Текст книги "Евангелие от Матфея. Исторический и богословский комментарий. Том 2"

«Нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих»

Заключительные слова притчи в Евангелии от Матфея имеют глубокий богословский смысл. Они противоречат, во-первых, общепринятому представлению о том, что «на всё воля Божья»: и на добро, и на зло, и на спасение людей, и на гибель. Во-вторых, они противоречат такому пониманию спасения человека, которое было сначала сформулировано Блаженным Августином, а затем в наиболее заостренном виде было представлено у лидеров протестантизма – Лютера и Кальвина. Согласно этому учению, одни люди изначально, по воле Божией, предопределены ко спасению, а другие – к погибели. По словам Кальвина, «тайны воли Бога, которые Ему угодно было нам сообщить, засвидетельствованы Им в Его слове». К этим тайнам относится и предопределение: «Бог одних предназначил к спасению, а других к вечному осуждению… Бог не создаёт всех людей в одинаковом состоянии, но предназначает одних к вечной жизни, а других к вечному проклятию… Бог, согласно Своему тайному замыслу, избирает тех, кого Ему угодно избрать, отвергая остальных»[226]226
  Кальвин Ж. Наставление в христианской вере 3, 21, 1. 5. 7. Т. 2. С. 375, 381,385.


[Закрыть].

Данное учение было одной из многочисленных предпринимавшихся в истории попыток примирить идею всемогущества Божия с тем, что в мире действует зло, что некоторые люди сознательно противятся воле Божией, что одни наследуют вечное блаженство, а другие – вечные муки. Если это так, значит, на то есть воля Божья, рассуждают последователи Кальвина. Однако такое понимание входит в радикальное противоречие с евангельской вестью о том, что нет воли Божией, чтобы погиб хотя бы один из предназначенных к спасению. Подобно доброму пастырю, Бог будет всегда выходить на поиск заблудшей овцы и радоваться, когда найдет ее.

Притча о заблудшей овце нашла отклик в раннехристианском изобразительном искусстве. Начиная со II в. известны живописные и скульптурные изображения Христа в виде безбородого юноши с непокрытой головой, несущего на плечах овцу. К этому веку относится изображение Доброго Пастыря в римских катакомбах Каллиста и Домициллы. В начале III в. Тертуллиан свидетельствует о том, что видел подобные изображения на чашах и светильниках[227]227
  Тертуллиан. О стыдливости 10, 12 (CCSL 2, 1301).


[Закрыть].

К этому же периоду относится знаменитая статуэтка «Добрый Пастырь» из Латеранского музея в Ватикане. Юный пастух с длинными волосами, облаченный в короткую тунику без рукавов, изображен с сумой, перевешенной на ремне через правое плечо. Голова пастуха повернута вполоборота к голове овцы, которую он держит правой рукой за задние, левой за передние ноги. Голова овцы развернута к голове пастуха. Кудрявые волосы пастуха естественным образом перетекают в шерсть овцы, что призвано подчеркнуть гармоничное единство двух фигур, ставших частью одной композиции.

Описанная статуэтка, как и другие изображения Христа в виде Доброго Пастыря, относится к тому периоду развития христианского искусства, когда богословское обоснование иконописания еще не сформировалось и христиане предпочитали аллегорические изображения реалистическим. Перед такими образами, по-видимому, не молились: они лишь напоминали о тех или иных сюжетах новозаветной истории. Аллегоризм образа Доброго Пастыря в полной мере соответствует аллегорическому толкованию притчи о заблудшей овце как указывающей в первую очередь на Христа – Спасителя мира, заботящегося о каждом человеке, в том числе об отверженных, униженных и оскорбленных, отбившихся от стада, заблудившихся и потерянных.

3. «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе»

¹⁵Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; ¹⁶если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; ¹⁷если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь.

¹⁸Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе.

Ключевым в данном повествовании является слово «церковь», которое во всем корпусе Четвероевангелия встречается еще лишь один раз – в обращении Иисуса к Петру: «Ты – Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Если в том случае речь шла о Церкви в ее вселенском измерении, то в данном случае речь идет о местной церковной общине.

Именно словом «церковь», понимаемым как указание на конкретную церковную общину, подчеркивается то условие, при котором возможно исправление ближнего. Когда речь идет о церковной общине, то у нее есть механизмы соборного воздействия, свои способы прощения и наказания. Начать надо с разговора наедине. Если он не поможет, призвать двух или трех свидетелей. Если и это не сработает, привлечь к решению вопроса всю церковную общину. Если же человек «и церкви не послушает», с ним надо порвать. Иисус, следовательно, допускает и возможность полного разрыва отношений с «должником», и возможность отлучения его от церковной общины («да будет тебе как язычник»).

Не случайно и в наставлении Петру в Кесарии Филипповой, и в рассматриваемом эпизоде Иисус говорит о власти вязать и решить, которой Он наделяет Петра и других апостолов. В контексте церковной общины прощение – не просто деяние, основанное на определенных нравственных предпосылках, но и дисциплинарный акт, предполагающий иерархическую власть.

Можно в связи с этим вспомнить эпизод, в котором Иисус объявил расслабленному о прощении его грехов, а книжники начали помышлять в сердцах своих: «Что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?»; Иисус же сказал им, что «Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи» (Мк. 2:5—10). Этой же властью – прощать и разрешать грехи – Иисус наделяет Петра и других учеников.

4. «Где двое или трое собраны во имя Мое…»

¹⁹Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ²⁰ ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Иисус обещает ученикам, что Он будет среди них и что Отец даст им все просимое, если они будут собираться «во имя Его» и просить «о всяком деле». Эти слова получили прямое продолжение в практике христианских молитвенных собраний, прежде всего евхаристических.

Мы можем сформулировать несколько условий, при которых молитва христианина к Богу Отцу будет услышана. Во-первых, эта молитва должна сопровождаться твердой верой в то, что Бог слышит ее. Во-вторых, молитва должна быть настойчивой и, если необходимо, продолжительной. В-третьих, она должна возноситься во имя Иисуса. В-четвертых, вне зависимости от того, молится ли христианин наедине или вместе с другими, он должен молиться не как изолированный индивидуум, а как член единой общины учеников Иисуса. Это ощущение придает ему уверенность в том, что обещанное всей общине непременно распространится и на него.

В каких случаях молитва может остаться неуслышанной, а просьба неисполненной? Ответ на этот вопрос начали искать уже в первом поколении христиан, так как опыт молитвы показывает, что Бог не всегда подает человеку то, чего тот просит. В своем Соборном послании апостол Иаков, обращаясь к людям, погрязшим во вражде и распрях, говорит: «Желаете – и не имеете… не имеете, потому что не просите. Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак. 4:2–3). Здесь получение просимого от Бога ставится в прямую зависимость от того, с какой целью человек обращается с просьбой. Если он просит «не на добро», прошение может остаться неисполненным.

В Первом послании Иоанна говорится: «…Чего ни попросим, получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним» (1 Ин. 3:22). В том же послании читаем: «И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас. А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, – знаем и то, что получаем просимое от Него» (1 Ин. 5:14–15). В этих текстах исполнение Богом просьбы, содержащейся в молитве, увязывается с соблюдением Его заповедей, угодными Ему делами и прошением того, что соответствует Его воле.

Разъяснение условий, при соблюдении которых молитва бывает услышана, продолжилось и в последующих поколениях христиан. Подробное толкование на слова из Нагорной проповеди мы находим у Иоанна Златоуста:

…Не просто повелел просить, но с великим усердием и усилием, что и выражается словом «ищите»… А сказав «стучите», показывает, что должны приступать к Богу с силой и теплой мыслью… Если же не сразу получаешь, то и в таком случае не отчаивайся. Христос ведь для того и сказал «стучите», чтобы показать, что, если и не скоро Он откроет двери, все равно нужно ждать… Если же ты постоянно будешь просить Его, то, хоть и не скоро получишь просимое, однако же, непременно получишь. Для того-то и заперта дверь, чтобы побудить тебя стучаться; потому и не сразу внимает, чтобы ты просил. Итак, постоянно проси – и непременно получишь… Не проси ничего мирского, но всего духовного, и непременно получишь… Молящемуся надлежит соблюдать два правила: первое – просить усиленно; второе – просить должного… Но ныне наши прошения достойны смеха и свойственны скорее людям пьяным, чем трезвым. Отчего же, скажешь, я не получаю даже тогда, когда прошу духовного? Конечно, от того, что ты или не с усердием ударяешь в двери, или сделал себя недостойным к принятию просимого, или быстро перестал просить… Итак, не говори: я приходил и не получил. Никогда нельзя не получить от Бога, Который так любит, что Своей любовью превосходит самих отцов – и превосходит настолько, насколько благость превосходит злобу[228]228
  Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста 23, 4 (PG 57, 312–313). Рус. пер.: Т. 7. Кн. 1. С. 265–266.


[Закрыть].

В VII в. Исаак Сирин рассуждал о том, почему молитва иной раз остается неуслышанной. Первая причина, на его взгляд, заключается в человеколюбивом Промысле Божием, согласно которому Бог каждому подает соответствующее его мере и способности вместить:

Если Он медлит [исполнить] прошение твое, когда ты просишь [у Него] и не получаешь вскоре, не печалься, ведь ты не мудрее Бога. Когда же такое будет продолжаться, [то случится это] или по причине жития твоего, не достойного прошения твоего, или по причине путей сердца твоего, не соответствующих намерению[229]229
  Букв. «отделенных от намерения».


[Закрыть] молитвы твоей, или из-за сокровенной степени твоей[230]230
  ²³⁰!.е. меры твоего духовного опыта.


[Закрыть], которая [остается] детской по отношению к взрослому состоянию молитвы[231]231
  Исаак Сирин. Слова подвижнические 3 (De perfectione. P. 33). Рус. пер.: С.28 (Слово 5). Перевод отредактирован по оригинальному тексту.


[Закрыть].

Другая причина, по которой Бог не слышит молитву, – грехи, отделяющие человека от Бога:

Но почему, когда Бог так милосерд, мы в скорби многократно стучимся в дверь Его и молимся, а Он пренебрегает нашим прошением? Он говорит: «Вот, рука Господня не мала на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать. Но беззакония Ваши произвели разделение между вами и Богом, и грехи ваши отвратили лицо Его от вас, чтобы не слышать» (Ис. 59:1–2). Во всякое время помни о Господе, и Он вспомнит о тебе, когда приблизится к тебе зло[232]232
  Исаак Сирин. Слова подвижнические 5 (Ibid. P. 70). Рус. пер.: Там же.
  С. 299 (Слово 57). Перевод отредактирован по оригинальному тексту.


[Закрыть].

Изложение святоотеческого учения о молитве не входит в нашу задачу. Однако нам представлялось важным привести несколько примеров того, как заповедь Иисуса об усердной молитве интерпретировалась в христианской традиции, начиная с апостольских посланий вплоть до отцов Церкви IV–VII вв. Эти интерпретации дают ключ к пониманию значимости заповеди Иисуса для современного человека.

Всякий, кто имеет опыт молитвы, знает, что иногда Бог очень быстро откликается на просьбу, иногда «медлит» с ответом, а иногда вообще оставляет просьбу неисполненной. С одной стороны, перед нами вполне ясное и безоговорочное обещание Иисуса: «Просите, и дано будет вам». С другой стороны, мы имеем целую серию оговорок, восходящую к первому поколению Его учеников. Эти оговорки и разъяснения помогают понять, почему молитва оказывается услышанной не всегда.

Молитва является творческим процессом, результат которого не всегда бывает предсказуем. Иисус не ставил задачу систематически изложить основы учения о молитве. К теме молитвы Он обращался часто, однако даже все Его изречения на эту тему вместе взятые не дают полноценной системы, по которой человек мог бы строить свою молитвенную жизнь и свое общение с Богом.

5. «Сколько раз прощать брату моему?»

²¹Тогда Пётр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? ²²Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз.

В Евангелии от Луки содержится похожее наставление, однако адресовано оно не Петру, а всем ученикам: «Наблюдайте за собою. Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь – прости ему» (Лк. 17:3–4). Число семь выполняет здесь те же функции, что число «семьдесят раз по семь» (то есть 490) у Матфея: прощать надо столько же раз, сколько человек согрешит.

Разница между двумя версиями наставления Иисуса достаточно значительна. Если в изложении Луки речь идет о том, чтобы прощать семь раз в день, то у Матфея Иисус требует прощать бессчетное количество раз – столько, сколько человек согрешит. Кроме того, если у Луки Иисус призывает прощать того, кто просит прощения, то у Матфея прощение не ставится в зависимость от просьбы о нем. Блаженный Августин подчеркивает, что прощать надо все грехи, а не только те, за которые у нас просят прощения[233]233
  Августин. О Нагорной проповеди 2, 8, 29 (PL 34, 1282).


[Закрыть].

Однозначного ответа на вопрос, является ли, по учению Иисуса, покаяние условием прощения, Евангелия нам не дают. В некоторых случаях, как в приведенном изречении из Евангелия от Луки, покаяние упоминается, в других о покаянии ничего не говорится. Судя по тому, что в молитве «Отче наш» и толковании к ней, имеющих универсальный смысл, говорится лишь о прощении должников – вне зависимости от того, приносят ли они покаяние и просят ли о прощении, – такое отношение должно восприниматься как идеал, к которому призван стремиться всякий ученик Иисуса. Прощение тех, кто об этом просит, очевидно, воспринимается как тот минимум, который обязателен для всех, или как начальная ступень пути, ведущего человека к приобретению способности прощать всех должников.

Употребленное в версии Матфея выражение έβδομηκοντάκις έπτά буквально означает «семьдесят раз по семь». В более поздней раввинистической литературе, в частности в Вавилонском Талмуде, предписывается прощать согрешившему трижды, а на четвертый раз не прощать[234]234
  Вавилонский Талмуд. Трактат Йома 86б. Рус. пер.: Т. 2. С. 353.. Данное предписание приводится от имени Йосе бен Йехуды, палестинского раввина II в. по Р. Х.


[Закрыть]. Возможно, это предписание отражает более раннее предание, известное уже во времена Иисуса, и Пётр, говоря о прощении до семи раз, имел в виду расширить его более чем вдвое[235]235
  Morris L. The Gospel according to Matthew. P 471.


[Закрыть]. Иисус, однако, далек от казуистики и начетничества: Он называет символическое число, означающее, что для актов прощения не может быть никаких количественных ограничений. «Число семьдесят раз по семь берется здесь условно и означает непрерывную или всегдашнюю обязанность… – поясняет Иоанн Златоуст. – Таким образом, Христос не определил числа, сколько раз мы должны прощать ближнему, но показал, что это постоянная и неизменная наша обязанность»[236]236
  Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-евангелиста 61, 1 (PG 58, 589). Рус. пер.: Т. 7. Кн. 2. С. 623–624.


[Закрыть].

6. Притча о немилосердном заимодавце

²³Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; ²⁴когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; ²⁵а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить; ²⁶тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. ²⁷Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. ²⁸Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. ²⁹Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. ³⁰Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. ³¹Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее. ³²Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; ³³не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? ³⁴И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. ³⁵Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его.

Притча о немилосердном заимодавце – одно из нескольких наставлений Иисуса о прощении. О том, что нужно прощать должников, Он говорил еще в Нагорной проповеди. В молитве «Отче наш» и ее толковании прощение человека Богом ставится в прямую зависимость от того, способен ли человек прощать своих ближних (Мф. 6:12, 14–15).

«Посему Царство Небесное подобно царю…»

Ученые отмечают, что ситуация, описанная в притче, дает представление о жизни еврейского народа под римским владычеством[237]237
  Herzog W.R. Parables as Subversive Speech. P. 131–149; Schottroff L. The Parables of Jesus. P. 196–204.


[Закрыть]. Притча начинается с того, что царь решил «сосчитаться с рабами своими». Имеется в виду не что иное, как финансовая инспекция, осуществляемая по приказу носителя верховной власти в государстве. К нему приводится «некто» (букв. «один должник»), за которым числится огромный долг. Поскольку должник не имеет, чем заплатить, государь приказывает конфисковать всё его имущество, включая жену и детей.

Главный заимодавец в притче сначала обозначен выражением «человек царь» (поскольку выражение отражает типичный семитизм, при переводе на новые языки слово «человек» обычно опускается). Далее в притче он назван словом κύριος, переводимым в данном случае как «государь». Этот же термин употребляется в Септуагинте применительно к Богу – главным образом, в качестве эквивалента священному имени П1П’ Yahwe (Господь, Иегова). В Новом Завете он применяется и по отношению к Богу Отцу, и по отношению к Иисусу.

«Который захотел сосчитаться с рабами своими»

Первый и второй должники обозначаются терминами δούλος и σύνδουλος соответственно: первый термин указывает на раба, второй на «со-раба», то есть такого же раба, находящегося в равном положении с первым и, судя по содержанию притчи, работающего у того же господина. У второго раба, в свою очередь, есть сочувствующие ему σύνδουλοι («со-рабы», «товарищи»), то есть такие же, как он, рабы. Значительная часть сюжета развивается внутри общества рабов одного господина, тогда как основной темой притчи являются взаимоотношения первого раба с господином и его же взаимоотношения с одним из своих товарищей.

В притчах Иисуса термин δούλος («раб», «слуга») встречается многократно – как в единственном, так и во множественном числе. Рабы, или слуги, являются героями в общей сложности двенадцати притч: о пшенице и плевелах (Мф. 13:27–28), о немилосердном заимодавце (Мф. 18:23, 26–28, 32), о злых виноградарях (Мф. 21:34; Мк. 12:2, 4; Лк. 20:10–11), о брачном пире (Мф. 22:3–4, 6, 8, 10), о благоразумном рабе/домоправителе (Мф. 24:45–46, 48, 50; Лк. 12:43, 45–47), об ожидании хозяина дома (Мк. 13:34), о бодрствующих слугах (Лк. 13:37), о званых на вечерю (Лк. 14:17, 21–23), о талантах (Мф. 25:14, 19, 21, 23, 26, 30), о блудном сыне (Лк. 15:22), о рабах ничего не стоящих (Лк. 17:7, 9—10), о десяти минах (Лк. 19:13, 15, 17, 22)[238]238
  См: Hultgren A. J. The Parables of Jesus. P. 437.


[Закрыть]. Термин δούλος встречается в прямой речи Иисуса и за пределами притч, например в словах, обращенных к ученикам:

Ученик не выше учителя, и слуга (δούλος) не выше господина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его (Мф. 10:24–25).

Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою (διάκονος); и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом (δούλος) (Мф. 20:26–27; Мк. 10:44–45).

Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего (Ин. 15:15).

Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин. 15:20).

Время земной жизни Иисуса совпало с наивысшим расцветом рабства в Римском государстве. Если на раннем этапе существования Римской республики рабов было относительно немного, то в результате завоеваний периода поздней республики их количество расширилось во много раз – прежде всего за счет военнопленных, которых не убивали, а обращали в рабство. Превращение республики в империю, произошедшее в 27 г. до Р. Х., при Октавиане Августе, способствовало дальнейшему развитию института рабства. Общее количество рабов на территории Римской империи времен Иисуса оценивается по-разному: в одной Италии их было, как принято считать, 2–3 миллиона, и соотношение рабов к свободным оценивается как 1 к 2 или 2 к 5[239]239
  Finley M. Ancient Slavery and Modern Ideology. P. 80; Brunt P. Italian Manpower. P. 4, 121–124.


[Закрыть]. При этом за пределами Италии, в том числе в Израиле, рабов было значительно меньше.

Раб считался собственностью своего господина, наряду с землей, недвижимостью, скотом. Власть хозяина над рабом была безусловной. Хозяин мог по своему усмотрению наказать раба, изувечить, кастрировать или убить. Брачный союз между рабом и рабыней не имел никакого юридического статуса: он воспринимался как сожительство, которое могло быть расторгнуто по воле господина. Рабы были не субъектом, а объектом права. Введение норм, смягчающих положение рабов, в римское законодательство началось около середины I в. по Р. Х. (в частности, Lex Petronia de servis[240]240
  «Петрониев закон о рабах» (лат).


[Закрыть], принятый предположительно в 61 г.[241]241
  См.: Альбрехт М. фон. История римской литературы от Андроника до Боэция. Т. 2. С. 1320.


[Закрыть]); во времена Иисуса таких норм практически не существовало. Лишь в IV в., при императоре Константине, наказание за умышленное убийство раба было юридически приравнено к наказанию за убийство свободного человека, и принятие этой нормы стало прямым следствием влияния христианской нравственности на законодательство Римской империи.

Ситуация, описанная в притче, отражает положение рабов в Римской империи времен Иисуса. Судьба раба находилась полностью в руках его господина. Помиловать или наказать, простить долг или нет, определить меру наказания провинившемуся – всё это зависело исключительно от воли хозяина.

«Приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов»

В рассматриваемой притче царь, узнав об огромном долге, приказал в уплату долга продать самого должника, его жену, детей и имущество. Должник, в свою очередь, сажает в тюрьму того, кто был должен ему. Насколько реалистичны обе описанные ситуации?

Конфискация имущества была распространенной юридической практикой, применявшейся в римском праве. Император Тиберий регулярно пополнял государственную казну за счет конфискации имущества лиц, обвиненных в заговоре, либо осужденных за уголовные преступления. Конфискация могла быть полной или частичной. В некоторых случаях дети осужденного могли удержать часть его имущества. Законодательство в отношении причин, степеней и форм конфискации имущества в Римской империи постоянно менялось. Еврейское законодательство не предусматривало конфискации имущества; тем не менее на практике такая мера могла применяться.

Что же касается продажи раба, его жены и детей в уплату долга, то такое наказание не предусматривалось ни римским, ни еврейским законодательством. Тем не менее, опять же, в истории такая практика имела место. Закон Моисеев предусматривал продажу в рабство только за кражу (Исх. 22:3). Однако в Библии упоминается случай, когда заимодавец после смерти должника, не успевшего расплатиться с ним, потребовал отдать ему в рабы обоих сыновей должника (4 Цар. 4:1). Рассказывается также, как во время голода иудеи отдавали сыновей и дочерей в рабы, чтобы прокормиться (Неем. 5:5). Образ продажи людей за долги используется метафорически в книгах пророков (Ис. 50:1; Ам. 2:6).

Тюремное заточение в качестве наказания за неуплату долга запрещалось еврейским законодательством. Однако в римском праве такая практика имела в I в. широкое применение[242]242
  Hultgren A. J. The Parables of Jesus. P. 27.


[Закрыть]. Эта практика отражена в словах Нагорной проповеди: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» (Мф. 5:25–26).

Таким образом, история, рассказанная в притче, основана если не на правовых нормах, то на реальных прецедентах. Тем не менее реализм притчи не следует преувеличивать. Сумма, названная Иисусом в качестве долга раба перед царем, имеет гиперболический характер. Десять тысяч на Ближнем Востоке в древности были самым большим числом, используемым в счете, а талант – самой большой денежной единицей, следовательно, десять тысяч талантов – самая большая сумма, какую можно представить[243]243
  Ньюман Б., Стайн Ф. Комментарий к Евангелию от Матфея. С. 527.


[Закрыть].

Термин «талант» в греко-римском мире обозначал единицу веса, равную примерно 42,5 килограммам. К I в. н. э. этот термин стал указывать на денежную единицу, равную 6 000 динариев, что соответствовало годовой заработной плате 200 тысяч рабочих[244]244
  Hultgren A. J. The Parables of Jesus. P 23, 274–275.


[Закрыть]. 10 000 талантов означало астрономическую сумму[245]245
  Современный исследователь приравнивает ее к 4 миллиардам американских долларов. См.: O’Collins G. Jesus. P. 98.


[Закрыть]. Подобного рода сумму мог задолжать императору только крупный придворный сановник, не ниже губернатора провинции[246]246
  Jeremias J. The Parables of Jesus. P. 210; Bornkamm G. Jesus of Nazareth. P 86.


[Закрыть]. Впрочем, это не была сумма из разряда фантастических. Контрибуцию в десять тысяч серебряных талантов Карфаген должен был выплатить Риму после победы Сципиона во Второй пунической войне в 202 г. до Р. Х.; при этом выплата была растянута на 50 лет[247]247
  Тит Ливий. История Рима от основания города 30, 37, 5. С. 431.


[Закрыть]. Согласно Иосифу Флавию, десять тысяч талантов выплатил Помпею сириец Птолемей Менней, чтобы избежать казни за свои преступления; из этой суммы Помпей выплатил жалование своему войску[248]248
  Иосиф Флавий. Иудейские древности 14, 3, 2. С. 580


[Закрыть].

Сумма, которую первый раб задолжал своему господину, превышает размер долга второго раба перед первым приблизительно в пятьсот или шестьсот тысяч раз. Данное соотношение призвано проиллюстрировать главную мысль притчи: каждый человек находится в безмерном долгу у Бога. Денежный заём в десять тысяч талантов символизирует неоплатный долг человека перед Богом, несопоставимый ни с какими задолженностями, которые один человек может иметь по отношению к другому.

Само понятие денежного долга используется в притче метафорически. Термин δάνειον (долг), использованный в Мф. 18:27, нигде более в Новом Завете не встречается: в греческом языке он употребляется, как правило, для обозначения денежного займа. В молитве «Отче наш» (Мф. 6:12) для обозначения долга используется другой термин – όφείλημα («долг»), а для обозначения задолжавшего – однокоренной термин όφειλέτης («должник»). В притче должник назван тем же термином (букв. «должник десятью тысячами талантов»).

«Потерпи на мне»

Оба должника обращаются к своим заимодавцам с одинаковой просьбой: «потерпи на мне». При этом просьба первого должника в критическом издании Нового Завета сопровождается обещанием: «и всё тебе заплачу»; второй же должник обещает первому: «и отдам тебе» (отсутствует слово «всё»)[249]249
  Novum Testamentum graece. P. 49.


[Закрыть]. Насколько нереалистичным было обещание первого должника, учитывая огромную сумму его долга, настолько же реалистичным подобное обещание было в устах второго, задолжавшего первому лишь сто динариев. Параллелизм между действиями двух должников подчеркивается тем, что оба они падают на колени перед заимодавцами. Эта поза, однако, имеет разный смысл в ситуации, когда раб оказывается перед царем, и в ситуации, когда перед рабом другой раб.

Государь не просто выполняет просьбу раба и откладывает время выплаты долга: он, «умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему». Глагол άφηκεν (простил) указывает на полное списание долга без каких бы то ни было последствий. Именно этот глагол употреблен в молитве «Отче наш»: «И прости (άφες) нам долги (όφειλήματα) наши, как и мы прощаем (άφήκαμεν) должникам (όφειλέταις) нашими». Притча, таким образом, является наглядной иллюстрацией к тем словам, которыми завершается изложение молитвы «Отче наш» в Нагорной проповеди: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14–15).

Прощение, которое Бог дарует должнику, является всецелым и полным. Бог не просто откладывает выплату долга и не просто списывает часть долга: он прощает весь долг целиком. И происходит это не потому, что человек обещает Богу вернуть долг (обещание первого должника из притчи заведомо невыполнимое). Это происходит благодаря милосердию Божию. Глагол «умилосердился» указывает на то качество, которое редко в земных царях, но которое в Ветхом Завете выступает в качестве одного из основных качеств Бога (Исх. 34:6; Втор. 4:31; 2 Пар. 30:9; Неем. 9:17; Пс. 85:5 и др.). В Книге Исход Бог говорит:

Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста. Если возьмешь в залог одежду ближнего твоего, до захождения солнца возврати ее, ибо она есть единственный покров у него, она – одеяние тела его: в чем будет он спать? итак, когда он возопиет ко Мне, Я услышу, ибо Я милосерд (Исх. 22:25–27).

Беспредельное милосердие Божие контрастирует с немилосердием раба, выступающего в притче в качестве антипода Бога. Он не идет ни на какие уступки: не предлагает своему должнику ни отложить выплату долга, ни возвратить его часть. Действия раба могли бы быть в какой-то степени объяснимы, если бы огромный долг продолжал оставаться за ним. Но вся острота ситуации заключается в том, что к тому моменту, когда он находит своего товарища, гигантская сумма долга полностью прощена ему.

«Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему»

Образ государя в рассматриваемой притче напоминает образ Бога из 102-го псалма. Подобно Богу, он щедр, милостив и долготерпелив: он не воздает должнику по его беззакониям, но прощает его грехи. Призыв, обращенный псалмопевцем к собственной душе, созвучен тому нравственному призыву, который подспудно присутствует в притче: человек не должен забывать о благодеяниях Бога к нему. Раб в притче не выполняет этот призыв, никак не выражает свою благодарность царю – ни на словах, ни на деле. В данном случае благодарность на словах не требуется, а благодарность на деле должна была бы выражаться в том, чтобы раб поступил по отношению к своему должнику так же, как царь только что поступил с ним.

В каком смысле человек является должником перед Богом? Это не риторический вопрос, если учесть, что многие люди вообще не сознают себя должниками. Прежде всего, каждый получает от Бога дар жизни: нет ни одного человека, который пришел бы в мир по своей воле. Родина, родители, здоровье, способности и возможности для самореализации – всё это тоже относится к числу благодеяний, которые человек получает от Бога без каких бы то ни было заслуг со своей стороны. В этом смысле каждый человек является должником перед Богом уже в силу того, что он появился на свет, получил образование и воспитание, возможность вырасти и стать взрослым.