Текст книги "Деревня Нура 3"

– Аришка, что это было, что за хрень опять? – хриплым голосом произнес Максим.

– Думаю, это дед Мирон колдует.

– Зачем? Тем более, он сейчас в деревне. Как он может находиться в деревне, далеко от сюда, а ужасы бегают перед нами?

– Я не знаю, мне просто чутье подсказывает, что это его проделки.

Дрожь в руках и ногах не прекращалась. Страх давил на грудь, и было трудно дышать.

– Арина, детка, пойдем отсюда, у меня такое чувство, что сейчас все мертвые за нами наблюдают из-под земли со своих могил. Да и ребенка надо покормить, боюсь за него очень.

Она взяла меня за руку и потянула к воротам.

– Теть Люба, почему ребенок молчит? – вдруг спросила я, выходя из ступора.

– Слава Богу корзина с ним упала на рыхлую землю, и не ушибла его. И видно, сил плакать нет, вон, глазенки открытые, наверно, голод спать не дает, его бы покормить надо. Идем скорее, деточка, с этого жуткого места. Никогда раньше не боялась кладбища. А тут страх одолевает до самых кончиков волос.

– Давайте я малыша укачаю.

– Да как же ты укачаешь? Если он голодный.

Я провела по нему камнем, и он уснул. По ручке малыша я прочла, это действительно был сын Нади.

Глава 5

Знаете, читатели, тетя Люба не знала, кто этот ребенок, но прижимала сейчас малыша как родного, словно ей что-то или кто-то подсказывал, что это ее кровиночка. Гладила его по головке и шептала:

– Ванюшка, пахнешь совсем как Надюшка в детстве. Спи, мой хороший, сейчас заедем тебе покушать купим.

На выходе, у ворот, Макс, наклонившись к моему уху ближе, зашептал:

– Аринка, мне кажется, около большого памятника под деревом стоит дед Мирон. Только не оглядывайся, а то поймет, что я его заметил.

– Может, ты обознался?

– Я чувствую, как он своим глазами копается у меня в мозгах.

– Не зря баба Дуся сказала: «Не опоздайте». Только как он сумел совсем на чуть-чуть припоздниться? Когда я бежала к тете Любе, я заметила вдали фигуру, мне показалось, что это дед Мирон. Но мы на машине, а ему в круговую через лес на станцию, даже не знаю, сколько надо на это времени? А он уже тут.

– На тебе это плохо не отразится?

– Думаю, что теперь не отразится.

– Кстати, приедем домой, я тебя накажу, в угол поставлю за то, что не рассказала, зачем мы едем в город, и кто этот ребенок, и чем он мог так заинтересовать деда Мирона.

– Извини, Макс, я думала, ты слышал, когда я маме с отцом рассказывала.

– Нет, я не слышал.

– Это внук тети Любы, а Надя – моя подруга, помнишь? О ней я тебе рассказывала, она и есть дочь тети Любы и мать малыша.

– Охренеть у тебя подруга, родного ребенка на кладбище кинула, мозги у нее где? Ну а причем тут дед Мирон?

– Думаю, он страхуется перед полнолунием.

– Как он может страховаться ребенком и зачем?

– Если пойдет не так, как он задумал, он поставил бы на кон мою жизнь за жизнь ребенка. И он уверен в том, что жизнью ребенка я бы не пожертвовала, спасая свою.

– Вот же гад, везде соломку себе стелет.

– Макс, давай не будем говорить тете Любе, что Надя сама здесь оставила сына, скажем, что его украли. Если она спросит, а если не спросит, то будем молчать, врать ей мне совсем не хочется.

– Нам что, сейчас придется искать эту сумасшедшую мамашку – Надю? Где она живет, ты хоть знаешь?

– Тетя Люба знает. Но мы не будем ее искать, она должна сама приехать к матери, иначе все опять пойдет неправильно.

– Как скажешь, тебе виднее. Что самое интересное, смотрю на нее и удивляюсь, как тетка Люба держится спокойно, от всего, что сейчас здесь случилось, и она увидела, чего не могу сказать о себе. Что-то дрехор аж в ногах отразился.

– Что с твоими ногами?

– Не знаю, утром только слабость была, но не такая, как сейчас, такое чувство, как будто ноги отняться хотят.

– Не отнимутся, это дед Мирон попытался тебя вернуть. Раз ты его видел, и он здесь рядом. Значит, пробует подчинить.

– Не-е, к нему я уже ни за какие коврижки не хочу. Теперь я все ужасы на себе испытал, все заговоры, сглазы и всю колдовскую силу. Верю во все привороты, и что действительно умеючи можно порчу навести на человека и довести до могилы. Раньше думал, все это сказки, даже там, в поле, когда встретили ту летящую мразь, подумал, это просто глюк от страха.

– Знаешь, Макс, мне уже примерно предсказали, что ждет меня впереди, какие опасности подстерегают, также знаю, что для меня они не опасны, я им очень нужна, такой, какая я сейчас есть. Но увидела это чудовище, и меня страх парализовал. Даже дышать страшно больно.

– Откуда ты знаешь об опасностях? Там, у осины, под деревом ты не все рассказала мне, так?

– Тебе нельзя все знать, что знаешь ты, может знать и дед Мирон.

– Тогда не говори, но предупреждай заранее, если беда впереди нас, я все же мужик, и прятаться за тобой я не хочу, чем бы мне это не грозило, ты поняла?

– Главное, Максик, ты не спорь в тот момент, когда я прошу о чем-то. Я обязательно тебя предупрежу, когда опасность будет угрожать.

– И даже если она будет угрожать только тебе, тоже скажешь?

– Да.

– Хорошо, тогда я не буду спрашивать ни о чем, не хочу тебя подводить. Теперь я знаю точно, что дед Мирон без труда проникает в мои мозги. Командир, давай командуй, куда дальше едем?

– Первым долгом заедем в детский магазин, купим все необходимое: поесть, переодеть, а потом ко мне на городскую квартиру, чтобы смогли накормить ребенка, или лучше сначала купим еду, и отвезем их ко мне на квартиру, а потом все остальное.

Оказывается, все необходимое для новорожденных находится в одном отделе. Мы быстро купили детское питание, которое нам порекомендовала продавец. И поехали на улицу Свободы в дом Никиты. Подъехав к дому, Макс сказал:

– Пока вы там ребенком занимаетесь, я к отцу схожу, ладно? Его машина стоит возле подъезда, значит, он не на работе.

– Иди и, пожалуйста, помирись с ним.

– Постараюсь, если его молодуха не начнет меня бесить.

– Если что, звони, я телефон сейчас поставлю на зарядку.

– Да моя мобила тоже разряжена, а зарядка дома осталась. Ладно, пошел.

Открывая подъездную дверь, я услышала:

– Аринка, привет, – бежал мне навстречу Сергей.

– Привет, Сергей, рада тебя видеть, как Лена?

– Дома уже, ее на пятый день выписали, на ней зарастает все как на собаке. Это она так говорит, не я.

– Сережка, мне сегодня надо возвращаться домой, заехать к ней я не успею, ты ей огромный привет передавай, скажи ей, если она сможет, пусть приезжает ко мне пораньше.

– Хорошо, передам. Мы вообще-то собирались в пятницу к тебе поехать, а не в субботу.

– Здорово, буду вас ждать, приезжайте.

Мы поднялись наверх. Выйдя из лифта, тетя Люба тихо спросила:

– Аринушка, это что, дом миллионеров?

– Не знаю, меня тут приютил очень хороший человек, плачу только за свет, газ, телефон. Ну и по договору смотрю за порядком.

– А сам хозяин где?

– В Москве живет. Сюда приезжает редко, только если по работе надо.

Мы вошли в квартиру, тетя Люба растерялась, казалось, она боится даже присесть, наверно, и я, впервые войдя в эту квартиру, выглядела также нелепо, как и она в эту минуту.

– Теть Люба, а вы знаете, как кормить ребенка? Я точно не знаю и не умею.

– А чего знать, прочитай, сколько надо разбавлять, и все.

Первым долгом я закипятила чайник, и мы развели детскую смесь, как было написано на коробке. Примерно посчитав сколько ребенку недель, решили ограничиться тремя ложечками.

Она раздела ребенка, он был весь мокрый и грязный.

– Арина, искупать бы его не мешало, кожа вся красная, видно, давно не меняли подгузник.

– Это памперс называется.

– Ну, не важно. Надо помыть, я боюсь в этом дворце шаг сделать, ты уж давай командуй, где и как можно воду пустить.

Мы уложили его в ванну, завернутого в наволочку от подушки, из полотенца тетя Люба скатала ему подушку под головку. Он умиленно спал, открывая один глазик, словно подглядывал, на месте мы или нет.

– Теть Люба, а почему вы его Ванечкой называете?

– Когда Надюшка малая была, всегда говорила, почему я не Ванюшка? Особенно после того, как сказку посмотрит про царевну. Аринушка, я ж не совсем дурная, это Надин ребенок, да? Поэтому все документы надо было с собой взять. Скажи, Надин?

– Думаю, что ее. Но я не уверена.

– Вот, смотри сюда, – она подняла ручку малыша, и у левого локтя, как у Нади точь-в-точь, виднелось родимое пятно размером с горошину. – Это паспорт Багаевых. У меня такое же, и дед говорил, и у мамки моей такое же было, и у малыша такое же. Это мой внучок, сердцем чую. Только не пойму, как Надюшка на такое решилась, бросить его на кладбище.

– Не знаю, теть Люба, мне кажется, Надя еще одумается.

– Дай-то Бог, чтобы так и было. Ты знаешь, осенью, когда ее выписали из больницы, и она домой приехала, я шибко тогда ее поругала, что она, дурочка, с городскими поехала в Покровку, с детства ведь ей внушала, что от городских к нам только беда идет. А потом, когда она уехала в город, я локти кусала, не ее вина в том была. Не в тот раз, так в другой день, но беда пришла бы все равно. Проклятые мы, и не важно, как сильно мы от городских хоронились, все равно бы этот миг настал, она пересеклась бы с ними, или с другими, тем более, что жить должна была в городе, в общежитии. День спустя поехала к ней в город, покаяться хотела, хотела всю правду рассказать, и о проклятье деда нашего тоже, но она не вышла, я видела, она смотрела в окно, когда я уходила. Но ведь не была Надюшка никогда такой черствой, да, она была высокомерной с детства, но я всегда знала, что это ее защитная реакция на все плевки в нашу сторону. Нас ведь в деревне только шлюхами и называли всегда. Сколько раз она прибегала ко мне и спрашивала: «Мама кто такие шлюхи? Мне сегодня тетка Лена сказала, что я такая же вырасту, как и мамка твоя – шлюха». Что с ней сотворили эти изуверы, что она стала, как стена, холодная? Чем моя дочь вызывала такую ненависть у той же тетки Лены, она ведь ребенок, чтобы ей такое говорили.

– Я не знаю, теть Люба, но уверена в том, что она к вам приедет. И знаете, ей еще завидовать будут все.

– Спасибо тебе, Аринушка, за веру в нее, за помощь, за то, что ты у нас есть. Теперь нам с Ванюшкой легче будет мамку дождаться.

– А как же вы на работу с ним пойдете?

– Так у меня дед дома есть, ох и радость ему будет, – и опять стала благодарить: – Спасибо тебе, милая, за заботу, спасибо за твое доброе сердце. Если бы не ты, мы бы Ванюшку так и не увидели. Кто знает, что сегодня с ним могла сделать эта нечисть.

Я не стала ей говорить, что спасибо они должны сказать бабе Дусе, это она своим неведомым чутьем знает, где и кого поджидает беда. Не имела я права сейчас сказать о бабе Дусе, такой был ее наказ. Только спросила:

– Теть Люба, а вас это совсем не напугало, там, на кладбище?

– Как же, сердце в пятки убежало, думала, еще миг, и от страха умру, голос Ванюшки силу вложил, когда дернулась к нему, то и страх ушел, за высокой могилой деда Мирона увидела, как он зыркал своими адскими глазами. Только его я уже не боюсь, после всего, что у нас в семье случилось, наверно, хуже не будет. Вот и догадалась, что неспроста он прячется, видно, нечисть, что держала Ванюшку, его была.

Значит, Макс не обознался, дед Мирон действительно был там, на кладбище. Наше преимущество было в том, что лучи солнца проскальзывали среди огромных деревьев, и он не рискнул выйти из тени. Но мне было интересно, что тетя Люба знает о деде Мироне. Поэтому спросила:

– Почему нашего деда Мирона все боятся? Только из-за того, что у него бабка колдуньей была и вашего деда прокляла?

– Да не только из-за этого, мой дед от старости много что забывает, а когда был помоложе, он мне рассказывал и строго всегда наказывал не брать от деда Мирона никакой помощи. Рассказывал, дед Мирон лечил, конечно, если кто болен, но не просто так. Что-то он добавлял в эти травы, что жителей притягивало к деревне, никто не мог уехать из нее. Так и мой дед, сколько раз пытался уехать, но не отпустила его деревня. Бабка Прасковья во снах к нему часто приходит, зловеще смеется и каждый раз напоминает, что дом и род проклят, и куда бы он не шагнул, новая земля не примет, а проклятая земля не отпустит. Когда со мной беда случилось, я долго на улицу не выходила, а как-то дед мой приболел, мне пришлось выйти. Поздней осенью это было, стемнело на улице, выхожу со двора, хотела добежать до нашего Петровича в больницу, чтобы пришел к деду да поглядел, что с ним. Выхожу, а дед Мирон у калитки стоит. Злыми глазами на меня зыркает, и чую, что мне плохо становится, а глаз не могу от его взгляда оторвать, как будто приворожило. Вспомнила, как меня баба Дуся учила, когда я жить не хотела, у нее лежала, а она меня отпаивала день и ночь. Вот тогда она мне говорила: «Увидишь злые глаза, отвернись, плюнь в сторону, перекрестись и шаг в право сделай».

– И что было потом?

– Собрала все силы и отвернулась, все сделала, как она говорила. И знаешь, все было примерно так же, как сегодня на кладбище. Только тогда я чувств от страха лишилась, когда дед Мирон вмиг исчез, и только дымок перед глазами остался.

– Ого, значит, и сам дед Мирон может нечестью являться.

– А ты знаешь, что его не только в нашей деревне, но во всей округе, люди боятся?

– До недавнего времени не знала, думала, он очень милый дед. Мы часто у костра с ним сидели, он нам сказки рассказывал. И всегда семена раскидывал на платок. Разве вам Надя не рассказывала?

– Нет, никогда не говорила, ты ж знаешь, из нее что-то вытянуть – это армию надо вызывать.

– И не говорила, что дед ей нагадал?

– А что он ей нагадал? – тихо с испугом спросила тетя Люба.

– Да ничего особенного, сказал, чтобы берегла то, что однажды ей даст Бог. Мы тогда с ней так и не поняли, что это.

Тетя Люба посмотрела на Ванюшку и сказала:

– Его, беречь надо, видно, нужен он деду Мирону. Раз о Боге тогда вспомнил, – уверенно ответила тетя Люба.

– Зачем?

– А шут его, беса, знает. Но я жизнь за мальца отдам, а ему в руки не дам.

Раздался звонок в домофон, это был Макс. Сказал, что ждет внизу.

– Теть Люба, вы здесь без меня справитесь часа два?

– Ой, мне в этих хоромах одной страшно. А ты куда, Аринушка?

– Так мы с Максимом поедем, коляску купим, одежду вашему Ванюшке, в деревне в магазине выбора нет.

– Ах, ну тогда мы с ним справимся, а деньги я вам в деревне отдам.

– За деньги не переживайте, маме отдадите, когда сможете. А не сможете, то тоже не переживайте.

– Ну, с мамкой твоей я уж точно сама договорюсь. А может, коляску то не надо, у нас в сарае еще Надюшкина есть. Может, обойдемся, вы лучше побольше штанов купите, да на вырост. Малышня такая, каждый день растет.

– Ой, помню Надюшкину коляску, как дед ваш с огорода на ней капусту возил, да картошку, небось, сломалась уже.

– Да нет, недавно он говорил: «Смотри, какая коляска крепкая, столько лет, а служит». Мы ее вымоем хорошо, и еще Ванюшка в ней вырастет.

– Ладно, там посмотрим. Все, тетя Люба, мы с Максом ухали.

– С Богом, – услышала я, выходя с квартиры.

Макс стоял с Серегой, они о чем-то разговаривали. Настроение у обоих было хорошее, оба смеялись. Даже не заметили, как я к ним подошла.

– Ну что, едем?

– Тьфу ты, как черт из табакерки вылезла, так тихо подошла, – дернулся Макс.

Пожив в нашей деревне, Максим изменился, он стал беспокойным.

– Это вы слишком громко смеялись и не слышали ни фига, кто и где идет.

– Ладно, Серега, до пятницы, будем вас с Леной в Нуре ждать, – прощаясь, сказал Макс.

– Она сегодня будет меня очень ругать за то, что не уговорил вас к ней заехать, – ответил ему Серей

– Сереж, правда нет такой возможности, сейчас срочно надо кое-что купить и ехать домой, тем более, с нами грудной ребенок, – вместо Макса заговорила я.

– Арина, да ты не переживай так, Лена поймет, осталось-то всего меньше недельки, и встретитесь. Удачи вам, ребята.

– Спасибо, Сережка, – ответила я ему.

Садясь в машину, я спросила Макса:

– Ну и как, отец был дома?

– Да все нормально, – отмахнулся он от вопроса.

– Не ври.

– Честно, не вру.

– Но что-то там случилось, ты ведь сам не свой.

– Сейчас, погоди, и он затормозил.

– Макс, что случилось?

Он посмотрел на меня, и как заорет:

– Аришка, а у меня брат или сестра будет, прикинь! – и давай от радости меня щипать.

– Макс, чокнулся что ли, не щипай меня, – визжала я.

– Во батя мой дает, да-а? Говорит, раз внуков я ему не состряпал, так он сам кардинально решил этот вопрос.

– Значит, помирились?

– Представляешь, оказывается, батя меня в розыск объявил. А мне всегда казалось, что я ему давно по барабану.

– Ты просто не мог принять его выбор, поэтому бесился. И наверняка своим бешенством выводил всех из себя.

– Ты права, первое время я Галку хотел убить. Так она мне не нравилась, и не потому что она страшная, нет, наоборот, красивая, но не верил я в ее любовь к отцу.

– А теперь поверил?

– Говорю отцу, может ребенок вовсе и не его, так он сказал: «Раз ты так думаешь о моей жене, лучше уходи». А Галка вдруг расплакалась, говорит: «Сейчас гонишь, а потом ночами за сердце держишься, ищешь его везде». Ты знаешь, я впервые слышал от нее такое, она с такой заботой сказала, что я извинился перед обоими и поздравил, в душе чертовски за них рад, особенно, если действительно это ребенок отца. Ох, еле как себя у них сдерживал от радости.

– Зато на мне оторвался.

– Ну, ты же сестра, на тебе можно радость свою вымещать и зло тоже.

– Я очень рада, Макс, за тебя и за твою семью. Ты хоть отцу сказал, что в деревню едешь?

– Сказал, что меня еще пару недель не будет, а-а, чтобы не переживали за меня, говорю им: «Я в деревне картошку сажаю. Проиграл, теперь отрабатываю». Сначала не поверили, а потом батя сказал: «Ну, если правда в деревне, крестьянский труд тебе пойдет на пользу». При мне позвонил в милицию и отменил розыск.

– Вот это да, а если бы нас остановили в дороге, а ты в розыске. Что бы было, интересно?

– К папке, как сопливого пацана, потащили бы, – и засмеялся.

В «Детском мире» нас водили по секциям и показывали все, что необходимо младенцу до трех месяцев. Мы набрали целую кучу всего. Коляску Максим выбрал сам.

– Для мужика первую его машину женщины не должны выбирать. Вот эта темно-синяя с прибамбасами наверняка самая лучшая из всех, что здесь есть.

– Ну да, и стоит также, как настоящая машина.

– За цену не переживай, деньги у меня есть. Целый месяц экономил, пока у деда Мирона жил. Ни разу за месяц в магазин не выходил. Кому скажу, не поверят.

– Ну, за нашего Ванюшку мы сами расплатимся.

– Он теперь и мой, так что имею право сделать подарок. Кстати, ты пока штаны ему выбирала, я в банкомате деньги проверил. По ходу, на мой счет легла сумма от выручки с той аферы. Или же эта сумма за мой бизнес. Там знаешь, какая охранительная сумма.

– В смысле, они его типа не отобрали, не взяли в залог, а выкупили, что ли?

– Да мне сейчас все равно, я ведь в накладе не остался. Они оценили достойно. Я вообще не мечтал и не ожидал ни о какой сумме. Тем более, это хороший повод мирно уйти от всех братков подальше. За месяц в вашей деревне я вообще смирился с тем, что банкрот. А оказывается, выгодно заложил бизнес.

– Ну, значит, все сложилось даже лучше, чем мы предполагали?

– Сейчас тебя оставлю дома, а сам смотаюсь в одно место, там наверняка все разузнаю. Что это все значит.

– Макс, я боюсь, а вдруг ловушка?

– Ты же колдунья, ну-ка глянь на мою руку, что там написано?

– Ничего для меня важного не написано, и даже волнения нет.

– Ты не переживай, я не поеду сдаваться, даю слово профессора Плейшнера.

– Все равно за тебя страшно.

– Не страшнее, чем у деда Мирона, это я тебе точно говорю.

– Может, за то время, которое ты отсутствовал в городе, это место не такое и безопасное.

– Хочешь сказать, квартира провалена?

– Да ну тебя, я серьезно, а ты шутишь.

– Аришка, обещаю, если замечу что-то подозрительное, вернусь, не входя, – и опять засмеялся.

– Ладно, езжай. Только будь осторожен.

Он подвез меня к дому.

– Ариш, надеюсь, разгружаться не будем, все равно надо это в деревню везти.

– Ну, если ты с нами в деревню едешь, то не будем. А если захочешь остаться в городе. То надо разгрузиться.

– Я недолго, увидишь.

– Тогда мы ждем тебя, удачи.

Он тихо отъехал от дома. Войдя в подъезд, я сразу же пошла к Сергею.

– Сереж, мне нужна помощь интернета. Дома я не могу полистать, там у меня гости.

– Конечно, проходи, садись, что будем искать?

– Знаменитые колдуны.

– Ого, ты что, правда хочешь найти колдуна? Зачем тебе это? Аришка, какие, к черту, колдуны? Наверняка все аферисты.

– Нет, ты меня не понял, мне нужны те, кто жил давным-давно. Были ли вообще такие?

– Колдуны прошлого?

– Ну, попробуй так задать.

– Ни фига себе-е, оказывается, были, – присвистнул он.

– Статья о них большая?

– Смотря какой из предлагаемых вариантов тебя интересует.

– Откинь всех тех, кто от середины XX и XXI веков.

– Тогда сразу зададим: «Самые знаменитые колдуны XIX века».

– Да, задай так. Ну и, что вышло?

– Не так много, может, многих просто забыли, и в интернет не внесли, не знаю. Но вот, кажись, нашел самого знаменитого, и сведений о нем почти нет.

Я присела рядом с Сергеем, и он стал мне читать статью.

«Сейчас в России колдунов, ворожеек, ведьмаков пруд пруди, но ни один из них в подметки не годится древним колдунам, проклятия которых переживают память даже о них самих, не говоря уже об их роковой роли в истории города или деревни, но также и по всей Руси. Кстати, некоторые из этих колдунов и колдуний живут до сих пор в качестве приведений. А самый знаменитый колдун Мироний числится пропавшим без вести, что наводит на мысль о том, что он присутствует в наше время до сих пор».

– Наверняка это дед Мирон, – тихо прошептала я.

– Ты что, знаешь колдуна?

– Да нет, это просто мысль была вслух. Сам подумай, если он в XIX веке уже колдовал, значит, был взрослый, а сейчас XXI век, и ты серьезно думаешь, что он существует, еще и в нашем веке?

– Да нет, я так не думаю, надо же что-то написать вот и пишут. Завлекая всех интересующих такой темой в интернет.

– Вот и я точно также думаю, – я встала, не хотела заострять его внимание на этом, он сам дал ответ и помог мне выкрутиться. – Сережка, спасибо огромное, мне пора. А то неудобно, у меня гости, а я бегаю по делам.

– А кто у тебя в гостях?

– Это с моей деревни, очень хорошие знакомые. Тетя Люба в больницу внука своего привозила на обследование.

Сама ляпнула и потом только подумала, а вдруг Макс ему уже рассказал, что мы тут делаем. Но у Сереги на лице не было написано удивление, его глаза выдавали понимание.

– Ясно, ты точно сегодня домой уедешь?

– Да, точно, Макса дождемся, и он нас отвезет.

– Так и он к вам в деревню едет?

– Ага, он сейчас безработный, вот и вызвался помочь нам сажать картошку.

– Правильно, припрягите его там на полную катушку. А то в городе совсем разленится.

Мы попрощались, и я пошла наверх по ступенькам. Так как из открытого лифта медленно выплывала Варвара Павловна со своей собачкой.

Она меня все же заметила и крикнула вслед:

– Здравствуйте, Арина, давно вас не видела, наверно, уезжали к себе в деревню?

– Здравствуйте, Варвара Павловна, – отвечала я на ходу, не останавливаясь, поднималась по лестнице. И не стала отвечать на ее вопрос.

Видно, она специально громко говорила своей собачке, чтобы я услышала:

– Видишь, Чапа, какие невоспитанные бывают деревенские люди.

А собака в ответ начала тявкать, наверно, соглашалась с доводами своей хозяйки.

Отмыкая входную дверь, я крикнула:

– Теть Люба, это я.

– Ой, как хорошо, что вернулась, я уже переживать начала, что так долго вас нет.

– Да мы итак торопились, даже не весь магазин обошли, но самое необходимое купили. Как Ванюшка?

– Бедный, так накричался, да страху натерпелся, искупала, потом покормила еще раз, и уснул, и до сих пор не просыпался.

– А сколько он должен спать?

– Да чем больше, тем лучше. А где же Максим, он что, с нами не едет в деревню?

– Он скоро приедет, давно в городе не был, дела накопились.

– Вот я и хотела тебя спросить, он что, не работает, раз столько времени в деревне нашей жил?

– Да он у нас, как наш председатель, начальник, поэтому командует его заместитель, а он загорает. За все года своего бизнеса отдыхает.

– Вот время настало, хочет, работает, хочет, нет, на что они свои дворцы строят, не понятно.

Макс вернулся быстро, довольный и возбужденный, наверно, с хорошими новостями.

– Ну что, мои дамы, пообедаем в ресторане и поедем в деревню? Я приглашаю!

– А куда же целую корзину еды мы денем, которую Вера нам утром собрала? Никакой ресторан, в машине в дороге и пообедаем, – скомандовала тетя Люба.

– Так мы это назад можем отвести, а пообедаем, как белые люди, – не сдавался Макс.

– Это какие деньжищи надо выкинуть на твой ресторан. Нет уж, Боже упаси туда идти, у нас в корзине еды хватит и отобедать, и отужинать, – добивала Макса своими аргументами тетя Люба.

– Да ладно вам, я же угощаю, чего сидеть в машине, давайте как люди за столом спокойно поедим, – пытался еще раз уговорить Макс.

– Даже не уговаривай, в ваших ресторанах не знаешь, как есть, да и будет ли вкусно, по воде вилами написано.

– Обещаю, будет вкусно, – не сдавался он.

– Не выдумывай! Аришенька, ты что молчишь, я ведь права?

– Правы, теть Люба, очень даже правы. Макс, нас двое, ты один, в дороге поедим, мне тоже больше нравится в дороге, чем сидеть в ресторане и бояться, что вилка шлепнется на пол. Пока не научишь меня есть с ножом, я с тобой в ресторан не пойду.

– Тьфу ты, черт, да при мне ты можешь даже руками суп черпать, я слова не скажу.

– Зато другие будут косо смотреть.

– Все, разбомбили мое приглашение в пух и прах. Ладно, поехали, – неохотно согласился Макс.

За полчаса мы доехали до той заправки, где с Максом месяц назад заправляли машину после той страшной встречи в светящемся поле, где злая Нура преследовала нас. Всю дорогу малыш спал хорошо, вдруг тетя Люба вскрикнула и отшвырнула детскую корзину от себя. Слава Богу, что дверь машины была закрыта, иначе ребенок вылетел бы на дорогу.

– Теть Люба, вы чего?

– Остановись! – закричала тетя Люба.

Макс заехал на заправку, как только мы остановились, тетя Люба вылетела из машины.

– Чего это она? – с удивлением спросил Макс.

– Не знаю.

Она с выпученными глазами бегала по автозаправке, люди стали на нее поглядывать, как на ненормальную.

– Теть Люба, что случилось? – хватая ее за руку, спросила я.

– Я всю дорогу на руках держала деда Мирона. А где мой внук? Арина, где мой внук? – закричала тетя Люба, привлекая внимание посторонних.

– Аришка, – подбежал ко мне Макс, – Там в коляске нет ребенка, там голова деда Мирона – с ужасом в глазах проговорил Макс.

– Такого не может быть.

– Сама посмотри. Мне, мужику, жутко на такое смотреть, я понимаю тетю Любу, от такого с ума сойти можно.

– Макс, держи ее, и ждите меня здесь.

– Аришка, – схватила меня тетя Люба, – не ходи туда, этот ирод, видно, погубить задумал всех.

– Нет, меня он не тронет, я ему нужна.

– Деточка, – умоляла она, – не ходи туда, Христом Бога тебя прошу.

Из машины раздался детский плач.

– Это он специально орет голосом Ванюшки, – держала меня тетя Люба.

– Тетя Люба, Аринку он не тронет, пустите ее. Она Ванюшку должна спасти. Ей правда не опасно видеть деда Мирона.

Рядом с нашей машиной стоял парень, сотрудник автозаправки. Он заправлял другую машину, когда услышал плач ребенка, он заглянул в нашу машину и вдруг бросил шланг с пистолетом на пол, матерясь и спотыкаясь, бежал в здание заправки. На лице его застыл ужас.

Вы не подумайте, что я совсем не боялась, у меня дрожали все поджилки, баба Дуся мне говорила: «Ты не должна подчиняться страху, иначе Мирон подчинит тебя себе. И наступит тьма, от которой не будет спасения». Поэтому, дрожа, я все же шла к машине. Приблизившись к автомобилю, я хотела заглянуть и сама увидеть, что там в коляске, как голова деда Мирона, словно мяч, вылетела из детской корзины на меня и ударилась об мою грудь, и скатилась в ноги. Снизу его глаза сверлили мой разум.

Я не знаю, откуда у меня появилась сила, я хотела пнуть подальше от себя эту ужасную голову и размахнулась ногой, но в этот миг что-то под ногой вспыхнуло, и я чуть не пнула лежачий комок маленького плачущего Ванюшки.

– Господи, помоги мне все это пережить, и не ошибиться, очень тебя прошу, – я подняла ребенка и махнула Максу.

В это время на автозаправку с сиреной въехала милицейская машина.

Тетя Люба обняла ребенка и сильно прижала к себе. Перекрещивая себя и младенца. Читая молитву.

Мы быстро сели в машину, нам разбираться с милицией было даже опасно, так как на ребенка у нас не было документов.

– Макс, отъезжаем спокойно, смотри не гони, не вызывай подозрения, – тихо говорила я ему.

– Да по ходу, нас итак тормознут. Вон, смотри все уже тычут на нашу машину.

Нас правда остановили, в машину заглянул милиционер, представился и попросил документы, права и паспорт у Макса. Другой сотрудник милиции подошел с другой стороны и попросил всех выйти из машины.

– А что случилось? Почему вы нас остановили? – начала я.

– Простая проверка, – серьезно ответил милиционер. – А чей это ребенок?

– Мой внук, – с волнением в голосе ответила тетя Люба.

– Документы на ребенка можно посмотреть?

– Здрасте, я что, внука с документами должна везти от дочки до дома?

Он что-то явно искал в машине.

Я зажала в руке камень желания и попросила избавить нас от милиции, чтобы мы спокойно уехали от них вместе с Ванюшкой. И почувствовав теплоту в руке, я поняла: камень меня услышал.

– Командир, что вы ищите, скажите, может, я сам скажу, где искать надо? – спокойным голосом спросил Макс.

Тот, который представился младшим лейтенантом Волковым, вдруг с улыбкой сказал:

– Да сотруднику автозаправки померещилось, видно, что в машине у вас отрубленная голова находится.

– Господи, нехай крестится этот сотрудник, – вдруг с улыбкой ему ответила тетя Люба. – Или меньше пьет по ночам, чтобы не мерещились ужасы.

– Вы извините, но был сигнал, мы обязаны были проверить.

– Да не извиняйся, командир, все нормально, конечно, надо проверять.

Максу отдали права и паспорт, и два милиционера, стоя рядом, взглядом провожали нас в путь.

– Ох, как же я напугалась, что Ванюшку заберут. Спасибо Боженьке, что хороших милиционеров к нам послал. Не стали докапываться, – сказала тетя Люба и вдруг спросила: – А куда голова Мирона подевалась?

– Макс, остановись, я что-то вспомнила! – громким голосом просила я.

– Что вспомнила? – прижимаясь к краю дороги, спросил Максим.

– Ванюшке оберег нужен, иначе мы можем сами нанести ребенку вред, как это было на заправке, ведь я чуть не пнула его ногой. Дед Мирон будет по-всякому стараться погубить или забрать Ванюшку, нашими же руками.