Текст книги "Дочь моего врага"

Они, наверное, целую вечность смотрели друг на друга, прежде чем Саймон сказал:

– Поцелуй был слабоват. В следующий раз мы это исправим.

Сердце Тулы оборвалось.

«В следующий раз»?

Глава 5

Тула помнила, как, сидя в своей маленькой кухне, говорила себе, что это плохая идея. Теперь она полностью в этом убеждена. Она живет в викторианском особняке мужчины, который ей не нравится, но к которому ее влечет.

Вчера за ужином Саймон так трогательно смотрелся с зеленым пюре на лице, что она не удержалась от соблазна и чмокнула его в щеку. Но когда он посмотрел на нее своими большими карими глазами, страсть, которую она в них увидела, потрясла ее.

Нет, она не застенчивая девственница, прячущаяся от мужчин. В колледже у нее был бойфренд, примерно год назад еще один. Но Саймон отличается от них. Они мальчишки, в то время как он настоящий мужчина.

«Перестань, – приказала она себе. – Это не приведет ни к чему хорошему. Ты не должна целыми днями думать о Саймоне Брэдли».

– Это бессмысленно, – произнесла она вслух, двигая стол к одному из окон. Одинокий луч январского солнца прорезал тучи и упал на крышку стола. Немного полюбовавшись им, она продолжила наводить порядок в своем временном кабинете.

Ей не нужно много вещей. Только стол, за которым она сможет работать, и удобное кресло.

– Гм. Если тебе не нужно много вещей, какого черта ты привезла все это?

«Хороший вопрос».

Нет, она не страдает вещизмом. Просто… так получилось. В этом элегантном особняке, где каждый предмет занимает определенное место, она чувствует себя сборщиком хлама.

Повсюду стоят коробки. В одних – книги, которые нужно расставить по пустым полкам, в других – разрозненные рукописи и карандаши с красками. Ей нужно разобрать еще столько вещей.

– Устраиваетесь?

Она подскочила на месте, повернулась и прижала ладонь к груди, словно боясь, что сердце оттуда выскочит. Саймон стоял в дверях. Он улыбался, словно был рад, что напугал ее до полусмерти.

Сердито посмотрев на него, она отрезала:

– Носите колокольчик или что-то в этом роде. У меня чуть не случился сердечный приступ.

– Я здесь живу, – напомнил он ей.

– Я знаю. – Как будто она может об этом забыть! Она полночи пролежала без сна, думая о Саймоне, чья спальня находится дальше по коридору. Ей не следовало его целовать. Разрушать барьер холодной вежливости, который установился между ними в день их первой встречи.

Сегодня утром они вместе завтракали. Они втроем сидели на кухне, которая в три раза больше ее кухни. Она с умилением наблюдала за тем, как Саймон кормил Натана овсянкой, время от времени вытирая кашу со своего лица. Они выглядели как настоящая семья.

Тула застонала про себя и приказала себе успокоиться. Она не должна строить напрасных иллюзий. Она здесь ненадолго.

Войдя в ее кабинет, он огляделся по сторонам и изумленно произнес:

– Как вы можете работать в этом беспорядке?

Она сама думает так же, но не собирается ему об этом говорить.

– Порядок – это скучно.

Его темная бровь поднялась.

– Вы еще и рисуете? – спросил Саймон, глядя на ее эскизы на столе.

– Немного. В основном иллюстрации для своих книг.

– Впечатляет, – сказал он, подойдя ближе.

Интересно, что он сказал бы, если бы внимательнее изучил ее рисунки? Отец никогда ее не хвалил. Но в конце концов, это не имеет значения. Главное, что ее творчество нравится детям. Безусловно, у нее есть способности, но она никогда не считала себя талантливой художницей.

Саймон принялся рассматривать ее эскизы – изображения Одинокого Кролика и животных из его мира. Встретившись с ним взглядом, он сказал:

– Вы хорошо рисуете. Видно, что вы вкладываете в работу душу.

– Спасибо. – Его неожиданная похвала доставила ей удовольствие, и она одарила его улыбкой. Когда он улыбнулся ей в ответ, по ее телу разлилось приятное тепло.

– У Натана есть плюшевый кролик. Он уже потрепанный, и его нужно заменить.

Тула печально покачала головой. Очевидно, он не знает, что старые потрепанные игрушки зачастую самые любимые.

– Очевидно, вы не читали моего «Вельветового кролика», – заметила она. – Любовь хозяина делает игрушку живой. Даже вельветовый кролик, сшитый бабушкой, может быть прекрасен, если его любят.

– Полагаю, вы правы. – Мягко рассмеявшись, Саймон снова переключил внимание на ее рисунки. – Как вам пришло это в голову? Я имею в виду, писать про Одинокого Кролика.

Ей не следует говорить с ним о личном. Официальной версии будет вполне достаточно.

– Люди часто спрашивают, откуда писатели черпают свои идеи. Лично я нахожу свои на полках с товарами для дома в местном супермаркете.

Один уголок его рта поднялся.

– Остроумно, но это отговорка.

– Да, – призналась Тула, обхватив себя руками. – Отговорка.

Посмотрев в его карие глаза, она прочитала в них не праздное любопытство, а искренний интерес. До этого момента никто, кроме Анны, не интересовался всерьез, чем она живет.

Подойдя к нему, она взяла со стола один из рисунков. На нем был изображен Одинокий Кролик с большими печальными глазами, который так вовремя появился в ее жизни.

– Я часто рисовала его в детстве, – сказала она, обведя пальцем контур его уха. – Когда мы с мамой переехали в Кристал-Бэй, я обнаружила, что в парке за нашим домом живут дикие кролики.

Она почувствовала, как Саймон приблизился к ней сзади.

– Один кролик отличался от своих собратьев. Одно ухо у него висело, и он всегда держался особняком. – Она улыбнулась, вспомнив, как тщетно пыталась угостить его морковкой. – Мне казалось, что мы с ним похожи. – Я только приехала в городок и еще не успела обзавестись друзьями. Я решила с ним подружиться, но, сколько ни пыталась, у меня ничего не выходило. Я очень старалась. В течение месяца каждый день приходила в парк. Однажды я пришла туда и не обнаружила его. Другие кролики там были, а его нигде не было. Я неделю его искала. Заглядывала под каждый кустик, за каждый камень, но все тщетно. Тогда я рассказала все своей матери и попросила ее помочь мне его искать.

– Она помогла? – мягко спросил Саймон.

– Нет, – ответила Тула, вздохнув. – Она предположила, что его, наверное, сбила машина.

– Что? – ужаснулся Саймон. – Да как у нее только язык повернулся сказать такое ребенку!

Тула рассмеялась:

– Спасибо за понимание, но это давно уже в прошлом. Кроме того, я ей не поверила. Я убедила себя в том, что он встретил красивую крольчиху и перебрался к ней.

Положив рисунок на стол, она повернулась к нему лицом и засунула руки в карманы джинсов:

– Я никогда больше его не видела, но очень благодарна ему. Если бы не он, я бы, возможно, не стала писательницей.

Кивнув, Саймон дотронулся пальцем до ее серьги, и она закачалась.

– Думаю, он вам тоже благодарен. Наверное, он сейчас рассказывает своим внукам о маленькой девочке, которая любила его.

От его слов у нее сдавило горло.

– Иногда вы меня удивляете, Саймон.

– А вы меня удивляете все время.

Секунды шли. Они смотрели друг на друга так, словно только сейчас по-настоящему друг друга узнали. Саймон первый нарушил молчание, и чары рассеялись.

– У вас есть все необходимое?

– Да. – Она сделала глубокий вдох. – Мне осталось переставить кресло и…

– Куда вы хотите его поставить? – спросил он.

– Вам не нужно…

Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула и поднял кресло. Тула тяжело сглотнула. Она не понимала, почему ее взволновало то, что он снял пиджак. Возможно, дело в том, что костюм – это символ упорядоченного мира, в котором он живет, и, избавившись от его части, он словно приблизился к ней.

Тула прогнала эту мысль сразу, как только она пришла ей в голову. «Ничего не происходит», – сказала она себе. Хозяин дома просто помогает ей переставить кресло. Ей следует об этом помнить.

– Вон туда, – произнесла она, указывая на дальний угол.

– Уберите, пожалуйста, коробку с прохода.

Тула отодвинула в сторону коробку с книгами. Тогда Саймон перенес тяжелое кресло в другой конец комнаты и поставил его таким образом, чтобы, сидя в нем, она смогла смотреть в оба окна.

– Так хорошо?

– Отлично.

Саймон огляделся по сторонам:

– Где Натан?

– Спит.

Он начал ходить по комнате и заглядывать в коробки с книгами, рисунками и рукописями.

– Знаете, у меня в кабинете есть несколько пустых скоросшивателей. Можете их взять, если хотите.

– У меня своя собственная система хранения, – отрезала она.

Саймон поднял бровь:

– Разве хаос можно называть системой?

– Хаос только для тех беспорядок, кто не может ничего в нем найти. Я могу.

– Ну, раз вы так говорите. – Он подошел к ней. – Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен?

– Нет, спасибо, – прошептала Тула, почувствовав его тепло.

Напряжение между ними начало нарастать. Она сама во всем виновата. Если бы она вчера не поддалась безумному импульсу и не поцеловала его, их отношения до сих пор были бы натянутыми. Если бы она не открыла ему душу, сейчас у нее не было бы никаких трудностей.

Чтобы избежать усложнения ситуации, она поспешно сказала:

– Почему бы вам не заглянуть к Натану, пока я навожу порядок? Мне нужно распаковать все эти коробки.

Пройдя мимо него, она склонилась над одной из коробок и принялась в ней рыться. Ее сердце бешено колотилось. Вынув из коробки несколько книг, она поставила их на верхнюю полку, затем полезла за новой порцией.

Вместо того чтобы удалиться, Саймон подошел к ней и, опустившись на колено, положил ладонь ей на щеку и повернул ее лицо к себе.

– Я не больше, чем вы, понимаю, что между нами происходит. Но вы не можете вечно меня избегать, Тула. В конце концов, мы вместе живем.

– Мы живем в одном доме, – поправила его она. – Не вместе.

В ответ он улыбнулся одним уголком рта.

Тула знала, о чем он думает, потому что сама думала о том же самом. Точнее, больше чувствовала, чем думала.

Она покачала головой:

– Саймон, это было бы ошибкой.

– Что? – спросил он невинным тоном. – Поцелуй?

– Вы говорите не о простом поцелуе.

– Лучше вообще не говорить, – сказал он, переведя взгляд на ее губы.

У Тулы перехватило дыхание, когда она увидела блеск в его глазах.

– Саймон…

– Ты сама это начала, – произнес он, придвигаясь ближе.

– Я знаю, – ответила она, наклонив голову набок.

– Я это закончу.

– Перестань разговаривать.

В следующую секунду его рот накрыл ее губы. По ее телу разлилась волна жидкого огня. Тула никогда раньше не испытывала ничего подобного. Он потянул ее на себя, и она упала на колени. Его язык стремительно ворвался вглубь ее рта. Его ладони заскользили по ее спине, крепче прижимая ее к себе, и она почувствовала, как он возбужден. Она вцепилась в него, словно боясь, что может затеряться в мире наслаждений и не вернуться в реальность.

Оторвавшись от ее губ, Саймон зарылся лицом в ее шею и прошептал:

– Я думал об этом с того момента, как ты вошла в мой кабинет.

– Я тоже, – пробормотала она.

Каждая ее клеточка звенела от электрического напряжения, а в глубине ее женского естества все замерло в томительном ожидании.

Он взялся за края ее свитера и потянул его вверх. При этом его горячие пальцы обожгли ее кожу. К ней давно никто не прикасался.

Так к ней никто прежде не прикасался. Одна маленькая ее частичка кричала, что она должна остановить это безумие, пока еще не поздно, остальная ее часть хотела продолжения.

– Какая красота, – сказал Саймон, коснувшись ее затвердевших сосков, проступивших через розовое кружево бюстгальтера.

Тула задрожала, когда он расстегнул спереди застежку и накрыл ее грудь ладонями.

Наклонившись, он легонько прикусил сначала один сосок. Выгнувшись дугой в его объятиях, Тула издала приглушенный стон и запустила пальцы в его густые волосы.

Ей хотелось поскорее прикоснуться к его обнаженному телу, почувствовать на себе его приятную тяжесть, слиться с ним воедино и унестись на вершину экстаза.

Громкий вопль вернул их обоих к реальности. Отстранившись, Саймон повернул голову и уставился на дверь.

– Что это было?

– Натан.

Все еще дрожа, Тула застегнула бюстгальтер и быстро надела свитер.

– У меня здесь радионяня, поэтому я знаю, когда он просыпается. – Она указала ему на современный прибор, и он кивнул.

Тула быстро поднялась. Саймон тоже встал и схватил ее за плечо:

– Не уходи. Я вижу по твоим глазам, что ты уже начала притворяться, будто ничего не было.

– Нет, я не притворяюсь, – заверила она его, но ее голос дрожал, как и все остальное. Проведя рукой по своим коротким волосам, она добавила: – Но мне следовало бы.

– Почему? – Саймон поморщился, но не отпустил ее.

Покачав головой, Тула сбросила его руку со своего плеча:

– Потому что ни одному из нас не нужны дополнительные сложности. Нам не следует этого хотеть.

– Да, но мы хотим.

– Жизнь устроена таким образом, что не всегда получаешь то, что хочешь, – возразила она, повернувшись лицом к двери. – Мне нужно проверить, как там Натан.

– Хорошо, – сказал Саймон. – Но запомни: я всегда получаю то, что хочу.

* * *

Когда полчаса спустя Тула принесла Натана в свой кабинет, она обнаружила на столе стопку разноцветных скоросшивателей. На ней лежала записка, в которой говорилось: «Хаос можно контролировать. Саймон».

– Зачем надо было подписываться? Как будто я не знаю, кто их принес.

Положив малыша на мягкое одеяло с игрушками, она села за стол и немного побарабанила пальцами по верхней папке, затем пожала плечами и открыла ее.

– Полагаю, немного разобраться в бумагах мне не помешает. Ты как думаешь?

Натану, похоже, было все равно. Он был слишком увлечен красным пенопластовым грузовиком, который держал в своих крошечных ручках.

Улыбнувшись ему, Тула принялась раскладывать свои бумаги по файлам. Это оказалось быстрее, чем она думала. Она даже испытывала удовлетворение, когда аккуратно ставила папки на полку. Закончив, она обнаружила, что на ее рабочем столе полный порядок, чего до сих пор никогда не было.

Ее мобильный телефон зазвонил в тот момент, когда она собралась спускаться вместе с Натаном к ужину.

– Алло?

– Привет, Тула, это Трейси.

Тон ее редактора, как всегда, был дружеским.

– Привет, Трейси.

Трейси сразу перешла к делу:

– Издатель требует материал для обложки твоей следующей книги. Пришли мне его, пожалуйста.

В течение нескольких ужасных секунд Тула не могла вспомнить, куда положила очередное письмо для своих маленьких читателей. Эти письма всегда были на обложках ее книг. Ей казалось, что они приближают ее к читателям. Подобное чувство паники она испытывала всякий раз, когда ее редактору было что-то от нее нужно. Дело в том, что она не всегда помнила, где у нее что лежит.

– Не торопись, Тула, – сказала Трейси, словно прочитав ее мысли. – Он не нужен мне сию минуту. Можешь прислать мне его завтра утром.

– Все в порядке. – Тула вдруг вспомнила, куда его положила. – Я знаю, где он находится.

– Ты, наверное, шутишь.

Рассмеявшись, Тула подошла к шкафу и сняла с полки синюю папку. «Синяя – для писем Одинокого Кролика, желтая – для иллюстраций. Похоже, теперь у меня есть система», – подумала она с улыбкой. Правда, неизвестно, насколько ее хватит.

– Бедняжка Трейси, – с сочувствием произнесла Тула. – Ты слишком долго привыкала к моей неорганизованности, не так ли?

– Ты организованная, – сказала Трейси. – Просто по-своему.

Тула была благодарна ей за поддержку, но прекрасно понимала, что Трейси предпочла бы, чтобы она была еще более организованной.

– Я тут провожу небольшой эксперимент. Представляешь, сейчас у меня в руках настоящий скоросшиватель!

– Удивительно. – Трейси мягко рассмеялась. – Организованный писатель. Не знала, что такое возможно. Можешь прислать мне письмо по факсу?

– Да. Ты его получишь через несколько минут.

– Не знаю, что тебя вдохновило на этот эксперимент, но спасибо.

Закончив разговор, Тула отправила факс, затем снова убрала письмо в папку и поставила ее на полку. Саймон был бы рад узнать, что он прав. Что касается ее самой, она обнаружила, что, наведя порядок в бумагах, она не перестала быть самой собой.

Она улыбнулась малышу:

– Похоже, порядок и хаос могут мирно сосуществовать.

Час спустя Тула сказала Саймону:

– Смотри, чтобы он не выскользнул у тебя из рук.

– Я предельно осторожен, – заверил ее Саймон.

Склонившись над ванной, он одной рукой поддерживал под спину Натана, а другой водил мыльной губкой по нежной коже малыша.

– Как можно одновременно держать и мыть ребенка?

Тула улыбнулась, и внутри у Саймона словно что-то растаяло. Всякий раз, когда она улыбалась, ему хотелось отнести ее в свою спальню и заняться с ней любовью. Его тело все еще помнило, как он обнимал ее, на губах остался вкус ее губ.

Она наклонилась, чтобы провести мокрой губкой по голове Натана, и Саймон вдохнул ее легкий цветочный аромат. Должно быть, он застонал, потому что она выпрямилась и посмотрела на него:

– Ты в порядке?

– Не совсем, – произнес он сдавленным голосом, пытаясь сосредоточиться на ребенке, бьющем ладошками по воде, создавая брызги.

– Саймон…

– Забудь об этом, Тула. Давай спокойно закончим купать Натана.

– Кто из нас на этот раз делает вид, будто ничего не произошло?

Он издал отрывистый смешок:

– Я не притворяюсь, поверь.

– Тогда почему…

Смерив ее суровым взглядом, он сказал:

– Если ты не готова продолжить то, что мы начали в твоем кабинете, оставь это, Тула.

Она кивнула:

– Правильно. В таком случае я пошла за пижамой Натана. Ты справишься в одиночку?

Хороший вопрос.

Он всегда справлялся.

До сих пор.

Сейчас он не уверен.

– Справлюсь. Иди.

Тула вышла из ванной, и Саймон впервые с того момента, как они начали купать Натана, вдохнул полной грудью. Посмотрев в темные глаза мальчика, он произнес:

– Запомни, Натан: от женщин одни проблемы.

Малыш рассмеялся, ударил ладошкой по воде, и брызги попали Саймону в лицо.

– Предатель, – прошептал Саймон.

Глава 6

Прошло несколько дней. За это время Саймону надоело прокрадываться в свой собственный дом подобно вору. После их с Тулой поцелуя он держался от нее на расстоянии. Он постоянно думал о ней. Ее образ преследовал его. Всякий раз, когда они оказывались в одном помещении, внутри его вспыхивало пламя желания. Его мускулы напрягались, нервные окончания звенели. Но она, похоже, не замечала, как на него действует, поэтому он будет делать вид, будто ничего не происходит.

– Думаю, нам нужно поговорить, – сказал он Туле, когда она вошла в гостиную.

Ее глаза мерцали, словно в их глубине горели звезды. Она совсем не похожа на женщин, к которым его влекло до сих пор, но он безумно ее желает. Мысль о том, что ее спальня находится неподалеку от его спальни, не давала ему уснуть по ночам.

Словно не догадываясь, что его мучает, Тула улыбнулась ему и села в кресло справа от него. Подогнув под себя ноги, она произнесла:

– Малыш уже спит.

Саймон нахмурился и признался самому себе, что совсем не думал о ребенке. Всему виной, разумеется, Тула Барронс. Как может он думать о чем-то еще, когда она рядом?

– Я так и подумал, поскольку он не с тобой.

Тула пристально посмотрела на него:

– Тебе не кажется, что пора самому начать укладывать Натана?

– Я начну, когда получу результаты анализа ДНК.

Пока он намерен держаться от мальчика на расстоянии. Когда он несколько дней назад помогал Туле купать Натана, в нем неожиданно проснулись отцовские чувства. Ему пока нельзя привязываться к ребенку. Что, если все-таки окажется, что Натан не его сын? Нужно защитить себя от возможных страданий.

– Саймон, Натан твой сын. Притворяясь, что это не так, ты ничего не изменишь.

– Об этом я и хочу с тобой поговорить. – Поднявшись, он направился к бару. – Не хочешь чего-нибудь выпить?

– Немного белого вина, если можно.

– Да, конечно.

Через минуту он вернулся с двумя бокалами. За окном стемнело. Тишину нарушало только потрескивание поленьев в камине. Но Саймон недолго ею наслаждался. Тула не может долго молчать.

– Итак, о чем ты хотел поговорить?

– Об этом. – Он отвел руку в сторону, словно пытаясь охватить дом и все, что в нем находится.

– Ясно. – Тула сделала глоток вина. – Послушай, я понимаю, что вся эта история с отцовством выбила тебя из колеи, но мы ведь ничего не можем изменить, правда?

– Я не говорил…

– Я закрыла свой дом и перебралась сюда, чтобы помочь тебе приспособиться…

– Да, но…

– Я буду тебе помогать, насколько это возможно, но основное тебе придется делать самому. Он твой сын.

– Мы еще не знаем наверняка, и я думаю…

Тула снова его перебила, и Саймон начал подозревать, что у него не будет возможности высказаться. Он привык к тому, что собеседники внимательно его слушают. Что никто его не перебивает, не говорит с ним одновременно. Никто, кроме Тулы. К своему глубокому удивлению, он обнаружил, что это ему в ней нравится. Она не боится защищать себя и Натана и говорить что думает.

Ему пришлось стиснуть зубы и запастись терпением.

Она махнула рукой с бокалом и пролила немного вина себе на джинсы, но едва это заметила.

– Я думаю, что человек вроде тебя чувствует себя лучше, когда у него есть четкое расписание.

Это привлекло его внимание.

– Человек вроде меня?

Она улыбнулась, и его бросило в жар.

– Ладно тебе, Саймон. Мы оба прекрасно знаем, что ты жил по установленному распорядку, и мы с Натаном его нарушили.

Он предполагал быть главным в этом разговоре. Говорить Туле, как будет дальше складываться их непростая ситуация. Но эта маленькая женщина незаметно взяла роль лидера на себя. Саймон сделал глоток вина. Он посмотрел на Тулу, наблюдающую за ним. Она смотрела на него мягко и дружелюбно. Его раздражало, что она может игнорировать то, что медленно сводит его с ума. Как она смеет спокойно на него смотреть, притворяться, будто хорошо его знает, и даже не допускает, что между ними может что-то быть. Всего несколькими словами Туле удалось одновременно оскорбить и заинтриговать его.

– У меня нет никакого распорядка, – пробурчал он, недовольный тем, что она считает его скучным педантом, живущим по графику.

В ответ на это она мягко рассмеялась:

– Саймон, я живу в твоем доме всего несколько дней, а уже знаю твой распорядок не хуже, чем ты сам. Ты встаешь в шесть, завтракаешь в семь, в семь тридцать смотришь новости и в восемь уезжаешь в офис. Домой возвращаешься к половине шестого.

Он нахмурился, раздраженный ее тоном всезнайки. Но еще больше его злит то, что она права.

– В шесть чтение вечерней газеты, – она продолжала улыбаться, словно ей это доставляло удовольствие, – затем ужин в полседьмого и работа в кабинете до восьми…

«Как, черт возьми, это произошло? Как я перестал замечать, что живу по расписанию?» – подумал Саймон с отвращением. Если это ясно женщине, с которой он только познакомился, что видят те, кто знает его давно? Неужели он действительно так предсказуем? Неужели он заложник собственных привычек?

– Не останавливайся, – сказал он, сделав еще глоток вина. – У тебя отлично получается.

– Тут мой рассказ заканчивается, – ответила Тула. – В восемь я укладываю Натана спать и понятия не имею, чем ты занимаешься до утра. – Она снова улыбнулась. – Не хочешь меня просветить?

Да, он хочет ее просветить. Сказать ей, что она полностью ошибается на его счет. К сожалению, это не так. Ему безумно хочется отвести ее в спальню и нарушить свой распорядок, но для этого еще рано.

– Я так не думаю, – напряженно произнес он. – Более того, я хотел поговорить не о себе, а о ребенке.

– Чтобы говорить о ребенке, тебе для начала следовало бы проводить с ним время, а не избегать его.

– Я его не избегаю.

– У тебя большой дом, Саймон, но не настолько.

Не в силах больше выносить ее пристальный взгляд, он поднялся и подошел к большому окну с видом на парк. Мягкий свет луны окутывал детскую площадку с качелями и горками.

Он знает, что не должен принимать в расчет ее мнение о нем, но ему совсем не хочется, чтобы она считала его трусом, уклоняющимся от своих обязанностей, или скучным педантом, заложником пристрастия к порядку.

– Я еще не получал результатов анализа ДНК, – ответил он, не отводя глаз от картины за окном.

– Ты знаешь, что он твой, Саймон. Ты это чувствуешь.

Тула подошла к нему, и он посмотрел на нее:

– То, что я чувствую, не имеет значения.

– Ошибаешься, Саймон, – печально сказала она. – В конце концов, единственное, что имеет значение, – это чувства.

Он с ней не согласен. Чувства мешают мыслить здраво. Он получил этот урок в раннем возрасте. Разве он не видел, как его отец Джерод Брэдли чуть не погубил семейный бизнес своим легкомыслием и безответственностью? У его отца никогда не было четкого плана. Он не знал, чего ждать от следующего дня.

Саймон много лет назад дал себе слово, что не будет таким, как его отец. В его мире первое место занимают логика и здравый смысл. Он доверяет не чувствам, а разуму.

Что бы там ни думала Тула, на самом деле он избегает не Натана, а ее. С тех пор как он ее поцеловал, с тех пор как прикоснулся к ее груди, он ни о чем больше не может думать. Пока он точно не узнает, что это значит, он будет продолжать ее избегать.

Раньше все в его жизни было просто. Он видел привлекательную женщину и затаскивал ее в свою постель. Тула – временный опекун его сына. Если он ее соблазнит, а потом бросит, она сделает так, что ему станет сложнее получить опеку над ребенком. А что, если он займется с ней сексом и не захочет ее отпускать? Что тогда?

В его жизни нет места для такой легкомысленной и неорганизованной женщины. Она живет в хаосе, а он любит порядок.

Они друг другу не подходят.

– Ты меня слушаешь?

– Да, – пробормотал он, хотя изо всех сил старался не слушать ее.

Это получалось у него не лучше, чем игнорировать свое влечение к ней.

Тула чувствовала себя в Сан-Франциско неуютно. Это было глупо, учитывая то, что она провела здесь часть своего детства. Ее родители разошлись, когда ей было пять лет, и она вместе с матерью Кэтрин переехала в Кристал-Бэй, маленький городок неподалеку от Сан-Франциско.

Она всегда считала Кристал-Бэй своим домом. С самого начала она почувствовала, что это подходящее для нее место. Жизнь там оказалась намного проще, чем в большом городе. Никаких частных учителей и уроков игры на фортепьяно. Зато там была средняя школа, где она познакомилась с Анной Кэмерон-Хейл. Именно благодаря их дружбе она стала той, кем является сейчас. Связь с Анной и ее семьей помогла ей обрести уверенность в себе и в конце концов решиться противостоять отцу, который хотел построить ее будущее по своему плану.

С Сан-Франциско у нее были связаны только воспоминания о долгих скучных выходных, проведенных в отцовском доме. Нет, ее отец не был злым человеком. Просто он не интересовался дочерью, поскольку всегда хотел иметь сына. Тот факт, что его дочь совсем не интересовалась бизнесом, был для него большим разочарованием.

Тула давно порвала связь с отцом. Ее устраивала ее жизнь, но в глубине души ей было немного жаль, что все так вышло.

– Все хорошо, – сказала она малышу, которого нисколько не волновали ее проблемы. – У меня все в порядке, Натан. И ты меня любишь, правда?

Если бы он мог говорить, скорее всего, он бы ответил утвердительно.

Вздохнув, она продолжила везти коляску по тротуару. С залива дул холодный ветер, над городом нависли свинцовые тучи. К счастью, Натан тепло укутан.

Они с Натаном уже довольно долго жили в доме Саймона, и ей с каждым днем становилось все труднее находиться рядом с ним. Мысли о нем не давали ей покоя. Разумеется, она знала, что это бессмысленно. Их с Саймоном ничего не связывает, кроме вспышки желания, которая притянула их друг к другу и заставила слиться в удивительном поцелуе.

Но она не могла контролировать ход своих мыслей. Именно по этой причине она и пошла на прогулку с Натаном в такую плохую погоду. Ей нужно прояснить мысли и сосредоточиться на своей новой книге, которую она должна сдать в конце месяца. Она работает, пока Натан спит, но этого мало. Сочинять истории о проделках Одинокого Кролика, беспрестанно думая о Саймоне, очень трудно. За три дня она не написала ни слова и почти ничего не нарисовала. Так больше продолжаться не может. Она должна сдать книгу к определенному сроку.

Когда работа не идет, она обычно гуляет, смотрит на людей. В четырех стенах новые идеи в голову не приходят. Для их зарождения необходим внешний стимул.

Идея одной из самых популярных ее книг пришла ей в голову в местном супермаркете в Кристал-Бэй. Когда она увидела лоток с яркими овощами, в ее голове словно что-то щелкнуло. Так появился сюжет книги «Одинокий Кролик идет на рынок».

– Видишь, Натан, мы на самом деле работаем! – Мягко рассмеявшись, она ускорила шаг.

Но на улице было слишком много людей, и она никак не могла сосредоточиться. Возвращаться так рано домой не имеет смысла. Там она снова начнет думать о Саймоне.

Ее успокаивает лишь то, что Саймон хочет ее так же сильно, как она его. Ей понравилось ощущать свою женскую власть над ним, когда они вдвоем купали Натана. Он фактически выгнал ее из ванной. Очевидно, он не доверяет себе, когда она так близко.

«Это приятно», – подумала она. Разумеется, было бы глупо подчиниться тому, что заставляет воздух между ними искриться от напряжения. Она не может легкомысленно поддаться своим эмоциям, не думая о последствиях. Прежде всего, она должна думать о благополучии Натана. Если она переспит с Саймоном, это не пойдет на пользу его сыну. Ведь именно ей решать, когда Саймон будет готов нести ответственность за ребенка.

Она резко остановилась.

Он поэтому ее поцеловал? Попытался таким образом убедить ее передать ему право опеки?

– Это ужасная мысль, – сказала она вслух.

– Прошу прощения?

– А? – Тула посмотрела на пожилую женщину, которая остановилась рядом с ней. – Простите. Я разговариваю сама с собой.

– Понятно. – Глаза женщины расширились, и она пошла дальше.

Тула немного посмеялась, затем склонилась над коляской, чтобы проверить, как дела у Натана.

– Наверное, эта тетя подумала, что я сумасшедшая.

Малыш задвигал ручками и улыбнулся ей. Поправив ему шапочку, Тула продолжила идти. На улице, по которой она шла, были магазины, кафе и даже небольшой итальянский ресторанчик. Ее внимание привлек книжный магазин.

Зайдя внутрь, она осмотрелась в уютном помещении, наполненном книгами. Она сразу направилась в отдел детской литературы, где дети вместе с родителями сидели на разноцветных банкетках и выбирали книги. Когда она увидела маленькую девочку, листающую «Как Одинокий Кролик нашел друга», ее сердце наполнилось гордостью. Подойдя к полке со своими книгами, Тула достала из сумочки ручку и начала их подписывать.

Через несколько минут ее остановил женский голос:

– Прошу прощения?

Повернувшись, Тула посмотрела на женщину лет тридцати пяти с беджем с именем Барбара на груди и улыбнулась ей:

– Здравствуйте!

Окинув ее взглядом с ног до головы, сотрудница магазина спросила: