Текст книги "Культурология"

Мифологические пласты сознания – одна из интересных и загадочных тенденций культуры, в том числе и современной. Однако значение самого понятия «миф» в XX в. сильно расширилось и стало весьма противоречивым. Им обозначают ложь и ложную пропаганду, веру и условность. С помощью мифа противопоставляют традицию и беспорядок, поэзию и науку, символ и утверждение, обычное и оригинальное, порядок и хаос и т. п. Миф используют даже как программу дезорганизации в массовом обществе.[23]23
  См., например: Рябцев СВ. Место и роль мифологии в социально-политической жизни России XX столетия: автореф. канд. дисс. М., 2005.


[Закрыть]

К. Хюбнер в работе «Истина мифа» отмечал, что знаки особого рода, содержащиеся в мифе, помогают соединить внешний событийный мир и человеческое сознание[24]24
  См.: Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996.


[Закрыть]. Никакой внемифической реальности нет, а так называемая действительность – лишь то или иное истолкование посредством знаков. Любопытна и совсем другая точка зрения на миф. Так, Р. Барт утверждает, что миф вторичен по отношению к реальности – природе вещей, он лишь надстраивается и искажает первоначальный смысл. Потому Р. Барт назвал миф «похищенным языком».[25]25
  См.: Барт Р. Мифологии. М., 1996. С. 259.


[Закрыть]

При всей внешней фантастичности и кажущейся алогичности дуально организованная картина мира не есть плод беспочвенных выдумок. Ведь, говоря словами А.Ф. Лосева, «миф содержит в себе строжайшую и определеннейшую структуру и есть логически, т. е. прежде всего, диалектически необходимая категория сознания и бытия вообще»[26]26
  Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 25.


[Закрыть], это обобщенное отражение действительности.

Свойственный массам мифологический способ познания дает «именно ту картину мира, которая принципиально полна с гносеологической точки зрения»[27]27
  Зуй М. Социология – мифология – культура (типы сознания) // Социологические исследования. 1996. № 12. С. 17.


[Закрыть]. Реальность мифа восходит к событиям доисторического времени, но остается ею благодаря ряду уникальных свойств, позволяющих рассматривать миф в контексте воздействия на порождение и изменение культурных форм. Главным из этих свойств было и продолжает оставаться ценностное самоопределение в культуре определенной социальной общности, выраженное в символической форме.

Мифы регулировали ценности, нормы поведения, порядка. Место мифа в культуре осмысливалось постепенно, эти представления в историко-логической последовательности были следующими.[28]28
  См., например: Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек. М., 2004. С. 66—81.


[Закрыть]

1. Миф как выдумка, невежественная из-за незнания природы, из-за страха; он рассеивается под воздействием подлинного знания.

2. Гносеологическая трактовка: миф возник в период нерасчлененного знания, когда не было определенности в трактовке объекта и субъекта, предмета и знака, вещи и слова, пространства и времени. Знание не было отделено от эмоций, и большую роль играло дологическое мышление. В этот период преобладало образное представление об окружающем мире, не осознавалась специфика мифологического и религиозного сознания, реальное смешивалась с фантастическим.

3. Семантическая – лингвистическая трактовка. Миф – «болезнь» языка, возникает из метафор и образов древней поэзии. Сначала человек осознает условный характер своих сравнений, например, «звезды – глаза неба», затем по каким-то причинам забывает об условности и придает риторическим оборотам буквальное значение, в результате чего небо превращается в существо с множеством глаз.

4. Эволюционистская трактовка. Миф – форма общественного сознания на разных этапах его существования, продукт раннего, детского состояния человека и человечества (Э. Тайлор). Одушевление мира, перенесение на него всех проявлений личной жизни. С одной стороны, миф – отождествление реальности со сказкой, эпосом, с другой – с зачатками первобытной философии и религии, что выражено в анимизме.

5. Структурно-функциональная трактовка. Миф – язык образов, обладающий четкой структурой и способный передавать знания о мире не хуже, чем абстрактная логика. Миф объясняет социальную реальность и распространяет такое объяснение на природу. Мифологические коллективные представления обобщают структуру первобытных общностей (Э. Дюркгейм). Разновидность этого подхода – функционализм, оценивающий значение мифа для поддержания устойчивости первобытных сообществ (Б. Малиновский).

6. Символическая трактовка. Миф содержит одну из символических функций – наряду с наукой, искусством, религией, языком, если рациональное объяснение невозможно (Э. Кассирер). Близок к этому взгляд А.Ф. Лосева о мифе, как «жизненно ощущаемой и творимой вещественной реальности».

7. Ритуалистская трактовка. Миф – словесный ряд ритуала объяснение, сценарий (Дж. Фрэзер).

8. Психоаналитическая трактовка. Миф – оформленное выражение индивидуального (3. Фрейд) или коллективного (К. Юнг) бессознательного.

9. Постстуктуралистская трактовка. То, что называют мифологией, возникло в результате записи, критики и обработки устного творчества на заре письменности, а затем расширялось, редактировалось, интерпретировалось философами, филологами, историками, этнографами фольклористами. Первичный миф нам недоступен в силу разнонаправленное устного и письменного способов передачи информации, и приходится довольствоваться вторичным продуктом.

10. Космологическая, синергетическая трактовка, которая оперирует представлениями о превращении хаоса в логически сконструированный порядок, где мифу принадлежит определенное место в познании картины мира; где он вносит лепту в осмысление происхождения животного и растительного мира, роли и места человека в преобразовании этого мира и даже предвосхищает предстоящие изменения.

В системе ценностей первобытного человека миф равен культуре, это способ осмысления и сохранения мира – через ритуал, объяснение и понимание мира. Современное мифологическое сознание включает в себя:[29]29
  См.: Большой толковый социологический словарь (Collins). M., 1999. С. 81—83.


[Закрыть]

– закодированный признак главных ценностей общества;

– символическое, метафизическое выражение вечных социальных и социально-психологических состояний;

– проявление через логику мифов универсальных структур человеческого разума.

Таким образом, миф как универсальная категория, как обобщенное отражение действительности может выступать ключом к пониманию процессов порождения и эволюции разнообразных форм культуры.

2.2. Социокультурная динамика[30]30
  В подготовке данного раздела принимала участие Г.В. Иванченко.


[Закрыть]

Несправедливо жалуются люди на бег времени. Виня его в чрезмерной быстроте, не замечая, что протекание его достаточно медленно; а хорошая память, которой нас одарила природа, делает так, что всякая давно минувшая вещь кажется нам настоящей.

Леонардо да Винчи. О науке и искусство. СПб.: Амфора, 2005. С. 284

Первоначальный этап зарождения и становления культуры завершается появлением основных универсальных характеристик, свойственных данному типу культуры. Они выражены в виде устоявшихся нравов и обычаев или кодифицированных сводов норм, правил, законов. Однако происхождение культуры не является однократным событием. На последующих этапах культурной динамики происходят как эволюционные изменения – трансформация, модернизация уже возникших культурных форм и систем – так и инновационные, когда из существующих культурных элементов возникают новые системы, выполняющие новые функции в обществе и имеющие новые смыслы и образы.

…Есть три времени: настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего. Некие три времени эти существуют в нашей душе, и нигде в другом месте я их не вижу: настоящее прошедшего – это память; настоящее настоящего – его непосредственное созерцание; настоящее будущего – его ожидание.

Августин. Исповедь.

Проблема культурных изменений принадлежит к числу фундаментальных в научном знании. Именно поэтому ее разработкой в той или иной мере занимались практически все исследователи культуры, а потребность в результатах этих исследований имеет место во всех сферах социальной жизни. Особенно актуальной эта проблема становится тогда, когда в связи с резкими переменами, происходящими в обществе, возникает необходимость в управлении, прогнозировании и проектировании разного рода процессов (не только собственно культурных, но и политических, экономических, технико-технологических и др.).

Когда речь идет не просто о культурных изменениях, а об изменениях, в которых имеет место целостность и направленность, когда можно проследить определенные закономерности, то говорят о динамике культуры. Если иметь в виду, что культура выступает содержательным аспектом совместной, т. е. социальной, жизни людей, то будет правильно говорить о социокультурной динамике.

Понятие «прогресс», особенно в сочетании с прилагательным «научно-технический», естественно и логично в парадигме предопределенности поступательного развития истории человеческой цивилизации. Поток линейно-прогрессивных концепций нарастает, начиная с XVII в. (это и III. Л. Монтескье, и Вольтер, и Д. Юм, и А. Смит, и энциклопедисты, и Г.Э. Лессинг, и И.Г. Гердер, и И. Кант), и в XVIII—XIX вв. линейная концепция прогресса становится абсолютно доминирующей. Однако когда речь идет о культуре в целом, а не только о технико-технологической составляющей культуры, понятие прогресса далеко не охватывает всех возможных траекторий ее изменений. Так, К. Поппер считает, что вера в закон прогресса, которая была так характерна для Гегеля и Маркса, сковывает историческое воображение. Ему ближе позиция историка Г. Фишера: «Факт прогресса ясно и четко начертан на скрижалях истории, однако прогресс не является законом природы. Достигнутое одним поколением может быть утеряно следующим»[31]31
  К. Поппер. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 2. С. 227.


[Закрыть]. Поппер подчеркивает, что необходимо различать понятие прогресса в истории, духовной жизни, в сфере науки, технике и искусстве.

К. Ясперс отмечает, что «в технический век, и даже в преддверии его, странным образом повсеместно возникает духовный и душевный регресс, который в наши дни стал общеевропейским явлением. Правда, в Европе еще некоторое время продолжался духовный расцвет, тогда как Китай и Индия с XVIII в. безостановочно приближались к упадку. В тот момент, когда эти народы были порабощены военной техникой Европы, они уже достигли самой низкой точки своего духовного развития. Европа открыла Китай и Индию не в период расцвета их культуры, а тогда, когда они сами почти забыли о своем прошлом».[32]32
  Ясперс К. Смысл и назначение истории М., 1991. С. 153.


[Закрыть]

Социологи фиксируют обе тенденции, существующие одновременно: и факт возрастания внимания к душевной жизни человека, оттенкам его чувств и духовной рефлексии, и духовное обнищание, провоцируемое массовой культурой, примитивизацию чувств и реакций.

Таким образом, изменения в культуре могут быть прогрессивными и регрессивными, постепенными, эволюционными и революционными, могут быть состояния кризиса и стагнации, или застоя. Все это многообразие и исследуется в рамках проблемы социокультурной динамики. Изучая ее, можно искать ответ на вопрос, почему мир меняется, что является тому причиной и почему нельзя остановить мгновение, даже если оно прекрасно. Но главное, что интересует всех, – можно ли этим овладеть, управляя скоростью, направлением и темпом протекания различных процессов в обществе, как это делали, например, китайские алхимики, подчиняя биологическое время своего организма воле.

Во взглядах на социокультурные динамические процессы можно выделить две крайних позиции и большой диапазон концепций между ними. Приведем высказывания К. Поппера, который, может быть, в шокирующей нас форме, фиксирует одну из них: «… не может быть никаких исторических законов… Каждое поколение имеет право по-своему интерпретировать историю, и не только имеет право, а в каком-то смысле и обязано это делать, чтобы удовлетворить свои насущные потребности… На мой взгляд, единой истории человечества не существует, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с разными аспектами человеческой жизни…».[33]33
  Поппер К. Указ. соч. Т. 1. С. 305; 310—312.


[Закрыть]

Другая крайность – полагать, что ход истории, судьба народов и жизнь каждого человека управляются «высшими силами» и предопределены. В культуре накоплено достаточно объяснений такой предопределенности. Это и Божественное провидение, и рок, и астрологическая карта, и карма. Человек бессилен перед этой предопределенностью, он может лишь попытаться угадать свою судьбу. И «если сеть социальных фактов столь крепка и прочна, то не следует ли отсюда, что люди неспособны ее изменять и не могут воздействовать на свою историю?» – ставит вопрос Э. Дюркгейм и напоминает, что в донаучные времена колдун и маг думали, что они могут по своей воле преобразовать одни предметы в другие, но могущество, которое они себе приписывали, было чисто воображаемым. А еще совсем недавно полагали, что в социальном мире все произвольно, случайно, что законодатели или государи могут подобно алхимикам былых времен по своему желанию изменять облик и тип общества. Эти мнимые чудеса были иллюзией, и сколько серьезных ошибок было вызвано ею. Управлять исторической эволюцией, изменять природу, как физическую, так и моральную, мы можем только, сообразуясь с законами науки. Она отвращает нас от необдуманных и бесплодных начинаний, вдохновляемых верой в то, что мы можем по своему желанию изменять социальный порядок, не учитывая привычки, традиции, психическую конституцию человека и различных обществ.[34]34
  См.: Дюркгейм Э. Социология. М., 1995. С. 269—270.


[Закрыть]

Позиция Э. Дюркгейма во многом совпадает с взглядом О. Конта, согласно которому один и тот же закон управляет ходом эволюции – это знаменитый закон трех состояний, или трех эпох, через которые человечество последовательно проходило: теологическая эпоха, метафизическая и эпоха позитивной науки. Современные исследователи, соглашаясь в оценке значимости научного, аналитического подхода в исследовании социокультурной динамики, расходятся в отборе и выделении тех факторов, которые ее определяют, и соответственно выстраивают различные социодинамические модели. Диапазон этих взглядов и моделей значителен.

Концептуальное разнообразие проблемы социокультурного развития в макроизмерении группируется, по сути, вокруг трех глобальных направлений: во-первых, идеи цикличности цивилизационного процесса, во-вторых, уже привычного для нас категорического эволюционизма, в-третьих, актуальных социально-синергетических подходов. В то же время разграничение этих направлений в значительной мере условно, выбор той или иной динамической модели определяется, как правило, двумя факторами: познавательными целями, которые ставит перед собой исследователь, и спецификой методологии той дисциплины, в рамках которой исследуется процесс, т. е. речь скорее идет о доминантных факторах, фиксируемых теми или иными исследователями.

Следует заметить, что макромасштабные изменения, их цикличность и повторяемость были отмечены еще со времен Платона и Аристотеля, Полибия и аль-Бируни. Теории VI – первой половины V в. до н. э. все без исключения цикличны, причем «идеационально-цикличны» (П.А. Сорокин), поскольку рассматривают бесконечные ритмы циклов как проявление одушевленной абсолютной реальности в чувственно воспринимаемом мире. Это концепции Пифагора и его последователей, Гераклита, Эмпедокла. В конце XVII – начале XVIII в. теория циклов была разработана в трудах Г.Ф. Лейбница. В течение двух последующих столетий идея цикличного развития получила разностороннее освещение, однако учеными анализировалась, как правило, одна, доминирующая линия этого развития. «Исторический цикл, – писал Р.Дж. Коллингвуд, – это перманентная черта всей исторической мысли, но во всех случаях своего проявления он является производным от точки зрения. Цикл – это поле зрения историка в данный момент… У каждого исследователя истории всегда должна быть какая-то система циклов, точно так же как у каждого человека имеется тень, неотступно сопровождающая его повсюду. Но, подобно тому как тень человека движется при каждом производимом им движении, так и его циклический взгляд на историю будет меняться и исчезать, распадаться и собираться вновь с каждым новым шагом вперед..»[35]35
  Цит. по: Шлезингер А. Циклы американской истории. М., 1992. С. 52.


[Закрыть]

Остановимся на некоторых, наиболее известных и проработанных идеях, выделяя те факторы, которые, по мнению авторов, определяют динамические процессы. В рамках марксисткой концепции общественного развития была основательно разработана теория пяти последовательно сменяющих друг друга социально-экономических формаций (первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической). Основу смены этих формаций определяла диалектика производительных сил и производственных отношений, а движущей силой постулировалась классовая борьба.

Иные подходы к этой проблеме связаны с концепцией И.Я. Данилевского о культурно-исторических типах исторической жизни человечества и идеей О. Шпенглера о полицикличности исторического процесса. В частности, О. Шпенглер отмечал обнаружившийся во всех культурах 50-летний период в ритме политического, духовного и художественного становления, 300-летие периода барокко, ионики, великих математик, аттической пластики, мозаичной живописи, контрапункта, галилеевской механики и фиксировал идеальную продолжительность жизни в одно тысячелетие для каждой культуры.[36]36
  См.: Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М., 1993. С. 268—269.


[Закрыть]

В этом же ряду следует назвать имя А. Тойнби, сформулировавшего теорию круговорота локальных цивилизаций, каждая из которых проходила в своем развитии стадии генезиса, роста, надлома, разложения, заканчивающегося гибелью и сменой.[37]37
  Следует заметить, что у А. Тойнби понятия «цивилизация» и «культура» идентичны.


[Закрыть]

Крупнейший социолог XX в. П.А. Сорокин считал основой социокультурной динамики изменения ценностной доминанты в культуре, так как именно ценность пронизывает культуру одним, основополагающим принципом, формируя ее как единство. Проанализировав огромное количество источников, эмпирического и статистического материала, он показал динамику смены трех типов культурных суперсистем: идеациональной, идеалистической и чувственной. Проведенный П. Сорокиным анализ экспоненциального роста числа научных открытий и технических изобретений с XV в. также обнаружил цикличность.

Анализ экономического развития позволил выдающемуся отечественному ученому Н.Д. Кондратьеву сформулировать в 1920-х гг. теорию циклов мировой конъюнктуры, фиксирующую волнообразно-цикличный характер динамики капиталистического хозяйства, в рамках которого происходят среднесрочные 7-11-летние колебания, сочетающиеся с малыми циклами (3,5 лет) и большими циклами (50 лет). Долгосрочные колебания экономической конъюнктуры обусловлены динамикой технических изобретений и открытий, их реализацией в производстве, а также изменениями в политической жизни3.

Мы не стали бы в культурологическом курсе обращать внимание читателя на концепцию Н.Д. Кондратьева, если бы она анализировала сугубо экономические процессы. Но ученый заметил, что периоды повышательных волн больших циклов значительно богаче крупными социальными потрясениями и поворотами в жизни общества (революции, войны), чем периоды понижательных волн[38]38
  Кондратьев Н.Д. Указ. соч. С. 47; 55.


[Закрыть]. Следовательно, речь идет о совокупности колебательно-волнообразных движений, затрагивающих исторический процесс, а значит, и культуру в целом. Понимание динамических закономерностей, отмечал Н.Д. Кондратьев в работе «Проблемы предвидения», позволяет прогнозировать как общие тенденции хозяйственного роста или упадка, изменения организационной структуры экономической сферы, кризисы, так и частные проблемы, связанные с изменением фаз цикла, например движение цен, и тенденции назревания революционных движений, международных осложнений и кризисов.

Основные идеи Н.Д. Кондратьева были статистически проверены и развиты американским экономистом И. Шумпетером в опубликованном им в 1939 г. двухтомном труде «Экономические циклы», содержащем макроэкономический анализ. Главным фактором цикличности динамики И. Шумпетер считал инновации, как технические, так и в потребностях населения, спрос, моду, изменения критериев полезности и престижности, т. е. социально-культурные аспекты. Он рассматривал крупные прорывы-изобретения в технологии и производстве новых продуктов (радикальные нововведения) в качестве стимула экономического роста, фактора выхода из экономического кризиса. Вхождение же в новый цикл кризиса Шумпетер связывал с завершением органического развития новшества и отсутствием новых технико-экономических прорывов (отсюда – «длинные волны» Кондратьева и представление о жизненных циклах нововведения.) Следовательно, главная задача – постоянная поддержка новаторских инициатив, которая позволит преодолеть циклический, кризисный характер капиталистической экономики.

Во второй половине прошлого столетия идеи И. Шумпетера были, по сути, реализованы в поддержанной государством инновационной политике действующих на рынке фирм. Укрепление позиций за счет постоянного предложения новых и усовершенствованных товаров обеспечивалось благодаря включению прикладных инженерных исследований и разработок во внутреннюю политику фирм (формирование системы Industrial Research) и новые концепции маркетинга.

Правительства развитых стран поддержали эту политику и расширили ее (налоговое регулирование, поддержка малого инновационного бизнеса и рискового капитала, стимулирование обновления основного капитала, внешнеэкономической деятельности и т. п.). Так инновационная политика стала системообразующим фактором в макроэкономике и геополитике. Инновационная организация деятельности в противовес спонтанным новшествам поставила мир на качественно новую «постиндустриальную» ступень развития.

Цикличность была обнаружена и в политической жизни, которая, хотя и связана с экономической, но не всегда совпадает с ней. А. Шлезингер в книге «Циклы американской истории» вслед за своим отцом, известным историком, выделяет 11 периодов в политической истории Америки, начиная с 1812 г.[39]39
  См.: Шлезингер А. Циклы американской истории. М., 1992. С. 42.


[Закрыть] Шесть из них были периодами усиления демократии, пять других характеризовались ее сдерживанием. Средняя продолжительность цикла – 16 лет. Большим отклонением стала Гражданская война, ускорившая проведение целого ряда реформ. Эти перемены отняли много сил, поэтому удлинение контрдвижения в следующем периоде было необходимой компенсацией для восстановления ритма.

Политические циклы рассматриваются А. Шлезингером в рамках эволюционного развития. Это не маятниковые движения, которые подразумевают колебания между двумя неподвижными точками, а скорее, движение по спирали, когда происходит аккумуляция изменений. Что вызывает эти приливы и отливы в циклах, которые А. Шлезингер определяет как непрерывное перемещение точки приложения усилий нации между целями общества и интересами частных лиц? Корни цикла – в глубине человеческого естества. Движущей силой политического цикла является жизненный опыт поколений, каждое из которых с ускорением исторического процесса стало получать новый жизненный опыт, чего не было прежде в традиционных обществах, где перемены происходили медленно[40]40
  Там же. С. 50.


[Закрыть]. Политическая жизнь поколений – примерно 30 лет. Каждое поколение, став политически совершеннолетним, тратит первые 15 лет на то, что бросает вызов поколению, которое уже имеет власть и защищает ее. Затем это новое поколение само приходит к власти на 15 лет, после чего его политическая активность слабеет, а новое подросшее поколение претендует на роль преемника.

Цикличность в динамике этнических систем, связи этой динамики с ландшафтными изменениями были прослежены оригинальным отечественным ученым Л.Н. Гумилевым[41]41
  См.: Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990. С. 491.


[Закрыть]. Основа изменений или, как формулирует автор, пусковой момент этногенеза – пассионарный толчок (от passio – страсть). Пассионарии – это люди, имеющие не просто способности, но такой запал, который толкает их на жертвенное служение идеалу, реальному или мнимому. Пассионариями были Александр Македонский, Наполеон, Жанна Д'Арк. «Пассионарии обречены. Но если бы они всегда погибали, не успев ничего сделать, то мы до сих пор приносили бы в жертву младенцев, убивали стариков, пожирали тела убитых врагов, колдовством пытались извести друзей и родных. Не было бы ни пирамид, ни пантеона, ни „открытия“ Америки, формулировки закона тяготения и полетов в космос».[42]42
  Там же. С. 245.


[Закрыть]

Логика волнового характера истории человечества продемонстрирована Э. Тоффлером в его работе «Третья волна». Он выделяет три стадии: аграрную, индустриальную и информационную. В основе этой динамики лежит технический прогресс, изменения в техносфере, к которой Э. Тоффлер относит энергетическую базу, производство и распределение. Он также фиксирует ускоряющееся развитие. Первая волна потребовала тысячелетий, чтобы изжить саму себя. Вторая волна – рост промышленной цивилизации – заняла всего 300 лет. Сегодня история обнаруживает еще большее ускорение, и вполне вероятно, что третья волна пронесется через историю и завершится в течение нескольких десятилетий.[43]43
  См.: Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. С. 33.


[Закрыть]

Описание динамических процессов в культуре дано Ю.М. Лотманом в книге «Культура и взрыв», где он подчеркивает, что культура живет между двух полюсов – непрерывностью как осмысленной предсказуемостью и непресказуемостью, взрывом: «Новое в технике – реализация ожидаемого, новое в науке и искусстве – осуществление неожиданного»[44]44
  Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992. С. 18.


[Закрыть]. Уничтожение одного полюса привело бы к исчезновению другого. «Динамические процессы в культуре строятся как своеобразные колебания маятника между состоянием взрыва и состоянием организации, реализующей себя в постепенных процессах…».[45]45
  Лотман ЮМ. Указ. соч. М., 1992. С. 96.


[Закрыть]

Продолжателем идеи цикличности в современной отечественной науке является Ю.В. Яковец, понимающий под историческим циклом время от революционного переворота, знаменующего рождение новой исторической системы, до следующего переворота, когда утверждается очередная система. Вслед за предшественниками он показывает волнообразно-спиралевидный характер хода истории: маятник описывает траекторию, подобную спирали. Никогда не оказываясь дважды в одной и той же точке, маятник совершает во многом сходные по фазам колебания, где повторяются подобные исторические ситуации, но каждый раз в конкретно-неповторимой форме. Ю.В. Яковец выделяет пять фаз развития цивилизации.[46]46
  См.: Яковец Ю.В. Ритм смены цивилизаций и исторические судьбы России. М., 1994. С. 19.


[Закрыть]

1. Зарождение, формирование исходных элементов в недрах предыдущего строя – долгий латентный период, когда происходит внутриутробное развитие еще не проявившей себя на исторической сцене цивилизации; это ее предыстория.

2. Становление – период от появления на этой сцене заявившего о себе социальными потрясениями новорожденного общества до формирования основных его элементов. Это и есть начало истории родившейся цивилизации, время ее детства и юности, стремительного роста, активного натиска, смелых надежд и обещаний всеобщего блага.

3. Зрелость, господство данной цивилизации, в полной мере реализующей свой человеческий, экономический, технологический, социально-политический, познавательно-культурный потенциал и в то же время обнаруживающей свойственные ей противоречия, пределы возможностей.

4. Упадок, одряхление отживающей свое историческое время, но все еще могучей, господствующей, отчаянно борющейся за продление своего века цивилизации. У нее есть все основания для тревоги, ибо в ее чреве уже зачато будущее общество, оно берет на себя все больше жизненных соков, заявляет о себе все настойчивее и в конце концов ниспровергает отжившую цивилизацию в эпицентре, постепенно, шаг за шагом преодолевая сопротивление бастионов уходящего общественного строя на периферии. Это одновременно период становления следующей цивилизации.

5. Реликтовый период, когда в отдельных периферийных регионах остаются осколки ушедшей в прошлое цивилизации, как свет давно угасших звезд, но они уже не делают погоды, представляя собой живой музей и полигон для историков, антропологов, этнографов – подобно заброшенным в джунглях первобытным племенам, обнаруженным в XIX или даже в XX веке, но быстро теряющим первобытную чистоту и адаптирующимся к господствующей цивилизации, как это происходило с индейскими племенами в Северной и Южной Америке, аборигенами в Австралии и Новой Зеландии, древними народами Крайнего Севера Европы и Азии.

Цикличность смены аналитического и синтетического типов информационных процессов в культуре прослеживаются в концепции информационного подхода (СЮ. Маслов, Ю.М. Лотман, В.М. Петров). Исследования показали периодическую смену левополушарного и правополушарного типа познавательных предпочтений во многих видах деятельности: архитектуре, музыке, живописи, литературе. И такой режим попеременного доминирования то синтетических (эмоциональных, интуитивных), то аналитических (рациональных) процессов наиболее эффективен для развития и нормального функционирования культуры.

Эволюционистские взгляды на социокультурную динамику. Особенно интенсивно проблемы социокультурных изменений, их причин и последствий разрабатывались в XX в. Это связано с тем, что к тому времени в рамках научного познания был накоплен огромный фактический материал, требующий соответствующего анализа и обобщений. Кроме того, особенность этапа Новейшей истории в том, что ее промышленные революции, мировые войны и социальные потрясения могут быть пережиты человеком на протяжении своей собственной жизни, в отличие от предыдущих поколений, живших спокойно, неторопливо, не испытывавших потребности в переменах и не замечавших хотя и медленных, но все же трансформаций (так, известно, например, что мода в Древнем Египте менялась с периодичностью в 50 лет). Ускорение темпов – закономерность исторического прогресса, каждая последующая эпоха имеет более короткий жизненный цикл по сравнению с предыдущей. Впервые идею сокращения продолжительности глубинных исторических волн высказал Ф. Бродель, выделивший в европейской истории четыре последовательных цикла: 1250-1507-1510 гг.; 1507-1510-1733-1743 гг.; 1733-1784-1896 гг.; и четвертый начался с 1896 г.[47]47
  Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV—XVIII вв. Т. 3. М., 1992. С. 73.


[Закрыть]

Специалисты подсчитали, что в последние десятилетия человечество совершило 80—90% открытий и изобретений, сделанных за всю свою историю. Одним из критериев ускорения развития культуры, критерием отбора, «жизнеспособности» культурной новации выдвигается принцип информационного ускорения (А. С. Дриккер). И если бы удалось вывести коэффициент ускорения, то это позволило бы с достаточной точностью прогнозировать многое в жизни человеческого общества.

Принцип эволюции универсален и применяется к разным объектам – к космосу как целому, к растениям, животным, людям, поведению, языку и историческим формам человеческой жизни и деятельности, к обществам и культурам, системам веры и науки. Разумеется, делаются различия между биологической, социальной и культурной эволюцией человека, а соответственно и между биологической, социальной и культурной антропологией. Однако при этом биологические законы никогда не отменяются, а только дополняются другими факторами. Задача теории эволюции состоит в объяснении существования, изменения и возникновения биологических видов.

Первоначальные эволюционные концепции монистичны, они подчеркивали какой-либо один или несколько факторов эволюции. Так, Ж.-Б. Ламарк (1744—1829) выделял активное приспособление организма посредством собственной воли; Э. Жоффруа Сент-Илер (1772—1844) – структурные изменения посредством воздействия окружающих условий; Ж. Кювье (1769—1832) – уничтожение видов посредством природных катастроф и появление сложных новообразований; Ч. Дарвин (1809—1882) – перепроизводство, селекцию, индивидуальное приспособление; X. де Фриз (1848—1935) – скачкообразные наследственные изменения.