Текст книги "Тоталитарный язык. Словарь и речевые реакции"

Партия – спаянная организация. Спаять. 3. перен. Прочно, неразрывно соединить в одно целое (ритор). Спаять членов партии незыблемой преданностью делу революции. Члены партии – «лучшие сыновья и дочери советского народа, преданные делу социализма» (см.: Пополняться). «Партия требует от своих членов активной и самоотверженной работы по осуществлению программы и устава партии. Устав ВКП (б)» (см.: Самоотверженный).

Однако идея «части», «слоя» охватывает и партию. Метафора чистить (чистка) обозначает процедуру идеологической стерилизации партии, ликвидации идеологически враждебных элементов: Чистить. 3. перен. Подвергать проверке с целью освободить или освободиться от вредных, ненужных, чуждых элементов, отделить здоровое от негодного. Чистить партийную организацию; Чистка. Действие по глаг. чистить (проверка работников советских учреждений). Партия организовала… широкую кампанию за борьбу против бюрократизма, дав лозунг проведения чистки партийных, профсоюзных, кооперативных и советских организаций от чуждых и обюрократившихся элементов. Стлн. Чистка осуществляется партией с позиции учения Маркса – Ленина – Сталина; Руководиться. 1. Направлять свою деятельность сообразно чему-н., в зависимости от чего-н., поступать согласно с чем-н. Партия большевиков руководится великим учением Ленина – Сталина.

Партия – руководящий субъект идеологической борьбы. Субъекты противостояния – партии и политические направления: ВКП(б) росла и крепла в принципиальной борьбе с мелкобуржуазными партиями… (см.: Расти). Оппозиция единичности – множественности акцентирует уникальность партии большевиков, мужественность, героизм, бесстрашие, стойкость… Названные и подобные предикаты содействуют одушевлению партии и созданию мифа о партии, внедряют оценку резкого отрицания партийного плюрализма. В прецедентных текстах встречаем ограничители: только партия большевиков; …кроме партии. Партии – субъект, действующий в дооктябрьский период, в момент совершения революции и пооктябрьское время (меньшевики, эсеры, социал-демократы и др.). Тенденция к обобщению и неопределенности проявляется в замещении субъекта партии и видовых наименований номинациями типа оппортунисты, контрреволюционные силы; силы реакции с включенным смыслом «враждебные партии».

Особо разрабатывается идея внутрипартийной враждебной группировки. На первый взгляд, тенденция к обобщенности в этом смысле вытесняется тенденцией к определенности (троцкисты, бухаринцы, зиновьевцы), но это далеко нe так: имена Троцкого, Бухарина, Зиновьева, выступающие как внутренняя форма соответствующих прилагательных, ощущаются скорее как знак знака (А. А. Потебня), как символ предательства и раскола. Денотативная отнесенность остается размытой. В денотативном пооктябрьском пространстве каждый человек (нерасчлененное человеческое множество) может получить клеймо троцкиста (троцкистов). Сема «человек» вытесняется под давлением идеологемы политической ненадежности. В прецедентных текстах позицию субъекта замещают существительные с семой неопределенного количества и словосочетания с включенной характеристикой «антипартийный»: группа, жалкая группа, группа раскольников, контрреволюционная группировка, левые (правые) уклонисты, оппортунистическое меньшинство, банда, фашистская агентура и др. Аналогична роль именных отрицательных экспрессивов в форме множественного числа, замещающих позицию субъекта: злодеи, шпионы, предатели, а также троцкисты, бухаринцы (ср.: ленинцы, верные ленинцы). Например: Подрывная работа шпионов и диверсантов из троцкистско-бухаринской фашистской банды ликвидирована (см.: Подрывной); Видя угрозу раскола со стороны меньшевиков, большевики принимают меры обуздания раскольников, мобилизуют местные организации на созыв III съезда, издают свою газету «Вперед». Истор. ВКП(б) (см.: Раскол); Работать // перен. Действовать в пользу кого-чего-н., проявлять какую-н. деятельность в чьих-н. интересах. Время работает на нас. Троцкистско-бухаринская шпионская банда работала на врагов трудящихся, на капиталистов; Разбитые идейно и разгромленные организационно сторонники троцкистско-зиновьевского блока растеряли последние остатки своего влияния в народе. Истор. ВКП(б). (см. Растерять); Пролезть. 2. перен. Добиться почетного или выгодного положения, приспособляясь и лукавя, хитря, обманывая (разг. презр.). Проявлять большевистскую бдительность, чтобы двурушники, враги советского народа не пролезли в партию; Троцкизм был разновидностью меньшевизма и превратился в фашистскую агентуру (см.: Разновидность).

Поскольку народ и партия едины, антипартийное действие отождествляется с антигосударственным и антинародным: В лице троцкистов международный капитал приобрел верных слуг, идущих на шпионаж, вредительство, террор и диверсии для поражения первой страны социализма, для восстановления капитализма (см.: Слуга).

Ликвидация партией антипартийных группировок оценивается как победа всего народа. Описание фактов физического уничтожения людей, входящих в такие группировки, наполняется устойчивой положительной коннотацией. Прослеживается наивная зависимость: «антипартийный» не есть «человеческий». Например: Приговор. 1. Решение суда по уголовному делу (право). Приговор Верховного суда СССР по делу о троцкистско-бухаринских злодеях был встречен единодушным одобрением всего советского народа. Идея слияния партии и народных масс осуществляется с помощью уравнивания, унификации точек зрения и однотипного соотношения в цепочке субъект – предикат. Так, народ, партия – субъекты борьбы, созидания и параллельно разрушения, ликвидации, ликования, возмущения и др.

Слияние, спаянность партии и народа оказывается квазиидеологемой: внутри сверхтекста возникает оппозиция сверху – снизу. При этом массы (народ) всегда занимают положение снизу, а партия – сверху. Например: Сигнал. 2. перен. Предупреждение о чем-н. нежелательном, что может совершиться, предостережение (нов.). Большевистская партия требует чуткости к сигналам, идущим снизу, в порядке самокритики.

Итак, партия стоит над народом и выступает как сила, руководящая массами; народ – руководимая, ведомая сила, с энтузиазмом воспринимающая все идеологические предписания партии, в том числе те, которые связаны с уничтожением народа. Ликвидация группы, части, слоя, класса, меньшинства, некоторых, кое-кого оставляет в целости нерасчлененное множество – массу, безразличную к индивидуализации, персонификации, массу, которая остается таковой и при условии уничтожения отдельного лица (группы лиц).

Тенденция к обобщенности-отвлеченности проявляется и в образе врага. Враг – неперсонифицированный субъект нападения, агрессии, разрушения. Обобщение образа врага ярко проявляется в идеологемах классовый враг, общий враг, никакой враг. Враг угрожает, атакует, сопротивляется, шпионит, подличает, обманывает, вводит в заблуждение, но везде получает решительный отпор: Смочь. Получить возможность что-н. сделать. Никакой враг не сможет сломить наш Советский Союз. Молотов; Сокрушительный (книжн.). Причиняющий гибель, уничтожение, разрушительный. Те, которые попытаются напасть на нашу страну, – получат сокрушительный отпор, чтобы впредь не повадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород. Стлн.; Классовый враг бешено сопротивляется социалистическому наступлению. Стлн. (см.: Сопротивляться). Образ врага усиливает идею массовости и сплочения: Сплотиться. Объединиться, вступить в единение с кем-чем-н. Сплотиться против общего врага.

Идея индивидуализации человека оказывается несущественной в контексте постоянной борьбы с врагом и грандиозного строительства нового общества.

В сверхтексте все же «действуют» персонифицированные субъекты. Это творцы коммунистической идеологии, каждый из которых говорит, указывает, учит, замечает, ставит задачи, предупреждает, а также руководит, возглавляет, открывает пути, ведет вперед, сплачивает… Перечень собственных имен, замещающих в прецедентных текстах позицию субъекта, невелик: Ленин, Сталин, Молотов (единичные примеры), Горький (единичные примеры). В двутекстах (А. Вежбицка) Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Оппозиционный фон также не отличается разнообразием: Троцкий, Бухарин, Зиновьев; в единичных двутекстах – некоторые имена философов и ученых: Гегель, Кант, Фрейд; чаще – имена оппозиционеров (Троцкий, Бухарин и др.) с непременными характеризаторами. Например: Ленин ставил перед «Союзом борьбы» задачу связаться теснее с массовым рабочим движением и политически руководить им. Истор. ВКП(б) (см.: Связаться); В боях против троцкизма тов. Сталин сплотил партию вокруг ее ЦК и мобилизовал ее на дальнейшую борьбу за победу социализма в нашей стране. Истор. ВКП(б) (см. Сплотить); Товарищ Горький… крепко связал себя своими великими художественными произведениями с рабочим движением России и всего мира… Лнн.; Имя Либкнехта неразрывно связано с историей немецкого рабочего движения. Лнн. (см.: Связать). Ср.: Подручный. 4. В знач. сущ. Помощник, пособник (разг. и пренебр.). Заговорщик и убийца фашист Бухарин – презренный подручный Иуды Троцкого.

Имя собственное в позиции субъекта возможно лишь при упоминании пролетарских вождей или известных идеологических противников. Во всех остальных случаях индивид сливается с массой. При этом примерно с 1938 года «были закреплены как иконообразные ипостаси формально равноправных вождей Октября» [Максименков 1993: 30].

Мы рассмотрели субъектную организацию сверхтекста идеологем. Характерные типы субъектов: обобщенный, неопределенный, коллективный, групповой. Исключительное положение, занимает субъект-лицо – вождь. В целом для сверхтекста свойственна редукция человеческой индивидуальности, находящейся за пределами системы социалистических ценностей.

Анализ показывает, что на уровне сверхтекста словарь идеологем перерастает в комбинацию мифологем – наиболее устойчивых единиц советской идеологии. Сверхтекст идеологем – опорная система речевой среды, сверхтекст-основа, система-источник и одновременно образец для производства новых мифов и создания текстов, соответствующих ортологическим канонам государственной идеологии.

Глава 3
РЕЧЕВЫЕ РЕАКЦИИ

Мы говорим «Ленин» – подразумеваем «партия», мы говорим «партия» – подразумеваем «Ленин».

И так 70 лет – говорим одно, а подразумеваем другое…

Анекдот

Тоталитаризация языка осуществляется не сразу. Идеологические стандарты и мифы формируются постепенно, причем не только по линии язык – речь, но и по линии речь – язык. Речь выступает как сфера реализации идеологических предписаний и одновременно как среда, в которой они вырастают и из которой переходят в язык. Вместе с тем речь – это среда, формирующая антитоталитарные реакции, которые, однако, ощутимы лишь в оппозиции с идеологемами и прецедентными текстами. В речи синхронно сосуществуют две тенденции. Одна из них проявляется в реализации и развитии предписанных языковой политикой [Аврорин 1970: 10; Швейцер 1976: 146] идеологем и их подсистем; другая – в противодействии мировоззренческим штампам и ритуалам. Обе эти тенденции отчетливо прослеживаются в сверхтекстах разного типа. Некоторые из них будут рассмотрены.

3.1. Новый ментальный мир (агитационная поэзия Владимира Маяковского)

«Агитки» В. Маяковского [Маяковский 1955–1959] составляют сверхтекст особого типа – с заданной коммуникативной рамкой. Автор текстов – активный проводник, пропагандист нового пролетарского партийного миропонимания. Адресат – народ с необученным политическим сознанием, являющимся объектом идеологического манипулирования.

Агитационные стихи В. Маяковского показывают, что языковая политика не только регулирует отбор лексики, диктует правила сочетаемости и системы оценок, но и оказывает влияние на структурные внутрисистемные отношения [Аврорин 1970: 10].

Апологетика прецедентных высказываний

В. Маяковский активно использует не только прецедентный фон новейшего времени, но и традиционные прецедентные единицы. Это русские пословицы и поговорки, частушки, фрагменты сказок, народных песен, городских романсов (широко используется не только лексикон, но также интонационные структуры последних). Характерно, что все нереволюционное, дореволюционное подвергается осмеянию и приговаривается к уничтожению:

 
Железо куй, пока горячее.
           Жалеть о прошлом – дело рачье. [Т. 2:. 93]22
  «Лесенка» при цитировании стихов В. Маяковского не воспроизводится.


[Закрыть]
 

Деформация известной пословицы сопровождается деформированием участка традиционной картины мира [Чумак 1994: 72].

Соединение сигналов прошлого и настоящего в одном линейном пространстве всегда служит средством усиления настоящего:

 
Три битых брели генерала,
Был вечер печален и сер.
Все трое, задавшие драла
Из РСФСР. [Т. 3: 18]
 

Интонация жестокого романса (вид прецедентного текста), традиционное для русского фольклора число три и конфликтная стилистическая сочетаемость (битые генералы; генералы брели; генералы, задавшие драла), новейшая аббревиатура (РСФСР) в сильной позиции – лишь некоторые приемы, изгоняющие из обихода опорные для национального сознания прецеденты. Активно вводятся прецеденты нового времени. В их числе лозунги и символы:

 
Комета с хвостом – «Вся власть Советам»
Несется над старым и новым светом.
Буржуй, не удержишь! Напрасно не тужься!
Беги от красной кометы в ужасе.
И скоро весь мир пойдет, конечно,
За красной звездой пятиконечной. [Т. 3: 19]
 

Кавычки – знак ссылки на источник. Отсылочный аппарат имеет и другие средства, например, упоминание имени вождя, которому принадлежит высказывание:

 
Слова Ильича помни твердо:
«Кооперация – смычка деревни и города». [Т. 3: 190]
 

Имя вождя может употребляться как самостоятельный прецедентный знак:

 
Ленина знамя всегда с нами. [Т. 6: 183]
 

На плакатах воспроизводятся тексты постановлений, резолюций, указов, подлежащих освоению и выполнению, фрагменты из выступлений вождей – новейший прецедентный фон.

Тексты постановлений и указов трансформируются в рифмованную агитационную речь, которая служит средством популяризации официально-деловых стандартов:

 
16 февраля Президиум ВЦИК постановил:
Изъять у храмов драгоценные камни, золото и серебро.
Передать это ЦК Помгола и немедленно обратить
На помощь голодающим все церковное добро. [Т. 4: 193]
 

Ср.:

 
Надо уничтожить болезни!
Средств у республики нет – трат много,
Поэтому в 1922 году в пользу голодающих
все облагаются специальным налогом.
Налогом облагается все трудоспособное население:
Все мужчины от 17 до 60 и все женщины от 17 до 55 лет.
Никому исключений нет. [Т. 4: 190]
 

Авторскому тексту может быть предпослан идеологически насыщенный эпиграф с указанием источника. Эпиграф определяет направление и содержание агитации, например:

Из газет: «Во Франции образована Красная Гвардия»

 
Кто сказал А,
Скажет и Б.
Клемансо,
предсказываем и будущее тебе. [Т. 3: 20]
 

Используемое в функции эпиграфа прецедентное высказывание задает тему агитационного стиха, отбор актуальных слов дня:

Перед нами три громадных затруднения, которые мы должны преодолеть: хлеб, топливо и опасность эпидемий.

(Из речи Ленина)

 
Опасности мы не умели постичь,
опасность над нами стояла…
Но вот РК партия кликнула клич –
и падают три генерала…
Но зорко, товарищ, беду стереги,
опять у ворот она стала:
тиф, голод и холод – лихие враги –
вот новые «три генерала»… [Т. 3: 42]
 

Модель «высказывание вождя / мнение партии → авторский текст» определяет способ речевого тоталитарного мышления (предусматривающий вторичность авторского текста, который должен представлять собой кальку с партийного прецедента) и одновременно вытесняет феномен языковой творческой индивидуальности. В этой связи отметим, что высказывание вождя, взятое в качестве эпиграфа, часто служит основой развернутой политической метафоры:

Мы должны быть начеку, мы ни в коем случае не можем считать, что от войны мы уже застрахованы…

(Ленин. Из речи на 8 Съезде)

 
Мы подбили капитализму одну щеку,
но ручки сложа нельзя сесть, –
будем начеку!
Еще живет капитал, еще может попробовать лезть! [Т. 3: 262]
 

Высказывание вождя, воспринятое как намек, может служить оправданием призыва к насилию:

Надо выйти из чрезвычайного обилия платформ, оттенков и оттеночков.

Ленин. Из речи на X Съезде

 
Товарищи, наши враги по всему свету.
И в России множество гадов.
Роскошь эту
Бросить бы надо. [Т. 3, с. 336]
 

В целом новейшие прецеденты – это не только фон, но и образец, производящая основа прецедентов производных, прецедентов, которые В. Маяковский стремится внедрить в мыслительный и речевой обиход народа. По содержанию «агитки» В. Маяковского оказываются вторичными. Они лишь тиражируют авторитетные с идеологической точки зрения суждения. Объектом манипулирования, таким образом, является не только читатель (народные массы), но и сам поэт. Система же «агиток», рассмотренная как сверхтекст, позволяет поставить вопрос о механизмах идеологемопроизводства в границах семантических схем тоталитарного языка.

Пространство и время

В агитационной поэзии В. Маяковского, как и в опорном сверхтексте мифологем (см. гл. 2), формируется ряд пространственных наименований с включенной семантикой: «новый», «советский», «социалистический», «пролетарский», «революционный». Пространственный указатель часто употребляется с соответствующим атрибутивным сопроводителем, но и в свободном виде он актуализирует обозначенную семантику, которая поддерживается в этом случае идеологически (политически) насыщенным контекстом:

 
Развевались флаги ало
по России-матушке.
Больше всех попам попало,
матушке и батюшке. [Т. 2: 90]
 

Частотны наименования Россия, республика, отечество, РСФСР. Оппозиционно соотносятся словосочетания новый мир – старый мир. Топонимические сигналы имеют тенденцию к противопоставлению на идеологической основе:

 
То, что годилось для царских Петербургов,
Мы вырвали с корнем из красных Ленинградов (1929  г.). [Т. 9: 198]
 

Новый мир или Советская Россия – страна, очищенная от всего непролетарского, несоциалистического:

 
Очисть от белых Россию тщательно! < … >
и гладким и чистым
социалистическое отечество
станет окончательно! [Т. 3: 60]
 

Местоимения также впитывают в себя идеологическое содержание: у нас (то есть в социалистическом государстве) – у них (то есть во всех других, несоциалистических странах). Социалистическое пространство потенциально имеет тенденцию к расширению:

 
Господин аптекарь, пришлите бром.
Дело в Европе пахнет Октябрем. [Т. 3: 12]
 

Частные пространственные сигналы (завод, фабрика, село, город и др.), идеологизируясь, приобретают семантический ограничитель «только для тех, кто принял новую идеологию»:

 
Богомольных прогульщиков с Электрозавода вон.
Не меняй гудок на колокольный звон. [Т. 10: 210]
 

Отмеченный ограничитель характерен для всех пространственных единиц зоны «у нас».

Пространство покрывается революционным временем, а революционное время впитывает в себя пространство нового мира. Как и в опорном сверхтексте мифологем, точкой (моментом) отсчета времени является Октябрь. Событие (Октябрьская революция) обусловливает взаимодействие прошлого (дооктябрьского), продленного настоящего (гражданская война, борьба с голодом, разрухой, эпидемиями, религией, мещанством и др., строительство новой жизни), будущего (коммунистическое завтра). Октябрь у Маяковского включает семантику постоянного движения вперед, наступления:

 
Октябрь идет, пора торопиться.
Вперед… [Т. 2: 89]
 

Октябрь подавляет все другие (ранее равноправные) временные отрезки. Это время для простого народа, уничтожающее тех, кто ранее господствовал. Физическое уничтожение «буржуев» Октябрь превращает в благородный «труд», приносящий удовлетворение:

 
Матрос: Потрудился в октябре я,
день и ночь буржуев брея. [Т. 2: 89]
 

 
А красные шествуют всюду победно. [Т. 3: 16]
 

 
Буржуев в тисках когтя,
вражье упорство ломай.
Буржую и в мае октябрь,
пролетарию и в октябре май. [Т. 3: 88]
 

Именно Октябрь оправдывает грандиозные изменения в картине мира, переводит русский ментальный мир в советский. Время в этом мире (время трудовое и время боевое) имеет свое измерение.

Особой единицей боевого времени становится Октябрьская годовщина – момент торжества революционных идей и побед. Каждая годовщина – это итог добытого в борьбе, старт к новым достижениям и новой борьбе за отвоеванное пространство для революционно настроенных масс. Ср.:

 
В Октябрьскую годовщину пусть ширится клятва:
Добить врага революции проклятого! [Т. 3: 169]
 

 
          Надо, чтобы в день празднования четвертого (юбилея. – Н. К.)
Советская Россия
Не смущала буржуя мертвого. [Т. 3: 172]
 

Боевое время может измеряться и ситуативными единицами, например, фронтовой неделей:

 
Из рук красноармейца белым не выйти.
Еле душа в теле.
Чтоб его окончательно добить, придавите,
силой фронтовой недели! [Т. 3: 74]
 

Боевая победа – это всегда физическое истребление классово враждебных сил.

Трудовое время может измеряться ситуативными единицами: месячник, трудовая неделя, партийная неделя. Трудовое время перекрещивается с временем боевым. Например:

 
Если ж на зов партийной недели
придут миллионы с фабрик и с пашен –
рабочий быстро докажет на деле,
что коммунистам никто не страшен. [Т. 3: 7]
 

В текстах встречаются и конкретные даты, фиксируются реальные факты, в их числе ликвидация неугодных людей, освобождение от классово враждебных «элементов»:

 
Чтоб к партии рабочих
буржуи
и не подходили близко,
с 1 августа
В Российской коммунистической партии
пересмотр личного состава,
проверка
и очистка. [Т. 3: 367]
 

Основной единицей измерения трудового времени, как и в опорном сверхтексте мифологем, является заполненная созиданием пятилетка. Пятилетка продлевает настоящее и приближает коммунистическое будущее:

 
Вызов за вызовом, по заводам лети!
Вступай в соревнование, за коллективом коллектив!
Встают заводы, сильны и стройны.
Рабочий океан всколыхнулся низом.
Пятилетка – это рост благосостояния страны,
Это пять километров по пути в коммунизм. [Т. 10: 204]
 

Коммунистическое будущее ощутимо: оно мыслится как продленное настоящее. Дорога к коммунизму – это дорога тех, кто участвовал в революции, дорога всех трудящихся:

 
Красным золотом, солнце, брызни,–
мы навстречу идем
новой жизни! [Т. 3: 72–73]
 

 
Вы,
красноармеец,
крестьянин
и рабочий –
светлой Коммуны волхвы! [Т. 3: 68]
 

Коммунизм неотвратим: «…все к коммунизму ведут пути».

Как видим, пространственно-темпоральная структура в основном отражает модель, заданную опорным сверхтекстом мифологем, создающую новый (советский) взгляд на мир.

Субъектно-объектная организация

Субъектом нового времени, по замыслу автора, может стать лишь тот, кто участвует в коллективной борьбе и созидании. Это обнаруживается в цепочке многочисленных обращений, заключенных в рамки побудительных конструкций: Эй, прачка (крестьянин, рабочий, пролетарий, красноармеец, уралец, грузин, матрос и др.).

Например:

 
Эй, крестьяне,
рабочие,
в ногу!
На широкую выйдем дорогу! [Т. 3: 72]
 

Характерно, что объектом политической агитации не является интеллигент: адресат агитационного сверхтекста – так называемый простой народ. Агитация ведется в направлении сплочения, объединения людей, от отдельного лица – к массам:

 
Рабочие единицы!
Первого мая надо объединиться. [Т. 6: 183]
 

 
Еще напор,–
победа близка,
сомкнитесь последним усилием!!! [Т. 3: 73]
 

Принцип обобщенности, коллективного начала в общем деле (борьбе) соответствует русской идее соборности и, следовательно, опирается на традиционную ментальность.

Форма объединения чрезвычайно проста: это класс. Класс вытесняет нацию, делает ее ненужной:

 
У нас один рабочий класс и нет никаких наций… [Т. 9: 200]
 

Вытеснение наций из картины мира – существенный поворот на пути трансформации русского ментального мира в советский. Классовое деление, введенное в картину мира как определяющее, задает субъектно-объектные структурные связи. Пролетариат призван уничтожить буржуазию:

 
В мире два класса: пролетариат и буржуазия.
И армия не может не быть классовой:
Каждый белогвардеец – брат буржую,
Каждый пролетарий – пролетарию свой. [Т. 3: 203]
 

Прямые и метафорические призывы к физическому истреблению буржуазии – лейтмотив агитационного сверхтекста:

 
Всей буржуазной и белой тле
Подарим по новенькой пеньковой петле. [Т. 3: 54]
 

 
 Разговоры – ерунда, разговоры – нуль!
Язык рабочего – язык пуль! (1920) [Т. 3: 107]
 

 
Прачка! Буржуя иди прополаскивать!
Чтоб был белее, в Неве промой-ка! [Т. 2: 90]
 

 
Речь одна в положеньи таком –
не языком вертеть,
а штыком! [Т. 3: 107]
 

Оппозиция пролетариат – буржуазия охватывает и крестьян:

 
Товарищи! Крестьяне бывают разные:
есть крестьяне бедняки-пролетарии,
есть середняк крестьянин,
а есть кулак-буржуй.
Коммунисты – друзья бедняка-пролетария,
друзья середняка.
Только с кулаками их не примиришь никак.
Этих мироедов, доведших крестьян до сумы,
из каждой деревни гоним мы. [Т. 3: 140].
 

 
Хлеб-соль ешь – а панов режь. [Т. 3: 126].
 

 
Пролетарий деревни, пролетарию города руку протяни. [Т. 3: 132].
 

 
 Крестьяне и рабочие! Винтовка с нами,
Покончим с буржуазными псами. [Т. 3: 139]
 

Чистота субъектно-объектных позиций и взаимодействий соответствует социально-ролевому принципу и должна неуклонно контролироваться:

 
Надо, чтобы рабочий контроль
проверил, каждый ли выполнил роль. [Т. 3: 89]
 

 
…пролетариат стеною станет, непобедим… [Т. 3: 110]
 

Как и в опорном сверхтексте мифологем, сражающийся трудовой народ, пролетариат, героизируется:

 
Знамя вздымай,
над миром скрестя
молот рабочих
и серп крестьян. [Т. 3: 184]
 

Руководящим субъектом признается партия большевиков, которая «дает рабочему голову». Партия – вдохновитель и организатор всех побед пролетариата:

 
Коммунисты – руководители политики.
 Под знаменем РКП победил пролетариат. [Т. 3: 371]
 

Руководящая функция партии прослеживается в настоящем и захватывает будущее время:

 
Только большевики под красными парусами
к Коммуне правят рабочий мир. [Т. 3: 84]
 

В. Маяковский внедряет миф о вечности партии, не зафиксированный нами в опорном сверхтексте. Партия мыслится как коллективный субъект:

 
Что единица?
Ерунда единица!
 

 
Надо в партию коммунистическую объединиться! [Т. 3: 123]
 

Объединение в партию и сплочение вокруг партии – залог революционных побед пролетариата:

 
Чтоб враг революцию пылью не вытер,
партийные ряды крепите. [Т. 3: 160]
 

 
Надо, чтоб в партию был пролетарий сплочен. [Там же]
 

Как и пролетариат, партия преследует одну цель: уничтожение буржуазии. Искоренение последней неизбежно. В. Маяковский внедряет образ агонии и физической расправы над буржуазией:

 
 У нас с буржуем только такие разговоры быть могут:
 винтовку к горлу и на грудь ногу. [Т. 3: 203]
 

 
Капитал в агонии.
Над всей вселенной загораются красные огни. [Т. 3: 260]
 

Коллективный субъект укрупняется и обобщается. Коллективный объект (буржуазия) наделяется отрицательными человеческими свойствами (трусость, склонность к панике, жадность, глупость). Истребление и полное уничтожение буржуазии – азбучная истина, введенная В. Маяковским в цикл «Советская азбука»:

 
Тот свет – буржуям отдых сладкий
Трамваем Б без пересадки. [Т. 2: 94]
 

 
Большевики буржуев ищут.
Буржуи мчатся верст на тыщу. [Т. 2: 92]
 

 
Крепнет Коммуна под пуль роем.
Товарищи! Под винтовкой силы утроим! [Т. 3: 439]
 

 
…Нам буржуев надо молотом додавить. [Т. 3: 260]
 

Формы физического насилия сочетаются с формами экономического и политического насилия, чему способствует регулярная метафоризация:

 
Всех врагов, не добитых дубьем,
теперь рублем наверно добьем. [Т. 6: 181]
 

 
Белогвардейщина лезла царями быть.
Пришлось на штык нанизаться ей.
Этих как врагов добить? –
Партийной организацией. [Т. 3: 160]
 

«Эффективный» способ политического насилия – чистка. Идеологема чистки – одна из центральных в тоталитарном языке – активно разрабатывается В. Маяковским. Ряд однокоренных образований (чистить, счистить, очистить, чистка, очистка) конкурирует с единицами, имеющими семы удаления, вымещения: выгнать, выкинуть, изгнать, смыть, вон и др. Отметим, что идеологема чистки входит в замысел агитационного сверхтекста:

 
Помните – мы работали
без красок,
без бумаги…
с единственной целью –
отстоять Республику Советов,
помочь обороне,
чистке,
стройке. [Т. 10: 211]
 

Объектом чистки является враг «во всех вариантах»: буржуи, белогвардейцы, богачи, кулаки, попы, верящие в бога, погромщики, а также злостные: лентяи, разгильдяи, спекулянты, симулянты и др.:

 
Только белогвардейской своре
выгодно рабочий класс поссорить.
 Грязные пятна, погромщики и антисемиты
будут с предприятий счищены и смыты. [Т. 10: 207]
 

Высшая степень обобщения объекта – враг. Образ врага проходит через весь агитационный сверхтекст. Миф о происках врагов («враг везде», «враг рядом») мотивирует агитацию за бдительность:

 
Товарищи, бдительны будьте –
О происках врагов не забудьте! [Т. 3: 472]
 

Миф о непобедимости, несокрушимости пролетариата поддерживает призывы к беспощадной борьбе с коварным, но трусливым врагом:

 
Враг надломлен, враг бежит
от наших ударов смелых!
Разбившись об твердость советских скал,
враги подчинятся силе! [Т. 3: 73]
 

Лейтмотив жестокого насилия, сочетающийся с упоением победой, ликованием, насыщает сверхтекст. Особую частотность приобретают глаголы и фразеологизмы с семой насилия: бить, добить, давить, додавить, недодавить, заставить, принудить; покончить, резать, ломать, ударить, очистить, убить, гнать, расправляться, отобрать, взять за жабры, схватить за горло и др. Жанровый фактор обусловливает активность императивный форм, которые дают особый эффект, соединяясь с лексической семантикой насилия:

 
Рабочий, не смотри Антанте в рот.
Ртом Антанта, наверное, только врет.
Вырви язык, чтоб не лила елей. [Т. 3: 118]
 

 
Расправься со всеми буржуазными псами,
да так, чтоб и хозяева попрятались сами. [Там же].
 

Глаголы движения обнаруживают тенденцию к наращиванию семы насилия:

 
Если корчат буржуи коммунистическую роль,
усиль, товарищ, свой контроль.
И точно проверив, как работают они,
возьми их под жабры и к ответу притяни. [Т. 3: 334]
 

 
             Иди на вредителя лавой атак [Т. 10: 214]
 

Лейтмотив насилия поддерживается именами, обозначающими разные виды оружия, и смежными наименованиями: винтовка, штык, пуля, молот, дубье, патрон, свинец и др.:

 
Прогулыцика-богомольца выгоним вон!
Не меняй гудок на колокольный звон! [Т. 3: 201]
 

 
В общей работе к дисциплине привыкни.
Симулянта разоблачи и выкинь.
Не опаздывай ни на минутку.
Злостных вон! [Т. 10: 202]
 

Варьирование образа врага продлевает процессы борьбы и насильственной чистки, выводит их далеко за пределы советского отечества:

 
Мы подбили капиталу одну щеку… [Т. 3: 262]
 

 
Мы добили русских белогвардейцев. Этого мало:
еще живет чудовище мирового капитала. [Т. 3: 200]
 

Мировой капитал – субъект-агрессор, стремящийся завоевать пролетарскую страну. В агитационном сверхтексте разрабатывается миф о кризисе мирового капитализма и его гибели: