Текст книги "Тоталитарный язык. Словарь и речевые реакции"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Есть основания полагать, что тоталитарный язык – это не научная абстракция, а реальность.

Формирование русского тоталитарного языка началось под влиянием Октябрьской революции, осуществлялось под жестким давлением идеологии (фактически – политики) и при поддержке носителей русского языка, в том числе – одаренных писателей и поэтов.

Тоталитарный язык в русском варианте прошел несколько стадий развития. Расцвет тоталитарного языка – сталинская эпоха; закат – начало горбачевской перестройки.

Тоталитарный язык организован системно. Он располагает своим словарем, который можно представить в виде блоков идеологем, связанных между собой жесткими структурными отношениями. Основной вид структурных связей – бинарные оппозиции, определяющие набор догм (предписаний) и взаимоисключающих оценок.

Блоки идеологем поддерживаются прецедентными текстами из так называемых первоисточников, Истории ВКП(б), программных документов партии, из газет, речей и произведений идеологически авторитетных государственных деятелей, писателей, поэтов и даже ученых. На базе прецедентных текстов формируются мифы тоталитарной эпохи.

Сверхтекст мифологем моделирует пространство, время, идеологически обобщенную точку зрения, структурирует и коннотирует объекты нового ментального мира, задает направления манипуляциям языковым сознанием.

Словарь идеологем и сверхтекст мифологем определяет речевые реакции. Можно говорить о двух типах речевых реакций, это реакции, соответствующие системе, и реакции, противоречащие системе.

В первом случае наблюдаем реализацию идеологических предписаний, а также формирование новых мифов и идеологем в духе опорной системы. Языковая самобытность личности, находящейся во власти идеологических схем, мировоззренческих стандартов, подавляется.

Во втором случае наблюдаем стремление носителей языка вырваться из тисков идеологических примитивов. Этот тип речевых реакций связан с языковым противостоянием и сопротивлением, сопровождается процессами деидеологизации и демифологизации и выработкой приемов языкового протеста. В числе последних переосмысление аббревиатур; семантическое преобразование словидеологем; деформация прецедентных текстов; деритуализация. Особо следует отметить прием игнорирования словаря идеологем, отвержения лексических средств тоталитарного языка (в этой связи перспективным считаем дальнейшее исследование детской литературы, пейзажной лирики, текстов лирических песен советского периода). Языковое сопротивление содействует проявлению самобытности языковой личности.

Попытка преодоления тоталитарных схем не всегда удается. Так, по нашим наблюдениям, не преодолевается введенный тоталитарным языком в языковое сознание образ замкнутого пространства; с трудом преодолевается деформированная тоталитарным языком темпоральная структура; особой устойчивостью обладают отдельные идеологемы и мифы, не поддающиеся разрушению.

Антитоталитарный язык усваивает некоторые структурные особенности тоталитарного языка, прежде всего, – семантические идеи. Происходит своеобразная интерференция, свидетельствующая о том, что разрушение тоталитарного языка не может быть одномоментным. Плюрализм и гласность не освободили русскую речь от тоталитарных стандартов. Идеологические примитивы, ввинченные в языковое сознание, препятствуют формированию духовной культуры, реализации реформ, межнациональным контактам.

Для оздоровления русского языка требуется время. В процесс этого оздоровления должна вмешаться лингвистическая экология, основанная, в частности, на изучении языка тоталитарной эпохи, которое позволяет по-новому осмыслить новейшую историю России, разработать принципы лингвистического и лингвокультурологического прогнозирования.

1995 г.

Заключение ко второму изданию

Лингвоидеологические процессы посттоталитарного времени

Советская власть умело использовала в своих целях власть языка – системно организованный «фундаментальный лексикон». Институционально контролируемая идеологическая ортология задавала не только нормы отбора и реализации отдельных идеологем, но и нормы конструирования а также восприятия идеологически правильных высказываний и текстов разных функциональных стилей и жанров. Идеологическая нормативность примитивизировала, но в то же время облегчала функционирование тоталитарного языка, поддерживала механизмы общенациональной идентичности. Интерпретация «чужого» как «чуждого», аксиологическая антитетичность, дуализм, но не плюрализм обеспечивали мировоззренческое единство и предсказуемость общественных реакций в ситуациях напряжения.

Воздейственность советской идеологии объясняется манипулятивным использованием исторически сложившихся традиционных ценностных предпочтений. Достаточно отметить, что сохраняющая русский мир идея соборности функционировала под масками коллективизма и морально-политического единства народа. Фактор эффективности советской идеологии – опора на ментально специфическое восприятие действительности. Вот почему не утратили своей актуальности рассуждения русского мыслителя: «Западная душа гораздо более рационализирована, упорядочена, организована разумом цивилизации, чем русская душа, в которой всегда остается иррациональный, неорганизованный и неупорядоченный элемент» (Н. А. Бердяев). Направленное использование в политических целях ментальной склонности к иррациональности обусловило формирование советского мировоззрения, для которого характерны идеологический максимализм и романтизм, преданность идее, мифологизированность, вера в идеалы. Социальный революционный слом, по наблюдениям Н. А. Бердяева, приводит к «перевоплощению» людей, «преданных своей идее», к изменениям общественного сознания. Однако он же рождает языковое сопротивление88
  Подробный анализ форм языкового протеста см. в кн.: Купина Н. А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной культуры. Екатеринбург, 1999.


[Закрыть].

Постсоветская Россия не стала преемником советской идеологии, но и не выработала систему идей, которые определили бы вектор развития страны. Социально-политические преобразования привели к либерализации государственной языковой политики. В течение последних двадцати лет в общественном сознании россиян произошли ценностные сдвиги, в значительной мере обусловленные актуальными лингвоидеологическими процессами.

Закономерным является возрождение собственно национальных ценностей и традиций, актуализация ценностных констант православной культуры. Активное развитие русской религиозной речи в многообразии текстовых жанров сопровождается редуцированием билингвизма, его церковнославянской основы, и – параллельно – возрастанием роли Церкви в политической жизни страны и роли нравственных устоев православия. Происходит заметный поворот к основам русского идеологического консерватизма. Уваровская формула православие – самодержавие – народность в тех или иных вербальных «одеждах» функционирует и сегодня, однако, не в триединстве, а в разорванном виде. Например, идея самодержавия трансформируется в идею сильного лидера, регулярно сочетается с понятиями стабильности, порядка, а в контексте крымских событий (2014 г.) – с идеологемами исторической справедливости, национальной гордости, независимости, единения, солидарности, самодостаточности. Блоковая активизация идеологем демонстрирует также проявление различных граней народности.

Необходимо отметить своеобразие событийно обусловленной трансформации ключевых идеологических конструктов в разных странах постсоветского пространства. Так, идея народности в период политического кризиса на Украине (2014 г.) локально трансформировалась в идеологемы власти народа / национального превосходства (ср. восточные и западные регионы Украины), но, по объективным причинам, не могла опереться на идеологему сильного лидера и, тем более, – на идею православной веры.

Традиционные национально одобряемые идеи не являются готовой системой, пригодной для реализации, но служат надежным источником консервативных принципов российского лингвоидеологического строительства, ориентированного на дальнюю ретроспекцию.

Нельзя не обратить внимания на процесс заимствования инокультурных аксиологических установок (стереотип Так принято в цивилизованных странах). Время показало, что прямое идеологическое калькирование наталкивается на сопротивление. Идеологическое упрямство (стереотип Запад нам не указ), основанное на внутреннем осознании особого пути России, препятствует внедрению евроцентрической идеологии и отдельных ее составляющих. Это подтверждается функционированием блуждающих идеологем, которые, после краткосрочной активизации, перемещаются на периферию лингвоидеологического поля. Так, в наши дни не разрабатывается идеологема открытого общества. Не получили искомого резонанса сочетания типа суверенная демократия, демократический выбор России, либеральная империя, энергетическая сверхдержава.

В текущее время в готовом или трансформированном вариантах возрождаются советские идеологемы, идеологические практики и сценарии. Яркий пример – реализованная в тексте Закона об изменении статуса некоммерческих организаций, получающих финансирование, полностью или частично, из-за рубежа (21.06.2012), идеологема иностранный агент, которая воспринимается как ярлык «чуждости», фактическое обвинение в шпионаже против России. Идеологема руководящей роли партии (вариант – партия власти) в условиях многопартийной системы и сближения субъязыков различных партий открыто активизируется только в период избирательных кампаний, обнаруживая свою зависимость от идеологемы сильного лидера. Суггестивные культурные сценарии с ярко выраженными приметами «большого» стиля (парад Победы; Крымская речь Президента Путина 18.03.2014) находят естественный всенародный эмоциональный отклик. Возрождение советских идеологических схем, использование советского вербального кода99
  Опыт лексикографической систематизации советизмов представлен в издании: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб., 1998.


[Закрыть]– заметное направление современного лингвоидеологического консерватизма, ориентированного на ближнюю ретроспекцию.

Новые социально-экономические условия стимулировали процесс прагматизации идеологической семантики, обнаруживающий себя в приращениях типа «выгодный», «прибыльный», «имеющий денежное выражение». Прагматизация влечет за собой деэстетизацию идеологических смыслов, маргинализацию идеализма и идеологического романтизма. Например, в программных документах Общероссийского Народного Фронта (ОНФ) отмечается, что идеи этого движения связаны с привлечением бюджетных средств. В границах подобных установок выхолащивается ментальное содержание концепта идея.

Существуют противоположные мнения о необходимости государственной идеологии. Отрицание последней объясняется, прежде всего, теоретически некорректным отождествлением понятий «идеология» и «политика». Развернутое в тексте монографии широкое понимание идеологии мотивирует диалектический подход к проблеме. Как отмечает академик В.А. Черешнев, «сегодняшние события на постсоветском пространстве показывают, что нужно найти некий компромиссный вариант идеологии: с одной стороны, отстаивать традиционные ценности народа и одновременно не отрываться от глобального течения общественной мысли»1010
  Черешнев В.А. В идеологии пустоты опасны // Областная газета (Екатеринбург). 30 апреля 2014 г.


[Закрыть].

Осуществлению задачи систематизации вербально выраженных ключевых концептов русской культуры могут способствовать философы, культурологи, социологи, психологи, литературоведы, лингвисты, а также авторы художественных произведений. Общая установка – поиски целесообразного языкового оформления интегрирующих смыслов, составляющих основу эффективной субъектно-субъектной коммуникации, направленной на преодоление идеологического равнодушия, идеологического цинизма и прагматизма.

Власть языка, которая обеспечивается его философским потенциалом, эмоционально-стилистическими, прагматическими, креативными возможностями, может и должна быть использована в целях интеграции современного российского общества.

2015 г.

Литература

Аврорин 1970 – Аврорин В. А. Ленинские принципы языковой политики // Вопр. языкознания. 1970. № 2.

Арнольд 1971 – Арнольд И. В. Тематические слова художественного текста: (Элементы стилистики декодирования) // Иностр. яз. в шк. 1971. № 2.

Арутюнова 1980 – Арутюнова Н. Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Проблемы семантических исследований. М., 1980.

Арутюнова 1984 – Арутюнова Н. Д. Аксиология в механизмах жизни и языке // Проблемы структурной лингвистики. 1982. М., 1984.

Арутюнова 1988 – Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

Ахизер 1993 – Ахизер А. С. Россия как большое общество // Вопр. философии. 1993. № 1.

Байбурин 1990 – Байбурин А. К., Топорков А. П. У истоков этикета. Л., 1990.

Банару 1987 – Банару В. И. Оценка, модальность, прагматика // Языковое общение: единицы и регулятивы. Калинин, 1987.

Баранов 1993 – Баранов А. Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов-на-Дону, 1993.

Бергсон 1992 – Бергсон А. Смех. М., 1992.

Бердяев 1990 – Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

Бродский 1993 – Бродский И. Нобелевская лекция // Русское красноречие. Пермь, 1993.

Вежбицка 1978 – Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М., 1978.

Вежбицка 1993 – Вежбицка А. Антитоталитарный язык в Польше: механизмы языковой самообороны // Вопр. языкознания. 1993. № 4.

Водолазов 1989 – Водолазов Г. Ленин и Сталин // Осмыслить культ Сталина. М., 1989.

Волошинов 1929 – Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке и языке. Л., 1929.

Вольф 1985 – Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.

Вольф 1986 – Вольф Е. М. Оценочное значение и соотношение признаков хорошо / плохо // Вопр. языкознания. 1986. № 5.

Выготский 1993 – Выготский Л. С., Лурия А. Р. Этюды по истории поведения. М., 1993.

Гаджиев 1995 – Гаджиев К. С. Тоталитаризм как феномен XX века // Вопр. философии. 1995. № 2.

Гаджиев 1993 – Гаджиев К. С. Размышления о свободе // Вопр. философии. 1993. № 2.

Григорьев 1992 – Григорьев В. П., Северская О. И., Фатеева Н. А. «Ветер времени раскручивает меня и ставит поперек потока»: (Заметки о языке поэзии 80-х годов) // Функционирование языка: лексика и грамматика. М., 1992.

Гуль 1993 – Гуль Р. Михаил Зощенко // Дружба народов. 1993. № 8.

Гусейнов 1990 – Гусейнов А. А. Мораль и насилие // Вопр. философии. 1990. № 5.

Гусейнов 1989 – Гусейнов Г. Ч. Ложь как состояние общественного сознания // Вопр. философии. 1989. № 11.

Добренко 1990 – Добренко Е. Фундаментальный лексикон: Литература позднего сталинизма // Новый мир. 1990. № 2.

Домашнев 1983 – Домашнев А. И. Язык и идеология в их взаимоотношении // Онтология языка как общественного явления. М., 1983.

Дорошенко 1984 – Дорошенко Е. Б. Проблемы лексикографии и язык массовой коммуникации // Язык и массовая коммуникация. М., 1984.

Есаков 1993 – Есаков В. Д. К истории философской дискуссии 1947 года // Вопр. философии. 1993. № 2.

Звегинцев 1973 – Звегинцев В. А. Язык и лингвистическая теория. М., 1973.

Иванов 1984 – Иванов Вяч. Вс. До – во время – после? (Вместо предисловия) // Франкфорт Г., Франкфорт Г. А., Уилсон Дж., Якобсон Т. В преддверии философии: Духовные искания древнего человека. М., 1984.

Iщенко 1993 – Iщенко Ю. А. Толерантнiсть як вартощ ненасильственноï комуникацiï // Collegium. Киïв. 1993. № 2.

Караулов 1987 – Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

Караулов 1991 – Караулов Ю. Н. О состоянии русского языка современности. Доклад на конференции «Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики». М., 1991.

Каушанский 1993 – Каушанский П. Л. К проблеме соотношения культуры и религии // Язык и культура: Вторая междунар. конф.: докл. Киев, 1993.

Клаус 1967 – Клаус Г. Сила слова. М., 1967.

Ковтунова 1989 – Ковтунова И. И. Образ пространства в поэтическом языке XX века // Язык русской поэзии XX века. М., 1989.

Колшанский 1975 – Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., 1975.

Комлев 1992 – Комлев Н. Г. Слово в речи: Денотативные аспекты. М., 1992.

Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы. М., 1990. Костомаров 1994 – Костомаров В. Г. Языковой вкус эпохи. М., 1994.

Крысин 1989 – Крысин Л. П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.

Культура парламентской речи / отв. ред.: Л. Г. Граудина, Е. Н. Ширяев. М., 1994.

Купина 1983 – Купина Н. А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмыслового анализа. Красноярск, 1983.

Купина 1988 – Купина Н. А. Модель целостного лингвистического анализа художественного текста // Структура и семантика текста. Воронеж, 1988.

Купина 1992 – Купина Н. А. Сверхтекст и его разновидности // Теория текста: лингвистический и стилистический аспекты. Екатеринбург, 1992.

Лексика современного русского литературного языка / под ред. М. В. Панова. М., 1968.

Лейбович 1993 – Лейбович О. Л. Реформа и модернизация в 1953– 1964 гг. Пермь, 1993.

Леонтьев 1974 – Леонтьев А. А. Психология общения. Тарту, 1974.

Лихачев 1990 – Лихачев Д. С. О национальном характере русских // Вопр. философии. 1990. № 4.

Лосев 1990 – Лосев А. Ф. Философия имени. М., 1990.

Лотман 1988 – Лотман Ю. М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Ю. М. Лотман. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.

Лукин 1993 – Лукин В. А. Концепт истины и слово истина в русском языке // Вопр. языкознания. 1993. № 4.

Максименков 1933 – Максименков Л. Культ. Заметки о словах-символах в советской политической культуре // Свобод. мысль. 1933. № 10.

Медушевский 1993 – Медушевский А. Н. Демократия и тирания в новое и новейшее время // Вопр. философии. 1993. № 10.

Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб., 1998.

Новиков 1983 – Новиков А. И. Семантика текста и ее формализация. М., 1983.

Новиков 1989 – Новиков Л. А., Преображенский С. Ю. Ключевые слова и идейно-эстетическая структура произведения // Язык русской поэзии XX века: сб. науч. тр. М., 1989.

Общее языкознание / под ред. Б. А. Серебренникова. М., 1970.

Оруэлл 1989 – Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. Роман и художественная публицистика. М., 1989.

Пантин 1993 – Пантин И. К. Россия в мире: историческое самоузнавание: Размышления в связи с книгой М. Я. Гефтера «Из тех и этих лет» // Вопр. философии. 1993. № 1.

Рымарь 1991 – Рымарь Н. Т. Поэтика: художественная деятельность – структура произведения // Проблемы деривации: Семантика. Поэтика. Пермь, 1991.

Селищев 1928 – Селищев А. М. Язык революционной эпохи: из наблюдений над русским языком последних лет. М., 1928.

Сепир 1934 – Сепир Э. Язык. М., 1934.

Скляревская 1988 – Скляревская Г. Н. Языковая метафора в толковом словаре. Проблемы семантики (на материале русского языка). Части 1 и 2. М., 1988.

Словообразование современного русского литературного языка / под ред. М. В. Панова. М., 1968.

Соловьев 1914 – Соловьев В. С. Пространство // Соловьев В. С. Собр. соч. Т. 10, СПб., 1914.

Сорокин 1994 – Сорокин Ю. А. Попытка осмысления феномена культуры в рамках нового концептуального аппарата // IV Международный симпозиум по лингвострановедению: тез. докл. и сообщ. М., 1994.

Сычев 1991 – Сычев О. А. Обучение риторике в эпоху компьютеров. М., 1991.

Топоров 1983 – Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983.

Тугаринов 1968 – Тугаринов В. П. Теория ценностей в марксизме. Л., 1968.

Угринович 1985 – Угринович Д.М. Введение в религиоведение. М., 1985.

Успенский 1970 – Успенский Б. А. Поэтика композиции. М., 1970.

Фрумкина 1992 – Фрумкина Р. М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога (концепт, категория, прототип) // НТИ. Сер. 2. 1992. № 3.

Цивьян 1965 – Цивьян Т. В. К некоторым вопросам построения языка этикета // Тр. по знаковым системам. Тарту, 1965. Т. 2.

Человек. Текст. Культура / под ред. Н. А. Купиной, Т. В. Матвеевой. Екатеринбург, 1994.

Эпштейн 1991 – Эпштейн М. Н. Идеология и язык: (построение модели и осмысление дискурса) // Вопр. языкознания. 1991. № 6.

Этикет у народов Передней Азии / отв. ред. А. К. Байбурин, А. М. Решетов. М., 1988.

Яковлева 1993 – Яковлева Е. С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира // Вопр. языкознания. 1993. № 4.

Якубинский 1986 – Якубинский Л. П. Ф. де Соссюр о невозможности языковой политики // Избранные работы. М., 1986.

Barthes 1970 – Barthes R. Le degré zéro de l’écriture, suivi des éléments de sémiologie. Paris, 1970.

Гжекорчикова 1992 – Гжекорчикова P. Понятие языковой картины мира // Językowy obraz świata // Uniw. M. Curie-Skłodowskiej. Lublin, 1990 // YM, 1992, Styl. 6, N 3, 1992.

Keller 1990 – Keller R. Sprachwandel: von der unsichtbaren Hand in der Sprache. Tübingen: Francke, 1990 // РЖ, 1992, Cep. 6, N 4.

Крейдлин 1993 – Крейдлин Г. Игра с идентичностью // Języki słowiańskie wobec współczesnych przemian w krajach Europy Środkowej i Wschodniej / Red. S. Gajda. Opole, 1993.

Кронгауз 1993 – Кронгауз М. Новейшая история русского языка: эпоха социализма // Języki słowiańskie… Opole, 1993.

Schlesinger 1947 – Schlesinger R. The Spirit of Post-War Russia. L., 1947.

Totalitarismus und Faschismus: Eine wissenschaftliche und politische Begriffskontroverse. München; Wien, 1980.

Weisgerber 195 – 1954 – Weisgerber L. Von den Kräften der deutschen Sprache. Bd. 2. Düsseldorf, 1950–1954.

Чумак 1994 – Чумак Л. H. Проблемы «новояза» в славянских языках // Stylistyczne konfrontacje / Red. S. Gajda, M. Balowski. Opole, 1994.