Текст книги "Save me. Трилогия Моны Кастен в одном комплекте"

Только мы двое имели власть над тем, что должно было произойти.

Мои движения стали мягче, но по-прежнему оставались страстными. Всего два шага – и мы были уже у кровати, и Джеймс на нее упал. Он подложил под мою спину руку, чтобы смягчить падение, и тут же прижался ко мне так сильно, что я со стоном обвила ногами его бедра.

Губы миллиметр за миллиметром нежно касались лица. Он целовал мои щеки и уголки губ. Кончик носа. Его губы скользили по моим скулам. Я крепко держала Джеймса за плечи и закрыла глаза. Звезды взрывались под моими веками, когда он касался губами шеи и прижимался к тому месту, где все быстрее и быстрее бился пульс.

– Руби… – Он шепчет мое имя в точности так же, как в ту ночь больше месяца назад, когда мы целовались в школе на лестнице в подвале. Воспоминание вдруг охватило меня, а с ним пришло отчаяние и боль. Я не могла больше сдерживать жжения в глазах. Горячие слезы потекли по моему лицу.

Джеймс замер. Он слегка отстранился и посмотрел мне в глаза. С расширенными зрачками и красными щеками он был словно под кайфом. Он нежно гладил меня по лицу и продолжил шептать мое имя.

Я закрыла лицо ладонью, чтобы он не видел слез, но Джеймс осторожно отвел мою руку. Он сцепил свои пальцы с моими и положил их у моей головы. Другой рукой он убрал у меня со лба прядь волос. Кончиками пальцев провел под глазами, чтобы вытереть слезы.

– Прости, Руби, – прошептал он мне в висок и поцеловал туда.

Он не перестал ласкать мое лицо. Его руки будто создали вокруг нас защитное пространство. Когда я открыла глаза, то увидела, как распухла нижняя губа. Отчетливо увидела, где я ее прокусила, и мне стало стыдно. Я нежно погладила его покрасневшую кожу, и Джеймс закрыл глаза. Я прикоснулась к его подбородку, провела пальцами по бровям и отметила каждую веснушку на щеках. Теперь, ближе к зиме, они посветлели, и их было видно только вблизи.

– Я так виноват, – шептал он, и кажется, что его голос мог сорваться в любой момент.

– Мне этого мало, – тихо ответила я.

Он склонился надо мной и прижался лбом к моему лбу.

– Мне тоже этого мало.

На какое-то время мы замерли в этой позе. Мне было так приятно чувствовать на себе тяжесть его тела, и я обвила Джеймса руками, вцепилась пальцами в рубашку и просто прижала к себе. Я чувствовала биение его сердца, быстрое и неровное, как и мое собственное, и наслаждалась всеохватывающим чувством близости с ним.

Однако это не могло изменить того, что произошло между нами. В том, как он поступил со мной и как вел себя. Это невозможно забыть. Я не смогла бы, если бы не получила больше ничего, кроме извинений. Я хотела объяснений, и я считаю, что заслужила их.

– Так не может продолжаться, Джеймс.

Он улыбнулся. Уголки рта лишь чуть-чуть сдвинулись вверх, но я видела улыбку. Кроме того, напряжение в его теле понемногу спало. Складки на лбу разгладились, и все в нем, кажется, стало мягче.

– Что тут такого смешного?

Он немного отодвинулся и посмотрел на меня. Взгляд этот был полон надежды.

– Ты так давно не называла моего имени. Это приятно слышать.

Я помотала головой, взяла его лицо в ладони, потянулась к нему и осторожно поцеловала. То, что я вообще могу это сделать, походило на сон, ведь я была уверена, что больше никогда не получу такой возможности. У него идеальная форма губ, просто созданная для моих. Возникло то чувство, которое испытываешь, когда детали пазла совпадают. Рука Джеймса скользнула с моего лица на шею и на плечи. Горячая дрожь пробежала по позвоночнику, когда он погладил мои бедра и обнял за талию. Его тело дрожало. Я хотела продолжить с того места, где мы только что остановились, но этого не сделать, пока мы не узнаем, к чему все приведет.

Кажется, Джеймс это почувствовал и осторожно отпрянул от меня.

– Тогда на спортплощадке… я сказал, что ты не можешь потерять то, что тебе не принадлежит.

Воспоминание об этих его словах остро кольнуло меня. Я хотела отвернуться, но не смогла. Слишком много чувств, которые я испытывала в этот момент, отражались в глазах Джеймса.

– Я солгал. Я принадлежу тебе с той минуты, как ты бросила мне в лицо деньги, Руби Белл.

29
Джеймс

Когда я сказал это, глаза ее наполнились надеждой. Я скатился с нее и увлек за собой, так что мы оба теперь лежали на боку и могли смотреть друг на друга. Моя рука осталась на ее талии и поглаживала кожу. Как бы мне хотелось трогать Руби всю, сейчас и всегда. Я так тосковал по ней, что это меня почти убивало, и теперь как будто впервые за последние недели ко мне в легкие попал воздух.

Но я должен все сделать правильно. Я не могу больше рисковать и потерять Руби только потому, что не смог ей сказать, что со мной происходит. Почему я такой, какой есть, и почему я принимаю решения, которые нам обоим причиняют боль. Это трудно – найти подходящие слова, а в первую очередь горло сжимается от страха, что она меня не простит. Тогда я не знаю, что буду делать.

Руби спокойно ждала. Волосы у нее запутались, щеки и губы покраснели. Она так хороша, что мне стало больно, и я отвел от нее глаза и смотрел на свою руку, лежащую на ее на талии, перед тем, как откашлился.

– Я рассказывал тебе, что после учебы вступлю в руководство фирмой. И… моим родителям важно, чтобы к тому времени я обзавелся женой. Так принято. Они предпочли бы уже сейчас обручить меня с кем-нибудь, чтобы я не успел наделать глупостей.

Руби издала непонятный звук, и когда я посмотрел на нее, она сморщила нос. Хорошо осознавать, что ей это не нравится, ведь я тоже не мог себе представить, чтобы родители Руби сватали ее за кого-нибудь другого.

– Ты с самого начала была для меня кем-то особенным. Я не изменился. Я сам этого даже не заметил, но мои друзья и семья заметили. Мне то и дело приходилось слушать расспросы о том, что со мной и почему я постоянно погружен в свои мысли и так далее. Когда отец увидел нас вместе на швейной фабрике, он сразу что-то заподозрил. И когда застукал нас на Хэллоуин… – Я тяжело сглотнул. – Тут он уже ни в чем не сомневался.

– Поэтому у тебя была разбита губа? Он тебя ударил? – спросила Руби и осторожно поднесла палец к моему рту. Там все еще пульсировала боль в том месте, куда она укусила, – но это было не так страшно.

– Да, – тихо сказал я. Я ни с кем не разговаривал об отце. Даже с Лидией, которая знала хотя и многое, но далеко не все. Я уверен, друзья догадывались, что творится у нас дома, но они со мной ни разу не заговаривали об этом, когда видели с синяком под глазом или с разбитой губой. Мы как будто договорились между собой никогда не касаться этой темы, и все придерживались этой договоренности. Для меня это было важно.

– Он тебя бьет, Джеймс? – прошептала Руби.

Я не мог ей ответить, прежде всего потому, что она казалась такой понимающей, такой настоящей. При том, что дело было совсем не в этом. Я только хотел ей объяснить, почему так ужасно себя вел, а за это я на сто процентов отвечал сам, какой бы угнетающей ни была моя ситуация.

– Это не важно, – запоздало ответил я. Мой голос снова осип, и мне пришлось опять откашляться. – Так или иначе, родители увидели в тебе опасность. Они заметили, как ты для меня важна. Гораздо важнее, чем эта проклятая фирма.

Что-то во взгляде Руби переменилось. Он стал таким пронзительным, что у меня возникло чувство, будто она смотрит мне прямо в душу. Нет никакой возможности что-то от нее утаить – и в этот момент стало ясно, что я и не хочу от нее ничего скрывать. Родители были правы, беспокоясь. Руби представляла собой опасность для них и моего будущего, которое они распланировали.

Я не мог поверить, что понял это только сейчас.

Я был влюблен в Руби Джимайму Белл.

То, что я чувствовал к ней, было всеобъемлющим и всесильным и не могло никуда исчезнуть, как бы я ни старался это игнорировать. За последние недели я очень хорошо это понял. Руби прокралась в мою жизнь, все в ней запутала и заслужила место в том хаосе, который учинила.

Мне все равно, против кого я должен выступить, и мне все равно, если отец выставит меня на улицу. Лидия как-то спросила, стоит ли Руби таких нервов. Я был во власти моего окружения и думал, что она того не стоила. То было самое глупое решение, какое я когда-либо принимал, и я сам себя ненавижу за то, что так оттолкнул Руби. Я знаю, что не могу вернуться назад и отменить то, что было сделано, но я должен хотя бы попытаться.

– Ты права, я действительно не знаю, чего хочу от жизни. Для меня всегда было предопределено, что я буду делать и что мне позволено. Иногда казалось, что я беспомощен в этом сценарии, написанном специально и в котором я ничего не могу изменить.

Руби что-то тихо пробормотала.

– После того, как отец застукал нас, он сорвался. Для него даже вопроса такого не стояло, чтобы я проводил время с кем-то, не соответствующим его планам.

При этих словах она едва заметно вздрогнула, и я тотчас взял ее руку и уже не выпускал.

– Я думал о том, какое будущее нас ждет, и видел только одни проблемы. Родители у меня тираны, когда речь идет о жизни их детей. И ты… ты тогда сказала, что готовишь себя для успешной карьеры. Я не мог вынести мысли, что отец может встать у тебя на пути только потому, что его не устраивает, что ты вместе со мной. Я боялся, потому что знал, что ничего не смогу поделать. Я не смог бы защитить тебя от него.

Сердце у меня бешено билось. Я и сам знал, что выглядел несчастным идиотом, но хотел быть с ней честным, любой ценой.

– Ты завоюешь мир, Руби. И ты должна быть вместе с человеком, чья семья примет тебя с распростертыми объятиями. Но такого я не мог предложить. Я вообще ничего не мог тебе предложить, кроме кучи проблем, к которым я не знаю, как подступиться.

Руби молча смотрела на меня, а я не смел дышать. Я был даже готов к тому, что она сейчас встанет и, ничего не сказав, выйдет из комнаты. Я знал, что заслужил это. Но Руби не делала подобной попытки. Вместо этого она прильнула ко мне и поцеловала в губы.

Я был так озадачен, что даже не ответил на ее поцелуй.

– Ах, Джеймс, – пробормотала она, высвободив свою руку из моей и положив ее мне на грудь – туда, где билось мое сердце. – Ты… слабоумный идиот.

О'кей, на это я не рассчитывал.

– Зачем ты ломаешь голову над будущим, когда у нас есть настоящее? – тихо спросила она.

– Потому что ты заслуживаешь лучшего. Мое будущее обречено быть дерьмовым. Твое нет.

Она крепко сжала ладонями мои щеки.

– Это неправда, – проникновенно прошептала она. – У тебя столько же возможностей, как и у любого другого. Тебе только надо воспользоваться ими, Джеймс.

Мне нравится, как она произносит мое имя. Ее голос так мягко обволакивает все его звуки, что хочется просто закрыть глаза и попросить повторять его снова и снова.

– Почему ты мне просто не сказал правду? – спросила она, качая головой. – Вместо того, чтобы отталкивать без объяснения.

В ее глазах я видел боль, вызванную моим поведением. Я закрыл ладонь, лежащую на моей груди, своей рукой и сцепился с ней пальцами.

– Мне очень жаль, Руби. Я действительно думал, что нам будет лучше поодиночке.

– Что-то это не ощущалось как лучше, – хрипло прошептала она. – Ты просто меня игнорировал и преподнес мне самый резкий отказ в истории человечества.

– Боже мой, Руби. Прости.

Я закрыл глаза. Не знаю, что я буду делать, если она меня не простит. Если она решит, что та боль, которую я ей причинил, слишком велика. Если она больше никогда не сможет быть со мной так же близка, как сейчас.

Я стиснул ее руку, прижал к сердцу, которое бешено билось, и не смел поднять на нее глаза.

– Джеймс, – сказала Руби. Она начала высвобождать свою руку, а мне хотелось ее удержать, но я знаю, что у меня нет на это права. Если Руби захочет уйти, я должен отпустить. Но затем я почувствовал ее пальцы в волосах. Она нежно их гладила.

Не знаю, сколько мы так лежали, но у меня не хватило смелости шевельнуться – из-за страха испортить момент. Самое лучшее чувство на свете – ощущать близость Руби. Ради этого я мог бы отказаться от всего. Не знаю, почему мне потребовалось так много времени, чтобы понять это.

– Джеймс, – снова пробормотала Руби спустя какое-то время. – Все хорошо. Я простила тебя.

Я сделал глубокий вдох, чтобы пробормотать еще одно извинение, но замер, когда до меня дошло значение ее слов. Я открыл глаза. Руби немного отстранилась и застыла в этой позе.

– Что? – хрипло спросил я.

– Все хорошо. Я тебя прощаю, – медленно повторила она, поглаживая меня по груди. – Это не значит, что я забыла, как ты себя вел. Если ты еще раз устроишь мне такое… – Она пожала плечами. Когда я увидел ее осторожную улыбку, то от нахлынувшего облегчения оказался почти без сил. Я обнял ее, привлек к себе и беззвучно пробормотал ей в губы:

– Я не буду. Я больше не буду, обещаю.

Потом я поцеловал Руби.

Я попытался показать тем самым, как сильно был ей благодарен и как хотел разделить с ней все те чувства, что бурлили во мне. Руби перекатилась на меня, и я крепко держал ее. Она дразнила языком и водила им по моей губе, которая все еще болела. В порыве страсти я обхватил язык Руби губами, отчего она начала задыхаться.

Не знаю, как мы пришли к этому, но в эту секунду я чувствовал себя так, словно мог летать. Руби простила меня. Она простила меня и хочет остаться в моей жизни.

В следующий момент она начала расстегивать мою рубашку.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил я.

– Раздеваю тебя.

Она дошла до последней пуговицы, пока перед ней не открылся полный вид на голый торс. Она прикусила губу и потрогала мой живот сперва робко, потом чуть смелее. Взгляд, с каким она пожирала мое тело, заставил меня с благодарностью вспомнить о тех многочасовых тренировках, которыми я доводил себя до изнеможения весь последний месяц.

Когда Руби наклонилась и начала целовать живот, я резко втянул воздух. Потом вдруг почувствовал ее язык совсем низко и приподнялся на локтях:

– Что ты делаешь?

Она посмотрела на меня из-под полуопущенных век.

– Разве это не то, что делают парочки, когда мирятся?

– А мы парочка?

– Ну уж моим бонусным другом ты точно не будешь. Такой мне не нужен.

Я ухмыльнулся:

– Бонусным другом?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

– Как может человек с таким высоким IQ, как у тебя, со всей серьезностью произносить словосочетание «бонусный друг»? – пробормотал я, забавляясь, и получил удар в солнечное сплетение, вызвавший у меня болезненный стон. – Мне больше нравилось, когда ты использовала для этого язык.

Еще один удар, и она снова поднялась, пока ее лицо не поравнялось с моим.

– Ты действительно считаешь, что тебе уже можно быть таким наглым?

Казалось, мое колотящееся сердце того и гляди разорвет грудную клетку. Руби села на меня сверху, ее торс плотно прижался к моему, и пуговки блузки слегка царапали мне кожу. Стояк был такой, что в брюках стало больно, и я на мгновение приоткрыл глаза, когда Руби задвигала бедрами. Боже…

Я хочу ее.

Я так ее хочу, как никогда еще никого не хотел.

– Я стану для тебя всем, что ты пожелаешь, – хрипло сказал я, ручаясь за каждое слово. – Другом, бонусным другом, всем. – Мне все равно, что скажут родители или что будет потом. Руби права: у нас есть сейчас. И я больше ни секунды не мог отрицать своих чувств.

– Действительно всем? – шепнула она.

– Всем, – повторяю я и пробираюсь руками вверх по ее бедрам. В зеленых глазах Руби что-то вспыхнуло. Когда я провел большими пальцами по внутренней стороне ее бедер, она тяжело задышала. Победная улыбка отразилась у меня на губах. Она безумно чувствительна. Я повторил это прикосновение, на сей раз пробираясь еще выше. Руби закрыла глаза. Она прекрасна со своими волнистыми волосами, длинными темными ресницами и в этой ее хорошенькой блузке с бантиком под воротником. Мне так и хочется потянуть за эту черную ленточку, но я не отваживаюсь. Если мы сейчас действительно перейдем на новый уровень, то следующий шаг должна сделать она.

Словно прочитав мои мысли, Руби вплотную наклонилась к моему уху. Она обвела губами ухо сверху вниз и зажала мочку зубами. Мое тело резко отреагировало на нее: я весь покрылся мурашками, а от возбуждения закружилась голова. Она продолжила возбуждать меня все сильнее, ведя дорожку поцелуев вниз.

Я исторг тихое проклятие.

Руби удивленно спросила:

– Тебе не нравится?

– Нравится. – Голос стал хриплый и осевший от желания. – Нравится.

Я хотел дать ей время и не торопить, я хотел быть терпеливым и вести себя как джентльмен, но… я больше не мог. Я хотел ей показать, что она со мной делает. Дрожащими руками я сильнее обхватил Руби, впился в губы. Она издала ошеломленный стон, а я вывернулся и положил ее под себя. В тот момент, когда я прижался к ней своим напряженным членом, она начала задыхаться и вцепилась в мою спину. Я понимал, что если она уже сейчас такая… Я не мог дождаться, когда же окажусь внутри.

В следующие секунды она стянула рубашку с моих рук и бросила ее на пол. Руби ласкала мою спину, сперва неуверенно, а потом она прошлась ногтями по позвоночнику вниз, пока не дошла до ягодиц и крепко их не сжала.

– Черт, Руби, – прорычал я.

– Мне так давно хотелось этого, – ответила она и сделала хороший шлепок. Я посмеялся ей в шею и в отместку слегка укусил. Она обвила меня обеими ногами и еще крепче прижала к себе. Боже, я думал, что пропал.

Я немного отстранился и потянулся пальцами к ленте под воротником блузки. Стал медленно стягивать ее и неотрывно смотрел Руби в глаза. Она тяжело сглотнула и как загипнотизированная следила, как я расстегиваю пуговки. Она села, чтобы я смог стянуть блузку с плеч. Я не знал, куда бросил ее, потому что не сводил с Руби глаз. Свет уличного фонаря бросил пару светлых полос на нежную кожу и на бюстгальтер телесного цвета. У Руби чудесное тело, гибкое и мягкое, с пышной грудью. В школе она всем видом давала понять, что точно знает, чего хочет. Кажется, в постели точно так же, и от этих мыслей у меня пересохло в горле.

Я поднялся и оставил несколько поцелуев на декольте. Я зажал ее груди и начал поглаживать их, отчего она стала задыхаться. Мне хотелось поскорее сбросить с нее остальную одежду и утонуть в ней, но я сдерживался.

Это наш первый раз. Я хочу, чтобы мы оба годы спустя помнили, как нам было хорошо.

Итак, я взял себе время на изучение ее тела. Я попробовал каждый кусочек кожи на вкус, ласкал и сжимал грудь Руби. Я продвигался дальше вниз и проводил губами по ребрам. То, как она задыхалась или напрягалась, и есть учебное пособие по ее телу. Когда я дошел до пояса брюк, она зарылась пальцами мне в волосы. Я бросил на нее вопросительный взгляд. Я весь был в ее власти, она одна решала, что будет дальше.

– Продолжай, – еле слышно шептала она.

Больше мне ничего не надо.

Сперва я снял ее туфли, потом носки. Руби смотрела на меня, на губах была легкая улыбка. Я расстегнул брюки и помог стянуть их с ног. Теперь она лежала передо мной в одном белье, и я задержал дыхание. Не знаю, чем я это заслужил. Я понятия не имел. Может, это то, что люди называют кармой. По принципу: Эй, в твоей жизни все дерьмово? Вот, за это ты получишь самую лучшую девушку в мире. Она простит тебя и даст себя раздеть, хотя ты этого и не заслуживаешь.

Что-то вроде того.

Не важно, по какой причине Руби позволила мне все это делать, я собирался показать ей, как сильно влюблен.

Я наклонился и поцеловал ее ноги. Теперь уже можно было не думать, а только чувствовать. Я обеими руками обвел бедра. Мягко гладил ее бока, скользил рукой по животу к краю трусиков. Дыхание Руби стало учащенным и тяжелым.

Продолжай, – эхом звучало в моей голове. Я продолжил. Я зацепил пальцами края трусиков и стянул их. Она лежала передо мной голая, и я был больше не способен ни о чем думать. Не медля ни секунды, я стал целовать ее живот, спускаясь все ниже. Когда я достиг губами нужного места, Руби издала громкое проклятие. Она снова зарылась пальцами мне в волосы, но я не знал, то ли она хочет оттянуть мою голову от себя, то ли прижать ближе. Я целовал ее. Когда я задействовал язык, она начала извиваться, и я положил руку ей на живот, чтобы удержать. Мне было приятно, как она царапала кожу моей головы и тем самым давала знать, как ей приятнее и с какой интенсивностью. Когда ее дыхание участилось, а ноги напряглись, я запустил в нее палец. Я двигал им медленно и равномерно. Уже очень скоро Руби выкрикнула мое имя и выгнулась подо мной.

Я продолжил ласкать ее и целовать, пока охватившая нас дрожь не ослабела. Она совсем не дышала, когда я наконец отделился от нее и поднялся чуть выше. Волосы ее были растрепаны, а щеки залиты румянцем. Она смотрела в потолок, и ей потребовалось несколько минут, чтобы дыхание нормализовалось.

Потом она обвила меня руками и улыбнулась.

– Ты непременно должен сделать это еще раз, – сказала она.

Я улыбнулся ей в ответ и в тот же момент решил однажды провести целую ночь с головой между ног Руби.

– Вот где истинное место твоему наглому и дерзкому языку.

Я смотрел на нее, качая головой и легко целуя ее в губы. Руби не допустила того, чтобы этот поцелуй остался поверхностным. Напротив, она привлекла меня к себе и проникла своим языком мне в рот. Я был ошарашен тем напором, с каким она целовалась. Кажется, ей самой понравился собственный вкус на моих губах. Она обняла меня одной ногой. Жаркие мурашки пронизывали все мое тело, и я стонал у нее во рту и двигал бедрами, вызывая тихое восклицание. В следующий момент ее руки уже были на моем поясе. Движения неровные, ими руководила страсть. Мне страшно понравилось видеть Руби в таком состоянии. Да любому бы понравилось.

Расстегнув мои брюки, она хотела спустить их вниз, но я вспомнил о важном.

– Момент, – пролепетал я и достал из заднего кармана портмоне. Я открыл его и нашел презерватив. Положил резинку в изголовье и затем снял брюки и носки. Бросил все это на пол у кровати и снова оказался над Руби. Я просунул ладонь ей под спину и расстегнул бюстгальтер. Помог ей сбросить его, и между нами не осталось никакой ткани. Руби тихо стонала, когда я положил ладонь ей на грудь и начал ее гладить.

Мне нравилось, как она реагирует на каждое мое прикосновение. Я еще никогда не был с такой девушкой, как она. Ее реакции так возбуждали, что я еле сдержался. Когда она запустила руки внутрь боксеров и начала гладить мои ягодицы, я едва не потерял рассудок.

– Как ты хочешь? – прошептал я, дойдя губами до лица Руби. Я убрал прядь волос с ее лба и очертил пальцами подбородок. Каждым своим прикосновением я хотел показать, как много она для меня значит.

– Прямо так, – прошептала Руби и нежно погладила мою спину. Я кивнул и потянулся к упаковке. У меня тряслись руки, когда я натягивал презерватив. Руби приподнялась на локтях и следила за каждым моим движением с любопытством. Недолго думая, я взял ее руку и вложил в нее член. Он вздрогнул, и Руби посмотрела на меня своими темными глазами. Я осторожно начал двигать ее руку вверх и вниз. Она тяжело сглотнула. Я отпустил, и она начала проделывать то же самое сама, сначала сдержанно, потом чуть увереннее. Когда она нажимала на правильное место, я от наслаждения задыхался.

– Руби… – шептал я.

В следующий момент она отпустила меня и легла. Ее темные волосы были разбросаны по белой подушке веером, зеленые глаза сверкали, как во сне, когда я накрыл ее своим телом и занял место между ног. Это происходило почти само собой, я входил в нее и замирал, в то время как Руби стонала подо мной. У нее там было невероятно тесно, но достаточно влажно, так что я отважился осторожно продвинуться вперед. Я дотронулся до ее щек, лаская большим пальцем нижнюю губу перед тем, как приникнуть к ней ртом. Я целовал медленно и с чувством, в то же время осторожным толчком проникал внутрь. Как раз в этот момент Руби немного изменила положение – и сопротивление ослабло. Я утопал в ней, и мы стонали уже оба. Какая-то мысль хотела пробиться на поверхность моего переполненного чувствами сознания, но я не мог ей помочь. В голове больше не было места. Она полна только Руби, ее вкусом, ее жаром, ее искренней любовью. Я снова подался вперед, и Руби с трудом перевела дыхание. Она обвила меня одной ногой, а я держал ее бедра.

Ощущения были так прекрасны, что я жалел, что мы не сделали этого раньше вместо того, чтобы выкладывать камни на пути друг у друга. Я впивался пальцами в бедра и удерживал ее на месте, находя более-менее правильный ритм. Руки Руби были на мне, она подалась вперед и поцеловала мою грудь, встречно отзываясь на каждый мой толчок, как будто не могла насытиться мной вдоволь. Со мной происходило то же самое. Мне было так сладко, что с трудом давалось контролировать свои движения.

– Ты дрожишь, – прошептала она и начала гладить спину. Она держалась за мои плечи, когда я целовал ее за ухом и медленно входил все глубже.

– Потому что я должен быть паинькой.

– И это тот Джеймс Бофорт, который во время секса ломает кровати с водяными матрасами? – спросила она не дыша.

Я укусил ее шею.

– Я же тебе говорил, это была не водяная кровать.

Руби проигнорировала мои слова и обвила меня второй ногой. Она двигала бедрами, и я проникал в нее все глубже. Я стонал, и словно само собой мое тело следовало ее непрямому требованию. Я прикрыл ладонью затылок Руби и крепко держал ее, чтобы она не ударилась головой об кровать. И после этого вошел в нее жестче и быстрее, чем до этого. Руби поцарапала мою спину, и каждое ее прикосновение способствовало тому, что я все больше терял контроль. Скоро спинка кровати начала биться об стену, и уже было нельзя сдерживать звуки, которые рвались из груди. Дыхание Руби участилось, ногти впились мне в кожу. Я должен был видеть, что с ней происходит.

– Смотри на меня, – сказал я, задыхаясь.

Она исполнила мое желание. Связь между нами была так сильна, как никогда. Я уже не мог отвести взгляд, и Руби, кажется, тоже. Мы двигались в такт, словно были созданы для этого. Я проталкивался в нее, снова и снова, пока не попал в какую-то точку, из-за чего она издала громкий стон. Ее мышцы сжались вокруг меня, и вдруг это стало нестерпимо. Кровать скрипела недостаточно громко, чтобы перекрыть наши крики, и мы вместе пришли к кульминации. Мой мир взорвался, и от него остался универсум из разноцветных звезд и огней, в котором есть место только для Руби.