Текст книги "Среда: Омега-день"

52

В середине того же дня, оказавшись в Западной роще, можно было повстречать Джошуа. Мальчик гулял среди деревьев, вполне довольствуясь обществом самого себя.

После часовых блужданий по зарослям Джошуа вышел на центральную дорожку, ведущую к старой беседке и океанскому берегу. Подобно многим детям его возраста, мальчик что-то постоянно бормотал себе под нос. В какой-то момент он остановился и вытянул вперед руку. Почти сразу на раскрытую ладонь Джошуа села черная бабочка.

– Почему же ты так долго молчала? – спросил мальчик, внимательно глядя на насекомое.

Бабочка взмахнула крыльями и взмыла на несколько метров над дорожкой, а Джошуа побрел дальше.

– Я скучал… – прошептал он.

Мальчик прошел между могучими стволами, сжимавшими тропу с двух сторон.

– Это странно, – задумчиво сказал Джошуа и прислушался.

Словно отвечая на послышавшуюся из кустов птичью трель, он промолвил:

– Странно то, что когда я видел тебя, то не слышал. А теперь слышу, но не вижу.

Птичка продолжала петь, а мальчик улыбался, словно наслаждаясь переливами ее голоска.

Довольно далеко пройдя в сторону океана, Джошуа свернул на юг и подошел к старому эбеновому дереву, которое росло в некотором отдалении от дорожки.

– Помнишь Чула-дерево? – хитро подмигнул мальчик незримому собеседнику.

Джошуа приложил руку к надписи, вырезанной на уродливой, растрескавшейся коре:

– Я очень рад, что ты снова здесь.

Неожиданно мальчик нахмурился.

– А?.. Что? – выкрикивал он, крутясь на месте.

Встав спиной к эбеновому дереву, Джошуа стал свидетелем странного явления. Бабочки, только что порхавшие над поляной, вдруг разом посыпались на траву, точно перья, потерянные больной птицей.

53

Мой друг Брот, создатель аналитического ситуативизма и высшей логистики, реформатор теории графов и просто гений, живи он с нами на острове, обязательно изобрел бы какое-нибудь устройство для чистки рыбацких сетей. Я был не настолько талантлив, поэтому свои обязанности по уходу за снастями мне приходилось выполнять вручную. Извлечением из сетей мокрых, скользких, пахучих водорослей я занимался почти каждый день, и это составляло едва ли не худшую часть моей трудовой повинности.

Именно за чисткой снастей застал меня Джошуа, под вечер заглянувший на берег. Оторвавшись от работы, я случайно заметил, как он подходит ко мне со стороны отгрузочных платформ. Вокруг мальчика роилось не меньше дюжины черных бабочек.

– Тебе не стоит гулять по острову одному. Мама будет беспокоиться, – сказал я Джошуа.

– Нет, мистер Нобби. Мама не возражает. Она уверена, что мистер Фриз не причинит мне вреда. Он всегда хорошо к нам относился.

– И все-таки, будь осторожен, – попросил я мальчика…

– Хорошо. Глядите, мистер Нобби! – показал он мне рыбу, которую, очевидно, нашел где-то поблизости.

Рыба была необычной: позади спинного плавника туловище ее раздваивалось, образуя два параллельных хвоста.

– Видите? – потряс рыбой Джошуа.

– Интересный экземпляр, – согласился я.

– Это полторыба.

– Полторыба?

– Угу, – кивнул мальчик. – Больше, чем одна, но меньше, чем две. Полторыба. Вы не знаете, откуда такие берутся, мистер Нобби?

– Похоже на какую-то мутацию, – предположил я. – В последнее время рыбы с различными уродствами попадаются все чаще. Недавно рыбаки из «Ричарда» выловили четырехглазую макрель, представляешь? О причинах мутаций можно только догадываться, но я уверен, что они – такая же часть последствий Омега-дня, как и это пятно на небе.

Я поднял палец, указывая на Зенитное затемнение.

– Вы хотите сказать, полторыба и эта штука наверху как-то связаны? Но как? – растерялся Джошуа.

Мне ничего не оставалось, кроме как развести руками:

– Придет день, когда мы обязательно будем знать больше.

– Хелен тоже так сказала, – с улыбкой проговорил мальчик, глядя куда-то на юг.

Я понимающе кивнул Джошуа – трудно было усомниться в том, что трагедия с Хелен оставила глубокий шрам в его душе.

– Когда-то люди не знали, что такое огонь, что такое гром и молнии, – поспешил я отойти от болезненной темы. – В те времена для таких явлений придумывали смешные объяснения. Теперь мы понимаем, какова природа грозы… И я верю, что когда-нибудь также легко смогу объяснить тебе, почему замолчал весь мир, откуда взялись эти насекомые, – стряхнул я со своего плеча черную бабочку, – и что это за штука там, наверху. А возможно, это все объяснишь мне ты.

– Скорее всего, так и будет, – со всей серьезностью подтвердил Джошуа. – Но все-таки раньше, чем вы думаете.

Я вопросительно поднял брови.

– Я уже знаю, что это за пятно на небе, – вполголоса признался мальчик.

– Правда?

– Это наш остров, Алакосо, мистер Нобби.

Глава 7
Зибко

54

4 года 8 месяцев и 3 суток с Омега-дня

Вокруг лески по поверхности воды лениво расползались концентрические окружности, возмущая отражения облаков, Зенитного затемнения и порхавших повсюду черных бабочек. Двумя метрами ниже упругая нить растворялась в зеленоватом полумраке.

Прижавшись к борту лодки, Катя Лебедева вглядывалась в пахнувшую водорослями пучину. Там, в глубине, двигались неясные тени – по широким спиралям они медленно приближались к леске. Увлеченная наблюдением, Катя все ниже склонялась к воде. Негромкие всплески, прилетевшие из-за кормы, она пропустила мимо ушей.

– А рыбка-то с другой стороны! – внезапно нарушил тишину голос Фриза.

Лебедева вскрикнула и даже подпрыгнула от неожиданности, сильно качнув лодку. Чтобы успокоиться, Катя с шумом выдохнула сквозь сжатые губы.

– Рыбка! – саркастично удивилась она. – Да ты говорящая!

Робин Фриз, висевший на руках с внешней стороны кормы, показал в улыбке желтоватые зубы. Длинные мокрые волосы облепили его осунувшееся лицо с первыми глубокими морщинами.

Катя брызнула на Фриза забортной водой.

– Напугал меня! – шутливо проворчала она.

Затем, о чем-то вспомнив, Лебедева с опаской оглядела берег Алакосо, оставшийся в ста метрах за кормой. Робин в этом время вскарабкался на лодку (от чего нос суденышка на время взмыл в воздух) и сел напротив Лебедевой. Вода стекала с рельефного тела Фриза на деревянное дно, где блестели чешуей несколько рыбин.

Порывшись под сиденьем, Катя вытащила оттуда бумажный сверток и протянула его фризу.

Робин с удовлетворением развернул бумагу:

– М-м-м, неужели с рыбой? Наконец-то!

– Своего теленка я зарежу для тебя в следующий раз! – улыбнулась Катя.

– Бедный Нобби! – воскликнул Фриз. – Он этого не заслужил!

Притворный ужас Робина рассмешил Лебедеву.

Фриз жадно впился зубами в лепешку с рыбной начинкой, но тут же прервал пиршество, чтобы вытащить изо рта кость и бросить ее за борт.

Катя запрокинула голову, словно в небе имелось нечто, заслуживавшее ее внимания.

– Растет? – поинтересовался Фриз с набитым ртом.

– Прямо на глазах… – ответила Катя. – Что будет, когда оно заполнит все небо?

– Скоро узнаем. Почему скоро?

Робин проглотил остатки лепешки и достал из свертка следующую.

– Я располагаю кое-какой информацией из надежных источников, – сказал он.

– Вот как? – недоверчиво произнесла Катя.

– Именно. Но главное произойдет еще раньше. И я знаю, что эти перемены будут к лучшему.

– Ты меня заинтриговал, – не без иронии призналась Лебедева.

– На чем держится моя вера в лучшее? Как говорил Раламбу, сама способность надеяться доказывает, что все небезнадежно. Я жду перемен с радостью: небольшая революция не повредит Алакосо.

Лебедева приподняла острую бровь, а потом вытянула ноги, уперев берцы в соседнее сиденье.

– Я собираю людей, – посерьезнев, заявил Фриз. Все рецепты успеха сводятся к единственной заповеди: «действуй!». И мы последуем этой заповеди.

– Мы? Сколько человек входит в это «мы»?

Фриз отвернулся от Кати.

– Пока немного. Но это не главное.

– А что главное?

– Главное, мы не одни.

55

Морн вышел на пляж, который в утренние часы был романтично безлюден. Энтони остановился в тени кустов на границе с рощей и, расположив ноги на ширине плеч, начал сосредоточенно вращать кистями рук. Вслед за этим Очкарик принялся совершать круговые махи вытянутыми руками – сначала вперед, затем – в обратном направлении.

Морн улыбался, подставив лицо утреннему бризу и глубоко вдыхая свежий океанский воздух. Небесная вспышка отразилась в его очках.

Поставив руки на пояс, Морн начал вращать головой, разминая шейные мышцы. Потом Энтони перешел к приседаниям. Где-то на пятом цикле упражнения в плечо Очкарика ударился камешек. Однако Морн не заметил этого и продолжал, покряхтывая, приседать. Лишь второй камень, угодивший Энтони в ухо, заставил его остановиться и с удивлением поглядеть на кусты.

– Да-да, это я, – опередил Робин Фриз вопрос Морна. – Что я тут делаю? Хочу поговорить с вами.

Морн беспокойно огляделся.

– Фриз! – приглушенно воскликнул он. – Вам необходимо срочно выйти на контакт с руководством! Я могу…

– Тише, Морн, – перебил Фриз. – Я всего лишь прошу о коротком разговоре.

– Боюсь, вы от меня не узнаете ничего полезного, – затараторил Морн.

– Я ударю тебя, если ты не заткнешься и не выслушаешь меня, – холодно предупредил Фриз, почесывая кулак.

Морн пожал плечами.

– Я слушаю, – вздохнул он и вернулся к приседаниям, встав к Фризу боком.

– Я собираю единомышленников, – сказал Робин. – Кто они? Те, кому не нравится, что происходит на острове. Как полисмен, вы не можете не понимать меня. Пора здесь кое-что поменять.

Энтони с сопением присаживался на корточки и снова вставал, никак не реагируя на слова Фриза.

– На моей стороне уже несколько человек, – продолжил Робин. – Мы готовы действовать. Пришла пора и вам сделать свой выбор, Энтони.

Морн выпрямился и сделал скучное лицо:

– Вы о чем, Фриз? Какой выбор? Какие действия? Что вы собрались менять?

– Я собираюсь менять руководство колонии, – объявил Робин.

Морн стащил с носа очки и стал протирать их носовым платком.

– Ох, Фриз, – усмехнулся он, – вы старше и опытнее меня… Впрочем, подобные ошибки допускают даже умнейшие люди… Скажу кратко: Робин, вы не сможете ничего сделать.

– Как говорил Раламбу, победу рождает жажда, – возразил Фриз.

– Увы, не все роды заканчиваются благополучно, – ответил Морн. – Хотя, если уж говорить о жажде, вам для начала было бы неплохо понять, чего вы действительно хотите. Думаете, ваше желание – свалить Юджина? Нет, это не так. Вы просто хотите быть счастливым. Думаете, революция – это мост, ведущий в страну свободы? Выбросьте эту подростковую блажь из головы! Глупо бороться за счастье и свободу, ведь они и так уже есть у всех – внутри у каждого.

– Внутри? – рассмеялся Фриз. – Вы серьезно? Хотите сказать, что все вокруг счастливы и свободны?

– Именно. Только упорно не хотят осознать это, – кивнул Морн.

– Я вам нарисую другую схему, Энтони. Без борьбы человеческая жизнь – это прогулка по узкому, как трещина в скале, коридору, на одной стене которого написано «страх», а на другой – «тоска». А в конце этого коридора – черная пропасть. Ни счастьем, ни свободой там не пахнет.

– Каждый видит то, что хочет видеть, – отмахнулся Энтони. – Мне жаль вас, Фриз. Вы – раб иллюзии, и это делает вас несчастным. Я бы хотел вывести вас из этого тупика.

Морн упер в бока кулаки и стал выполнять полуобороты туловища.

– Слушаю вас с огромным интересом, – сказал Фриз, усевшись на землю.

– Сначала я бы хотел покончить с темой революции, – заговорил Энтони. – Вы заявили, что хотите убрать Юджина. А вы не задавались вопросом, кто бы смог его заменить? И что мы все выиграем от этой замены? Нельзя не признать, что после Омега-дня мы фактически откатились к первобытному обществу. Известно, что во главе подобного коллектива, как правило, стоит самый сильный мужчина – это сплачивает группу и дает всем ее членам лучшие шансы на выживание.

– То есть Юджин, по-вашему, необходим? По-вашему, он лучший из возможных? – уточнил Фриз.

Морн перешел к наклонам туловища в стороны.

– Идеальных нет, – ответил он, глубоко вдохнув. – Ошибки допускают любые руководители. Без этого никуда. Идеалы – продукт неокрепших мозгов. Вы можете сменить Юджина на кого-то другого, но сообщество все равно вернется в естественное для него «энергетическое» состояние, только пертурбации приведут к лишним проблемам и жертвам. Фриз, рано или поздно вы поймете, что попытки поменять мир – лишь плохой способ справиться с внутренними противоречиями, которые гложут вас уже много лет. Но даже если мир изменится, вы все равно останетесь недовольным, поскольку недовольство – это фундаментальное свойство вашей личности.

Морн лег на песок и преступил к ритмичным отжиманиям. В такт движениям он продолжал:

– Человек, осознавший свою внутреннюю свободу, справившийся с комплексами, сможет преуспеть в любой среде, в любом коллективе. Он понимает и разделяет ценности общества, в котором живет. В сущности, эти ценности универсальны – трудолюбие, честность и уверенность в себе. И если вы культивируете в себе эти качества, если становитесь полезны обществу, оно справедливо вознаграждает вас. Все очень просто, Фриз.

Морн поднялся и улыбнулся Фризу, добродушно склонив голову набок.

– Вы закончили, Энтони? – спросил Робин.

– Я могу привести еще немало доводов, чтобы образумить вас и убедить вернуться к работе.

Фриз устало помассировал лоб.

– Вот что я вам скажу, Морн, – сказал он. – Существует простой способ, позволяющий отличить ценную мысль от схоластики. Знаете какой? Чушь универсальна, а правда имеет крайне узкую область применения. Если доводы уместны в любом споре, значит, грошь им цена.

Морн непонимающе насупился.

– Энтони, вы все-таки подумайте над моим предложением, – добавил Фриз.

– Так вы не пойдете к руководству? – удивился Морн.

Робин лишь ухмыльнулся:

– Вы еще можете присоединится к нам.

Бунтарь махнул на прощание рукой и отправился назад в рощу. Морн долго смотрел ему вслед, взявшись за подбородок.

– Подождите, Фриз, – воскликнул он, наконец.

Робин оглянулся.

– Я хотел бы хорошенько подумать, а потом еще раз поговорить с вами, – сказал Очкарик. – Наши взгляды не вполне совпадают, но я думаю, мы можем быть друг другу полезны. Приходите сегодня часов в шесть на берег Тамунто.

Фриз кивнул и исчез в зарослях.

56

Около десяти утра заспанная Мамфо, потягиваясь, вышла из своего номера и направилась к лестнице. Упавшие на лоб спиральные пряди, мятая баскетбольная майка с большой цифрой «5» – все это добавляло ей сонного очарования.

На полпути к лестнице Мамфо остановилась и прислушалась. Из номера Юджина доносились знакомые голоса. Старшая по хозяйству на цыпочках вернулась к двери коменданта и присела возле нее. Ловким (и единственным) пальцем правой руки женщина прочистила замочную скважину от сора, а затем прильнула к двери.

– А если понадобиться еще что-то? – спросил Юджин.

– О чем ты? – откликнулся дребезжащий тенор доктора Орэ.

– О другом лекарстве. Которого нет на острове.

– Не беспокойся по этому поводу, Юджин. Того, что есть, хватит. Ты, главное, соблюдай режим. Ты соблюдаешь? Молодец. И если, например, почувствуешь себя нехорошо между приемами, принимай дополнительную таблетку. Проблема в другом, на самом деле.

– В чем? – растерялся, судя по интонации, комендант.

– Да в том, что ты, поросенок, совсем не учитываешь риски! И мое старческое сердце обливается за тебя кровью.

– Не учитываю риски?

– Ты закрываешься в номере? – с упреком осведомился доктор.

Мамфо ненадолго оторвалась от замочной скважины, чтобы почесать в ухе.

– Иногда закрываюсь, – ответил комендант врачу.

– У тебя хорошая динамика, – беспокойно произнес Янус. – Однако вероятность повторения приступов пока существует. Представь, что будет, если тебе станет плохо, а номер окажется заперт! На то, чтобы сломать дверь, уйдут драгоценные минуты, и…

– Тебе нужен ключ? – перебил доктора Юджин.

– Думаю, будет лучше, если у меня будет доступ в твой номер. Будет лучше для тебя в первую очередь.

– Хорошо, – согласился комендант. – В случае ЧП, иди в подвал. Там, во втором помещении от входа будет ниша в стене. Ниша заставлена коробками. За одной из коробок – сейф. Код доступа: 2908. В сейфе найдешь связку ключей. Там есть дубликат ключа от моего номера. На нем красная ленточка.

– 2908? – переспросил Янус.

– Угу. Таблетки я держу за пазухой или здесь, под статуей рукастого мужика.

– Это Вишну, – усмехнулся доктор. – А вообще, ты правильно делаешь, что не оставляешь пузырек на видном месте.

– Ты что-то знаешь?

Послышался скрипучий смех Орэ:

– А чего это ты так напрягся, Юджин? Боишься за свою жизнь? А зря. Я вот смерти совсем не боюсь. В ней нет ничего страшного: я, например, умирал уже двадцать семь тысяч раз – каждый вечер в теплой постели. Грань между жизнью и смертью столь же неуловима, как мгновение между сном и бодрствованием. А стоит ли бояться того, чего не почувствуешь?

Орэ снова засмеялся.

– Шутки шутками, – продолжил Янус, – но имей в виду, Юджин: если лекарство попадет в руки кого бы то ни было, кроме тебя или меня, жди неприятностей. Заполучив таблетки, любой сможет полностью контролировать тебя, и Truvelo в этом случае не поможет. Так что, будь осторожен, комендант.

– Спасибо, доктор.

– Все будет хорошо, не волнуйся, – подбодрил собеседника Орэ.

Заслышав приближавшиеся изнутри шаги, Мамфо отпрянула от двери. Женщина поспешила прочь, но ступала при этом как можно тише.

Дверь коменданта скрипнула, когда старшая по хозяйству была уже достаточно далеко. Расслабленной походкой Мамфо прошла к лестнице и скрылась внизу.

На самом деле Мурена могла и не торопиться, покидая коридор – из номера Юджина так никто и не вышел. Если бы Мамфо узнала это, держу пари, она бы сильно удивилась и постаралась бы лучше разобраться в том, что происходит. Впрочем, для этого ей потребовались бы совершенно фантастические способности, в частности, умение проходить сквозь закрытые двери. Но что бы она в этом случае увидела внутри номера? Должен признаться, что знаю ответ и, пожалуй, поделюсь им с вами.

Воображение не знает ограничений, поэтому мы можем отправиться в тот самый день и, обернувшись бесплотным духом, влететь в номер Юджина прямо сквозь закрытую дверь.

Для продления интриги, положим, что мы влетаем в номер спиной вперед. Тогда первым делом мы увидим внутреннюю сторону двери, в которой, впрочем, нет ничего особенного – желтоватая древесина с узорами годичных колец.

По мере продвижения вглубь номера в наше поле зрения попадает стол, заставленный грязной посудой, а затем и пианино со стоящей на нем статуэткой многорукого бога. Продолжая удаляться от двери, мы непременно увидим незаправленную постель, черную бабочку, сидящую на мятой подушке, ну и, конечно, аляповатые картины, висящие на стенах.

Рассматривая все эти вещи, мы неожиданно понимаем, что дальше отлетать некуда – позади стена с окном. И тогда к нам приходит осознание странного факта: несмотря на то, что в обстановке номера нет ничего настораживающего, и все предметы находятся на своих обычных местах, в помещении явно не хватает чего-то важного…

В помещении не хватает Юджина и доктора Орэ!

Комната абсолютно безлюдна.

57

Лучи Солнца, проскользнувшие под Зенитным затемнением, окрашивали воды Тамунто в ржавый цвет. Стоял полный штиль, и деревья по берегам озера застыли в вечерней тишине, точно нарисованные на холсте.

В роще, шагах в двадцати от западного берега, притаились несколько мужчин: вооруженные деревянными кольями Симо, Зибко, Тани, Изельди, Тутла, а также Юджин с неизменным Truvelo.

С места, где прятались старшие и рыбаки, хорошо просматривался берег Тамунто с сидевшей на пне фигурой, в которой по сутулым плечам и напряженной спине угадывался Энтони Морн.

– Запаздывает наш революционер… – кашлянув, сказал Зибко.

– Заткнись, – вполголоса откликнулся Симо, который отрешенно созерцал озеро, словно жертва гипноза.

Комендант поднес к лицу запястье с наручными часами и включил подсветку циферблата.

– Половина седьмого, – произнес он в полный голос. – Тварь не придет.

– Может, Очкарик ошибся со временем? – предположил Симо. – Умники часто путаются в своих собственных извилинах.

– Как ты – в сетях Мамфо? – съязвил Зибко.

Колдун устало отмахнулся, а остальные мужчины отреагировали на реплику Копа дружным хохотом. Морн оглянулся на их смех.

– Поди сюда, Очкарик! – позвал его Юджин.

Энтони послушно затрусил к зарослям.

– Ты украл у меня час времени! – огорошил Очкарика комендант. – Как возместишь?

Морн теребил джинсовые шорты, не зная, что ответить Массажисту.

– Юджин… прости, – промямлил Энтони. – Он действительно обещал быть здесь в шесть. Я не знаю, что случилось.

Симо, Зибко и рыбаки с насмешливым любопытством наблюдали за нервными ужимками Морна. Комендант дал им еще немного насладиться превосходством над Очкариком, а потом сжалился и потрепал Энтони по щеке:

– Прощаю! – сказал он и гыкнул. – Уходим, ребята.

Все семеро отправились в сторону отеля. Никому из них не пришло в голову взглянуть наверх, хотя если бы они и сделали это, то вряд ли заметили бы Фриза среди густой листвы. Робин лежал на толстом суку, обхватив его ногами, и следил за удалявшимися мужчинами. На раскрытой ладони бунтаря сидела черная бабочка.