Текст книги "Линия соприкосновения"

Глава 10

– К вам посетитель, господин директор, – раздался из интерфона голосок Бэллы.

– Кто? – удивился Дон Кимура и бросил быстрый взгляд на настольный электронный ежедневник. Он никого не ждал и не приглашал.

– Контр-адмирал Виталий Темнов.

Фамилия была знакома директору. Это был редкий в нынешнее время боевой морской адмирал, один из заместителей Кристофа Франкмайера – начальника Главного управления военной разведки (ГУВР) Космофлота.

Все военно-морские силы Земли состояли из десяти крупных авианосцев, каждый из которых мог нести до двух сотен боевых флайтов различного назначения. Каждый авианосец, сопровождаемый пятью тяжелыми крейсерами, представлял собой практически непотопляемую эскадру с мощнейшим лазерным, ионным и плазменным оружием крупного калибра. Наряду с разбросанными по всей Земле центрами планетарной обороны, морские эскадры являлись последним рубежом воздушно-космической обороны землян.

Пару дней назад, на приеме в ратуше Брюсселя, Франкмайер подошел к Дон Кимуре и, напустив словесного тумана, стал разглагольствовать о необходимости сотрудничества различных служб разведсообщества. Когда директор задал прямой вопрос о том, что конкретно он имеет в виду, тот быстро свернул разговор и под каким-то предлогом отошел от него. Но вот теперь, похоже, настала очередь следующей серии – прибыл гонец из ГУВРа.

«Будем надеяться, что заместитель Кристофа не такой же пустобрех и словоблуд, как его начальник», – подумал он.

– Пусть войдет. Минут через пять – кофе, чай.

На пороге появился человек среднего роста в сером дорогом костюме. Однако короткая стрижка и особая, присущая только офицерам выправка выдавали в нем военного.

– Заместитель начальника Главного управления военной разведки Космофлота контр-адмирал Темнов, – вытянувшись перед директором, выпалил он.

– Здравия желаю, адмирал, – дежурно улыбнулся японец, пожал крепкую руку адмирала и сделал приглашающий жест в угол кабинета, где темнели два кресла, небольшой диван и журнальный столик. – Проходите, располагайтесь, прошу вас.

Контр-адмирал сел в кресло. Дон Кимура расположился напротив и молча взглянул на гостя. Он не любил пустопорожних разговоров о погоде, здоровье и прочей ерунде, которыми принято начинать всякую деловую беседу, и молча ждал, предоставляя Темнову право завязать разговор.

– С трудом добрался до вас, господин директор, – заговорил контр-адмирал. – Такие непогоды нынче – флайты с трудом летают. Даже наши опытные пилоты матерились…

Он замолчал и взглянул на японца, ожидая от того ответной реплики, но Директор молчал.

– Да… Вот в таком примерно аспекте, – пробормотал моряк и вздохнул. – Господин директор, я прибыл к вам по поручению господина Франкмайера с исключительной и строго конфиденциальной миссией.

Он опять замолчал, ожидая реакции на свои слова, но её вновь не последовало. Поняв, что не дождется ответа хозяина кабинета, пока не выложит суть, Темнов подтянулся, словно сидя выполнил команду «смирно», и продолжил:

– Господин директор, я уполномочен сообщить вам, что в настоящее время ГУВР проводит в системе Веги специальную операцию «Рубеж». Основной целью операции является обнаружение инфильтратов и их возможных пособников среди землян и жителей внеземелья. На планете Желтый глаз сейчас разворачивается активная фаза операции. Установлены и взяты в разработку лица, предположительно сотрудничающие с инфильтратами. К сожалению, как мы поняли, КОНОКОМ проводит там же свои мероприятия, не согласованные с ГУВРом. В этой связи ГУВР просит вас дать команду своим агентам прекратить на время активную деятельность в Веганской системе, дабы не помешать нашим сотрудникам завершить операцию.

Контр-адмирал замолчал, и в кабинете повисла тишина. Директор сверлил буравчиками своих глаз нахального гувровца и про себя подыскивал слова помягче, чтобы не обидеть морского волка.

– Адмирал, вы ведь командовали эскадрой?

– Так точно, господин директор. Второй южноокеанской эскадрой с флагман-авианосцем «Васко де Гама». Полтора года назад был переведен в ГУВР Космофлота.

– Сами попросились?

– Никак нет, в соответствии с приказом командования, – Темнов настороженно смотрел на Дон Кимуру.

– Понятно, – японец секунду помедлил и продолжил: – Адмирал, насколько мне известно, операция «Рубеж» активирована в рамках программы «Бастион». А программа «Бастион» является совместной разработкой ГУВРа, Космофлота и КОНОКОМа. В соответствии со статьей 12-й Соглашения по «Бастиону», любая операция в рамках программы – будь то «Рубеж», «Купол» или иная – согласовывается в обязательном порядке с подписантами. С нами в том числе. Вы этого не сделали. Такие действия должны иметь под собой очень веские основания, я бы сказал – исключительные. Допускаю, что такие основания у вас имеются, и готов выслушать ваши доводы, адмирал.

– Разрешите?

В дверях показалась Бэлла с подносом, на котором стояли чашки, кофейник и небольшой заварной чайник. На отдельном блюдечке лежали мини-пирожные.

– Спасибо, Бэлла, дальше мы сами, – отпустил её директор и повернулся к адмиралу. – Кофе, чай?

– Кофе, – механически ответил Темнов, взял наполненную директором чашку и пригубил.

Директор закончил манипуляции с чаем, медленно, смакуя, выпил и поставил чашку на стол.

– Ну, так как, адмирал?

– Господин директор, насколько мне известно, действия ГУВР в данной ситуации подпадают под статью 34-ю Соглашения, в которой оговаривается особый порядок действий, в случае неожиданно возникшей угрозы извне.

Дон Кимура поднялся с кресла, подошел к окну и заложил руки за спину. За прочным стеклом разыгрывалось последнее сражение осени и зимы. С восьмисотметровой высоты небоскреба «Сатурн» города в такую погоду видно не было – сама башня еле-еле высовывалась из обложных туч, да и то периодически полностью скрывалась в тяжелом и влажном тумане. Привыкший к своему кабинету японец ощущал, как весь небоскреб слегка раскачивается под напором северного ледяного ветра. Но опасности не было никакой – игла башни, с нанизанными на неё тремя кольцами, где располагалась КОНОКОМ, рассчитана на любой возможный на Земле ураган.

Директор КОНОКОМа повернулся:

– Адмирал, вы прекрасный флотоводец и моряк, – он поднял руку, прерывая собравшегося что-то возразить Темнова. – Это не комплимент, а констатация. Но вот на новом месте вы еще, как бы это правильнее выразить… еще не интегрировались полностью. Но вам, уверен, успели рассказать о тех нюансах, которые превалируют в отношениях между ГУВРом и КОНОКОМом. Непростых, скажу откровенно, отношениях. Выполняя, по сути, схожие задачи, наши ведомства действуют зачастую разными методами. Разными – это мягко сказано. Я не припомню случая – а я в КОНОКОМЕ служу без малого тридцать пять лет, – чтобы операция, в которой был задействован ГУВР, не закончилась бы стрельбой и трупами. Взять хотя бы последнее расследование на Арктурианской космоверфи[32]32
  См. роман «Чужая игра». М.: АСТ, 2016.


[Закрыть], которое обернулось подлинной катастрофой. Вы тогда, адмирал, только-только начали работать, но не могли не слышать об этом деле. Оно рассматривалось в высших инстанциях…Должен признать, что и наши сотрудники не смогли тогда сразу разобраться в сложной и запутанной ситуации, и все закончилось намного хуже, чем можно было предположить, даже исходя из самых пессимистических оценок.

Дон Кимура, прохаживавшийся во время монолога по кабинету, остановился рядом с Темновым. Контр-адмирал спокойно и внимательно слушал директора. Японец, постояв секунду, продолжил мягкое перемещение в привычном пространстве своей офисной кельи:

– Мы потеряли не только возможность контакта, мы проявили себя – я имею в виду не какие-то службы или организации, я подразумеваю нас, землян – как подозрительные, недоверчивые и крайне агрессивные существа. И всё это благодаря во многом именно несогласованности и, уж простите меня, характерной позиции ГУВРа. Да-да, именно ГУВРа, адмирал, – Дон Кимура в упор посмотрел на Темнова, но тот выдержал его взгляд. – Мои сотрудники, как я уже говорил, к сожалению, тоже оказались не на высоте – поддались эмоциям и примитивной прямолинейной логике. В итоге, что мы имеем: контакта нет, контрагент исчез, перспективы потеряны. Единственное утешение – медицинский саркофаг. Да и то сказать, принцип его работы нашим ученым до сих пор непонятен, соответственно они не могут и воспроизвести его. Представляете, адмирал, какая это Пиррова победа?

– То, что вы говорите, господин Дон Кимура, имеет мало отношения к тому вопросу, по которому я к вам пришел, – несколько устало и заученно произнес адмирал и сменил позу.

– Да, адмирал, на первый взгляд это так. Но только на первый взгляд. Казалось бы – дело Арктурианской космоверфи закончено, классифицировано и сдано в архив. Ан нет! Таких дел, оказывается, и в нашем ведомстве, и в вашем, достаточно.

– Достаточно для чего? – прищурился Темнов.

– Достаточно для того, чтобы понять, что методы, которыми мы действуем, убоги, примитивны и неприемлемы, – с ударением ответил японец. – Более того, наши с вами службы, вместо того чтобы взаимодействовать в вопросах космической разведки и контрразведки, всячески пытаются друг дружке вставлять палки в колеса. Почему, закономерно спросите вы. Отвечаю: потому что начальники любят докладывать вышестоящим иерархам о победах и прорывах… А таковых у нас катастрофически мало сейчас, и в будущем перспектива просматривается крайне бедная.

– Но…

– Поражения и позиционные бои – это рутина не только активной войны, но и войны разведок. Победа – это редкое совпадение многих векторов, которые, не спорю, зависят и от конкретного решения, в нашем с вами случае – от выбора той или иной манеры поведения и ответных действий. Важен алгоритм ходов на встречном курсе. Причем, прошу это учесть особо, действовать мы должны даже в том случае, когда не знаем, враг ли перед нами, друг или нейтрал. При любом из этих раскладов мы должны выбрать вариант, наиболее подходящий…

– Мы должны исходить из приоритета наличия перед нами врага, в крайнем случае – агрессивного нейтрала, – перебил японца Темнов. – Господин директор, вы уводите наш с вами разговор далеко в сторону умозрительных философско-моральных дефиниций, а я пришел к вам с конкретной просьбой.

– Вы меня не слышите, адмирал? Или не хотите слышать?

Темнов промолчал.

– Хорошо, как знаете. Вот вам мой официальный ответ. Никакая деятельность в Веганской системе по линии КОНОКОМа не будет приостановлена ни на минуту, пока не будут выполнены условия, оговоренные в статье 34 Соглашения. У меня всё, адмирал.

Темнов быстро встал, слегка оправил костюм и ответил:

– Господин директор, правильно ли я вас понял, что работа ваших агентов на планете Желтый глаз будет продолжена?

– Абсолютно.

– Честь имею.

Адмирал явно сдержался, чтобы не козырнуть, развернулся и вышел.

«Почему нормальные боевые офицеры, стоит им перейти в ГУВР, становятся похожи друг на друга, как оловянные солдатики?» – с сожалением подумал Дон Кимура, провожая взглядом адмирала.

Он вернулся к столу и провел над ним рукой.

– Господин директор? – послышался голосок секретарши из интерфона.

– Бэлла, срочно ко мне Пирса и закрытую связь с резидентом в системе Веги.

Глава 11

– Мы где-то совсем рядом, – сказал Сноу, глядя на монитор МИППСа.

Внезапно чуть пиликнул звуковой сигнал, и на дисплее появилась рубиновая точка. Брови Сноу подпрыгнули.

– Айво, а вот и мадемуазель Нуаре проявилась. Она тоже тут, давай потише, не гони.

Айво, сидевший за рулем, сбавил скорость.

– Она может услышать звук движка, – проворчал он.

– Нет, вряд ли. Мотор работает почти бесшумно.

Вездеход «Кобра» размеренно месил толстенными колесами раскаленный песок каньона. Местами попадались участки, где машина тонула по самые оси, но в основном песок был плотным и позволял, когда это было нужно, развивать порядочную скорость. Из-за непонятных сбоев навигатора три с лишним часа друзья петляли по каньону, пытаясь найти то место, где их обнаружили спасатели. Кроме того, не везде можно было проехать и приходилось объезжать беспорядочные нагромождения камней и торчащие из песка скалы. Наконец, навигатор перестал глючить и определил, что искомые координаты совсем рядом, и конокомовцы устремились к точке.

Змеиный каньон не был похож на земной в полном смысле этого слова. Здесь каньоном назвали цепочку скал, торчащих из песка на протяжении полутора сотен километров. Каменные уступы, почерневшие от палящих лучей Арлекина, возвышались на многие десятки и сотни метров. Самая высокая гора достигала тысячи шестисот метров – не бог весть какая высота по земным меркам, но зато почти все склоны имели крутизну до 60 градусов, а очень многие стены были просто-напросто отвесными, а то и нависали над головой отрицательным уклоном.

– Вон там, видишь углубление? – Сноу показал рукой на скалу метрах в ста. – Давай загоняй туда вездеход и дальше пешком. Мадемуазель метрах в трехстах, не больше.

– Хорошо, – вздохнул Блумберг, с сожалением представляя, что сейчас придется покинуть прохладную кабину и вылезти на нестерпимую жару.

«Кобру» удалось втиснуть в нишу так, что машина почти полностью оказалась в тени. Хотя разница в температуре и не была столь уж существенной – шестьдесят на солнце и пятьдесят в тени. Но, по крайней мере, ярко-оранжевый вездеход сразу не бросался в глаза, а был прикрыт скальными уступами.

Сноу и Блумберг заглушили двигатель и спрыгнули на песок. Их сразу окутало характерное только для пустынь ватное безмолвие, которое нарушалось лишь редкими порывами ветра, лениво шевелящего песок. Сноу невольно замер и обвел взглядом пейзаж.

– И вот так всё сохраняется тысячелетиями! И ничто не меняется.

– Меняется, Ричи, еще как меняется! – решительно сдернул его с облаков Айво. – Пройдет два-три миллиона лет и от этих скал почти ничего не останется – они сами превратятся в песок.

– Ну, это через миллионы лет… – протянул Ричард.

– Геологические процессы, это тебе не история земной цивилизации, а тем более какой-нибудь отдельно взятой страны. В природе все происходит намного медленнее, но зато неотвратимо и бесповоротно. Мир движется к хаосу – таковы законы физики. Хотя, ты знаешь, есть довольно любопытные гипотезы, которые утверждают, что хаос – это и есть основной порядок Вселенной, которая всегда была изотропна[33]33
  Однородна.


[Закрыть] во всех своих измерениях…

– Тише говори. Что значит «во всех своих измерениях»? – возразил Сноу и осторожно выглянул из-за скалы. – До Большого взрыва вся Вселенная представляла собой бесконечно малую сингулярность, так ведь?

– Так, да не так, – ответил Айво, осторожно двигаясь за напарником. – Но даже не в этом дело.

– А в чем же?

– Дело в том, что получается так, что из хаоса, или, если хочешь, из бесконечно малой сингулярной точки с бесконечно большой плотностью однородного вещества, где помещалась вся материя нашей Вселенной, и нулевым временем, вдруг выплеснулось нечто, что сломало первобытный хаос. По мере развития Большого взрыва, раздувания Вселенной и особенно позже, при нуклеосинтезе[34]34
  Нуклеосинтез – процесс образования ядер химических элементов тяжелее водорода в ходе реакции ядерного синтеза.


[Закрыть], происходили процессы, прямо противоположные энтропии – материя Мироздания упорядочивалась. Образовывались сначала туманности, потом протозвезды, потом звезды, планеты… Вся эта гигантская космическая каменоломня стала преобразовываться в галактики, звездные скопления, планетные системы. Наконец зародилась жизнь – вершина сложности строения материи… То есть на этом этапе природа усложняла свою структуру. Усложняла, Ричи, а не упрощала! Проходили негэнтропийные процессы – полная противоположность энтропии. Почему? А теперь, получается, что невидимый гигантский маятник вселенских процессов снова качнулся в обратную сторону, и энтропия вновь начинает побеждать… Что происходит, Сноу, почему раскачался этот маятник? А, может, им кто-то управляет? Но в чем тогда смысл этих колоссальных процессов?..

– Тш-ш-ш!.. – остановил увлекшегося ученого Ричард. – Потом лекцию дочитаешь. Вон флайт, видишь?

Блумберг вслед за Сноу выглянул из-за камня и сразу узнал это место. Он повернулся:

– Узнаешь? На видео у спасателя Дельпьеро?

– Точно, – кивнул Сноу. – Вон и какие-то баллоны валяются, картонки из-под упаковки. Место правильное. Но и мадемуазель прилетела сюда целенаправленно. Она рассуждает так же, как и мы с тобой – артефакты могут быть только здесь. Вот тебе и биолог из Гренобля!

– Вопрос в том, внутри артефакты или снаружи, – вздохнул Айво.

– Ничего. Даже если они внутри, мадемуазель Нуаре умеет открывать двери, я уверен. Будем ждать и наблюдать.

– Будем надеяться, что её поиски не затянутся, – ответил Айво и, поморщившись, сел на тот участок песка, который был в тени. Но и здесь температура была такова, что пришлось подложить перчатки. – Если она не поторопится, то мы с тобой просто сваримся, а еще скорее получим солнечный удар.

Англичанин ничего не ответил и присел на корточки рядом с Блумбергом. Время от времени он выглядывал из-за скалы и наблюдал за Нуаре, которая в тридцати метрах от них медленно шла вдоль стены, ощупывая и осматривая каждый сантиметр. Спустя полчаса она что-то достала из кармана и приложила к уху.

– С кем-то связалась, – шепотом прокомментировал Ричард. – Советуется…

– Или инструкции получает, – ответил Айво.

– Возможно, но в любом случае понятно, что она действует не в одиночку. На планете у нее есть сообщники, – Сноу коротко взглянул на Айво. – Похоже, что Эстель Нуаре не авантюрист-одиночка, а часть организации. И эта организация настолько продвинута, что может позволить направить сюда как минимум двух агентов, снабдив их при этом достоверными и убедительными документами…

– Ричи, любишь ты всё усложнять… – проворчал Блумберг и поменял позу – снизу стало совсем сильно припекать. – Почему бы не предположить, что она и её напарник работают не под прикрытием, а под своими настоящими именами?..

– Всё может быть, Айвенго, всё… – пробормотал Сноу и внезапно сжал плечо шведа. – Она нашла!..

Блумберг привстал и тоже выглянул. Нуаре стояла у скалы и смотрела на небольшой овальный проход, открывшийся в скале. На фоне освещенного лучами Арлекина темно-серого базальта, вход казался нереальным, плоским, словно нарисованным черной краской. Однако стоило отойти буквально на метр в сторону, и пещера скрывалась за уступами скал, становясь совершенно незаметной. Молодая женщина оглянулась и шагнула в темноту.

Сноу мгновенно сорвался с места и со словами «оставайся здесь», бросился к проходу. Айво секунду сидел неподвижно, но затем вскочил и догнал Сноу, быстро скользившего вдоль каменной стены.

– Как же: «оставайся»! Щас! – прошептал он.

Ричард, не оборачиваясь, протянул назад руку и сжал ему плечо. Напарники замерли. Вход, в котором только что исчезла Нуаре, чернел в нескольких метрах перед ними. Сноу решительно отлип от скалы и вошел в узкий темный проем. За ним, чуть вжав голову в плечи, юркнул Блумберг. Спустя мгновение проход закрылся.

Айво предполагал, что внутри будет темно, но мрак, обступивший его, был настолько непроницаем и густ, что поневоле хотелось протянуть руку и взяться за что-то твердое и прочное, что могло служить опорой. Он вытянул руку, в надежде дотянуться до Ричарда, который только что мелькал в метре впереди, но пальцы ухватили пустоту.

– Ричи?..

В вязкой мгле тихий шепот растворился без следа. Айво чуть помедлил и полез в карман за коммуникатором.

Подземелье осветилось неярким светом – на потолке не спеша разгорались желтоватые лампы. Сноу увидел чуть впереди фигуру Эстель Нуаре. Женщина что-то разглядывала, присев у стены. Потом встала и положила несколько предметов в небольшой рюкзак.

«Артефакты, – понял Сноу. – Она их нашла».

Сзади завозился Блумберг, и это выдало конокомовцев. Нуаре стремительно обернулась, в лицо мужчинам ударил яркий луч света.

– Кто там? Выходи.

Сказано было спокойно, в голосе Эстель чувствовалась сила и уверенность. Прятаться больше не имело смысла. Сноу поднял руки и вышел из-за укрытия:

– Мадмуазель Нуаре, уберите оружие, мы не собираемся в вас стрелять!

– Вы и не сможете, даже если очень захотите. Не вздумайте хвататься за разрядники, я отлично стреляю. А-а-а… Это вы, попутнички! Привет. А я-то надеялась, что вы в Йеллоутауне остались.

– Как видите, нет, – ответил Ричард. – Мадемуазель, мы – агенты КОНОКОМа. И я…

– Кто вы такие, мне прекрасно известно.

– Тем более.

Пиликнул сигнал вызова коммуникатора. Эстель, продолжая держать конокомовцев на мушке, ответила:

– Норман, я их обнаружила.

– Артефакты? Отлично, Эстель, – послышался баритон. – Где ты?

– Я всё еще под землей.

– Понятно. Значит так…

– Норман, у меня небольшая проблема.

Последовала пауза, и после неё:

– Я не ослышался, проблема? Какого рода, Эстель?

– Я держу на мушке агентов КОНОКОМа. Они меня выследили.

Снова пауза.

– Эстель, ты знаешь, что делать.

Женщина колебалась.

– Эстель, – вмешался Блумберг, выходя из-за спины Ричарда, – неужели ты думаешь, что никто не знает, куда и зачем мы направились?

– Блефуете, никому вы не сказали, куда летите, – парировала Нуаре.

– Это они тебе что-то отвечают? – послышалось из МИППСа.

– Да. Говорят, что в КОНОКОМе знают, где они сейчас.

– Нет, Эстель, они лгут. Большинство агентов работают с опережением, но об этом редко когда сообщают начальству.

– Ничего подобного! – Айво сделал шаг в сторону Нуаре.

– Стой!

Стена рядом с ними брызнула расплавленными искрами.

– Следующий разряд будет в голову, – предупредила женщина и повела стволом.

За спинами конокомовцев послышался легкий шум, и они обернулись. Проход в подземный туннель был открыт и на фоне яркого света виднелся черный силуэт человека с тяжелым рязрядником в руках. Снова раздался знакомый надтреснутый баритон, но теперь уже вживую, а не из коммуникатора:

– Привет честной компании.

– Норман?! Ты как здесь оказался? – воскликнула Эстель.

Сноу и Айво вертели головами, переводя взгляды с загадочного Нормана на Эстель Нуаре.

– Я всегда страхуюсь. Вот и сейчас поставил тебе маячок на флайт и отслеживал. Как видишь, не зря.

– Зачем? Ты мне не доверяешь?

– Эстель, я никому не доверяю. Мне приходится работать с… как бы это правильно сказать… с необычным заказчиком, который требует стопроцентной результативности и конспирации. Давай сюда рюкзак с артефактами.

– Эй, не шевелись! – прикрикнула она на агентов, стоящих между ней и Норманом и сделала несколько шагов в сторону. – А деньги, Норман?

– Деньги я тебе перевел, можешь проверить, – с легким смешком ответил Норман.

Эстель вновь подняла коммуникатор и, стараясь держать на мушке и агентов, и Нормана, нашла нужный файл и просмотрела.

– Убедилась?

Женщина выключила прибор, но разрядник не опустила.

– Эстель, если ты ему сейчас отдашь артефакты, он нас всех убьет, – прозвучал спокойный голос Сноу. – И тебя тоже.

– А ну-ка закрой рот! – повысил голос Норман. – Еще одно слово, и я вас действительно пришью! А ты, Эстель, тащи сюда свой рюкзак.

Однако ситуация сложилась необычная. В относительно узком туннеле места для маневра почти не было. Чтобы приблизиться к Норману, Эстель пришлось бы пройти буквально в двух метрах от Сноу и Айво и то при условии, что они вожмутся в стену. Женщина замерла в нерешительности. Можно было бы кинуть рюкзак Норману – тот стоял всего в двадцати – двадцати пяти шагах от Нуаре, – но кто поручится, что Сноу или Блумберг не перехватят его на лету. Первым безвыходность ситуации осознал Ричард и, за мгновение до того, как Норман нажал на спусковой крючок, бросился на пол, увлекая за собой товарища.

На стене, в том месте, где только что стояли агенты, вспух и лопнул огромный огненный пузырь. Во все стороны плеснулись раскаленные каменные брызги. Свет в туннеле погас. Сноу перекатился на бок и достал разрядник. Отскочившая к противоположной стене Эстель крикнула:

– Норман! С ума сошел?

Вместо ответа на потолке туннеля расцвел еще один рубиновый фурункул. С противным хрустом по стенам побежали трещины. Сноу выстрелил почти наугад в направлении выхода. Там гулко полыхнуло, и раздались громкие проклятия.

В пылу боя Сноу не заметил, как внушительный кусок скалы отделился от стены и начал валиться на них с Блумбергом. Глыба с громким треском рухнула вниз. Еще один мощный разряд вошел в потолок почти над самой головой. Прежде чем потерять сознание, Ричард успел заметить, что Эстель, присев на одно колено и держа разрядник на вытянутых руках, открыла огонь короткими очередями по Норману.