Текст книги "100 великих городов мира"

Портовый город Шанхай

Точное время основания Шанхая установить довольно трудно, но было это, как утверждает исследователь истории города Г.Г. Сюлленберг, еще до Рождества Христова. О происхождении названия города существует много разных легенд и версий. Около 300 года до нашей эры на месте нынешнего Шанхая были два рыбацких поселка, один из которых так и назывался «Шанхай», так как он располагался выше по течению реки Хуанпу: «Шан» означает верх, «хай» – море. Второй поселок назывался «Сяхай», иероглиф «ся» означает «низ».

Город имел и другое название – «Ху», происшедшее от бамбукового приспособления, которым пользовались китайцы для ловли рыбы. И еще было одно название у Шанхая – «Шэнь», связанное с именем правителя Чунь Шэня, который владел этой местностью еще до нашей эры.

В первые века своего существования Шанхай развивался очень медленно. По некоторым сведениям, река Хуанпу в древности не была столь полноводной, поэтому город и не играл важной роли на торговых путях Восточного Китая. Однако с постепенным изменением гидрографических условий местности река стала важной транспортной артерией, через несколько километров впадавшей в устье Янцзы. Таким образом, Шанхай оказался открытым и для морских судов.

Только начав заниматься торговлей, город стал быстро богатеть, но это обстоятельство имело для него и отрицательную сторону, так как привлекло внимание морских пиратов. Однако жители Шанхая показали себя не только дельными торговцами, но и храбрыми воинами, поэтому отбивали все атаки непрошеных гостей без особого ущерба для города.

Вполне определенно Шанхай упоминается в конце XIII века, когда в нем была учреждена таможенная станция. Примерно тогда же в городе появились и первые иностранные суда, возбудившие громадный интерес у китайцев. Иностранцы, которых стали называть «морскими выходцами», привозили в Китай самые разнообразные товары. Но китайцы не оценили их, так как они были мало пригодны для их быта. Кроме того, китайцы просто брезговали этими товарами: ведь им, «сынам Срединной империи», не подобало общаться с варварами, какими в их глазах являлись все иностранцы. Китайцы до того свысока смотрели на них, что даже не считали нужным выказывать им свое презрение. Конечно, при таком отношении местного населения первые шаги европейских купцов в Шанхае было нелегкими.

Со временем нападения морских грабителей становились все настойчивее, и шанхайцы решили выстроить вокруг города стену. Примерно в 1554 году ими было составлено прошение императору, который дал разрешение не только на возведение городских стен «большой высоты и толщины»[65]65
  Впоследствии эти стены были снесены, ров с застоявшейся в нем водой засыпан и на его месте проложен бульвар.


[Закрыть], но и на постройку ямынов – помещений для правительственных учреждений.

Сначала торговые отношения с Китаем были возможны только через город Кантон, однако вскоре предприимчивые коммерсанты увидели все выгоды, которые им сулила торговля через Шанхай. В 1756 году некто Пигу, один из членов Ост-Индской компании, предложил устроить в Шанхае товарный склад, но предложение его не было поддержано. Впоследствии еще не раз предпринимались попытки организовать торговлю через Шанхай, но город оставался для иностранцев закрытым.

Вспыхнувшая в 1839 году «первая опиумная война» между Англией и Китаем закончилась взятием Гонконга, а затем Амоя и Нинбо. В июле 1842 года после небольшого сопротивления местных жителей англичане заняли Шанхай, а потом по Нанкинскому договору город, наряду с некоторыми другими портами, был объявлен открытым для иностранной торговли.

Через некоторое время после подписания Нанкинского договора англичане поручили Г. Поттингеру и капитану Бальфуру выбрать место для возведения английского сеттльмента[66]66
  Сеттльмент – особый район города, создававшийся в зависимых странах империалистическими государствами для проживания их подданных.


[Закрыть]. Они выбрали место между речкой Сучжоу и Янкинпанским каналом, но его нельзя было назвать удобным, так как оно представляло собой сплошное болото, в котором обильно размножались распространители малярийных заболеваний. К тому же местные климатические условия из-за изнуряющей жары и сырости в летнее время оказались тяжелыми для европейцев.

Еще до начала строительных работ англичанам пришлось не только провести большие осушительные работы, но даже несколько поднять уровень местности, предназначенной для будущего поселения. Работы эти велись в течение нескольких лет, без спешки, и потому первые иностранцы селились сначала между «китайским Шанхаем» и рекой – в предместье Наньтао.

Через несколько лет после англичан французы тоже захотели получить участок земли, который им и был выделен. А в конце 1850-х и Америка выпросила для себя концессию в Шанхае, положив начало американскому сеттльменту. Таким образом, на территории Шанхая оказались как бы три города, управлявшихся различными администрациями: китайский, французский и международный сеттльмент с собственным самоуправлением.

Иностранные дельцы в свое время назвали Шанхай «воротами Китая», а река Янцзы была для них столбовой дорогой, по которой уплывали за границу тысячи тонн ценнейшего сырья, собранного со всего бассейна реки. В удобном шанхайском порту стояли торговые суда под флагами многих стран мира, а невдалеке от причалов – английские и французские крейсеры в окружении канонерок и миноносцев. Только китайских военных кораблей не было тогда на рейде Шанхая.

Со временем поселения иностранцев в Шанхае стали быстро разрастаться как в торговом, так и в культурном отношении, и мало-помалу Шанхай превратился в один из главнейших по значению городов Китая. Однако иностранцам пришлось до этого пережить немало тревожных и тяжелых дней, ибо в городе происходили кровавые столкновений китайцев как между собой, так и с европейцами. В 1853 году «китайский Шанхай» был захвачен «Братством малых ножей» – последователями одного из бесчисленных тайных обществ Китая. Несмотря на осаду правительственными войсками, члены «Братства» довольно долго удерживали захваченную территорию. Во время этого восстания Шанхаю стали угрожать и крестьяне, но они были разбиты американским искателем приключений Ф. Уордом. Из дезертиров и разного рода авантюристов ему удалось организовать дисциплинированный и сплоченный отряд, и хотя действия Ф. Уорда вначале были не совсем удачны, потом он одержал ряд крупных побед.

В пучине этой гражданской смуты только иностранные сеттльменты Шанхая были относительно спокойными островками, и потому многие состоятельные китайцы стремились обосноваться именно здесь, что, в свою очередь, привело к большому строительству в них. После восстания тайпинов Шанхай несколько десятилетий наслаждался полным спокойствием и бурным экономическим ростом. Но в конце XIX века опять произошли беспорядки из-за того, что французы решили снести святыню китайцев – Нинбоскую кумирню, чтобы проложить новую улицу. Во время «боксерского» восстания 1900 года порядок в Шанхае не нарушался отчасти потому, что здесь находились иностранные войска. Совершенно не отразились на будничной жизни города и китайская революция, и свержение маньчжурской династии в 1911 году, впрочем, как и Первая мировая война. Разве что с его рейда исчезли военные суда, а многие представители иностранной молодежи Шанхая ушли на фронт. Шанхай быстро приспособился к новым требованиям: в городе было создано много организаций, работающих на нужды войны, все увеселительные спектакли и концерты неизменно устраивались в пользу раненых, для сбора средств на сооружение аэропланов, покупку броневиков и т. д.

Самыми первыми русскими людьми, перебравшимися в Шанхай, были купцы, которые в 1860-е годы торговали чаем в Ухани. Постоянно проживающих русских было мало, например, в 1890 году из 4000 иностранцев русских в Шанхае было всего 7 человек, но проездом здесь бывало много русских путешественников.

После Октябрьской революции в Шанхай начали прибывать русские эмигранты, число которых со временем все увеличивалось. Условия их жизни сначала были очень трудными, но как только материальные обстоятельства русской эмиграции улучшились, они стали заботиться о сохранении и развитии здесь русской культуры. Если в первые годы устраивались только скромные домовые церкви, то в 1930-е годы на пожертвования верующих по проекту российских архитекторов был возведен православный храм. Русские эмигранты организовали драматический театр и балетную школу, выпускали свои журналы и газеты.

В 1936 году Шанхай приветствовал великого русского певца Ф. Шаляпина. В городе с 1937 по 1943 год жил А. Вертинский, который выделял Шанхай из многих мест, куда его забрасывала сумасшедшая судьба эмигранта. Он называл Шанхай «экзотическим городом, имеющим подчеркнуто европеизированный вид».

В феврале 1937 года на Персиковой улице Шанхая, к 100-летию со дня гибели А.С. Пушкина был установлен бронзовый бюст – единственный памятник иностранному поэту в Китае. На тихую улочку, которая до того дня никогда не знала такого скопления народа, собрались люди разных в прошлом слоев общества и политических взглядов, чтобы вместе почтить память великого поэта родной земли. Авторами проекта памятника стали русские эмигранты – скульптор П. Горский и архитектор Гэлан. Лицо поэта было обращено на север – к далекой родине. В годы Второй мировой войны, во время японской оккупации Шанхая, японские власти демонтировали памятник и отправили его в переплавку. Но в 1947 году он был восстановлен на прежнем месте, где простоял 20 лет – до времен «культурной революции», во время которой многострадальный памятник был разрушен хунвейбинами. В третий раз памятник А.С. Пушкину был открыт в 1987 году. Его создал шанхайский скульптор Гао Юнь-лун, и на этот раз лицо поэта, по китайской традиции, обращено на юг – как залог неприкосновенности и вечности, как знак почитания и уважения.

Сами китайцы считают Шанхай не совсем китайским городом, так как он отстроен в основном иностранцами. Однако для самих шанхайцев – это лучший город Китая: «Не столица, но и не второй город». В нем причудливо переплелись достижения западной цивилизации и восточная экзотика, поэтому Шанхай всегда притягивал к себе любителей приключений со всего света. Благоприятным впечатлением, которое производит Шанхай на всех приезжающих, город во многом обязан оживленной реке Хуанпу. Здесь то и дело вверх и вниз по течению проходят большие пароходы, плавно скользят во всех направлениях живописные китайские джонки и бесчисленные катера. А среди всего этого громадного живого потока снуют с одного берега на другой плоскодонные китайские сампаны…

Красой и гордостью Шанхая является великолепная набережная Вайтан, откуда начинался «европейский» Шанхай. Сейчас набережная является «визитной карточкой» города, но еще в 1870 году ее не существовало. Вдоль реки не было не только улицы с деревьями и газонами, но даже и тропинки. Всю береговую полосу вплоть до домов в приливы заливала вода. Городского сада тогда тоже не было, на его месте располагались склады со строительными материалами. Сейчас набережная начинается на севере мостом Вайбайдуцяо («Мост бесплатного прохода»). Сначала в 1846 году здесь был построен деревянный мост, а в начале ХХ века по последнему слову техники того времени возвели новый мост, который исправно служит до сих пор.

Перед въездом на мост раскинулся парк Хуанпу, разбитый еще в 1888 году: в те времена на его воротах висела табличка: «Китайцам и собакам вход воспрещен!». Правда, европейские историки дружно утверждают, что такой таблички не было, однако правила посещения парка говорят об обратном.

В самом центре старого города расположился парк Юйюань («Сад удовольствий») – один из шедевров китайской парковой культуры. Он был основан во второй половине XVI века богатым чиновником Пань Юнь-дуанем, который возвел парк для своих престарелых родителей. Впоследствии парк Юйюань не раз переходил от одного владельца к другому, и каждый из них стремился дополнить и разнообразить архитектуру паркового ансамбля. К настоящему времени в нем в малых формах воссоздано все многообразие причудливой природы Южного Китая. Достопримечательностью парка являются и два бронзовых льва, отлитых в 1920 году. Во время японской оккупации эти львы были вывезены в Страну восходящего солнца, но потом их вернули обратно.

Во время «культурной революции» Шанхай оставался важнейшим портом и промышленным центром Китая, однако все его доходы уходили в центральный бюджет. Только с начала 1990-х годов обстановка в городе стала быстро меняться: центр проведения экономических реформ переместился в Шанхай, который с этого времени стал играть роль «головы дракона».

Гонконг

Более века назад, завершая свое известное плавание на фрегате «Паллада», русский писатель И.А. Гончаров побывал и в Гонконге. «Поглядев на великолепные домы набережной, вы непременно дорисуете мысленно вид, который примет со временем и гора. Китайцам, конечно, не грезилось, когда они в 1842 году по нанкинскому трактату уступили англичанам этот бесплодный камень… во что превратят камень рыжие варвары».

Гонконг был захвачен англичанами в 1839—1842-е годы – в период так называемой «первой опиумной войны» с Китаем. Однако попытка заполучить остров у южных берегов Китая делалась англичанами еще в 1793 году, когда в Поднебесную империю направился лорд Макартней – знаменитый британский дипломат. Ему было поручено в ходе визита к китайскому императору Цянь-луну «настоять на передаче какого-либо китайского острова для создания там английского форпоста». Китайцы устроили английской миссии пышный прием, но дали понять, что видят в гостях лишь новых вассалов Поднебесной империи. На кораблях Макартнея китайцы укрепили флаги с надписью «данник из английской страны», а королю Георгу III китайский император посоветовал «трепеща повиноваться и не выказывать небрежность».

Во время «первой опиумной войны», когда китайцы попытались ограничить ввоз в страну бенгальского опиума (путем конфискации и уничтожения его запасов на складах Гуанчжоу), англичане расценили это как серьезное ущемление своих интересов. Они предъявили правителю Поднебесной империи ультиматум, в котором был и прежний пункт «о предоставлении в вечную собственность острова у берегов Южного Китая». На этот раз требование англичан подкреплялось мощным флотом, который блокировал устье реки Янцзы. Разбив китайский флот (джонки с полуголыми матросами), англичане оккупировали Гонконг – небольшой остров, на котором тогда жило около 6000 человек, издавна промышлявших рыболовством и пиратством. После этого они продвинулись к Нанкину, где в 1842 году и был подписан договор, по которому император Китая уступал королеве Великобритании остров Сянган (китайское название Гонконга).

«Сянган» означает «бухта ароматов», но о происхождении этого названия до сих пор ведутся споры. Одни ученые считают, что своим названием остров обязан тем запахам, которые исходили от груженных пряностями судов, стоявших у причалов местной гавани. Другие полагают, что оно произошло от многочисленных мелких предприятий по изготовлению ароматических палочек, которые использовались при воскурениях в храмах.

С подписания Нанкинского договора и началась история Гонконга. Тогда никто и представить не мог, какое блестящее будущее ожидает этот небольшой островок. Но вскоре одного острова англичанам оказалось мало, и во время «второй опиумной войны» (1856–1860) они завладели частью полуострова Коулун, который от Гонконга отделяется проливом.

Окончательно колония Гонконг обрела свои нынешние границы в мае 1898 года, когда англичане взяли почти в вековую аренду «новые территории» – примыкающую к Коулуну часть континента. Эти «новые территории» по площади своей превышали размеры Гонконга и старого Коулуна больше чем в 10 раз.

Гонконг стал золотым дном, где с помощью валютных и торговых сделок, а также благодаря наличию дешевой рабочей силы иностранные монополии делали не просто хороший, а блестящий бизнес. Даже официальная статистика утверждала, что только в виде чистой прибыли зарубежные фирмы ежегодно вывозили из Гонконга 500 миллионов долларов. Гонконг был торговым раем, не имевшим себе соперников нигде в мире. Отсутствие таможенных пошлин позволяло продавать здесь немецкие фотоаппараты дешевле, чем в Гамбурге; японскую технику – дешевле, чем в Японии; часы – дешевле, чем в Швейцарии и т. д.

И действительно, когда-то довольно угрюмый остров Гонконг быстро превратился в цветущую колонию – гордость ее жителей, предмет восхищения и удивления туристов. Это и позволило одному из китайских государственных деятелей сказать: «Мы потеряли голую скалу, а вместо нее получили горы золотые».

Гонконг – город современный, но с него никогда не сходит налет экзотики. Да и не может сойти, ведь слишком много людей кормится этой экзотикой. Для «местного колорита» остались и рикши: туристы знают, что в Гонконге должны быть рикши, – и они здесь есть.

Население Гонконга – необыкновенная смесь рас, оттенков кожи, вероисповеданий и обычаев, несмотря на то что подавляющее число его жителей (98 %) – китайцы. Особняком живут в городе даньцзя – «водяные люди», несколько десятков тысяч человек продолжают называть своим домом джонку или сампан. Хотя на многих лодках сейчас установлены моторы, быт этих людей мало чем отличается от быта их предков.

Сейчас уже трудно установить, как давно начали плавать «водяные люди» по Южно-Китайскому морю, но те, кто жил на берегу, никогда не доверяли им. Еще в 1729 году китайский император издал специальный указ, призывающий жителей провинции Гуандун относиться к лодочному населению более дружелюбно. Однако враждебность сохранялась, а люди с берега даже утверждали, что у обитателей джонок по шесть пальцев на ногах. Древняя легенда рассказывает, что «зеленые глаза» этих людей могут разглядеть даже драконов в море. Сухопутные братья назвали их «танка» («яичные люди»), потому что у них никогда не было денег и все налоги они платили яйцами.

Гонконг и полуостров Коулун облеплены множеством плавучих городков и деревень, которые не признают никакой архитектуры. За те годы, что они стоят на воде, покачиваясь в такт приливам и отливам, здесь не один раз перестраивались плавучие улицы и переулки. Джонки, стоящие на якоре вдоль и поперек залива, образуют запутанные улочки и переулки, по которым ловко снуют весельные и моторные лодки – продовольственные, почтовые и даже катафалки. Эти городки даже имеют свои названия, и самым крупным из них является Абердин. По «архитектуре» он ничем не выделяется среди своих собратьев, но в нем имеются два плавучих ресторана, в которых туристы могут заказать любой вариант китайской кухни из любого количества блюд.

Когда во время китайской революции была свергнута власть маньчжурской династии Цин, Гонконг остался британским, хотя местный пролетариат в последние революционные годы несколько раз пытался свалить английское владычество. Серьезные испытания пришлось пережить англичанам в середине 1920-х годов, когда английская полиция расстреляла демонстрацию китайских студентов в Шанхае. Тогда гонконгцы в знак солидарности объявили бессрочную забастовку, и вся жизнь колонии оказалась парализованной: остановилась работа в порту и на промышленных предприятиях, а англичане из-за угрозы нападений старались реже выходить на улицы. Отношение к ним изменилось только во время Второй мировой войны, когда Гонконг захватила японская армия. Оккупанты вели себя так жестоко, что английский колониальный режим стал представляться жителям колонии чуть ли не воплощением справедливости. Симпатии к англичанам усилились еще и потому, что они страдали вместе с китайцами и вместе боролись против японцев.

После Второй мировой войны стал формироваться современный облик Гонконга – экономической столицы Юго-Восточной Азии, где Запад и Восток «сошли с мест»[67]67
  Вопреки утверждению Р.Киплинга о том, что
Запад есть Запад,Восток есть Восток.И им не сойтись никогда.

[Закрыть] и создали условия для мирного сосуществования двух цивилизаций.

Но в начале 1980-х годов над безоблачным, казалось бы, Гонконгом стали сгущаться тучи. В сентябре 1982 года во время визита в Китай «железной леди» М. Тэтчер руководитель страны Дэн Сяопин полностью исключил возможность продления (или возобновления) аренды «новых территорий». «Железная леди» предпочла передать Гонконг под управление Китая с тем, чтобы постараться на максимально долгий срок обеспечить в городе его внутреннее самоуправление, экономические и, по возможности, политические свободы. Она приняла идею Дэн Сяопина «об одной стране – двух системах» и добилась закрепления ее в совместной китайско-британской декларации 1984 года. В ночь с 30 июня на 1 июля 1997 года последняя британская колония – Гонконг – превращалась в специальный административный район в составе Китая.

По-разному относились к этому событию сами гонконгцы. По опросам общественного мнения, 40 % населения одобряли воссоединение Гонконга с Китаем; 35 % его жителей считали, что колония должна стать независимым государством; 20 % ратовали за то, чтобы Гонконг продолжал спокойно расти и процветать в своем колониальном качестве. Правда, с возрастом у жителей заметно усиливаются патриотические чувства, а гордость за преуспевающий Гонконг ослабевает. «Никому не понравится делить свою квартиру с чужими людьми, теперь же она вся будет принадлежать одной семье» – так рассуждают пожилые люди.

Как дурное предзнаменование восприняли некоторые пожар в Выставочном центре Гонконга, где готовилась церемония передачи. Дым от огня, вспыхнувшего в одном из служебных помещений, где разместился пресс-центр готовящегося торжества, заполнил пять этажей. Пожар быстро потушили, и, к счастью, никто не пострадал, но переполох он вызвал большой. Особенно суетилась служба безопасности, так как распространялись слухи о неких террористах из Ирландской республиканской армии, которые якобы проявляли нездоровый интерес к намечающемуся событию. Ведь участниками торжества являлись английский наследный принц Чарльз, британский премьер-министр Т. Блэр, председатель КНР Цзян Цзэминь и премьер Ли Пэн, государственный секретарь США М. Олбрайт и российский министр иностранных дел Е. Примаков.

В полдень 30 июня 1997 года из Дома правительства ушел последний британский губернатор Гонконга К. Пэттен. А в 19.09 по гонконгскому времени за «Здание принца Уэльского», где размещался штаб английского гарнизона, зашло солнце. В момент захода под музыку военного оркестра был спущен флаг Великобритании.

Пекин обещал не менять в течение 50 лет образ жизни бывшей колонии, однако уже первый год в составе Китая оказался для Гонконга трудным не только в экономическом плане. В августе 1997 года на Гонконг налетел сильный тайфун, вызвавший оползни с разрушениями и жертвами. К концу года разразилась эпидемия «птичьего гриппа», когда сначала пали миллионы кур и уток, а потом болезнь перекинулась на людей. К счастью, впоследствии она как-то сама собой прекратилась, но зато вскоре передохла вся рыба – из-за необыкновенно высокой температуры воды и ее загрязненности. В одночасье разорились рыбные предприятия, а больницы заполнились пациентами с диагнозом сильного отравления.

В день ввода в эксплуатацию нового международного аэропорта Чеклапкок вдруг выяснилось, что он совершенно к этому не готов. Эскалаторы стоят, кондиционеры затихли, табло не горят, телефоны молчат… Даже компьютеры выдают что-то несуразное. Все эти катастрофические случаи некоторые расценили как «логическое следствие» годового пребывания капиталистического Гонконга в коммунистическом Китае.

Не обошлось в этом деле и без суеверных предзнаменований. Сами жители убеждены, что остров Гонконг (с самого момента его заселения людьми) охраняет от всех невзгод Дракон, который дежурит и на материке, и на «новых территориях». Если в ясную погоду посмотреть с острова на север, то можно отчетливо увидеть все изгибы его длинного и сильного тела. Там, где возвышается большая гора, находится недремлющая голова Дракона. Несколько гор поменьше – это свернутая кольцами его мускулистая спина…

А суеверие заключается в том, что незадолго до присоединения Гонконга к Китаю в силуэте Дракона появилась брешь. В горах, где строители издавна добывали камень, в одну из сильных гроз раскололся карьер. Ливень подхватил и унес одну из его стен, а на следующее утро и поползла молва, что Дракон тяжело ранен и не сможет больше защищать Гонконг. Но молодежная экологическая организация «Друзья Земли» предлагает насыпать в образовавшуюся брешь камни и скрепить их деревьями и кустарниками, чтобы не дули в Гонконг недобрые вихри.