Текст книги "Среда: Омега-день"

37

На лицах золотой четверки дрожали оранжевые отсветы. Одна за другой на нас накатывали упругие волны жара, сопровождаемые облаками едкого дыма. Огонь трещал досками и стропилами, как свирепый динозавр – костями пожираемой им жертвы. Время от времени среди языков пламени в снопах искр проглядывал еще державшийся, но уже полностью обугленный остов дома.

Здесь же суетилась пожарная команда в лице Ива, Дла-Длы и еще нескольких рыбаков. Они таскали воду и окатывали ей пожар: между ведрами и огнем на мгновение повисали серебрящиеся дуги, которые не наносили пламени ни малейшего ущерба. Было лишь слышно, как вода с шипением превращается в пар.

– Я вас поздравляю, друзья мои! – громко сказала Мамфо. – Вы добились, чего хотели. У веселого дня – веселый вечер.

– Мы не казнили его, – как-то торопливо заговорил Зибко, – а зря. Жить он, похоже, не хочет. Волосы у его трупа будут белыми. Я это умею, Юджин, ты знаешь.

Старший по безопасности один за другим выпускал изо рта клубки рыжего дыма – даже в пяти метрах от пожара он не расставался со сплифом.

– Мы слышим обещания. А должны слышать объяснения, – менторским тоном ответила Мамфо.

Пламя ласкало бликами ее влажные ключицы, плечи и скулы.

– Я разговариваю с Юджином. Юджину решать, что он хочет слышать, – огрызнулся Зибко.

– Дураку ясно, что он хочет слышать. Он хочет слышать, почему наш старший по безопасности не предотвратил тяжкое преступление и почему преступник в настоящее время безнаказанно разгуливает по Алакосо.

Ноздри Мамфо находились в постоянном движении – она яростно втягивала в себя дымный воздух.

– Мамфо… – предостерегающе буркнул Юджин, не отрываясь от созерцания пожара.

Лицо коменданта, как обычно, оставалось непроницаемым. Губы его были слегка изогнуты, и тот, кто впервые видел Юджина, мог принять это за бледную улыбку. Однако жители Алакосо давно знали, что так выглядит нейтральное выражение его лица.

Зибко адресовал коменданту короткий благодарный взгляд и проговорил:

– Долго без жратвы он не продержится.

– Если только какая-нибудь щедрая душа с Руу его не покормит, – не сдавалась Мамфо.

Тут я понял, что необходимо вмешаться:

– Лебедева терпеть не может Фриза, она не станет его кормить.

– А этот что тут делает? Ты почему не на работе?! – возмутился Зибко, до сих пор не замечавший моего присутствия.

– Это я его привел, – сказал Симо. – У нас проблема, а у него котелок варит, если ты не заметил.

Я посмотрел на своего защитника. Большие улыбающиеся глаза Симо сияли из-под нахмуренных бровей, как солнце – из-за тучи. Вздернутая верхняя губа, обнажавшая два ряда высоких зубов, придавала его лицу совершенно идиотское выражение.

– Нет проблемы, – ответил ему Зибко. – Не преувеличивай.

– Конечно, у тебя нет проблемы, Адриан, – ядовито произнесла Мамфо, – ведь это горит дом Симо, а не твой.

Юджин, очевидно, насмотревшись на пожар, повернулся и побрел к дому Фриза. Остальные последовали за ним.

– Проблемы нет, – стоял на своем Зибко. – Дурная псина сорвалась с цепи и куснула человека. Дурная псина получит пулю.

– Проблема есть, Адриан, – сказала Мамфо. – Проблема в том, что ты не знаешь, где сейчас эта дурная псина. А еще ты не знаешь, кого она куснет в следующий раз.

– Не куснет. Не успеет.

Старший по безопасности сглотнул и поджал нижнюю губу. Его подернутые маслянистой пеленой радужки едва виднелись сквозь щели между припухшими веками.

– Откуда такая уверенность? – осведомилась Мамфо, поставив руки на пояс.

– Это всего лишь Фриз, – ответил Зибко. – Полуслепая пьянь, трусливая и безоружная. А скоро будет еще и голодная.

– Голодный зверь – самый опасный.

– Голодный зверь – ослабевший зверь. Не стоит поднимать панику из-за одинокого слабого зверя.

– Вот только я не уверена, что он одинокий… или останется таковым надолго. Его побег – отличный пример для остальных: беги, поджигай дома руководства, тебе ничего за это не будет! Сегодня Фриз, завтра – все остальные рыбаки, которые в душе мечтают устроить на Алакосо бардак.

Мамфо глубоко дышала. Зибко молчал, не в силах быстро парировать ее очередной выпад.

Каждый шаг Юджина отмечался позвякиванием огромной связки ключей, которая висела у него на поясе. Комендант не вмешивался в перепалку. Он медленно поворачивался всем своим массивным корпусом то к Зибко, то к Мамфо, в зависимости от того, кто из них в текущий момент говорил. Дуло пистолета-пулемета при этом описывало вокруг него широкую дугу, и я каждый раз внутренне поеживался, когда маленькое круглое отверстие оказывалось на одной линии со мной.

– Рыбаков, которые мечтают устроить на Алакосо бардак, нет, – наконец, нашелся Зибко. – Такие рыбаки давно лежат у взлетной полосы. Мы давно выявили и устранили всех, у кого был хотя бы намек на лидерские качества. Забыла? А остальных Колдун обработал так, что они просто боготворят коменданта, считая его наместником Лахи Кинтана на Земле. Тех, кто заикается о недовольстве, рыбаки в тот же час сдают Колдуну или мне. Еще раз: все революционеры давно кормят червей.

Старший по безопасности сделал неопределенный жест в южном направлении.

– Видимо, не все, – тут же отозвалась Мамфо. – Раз ты проморгал Фриза, значит, могут быть и другие.

– Слушай, Мурена, не хотела бы ты заткнуться? – не выдержал Зибко.

От моего внимания не укрылись изменения в его мимике: брови сдвинулись сильнее обычного, а челюсти безжалостно кусали сплиф во время затяжек: под щеками Копа ходили крутые желваки.

Тем временем мы подошли к дому Фриза. Красная краска (а точнее, заменившая ее жидкость) уже насухо впиталась в штукатурку боковой стены. Первая буква односложного послания была яркой, и под ней явно виднелись потеки. Но, по мере продвижения к концу слова, красящее вещество, судя по всему, быстро заканчивалось, и на восклицательный знак его вообще не хватило – символ угадывался только по едва проступавшей вертикальной черте, бледно розовой сверху и плавно исчезавшей в нижнем направлении.

У стены лежал предположительный источник красящего вещества – безголовая курица. Ветерок играл белыми перьями, слетевшими с тушки. Вокруг трупика уже роилась стайка черных энергичных мух.

Пока мы впятером разглядывали послание на стене, к дому подоспел Мду и, сверкая голым задом в лучах заходящего солнца, принялся стирать надпись тряпочкой. То и дело он останавливался и дарил нам через плечо услужливые улыбки.

– Я, конечно, могу заткнуться, Адриан, только это делу не поможет, – опомнилась Мамфо. – По твоей милости Фриз, у которого поехала крыша, бегает по Алакосо и поджигает дома. На острове мой ребенок. Из-за тебя он в опасности.

– Вот и подумай о ребенке, – ответил Зибко. – Он у тебя постоянно без присмотра. Только с тебя как с матери некому потребовать объяснений.

– Тихо, – наконец, вступил в разговор Юджин. – Заткнитесь оба. Зибко. Ты – старший по безопасности. Отвечаешь за порядок. На острове проблемы – виноват ты.

– Юджин… – почти пролепетал Зибко, но хозяин перебил его:

– Это твой промах.

– Юджин, прости… Я… Я…

– Три года все шло хорошо. Ты справлялся.

– Юджин…

– Теперь Симо остался без дома. Из-за тебя. Есть, что сказать? Говори.

Юджин и его верный Truvelo Armoury BXP пристально смотрели на Зибко.

Я украдкой наблюдал за Мамфо. Было трудно не заметить торжествующий огонек в ее взгляде. Во время диалога Юджина и Зибко она успела поднять с земли безголовую курицу и покрутить ее в руках. Мамфо даже поднесла тушку к лицу и обнюхала.

– Юджин, прости, – почти взмолился Зибко. – Симо, прости. Выбирай любой дом в поселке. Я… Фриз… Он… вырвался. Он вскочил так неожиданно. Я просто не успел… Юджин, обещаю: это была последняя неприятность от Фриза.

– И от тебя, – добавил Юджин.

Мамфо ввела единственный палец правой руки в отверстие, зиявшее на куриной тушке в том месте, где раньше крепилась голова.

Плечи Зибко опустились, он выронил сплиф и машинальным движением накинул на голову капюшон старой толстовки, которую носил поверх полицейской формы.

Я в последний раз взглянул на стену.

– «Готовьтесь!», – прочел я шепотом.

Глава 5
Раламбу

38

4 года 7 месяцев и 23 суток с Омега-дня

Джошуа задумчиво водил пальцем по пластиковой доске, которую мы использовали для занятий математикой. Похоже, прикосновения каким-то образом стимулировали мыслительные процессы мальчика. Стоило ему обвести (и размазать) все символы в записи уравнения, как ответ был найден. Джошуа взял красный маркер и вывел на доске числа 1 и 7.

– Стоп-стоп-стоп, – возразил я. – Ты должен был решить уравнение, а не угадать его корни.

– Но ведь это правильный ответ! – возмутился мальчик.

Он вновь вооружился маркером и подставил корни в исходное уравнение. Правая и левая части оказались равными, что привело Джошуа в восторг.

– Ответ правильный, – признал я. – Но мне было нужно от тебя именно решение.

– Но почему? Какая разница-то?

– Разница в том, что угадать получится не всегда. А вот знание правил позволит тебе справиться с любым квадратным уравнением.

Я вздохнул и посмотрел на часы:

– Хорошо. Продолжим завтра.

Мы вышли из номера Джошуа в коридор.

– А теперь – пробежка! – крикнул мальчик и умчался вперед.

Он вытянул в стороны руки и протяжно зарычал, изображая самолет. Джошуа «долетел» до конца коридора и свернул на лестницу.

Я прошел еще несколько метров, улыбаясь вслед ученику, а затем периферическим зрением уловил какое-то движение справа. В следующий момент кто-то схватил меня за руку и дернул в сторону. Так, весьма неожиданно, я оказался в номере коменданта лицом к лицу с Юджином.

Комендант выдал серию коротких смешков.

На Массажисте была голубая сорочка, его шею охватывала толстая золотая цепь, а вот брюки он еще не надел. Зато Truvelo был тут как тут.

В комнате стоял спертый воздух. На огромной неприбранной постели сидели две полуголые наложницы коменданта. Они хихикали – должно быть, мой растерянный вид производил комичное впечатление. Одна из женщин занималась волосами другой: она ловко манипулировала косичками подруги – сложная прическа, похожая на раковину моллюска, была почти готова.

– Присаживайся, Отшельник, – сказал комендант. – У меня к тебе разговор.

Мы с Юджином заняли места за столом. Массажист сдвинул на край столешницы грязную посуду, крошки и другой мусор.

– Как успехи у Джошуа? – поинтересовался комендант.

– Он умный мальчик. Добрались до программы восьмого класса.

Со стороны кровати вновь послышалось хихиканье.

– Чай принесите, – пробурчал Юджин.

Наложницы торопливо удалились в коридор.

Я тщетно пытался угадать мысли или настроение Юджина по выражению его лица.

– Отшельник, Симо говорит, ты у нас головастый, – сказал он.

– Лестная оценка, – пожал я плечами.

Комендант выдержал длинную паузу, во время которой я пытался понять, не рассердил ли его мой ответ.

– Если головастый, значит, и мне поможешь, – наконец, заключил Юджин.

Он положил на стол пистолет-пулемет, что я, наверное, должен был истолковать, как знак доверия.

– Тебе нравится Мурена? – вдруг осведомился комендант.

Настала моя очередь томить собеседника молчанием.

– Не знаю, – выбрал я наименее рискованный ответ.

– Она помогает мне… – признал очевидное Юджин. – Во многих делах. Старшая по хозяйству…

Я вежливо кивнул.

– Я не Лахи Кинтана, – продолжал комендант. – Есть вещи, о которых я не знаю, Отшельник. Разные вещи. Хорошие и плохие. Не знать о плохих вещах опасно, так?

– Так.

– Ты понял, о чем я? – спросил Юджин.

– Честно говоря, пока нет.

– Я о Мамфо, Отшельник. Есть подозрение.

Мне даже не требовалось изображать интерес. На этом месте вдруг стало жутко любопытно, к чему ведет комендант и какое это имеет отношение ко мне.

– За ней могут быть грешки. Нехорошие дела, – пояснил Массажист.

– Вот как?

Юджин поднял со стола пистолет-пулемет и упер его мне в живот:

– Ты что-нибудь знаешь?

Перед моим мысленным взором промчалась пара ярких сцен с участием Мамфо. Вот она подслушивает, стоя у двери коменданта. А вот – тайно навещает Раламбу, который здорово схлопотал в ходе Воспитания.

– Мне ни о чем таком не известно, – ответил я. – Откуда такие подозрения?

Лицевые мышцы коменданта оставались неподвижны, но взгляд его явно выражал сомнение.

– У меня есть старший по безопасности, Зибко, – сказал он. – Коп думает, что Мамфо нельзя доверять.

Я нервно усмехнулся, но ствол, который Юджин упер мне между ребер, настраивал на серьезный лад.

– Женщинам вообще лучше не доверять, – выразил я свое мнение.

– Почему?

– Потому что они – люди.

Реакция на мою реплику оказалась нулевой.

– Если серьезно, то – нет, я не замечал за Мамфо ничего подозрительного, – поспешил я направить разговор в более предметное русло. – Хотя, согласен. Ее не назовешь простушкой.

Юджин отвел от меня оружие и надолго задумался. Он повернулся на стуле, чтобы посмотреть в окно.

– Зибко говорит, она ходит к мужу, – с жалобной ноткой в голосе произнес комендант. – А Мурена говорит, что Зибко готовит бунт.

Стул скрипнул, когда Юджин вновь сел ко мне передом. Я чувствовал себя неуютно под взглядом его маленьких носорожьих глазок. Неожиданно взор Массажиста провалился внутрь себя, а рука легла на левую часть груди.

– Отшельник, если ты такой головастый, как считает Симо… – проговорил он. – Будь ты комендантом, кого бы из них ты слушал?

– Я…

Трудно было с ходу дать ответ на такой судьбоносный вопрос, да еще и придумать убедительные аргументы.

Электронные часы на руке Юджина ритмично запищали. Массажист посмотрел на их дисплей, а затем поднялся и пошел к пианино, которое стояло у стены номера. Он взял какой-то предмет с крышки инструмента, но я старался не глазеть на коменданта, поэтому не рассмотрел, что именно оказалось у него в руках. Когда же Юджин вернулся к столу, я увидел, что он держит пластиковую баночку с ярко-желтой этикеткой – какое-то лекарство. Массажист отвинтил крышечку и вытряхнул себе на ладонь продолговатую капсулу. Чтобы проглотить пилюлю, коменданту пришлось отклониться далеко назад вместе со стулом, который в этот момент опять тоскливо заскрипел. Кадык коменданта подпрыгнул, когда за ним по пищеводу опускалась капсула.

– Что замолчал? Твое решение? – поторопил меня Юджин, после того как поставил баночку на стол.

– Я бы не спешил с решениями. Но при этом смотрел бы в оба.

Почему-то комендант улыбнулся моим словам.

Вернулись наложницы. Одна из них несла поднос с двумя чашками имбирного чая. Другая – большую плетеную чашу с фирменным печеньем Венди.

– И как долго ты бы глядел в оба? – уточнил Юджин.

– Пока тот, кому нельзя доверять, не выдаст себя, – ответил я.

Наложницы захихикали.

39

4 года 7 месяцев и 25 суток с Омега-дня

Вечером двадцать третьего апреля, спустя три дня после побега Фриза, я, в соответствии со своими обязанностями, занимался чисткой рыбацких лодок.

Погода стояла теплая, но свежий ветерок, несший запах водорослей, пронизывал меня насквозь и временами вызывал озноб.

Зеленые, бурые, местами даже красные наросты на дне лодки медленно сдавались под натиском моей жесткой металлической щетки. Пахучие пары моющего средства вызывали ностальгию по комфортному и безопасному городскому быту. Но истеричные крики чаек и шорох гравия под ногами быстро возвращали меня на Алакосо.

Ежась от пронизывающего бриза, я задумался, насколько легко мог бы воспламениться раствор, которой я использовал для очистки лодки. В моем сознании ожили сладкие фантазии о том, как щедро политая горючей смесью древесина вспыхивает от единственной спички и расцветает огненной клумбой, даря всем вокруг тепло и радость. Совсем как дом Симо.

Стоило мне подумать о старшем по рыболовству, как со стороны океана до меня долетел его окрик:

– Отшельник, поди сюда!

Приближаясь к Симо, который стоял, облокотившись на свой излюбленный черный валун, я заметил и Джошуа. Мальчик сидел на гальке спиной ко мне в нескольких шагах от Колдуна. На Джошуа была салатовая футболка с темно-синими полосками, окаймлявшими края рукавов и горловину. Скрестив ноги, он разместил перед собой блокнот, клетчатые листы которого соединяла пластиковая пружина. Вокруг на тоскливо-серых голышах лежали яркие палочки цветных карандашей – алые, желтые, фиолетовые, изумрудные. Мальчик, забыв обо всем вокруг, рисовал, а ветерок теребил уголок листочка, норовя без разрешения перевернуть страницу.

– Мы с пацаном разгадываем небесные знамения, – долетел до меня голос Симо. – Решили выслушать твое мнение.

Внезапная вспышка на северо-восточной стороне неба ослепила меня. Это был взрывоподобный сполох, молния-пятно с рваными фиолетовыми краями, какие мы почти каждый день наблюдали над Алакосо.

– Видел, какая большая? – восхищенно спросил Симо. – Нобби, что ты, как человек образованный, думаешь обо всем этом?

– Примерно то же, что и все на острове, – ответил я. – Мне абсолютно неизвестна природа этих явлений.

– Но это не мешает делать догадки. Даже не пытайся отрицать, что у тебя нет хоть какого-то объяснения происходящему.

– Если бы я был физиком, возможно, такое объяснение у меня и и нашлось, – развел я руками. – Но в моем распоряжении лишь логика и общая эрудиция.

– И что они тебе говорят? – ехидно полюбопытствовал Симо.

– Только то, что явление или комплекс явлений, с которым мы имеем дело, развивается, прогрессирует.

– И к чему это приведет?

– Неизвестно, – повторил я, глядя как в небе постепенно тает белесое кольцо, оставшееся на месте сполоха.

Эта вспышка показалась мне более яркой, чем те, что я видел прежде. И продержалась она как будто дольше остальных – по меньшей мере десять секунд.

Темная область, повисшая в зените, за последние недели прибавила к своей площади процентов пятнадцать. Я всматривался в серую полупрозрачную пелену, пытаясь различить какие-либо детали. Однако с уверенностью можно было утверждать лишь одно: ее форма отличалась от круга. Скорее, это был эллипс, большие радиусы которого были направлены на северо-запад и юго-восток.

Я огляделся. Казалось ли мне, что зеленоватый оттенок океана и неба стал еще гуще или так оно и было?

Вечерело, и на восточной стороне небосклона начали появляться светящиеся меридианы. Загадочные полосы брали начало у границ затемнения и, становясь все ярче, ныряли за горизонт.

– Тебе неизвестно, чем это закончится, а нам с Джошуа известно, – вернул меня к разговору Симо. – Да, Джош? – повернулся он к мальчику.

– Угу, – согласился Джошуа, не отрываясь от рисования.

– Вот как? Расскажете мне? – спросил я.

Симо посерьезнел и торжественно произнес:

– Происходит то, о чем тысячелетиями говорят наши легенды. Мир перерождается. Лахи Кинтана поглощает Вселенную, чтобы исторгнуть новую.

Симо почти не смотрел на меня во время разговора. Он то обшаривал взглядом горизонт, то рассматривал зенитное затемнение. Иногда он даже поворачивался в мою сторону, но смотрел как будто сквозь меня. При этом рот его оставался приоткрытым, что почему-то меня раздражало.

– А что будет с обитателями старой Вселенной? – поинтересовался я.

– Лахи Кинтана выберет самых достойных, которым будет суждено заселить Юный мир. Остальные сгорят в негасимом пламени.

Адриан Зибко подошел к нам так тихо, что я вздрогнул от неожиданности, услышав его скрипучий тенор:

– Ух ты, Джошуа, у тебя получается отличный портрет! Ты настоящий, Лахи Кинтана тебя разбери, художник.

– Спасибо, мистер Зибко! – радостно отозвался мальчик.

Каждый его глаз глядел в отдельном направлении, и мне трудно было понять, куда в действительности смотрит Джошуа: на Зибко или на меня.

Зибко присел рядом с мальчиком и вкрадчиво заговорил:

– Маленький совет, от которого вы, господин художник, вправе отмахнуться. Портреты иногда получаются более выразительными, если располагать глаза чуть ниже: примерно на полпути от макушки до подбородка.

– Спасибо за совет, мистер Зибко! – снова улыбнулся Джошуа.

Коп встал и повернулся к нам:

– Как рыбалка, Симо?

Старший по рыболовству достал из-под мышки записную книжку с рельефной обложкой, напоминавшей покрытый «кубиками» пресс атлета. Раскрыв книжку, он пролистал несколько страниц и с досадой покачал головой:

– Все хуже и хуже… Из месяца в месяц уловы падают. Если так пойдет дальше, скоро нечем будет кормить островитян.

– Может, стоит увеличить количество рыбаков? У тебя есть неплохой резерв, а? – предложил Зибко, кладя руку мне на плечо.

– Такие, как Отшельник нужны на берегу, – возразил Симо. – Да и толку в море от них не будет.

– Ну, тебе виднее. Меня, как старшего по безопасности, волнует прежде всего профилактика бунта… А с этим могут быть сложности, если еда на Алакосо подойдет к концу.

– До бунта не дойдет. Все закончится раньше.

– О чем ты, Симо? – нахмурился Зибко.

– Грядет Лахи Кинтана, – ответил за старшего по рыболовству Джошуа. – Все достойные люди заселят новый мир, где будет вдоволь еды.

Зибко повернулся к мальчику и его рисунку:

– Мне кажется, Джошуа, волосы не нужно делать откровенно красными. Рыжий цвет получить очень легко: достаточно использовать желтый карандаш поверх красного.

– Все пока в тумане, – произнес Симо, глядя куда-то вдаль. – Но я чую, кто-то приближается к Алакосо. А чутье меня еще не обманывало.

– Мистер Симо, а Лахи Кинтана вернет тех, кого сейчас нет с нами? – спросил Джошуа.

– Здорово ты поработал над мальцом…. – ухмыльнулся Коп, обращаясь к Симо. – Это Мамфо назначила тебя нянькой?

– Пока Тварь на свободе… – ответил главный рыбак, несколько потупившись. – Кстати, что там с поисками?

– Шесть раз прочесали остров. Нашли места, где он ложился ночевать. Или мы его схватим, или он сам окончательно проголодается и приползет на кухню… У Венди на этот случай дежурит мой помощник, – отчитался Зибко.

В последние дни в облике Копа произошли изменения. Он перестал носить старую толстовку поверх полицейской формы. А сама форма как будто посвежела – у меня возникло подозрение, что рубашку и брюки постирали и возможно даже погладили. Кроме того, усы и козлиная бородка Адриана приобрели более аккуратные очертания. Однако никуда не исчезли фирменные приметы Адриана – неизменная самокрутка, прищур, опухшие, блестящие от пота веки и сломанный нос.

– Может, Фриз уже сдох? – предположил Симо.

– Не исключено. Но лучше бы нет. Когда мы его поймаем, надо будет показать всем, чем заканчивают смутьяны.

– Я думаю, мистер Фриз вернется, попросит прощения у Симо, и все договорятся, как жить дальше, чтобы не гневить Лахи Кинтана, – задумчиво проговорил Джошуа, скобля бумагу желтым карандашом.

– Да, – кивнул ему Зибко. – В детстве я тоже думал, что взрослые умные.

– Мистер Симо, вы так и не сказали… Будут ли в новом мире те, кого сейчас нет с нами? – спросил мальчик, берясь за зеленый карандаш.

– Она была хорошей девочкой, Джош, – после паузы ответил Симо. – Не исключено, что вы еще встретитесь.