Текст книги "Тест Сегаля"

Иссеченное мелкими шурупами взрывчатки тонкое запястье тряслось гранатами серебряного браслета. Того самого, что они с Аликом выбирали вместе. В голове помутилось, и Марк аккуратно сполз на правый бок, боясь упасть на один из мешков. В ту же минуту к нему подскочил парамедик.

Тест Сегаля

Марк очнулся на земле, лежа на спине. Липкие присоски на теле и плюс большая оранжевая коробка рядом подсказывали, что ему снимают кардиограмму. Врач отрывисто спросил, что он чувствует, были ли раньше проблемы с сердцем и что-то еще, а мужчина судорожно пытался вспомнить взрыв. Он точно знал, что был взрыв, и даже мог бы его описать, пошевелил руками и ногами – на месте ли, и тут зазвонил мобильный. Характерный сигнал – эту мелодию Марк после первой их ночи поставил на номер Аси.

Достав из-под себя телефон, он уставился в треснутый экран и не поверил своим глазам – на экране действительно высвечивалось ее имя.

– Ангел мой! – прохрипел он из последних сил. – Забери меня из этого ада, пожалуйста!

Между тем Ася явно не ворковать позвонила, была так встревожена, что, похоже, даже не услышала столь драматического и не свойственного Марку приветствия. «Софа в больнице, сейчас привезли, я сегодня на скорой дежурю – по внутренней связи слышала. Я уже рядом с ней, мы в Рамбаме, пока в приемном, в отделение еще не перевели. Состояние стабильное, но я боюсь… в общем, пока требую, чтоб ей сделали те тесты, которые назначила бы сама, будь я ее врачом. Понятно, что причина перелома ребер и правого локтя – падение вследствие головокружения, а вот причину головокружения они изучать не хотят, это, говорят, потом через больничную кассу. Через кассу каждого исследования месяцами ждать, а я магнитный резонанс головы хочу немедленно. Не буду тебя пугать, но у меня нехорошие предположения. Ты приезжай скорее!»

«Да что ж за день сегодня?» – подумал Марк, вслух же коротко ответил: «Разумеется!», не вдаваясь в подробности своего состояния и местонахождения.

Не понимая, что он делает и как, Марк стряхнул с себя липучки кардиографа, оглянулся по сторонам, но не увидел ни Ноа, ни черных мешков, очевидно, похоронное братство позаботилось о тех, а врачи об этой. «Может, мне весь этот кошмар привиделся?» – с надеждой подумал он, оглянувшись вокруг. Остов «Максима» явно готов был с ним поспорить, но полный штиль на море подкреплял его версию. На автомате Марк доплелся до машины, изрядно поплутав в ее поисках, доехал-таки до больницы, благо было совсем недалеко, и продрался мимо снующих у прибывающих машин скорой медиков.

Софа все еще лежала в приемном, кемарила, рядом сидела Ася. Казалось, она выцвела еще больше – синяки многих бессонных ночей под глазами, немытые волосы, на лице боль. Увидев Марка, она взглядом показала тому не подходить и сама вышла к нему.

– Плохие новости, прости. Я таки настояла на МРТ.

– Что?

– Магнитный резонанс. Головы. Опухоль гипофиза у Софы, Марик. Прости!

– Как же так, Асенька? – всхлипнул Марк, не в силах больше сдерживаться. Он сел на больничный пол, прислонился к стене и тихо заплакал. – Софочка? Как же это? А Алик, друг мой единственный, он же как брат мне был, только собирался жизнь начать по новой. Я говорил ему – не надо в Шаббат в ресторан ходить, а он… любовь… жизнь-смерть… не могу больше, не мо-гу-у-у-у, – застонал мужчина, двумя руками прикрывая голову, как будто обломки того, что еще сегодня утром было рестораном, грозили обрушиться на него.

– Боже! «Максим»?! Там был Алик?

Марк только кивнул, не в силах перестать плакать. Ася ошеломленно склонилась к нему, обнимая его вздрагивающие плечи. Она гладила его по голове, нежно, как мама, и сильно, как отец.

– А Софка? Это ж Софка моя, Софочка, сестричка! У меня ж никого, кроме нее, она последняя моя родня, я же…

– Знаю, Марик, знаю, родной мой! У меня ведь тоже, кроме дочки и вас, никого. Не было никого. Езжай домой, я скажу ей, что у тебя срочная работа, выспись, приди в себя, чтобы сестру не напугать.

– Какое там, надо Алика искать, я же даже не успел выяснить, куда его уволокли. Ну, тело… И девочка эта бедная, Ноа…

– Какая Ноа?

– Видишь, ты даже не знаешь ничего, любовь он свою встретил, дружочек мой. А я отрубился, и его уволокли, потом ты позвонила, я кинулся сюда, не успел спросить, куда его. И ее данных у меня никаких – ни телефона, ничего, как-то не до того там было.

– Не волнуйся, Марик, я у девчонок своих на скорой выясню, съезди все ж домой, приди в себя, чтоб к Софе нормально прийти. Слезами мы ей не поможем, нам всем предстоит забег на длинную дистанцию с полной выкладкой. Так дочка моя говорит. – При этих словах Ася кивнула на девушку в форме, совсем детской внешности. Подложив под голову автомат, дочь спала, сдвинув два стула рядом с кроватью Софы. – Выпустили сегодня, она домой с базы ехала, мне позвонила, а тут вот… Сказала, что не оставит меня одну, и принеслась, даже домой переодеться не зашла, козерожка маленькая.

– Вызови такси, отправь Лиэль домой!

– Ты имя запомнил?

– Ну, ты сказала, я запомнил – еще не хватало, чтоб я не знал, как зовут дочку моей женщины. Так вот, отправь девочку спать, скажи ей, что ты не одна и я рядом, когда освободимся – вместе приедем, знакомиться будем.

– То есть мне тут помереть надо, чтобы вы помирились? – ласково проворчала Софа из-за занавески, отделяющей ее койку, столик и спящую солдатку от всего остального приемного покоя. – Ты плачешь, что ль, Марик? И о чем вы там шепчетесь? Обо мне сплетничаете или любезничаете? Маркуш, ну-ка, занавеску отодвинь, не хочу пропустить, когда вы будете целоваться!

– Соф, ну вот взрослая же женщина, а шутки как у подростка, – беззлобно отозвался Марк, спешно вытер слезы, отодвинул занавеску и принес еще два стула для них с Асей. – Ты чего болеть затеяла, делать больше нечего?

– Вот знаешь, Маричек, ведь ты прав, нечего мне больше делать стало, совсем нечего. Целый день дурака валяю, телевизор смотрю, сериалы всякие и ерундой страдаю. Разве что готовлю иногда и то без удовольствия. Все по своим углам, а навынос готовить – совсем не то же самое, что за столом кормить. А лучший кусочек с тарелки кому теперь положить? Ведь раньше ему всегда клала, этому. Ни себе, ни детям – ему, а теперь кому?

– Себе!

– Себе зачем? Зачем одинокому человеку вообще хоть что-то?!

– Ты не одинокая, ты единственная, неповторимая и горячо любимая.

– Кем?

– Ну, как минимум мной и своими детьми, вот внук подрастет и тоже будет любить, а главное, ты сама себя любить научись, это вернее. Вон, Асю спроси, она тебе сейчас быстренько тренинг личностного роста устроит.

– Да ну?! Тебя-то кто будет любить, мишигинер [48]48
  Дурашка (идиш).


[Закрыть], если твоя сестрица на старости лет заведет моду любить себя?!

– Его буду любить я, – чуть слышно отозвалась Ася. – И ты тоже будешь его любить, его же нельзя не любить. Я пыталась, у меня не получилось. Мы обе будем его любить, а он будет любить свою работу.

– А зачем ты пыталась? – спросил Марк.

– Страдать не хотела, я же понимала, что ты занят. Бизнесом своим, зарабатыванием, отношениями с собой, с Богом. Кстати, пока не забыла – нашла я тебе имя матери твоего учителя, Софа сказала, тебе надо. Оказывается, у вас в Витебске он был очень уважаемым человеком, рэб Арон твой, помнят его. Запиши, пожалуйста, мне потом не до этого будет.

– Я запишу. Сейчас. Спасибо тебе большое, ты не представляешь, что для меня это значит и как я тебе благодарен! Не только за это, но и… Постой, ты мне другое скажи, пожалуйста, – страдать не хотела и все вот это… Ты в прошедшем времени сказала.

– Ну да!

– А потом что? Мы же вечность нормально не говорили, у меня за это время столько произошло, – заторопился Марк, ощущая, что подходит к самому главному.

– У меня тоже, – почти беззвучно подтвердила Ася.

– Ты… Ты кого-то встретила?

– Да!

– Что ж, так мне и надо. Наверное, так и должно было быть.

– А ты тут при чем? Это себя я встретила, Марк, мы же в кафе об этом говорили. Отчасти тебе спасибо, что познакомил, задуматься заставил. Я, когда мы с тобой встретились… Нет, не так – когда я тебя встретила. Ты-то меня встретил только через три года.

– Как это?

– Марик, не позорься, Ася с нами уже четвертый год! – отозвалась Софа.

– Ничего, Софочка, не важно, не бери в голову. На брата твоего обижаться – под балконами ходить страшно будет. Вот потому я так себе и решила – страдать не хочу, не любить не могу, поэтому пусть все есть, как есть и будет, как будет. Сейчас главное – тебя вылечить.

– Хорошая моя, Асенька! – расчувствовалась Софа и прижала Асю к себе. Неизвестно, сколько времени они пребывали бы в этой теплой, но неудобной позе: Софа – приподнявшись на кровати, Ася – склонившись к ней, но на стуле заворочалась девочка в форме, проснулась, села и изумленно уставилась на эту сцену и отдельно – на стоящего поодаль мужчину.

– Ты, наверное, Марк? – строго спросила девочка на иврите.

Так и не разомкнув объятий, обе женщины повернулись к ней. Метр пятьдесят четыре доблести и сорок шесть килограммов отваги изучали противника слипающимися глазами из-под выгоревших ресниц, а веснушки делали картину еще более устрашающей.

– Да, Лиэль, я – Марк. И мне нужна твоя помощь. Скажи, у тебя есть граната?

– Граната или гранат?

– Нет, именно граната, зачем мне гранат?

– А граната тебе зачем?

– Собственно, мне и граната не нужна, но на ней есть кольцо, а мне сейчас очень нужно кольцо.

– Хм, для твоего возраста у тебя неплохое чувство юмора и у тебя почти нет акцента! – резюмировала Лиэль. – Мама, мазалтов, перед свадьбой разбудите!

С этими словами девочка вернулась в исходную позицию, впрочем, теперь на автомат легла левой щекой.

– Не обращай внимания, – смущенно пробормотала Ася. – Подросток!

– Умный подросток, в маму. Боже-боже, три бабы и я! Как выжить бедному еврею? Бекицер, нам сейчас в гости ходить друг к другу некогда будет, поэтому, если не хочешь ты ко мне, я к вам перееду, или вы обе-две ко мне. Да, так, наверное, лучше всего – Барак соскучился, велел без тебя не приходить. Кольца у меня, как мы поняли, нет, так что предложение будет без условностей. Впрочем… – преувеличено кряхтя, Марк опустился на одно колено и протянул руку к кровати, на которой так и застыли две женщины. – Ася, выходи за меня замуж! Ты мне очень нужна. Ты нам очень нужна, ну и вдруг я вам обеим тоже пригожусь, – произнес Марк, при слове «вам» кивнув на спящую девочку.

Ася закрыла глаза руками, крепко прижав их к лицу. Так же резко отдернула их от глаз и, решившись, сказала:

– Ну, раз тут такая мелодрама, так пусть уж. Ты нам троим пригодишься, Марк Аркадьевич. – На его отчестве ее рука красноречиво легла на живот.

Марк оцепенел. Он вдруг вспомнил все – как, сияя глазами, Ася хотела сообщить ему новость, как пучился на него из пены кружев малыш Эстер, почему-то ее чулки, браслет на руке Ноа и черные мешки. «Майн гот!» [49]49
  Бог мой! (Идиш.)


[Закрыть] – сказал он, бессильно опускаясь на стул.

Первая дар речи обрела Софа:

– Нет, как вам это нравится? Зашел навестить умирающую сестру, проведать, так сказать, проститься и с ходу увел у нее подругу. Я, может, ее еще в завещание вписать не успела, как главную нажитую за всю жизнь драгоценность, и вообще такому охламону не собиралась оставлять это сокровище! Кстати, ты это серьезно?

– Более чем! – устало отозвался Марк.

В доказательство серьезности своих намерений Марк опять присполз на одно колено, на сей раз не вставая со стула.

– Ася! Нет, не так, добавим официоза. Госпожа…. ой! Прости, как твое полное имя? Анна? Анастасия?

– Да нет, Ася и есть полное имя, меня в честь маминой бабушки Хаси назвали. Вот ее полное имя было Хава.

– Отлично, тогда соблаговолишь ли ты стать моей женой, Ася-Хава, дочь…

– Рины и Андрея.

– Окей, Ася-Хава, дочь Рины и Андрея из дома… как твоя фамилия?

– Ха, вот заодно и познакомитесь! – съехидничала со своего командного пункта Софа. К этому времени она уже сидела на кровати, изголовье которой было поднято, что сообщало женщине и так немалых габаритов еще большую значительность.

– Короче, Ася, ты уже выйдешь за моего малахольного братца? Посмотри, этот шлимазл в твою честь стер все брюки, тебе самой же потом стирать!

– Да куда я денусь, не могу же отказаться от счастья с тобой породниться! – делано вздохнула Ася, поцеловала Софу, подошла к Марку и обняла его за шею.

– А фамилия у меня до сих пор родительская, мамина. Правда, похоже, из-за тебя скоро придется ее менять. Но пока давай знакомиться как есть. Итак, очень приятно, Ася Сегаль!

Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал;

цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей.

Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением.