Текст книги "Среда: Омега-день"

103

– Странно… – проговорил Джошуа.

– Что? – не понял Юджин.

– Бабочек нет. Я привык к тому, что они всегда вьются где-то поблизости.

Комендант угрюмо шагал вперед. До полосы кустарника, пересекавшей пляж, оставалось около пятидесяти метров.

– Когда Симо лез к маме, я ненавидел его, – задумчиво промолвил Джошуа. – Мне не нравилось, что кто-то хочет занять место отца. Мой отец утонул, отправившись за рыбой, чтобы нам было, чем питаться. Он – герой. Мне другой отец не нужен. Когда кто-то набивается тебе в отцы, ощущение такое, будто лезут внутрь тебя… Не могу объяснить точно. Но однажды я представил, что моим отцом стал ты. И это уже не бесило… Мама требует, чтобы я держался около тебя. Говорит, так безопаснее. Раньше меня злило, когда она командовала мной, отдавала разные распоряжения, смысла которых я не понимал. Но когда она велела мне больше проводить времени с тобой, я даже обрадовался. Я могу доверять тебе. Ты самый надежный человек на острове.

В пяти шагах от полосы кустарника Юджин остановился и задержал рукой Джошуа. Комендант встал лицом к мальчику. Кадык коменданта подпрыгнул, губы дрогнули.

Перемены в лице Юджина заметно напугали мальчика:

– Что случилось? – спросил он.

– Не нужно нам туда ходить.

– Почему? – расстроился Джошуа. – Что там? Гиена? Свиная голова на палке?

Мальчик встал на цыпочки, силясь разглядеть что-то через стену кустарника.

– Пойдем! – потребовал он. – Я хочу это увидеть!

Комендант вытер лоб и тяжело вздохнул. Джошуа схватил его за руку и потянул за собой в прежнем направлении. Комендант упирался.

– Ну пойдем! – не сдавался мальчик, склонившись к земле, как бурлак, тянущий баржу.

Наконец, Юджин сдался и последовал за Джошуа. Пройдя сквозь полосу кустарника, комендант и мальчик вышли на открытую площадку, обрамленную крупными валунами.

– Вот это да! – воскликнул Джошуа, показав на птицу, выложенную на песке из камней. – Ты это хотел мне показать?

Комендант передернул затвор пистолета-пулемета.

104

Хлопья становились все крупнее. То и дело мне приходилось стряхивать их с рубашки и открытых частей тела. Вместе с хлопьями на землю все чаще сыпались опаленные листья и ветки. Лежавших на траве черных бабочек было уже нелегко различить среди пепла.

– Быстрее! – в очередной раз подтолкнул меня Морн.

Дуло пирсоновского револьвера тыкалось мне между лопатками, развеивая мысли о побеге. Я молил бога, чтобы Морн не споткнулся о какую-нибудь кочку и случайно не надавил на крючок.

Занавес пеплопада вокруг нас уплотнялся. Судя по стуку, падали уже не только листья и ветки, но и целые деревья. Клубившееся варево Зенитного затемнения спустилось так низко, что стволы полностью исчезали в его чреве уже на высоте каких-то десяти-двенадцати метров. Кожей шеи и рук я ощущал странный жар, словно стоял на солнцепеке. Повсюду разливалось необычное зловоние – какой-то тошнотворный коктейль из запахов аммиака, вареных овощей и мокрого железа.

Морн не затыкался ни на секунду. Я не отвечал ему, но он, похоже, и не нуждался в моем участии.

– Ты и такие, как ты, все время гоняетесь за недостижимым, – говорил он. – Во-первых, вы пытаетесь догнать горизонт или, если угодно, свою тень. Во-вторых, вы не можете отказаться от того, что делает вас несчастными. Почему? Потому что быть несчастными на самом деле очень комфортно. Объяви себя страдальцем – и освободишься от тягот бытия, от ответственности перед собой и близкими людьми, от…

– Энтони, – перебил я его, – Джошуа сейчас на пляже. Его жизнь в большой опасности!

– Уже слышал! – с раздражением воскликнул Морн. – Вы, хитрецы, всегда считаете себя умнее окружающих. Не надейся, что я поверю в этот вздор. Вперед!

Энтони снова ткнул мне в спину револьвером.

– Ты сбиваешь меня с мысли, – сказал он. – Я говорил, что ты счастлив быть недовольным и обиженным, счастлив занимать позицию всеми гонимого правдолюба. На самом деле это способ разрешения тяжелого внутреннего конфликта, который давно гложет тебя. Но беда в том, что конфликт разрешится только твоей гибелью. Так что можешь считать, что я спасаю твою жизнь. Я также экономлю время и здоровье всех членов сообщества, которые бы пострадали от нестабильности.

Свалившийся сверху кокосовый орех больно ударил меня по плечу. Морн усмехнулся и продолжил:

– Ты не имеешь права делать весь коллектив заложником твоих психологических про…

Морн сдавленно вскрикнул, словно ему на плечи вдруг взвалили мешок с цементом. Я инстинктивно отпрыгнул с линии огня и, оглянувшись, увидел, что на спине у Морна повис Робин Фриз, который, судя по всему, подкараулил нас на ближайшей пальме.

Одной рукой Фриз сдавил шею Морна, а другой схватил Очкарика за запястье. Пытаясь вырваться, Энтони надавил на крючок – один за другим послышались два хлопка. Острая боль пронзила мое плечо, будто его проткнули раскаленным гвоздем. Приложив пальцы к месту ранения, я почувствовал, как они покрываются горячим и липким.

Морн, наконец, потерял равновесие и повалился на спину, упав на грудь Фриза. Робину удалось отвести в сторону руку Энтони с зажатым в ней револьвером. Я соображал, как помочь Фризу и не поймать еще одну шальную пулю. В глазах потемнело от боли в плече, накатила тошнота.

Фриз, придавленный Морном, бил Энтони в бок, неуклюже согнув руку.

– Не подходи, Отшельник! – вскричал Морн.

С огромным трудом пересиливая хватку Фриза, он попытался навести на меня дрожавшее дуло револьвера. Робин рывком перевернулся через левый бок и прижал Морна к земле. Грохнул новый выстрел. Я перешагнул через ноги Фриза и наступил на запястье визжавшего Энтони, а затем выдернул из его пальцев Smith & Wesson.

Фриз поднялся одним прыжком, а потом пнул Морна в живот с той силой, с которой футболист бьет по мячу, отправляя его в другой конец поля.

– За Хелен! – пояснил Фриз сквозь стон Очкарика.

На этом Робин не успокоился и повторил удар. Звук был такой, словно пинали надувную лодку.

– За Раламбу! – крикнул Фриз и пнул Морна снова, на этот раз в лицо.

Голова Энтони запрокинулась, очки слетели, а из разбитого рта брызнула кровь.

– А это – за то, что ты такой восторженный… оптимистичный… кретин!!!

У Морна безвольно вывалился язык.

– У нас нет времени, – сжал я плечо Фриза. – За мной!

105

Продираясь через рощу на юг, мы ориентировались на отчаянные крики Мамфо. У границы зарослей, где сквозь листву уже просматривалась линия прибоя, Фриз остановил меня, преградив путь рукой. За деревьями открывалась почти круглая песчаная площадка, окруженная серыми валунами. Стараясь производить как можно меньше шума, мы подкрались к краю рощи и залегли в неглубокой низине, как солдаты в окопе.

На песчаной площадке находились трое: Юджин, Джошуа и Мамфо. Под ногами у них виднелось выложенное из мелких булыжников изображение – позднее я узнал, что это была летящая птица. Джошуа стоял неподвижно, испуганно глядя на Юджина, облокотившегося на большой камень. Пистолет-пулемет коменданта был направлен в голову мальчика.

Я не сразу разобрал, что кричит Юджину Мамфо, судя по позе, приготовившаяся к смертельной схватке:

– …остановись и выслушай меня, пока не натворил дел!

Хотя комендант иногда нервно потирал лоб, рука, державшая Truvelo, оставалась тверда. Мамфо переминалась с ноги на ногу, точно кошка, готовящаяся к прыжку.

– Двинешься – выстрелю, – предупредил Юджин.

Комендант покосился на Джошуа:

– Двинешься – застрелю мать.

Мальчик испуганно обхватил голову руками.

– Что бы ты там не вбил себе в голову, ты ошибаешься, Юджин, – сказала Мамфо. – Ты должен остановиться и выслушать меня. Я ведь говорила, что тебе следует всегда советоваться со мной, прежде чем что-либо предпринимать!

– Прикуси язык, советница, – отозвался Юджин.

В голосе коменданта звучала угроза, но внимательное ухо уловило бы в нем и нотки сомнения. Ствол пистолета-пулемета чуть заметно задрожал.

Я постучал по плечу Фриза и протянул ему револьвер.

– Ты рехнулся? – сморщился Робин. – Я твое-то лицо с трудом вижу. Думаешь, в Массажиста легче попасть? Давай сам.

Револьвер казался мне чем-то вроде губной гармошки, на которой я должен был немедленно отыграть номер, при том что инструмент я держал в руках впервые.

– Не пробовал никогда, – признался я.

– У тебя отличная возможность, – подбодрил меня Фриз.

Я провел пальцами по резиновой накладке рукояти. Робин нетерпеливо вздохнул и забрал у меня Smith & Wesson. Отбросив в сторону барабан, Фриз обнажил золотистые капсюли – лишь на одном из них не было вмятины от бойка.

– Единственный шанс, – прокомментировал Фриз.

– Отличная новость, – ответил я.

Мамфо в это время продолжала переговоры с Юджином:

– Ты помнишь, что говорил Симо? Гиена никогда не нападает сама. Она действует чужими руками. И сегодня ее орудием стал ты. Просто перестань ее слушать. Просто остановись. Осознание и понимание придут позже.

Лицо коменданта приняло задумчивое выражение. Мамфо, похоже, записала этот результат на свой счет, отчего заговорила более уверенным тоном:

– Гони ее прочь! Гони ее из своей головы! Посмотри внимательно. Перед тобой Джошуа – твой друг. Ты навел ствол на маленького мальчика! Гиена одурачила тебя!

– А, может, тебя? Откуда мне знать? – артачился Юджин.

– Чтобы что-то знать наверняка, нужно успокоиться и подумать, – Мамфо шагнула к Джошуа. – Нужно как следует…

– Двинешься – убью щенка, – тряхнул оружием Юджин. – Двинешься – убью мать, – обратился он к Джошуа.

Несмотря на явную угрозу, нотки сомнений не исчезли из голоса Юджина, а ствол Truvelo задрожал еще сильнее.

– Возьми лучше двумя руками, – посоветовал Фриз, возвращая мне револьвер.

Собравшись с духом, я прицелился в голову Юджина.

– Держи его крепче, – сказал Робин. – Целься чуть ниже, чтобы компенсировать отдачу.

Рукоять в моих ладонях стала скользкой. Поле зрения заволокло каким-то туманом, а царапину на плече стало невыносимо щипать. Я вытер лицо рукавом и часто заморгал, пытаясь вернуть зрению резкость.

– Что там у тебя? – раздосадованно спросил Фриз.

Я снова прицелился в голову коменданта. Как назло, затылок Джошуа едва не попадал на линию огня – стреляя в Массажиста, я рисковал оставить Мамфо без сына. Чтобы избавиться от дрожи в руках, я пытался их расслабить, но это плохо помогало.

– Просто подожди несколько часов, – уговаривала Мамфо Юджина. – Посиди у себя в номере. Пусть у тебя в голове все как надо уложиться. Тогда и поговорим.

Комендант крутил верхней частью туловища, переводя Truvelo с матери на сына и обратно.

– Молчи, – приказал он Мамфо, еще сильнее раздув ноздри, а затем ноги Юджина подогнулись, и комендант опустился на песок. Ткань джинсов на колене Массажиста с треском лопнула – между краями дырки натянулись белые волокна. Юджин набрал полную грудь воздуха и с чувством произнес:

 
Владыка миров, добрый Лахи Кинтана!
Защиты прошу от ножа и обмана,
Народу даруй урожай и улов,
Будь милостив к нам, а с Гиеной – суров!
 

Юджин взялся за грудь. Мне показалось, что дыхание коменданта стало сопровождаться странным присвистом. Меж приоткрытых губ Юджина виднелись крепко стиснутые зубы.

– Юджин… – обронила Мамфо, видимо, испугавшись того, как Массажист поглядел на Джошуа.

Она наклонилась вперед и, желая успокоить коменданта, выставила перед собой ладонь. С низким воплем Юджин бросил пистолет-пулемет на песок и простер руки к Джошуа:

– Великий! – вскричал комендант. – Лахи Кинтана! Прости! Накажи за злые дела!

– Давай! – толкнул меня локтем Фриз. – Самое время!

– Он бросил оружие, – сопротивлялся я.

– Стреляй! – прорычал Робин.

Я нехотя прицелился в грудь Юджина. Хотя Джошуа сдвинулся чуть левее, и я больше не рисковал его задеть, стрелять мне совершенно расхотелось. Я боролся с желанием намеренно промахнуться.

– Ну? – давил на меня Фриз.

Я сделал глубокий вход, затем – выдох, а потом задержал дыхание.

Мамфо кралась к лежавшему на песке Truvelo, как кошка – к беззаботному голубю. Юджин словно и не видел этого: на щеках коменданта блестели слезы.

– Прости меня, прости, Лахи! – умолял он, кланяясь Джошуа.

Мальчик отстраненно наблюдал за комендантом, никак не реагируя на его вопли. В воздухе вокруг Джошуа снова кружились черные бабочки. Некоторые из них вылетели из рощи, другие – поднялись с песка, где до недавнего времени лежали неподвижно.

Пока Юджин каялся перед Джошуа, Мамфо на цыпочках подобралась к Truvelo. Мурена наклонилась, ее руки потянулись к оружию. Запнувшись о булыжник и едва не упав, она привлекла внимание коменданта. Переносица Юджина сморщилась вертикальной гармошкой, ноздри раздулись. Белизной засияли сжатые в оскале зубы.

На то чтобы вмешаться, у меня оставалось не больше секунды. Надавив на спусковой крючок, я напрягся, ожидая хлопка и вспышки. Однако ни того, ни другого не последовало. Я снова попытался выстрелить, но крючок словно заклинило.

Юджин опередил Мамфо на мгновение, выхватив Truvelo прямо из-под ее рук. Мурена замерла, с ужасом таращась на коменданта, а потом бросилась к Джошуа. Прямо перед ее ногами взметнулись песчаные султаны – Юджин выпустил очередь в песок, чтобы остановить женщину. И ему это удалось: Мамфо отступила от сына, стоная от бессилия.

– Не шевелись, – приказал ей комендант.

– Пожалуйста… – заплакала Мурена.

Комендант снова приложил руку к груди, будто сочувствуя старшей по хозяйству.

Джошуа сохранял олимпийской спокойствие. Слегка склонив набок голову, он следил за развитием событий.

– Симо наговорил тебе бреда, – вернулась к увещеваниям Мамфо. – А ты поверил. Надо думать своей головой, Юджин. Своей. Ты понял?

– Владыка миров, добрый Лахи Кинтана, – комендант направил Truvelo на мальчика.

Черная бабочка облетела вокруг головы Джошуа и села ему на лоб. Мальчик с удивительным спокойствием глядел прямо в ствол пистолета-пулемета.

– … защиты прошу от ножа и обмана, – продолжал Юджин.

Еще одна бабочка опустилась на шею Джошуа и поползла к подбородку.

Внимательно осмотрев Smith & Wesson, покрутив туда-обратно барабан, Фриз протянул револьвер мне:

– Попробуй.

Я уже в который раз прицелился в коменданта. Изо всех сил я гнал от себя образы Юджина, поющего под гитару песни Doors или занимающегося с Джошуа спортом.

– Огонь! – пихнул меня локтем Фриз.

Иногда трудно понять, что мешает тебе совершить, казалось бы, простое действие. Вот так же много лет назад я спрашивал себя, почему не могу подойти к девушке, которая мне нравилась просто до помешательства.

Я приказывал указательному пальцу согнуться и нажать на спусковой крючок, но он упорно игнорировал мои команды. Мне вспоминалось смущенное лицо Юджина, каким оно было в тот день, когда комендант обратился ко мне за советом по поводу Мамфо.

Подавив, наконец, слабость, я выпустил из легких воздух и просунул внутрь спусковой скобы указательные пальцы сразу обеих рук. Выстрел прогремел бы в ту же секунду, если бы что-то тяжелое, по ощущениям похожее мешок с бататами, не упало мне на спину, придавив к земле.

– Ренегат!!! – проорал мне в ухо голос Морна.

Колени Энтони впились мне в поясницу.

– Убей! – крикнул Морн. – Убей! Убей в себе подростка! Хватит! Пора взрослеть! Я дам тебе почитать хорошую статью об эффекте проекции. Если ты видишь вокруг только плохое, значит, оно прежде всего внутри тебя!

Энтони принялся вырывать револьвер у меня из рук.

Тем временем, бабочки одна за другой садились на Джошуа. Насекомые опускались на голову, плечи и даже ноги мальчика.

– Джошуа… – с тревогой проговорила Мамфо.

– Двинешься – убью щенка, – напомнил Юджин и отрешенно затянул: – Владыка миров, добрый Лахи Кинтана…

– Юджин, берегись! – закричал Морн.

Я слышал, как кулаки Фриза глухо ударяются в бока Морна. Энтони заныл, хватка его ослабла. Воспользовавшись возможностью, я быстро навел револьвер на цель и нажал на спусковой крючок. И гром, наконец, грянул: руки мои исчезли в огненной V-образной вспышке, а рукоятка револьвера ударилась в ладони, норовя вырваться на свободу.

Сквозь рассеивавшееся перед стволом облачко дыма я увидел, как Юджин опрокинулся на спину и схватился за правое плечо. Пистолет-пулемет, который он выронил, снова оказался на песке.

Мамфо совершила стремительный прыжок, приземлилась на колени перед стонавшим комендантом и, завладев оружием, наставила его на Юджина. Какое-то время комендант и старшая по хозяйству глядели друг на друга, а затем Мамфо неистово завопила и открыла огонь. Скорее всего, это было лишь плодом моего разыгравшегося воображения, но в ту минуту мне казалось, будто я буквально слышу, как десятки пуль шлепают в мускулистую грудь коменданта, превращая ее в фарш. В воздух перед Юджином взметнулась красная взвесь и клочки рубашки.

Комендант повалился на песок, задрав колени, торчащие из лопнувших джинсов. Руки Юджина хищно вцепились в песок. Вопль его перешел в хрип, а затем – в странное клокотание. Остекленевшие зрачки бессмысленно уставились в небо.

Пока Мамфо с непонятным удивлением созерцала результат своих усилий, из рощи выбежали мы – Фриз, я и Морн.

– Что вы натворили?! – вскричал Энтони, добежав до тела Юджина. – Орэ! Позовите доктора Орэ!

Мамфо тем временем развернулась к Джошуа и едва не потеряла равновесие от удивления. Бабочки облепили мальчика с ног до головы. На нем будто появился сплошной вязаный комбинезон без прорезей для лица, ступней и рук. Поверхность фантастического одеяния находилась в беспрестанном движении, создаваемом тысячами дрожавших крылышек.

Из рощи показались островитяне, вероятно, привлеченные криками и выстрелами. На берег высыпали толстяк Дла-Дла, Изельди, Шимани и еще с десяток рыбаков. Однако никого из них не интересовало ни распростертое на песке тело коменданта, ни ставший черным изваянием Джошуа. Серьезные взгляды рыбаков были направлены в океан, и я не мог не посмотреть туда же. А когда посмотрел, то уже не отворачивался. То же самое произошло с Фризом, Морном и Мамфо.

В паре сотен метров от берега над волнами возвышалась мрачная громада подводной лодки. Об угольного цвета обшивку разбивались невысокие пенистые волны. На рубке виднелись остатки золоченого герба.

Все, кто находился на пляже, словно в трансе, уставились на субмарину. Первый из оцепенения вышла Мамфо, когда черная статуя, в которую превратился Джошуа, вдруг помчалась прочь с площадки в неизвестном направлении.

Глава 13
Крейсер

106

Островитяне, высыпавшие на пляж, наблюдали за приближением к берегу надувных моторных лодок, каждой из которых управлял человек в рыжей трикотажной шапке. Чем ближе первая из лодок подплывала к берегу Алакосо, тем шире становилась моя улыбка.

Когда надувное судно врезалось в песок пляжа, грузный ее пассажир перевалился через борт и неуклюже взошел на берег. Он почти не изменился с нашего последнего контакта по видеосвязи, который состоялся в Омега-день – я видел перед собой все того же рослого увальня со вторым подбородком и сальными волосами, прилипшими ко лбу. Однако теперь в его шевелюре поблескивала седая прядь. Помимо рыжей вязанной шапки он был одет в серые брюки и черный свитер, скрадывавший десятки килограммов избыточного веса.

Человек в рыжей шапке поприветствовал меня невыразительной улыбкой.

– Всегда знал, что наш таинственный остров не обойдется без своего капитана Немо и его Наутилуса, – сказал я, показывая на крейсер.

Человек снова скривил рот в подобии улыбки и смущенно потупился. Он почти никогда не смотрел в глаза собеседнику – так проявлялся один из уймы его психологических «багов». Неожиданно он протянул руку и отобрал у меня револьвер, а затем с размаху швырнул его в океан. Smith & Wesson сверкнул на прощание хромированным корпусом и, выразительно булькнув, исчез в серых волнах.

– Так будет лу-у-учше, – сказал человек в рыжей шапке. – Александр, тебе нужна перевя-я-язка. Сейчас мы что-нибудь приду-у-умаем.

У него была любопытная речевая особенность – фразы он произносил, сильно растягивая последнее слово, совсем как ребенок. Впрочем, и видом своим, и повадками он также напоминал пропорционально увеличенного карапуза.

Между тем остальные три лодки одна за другой пристали к берегу. Я обратил внимание, что управляли ими уже немолодые люди – двое мужчин и женщина с седыми волосами, собранными на затылке в пучок.

Повысив голос, стоявший напротив меня карапуз-переросток обратился к островитянам:

– Уважаемые жители Алако-о-осо! Через несколько часов остров перестанет существова-а-ать. Мы прибыли, чтобы эвакуи-и-ировать вас. Мы даем вам полчаса на сборы, а затем на этих лодках мы доставим вас на кре-е-ейсер, чтобы перевезти в безопасное ме-е-есто. Пожалуйста, поторопи-и-итесь. Крейсер отбывает через ча-а-ас.

Островитяне, с первого раза поняв, что от них требуется, стали торопливо покидать пляж, уходя в глубь острова. Некоторые с опаской и любопытством оглядывались на черную громадину крейсера.

– Сейчас мы перевяжем тебе руку, а затем мне понадобится твоя помо-о-ощь, – сказал мне карапуз-гигант.

– Всегда пожалуйста.

Разве мог я отказать создателю аналитического ситуативизма и высшей логистики, реформатору теории графов, гению и, наконец, моему лучшему другу Броту?