Текст книги "Черный Ангел, или В плену таланта"

– Дядь Володя, суки не прощу, – говорил Костя.

– Как было? – тихо спросил дядя Володя.

– Задержался немного, не успел. Дениса зарезали ножом в спину прямо на девке. Вытащили девку из-под него и кинули в реку. Эту подожгли в домике. Чудом успел вытащить, суки.

– Знаешь, за что? – строго спросил мужик.

– Да беспредел, меня хотели…

– Я поехал туда, – сказал с металлическими нотками в голосе дядя Володя.

– Хорошо поезжай, что девка в реке никто не знает кроме меня. Намекни, как-нибудь ментам, Колесникова Ольга 308 дом.

Больше Маша дядю Володю не видела. Он вышел из хаты и не вернулся. Сел в свою жигули шестой модели, укатил. Маша даже не сдвинулась с места, так и встретила Костю стоя у двери.

– Ты все слышала?

– Да, Дениса убили за тебя, перепутали. Это я слышала, когда меня закинули в домик. Мне все равно. Ольга… Ольгу скинули в реку из-за тебя, ты…

– Хватит, хватит это не то, что ты думаешь.

– А что я думаю? Ты был на Вахе – убили Сашку. Ты расстреливал «УАЗ» на дачах, ты меня застрелить хотел. Ты привез нас к Денису, когда взорвались Тагир с Бесланом. Дениса убили, перепутали с тобой. Ольгу утопили… Ты чудовище – наконец-то нашла слово, как его назвать и произнесла его.

– Ну, тебя стрелять ни хотел не наговаривай на меня. Это не то, что ты думаешь.

– Отвези меня домой, чудовище… – голос сорвался на крик.

– Нет, завтра. Менты шерстят трассу, – ответил, прошел мимо, сел за стол. – Садись, будем пить самогонку, – сказал в приказном тоне, голос повысил.

– Я не буду, я никогда не пила, – прошептала расстроенно.

– Не будешь, залью сам. Не умеешь, научу. Нам надо снять стресс. Кровавые события навсегда оседают в мозгах, не хочу, чтобы ты сон потеряла.

– Я тебя ненавижу, – ответила злобно.

– Я не претендую на твою любовь. Садись, сказал и пей, – намного повысил голос.

Маша взвесила все за и против, зачем бастовать, испугалась. Он чудовище, лучше подчиниться, мало ли, что у него в голове. Захотелось залить страх, пусть самогонкой.

– Пей одним большим глотком. На выдохе смотри, как это делать, – поднял рюмку, 100 грамм показал, сделал шумный выдох, влил в рот и проглотил. Понюхал кусочек хлеба. – Поняла, делай, – скомандовал после того как выдохнул.

Сделала, повторила все его жесты. Хорошо не задохнулась, получилось.

– Молодец способная ученица, – похвалил.

Горе горем, беда бедой, а желудок запросил закуски. Взяла кусочек хлеба стала пробовать все, огурчики, грибочки, капусту, все хорошего посола.

– Дядя Володя сам солонину заготовил, – похвастался племянник. – Он здесь один. Тетка умерла лет десять назад.

Маше не хотелось больше ни слышать, не знать, что происходит в жизни у других. Она очень любила свою подругу Ольгу, сейчас залила самогоном потерю. Выпив много, скушав мало, и отрубалась быстро. Костя хорошо поднабрался сам, но сил хватило дотащить себя и Машу до кровати обнять и тоже вырубиться.

Глава №12
Город Стрежень. Не поминайте лихом.

На девять дней к Денису не ходила. Хотя безутешный Петрович от горя заходил, звал. Костя, как смог объяснил ему, почему Ольга попала под замес. Петрович рассказал Маши.

– Костик на стрелку ездил, «Вартовские» по бес пределу стали щипать коммерсантов и предпринимателей. Костя летал в Свердловск на сходку смотряг северных городов. Там решили весь товар в любом тоннаже пропускать без сбора на общак, северу товара мало. Сделали зеленый коридор, поставили прогонных, а «Вартовские» пошли по бес пределу забили там кого-то за пару мультиков, потом грохнули дагестанцев. Мелкие щипачи, Костя принял меры, съездил в Вартовск. Тех братков наказали, зверята шумели по мышиному. Резануть хотели Костю, да ошиблись, брат попал под нож. Я-то на Костю не держу зла за Ольгу, горе случилось, а сердцу не прикажешь, ноет, утешусь как тело ее похороню, не нашли ведь еще, видно течение вниз по реке снесло. Матери ее помогать буду до здоху моего или ее.

Маша Петровича жалела, осунулся со смертью Ольги. Старее стал прямо на глазах, на сорок дней решила помянуть Дениса. Зашел Петрович сказала, пойдет с ним. Егорка напросился, взяла с собой. Поминали в городской квартире, которая находилась в элитном доме. Кости на поминках не было, Маша пробыла там часа три. Егорка вертелся рядом. Сидела за столом о чем-то беседовала с соседкой, не вникая в смысл разговора. Увидела, что Лола с сынишкой пробирается к ней, когда Маша уехала в Канск, Лола встретила «молодую любовь», точнее ей было 24 года, а избраннику только, только исполнилось 18 лет. Познакомились в «Белых ночах» и как-то быстро поженились, поэтому семейная жизнь Лолы мешала дружбе с Машей.

– Тетя Таня давайте подвинемся, вот подруга моя, – Маша уже стала отодвигаться, не закончив фразу. Суетливая соседушка подвинулась.

– Лола посади детей рядом, – предложила Маша.

– Это твой? – удивилась Лола.

– Да я ездила в Казахстан за сыном, – отозвалась Маша.

– Как хорошо, что ты вернулась, я смотрю, деревяшка закрыта, свет не горит. Думаю, значит, нет в городе.

– Лол я в городе, только адрес поменяла из первого микрорайона переехала в третий.

Девушки тихо беседовали между собой. Руслан сын Лолиты был старше Егора на один год. Мальчишки познакомились.

– Мама сказала, чтобы я поел все, так отдают память, – проговорил Руслан.

– Ты ешь, Руслан я уже отдал память и, если честно хочу «выписать» ее, – проговорил Егор.

Маша с Лолой прыснули со смеху, они слышали разговор детей.

– Маша пошли ко мне, после того как, Руслан отдаст память, – сказала Лола.

– Егор потерпишь с твоим «выписать»? – спросила Маша

– Без проблем, раз в гостях нас ждут тайны. Руслан ешь быстрее, – поторопил Егор Руслана.

Маша потрепала мальчонку по кудрявым волосам. У Лолиты в гостях были часа два, Лола рассказала, как захомутала богатенького малолетку в мужья, и как он без памяти влюблен в неё, и как его родители не против, он единственный сын, Егор с Русланом играли в компьютер. Маша с Лолой беседовали, потом Маша назвала новый адрес, и они с Егоркой пошли пешком в 311 дома.

– Пойдем сына прогуляемся.

Недели через две, зашел Петрович, чернея тучи.

– Маша нашли Ольгу, под Сосновкой всплыла, – проговорил с хрипотой в голосе.

Октябрь еще не сковал реку льдом, шуга уже пришла. Местные жители деревни Сосновка рыбачат, вот и выловили сетью, в сеть мертвяк попал. Порог перед Сосновкой, где ставят сети, был частенько уловным, там и утопленники со Стрежня выплывали. Речка Питьях глубоководная, течение хорошее.

Ольгу хоронили в закрытом гробу, который Петрович ставил в ее квартире. Весь 308 дом был на девятый и на сороковой день – поминали. Маша была только гостьей, все делала тетя Тома, Ольгина соседка по площадке. Маша сильно тосковала по подруге. Одиночество не отпускало, вкус к жизни чувствовала через печаль и грусть. Лола только мешала, своей назойливостью, не отвлекая от грустных мыслей.

Так встретили новый 1995 год, стол накрыли в двухкомнатной квартире. Алька с Владом до нового года ходили по магазинам делали подарки себе, Егору и Маше не забыли и про Славку, он как-то не зримо стал членом семьи. Алька всегда готовила еду и не забывала о нем. Славке нравилось кушать в семье Маши. Заглянули Нинуля с Галиной Михайловной после двенадцати. Сказали, что гуляют у Нинули. Маша разрешила им закрыть ларек тридцать первого в шесть часов. Сделав, таким образом, подарок женщинам. Славка звал в гости к Сергею, который обзавелся своей квартирой и блондинкой Таней. Поэтому Славке меньше уделял времени и прекратились их совместные куражи.

Морозы в январе были не сильные или Маша их не заметила. Январь прошел быстро. В феврале у Маши день рождения, почему-то знали все. Стали готовиться за две недели. Маша, конечно, приметила, что Алька постаралась, растрезвонила всем, еще и напоминала постоянно. Вкус к жизни стал возвращаться или холод в душе разогрело солнце, которое стало пригревать по-весеннему. День рождения двадцать восьмого февраля.

Двадцать четвертое февраля, Галина Михайловна не вышла на работу, с ней раньше такого не случалось. Напивалась без памяти на рабочем месте, то есть в ларьке, такое было, но Маша знала о подобном ее грешке, поэтому «Верзила» приглядывал. Иногда оттаскивал пьяную женщину в квартиру. Маша ругала, потом, когда Галина Михайловна болела с похмелья. Обещала не пить, Маша грозилась ее уволить, только медлила, почему сама не знала. В этот день Галина Михайловна просто не вышла на работу и все. Нинуля беспокоилась. Маша сама села за прилавок. Позвонили любовнику Галиному, его не было, дочка его сказала, что он уехал на Вахту.

Маша сидела в ларьке и прокручивала факты своей жизни: «дышится легко, воздух в городе Стрежень чистый его со всех сторон окружает вековая тайга. Я появилась в Стрежне весной два года назад, еще снег не растаял, март был в разгаре и скоро весна, – улыбнулась своим мыслям. – Устроилась быстро в свои двадцать четыре года, я умею строить жизнь в соответствии с ритмом, который задаю сама себе. Я приехала из Казахстана, – закрыла глаза блаженно, вспомнила отца. – я поставила жирный крест, на том и на тех, кто там остался, кроме папы. Приехала в Стрежень одна, город выбрала, ткнув пальцем в карту. Позже купила квартиру на девятом этаже, привезла троих детей – это Влад с Алькой, они моя гордость, мой сыночка моя радость. Освоились быстро в новой жизни, меня все устраивает». Маша утешала себя положительной установкой, отгоняя навязчивое предчувствие, которое твердило: «беда».

Маша вышла из ларька на тротуар, подняла голову и внимательно посмотрела на балкон шестого этажа, подумала: «кажется меня Славка раздражает». Нинуля вышла из подъезда, с грустным видом прошла мимо Маши, зашла в ларек. Витрина пестрила штучным товаром, Маша подошла к торговому окну, облокотилась на подоконник, и его маленький прилавок скрипнул, побарабанила пальцами в торговое окошечко. Маша подменяла Нинуля пока, та бегала в туалет, сама злилась, что Галина Михайловна не объявляется.

– Привет, как дела? – спросила внимательно, разглядывая Нинулю, какой-то она растерянной показалась, суетится как не в своей тарелке.

– Нормально, хлеб привозили вовремя все три дня. Влад спустил все бутылки. Указала в приходные поступление товара. Алька забрала выручку за три дня сегодня утром. Я расписалась в смете. Егорку забирала вчера к себе. Без Гали тяжело, – Нинуля отчитывалась спокойно без восторга и эмоций.

Киоск Маша купила в августе прошлого года, работалось легко сама села за прилавок, и в наследство от бывшего хозяина досталась Галина Михайловна, а через месяц, Михайловна привела Нинулю, жительницу этого же дома, в котором жила сама. Как-то все сдружились и стали родными. Нинуля была хороша, пила в меру после работы на смене никогда не напивалась. Муж её работал вахтами, а сын ровесник Маши учился, где-то на большой земле. Так жители Стрежня называли города за его приделами. Сам Стрежень, находился в сорока километрах от реки Обь. До переправы на Нижневартовск сто двадцать километров, Стрежень считался северной точкой Томской области, хотя Нижневартовск северная точка Тюменской области.

Галина сменщица Нинули или соседка по подъезду имела образование бухгалтера. Она научила Машу вести все бумаги связанные с приходом и расходом. Маша её уважала, всегда ругала за пьянки, грозилась найти ей замену. Галина дала Маше ключи от своего гаража с железными воротами, где Маша складывала товар. Мужа и машины у Гали не было, поэтому и получился у Маши хороший склад. Дочка Галины вышла замуж, уехала в Новосибирск, она осталась одна. Нашла себе женатого любовника и в свои сорок два года заливала свою глупую жизнь спиртным. Казалось все так удачно сложилось, не хочется каких-то перемен. Маша не понимала о какой «беде» твердит её предчувствие.

Маша услышала шум автомобиля, который ехал по подъездной дороге, и повернула голову в сторону шума. Автомобиль припарковался возле ларька, она лениво выпрямилась и уже начала кокетничать. В жестах и манерах показалась грация только ей присущая. Боковое стекло опустилось, высунулась голова девушки, она вопросительно смотрела на Машу. Маша улыбалась одними глазами и направилась в его сторону машины.

– Когда приехала? Я вечером буду дома, – Лола улыбалась, она знала, что у Маши две квартиры.

– Пойдём ко мне? Ты по делам в нашем районе? – коротко отозвалась Маша.

– Я в больницу ездила, – отозвалась Лола. – Не могу к тебе, Руслан измаялся.

– К вечеру появлюсь в деревяшке. Будет скучно, заходи, – помахала рукой, провожая Лолу.

Нинуля вышла из ларька, вышла на улицу, проводить Машу. Маша топталась возле ларька, не понимая, почему тяжесть на душе не проходит, дискомфорт мешает мыслить.

– Маш, ну, как ты думаешь, где Галя? – Нина говорила грустно.

– Бред какой-то. Нинуля ну, что такое, куда она делась? – злилась Маша, теперь определив точно, дискомфорт по поводу отсутствия Галины Михайловны.

– Не знаю Маша. Плохой сон я видела, зовет меня Галка. Машет синим платком, а сама в каком-то тумане растворяется.

– Нинуля ты ходила в милицию?

– Да. Они сказали через три дня можно подать в розыск, заявление не взяли, сказали двадцать седьмого придет участковый. Сломаем замок, а раньше по санкции какой-то, не положено.

– Бред какой-то, человек пропал, а они про санкции рассказывают.

– Маша да не бред, я сон видела.

– Нинуля перестань паниковать. Да, в квартире она, просто не открывает и все. Упилась и от нас прячется.

– Да не все Маша, она жаловалась последнее время, что ей одиноко. Дочери звонила в Новосибирск с моего телефона. Дочь сказала, что не вернется в Стрежень. Галка напилась и плакала. Раньше пила, но пьяная выходила за добавкой, а тут получается затарилась спиртным что ли?

– Бред какой-то. Дочь хорошо устроилась, ну, не хочет она приехать, пусть Галка сама к ней едет.

– Маша, что ты заладила со своим бредом, не знаю, как дожить до завтра?

Утром к Нинуле пришел участковый. Вызвали слесарей из дома управления. Пошли вскрывать квартиру. Маша сначала хотела подождать Нинулю в ларьке, потом передумала, закрыла ларек и пошла с ними. С полчаса слесарь возился с входной дверью. Нинуля и Маша стояли первыми за ними участковый и второй слесарь. Справившись с замком, мужик распахнул дверь со словами.

– Готово, прошу, – сморщился, закрывая нос от вони, и отступил в сторону.

Маша с Нинулей одновременно шагнули в прихожую и замерли как вкопанные в землю. Похолодели от того, что увидели. В трех шагах от них висела на ручке дверей в зал Галина Михайловна, точнее не висела, а лежала, свесив голову в сторону стоявших людей. Тело раздуло до безобразия. Натянулась позеленевшая кожа, и вывалился синий язык. Под телом образовалась лужица зеленой жидкости, которая убегала к плинтусу. Глаза белыми яблоками вывалились. Маша пережила уже многое, но такое безобразие, она наблюдала впервые, подумала: «я никогда не буду умирать, раз таким страшным становится тело». Страха, что столкнулась с трупом, не было, мертвых давно перестала бояться.

– Откройте дверь на балкон, – раздался голос участкового.

– Боже мой! – проговорила Нинуля и стала пятиться назад, участковый пропустил ее.

Маша поняла, что кроме нее никто не перешагнет через труп загораживающий вход в зал и далее к балкону.

– Начальник мы пошли, работу свою мы сделали, – крикнули из подъезда слесаря, и бодренько затопали вниз.

– Позвоните к соседям вызовите морг, пусть присылают труповоз, – командовал участковый побелевшей Нинуле, стоя в коридорчике двухкомнатной квартиры.

Маша подобрала полы плаща повыше, широко шагнула, оказавшись в зале. Ни каких эмоций, полнейшее равнодушие. Проходя мимо дивана, возле которого стояла табуретка, на ней лежали исписанные тетрадные листки, сгребла их, сунула в карман. Ее манипуляций участковый видеть не мог, открыла дверь на балкон, хотела пройти вглубь, открыть окно на застекленном балконе. Перекинула ногу через порог, передвинула корпус в балкон, так и застыла от ужаса.

– Бред какой-то, – проговорила голосом, срывающим на крик. – Здесь, труп Юрки.

Юрка – это любовник Галины Михайловны, сидел в кресле в правой части балкона. В глаза бросилась перерезанная шея, голова была закинута на спинку кресла, вот тебе и вахта.

– Руками ничего не трогай, – истошно заорал участковый.

Послышался топот, участковый кинулся вызывать опер группу. Ох и влетит ему, три дня два трупа под носом, а он потерял чутье, живет в соседнем доме. Маша все-таки, нашла в себе силы, открыла окно на балконе. Потянул сквозняк, вытягивая трупный запах. В квартире отопление, жара вздула оба трупа, на балконе было не холодно. Вернулась в зал дошла до дивана, не набралась смелости перешагнуть еще раз через тело. Села на диван и потеряла сознание. Сознание вернул запах нашатырного спирта, медработник ваткой водил ей перед носом.

– Очухалась, красавица.

Маша очухалась, взглянула на двери, Галины Михайловны там уже не было. Остался белый силуэт по полу, нарисованный мелом, уменьшенного размера человеческой фигуры и зеленая слизь по краям с ручейком к плинтусу. Маша тряхнула головой.

– Бред, какой-то, – проговорила тупо.

– Конечно бред. Идите на кухню, там участковый запишет ваш адрес. Спускайтесь к себе, я понял вы живете в этом же доме. Вызовем повесткой дня через три. Дойдете сами? – объяснял молодой капитан.

– Спасибо дойду, – встала, пошатнулась. Капитан подхватил под локоток. Оглянулась на балконную дверь, капитан понял, она видела того.

– Да красавица, два трупа – это впечатляющее зрелище. Не каждый мужик выдерживает, а тут… – покачал головой, потянул к выходу. – Пойдем, пойдем, провожу немного.

Мимо них прошли, какие-то люди. Машу больше ничего не волновало, она пошла. На большее у неё сил не хватило. Зашла в квартиру к Славке. Не захотела пугать детей. Славка ошарашенно отступил от дверей, впустил Машу в квартиру. Она белая, как стена с синими губами, предстала во всей красе, перед ним. Шагами робота прошла по коридору. Стряхнула плащ с плеч, который кучей упал позади идущей Маши, открыла двери в туалет и… И вывернула все содержимое желудка наружу, долго мучительно пугала унитаз. Славка молча подал воды и ушел. Маша вышла из туалета шумно, несколько раз пропускала воду в унитазе. Зашла в ванну, не обращала внимания, на то, что обольёт свитер, сунула голову под кран. Включила холодную воду мочила лицо и волосы. Нестерпимо стуча зубами, трясло все тело, пришла в зал и тяжело рухнула в кресло. Нервная дрожь не отпускала. Слава сидел на диване.

– Налей мне коньяк, – говорила сквозь сжатые зубы, чтобы не было слышно, как они стучат.

Слава молча принес коньяк, налил в рюмку, поставил перед Машей. Она взяла рюмку дрожь в руках расплескала жидкость на столик. Капельки попали на кресло и брюки.

– Помоги выпить, – зубы плотно зажаты в глазах слезы.

Славка помог. Взял рюмку поднес к губам, руку положил на затылок, немного опрокинул назад голову Маши, влил в рот коньяк. Проглотила одним глотком, закрыла лицо руками, потерла лицо, согревая как от мороза. Дрожь медленно отпустила, шумно выдохнула. Заметила исписанные листки на столике между двумя креслами.

– Я прочитал, они выпали из твоего кармана, я все знаю, – сказал Слава.

Обозвать Славку, мерзавцем не было сил. Объяснять, что лазить в карманы плохо не было сил. Точно знала, мерзавец лазил в карман, из глубокого кармана у нее ничего не вывалиться. Прошёл час, прежде чем самообладание вернулось или полбутылки коньяка, выпитые за час, вернули самообладание. Взяла листки в руки пролистала.

Галина Михайловна написала предсмертные письма. Жене Юрки. Написала, за что она отрезала ему голову, какой он кабель. И по хрен ей было, что трое детей остались без отца. Уточнила чем иметь отца кабеля, лучше не иметь никакого. Второй листок своей дочери, какая она сволочь бросила мать одну. Не дала внучку, не позвала с собой в Новосибирск. Попросила прощение у дочери за то, что по вещается. Третий листок был Маше. Галина Михайловна просила две тысячи зарплаты отдать дочке. Написала, что Нинуля ворует у Маши и деньги, и товар по-черному, ладно с Нинулей разберусь потом. Четвертый листок был Нинуле. Больше всех написала. Да они были все – таки откровенные подруги. Маша взяла два листка адресованные себе и Нинуле свернула их в четверо, сунула в бюстгальтер.

– Слава отнеси эти два листка в почтовый ящик Ясоривой Галине Михайловне. Пусть менты спишут труп, как несчастный случай.

Славка помедлил, но потом взял листки и ушел, когда он вернулся, Маша так и сидела в кресле.

– Бред какой-то, – проговорила тяжело, горестно. – Слава я сейчас возьму себя в руки. Детям не говори о трупах, у меня день рождение, хоронить ее будут первого марта. Потом скажу детям сама. Они готовились к моему дню рождения, не хочу их огорчать, ладно. Нинуле скажи, чтобы не говорила. Сходишь?

– Давай провожу тебя на девятый этаж и потом схожу.

Город Стрежень. Темная лошадка.

День рождения справляли, Егорка приезжал от Кости сказал, ждут в «Белых ночах» в десять. Передал подарок колечко в бархатной коробочке. Петрович зашел в обед поздравил лично. Славка принес букет цветов. Нинуля принесла золотой браслетик в пять грамм. Маша подумала столько, сколько она ворует, браслет должен быть не менее сто грамм. Листки Галины Михайловны Маша не отдала Нинуле. Маша не могла сейчас обойтись без нее. В четыре часа Игорь отвез Машу, Егора, Альку и Влада в «Лакомку» – сам составил им компанию. Маша как смогла, так и скрывала свой дискомфорт внутри. Дети с удовольствием ели торт и мороженое. В восемь вечера зашла Лола.

– Маша пойдем в «Белые ночи».

– Ох, Лолита как мне не хочется.

– Маша ну, пойдем сто лет ведь не ходили.

– Маша, а что если мы пойдем с тобой? – Скромно предложил Влад

– Вы со мной? – искренне удивилась.

– Машка да это же замечательная идея, – подхватила Лола.

– А почему бы и нет? Собираемся, – весело отозвалась Маша, успела перешагнуть песочные барьеры.

– Странные вы люди, а меня куда денете? – уперев кулачки в бока, возмутился Егор.

– А почему мы должны, куда-то тебя деть? Ты идешь с нами или ты не умеешь, вести себя в ресторане? – спросила озадачено Алька.

Маша рассмеялась. Подумала, какие славные у меня дети. Обняла сынишку, чмокнула в щечку. Лолка пришла в восторг. Все идут.

– Маша, а давай я заберу у матери Руслана, составит компанию Егору.

Так и сделали. Ждали в машине, пока Лола сбегает за Русланом. Прикатили в ресторан в половине десятого. Взяли столик, разместились, Маша с ужасом прищурила глаза, вспомнив, что в десять ее в этом же ресторане, ждет Костя. Почему я о нем раньше не вспомнила. Поискала глазами Егора, нашла, он стоял, возле стойки бара. Позвала официанта.

– Гена скажи вон тому парню, что я его зову, ладно.

Гена подошел к Егору тот удивленно уставился на Машу, выслушал, официанта и пошел к столу, где сидела Машина компания.

– Привет теска, – Егор протянул руку Егору.

– Здорово, я учусь ходить в ресторан, – отозвался мальчуган, протянув руку.

– Хорошее дело, – потряс Егорка руку.

– Маша, а как же мы? – в глазах Егора обозначилась тревога.

– Егор не переживай, я Косте сама все объясню, – успокоила его Маша.

Егор успокоился, пошел встречать Костю. В дорогом костюме элегантного покроя Костя стоял возле стойки бара и минут десять наблюдал за компанией. Он видел, как белокурый мальчонка смело протянул руку Егору, видел, как Маша успокаивающе похлопала Егора по плечу.

– О, Костя ты уже здесь, а тут заминка получилась, Маше не с кем детей было дома оставить и вот она…

Костя Егора не слушал, он впервые видел Машиных детей, хотя она о них ему говорила и Денис говорил, но, когда дети бывали на даче, Костя там не появлялся. Костя впервые увидел такую красивую компанию, он посмотрел на стол, где должны были собраться восемь человек, и уже сидели Петрович, Егорка, новая дама Петровича, с горем он справился, Ольге нашёл замену, к ним должны были присоединиться Лолита и Маша. Этот стол показался Косте таким чужим, такой надоевшей компания стала. Ему нестерпимо захотелось к Маше за стол, захотелось познакомиться с ее детьми. Он всегда себе говорил, что хочу, то и делаю. Ноги сами принесли его к столу, он встал возле Маши.

– Маша я сяду за ваш стол? – попросил.

Маша в душе за ликовала, Костя просит. Гена вырос рядом, видит, что, Костя идет к Машиному столу.

– Гена тащи сюда стул для меня, – не дожидаясь от Маши ответа приказал Костя.

Гена метнулся за стулом, он знал смотрягу. Костя уселся между Машей и Егором.

– Дети знакомьтесь это Костя. Костя это мои дети Влад и Алька. Лолиту ты знаешь, ее сынок Руслан. Это мой сын Егор, – сына представила гордо.

Соблюдая правила этикета познакомились. Костя сразу завоевал внимание детей. Они разговаривали легко, как старые добрые знакомые. Маша забыла вчерашнее потрясение. Отвлеклась на родных и дорогих ей людей. Костя был в восторге от детей, они засыпали его вопросами. Не замечая своего дорогого костюма, Костя пересадил Егора к себе на колени, они увлеченно спорили. Не заметили, как стрелки показывали два часа ночи.

– Дети, боже мой! Сегодня мы с вами загулялись, два часа пора домой, – скомандовала Маша окончание праздника, шумно засобирались.

Вышли в зимний ночной город. Игорь ждал на стоянке. Костя пошел провожать до машины. Дети забрались в теплый салон, Маша остановилась.

– Маша может быть ты со мной? Продолжим вечер, – в глазах светилась мольба.

Костя только сейчас вспомнил о своем столе, где остались его друзья. Он удивился, как его увлекла компания Маши. Он понял, как ему было с ними легко и уютно, он понял, как ему не хватает простого человеческого тепла. Семейного уюта и, наверное, рождения ребенка. Он грустно смотрел на Машу, он так и не ответил на вопрос что с ней делать? Он не мог перешагнуть условности, которыми ограничил сам себя став смотрящим. Он боролся за предпринимателей, защищал их от посягательства братвы, вымогательство денег по бес пределу пресекали с его распоряжения. Пресекал много криминала в городке. Учил воров воровать по-другому, а сам для себя не мог ни чего сделать, помогал другим. Мог бы он отказаться от помощи другим, мог, но он был другой. Он отказал себе в счастье. Он не предложил Маше стать его женой. Он боялся, в мире криминала и бес предела могут преследовать и его жену, как убили его брата, могут и привязаться к Маше, и к ее детям, если захотят ему насолить и поймут, что эти люди ему дороги. Он понял, что любит Машу, полюбил ее детей сразу, с первой встречи, поэтому никогда не позволит себе быть с ней рядом. Не сможет защитить если кто-то по бес пределу сунется, сейчас живёт весь мир не соблюдая норму, ненавидя форму и нарушая режим. Скинуть с себя упряжку, в которую его впрягла жизнь, тоже не может. Костя заскрипел зубами.

– Что с тобой делать? – В голосе звучало страдание.

Маша многое не знала, но чувства подсказали, какая борьба в нем происходит, Маша его любила, любовь, которая рвет душу на части, осознавая, что два человека не могут быть вместе.

– Иди Костя, я тебя отпускаю, когда захочешь, знаешь, где меня найти, я буду тебя ждать.

Благодарно кивнул головой и ушел. В милицию вызвали через две недели. Ярко светило мартовское солнышко.

– Здравствуйте, – сказал тот же капитан из квартиры Михайловны. – Присаживайтесь на стул заполним протокол. Вы свидетель.

– Здравствуйте, – присела аккуратно, устало.

– Фамилия, имя, отчество, данные анкеты, потом немного откровенности. Случай смерти рядовой факты на лицо.

– Уханова Мария Геннадьевна, – начала диктовать монотонно, чтобы капитан успевал записывать, год рождения разведенная. Сына данные, адрес квартиры в 311 доме. Ларек оформлен на неё, налоги платит исправно. Галина Михайловна продавец, бухгалтер, тоже составлен трудовой договор. Близко дружили. Встречались часто у Нинули. Нинуля и Михайловна были подругами. Вот вроде ничего не забыла.

– Вас ознакомить с посмертными записями? – капитан задал вопрос, оторвав глаза от протокола.

– В записях есть, то, что касается меня или работы?

– Нет, нет, о вас в записях ни чего нет, касается дочери и жены убитого.

– Тогда не нужно, я устала от беды, – проговорила грустно.

Капитан согласно кивнул. Понимая, что молодой девушке очень трудно, забыть два увиденных трупа.

– Говорят Галина Михайловна много пила? – задал вопрос.

– Пила много, – что скрывать факт общеизвестный.

– Вы знаете Мария Геннадьевна, экспертиза не обнаружила алкоголя в ее крови.

Маше было все равно, но факт убийства и самоубийства на трезвую голову не укладывался в сознании. Хотя, человеческая личность самое загадочное существо на планете земля, порой люди такое вытворяют что не в ребусе описать не в сказки рассказать. Как женщина в сорок три года перерезала горло любовнику, и сама докатилась до ручки, в буквальном смысле повесилась?

– Бред, какой-то.

– Может быть и бред. Сунуть голову в петлю трезвой, еще и отрезать голову кому-то, точно бред.

– У вас есть еще, какие-нибудь вопросы? – бесцеремонно перебила Маша капитана.

– Нет, пожалуй, нет. Не возражаете если я вас вызову через пару месяцев, когда дело будут сдавать в архив?

– Не возражаю, вызывайте.

Милицию Маша не любила, какая-то глупая репутация была у милиции девяностых годов. Знала милиция о братве, а такое чувство, что как будто крышевала братву, какая-то доля правды есть в этих словах, а может быть и чистая правда. Маша знала, что за дела, которые она творит, предусмотрено государством наказание, но срока дают не за то, что человек сделал, а за то на чем его поймали. Знала, что предъявляют обвинение по совокупности фактов. Вышла с чувством облегчения. Эти походы, что не говори, расшатывали нервы.