Текст книги "Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России"

А.Б.Носик и зарождение Рунета. «Ситилайн» и что из него вышло
1996–1999

Подобно всякому новому миру, Рунет создали Титаны и Герои.

Титаны Рунета, как и положено титанам, жили до начала времён и создали Интернет как физическую сущность – протянули первые провода, собрали первые сервера, сделали первые кодировки для кириллицы. Аркадий Волож, Дмитрий Крюков, Максим Мошков, Валерий Бардин, Андрей Чернов, Алексей Солдатов, Вадим Антонов. Имена большинства из них мало что сейчас говорят непосвящённым, потому что эти Титаны были, в сущности, скромными технарями, и мало у кого из них, как у Воложа, прорезалась бизнес-хватка, позволившая им стать медиамагнатами. Или создать нечто настолько своё, и при этом общепонятное, чтобы стать брендом, как Мошков.

Это было последнее поколение «советской шляхты» – выходцы из тесно связанной с ВПК технической элиты с очень схожими биографиями: родились в начале шестидесятых где-то на периферии Империи в семьях старших инженеров и завкафедрами технических ВУЗов, пошли по стопам родителей, успешно прошли через суровое горнило советской олимпиадной образовательной системы: спецшкола, специнтернат, Физтех или Мехмат МГУ. Начали работать в вычислительных центрах разнообразных НИИ – и там впервые обнаружили, что компьютеры могут быть, с одной стороны, персональными, а с другой – сообщаться друг с другом посредством телефонных линий. Которые они сами же и скоммутировали.

Как вспоминал в пилотном номере «Zhurnal.Ru», в статье «Русская сеть: истории» один из первопроходцев этой самой русской Сети Вадим Маслов,

…сначала [в 1990 году] всех подключали бесплатно, в духе соборности и приобщения к ценностям заграничной цивилизации. Был энтузиазм по поводу открывшихся возможностей. <…> Потом в «Демос» стали приходить телефонные счета за международные звонки в Финляндию, и сетевое строительство в России пришлось коммерциализировать. На деньги от коммерциализации был закуплен модем Telebit T2500, который на советских линиях выдавал 2 кб/с.

Так, не очень сами понимая, что и зачем они делают, компьютерщики стали провайдерами. После чего по созданным ими соединениям пришли Герои. С точки зрения Титанов, они пришли на всё готовое. И вообще, они – никто; так, наросшая на медных проводах Титанов плесень.

Но в своей собственной системе координат Герои пришли в вакуум – начали с нуля и создали контент.

Неудивительно, что и сами они были совсем другими. Все – лет на пять-десять моложе. Практически все – выходцы не из честной советской шляхты, а из тихо диссидентствующей советской богемы, de facto (если не de visu) выполнявшей в «бесклассовом советском обществе» роль аристократии. Что позволило им не только получить блестящее гуманитарное образование (даже если их полузакрытые спецшколы формально считались «математическими»), но и существенно раньше выкорчевать из себя остатки советских стереотипов и комплексов. А те, кому не посчастливилось сделать это в школе, успешно проделали это в оказавшейся временной эмиграции или на легендарном филфаке тартуского университета у Лотмана – поэтому Тарту, как это ни странно, не менее важная точка на карте Рунета в первые годы его существования, чем Москва, Нью-Йорк или Иерусалим.

Прометей принёс огонь людям. И те стали варить на нём суп. Герои же научили людей делать на Интернете деньги. И это была смена эпох.

Чтобы понять разницу между Титанами и Героями, достаточно сравнить двух одногодков – Максима Мошкова и Сергея Кузнецова.

Первый, создатель фундаментальной библиотеки своего имени и, вероятно, лучший русский веб-программист, 23 года проработал в НИИ Системных исследований АН, лишь в 2013 году уйдя на «вольные хлеба». Он живёт в одном из подмосковных городов-спутников, до сих пор сохранил любовь к песням М.Щербакова, горным лыжам, байдарочным походам и сохраняет ассоциирующийся с ними имидж советского инженера.

Второй, основатель одной из самых успешных «фабрик по производству контента», – классический бульвардье, и внешне, и по образу мыслей. В недавнем прошлом – непременный участник столичной клубно-концертной жизни, а сейчас – парижский житель и даже escrivan.

Антон Носик – одногодка Мошкова и Кузнецова. И многие воспринимали его именно как Титана – того, кто был от начала времён:

Для тех людей, которые в русском Интернете работали, было такое ощущение, что Носик существовал всегда. Появился Интернет – появился Носик, —

говорит Наталья Хайтина, первый главред журнала «Нетоскоп» (созданного как раз по инициативе Носика).

Но всё же, будучи во многом – Титаном, он оказался одновременно и Героем, который научил русских людей Интернету как бизнесу.

И вообще – не подпадал полностью ни под какое определение, как и полагается трикстеру.

* * *

Весь 1996 год Москва, из которой Носик в ужасе бежал меньше трёх лет назад со словами «никогда больше», тянет его к себе, – и неудивительно. Русская пресса в Израиле подзакисает. Подруги, прямо как в хокку Гумилёва («Вот девушка с газельими глазами выходит замуж за американца…»), уезжают. Лучшие друзья один за другим начинают упираться в Израиле умными головами в вязкий прозрачный потолок – и возвращаются в Москву, где продолжают подниматься всё выше с той точки, на которой остановились в Израиле, – но при этом уже без такой запредельной и головокружительной уголовщины, как незабвенный Медков.

А ещё – Бродский. Носик не случайно упоминает страничку его памяти в качестве вехи на своём пути в Интернет.

Пятнадцать лет назад Антон школьником перепечатывал его в самиздате – а теперь его смерть так символично совпала с окончанием работы над романом «Операция “Кеннеди”». Закончилась эпоха литературы – началась эпоха Интернета. И это не просто романтическое преувеличение.

Хорошо помню, как, проснувшись утром 29 января 1996 года, я по уже приобретённой привычке первым делом полез проверять почту. Из филологического списка рассылки на меня вывалилась горестная заокеанская новость – и это оказалось первое общезначимое известие, которое я получил по новому медийному каналу прежде, чем его сообщили по радио и по телевизору. Но больше, чем написать какую-то банальность в этот же список рассылки, сделать тогда я ничего не мог.

Носик смог гораздо больше. И это имело далеко идущие последствия.

На сделанную в Израиле страничку с набранными «московским химиком» стихами потянулись, чтобы дополнить, уточнить, просто разделить горе, другие «физики и химики» – из Москвы, Принстона, Нью-Йорка… И на этот раз – скинув гусарские маски. Общая боль оказалась точкой кристаллизации – необязательные и порою непристойные литературные игры перешли в ощущение общности: локоть к локтю, кирпич в стене. Завязались знакомства, которые, как обычно и бывает у целеустремлённых и умных людей, переросли в совместные проекты.

И центром этих проектов в 1996 году стала Москва, а не Принстон. Демьян Кудрявцев, вернувшийся в том же году, делился своим ощущением того времени с Петром Авеном в интервью для его книги «Время Березовского»[140]140
  М.: АСТ: Corpus, 2018.


[Закрыть]:

Ты в любом разговоре, в любом действии, в любом поступке испытывал ощущение тотальной свободы и опасности этой свободы. Свобода уже есть, а правил как бы ещё нет. Отсутствие правил увеличивает количество свободы в пространстве.

Артемий Лебедев, рыцарь прозрачного дизайна, сказал мне в интервью проще:

Я пожил один год в Америке, возненавидел её, вернулся, и мне казалось, что это совершенно естественно и очевидно: новая страна – новые возможности. Интернет для всех одинаково появился. Это было очень круто.

Я думаю, что причина [возвращения Антона] только одна: такой движухи, какая была тогда в Москве, никакой Израиль не мог обеспечить. И, собственно, сейчас то же самое.

Впрочем, может быть, Израиль ещё долго бы не отпустил – но в центре «движухи» оказывается созданный близкими друзьями Носика «Ситилайн» – не просто новый интернет-провайдер, но провайдер нового типа. Сейчас, по прошествии более чем двадцати лет, необходимо прояснить, в чём это новаторство заключалось. Напомним:

[Изначально] во многих городах [России] Интернет появился благодаря научно-исследовательским институтам, ведущим исследования в области физики, особенно ядерной физики, секретность которых никак не способствует развитию региональных рынков информационных технологий.[141]141
  Перфильев Ю.Ю. Российское интернет-пространство: развитие и структура. М.: Гардарики, 2003.


[Закрыть]

Если перевести с академического языка на журналистский, это значит: Интернет появился в России при «почтовых ящиках», потому что яйцеголовым чудакам, сидящим в этих ящиках, дозволялось больше, чем остальным. Но когда «физики-лирики» удовлетворили свои скромные потребности в песнях Щербакова, текстах Стругацких и тому подобном, развивать дальше Интернет как бизнес им стало неинтересно: они были не по этой части, да и окружающая действительность не способствовала. И даже если под давлением обстоятельств им приходилось влезать в бизнес, у подавляющего большинства, как мы увидим дальше, получалось «не очень».

Этим пришлось заниматься людям совсем другой формации.

В июне 1999 года Дмитрий Бутрин и Андрей Солдатов (сын одного из создателей «Релкома» Алексея Солдатова и будущий соавтор книги «Битва за Рунет») опубликовали в журнале «Компания» резкий памфлет «Трест Рунет», в котором выдвинули два основных тезиса:

1. «Ситилайн» сумел выкатить свой революционный и прямо-таки демпинговый тариф «$36.6 за безлимитку» благодаря финансовой поддержке Березовского.

2. Вокруг «Ситилайна» собралась некая сплочённая мафия, знакомая между собой с детства благодаря «хорошим семьям», – «трест», как назвали её авторы, – которая заправляет в Рунете абсолютно всем, от коммерции до политики.

Подробно разбирая (и последовательно разбивая) эти обвинения в передаче «Эхонет», Демьян Кудрявцев, в то время – генеральный директор продюсерского центра «Нетскейт», вычленившегося из «Ситилайна» для решения креативных задач, выдвинул со своей стороны три тезиса:

1. Весь предыдущий российский Интернет был создан сотрудниками одной-двух лабораторий, закончившими 1–2 института, знакомыми между собой много лет и до сих пор пьющими пиво по пятницам.

2. Группа упомянутых здесь [в статье «Трест Рунет»] людей, компаний, персонажей действительно может быть объединена по определённому признаку. Это новая группа людей, новая формация деятелей в Интернете. Люди, которые воспринимают Интернет как СМИ, а не как технологию.

3. Эта группа – люди, которые пришли в этот бизнес надолго и с пониманием того, что он – бизнес. С пониманием того, что российский медиарынок в Интернете – это рынок.[142]142
  http://www.compromat.ru/page_24322.htm. К сожалению, ни сайт «Эхонета», ни зеркало соответствующей страницы в web.archive.org недоступны.


[Закрыть]

В моих терминах: советские шляхтичи, «дворяне ВПК», – против гуманитариев, выходцев из «артистической аристократии».

Но неужели это противоречие было настолько остро?

Оказалось – да. Оказалось, что стилистические разногласия могут возникать не только с советской властью.

Позднее, в интервью Юлии Идлис, Носик изложил историю создания «Ситилайна» и своего появления в нём прямо-таки библейским слогом:

Мой друг Емеля Захаров захотел сделать интернет-провайдер. Потому что они, мои московские друзья, подключались к «России Онлайн», она с них брала 7 долларов за час, а сервис давала при этом чудовищный и хамский. И они решили, что сделают интернет-провайдер для нормальных людей. Взяли денег, создали провайдерскую фирму. А потом им пришло в голову, что этой фирме нужен сайт. И oни позвонили мне в Израиль: «Слушай, а вот сайт, например. Кто делает сайты?» «Сайты делает Тёма Лебедев, – сказал я, – вот вам его телефон». <…> Следующим шагом «Ситилайна» было осознание того, что мы, конечно, продаём людям доступ в Интернет и берём с них деньги, но хорошо бы приложить усилия к тому, чтобы людям было что делать в этом Интернете. Потому что, если им там нечего делать, они там недолго просидят, а мы с них берём почасовую оплату. Соответственно, следующая задача – создание контента. И тут Емеля и Дёма вспомнили, что есть у них в Израиле друг, который сидит и пишет ежедневную колонку об Интернете в русской газете, откуда многие люди эту колонку вырезают и складывают на будущее, понимая, что у них сейчас Интернета нет и они не понимают, о чём это, но когда-нибудь поймут, и им это пригодится. И они мне позвонили ещё раз и сказали: «Слушай, вот ты колонку пишешь. А давай ты её будешь писать не в газете, а в Интернете?» Так родился «Вечерний Интернет».

И, родившись, притянул своего создателя в Москву: Носик вернулся в «город, знакомый до слёз», в конце марта 1997 года, и следующие десять лет – до начала зимовий в Гоа – надолго его не покидал.

Сейчас мы можем несколько расширить этот выдержанный в духе библейского «Авраам родил Исаака» рассказ. Во-первых, Емельян Захаров – не просто «мальчик из хорошей семьи» (сын директора БЗК[143]143
  Большой зал Консерватории.


[Закрыть]) и однокашник Носика и Ревазова по 3-му Меду, но и партнёр Медкова по компьютерным бизнесам рубежа девяностых; во-вторых, «взяли денег» в том числе и у Березовского. В изложении «Meduza.io»:

Один из учредителей «Cityline» Георгий Шуппе был женат на Екатерине Березовской, младшей дочери от первой жены олигарха Бориса Березовского. Тот был в хороших отношениях с зятем. Когда Шуппе в 1998 году предложил Березовскому войти в перспективный проект, тот сразу согласился – и стал акционером «Cityline».[144]144
  https://meduza.io/feature/2015/12/04/gospodin-k.
  Иностранное СМИ, выполняющее функции иноагента.


[Закрыть]

Сам Кудрявцев в уже упомянутом интервью «Эхонету» в июне 1999 года категорически отрицал, что «Ситилайн» был создан на деньги Березовского, да ещё и полученные в качестве своего рода приданого за дочерью. По его словам, изначально участники совета директоров Демьян Кудрявцев, Емельян Захаров, Егор Шуппе, Михаил Бриджиди и Рафаэль Филинов вкладывали исключительно собственные средства (умалчивая, откуда они их брали, – но, например, не секрет, что галерея Захарова «Триумф», одна из наиболее успешных коммерчески в России, размещалась в доме приёмов принадлежавшего Березовскому «Логоваза»). Правда, в этом же интервью Кудрявцев уверяет, что Березовский стал тестем Шуппе только в 1999 году, когда «Ситилайн» уже вовсю работал (в то время как официальный сайт Шуппе указывает годом начала его брака 1997-й[145]145
  https://www.gns.ru/biografiya.


[Закрыть]) и что Березовский никогда не входил в число акционеров «Ситилайна». Но в беседе с Авеном почти двадцать лет спустя Кудрявцев «к слову» признался в обратном:

Кудрявцев: Он не был готов с вами пойти в бизнес.

Авен: Он ни с кем не был готов.

Кудрявцев: Неправда! Вот моя компания «Cityline» – у него было 26 %.

Авен: Потому что его не интересовала компания «Cityline».

Последняя реплика означает, что для Березовского, вершившего в то время государственные дела, это было проявлением симпатии к бойким и «социально близким» ребятам, а не инвестицией. Так что – да, близко к сердцу дела «Ситилайна» Березовский, видимо, действительно не принимал.

Прочие же основатели активно занимались «Ситилайном». Роль Артемия Лебедева, например, не сводилась только к тому, чтобы «нарисовать сайт».

В качестве одной из идей, как продвигать провайдера, я начал придумывать контентные проекты, – вспоминает Артемий, сидя со мной за огромным неструганым столом в переговорной комнате[146]146
  Студия размещается, так уж вышло, в том же здании, на крыльце которого убили Медкова, – и, когда приходится к разговору, Артемий показывает мне окно его кабинета.


[Закрыть] «Студии Лебедева». – Потому что меня всегда интересовала в провайдинге не сетевая часть, не маршрутизатор и не провода, а меня интересовал именно контент. И я строил на этом всё.

Среди контентных проектов, придуманных или приведённых в «Ситилайн» Лебедевым, оказался не только «Вечерний Интернет» Носика, но и «Паровозов-ньюс» Александра Гагина, «Сеновал» Сергея Кузнецова (намёк на диалог про «большую и чистую любовь», которой не нужен кузнец, из фильма «Формула любви» – ещё один образчик лебедевского юмора), «Анекдоты из России» Дмитрия Вернера и т. д. Демьян Кудрявцев в интервью для книги «История русских медиа. 1989–2011»[147]147
  М.: Афиша, 2011.


[Закрыть] выразился ещё более откровенно и даже, можно сказать, цинично:

У нас был проект, например, forum.msk.ru. Он предвосхищал ЖЖ, до создания которого было ещё 4 года, с точностью до цвета навигации. <…> И если в «Вечернем Интернете» один автор и все его комментировали, на forum.msk.ru мы разрешали заводить аккаунты. Там появились и Холмогоров, и Крылов, и все будущие знаменитые правые и левые полемисты. Но нас абсолютно не интересовало это как сервис, нас интересовало это как контент, а контент – как привлечение внимания к провайдингу. Это как если бы люди изобрели книгопечатание для продажи станков по распилу деревьев.

Надо заметить, что эгоцентричный Лебедев всё-таки немного перетягивает на себя одеяло, приписывая себе идею запуска «Вечернего Интернета», – хотя само название, интуитивно понятное и само по себе объясняющее смысл проекта всем, кто застал «Вечернюю Москву», разумеется, абсолютно в его духе. И «Паровозов-ньюс» появились почти за два месяца до старта ВИ, ещё не на площадке «Ситилайна».

Иван Паровозов, он же Александр Гагин, давно живёт в Канаде. Так что общение наше происходило, в духе того самого 1996 года, в режиме e-mail:

– «Паровозов-News» появились раньше «Вечернего Интернета»; но тем не менее именно ВИ считается «первым русским блогом», а Антон – «отцом Рунета». Сейчас, с дистанции двадцати прошедших лет, как вам кажется, в чём тут дело?

По сути, это всё было одновременно, разница в недели не имеет значения. Вопрос в том, как определить, что такое блог. В некотором роде первым был Рома Воронежский. Хотя у него скорее был художественный проект, а не рефлексия на события, которую мы понимаем под «блогом».

Но если смотреть в масштабе 20 лет, то дело в том, что для меня это был проект, а для Антона – жизнь. И он так её и продолжал до конца, работая в разных рамках и форматах, но по сути делая примерно то же самое. Вместо ВИ пришёл его ЖЖ, но суть не поменялась.

* * *

«Вечерний Интернет» появился на сайте «Ситилайна» 24 декабря 1996 года.[148]148
  В настоящее время доступен на сайте Александра Гагина: http://www.gagin.ru/vi/.


[Закрыть] Начиналась первая заметка так:

Поспорим о вкусах?

Сегодняшней нашей заметкой открывается новая ежевечерняя рубрика на сервере http://www.cityline.ru. Легко догадаться уже из названия, что тема рубрики – это Интернет: его проспекты и закоулки, его TCP и IP, его капуста и короли. Мы постараемся не переутомлять читателя избытком технических деталей, но и не упустим случая сообщать о важных новшествах мировой Сети по мере их появления. Короче, будем стремиться к такому сочетанию любопытных и полезных сведений, которое было бы одновременно и неутомительным, и непраздным чтением. При этом рассчитываем на то, что читатель не преминет сообщать нам свои соображения и пожелания в связи с прочитанным, – для этого уже сегодня на главной странице рубрики приведена специальная читательская анкета, а вскоре добавится и гостевая книга.

В наши дни, принимая во внимание дату, заметка неизбежно была бы как-то связана с европейским Рождеством. Но двадцать лет назад коммерциализация мерри-кристмаса в нашей стране только начиналась – и в первой «установочной» заметке о нём нет ни слова. Зато очень много слов о словах:

Поскольку русская старина не оставила нам в наследство ни единого термина от тех времён, когда Вещий Олег бровзал Веб, а запорожцы флеймили в ньюзгрупс турецкого сисадмина, то терминологию русского Интернета приходится сегодня либо изобретать заново (a la тихогром незабвенного адмирала Шишкова), либо передирать с английского (по тому злополучному типу, какой применён был при создании – в иной, правда, сфере – русских слов типа ваучер, маркетинг и фьючерс). Хороший вкус предостерегает и от той, и от другой крайности. Он заставляет (меня, по крайней мере) при оценке каждого нового слова ориентироваться прежде всего на его удобоваримость для русского уха. С этой точки зрения маршрутизатор звучит чудовищно, сервер – приемлемо, а сетература – вовсе даже хорошо, если нам надо описать жанр РОМАНа, буриме или сонетника.

«Вечерний Интернет» выходил в ежедневном режиме. Изредка, впрочем, Антона Носика подменял другой Антон – Никитин. Два Антона обратили внимание, что у них совпадают не только имена и начальные буквы фамилии, но и отчества[149]149
  Всех, кто общался с Антоном, поражала его страсть запоминать и с удовольствием использовать отчества коллег и случайных знакомых, включая юных дев, – странно контрастирующая с мгновенным переходом на «ты» и на неформальную лексику.


[Закрыть], и поэтому «сменщик» Носика фигурировал в ВИ под двусмысленным ником Антон Борисович N, оставляющим лазейку для мысли, что на самом деле это всё равно Носик.

Интернет образца 1996 года, по оценке Минсвязи, насчитывал 60 тысяч пользователей в стране, на страницу «Вечернего Интернета» заходили иногда две тысячи посетителей, —

подытожил свою первую большую success story Антон для книги «Афиши» в 2011 году.

Сам Антон вполне осознавал свою миссию – и писал для той же «Афиши»:

Первый вид контента, который был нужен людям с ничтожным сетевым опытом, – своего рода путеводитель: куда можно ходить, какими программами и сервисами пользоваться, справочная история. Ну я и писал: здесь можно поучаствовать в литературной деятельности, здесь – завести ящик или страницу.

Но неожиданно – возможно, даже для него самого – просветительством дело не ограничилось:

В «Вечернем Интернете» соорганизовалось сообщество, [мы открыли] гостевую книгу – и обратная связь возникла сама собой. Это, конечно, был уже интерактив. <…>

Дискуссия в гостевой книге не смолкала ни на минуту. Но в этом мало моей заслуги – тут все мои сердечные благодарности принадлежат неутомимому Фродо, который переписал скрипт гостевой заново, введя сквозную нумерацию всех добавляемых записей, дав возможность ссылаться на них индивидуально, выборочно и крест-накрест…

Так Антон благодарил неизвестного ему лично помощника-волонтёра в заметке ВИ № 440 от 6 апреля 1999 года.

Демьян Кудрявцев для той же книги «Афиши» тоже вспоминал не столько содержание самих заметок, столько «гостевую книгу»:

Одно из самых интересных, что было в «Вечернем Интернете», – это его форум, где всё обсуждалось. Там доходило до тысячи комментариев в день. И сейчас тысяча комментариев – это много, а тогда Интернет был меньше, например, в 50 раз, и это казалось невообразимой цифрой.

Со страницы на страницу порхает ещё одна весомая цифра, приводимая со ссылкой на самого Носика: в 1997–1999 годах он проводил за компьютером по 17 часов в сутки. В те же годы раздел «о себе» личного сайта Артемия Лебедева украшала обескураживающая строка: «проживаю в Интернете». Носик мог с полным основанием сказать о себе то же самое. И даже больше. Он мог выдавать в день по 9–20 тысяч знаков остроумных замечаний о Сети, писал очень быстро, сводя в компактную форму накопившиеся за день материалы и простёгивая их гиперссылками:

Сегодняшний выпуск ВИ весит 50.698 байт в формате UNIX и содержит 221 внешнюю ссылку, —

так завершается заметка от 21.01.1999.

Носик оказался первым в России профессиональным интернет-журналистом, для которого написание заметок на сайт было не приработком к работе программиста, как у Паркера-Кононенко, преподавателя, как у тартуского филолога Романа Лейбова, или проект-менеджера, как у Паровозова-Гагина, а full time job.

По воспоминаниям Лебедева, «Вечерний Интернет» приносил Носику $300 зарплаты – что было очень неплохо для докризисной Москвы. Не медковские пачки, но 31-летнему одинокому журналисту хватало.

В какой-то момент, ещё будучи ведущим «Вечернего Интернета», я обнаружил не только то, что они [деньги] у меня есть, но и то, что я зарабатываю больше, чем могу потратить. С тех пор ничего не изменилось, —

философически вспоминал Носик в 2011 году в «Рунетологии».[150]150
  http://runetologia.podfm.ru/169.


[Закрыть]

Тем более что ВИ был не единственным его источником дохода. Вернувшись в Москву, Носик, как шестью годами раньше в Израиле, начал писать практически во все существующие издания. От «Московского комсомольца» и «Сегодня» до экзотической ныне газеты «iностранец». Всего, по последующим подсчётам самого Антона, в 14 разных мест. В основном, разумеется, всё про то же – про Интернет.

Но журналистикой дело не ограничилось. Развиртуализировавшись с московской интернет-тусовкой (благо, почти вся она тогда собиралась в огромной квартире Дмитрия Ицковича в Калашном переулке), Носик мгновенно оказался всем нужен и везде востребован.

Он создавал вокруг себя сложнейшую паутину социальных графов, сводя между собой людей, – эти его постоянные «давайте я вас познакомлю», —

написал[151]151
  http://lleo.me/dnevnik/2017/07/09.


[Закрыть] сразу после смерти Носика старожил Рунета Леонид «LLeo» Каганов.

Антон <…> держит в голове миллион запасов, кому чего было нужно, и когда он встречает какого-нибудь, тут же достаёт из копилки знаний, кто бы этим мог интересоваться.

Артемий Лебедев, мне это cказавший, сам не обделён деловыми талантами и социальным интеллектом. Не говоря уж о самомнении. Поэтому знает, о чём говорит.

Как ему это удавалось? Неужели только за счёт питья водки? Разумеется, нет. Вот свидетельство человека совсем другого склада, чем расчётливый Лебедев, – философа и идейного маргинала Вадима Гущина:

Всё это сообщество держится не на профессиональном, а на протокольно-коммуникационном каркасе. Люди нашего дискурса начинают понимать друг друга с полуслова. Лёгкий намёк – и уже понятно, о чём говоришь. А у нас с Антоном совпадение протоколов было ну просто абсолютное.

Прежде чем мы двинемся дальше, стоит вспомнить отдельно о культовом для той эпохи месте – пятикомнатной квартире на последнем этаже огромного доходного дома, выходящего одной стеной на Никитский бульвар, другой – на Калашный переулок. Она была куплена недоучившимся тартуским филологом Дмитрием Ицковичем в середине девяностых и мгновенно стала местом встреч интернет-гуманитариев и будущих коммерсантов, пришедших на смену «кабельщикам» и «коммутаторам» из советских «почтовых ящиков». В частности – местом, где возникли «Zhurnal.Ru» и «Polit.Ru».

Это был прототип коворкинга, – вспоминает Ицкович. – Люди занимались своими делами, общими делами, и в какой-то момент это казалось местом общего дела, в которое все вкладывались трудом, навыками, возможностями, деньгами, компьютерами, тиражами.[152]152
  Намёк на основанное им издательство ИЦ-Гарант, вполне успешное в первой половине девяностых благодаря огромному интересу к «гуманитарным хитам», не печатавшимся в СССР.


[Закрыть] Такое альтруистическое общее дело, в котором все долбились, и там все знакомились, все люди, которые были заинтересованы. Их было не так много, но они были апостолами, евангелистами.

Раннехристианская лексика вызывает ассоциацию с коммунами первых хиппи. Причём не московских, набивающихся в тесные московские двушки глушить портвейн, – а калифорнийских, в просторных домах, благодушно распахивающих окна и двери навстречу благодатному климату. Действительно, атмосфера «в Калашном» в те годы царила совершенно хипповская: в одной комнате два типичных гуманитария, один из которых буйно волосат, а другой смуглым лицом и орлиным носом напоминает индейского вождя или египетского фараона, гонят семиотические телеги, в коридоре ярко-рыжий молодой человек (на вид – лет двадцати) договаривается с кем-то в ночи о стадионном концерте группы «АукцЫон», а на кухне «сестрёнка» в фенечках, но с запечатлённым на лице потомственным филологическим образованием мастерит ужин из чего бог послал на 15 человек… Единственное отличие от Хейт-Эшбери 68-го года – что в каждом углу вместо гитар стоят компьютеры. Восторженные слова бывшего «рок-дилетанта» Александра Житинского, объявившего в конце девяностых, что Интернет – это и есть рок-музыка XXI века, казались там и тогда не таким уж преувеличением.[153]153
  Александр Николаевич Житинский (1941–2012) оказался в числе первых горячих адептов и насельников Интернета отчасти и по личным причинам: его сын Сергей стал одним из создателей петербургского интернет-провайдера «Невалинк». Впрочем, было бы слишком однобоко объяснять неиссякающий интерес Житинского ко всему новому только этим.


[Закрыть]

Появление в конце девяностых новаторских демократичных кофеен с книжными полками быстро избавило тусовщиков от необходимости собираться в частных квартирах: местом ежевечернего интенсивного общения стали ОГИ-ПирОги (основанные тем же Ицковичем; а квартиру вскоре пришлось продать – из-за долгов по ним же).[154]154
  Беседуя со мной в конце 2017 года, Дмитрий Ицкович, в отличие от большинства других респондентов, вспоминал события 20-летней давности довольно равнодушно: его гораздо больше интересовали дела нынешние, в частности – программа издания многотомной «Антологии литературы народов России», в которую он сейчас погружён с издательством ОГИ, а также запуск рюмочной «Зинзивер», позиционируемой как «реинкарнация ОГИ».


[Закрыть]

Носик, равно расположенный пить водку и гнать телеги на отвлечённейшие темы, умеющий вовремя щегольнуть знакомым с детства именем из художнической тусовки, а главное – чётко фиксирующий в мозгу все возникающие комбинации, реальные и потенциальные, оказался как нельзя более уместен в этой ризоматической системе возникающих на ходу связей, обязательств, интересов. И из завязавшихся там знакомств вышли, в частности, два важных внежурналистских дела.

* * *

Первое – сугубо академическое и «статусное».

Гущин пригласил Носика в качестве эксперта в программу Института «Открытое общество» – то есть фонда Сороса. «Конкурс по программе Electronic Publishing стартовал незадолго до кризиса [1998 года] с начальным бюджетом в 40.000 долларов США и закончился раздачей двухсот тысяч тех же безусловных единиц», – писал Носик в «Вечернем Интернете» 21.01.1999. Но сам он вошёл в экспертный совет сразу же, в 1997 году.

О роли и месте американского финансиста в политических и культурных преобразованиях России на рубеже тысячелетий можно написать отдельную книгу. Здесь же ограничимся только тем замечанием, что участие Антона Носика в работе экспертного совета оказалось весьма конструктивным… и неожиданным для других членов совета, возглавляемого переводчиком, заместителем (на тот момент) главреда журнала «Иностранная литература» Александром Ливергантом. Вадим Гущин вспомнил колоритный эпизод их заседаний (за каждое из которых эксперты получали по $100), проходивших в 1997–2000 годах:

Ливергант: «А вот тут нам пишет профессор N, который говорит о том, что они публикуют собрание сочинений Карла Поппера». У нас у всех немножко перекашиваются лица. Не потому, что мы не любим прекрасного Карла Поппера, который нам дал совершенно колоссальную вещь, гениальный критерий и прочее, мы его все уважаем. Просто мы прекрасно все знаем, чьими идеями вдохновлён дедушка Сорос. И тут – выстрел в точку. А человек просит довольно много денег.

И здесь выступает Антон: «Да, это замечательно, но мы понимаем, что человек просит большую сумму денег (его издательство купило права, но в те времена это было почти бесплатно) за движение ctrl+C. Ребята, это о чём? Давайте мы сейчас посмотрим в поиске. Ребят, это почти всё есть, просто в разных местах. Но зато как красиво написано! Невозможно не дать грант, который станет абсолютно резонансным для деятельности института “Открытое общество”, просто экстаз и оргазм. И человек на это просит денег. Ребята, ну как можно вестись на такую разводку? Интернет сам по себе организует публикацию трудов Поппера гораздо лучше. И бесплатно. Мы должны поддерживать не эти проекты, которые сами собой естественно возникнут. Мы должны поддерживать проекты не из соображений идеологии, а из соображений пользы».[155]155
  «Описанный эпизод работы экспертного совета ИОО совершенно не помню – но, вероятно, так оно и было…» – написал мне А.Я.Ливергант.


[Закрыть]

Какие же проекты, по мнению эксперта Носика, надо было поддерживать? Коротко говоря – не репозитарные, а инновационные. Не сохраняющие смыслы (хотя бы и очень созвучные спонсорам), а приращивающие их.

Каким, например, оказался сайт music.ru, созданный программистом Павлом Ходаковым и Соней Соколовой, в то время – студенткой филфака МГУ. Сама Соня (впоследствии – важный участник самых известных носиковских стартапов) рассказывает об этом так: