Текст книги "Среда: Омега-день"

107

Вряд ли Мамфо ожидала, что в тот день ей придется поучаствовать в столь продолжительном забеге. Пытаясь догнать облепленного бабочками Джошуа, она промчалась через половину пляжа.

– Джошуа! – отчаянно воскликнула женщина, когда ее сын скрылся за поворотом, метнувшись на дорожку, ведущую к отелю.

К счастью, когда Мамфо вслед за мальчиком свернула на север, черная приземистая фигура снова показалась впереди, хорошо заметная даже через пестрый занавес пеплопада.

Мурена как могла ускорила темп, но сократить разрыв ей не удавалось. Возможно, если бы она все-таки решилась расстаться с тяжелым пистолетом-пулеметом, то смогла бы припуститься еще быстрее, но Мамфо и не думала бросать оружие.

Мурена выкрикивала имя сына, но он лишь во весь опор мчался прочь, будто и не слыша матери. Прежде чем направиться к озеру, черная фигура дважды обежала вокруг отеля, и Мамфо пришлось повторить эту странную траекторию. Пробежав по берегу Тамунто, фигурка направилась к рыбацкому поселку, а оттуда – на северный берег Алакосо.

108

Островитяне расходились с пляжа, торопясь собрать самое ценное и попрощаться со своими жилищами.

– Александр, у нас с тобой ответственная зада-а-ача, – сказал Брот. – Нужно сходить к самолету и забрать из него кое-что тяже-е-елое. Из меня носильщик некуды-ы-ышный. Поэтому нам стоит обратиться за помощью к кому-то из уважаемых алако-о-осцев.

– Дла-Дла! – окликнул я проходившего мимо толстяка. – Нужно принести на пляж кое-что тяжелое из самолета.

Некоторое время увалень «переваривал» услышанное, а затем согласно кивнул.

– Уважаемый Дла-а-а-Дла, пожалуйста не беспоко-о-ойтесь, – извиняющимся тоном произнес Брот. – У вас будет время, чтобы забрать необходимые вещи из дома. Я же, с вашего позволения, прогуляюсь с вами и Александром до взлетно-посадочной полосы и постараюсь ответить на вопро-о-осы, которых у вас, думаю, накопилось нема-а-ало.

Втроем мы двинулись по пляжу к дорожке, которая шла через заросли к аэродрому. Брот посматривал на темное образование, бурлившее над нашими головами.

– Времени у нас немно-о-ого, – добавил он.

– Будем использовать его с пользой, – предложил я. – Думаю, пришло время разгадок.

– Конечно, Александр, – согласился Брот. – Спрашивай все, что тебя интересу-у-ует.

– Меня интересует настолько многое, что я даже не знаю, с чего начать… Хорошо. Начнем с начала. На Алакосо мы называем это Затыком или Омега-днем. Брот, что случилось с Большой землей?

Мой друг несколько повременил с ответом.

– То же, что вскоре случится с Алако-о-осо, – сказал он, наконец.

– Большая земля уничтожена? – прямо спросил я.

– В том виде, в каком мы привыкли ее видеть, – да.

– А люди? Все семь миллиардов. Они погибли?

– Большая часть, увы, да-а-а.

– Значит, было вторжение?

Брот грустно усмехнулся:

– Тараканы сильно польстили бы себе, назвав дезинсекцию «вторже-е-ением».

Дла-дла с отсутствующим видом плелся рядом, и мне было любопытно, понимает ли он, о чем мы разговариваем с Бротом.

– Сопротивление оказалось бессмысленным? – спросил я.

– Совершенно ве-е-ерно.

– Но ты выжил. И, по твоим словам, есть и другие выжившие. Как они спаслись?

– В первые часы выживание было лишь вопросом везе-е-ения. В годы после Омега-дня люди сохранились благодаря борьбе-е-е.

– С врагами? – уточнил я.

– Не-е-ет. Это борьба за выжива-а-ние.

– Что это такое? – вдруг вмешался Дла-Дла, показывая наверх.

– Покрыва-а-ало, уважаемый Дла-Дла, – ответил Брот.

– Покрывало? – переспросил толстяк.

– Так это называют те, кто вы-ы-ыжил. Наши физики так и не разгадали его природы. Но мы знаем, что эта оболочка, из чего бы она ни состояла, будь то поле или вещество, окутала всю Зе-е-емлю. Она растворяет все, на что опуска-а-ается.

– Но на Алакосо она пока не опустилась, – вставил я.

– Если вы когда-нибудь стелили на стол ска-а-атерть, то знаете, что она не сразу ложиться должным образо-о-ом – сперва на ней образуются складки и взду-у-утия. С Покрывалом – та же история, только в больших масшта-а-абах. В каких-то областях покрывало сразу легло на землю, в каких-то – через неделю. Для отдельных мест, таких, как Алакосо, этот процесс затянулся на го-о-оды. К счастью, нам, похоже, удастся эвакуировать жителей острова раньше, чем Покрывало опустится здесь до уровня океа-а-ана.

– Эвакуировать, – повторил я за Бротом. – Но куда? Если все пустоты под Покрывалом исчезают, значит, бежать некуда.

Мы свернули на тропу, шедшую через рощу к взлетно-посадочной полосе. Дорожка была узкой, поэтому мы пошли друг за другом: впереди я, за мной – Брот, а за ним – Дла-Дла.

– Пустоты исчеза-а-ают, – подтвердил Брот. – Но люди нашли убежище не в ни-и-их.

– А где же?

– В Ше-е-е-елтере.

Я приостановил интервью, чтобы уложить услышанное в голове.

– Моя проблема – зеркальное отражение твое-е-ей, – проговорил Брот. – Мне нужно рассказать тебе так много, Александр, что я не знаю, с чего нача-а-ать. На крейсере у нас с тобой будет не один вечер вопросов и отве-е-етов. Но я должен предупреди-и-ить: многого я и сам не знаю.

Мы вышли на открытый участок, разделявший рощу и взлетно-посадочную полосу. Самолет Лебедевой все-также стоял на расплющенных по бетонному покрытию шинах, готовясь к поглощению Покрывалом.

– Что нам понадобится на крейсере и в… Шелтере? Документы? – спросил я у Брота.

– Они больше не представля-я-яют ценности, – усмехнулся Брот. – Бери только то, что хочешь оставить на па-а-амять. На крейсере есть все необходи-и-имое.

– Я должен что-то сказать, – вновь вмешался в разговор Дла-Дла.

– Разумеется, говори, уважаемый Дла-Дла, – поддержал его Брот.

– На Алакосо есть то, что необходимо забрать с собой. Это большая ценность.

– Ты о чем, Дла-Дла? – спросил я.

– До Омега-дня у нас на острове работал полицейский участок. Им руководил Адриан Зибко. В участке было оружие. Я сам видел – Зибко нанимал нас для оштукатуривания стен. Целый ящик: винтовки, пистолеты-пулеметы. Даже гранаты.

Мы подошли к самолету, фюзеляж которого покрывали ржавые пятна.

– Юджин забрал ящик и где-то его спрятал, – продолжал Дла-Дла. – Но я думаю, Мамфо знает, где он. Такой большой – около метра длиной. Металлический. С блестящими ручками.

Я взглянул на Брота, пытаясь подавить улыбку, а затем со скрипом отворил дверцу багажного отсека.

Заглянув внутрь самолета, Дла-Дла вскинул густые брови.

– Случайно не такой? – положил я руку ему на плечо.

109

Вернувшись на пляж, мы поставили ящик недалеко от линии прибоя. Дла-дла облегченно вздохнул, вытер взмокший лоб, а потом присел на угол ящика.

– Когда придет наша очередь, надо будет погрузить его на лодку, – предупредил меня Брот.

В надувное судно, стоявшее у берега, грузились островитяне, вокруг которых суетились черные бабочки. На корме сидел худощавый старик в оранжевой шапке. Робин Фриз уже занял место рядом с Венди и вел с ней оживленную беседу. На скамье позади них сидели Янус Орэ и Катя Лебедева, которая, оторвавшись от разговора с дядей, помахала мне рукой, а затем похлопала по скамейке рядом с собой, приглашая меня в лодку.

– Встретимся на крейсере, – крикнул я ей.

Катя скорчила недовольную рожицу.

Одна из лодок, полная островитян, уже проделала половину пути до крейсера. Лодкой управляла грузная седовласая женщина. Среди пассажиров я заметил Ива с котом на руках и Морна с чемоданом на коленях.

Ила Пирсон заняла одно из последних мест в лодке, готовившейся к отправке. В руках у вдовы был горшок с комнатной розой. Брот кивнул худощавому старику, и тот запустил мотор. Вспенивая за собой воду, лодка плавно отошла от берега.

Обратно от крейсера к Алакосо уже спешила пустая лодка, на корме которой сидел мальчик с очень бледным лицом. На пляже суденышко смиренно ожидали островитяне, державшие в руках мешки со скромными пожитками.

– Тут все оставшиеся? – спросил я Брота.

Друг помотал головой:

– Не все.

110

Темная фигура пробежала по каменистому берегу мимо приемочных платформ и лодок, словно намереваясь нырнуть в океан. Запыхавшаяся Мамфо отставала от беглеца секунд на двадцать.

– Джошуа! – хрипло выкрикнула она примерно в сотый раз.

Облепленная бабочками фигура замедлилась у воды. На заплетавшихся ногах Мамфо проковыляла по гальке до приемочных платформ и, опершись локтем на одну из них, снова позвала сына.

Черная фигурка забралась на большой камень, возвышавшийся на линии прибоя – тот самый, на котором любил сидеть Симо.

Оттолкнувшись от платформы, Мамфо пошла к скале, где стоял ее сын. Фигурка на камне приосанилась, при этом было совершенно невозможно понять, стоит она лицом к океану или к Поселку – перед Мамфо был лишь черный силуэт на фоне причудливых завихрений небесного затемнения.

Усталая рука женщины выронила пистолет-пулемет, и он звякнул, ударившись о гальку. Тяжело присев, Мамфо подняла Truvelo.

– Джошуа, спускайся. Надо уходить, – взмолилась она.

Фигурка неподвижно стояла на камне, будто превратившись в статую из черного дерева.

– Джошуа, сынок, слезай, – проговорила Мамфо севшим голосом. – Мы должны идти!

Женщина молитвенно сложила ладони. По щеке ее покатилась хрустальная капля.

– Оружие! – грозно ответил ей сын.

– Что?

Мамфо опустила глаза на Truvelo, а потом медленно подняла его, показывая Джошуа.

– Быстро! – крикнул мальчик через кокон.

Мамфо вздохнула, широко размахнулась и запустила пистолет-пулемет в океан. Truvelo булькнул и скрылся в графитовых волнах.

– Пожалуйста, – вновь обратилась Мурена к окаменевшей фигурке и вытерла лицо кулаком. – Пойдем. Все кончено.

Джошуа молчал. Вокруг стало неожиданно тихо – даже волны омывали берег почти бесшумно.

– Джошуа, умоляю, бежим отсюда! – прошептала Мамфо с отчаянием в глазах. – Дж…

Стоявший на камне силуэт вдруг рассыпался на тысячи черных лоскутков, которые широким вихрем взмыли в небо, а затем разлетелись в бесконечном количестве направлений.

Мамфо в ужасе попятилась, прикрыв рот ладонью:

– Джошуа…

На том месте, где только что стоял ее сын, теперь была пустота.

Глава 14
Среда

111

4 года 8 месяцев и 16 суток с Омега-дня

Уже несколько часов мы с Бротом находились в тесном помещении, залитом тревожно-красным светом, который лился из фонарей, вмонтированных в низкий потолок. Стены отсека оплетали стальные трубы с массивными вентилями и круглыми циферблатами приборов. Свободные участки стен украшали фотографии китов и тюленей.

Мы сидели за узким столом друг напротив друга. От низкого гула, вибрации пола под ногами и осознания того, что приютившее нас помещение движется в толще воды со скоростью выше 25 узлов, меня немного подташнивало.

– Без бороды тебе намного лучше, – заметил Брот.

Я ощупал гладкий подбородок:

– Спасибо. Я отсмотрел около сорока процентов материала. Кажется, кое-что начал понимать. Конечно, осталась куча вопросов. Но думаю, мы сейчас общими усилиями ликвидируем последние белые пятна.

Я поднял со стола бокал с виски, в котором поблескивал лед, и сделал пару глотков.

Брот посмотрел на меня с непонятным состраданием.

– Давай начнем вот с э-э-этого! – проговорил он и, достав из рабочего жилета склянку, похожую на чашку Петри, положил ее передо мной. Внутри склянки была распластана черная бабочка – в точности такая, как те, что заполонили Алакосо. Я взял со стола увеличительное стекло и осмотрел насекомое. Угольно-черные крылышки служили примером идеальной симметрии. Мозаика чешуек не имела ни единого изъяна.

– Слишком совершенна для живого организма, – сказал я, отодвинув склянку.

Брот загадочно улыбнулся:

– Согла-а-асен.

– Впрочем, я давно понял, что бабочки – это не…

– Не то, чем они ка-а-ажутся, – закончил за меня Брот. – Совершенно ве-е-ерно, Александр.

Мой друг снова полез в карман жилетки и извлек оттуда вторую склянку. На этот раз, чтобы увидеть содержимое сосуда, мне пришлось как следует присмотреться. В центре склянки чернела букашка размером не более миллиметра. Вооружившись увеличительным стеклом, я смог разглядеть овальное брюшко, лапки и усики насекомого.

– Клещ какой-то, – подумал я вслух.

– Совершенно ве-е-ерно, – кивнул Брот.

– Что это?

– Среда использовала инсект-агентов двух ти-и-ипов: наблюдателей, – мой друг постучал пальцами по склянке с бабочкой, – и суфлёров, – Брот ткнул в сосуд с клещом.

Я снова потер лоб, пытаясь понять, что все это значит.

– С детства мы слышим о бинокулярным зре-е-ении, – со вздохом проговорил Брот и, растопырив два пальца, показал на свои глаза. – Но вот про бинауральный слух мы слышим гораздо ре-е-еже. Между тем, благодаря парности органов слуха мы можем определять не только громкость звука, но и пространственное положение его исто-о-очника.

Держу пари, Брот в ту минуту читал в моих глазах полнейшую растерянность.

– Двадцать четвертого апреля на Алакосо появились наблюда-а-атели, – погладил он склянку с бабочкой. – Их заметили все. А вот суфлёров не заметил никто-о-о. Впрочем, так оно и было заду-у-умано. Размещение суфлёров началось в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое апре-е-еля. Доставку суфлёров к будущим носителям производили наблюда-а-атели. Уже к утру удалось охватить 87% жителей о-о-острова.

– Охватить?

– Суфлёры проникли в правый и левый ушные каналы носителей и закрепились на барабанных перепо-о-онках.

Я невольно потянулся к ушам, заставив Брота улыбнуться:

– Нет-нет, Александр, не беспо-о-окойся! Суфлёры не представляют ни малейшего вреда для здоровья носи-и-ителя. Закрепившись на барабанной перепонке, суфлёр может производить микроколебания широчайшего спектра характери-и-истик. Человеческое ухо и мозг интерпретируют эти колебания, как звуки из окружающего пространства. Таким образом Среда вызывает у носителя аналог аудиальных галлюцинаций, например, голосов или шумов, что в свою очередь используется для возбуждения необходимых эмоций и передачи знаний, определяющих текущее поведение челове-е-ека. Замечу, что Среда с легкостью воспроизводит любые голоса и речевые осо-о-обенности. Поскольку суфлёры находятся в обоих ушах носителя, Среда может использовать свойства бинаурального слуха для пространственного позиционирования мнимого источника зву-у-ука.

– Так вот, как это работает! – выдохнул я. – А я-то думал, ты использовал нечто вроде акустического лазера.

– И откуда я, по-твоему, должен был «стрелять» этим лазером? – усмехнулся Брот. – Нет. Использование суфлёров куда эффекти-и-ивнее. Кстати, такой подход имеет еще одно преиму-у-ущество: Среда способна не только вызывать у носителя мнимые звуковые образы, но и при необходимости – блокировать реа-а-альные. Потенциал этой технологии безграни-и-ичен: в ста метрах от тебя может прогреметь взрыв, но ты его не услы-ы-ышишь – Среда молниеносно проанализирует характеристики звуковой волны, и суфлёры воспроизведут колебания, идеально компенсирующие вибрации воздуха, вызванные взры-ы-ывом.

– Фантастика, – признал я. – Кажется, головоломка, над которой я мучился, наконец, начала складываться. Давай, я попробую рассказать, что случилось на Алакосо в последние недели, а если я ошибусь, ты меня поправишь.

– Хорошо, Алекса-а-андр.

Тяжелая дверь отсека заскрежетала и в помещение заглянула девушка, которую я до этого не видел. Непросто мне было отвести взгляд от копны почти белых (с поправкой на освещение) волос, светлых глаз, занимавших значительную площадь мальчишеской мордочки с курносым носиком. Обилие черной туши на ресницах и темные тени на веках делали незнакомку умеренно роковой. Положение усугубляли стройные ноги в обтягивающих джинсах и кофточка с расстегнутой верхней пуговицей. На голове у девушки была такая же шапочка, как и у остальных членов команды Брота, а в руках она держала прямоугольную тарелку суши.

112

– Не помешаю? – спросила девушка, сверкнув белоснежными зубами.

– Конечно, нет, – ответил ей Брот. – Входи-и-и.

Незнакомка с ногами влезла на скамью рядом с Бротом.

– Это Мики – моя супру-у-уга, – объяснил друг.

Я понял, что вечер сюрпризов только начинается. Меньше всего я ожидал увидеть рядом с грузным, тюленеподобным Бротом это беззаботное создание со стереотипной внешностью.

– Это Александр Нобби, мой друг, талантливый математик и программи-и-ист.

Мики с улыбкой протянула мне руку, которая оказалась необычно холодной.

– А можно я тут поем? – вдруг спросила девушка.

– Конечно, дорога-а-я.

Мики с треском разделила бамбуковые палочки, ухватила ролл и сунула его себе в рот.

– Продолжайте, продолжайте, – сказала она, жуя. – Не обращайте внимания!

– Итак, – произнес я, не сразу вспомнив, на чем мы с Бротом остановились, – все началось с рыбаков. Доверие заработать несложно, если правильно назначить «невидимого друга». Для кого-то это умерший отец, для кого-то – Лахи Кинтана или даже рыбий хвост. Это было похоже на дрессировку: делаем ребятам небольшие подарочки, а потом, как-то под вечер, просим прийти на озеро. Затем заманиваем туда ничего не подозревающего Зибко и выставляем его главарем заговорщиков. Конечно, нужно еще вовремя уведомить о сборе мятежников Мамфо, чтобы она в свою очередь притащила к Тамунто Юджина. Рыбаки в религиозном экстазе славят Лахи Кинтана и своих «воображаемых друзей», а коменданту слышится, будто они восхваляют Зибко. Такой вот акустический хукинг. Приятный бонус – узнать, где комендант прячет ящик с оружием – наблюдатели, как я понял, прекрасно видят в темноте. Далее – псевдо-Хелен сообщает Джошуа, что его приятель Зибко вот-вот будет жестоко наказан, за то что якобы потерял лекарство коменданта. А пузырек с пилюлями к тому времени уже давно находится под койкой Копа, куда его подсунула коварная Мамфо в соответствии с собственным планом дискредитации Адриана. Единственное, что мне пока не ясно – почему Зибко под конец повел себя, как загнанная в угол крыса. Как он понял, что скомпрометирован в глазах Юджина?

– Для Среды это не представляло никакой сло-о-ожности. Вернувшись в отель, Зибко «услышал» соответствующий диалог Юджина и Ма-а-амфо, – объяснил Брот.

– Догадываюсь, что примерно так же Мамфо узнала правду о здоровье Юджина. А заодно и о том, где находятся ключи от номеров и пузырек с лекарством. Среда пренебрегла врачебной тайной.

– Не совсем та-а-к, – помотал головой Брот. – Дело в том, что Мамфо в тот день все-таки не узнала правды о здоровье Ю-ю-юджина. Впрочем, даже сам Ю-ю-юджин не знал правды о своем здоровье.

– Как это?

– За мгновение до того, как пули вошли в грудь коменданта, он был здоров как бы-ы-ык.

– А как же боли в груди, лекарство?

– Боли в груди – всего лишь ипохондрии и психосома-а-атика. А лекарство, которое нужно было принимать строго по времени, – выдумка Януса О-о-рэ. Это доктор внушил Юджину, что у него страшная болезнь, которую можно сдерживать, лишь регулярно глотая пилю-ю-юли. Такой вот способ манипули-и-ирования.

Мики один за другим уничтожала роллы, не интересуясь нашим с Бротом разговором.

– Так вот в чем секрет влияния доктора Орэ на коменданта, – пробормотал я. – Ну хорошо. С Зибко все более-менее ясно. Переходим к Симо. И вот на этом месте встают вопросы про сверхъестественные способности Джошуа… О его внезапных появлениях в нужных местах я не спрашиваю, а вот то, как он предсказывал небесные вспышки… Он их действительно предсказывал!

– Дело в том, что в ультрафиолетовом диапазоне спектра вспышка начинает светить на несколько секунд раньше, чем в ви-и-идимом. Наблюдатели с легкостью фиксировали ультрафиолетовый всплеск, а затем Среда через «Хелен» предупреждала Джошуа о приближении вспы-ы-ышки.

Немного покопавшись в памяти, я припомнил еще один странный эпизод:

– Как-то раз, показав на небо, Джошуа сказал, что темное пятно – это Алакосо. Что он имел в виду?

– Поверхность Покрывала в определенной степени зерка-а-альна. Искаженное отражение острова в Покрывале – это и есть то, что вы называли Зенитным затемне-е-ением.

113

Я сделал еще пару глотков виски.

– Ты никогда не любил рисковать, – сказал я Броту. – Поэтому я не могу понять той легкости, с которой ты ставил на кон жизнь Джошуа. Откуда ты знал, что Юджин не пойдет на поводу у Симо и не поможет Колдуну убить мальчика?

– Вероятность этого была почти отрица-а-ательной. Человеческая психика при точной ее расшифровке и декомпозиции оказывается не менее предсказуемой, чем часовой механи-и-зм. При дальнейшем знакомстве со Средой ты это быстро пойме-е-ешь.

Возможно, дело было в виски, но, объяснения Брота почему-то не делали картину более ясной, а мои вопросы только множилось.

– Ну хорошо, – вернул я стакан на стол. – Психологические манипуляции, многоходовки… К чему все это? Если ко всем в уши забрались эти клещи, что мешало просто оглушить Юджина или, подвергнув его звуковым пыткам, заставить разоружиться?

– На то было как минимум две причи-и-ины. Во-первых, использование подобных агрессивных методов привело бы к быстрому обнаружению суфлёров и последующему их удале-е-ению – думаю, у доктора Орэ нашлись бы подходящие инструме-е-енты. Во-вторых и в-главных, Среда строго соблюдает запрет на причинение вреда челове-е-еку.

– Где-то я уже это слышал, – заметил я. – Среда не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред?

– Приблизительно та-а-ак, – усмехнулся Брот.

– Но разве в итоге эта директива не была нарушена?

Мики сжала палочками последний ролл, пронесла его над столом и запихала в рот Броту. Мой друг послушно заработал челюстями.

– Да, – согласился он, прожевав. – На Алакосо Среда нарушила одну из базовых директив, и ответственность за это лежит на мне-е-е. Я модифицировал систему так, что она перестала распознавать цепочки событий, приводящие к чьей-либо сме-е-ерти. Это было проще, чем «сломать» низкоуровневый запрет на причинение людям прямого вреда-а-а.

Некоторое время я молчал. От обилия новой информации голову будто распирало изнутри.