Текст книги "Жизнь полна неожиданностей"

Глава 4

– Я был прав, Оливия, – сказал доктор, внимательно рассматривая полоску теста на беременность. —Ты на самом деле беременна. Судя по датам и результатам внутреннего осмотра, около месяца.

Широко распахнутые глаза Оливии выражали недоверчивое удивление.

– Но этого не может быть! – протестующе воскликнула она. – Я же говорила вам, что принимала противозачаточные таблетки и не пропустила ни одного дня.

Доктор пожал плечами.

– Таблетки не дают стопроцентной гарантии, даже если принимать их регулярно в одно и то же время. Существует множество причин, почему таблетки могли оказаться неэффективными. Это и прием антибиотиков и ряда других препаратов, и даже чрезмерное количество витамина С. Но наибольшую опасность представляет нарушение работы желудка. В то время, как ты имела сексуальные отношения, у тебя была тошнота или расстройство?

Оливия закусила губу, чтобы не закричать от досады. Жизнь не может быть так жестока к ней!

– Я все понял по выражению твоего лица, – мягко произнес доктор. – Ты нашла причину своей незапланированной и, насколько я понимаю, нежелательной беременности.

Потрясенная Оливия молчала.

– Скажи, у тебя постоянный партнер или это была случайная связь? – мягко спросил доктор.

Оливия скривилась. Какое деликатное название пьяного спаривания в офисе!

– Сейчас у меня никого нет, – с несчастным видом призналась она. – Недавно я разорвала помолвку со своим женихом.

– Но отец ребенка он?

– Нет.

– Ну что ж… Понимаю…

Оливия чуть не расплакалась. Что может понимать этот доктор?

– Есть какая-нибудь надежда, что отец ребенка захочет участвовать в его воспитании?

– Я не скажу ему о ребенке.

– Понятно, – снова повторил доктор. – И как же ты намерена поступить, Оливия?

– Не знаю. Не представляю себе! – Все происходящее казалось ей нереальным, а главное, несправедливым.

– Послушай меня. Я знаю очень хорошую женскую клинику, где с женщинами в твоем положении работают психологи и даже адвокаты. Я могу посодействовать…

– Да.., нет… Спасибо, доктор. Господи, это все ужасно! Я ничего не соображаю.

– Я советую тебе пойти домой и еще раз все хорошенько обдумать. А на следующей неделе ты придешь ко мне и сообщишь о своем решении.

– Я не смогу. На следующей неделе я возвращаюсь в Сидней. На работу.

– Гмм. У тебя есть свой гинеколог в Сиднее?

– Нет. – В случае необходимости она шла в ближайшую больницу, работающую круглосуточно, к дежурному врачу. Оливия болела очень редко, и до сих пор у нее не возникало необходимости в постоянном докторе.

– Полагаю, я смогу пойти к доктору, который выписал мне таблетки. Очень приятная женщина, мне она понравилась… – Оливия чувствовала, что ее голова кружится все сильнее.

– Неплохо. Женщины-врачи обычно более тактичны по отношению к девушкам в твоем положении…

Девушка в ее положении…

Оливии очень не понравилась такая формулировка. Стать матерью-одиночкой никогда не входило в ее планы. Она знала нескольких женщин, оказавшихся в такой ситуации, и никто из них не был счастлив, всем им пришлось очень нелегко.

Случайная беременность заставила ее мать поспешно выйти замуж за отца. Они оба были чрезвычайно молоды и абсолютно не готовы ни к семейной жизнь, ни к рождению ребенка. Сестра Оливии, Кэрол, угодила в ту же ловушку – и теперь, в свои двадцать пять, имеет уже четверых детей. Зная Кэрол и ее беспомощного, бестолкового мужа, Оливия не сомневалась, что они не смогут обеспечить своим детям нормального будущего. Другой ее сестре, Салли, помешанной на мальчиках и откровенно беспутной, пока везло. Но везение – вещь преходящая.

Конечно, в наши дни брак вовсе не обязателен, чтобы завести ребенка. Уже давно никто не кидает камни в матерей-одиночек. Аборт как выход из положения Оливия даже не рассматривала. Вот уж это точно не для нее.

Ее лучшая школьная подруга забеременела в последнем классе, и родители заставили ее избавиться от ребенка. Анна провалила выпускные экзамены, впала в жуткую депрессию и то ли случайно, то ли намеренно приняла слишком большую дозу снотворного.

Смерть и похороны подруги глубоко потрясли Оливию. Может, именно этот психологический стресс стал причиной ее затянувшейся девственности.

Внезапно Оливия поняла, что дошла до предела, и резко вскочила.

– Не принимай поспешных решений, Оливия, посоветовал доктор, видя ее взвинченное состояние. —У тебя есть еще несколько недель, чтобы сделать выбор. Сейчас у тебя шок, но через месяц или два ты будешь думать о ребенке совсем по-другому.

– Не беспокойтесь, доктор. Я все хорошенько обдумаю, прежде чем принять окончательное решение.

– Отлично. – Он встал, обошел стол и ободряюще потрепал Оливию по плечу. – Оливия, ты не глупый, легкомысленный подросток, а разумная, взрослая женщина. Ты можешь стать чудесной матерью.

Оливия потрясение смотрела на доктора – она вдруг впервые подумала не о себе, а о маленьком существе, поселившемся внутри ее. Но все-таки она еще не могла представить себя в роли матери. Она еще не чувствовала как мать. Оливия вообще ничего не чувствовала.

Она поблагодарила доктора и вышла в коридор, где ее дожидалась мама. Оливия с грустью смотрела на рано состарившуюся, прожившую нелегкую, несчастливую жизнь женщину. Та была поглощена чтением красочного глянцевого журнала. “Наверняка читает страничку сплетен о кинозвездах, – подумала Оливия. – Они ей кажутся небожителями”. И вдруг Оливию как током ударило – в их семье никогда не было лишних денег, чтобы покупать такую роскошь, как светский журнал.

От жалости к себе Оливия чуть не расплакалась. Неужели ей и ее малышу уготована такая же судьба? Еле-еле сводить концы с концами, ограничивать себя во всем, жить в домах-развалюхах и носить одежду из магазина “секонд-хенд”?

Оливия вглядывалась в худое, изможденное лицо матери, смотрела на ее седые неухоженные волосы. Ведь ей только сорок пять, а выглядит она на все шестьдесят. Но Оливия помнит, какой хорошенькой была мама в молодости. Однако безрадостная семейная жизнь и непрерывные лишения наложили свой отпечаток.

Сейчас отец Оливии снова остался без работы. У него не было ни образования, ни специальности. Всю жизнь он был вынужден наниматься на самую черную работу, но с годами это становилось труднее. Отец все чаще впадал в глубокую депрессию, понимая, что его жизнь не удалась.

Семейное празднование Рождества в этом году было тихим и грустным. Оливия так и не справилась со своим мрачным настроением, но все-таки ей было легче в окружении родных, которые, она знала, любят ее. Основным ее занятием в эти недели было чтение книг в скрипучем кресле-качалке, которое она каждое утро выносила на крыльцо.

Поначалу бессонными ночами Оливия часто думала о Николасе, иногда – о Льюисе. Она наконец смирилась с тем, что Николас бросил ее, и больше не мечтала о его возвращении. Наверное, она разлюбила его, и мысли о нем ушли как-то сами по себе. Теперь Оливия все чаще думала о Льюисе, снова и снова вспоминала свой безумный поступок и находила для себя все больше оправданий.

Она даже стала подумывать о том, что не стоит увольняться из “Альтман индастриз”. Но сегодняшний визит к доктору все изменил.

Наконец мама оторвалась от журнала и увидела Оливию.

– Все в порядке, дочка? – спросила она, поднимаясь.

– Все отлично. Здорова как лошадь. – Оливия нашла в себе силы пошутить. Она решила не добавлять матери огорчений, которых у той и так полно.

– Детка, я и не думала, что у тебя может быть что-нибудь серьезное. Ты хорошо выглядишь, да и в твоем возрасте никаких таких болезней не может быть. А что доктор сказал о нарушении цикла? Это из-за тех таблеток, которые ты принимаешь, да?

Оливия поблагодарила небеса – мама сама дала ей подсказку.

– Да…

– Я всегда говорила, что вмешательство в природу до добра не доведет. Ты должна перестать принимать их, Оливия.

– Перестану, мама.

"Теперь это и ни к чему”, – про себя добавила она.

– Теперь они тебе не понадобятся, раз ты рассталась с Николасом. – Мать словно прочитала ее мысли.

– Ты права, мама.

– Вижу, ты переживаешь, дорогая. Но я всегда считала, что Николас тебе не пара.

– Почему?

Они подошли к облезлой серой колымаге, которую с большой натяжкой можно было назвать машиной. Мать привычно села на место водителя и с первой попытки завела двигатель, что случалось нечасто.

– Конечно, внешне Николас был очень привлекательным, даже смазливым, я бы сказала. – Оливия заметила, что мать говорит о Николасе в прошедшем времени. – Но он был слишком молодым, незрелым. Тебе нужен мужчина, который уже чего-то достиг в жизни, состоялся и способен позаботиться не только о себе, но и о семье. Я знаю тебя, Оливия, – добавила мать, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, нет ли машин, и выехать на дорогу. – Для своих детей ты захочешь самого лучшего. Ты более чувствительна и ответственна, чем твои сестры. Я знаю, как трудно тебе было смириться с нашей бедностью. Ты поставила перед собой цель вырваться из нужды и много работала, чтобы добиться этого. Я горжусь тобой, дочка!

Это стало последней каплей. Слезы стремительным потоком хлынули из глаз Оливии.

– Мамочка…

Ее мать резко обернулась. В кротких карих глазах вспыхнула тревога.

– Что случилось, дорогая? Я что-то не то сказала? Ради Бога! – Она заглушила двигатель и повернулась к рыдающей Оливии. – Ты больна, да, детка?

– Не-е-ет…

– Тогда в чем дело?

– Я беременна. Таблетки подвели меня…

– Бедная моя девочка. – На лице женщины появилось выражение сочувствия и тревоги. Она взяла в ладони заплаканное лицо дочери и стала большими пальцами смахивать горошины слез. – Это все меняет. Ты должна сказать Николасу и потребовать, чтобы он женился на тебе.

Оливия могла догадаться, что услышит именно это. Для ее матери такое решение проблемы – единственное. Для девушки в ее положении просто необходимо выйти замуж за отца ребенка, даже если нет любви, доверия, уважения, если все чувства умерли, лишь бы все было “как полагается”.

Оливия сделала глубокий вдох и произнесла:

– Не думаю, мама. Видишь ли, отец ребенка не Николас.

– Как? – Глаза матери распахнулись в недоумении. —Тогда кто же?

Говорить? Не говорить?

– Льюис…

Мать нахмурилась.

– Льюис? Кто такой Льюис? Я его знаю?

– Это мой босс. Льюис Альтман.

Оливию смутил неожиданно строгий взгляд матери.

– Ты хочешь сказать, что завела шашни с боссом за спиной Николаев? Он поэтому тебя бросил? Оливия вздохнула.

– Нет, мам. Это Николас за моей спиной завел шашни с новой сотрудницей в их конторе. Между мной и Льюисом никогда не было даже намека на роман. После того как Николас бросил меня, я пребывала в жуткой депрессии. На рождественской вечеринке я выпила лишнего и стала.., ну.., одним словом, потеряла над собой контроль. После мы оба очень сожалели о случившемся.

– Неужели? – Голос матери звучал сухо и иронично. – Хороший подарочек для его жены.

– У Льюиса нет жены. Она оставила его. Он разведен.

– Молодец! Я бы тоже бросила такого. Интересно, сколько секретарш забеременело от него? Не потому ли ушла твоя предшественница?

– Мама, Льюис совсем не такой, – простонала Оливия, понимая всю тщетность попыток переубедить мать.

– Какой же он тогда? Только не говори, что это твоя вина. Я что-то не слышала об изнасилованных мужчинах.

– Но именно так все и случилось, – пробормотала Оливия. – Я спровоцировала его, буквально навязалась…

– Ерунда! Он тоже был пьян? Да или нет?

– Нет. Только я.

– Тогда он виноват не меньше твоего. Если не больше. Он должен нести ответственность и признать ребенка. Пусть хотя бы оказывает вам материальную поддержку. Насколько я понимаю, человек он далеко не бедный. За удовольствия надо платить!

Когда ты скажешь ему?

– Не сейчас… Позже… – Мать все истолковала по-своему, но Оливия-то знает, что Льюис ни в чем не виноват. А за удовольствие стоило бы заплатить ей.

Обычно кроткие и добрые глаза матери превратились в два буравчика.

– Он красивый?

– Что? А, да. Очень.

– Сколько ему лет?

– Тридцать четыре.

– Отлично, отлично. Тогда, я думаю, ты права. Пока не стоит ему говорить. Не надо пугать его раньше времени. Сначала надо заставить его влюбиться в тебя.

Оливия вытаращила глаза.

– Влюбиться? В меня? Мама, за восемнадцать месяцев работы бок о бок он ни разу не взглянул на меня как на женщину. Он все еще любит Дину, свою бывшую жену.

– Это ненадолго, поверь мне. У мужчин как – с глаз долой, из сердца вон.

Глаза Оливии округлились еще больше. Цинизм матери потряс ее.

– Мама, я говорила тебе, Льюис не такой. Он.., как бы это сказать, глубже, возвышеннее…

– Да будет тебе, дочка. Глубокие мужчины давно вымерли. Ты привлекательная молодая женщина, когда, конечно, хочешь быть таковой. Однажды он уже познал твои прелести. Ты ведь сказала, что он не был пьян, да? В следующий раз будет проще. Он оглянуться не успеет, как окажется влюбленным в тебя и захочет жениться. И только тогда ты скажешь ему о ребенке, поняла?

Оливия не верила своим ушам.

– Ты хочешь, чтобы я соблазнила его еще раз?

– Можно не один. В любви, как и на войне, все средства хороши.

– Но я не люблю Льюиса!

– Но ты находишь его привлекательным.

– Да, но.., но…

– Никаких “но”! – решительно прервала ее мать. —Подумай о ребенке.

– Я думаю о ребенке!

– Плохо думаешь! Ребенок будит в женщине все самое хорошее, делает ее сильной и самоотверженной. Его благополучие стоит любых жертв. А замужество с таким человеком, как твой Льюис, не такая уж большая жертва, – искусно расставляла сети мать. – Если все то, что ты рассказала о нем, правда, то именно такой человек тебе и нужен. Красивый. Надежный. Состоятельный. Умный. И… Как это ты выразилась? А, глубокий. Похоже, твой Льюис – то, что доктор прописал!

Глава 5

– Хорошо отдохнула, Оливия?

– Да. Спасибо, Пат, – веселым голосом ответила Оливия. Пат служил охранником при въезде на территорию “Альтман индастриз”.

Оливия не собиралась никому показывать, какой сумбур, какие сомнения и тревоги роятся в ее душе. Беседа с матерью разубедила ее в том, что во всем случившемся виновата только она одна.

– Чудесно выглядишь, – крикнул охранник вслед.

– Спасибо!

Как ни странно, Оливия знала, что это правда. Ее лицо приобрело восхитительный цвет, волосы блестели, фигура никогда не была столь совершенной. Определенно, беременность была ей к лицу.

Оливия сделала глубокий вдох и решительно двинулась к главному корпусу. Каждый раз при мысли о ребенке у нее внутри все сжималось.

Она никак не могла окончательно поверить в реальность происходящих с ней событий. Оливия всегда была уверена, что ее жизнь будет идти по тщательно спланированному графику: хорошо оплачиваемая работа – к двадцати шести годам, брак с Николасом – в двадцать восемь, покупка и благоустройство дома – в двадцать девять, первый ребенок – в тридцать…

В ее планах не было пункта “Случайная связь с боссом и последующая беременность”. Но планом не был также предусмотрен внезапный и болезненный разрыв с Николасом.

Оливия еще не приняла окончательного решения по поводу ребенка. Нет, в том, что она будет рожать, она не сомневалась. Но пока это было единственное, в чем Оливия была уверена. Говорить ли Льюису о ребенке? Она категорически отвергла хитроумную стратегию, предложенную матерью, потому что две ошибки в итоге все равно не дадут положительного результата.

Однако Оливия не исключала вероятность того, что когда-нибудь все-таки сообщит Льюису о беременности. Пока у нее был ряд, как ей казалось, уважительных причин не торопить события. И не только потому, что она не собиралась “влюблять” в себя босса, как советовала мать!

Во-первых, Оливия боялась, что Льюис будет настаивать на аборте, а ей, по правде говоря, хотелось сохранить симпатию и уважение к мужчине, по воле случая ставшему отцом ее ребенка.

Во-вторых, он может уволить ее, и тогда ей придется обращаться в суд и рассказывать всю подноготную их конфликта.

В-третьих, Льюис может обвинить ее в том, что она намеренно подстроила ловушку с целью навязать ему брак, и тогда Оливия будет вынуждена уволиться сама, поскольку дальнейшая совместная работа станет невозможной.

В-четвертых, он может выписать ей чек, и, скорее всего, Льюис не поскупится, с условием, что он больше никогда ее не увидит.

В-пятых…

Оливия нахмурилась. Так говорить или не говорить?

Безусловно, многие скажут, что он, как отец, имеет право знать. Оливия разделяла эту концепцию.., теоретически. Однако их ситуация была нетипичной. В их случае в качестве сексуального “агрессора” выступила женщина, то есть сама же Оливия. И она же уверила Льюиса, что вероятность беременности исключена.

Наверное, она все-таки признается Льюису. Но позже. Много, много позже.

Пока же она не станет увольняться, потому что ей нужны деньги. Со своей страстью к планированию, Оливия уже выработала новую бюджетную стратегию. Она должна успеть накопить сумму, которая позволит ей купить небольшую квартиру с двумя спальнями в одном из недорогих пригородов Сиднея.

Мысль о том, чтобы уехать из Сиднея, даже не приходила ей в голову. В столице она всегда сможет найти работу, а работать ей предстоит много, даже если ради этого придется отдать малыша в детский сад.

У Оливии уже накопилась внушительная сумма в банке. Плюс крупное выходное пособие, положенное ей при увольнении… Мебели у нее достаточно, чтобы обставить небольшую квартиру, а детскую кроватку и другие принадлежности она подыщет в комиссионном магазине.

Мысли и планы, связанные с будущим ребенком, не оставляли ей времени ни на горестные воспоминания о Николасе, ни на анализ ее отношений с боссом. К счастью, доктор оказался прав, и по прошествии времени Оливия начала относиться к ребенку совсем по-другому, он стал желанным. Может быть, если бы по утрам ее мучил токсикез и она испытывала бы другие недомогания, связанные с беременностью, она выглядела бы огорченной и подавленной. Но каждое утро Оливия просыпалась полная энергии и жизненных сил, в прекрасном расположении духа. Уже несколько человек отметили, как замечательно она выглядит.

Помимо своего желания Оливия подумала, заметит ли Льюис произошедшие в ней перемены. И тут же похолодела. Одно дело – трезво и беспристрастно анализировать ситуацию, будучи за сотню километров от босса, другое – видеть его изо дня в день в офисе. Самое страшное – встретиться с ним в первый раз после той злополучной вечеринки, зная при этом, что внутри у нее растет его ребенок.

Пока Оливия шла по коридору к своему офису, она чувствовала, что с каждым шагом слабеет от волнения. Слава Богу, что ни в приемной, ни в других комнатах еще не было сотрудников. Часы показывали десять минут девятого, а рабочий день начинался в половине. Коллеги и в обычные дни подтягивались к звонку, а уж в понедельник, после пяти недель рождественских каникул, и подавно.

Встречи с коллегами Оливия боялась не меньше, чем встречи с Льюисом. Если кто-нибудь начнет отпускать шуточки или комментировать ее поведение на вечеринке, она попросту сгорит от стыда.

К счастью, офис Льюиса располагался в самом конце коридора, вдали от любопытных глаз досужих сплетниц. Оливия уже миновала комнаты отдела продаж и маркетинга, бухгалтерию и была на полпути к цели, как одна из дверей вдруг открылась, и Оливия нос к носу столкнулась с Льюисом. Он вздрогнул, а затем.., улыбнулся.

– Слава Богу! – воскликнул он.

Оливия же от неожиданности споткнулась. Боже, как ошеломляюще красив ее босс!

Он был одет в великолепно сшитый светло-серый костюм. Синева его глаз казалась еще более пронзительной на фоне ослепительно белой рубашки и загорелого лица. Оливия подумала, что он наверняка провел много времени на пляже.

– За что вы благодарите Бога? – сухо осведомилась она.

Улыбка на лице Льюиса погасла, черты приобрели обычную строгость.

– Все это время меня не оставляла мысль, что ты можешь не вернуться на работу. Кроме того, недавно был какой-то странный звонок от якобы твоей матери, которая сообщила, что ты хочешь уволиться и уехать за границу. А я должен выслать тебе выходное пособие куца-то в Анголу.., или Афганистан. У тебя есть мать? – внезапно спросил Льюис, нахмурившись.

– Что вы имеете в виду?

– Ну.., она жива и здорова?

– Маме только сорок пять, – ответила Оливия. – И она в добром здравии, слава Богу!

– Получается, она родила тебя совсем молодой?

– Да.

Льюис окинул Оливию внимательным взглядом.

– А как ты? Выглядишь замечательно. Намного лучше, чем в нашу последнюю встречу…

– Я и чувствую себя намного лучше, – парировала Оливия, изо всех сил стараясь выглядеть естественной. Но, глядя на Льюиса, она не могла не думать о маленьком существе внутри нее и о том, как оно было зачато. И вдруг, впервые за все это время, Оливия почувствовала не стыд и раскаяние, а жаркую волну желания, вспомнив ощущения, которые она испытала, когда Льюис мощными толчками глубоко входил в ее плоть.

– Ты все еще переживаешь из-за Николаев?

– Что? – с искренним недоумением переспросила Оливия.

– Это надо понимать как “да”? – с натянутой улыбкой уточнил Льюис.

– Как “нет”.

– Отличная новость! – воскликнул Льюис и вдруг смутился. – В том смысле, что год предстоит тяжелый, работы будет очень много. Я хочу, чтобы новая линия косметики для женщин имела успех. Ты сможешь задерживаться по вечерам и работать в выходные, если потребуется? Конечно, я буду платить сверхурочные.

Оливия заколебалась. Деньги ей нужны, как никогда, но перспектива проводить долгие часы наедине с Льюисом повергла ее в панику.

– Оливия, если ты переживаешь по поводу того, что случилось между нами пять недель назад, – резко сказал Льюис, – то не стоит. Я понимаю твои чувства и отдаю себе отчет, что ты хочешь все забыть. Не могу сказать, что я забыл или смогу забыть то восхитительное… Впрочем, я хотел сказать, что не намерен в дальнейшем подвергать наши деловые отношения подобному риску, поскольку ты – самый лучший секретарь, который у меня когда-либо был. Прошу тебя, выкинь все из головы, хорошо?

– Да, – решительно ответила Оливия, молясь, чтобы ей это удалось на самом деле.

Но, видимо, что-то все-таки изменилось в ее отношении к Льюису. Если раньше она была совершенно равнодушна к его мужской привлекательности, то теперь чувствовала ее слишком остро.

Глаза Оливии жили своей жизнью – они жадно вбирали в себя черты красивого лица, его идеальную симметрию, яркую синеву умных глаз, изгиб чувственного рта…

Увидев, как черные брови Льюиса сошлись на переносице, Оливия сбросила наваждение и вернулась к действительности.

– Что? – спросила она, вспыхнув от смущения.

– Ты как-то странно на меня смотришь.

– Извините. Я была за тысячу миль отсюда.

– С Николасом?

– Нет, – ответила Оливия, не покривив душой.

– У тебя есть новости о нем?

– Нет.

– Оливия, не возвращайся к нему, даже если он попросит об этом. Он не стоит тебя. Этот искатель дешевых удовольствий не удосужился даже купить тебе обручальное кольцо.

– По моему настоянию, Льюис. Мы копили деньги на дом.

Льюис бросил на нее недоверчивый взгляд.

– Ты действительно уникальная женщина, Оливия. Ты же… Впрочем, давай пойдем в офис и займемся делами, пока я не наговорил лишнего.

Льюис развернулся и широкими шагами направился к офису. Оливия, торопливо шагая за ним, одновременно радовалась и сожалела, что он так внезапно оборвал разговор. Взглянув на его профиль, она поняла, что босс раздражен. Он открыл дверь и молча ушел в свой кабинет.

Утро первого дня потекло в привычном, может, чуть более напряженном ритме. Босс отдавал короткие и четкие распоряжения, не глядя Оливии в лицо. Больше никаких личных разговоров. Только работа, работа и снова работа!

Первую половину дня Оливия заносила в компьютер накопившуюся информацию и рассылала сообщения, вызывала сотрудников, которых хотел видеть босс, и составляла график приема тех, кто хотел видеть его. В приемной дожидались своей очереди менеджер по продажам, бухгалтер, несколько дистрибьюторов косметической продукции.

В двенадцать тридцать Льюис отправился на ленч вместе с сотрудником рекламного агентства Харримана, которому было поручено подготовить рекламу новой косметической линии. Это был молодой, энергичный американец, сотрудник одного из нью-йоркских филиалов. Агентство Харримана процветало во многом благодаря “Альтман индастриз”. Льюис был их первым клиентом, когда Харриман только еще основал дело. В конце прошлого года агентство прислало Льюису план телевизионной рекламы. Оливия отметила для Льюиса дни и время и, честно говоря, забыла об этом.

Около трех Льюис ворвался в офис, изрыгая ругательства, как дракон.

– Тупой ублюдок, – бормотал он. – Оливия, соедини меня с Биллом Харриманом лично. Я не желаю разговаривать или встречаться с какими-то недоносками, которых он набрал в свою шарашкину контору!

Оливия вытаращила глаза. Она никогда не видела босса таким разъяренным, тем более не слышала от него таких слов. Соединив Льюиса с Биллом Харриманом, она едва поборола искушение подслушать разговор. Слава Богу, за дверью было тихо. Льюис вообще никогда не кричал по телефону, он был неизменно выдержан и всегда себя контролировал. Все, что она поняла, – это то, что разговор был предельно коротким. Когда на ее столе раздался сигнал внутренней связи, она даже подскочила на стуле.

– Слушаю, Льюис?

– Нам нужно найти другое рекламное агентство. Есть идеи?

– Так сразу.., нет. Но я изучу рынок. Что бы вы хотели? Что-то традиционное? Или прогрессивное? Может, суперсовременное и экстремальное? Известное или только набирающее силу?

– Маленькое, но многообещающее. И чтобы руководителем была женщина.

– Женщина?

– Да, женщина! Надеюсь, она сможет справиться с задачей, поскольку косметическая линия предназначена для женщин, а этот недоумок из конторы Харримана… То, что они сделали, – ужасно. Но с каким самодовольным, высокомерным видом все это было мне преподнесено, если бы ты видела, Оливия! – На том конце провода босс бросил трубку.

Оливия нахмурилась. Это было так не похоже на Льюиса – терять самообладание, кричать, ругаться. Когда сигнал интеркома вновь зажегся, Оливия уже более осторожно подняла трубку.

– Да, Льюис?

– Извини, Оливия, – проговорил он. – И я отменяю свое распоряжение. Поиск нового рекламного агентства не входит в твои обязанности. Я поручу это Уолтеру. Это его обязанность как менеджера по маркетингу. Когда он отберет тройку самых перспективных, назначь встречи с их представителями. Я буду беседовать с ними в офисе – надоело угощать обедами напыщенных дармоедов.

– Есть, сэр, – рискнула пошутить Оливия, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

В трубке раздался тяжелый вздох, но Оливия почувствовала, что Льюис улыбается.

– Ты очень терпелива со мной.

– Это как раз входит в мои обязанности.

– Оливия…

– Да?

Повисла неловкая пауза.

– Нет, ничего, – пробормотал он минуту спустя. —Ничего. – И повесил трубку.

Оливия выдохнула и только сейчас поняла, что ждала его слов, затаив дыхание. Ей кажется, или Льюис тоже изменил к ней отношение? Интересно, как бы он повел себя, зайди Оливия прямо сейчас к нему в кабинет и сообщи, что ждет от него ребенка? Какова была бы его реакция?

Интуиция и логика подсказывали Оливии, что он вряд ли обрадуется. Большинство мужчин не обрадовались бы новости о неожиданной и незапланированной беременности женщины, особенно нелюбимой. Она не обольщалась, что отношение Льюиса к ней изменилось настолько.

Безусловно, Льюис теперь знает о ней намного больше, особенно как о женщине, но не любит ее. Поэтому он придет в ужас, узнав о ее беременности. Единственная роль, в которой Оливия его устраивает, роль секретарши, но никак не жены или любовницы.

Ее мать не права. Видимо, она просто не знает таких мужчин, как Льюис.

Кроме того, если бы Льюис хотел детей, он бы давно их имел. Ему уже тридцать четыре, но он трудоголик, помешанный на своей работе. Видимо, на отцовство у него просто нет времени.

Оливия всегда подозревала, что одной из причин, почему Дина оставила Льюиса, была проблема детей. Его бесконечная занятость и увлеченность своей работой заставляли ее чувствовать себя ненужной.

Надо отдать должное Николасу – до самого момента их разрыва Оливия чувствовала себя нужной ему. И ей это нравилось. Это было так приятно, почти как быть любимой.

Вдруг дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появился босс. Вся его поза выражала раздражение и агрессию – руки в боки, ноги расставлены, красивое лицо пылает румянцем, волосы всклокочены. Галстук с ослабленным узлом сбился набок, рукава белой рубашки закатаны. “Он выглядит потрясающе!” – невольно подумала Оливия.

– Оливия, все бессмысленно, – прорычал он. – Я не могу так работать!

– Почему? – спросила Оливия, и в сердце вспыхнула безумная надежда.

– Я не могу сосредоточиться. Я слишком зол. Я должен выйти куда-нибудь. Например, выпить кофе. Пойдем со мной? Ты действуешь на меня успокаивающе и отрезвляюще.

Вот, оказывается, как он воспринимает ее. Как же она глупа, если вообразила хотя бы на минуту, что он видит в ней привлекательную и даже желанную женщину. Да, мамочкины разговоры не прошли даром, раз в ее голове осели-таки подобные безумные мысли.

– Если вы настаиваете, – ответила Оливия ровным голосом и выключила компьютер.

Она встала из-за стола, заметив, как Льюис поспешно отвел от нее взгляд и стал приводить в порядок рубашку и галстук.

– Я возьму пиджак. Если тебе надо в дамскую комнату, сходи сейчас. Встречаемся через пару минут у бокового входа.

– Слушаюсь, папочка, – пробурчала Оливия. О господи! Теперь он делает из нее ребенка.

В дамской комнате Оливия внимательно оглядела себя в зеркале. Почему Льюис видит в ней только секретаршу? Сегодня из-за жары она изменила своим строгим костюмам, надев облегающее черное платье выше колен с неглубоким вырезом и рукавами до локтя. Но все равно она выглядела чопорной и суровой. Черные чулки выгодно подчеркивали стройность длинных ног, но обычные черные лодочки на низком каблуке портили картину. Волосы были собраны в привычный узел, а из косметики она в этот день воспользовалась только губной помадой орехового цвета, купленной в близлежащем магазине меньше чем за два доллара. Запах духов, которыми она воспользовалась утром, давно выветрился.

Она выглядела и чувствовала себя бесцветной. Безликой. Бесполой.

В стиле одежды и цвете лица она явно проигрывала другим девушкам, работающим в приемной. Каждый день они выглядели так, словно успели с утра посетить салон красоты и модный бутик. Никогда раньше Оливия не завидовала умелому макияжу, модным открытым платьицам и коротким обтягивающим юбкам, а сейчас вдруг позавидовала. Но теперь уже поздно думать об этом. Оливия взяла черную сумочку и вышла в коридор. Слишком, слишком поздно!