, пользуясь поддержкой Пьюпина, Эдисона, европейских должностных лиц и даже монархов, публично оповещал, что моя аппаратура, которой он пользовался, ненадежна и малоэффективна, к тому же она вовсе не моя. Прис попытался уличить его во лжи, утверждая, что это именно он предложил Маркони воспользоваться моим передатчиком.

Маркони последовал доброму совету и, схватившись за мои изобретения, как кот за мышь, публично объявил о моей несостоятельности как изобретателя!

Такого словами не проймешь – это было ясно как день. Я просто был обязан раздавить этого самого отвратительного из всех болезнетворных микробов. Я должен был приструнить эту свору, прикормленную темной стороной электричества.

У меня возникла мысль вместо скромного передатчика возвести башню-небоскреб высотой шестьсот футов (182 метра). Ее конструкция была навеяна моей любимой «Уолдорф-Асторией».

Это был бы хороший ответ завистникам, не так ли?

Что мы могли ответить?

Разве что еще раз отвлечься на несколько минут для того, что высветить действительно непростое положение, в каком оказался наш герой.

Чтобы представить, какая вакханалия разыгралась в те летние дни 1901 года вокруг имени Теслы, надо знать американскую прессу, неспособную и дня прожить, чтобы не столкнуть лбами тех, чьи имена на слуху у публики. Для этого годится любой прием – от дурацких рейтингов до беспардонного возведения на пьедестал всякого, кто сумел хотя бы чем-то отличиться, пусть даже в самом постыдном деле.

Все кому не лень обвиняли Теслу в мании величия, тщеславии, жадности, даже в кокетливости и гиперчувствительности. Ему публично приписали «обсессивно-компульсивный синдром». Свистопляска объяснялась страхом, который конкуренты испытывали при одном только упоминании его имени. Область научно-технического творчества, в которой развивалось его соперничество с Маркони, обещала огромные дивиденды, и более того – неоспоримые преимущества в установлении своего господства над миром.

– Как ни странно, именно в эти дни Морган неожиданно урезал финансирование моего проекта. Возможно, в дни напряженных биржевых боев за Северную железную дорогу ему было не до Уорденклифа. А может, он еще не вполне определился с опасностями и преимуществами, которые обещало ему наше сотрудничество. Разнобой в оценках экспертов не позволял делать ставки, но и упускать выгоду биржевик не желал.

В июле 1901 года он согласился встретиться со мной. Специально для этого случая я купил новую сумку, сложил в нее последние патентные заявки, а также чертежи наполовину построенной лаборатории и схему башни. Я полагал, что сумею объяснить ему причину изменения планов. В противном случае эти грязные шакалы лишат нас всех преимуществ и доходов.

Секретарь провел меня в кабинет.

Я сразу напомнил о волне, которая едва не утопила мою маленькую лодчонку. Возможно, общаясь с этим носатым-усатым воротилой, я выбрал неверную тактику. Но помилуйте, цены на стройматериалы после биржевой паники выросли в два, а кое-что в три раза.

Он бесцеремонно ответил:

– Мы все пострадали, мистер Тесла.

Видно было, что его мысли далеки от проблем, с какими к нему явился младший партнер.

К сожалению, я завелся и постарался доходчиво объяснить, какую угрозу представляет для нашего предприятия пиратство Маркони. Его нельзя оставлять безнаказанным! На кон поставлены огромные деньги! У нас нет выбора, как только изменить наш проект. Это даст нам огромные преимущества. По этой причине я решил возвести башню бо́льших размеров, чем предполагалось ранее, чтобы можно значительно увеличить дальность.

– Чем больше расстояние, мистер Морган, тем больше выгода. Когда станция сможет передавать сигналы к самым дальним пределам Земли, доходы от ее использования станут безграничными. Мистер Морган, это не я, это конкуренты вынуждают нас построить такую станцию! Опираясь на мои патенты, моя система обеспечит монополию, а также предоставит возможности для развития более масштабного бизнеса, достойного вашей жизненной позиции, а также моей как пионера этой науки, который открыл все ее основополагающие принципы.

– Если я правильно вас понял, мистер Тесла, вы забросили лампы люминесцентного освещения?

– Это только временно. Ложное впечатление создают газетчики…

Морган перебил его:

– Вы построили лабораторию?

– Да.

– А башню?

– Я за этим и пришел к вам.

– Неужели? Вы купили двести акров земли и получили разрешение на приобретение еще тысячи шестисот, теперь вы заявляете, что у вас кончились деньги?

– Только временно, сэр. Как только вы пополните баланс…

– Если я возобновлю финансирование в прежнем объеме, этого хватит для создания вашего «города-модели»?

– Нет, я уже объяснил…

– Если я вас правильно понял, увеличив размер башни в три раза, я получу в двенадцать раз больше дохода?

– Совершенно верно.

– Но для этого опять же надо увеличить финансирование?

– Да, мистер Морган. Цены за последнее время…

– Уходите, мистер Тесла!

– Но, сэр…

– Повторяю, уходите, мистер Тесла! – закричал Морган.

Он выгнал меня. Я был потрясен – тихо сложил бумаги в сумку и выскользнул за дверь.

* * *

Можно только представить, какие бранные слова «известный на Уолл-стрит грубиян» обрушил на голову партнера, по собственной прихоти изменившего проект.

Тесла не только нарушил контракт, но и признался, что предложенный им ранее план был либо несостоятелен, либо не был продуман до самых последних мелочей. Следовательно, этот прощелыга рассчитывал сосать из него деньги, как из какого-то…

Моргана душил гнев. Ему приходилось оплачивать бесконечную доставку угля на грузовиках на Лонг-Айленд, а если бы строительство велось рядом с Ниагарским водопадом, компания имела бы свободный доступ к практически неиссякаемому источнику энергии и затраты можно было бы снизить. И, несмотря на эти доводы, Тесла все-таки набрался наглости заверить Моргана, что даже на Лонг-Айленде способен превзойти мощь великого водопада.

Стоит только построить башню-небоскреб!

В письме, присланном в контору Моргана после этого разговора, изобретатель попытался разъяснить:

«Заставляя свою аппаратуру работать на пределе возможностей, я смогу добиться выхода энергии примерно в десять миллионов лошадиных сил. Это больше, чем два Ниагарских водопада. Таким образом, волны, создаваемые моим передатчиком, будут величайшим спонтанным источником энергии на планете, вызываемым в точке, диаметрально противоположной передатчику, который в этом случае должен быть расположен в нескольких сотнях миль от западного побережья Австралии».

Еще и Австралию сюда приплел!..

Как должен был рассуждать Морган?

Просидев год на окраине Колорадо, любитель красивой жизни на этот раз, по-видимому, не собирался менять модный «Уолдорф» на одинокое прозябание в захолустье близ Буффало. И это в то время, когда от этого прожектера и любителя сладких соусов требовалось наладить связь с океанскими пароходами и научиться отправлять сообщения в Европу!

Морган решил, что с него хватит.

Конечно, во многом виноват сам Тесла. Вносить изменения в проект без согласия главного партнера – это не самый лучший путь к сотрудничеству. Поддаваясь страстям, он порой причинял себе такой ущерб, что врагам только оставалось добить его, что и исполнил Маркони 13 декабря 1901 года, когда первым уловил на американском берегу долетевшие с того берега Атлантики сигналы – знаменитые три точки.

Или букву «S».

Как относиться к этой великой дате в истории человечества?

Как к призыву «три точки, три тире, три точки», обозначающие «SOS» для Никола Теслы, или как к началу бесконечного, ни на мгновение не останавливающегося, постоянно набирающего мощь радиосообщения, извещающего Вселенную о нашем присутствии?

В понимании этого события требуется особый настрой, особая чуткость приемного душевного контура. Если мы хотим по достоинству оценить этот исторический факт, нам необходимо настроиться на согласие. Этот взгляд на мир непривычен, однако только с его помощью можно вобрать в себя трагедию Теслы, триумф человеческой мысли, и главное – дать верную оценку того, что сделано и что еще предстоит сделать. Если мы и дальше будем придерживаться принципа «победитель получает все», нам вряд ли удастся сохранить свою мысль живой и свободной, потому что, как только мы позволим воротилам всякого рода в зависимости от своих насущных потребностей менять имена победителей, научно-технический прогресс окончательно собьется с пути.

Этот урок был понят потомками.

Мы поддержали старика. Мы подвигли его к рассказу о голубке – его небесной супруге, поведавшей ему всю правду об Облаке.

Он обязался говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Но сначала вернулся к Уорденклифу.

– Еще ничего не было потеряно. Все патенты были в моих руках. Конечно, судебные процессы требовали денег, но перспективы были изумительные….[60]60
  Тесла судился много раз, но так и не уразумел примитивную, но действенную уловку, которой пользовались его оппоненты. Один из них, Фессенден, пытавшийся завладеть патентами на избирательные контуры, сознательно пошел на проигрыш процесса.
  За время разбирательства, проводившегося за закрытыми дверями, Тесле пришлось выложить столько закрытых сведений о созданной им конструкции, что лучшей школы для претендента трудно было придумать. Выйдя из судебного зала, он в течение нескольких дней переписал заявки и без всякого труда получил так называемые патенты «второго ряда» – то есть право на улучшения отдельных частей общей конструкции, что позволило ему с лихостью объезжать приоритеты Теслы. Фессенден был обязан только ссылаться на первого изобретателя, а за такие нарушения привлечь к ответственности очень трудно.
  Ко времени своей смерти Фессенден получил пятьсот патентов, почти столько же, сколько Том Эдисон.


[Закрыть]

После паузы старик продолжил:

– 13 января 1902 года в Нью-Йорке в «Уолдорф-Астории» был устроен грандиозный банкет в честь Маркони. Знаете, кто был его организатором?

Порадовавшись недогадливости потомков, старик радостно возвестил:

– Небезызвестный Т. К. Мартин, мой прежний друг, чьи усилия по оповещению о моих успехах в области электротехники я никогда не отрицал. Теперь он переметнулся в другой лагерь. В первых рядах сидели Пьюпин, Элайхью Томсон и прочие пираты. Приветственную телеграмму прислал Эдисон, которому ревность к моим успехам затмила рассудок, ведь Маркони и его обшарил. Мне тоже пришлось отправить поздравление, в котором я намекнул, что успех юбиляра объясняется прежде всего тем, что он ловко использовал мои устройства.

Потомки позволили себе напоследок порадовать старика:

– Можете быть спокойны, сейчас общепризнано, что передатчик, использованный Маркони, принадлежал вам. Об этом свидетельствуют два ваших патента[61]61
  2 сентября 1897 г. Тесла подал заявку на патент № 650343, которая позднее была поделена и зарегистрирована под № 645576 от 20 марта 1900 г. и № 649621 от 15 мая 1900 г.
  Для нас особое значение имеет второй из этих патентов, защищающий право на применение беспроводной передачи энергии, известный как «Система четырех резонирующих контуров». Этот патент был субъектом долгого судебного разбирательства, начатого Маркони против Соединенных Штатов, закончившегося в 1943 г. в пользу Теслы и аннулировавшего патент Маркони за № 763772, зарегистрированный в 1904 г., потому что в нем не было ничего нового по сравнению с патентами Лоджа, Теслы и Стоуна.
  Не менее важен для истории техники и первый патент от 20 марта 1900 г., отражающий открытия Теслы в области передачи сигнала на расстояние. В этом патенте, по существу, разработаны все те технологии, которые практически без изменений используются сегодня для трансляции телесигнала.


[Закрыть], а в качестве приемника итальянец применил аппарат Попова, который являлся улучшенным вариантом аппарата Лоджа.

– Пусть даже так, – миролюбиво согласился старик. – Я не держу на них зла. Если мир устроен так, что победитель получает все, если миру нет дела, каким способом был достигнут успех, это только подтверждает мою версию о чуждом влиянии, которое оказывает на нас дьявольская сущность, которую можно персонифицировать как Облако. Смутив души беспринципностью и равнодушием, оно получает надежные рычаги для управления теми, кто двигает прогрессом. Я имею в виду Джона Пирпонта Моргана, который после того разговора с упорством умалишенного поставил себе цель раздавить меня. Мне более понятен Астор, не желавший рисковать деньгами, но я до сих пор не могу взять в толк, зачем Моргану понадобился прах Теслы?

Чтобы станцевать на нем победный танец?!

Или предупредить других?

Старик сражался героически, об этом должны знать все, кому взбредет в голову придумать даже малюсенькое усовершенствование, внести самую малость смысла во вращение разнообразных полей – от магнитных до гравитационных, – или сунуть палец в черную дыру, чтобы проверить, так ли мгновенно исчезает в ней пространство и время, как об этом судачат физики.

Если вам повезет и вы добьетесь успеха – я всей душой верю в это! – вспомните Теслу.

Вспомните его урок и не переступайте черту.

Уймите творческий зуд, ищите согласие с самим собой, с коллегами, с природой, наконец, а не предписывайте таким воротилам, как Морган, проникшим в тайну возникновения денег, каким образом они должны спасать человечество. Остерегайтесь будить в них совесть – проснувшись, она обернется звериной завистью и инстинктивным желанием свести счеты. Это может плохо отразиться на вашем самочувствии, и вообще – скверно кончиться, а ведь вы еще нужны.