Текст книги "На другом берегу (сборник)"

Я проехал пару станций, но внезапно решил выйти, увидев номер той Жилой зоны, которую мне как-то называл Григорий. Странно, что я номер запомнил. Грустно усмехнулся тому, что сбылось, наконец, мое детское желание. Я впервые выходил из магистрального тоннеля на одной из восьми тысяч незнакомых станций, без предварительного звонка, без адреса, по одному лишь вспыхнувшему желанию.

Выход из магистрального открылся красивым парком на островке. Островок, окруженный каналом, соединялся ажурными мостиками с веером расходящихся пешеходных дорожек. По краям их просматривались аккуратные домики разной этажности, цвета и размера. Парадный вход приветствовал проходящих открытой лужайкой, а за домом по типовому проекту должен быть внутренний дворик с садом. Все выглядело демократично, уютно, надежно. Я вспомнил содержание рекламных роликов про эту новую застройку. Они демонстрировали во внутренних двориках беседки, бассейны, спортивные уголки. Цена аренды домов уменьшалась при съеме их на длительный срок и составляла в зависимости от метража и этажности до 50 % среднестатистической заработной платы одного работающего. Григорий рассказывал, что жена Лиза продолжает жить скромно и пытается экономить, чего не скажешь о дочери, у которой стали разбегаться глаза и просыпаться самые экзотические желания по части нарядов, обстановки и путешествий.

Однако найти Григория не представлялось возможным. В нашей зоне из магистрального вела одна дорожка, а здесь их вон сколько. Звонить другу я опасался. Мои звонки в скором времени проверят, если их уже не отслеживают. Хорошо хоть карточка передвижений активирована до другой станции.

– Влад, это вы?

Я обернулся и увидел Лизу. Я привык видеть ее тихой и незаметной, в темной одежде, почти не разговаривавшей с гостями. Теперь передо мной стояла красивая молодая женщина. Взгляд вопросительный, но не испуганный.

– Здравствуйте. Чудо, что я вас встретил.

– Не чудо, а время, Влад. Конец рабочего дня. Вы к нам?

– Я хочу увидеть Гришу, но домой к вам мне нельзя.

– Я поняла. Присядьте на той скамейке. Я ему позвоню. Вам придется подождать с полчаса.

– Я подожду.

– Если передумаете – наш дом на 8-й аллее. Номер 47. Что-нибудь еще?

– Нет. Спасибо.

Лиза улыбнулась и зашагала к мостику. Взгляд отдыхал на пятнышке ее светлого однотонного платья среди пестрой толпы. Мне тоже захотелось улыбнуться. Моя мама бы ее похвалила. Я почти забыл, что мама работала в сфере бизнеса моды. В ее времена стилисты обучали сочетанию цветов, фактур, элементов одежды. Покупка одежды производилась на значительный срок. К этому относились серьезно.

Новое производство синтетических тканей с заданными свойствами обесценили выбор фактуры материала. Обилие дизайнерских решений, новые тенденции каждый сезон сделали человека совершенно беспомощным. Достаточно было при заказе сообщить свои параметры и пожелания, и в ответ поступало несколько десятков уникальных и строго индивидуальных вариантов возможного выполнения заказа. Поскольку само производство одежды подешевело, то подорожали марки модных домов. Были также фирмы с возрастной ориентацией, специализирующиеся на одежде для толстых и худощавых, высоких и низких. Были и дешевые фирмы для населения со скромными доходами.

Почти каждое уважающее себя предприятие диктовало свои требования к одежде сотрудников по фасону и оттенку костюма. Костюм необходимо было менять. Частота смены зависела от профиля учреждения. Покупка одежды давно превратилась в обременительное мероприятие, а когда-то, по рассказам мамы, была вроде праздника. Мне показалось, что для Лизы выбор одежды остался праздником.

Звонок сестры прервал мои размышления. Я, плохой конспиратор, забыл про то, что мое нахождение может отслеживаться, и ответил. Вера рассказала, что мама после моего ухода почувствовала себя лучше и заснула. Она была довольна разговором со мной и взяла с Веры обещание, что ее прах будет установлен рядом с прахом отца, что Вася напишет для тети разрешение беспрепятственно посещать аллею памяти родителей.

Света после моего ухода не стала разговаривать и поспешно ушла к себе, но Вере показалось, что она заплакала. Я был уверен, что Вера приписывает Свете свое настроение. Заплакать мог бы человек с нормальной психикой. Света была не просто больна, она делала все, чтобы болезнь прогрессировала.

– Влад, я звоню, чтобы спросить. Я понимаю, что ты обманул маму насчет Димки. Так и надо было сделать. Зачем ей лишние волнения? Я должна слово в слово повторять ей твою версию, чтобы не было расхождений.

– Я сказал ей, что Димка сбежал. Я знаю, куда, но никому об этом не говорю.

– Что ж. Так нам проще. Я предупрежу Васю с Мариной. Не казни себя. Его найдут.

– Ты знаешь, что потом с ним сделают.

– Прости меня, Влад. Но это не смертельно. С этим можно научиться жить.

– Я понимаю.

Я врал сестре. Я не понимал, как молодой парень будет жить «с этим». Я боялся представить его среди гомиков или тех искусственных личностей «с большей иллюзией свободы».

Гришу я не узнал, как и его жену. Появившийся достаток придал ему ухоженный вид. Он похлопал меня по плечу и присел рядом на скамейку.

– Шифруешься? Все так плохо?

– Меня со дня на день обвинят в похищении собственного сына.

– Нужна моя помощь?

– Нет, захотелось на прощанье поглядеть в глаза представителю общественной элиты.

Гриша слегка поморщился.

– Ну, да, раньше было проще. Бунт снизу, свержение законодателей. А теперь даже камень не в кого бросить. Чиновники лишь исполняют волю большинства.

– А меньшинство виновато уже по определению?

– В твоей шутке есть упрек. Но, Влад, ты изучал историю. Люди из меньшинства, склонные к насилию и психозу, подверженные чужому влиянию, стрессам – в критические периоды жизни превращались в убийц. В условиях современного мегаполиса теракт унесет не сотни жизней – тысячи. Разве общество не имеет права подстраховаться? Ты бы сам ответил утвердительно, если бы жизнь твоего ребенка зависела от работы транспорта, коммуникаций, передвижения по городу. Прости, конечно, сейчас тебе нужны другие слова.

– Ты знаешь, какие?

– Нет. А ты бы хотел вернуть все назад?

– Это как?

– Например, обойтись без развода.

Я подумал, что он прав. Я мог избежать развода, но Света рано или поздно все равно бы сломалась. Она привыкла быть на первом плане – любимая дочь, жена, молодая мать, центр и душа обеспеченной семьи. Она не приняла страдание как составляющую любви. Я рано или поздно потерял бы интерес к женщине, которую, повзрослев, любил и уважал уже по-другому: как мать своих сыновей.

– Я бы все равно развелся, пусть в другое время и по другой причине.

– Значит, судьба?

– Может быть. Но я ее выбирал сам, а Димку лишила альтернативы собственная мать. В голове не укладывается! Он должен был закончить старшее звено. При самых неблагоприятных обстоятельствах он, став совершеннолетним, сам должен был выбрать между проживанием в мегаполисе с кастрацией или выездом в Зону Освоения без нее. Кстати, ты не знаешь случайно статистику в таких случаях?

– Знакомился года два назад. Тогда выбирала новые территории четверть коррекционных подростков. Полагаю, что сейчас меньше.

– А что повлияло в сторону уменьшения выбора?

Гриша внимательно посмотрел мне в глаза, потом оглянулся, словно решаясь на что-то серьезное.

– Да, есть обстоятельства. Прости, Влад. Я не хотел впутывать тебя в это. Ты сейчас не имеешь права рисковать собой. Если бы ты сам меня не нашел, разговора бы не было.

– Да говори уже.

– Твой персональный компьютер подключен к внутренней административной сети концерна?

– Да. И к общей сети концерна, и к малой административной.

Григорий снова оглянулся:

– Хорошо, что Лиза позвонила мне. Я успел захватить это.

Он протянул мне флешку.

– Завтра на рабочем месте ты вставишь ее в свой компьютер. На ней – вирус, который вызовет сбой во внутренней административной сети через 6 часов, но это будет лишь внешним проявлением. К концу рабочего дня ты должен покинуть концерн, унести и уничтожить флешку. Когда начнут лечить внутреннюю сеть, оператору понадобится выход в Интернет. В это время вирус сработает на передачу информации с главного компьютера, код доступа которого я знаю еще со времен своего пребывания на фирме.

– Ты думаешь, что он не меняется?

– Я знаю схему и период времени, по которой он меняется.

– Шпионские страсти! Ты же можешь провести выемку информации по закону.

– Боюсь, что ее при этом уничтожат. Речь, Влад, идет об очень серьезных вещах. Давай немного пройдемся по круговой аллее, а то торчим у всех на виду.

Мы пошли по аллейке, окруженной причудливыми газонами. Они были выложены каменными плитами, сквозь которые пробивались маленькие цветущие кустики. Цветы на камнях, ажурное литье и разноцветные домики с воротами в отдалении. Вход в магистральный тоннель, стилизованный под средневековый замок, ров с водой вокруг здания. Во всем покой и надежность.

– Наш химический концерн входит в тройку лидеров и по объему, и по разнообразию продукции. О прибылях не говорю. Но есть слабое звено – сырье. Объем сырья зависит от поставок из Зон Освоения. А там появляются настроения под лозунгом «оплата по справедливости». Понимаешь, на первых этапах Выселки были разрозненны, зависели от Жилых Зон в вопросах продовольствия, лекарств, энергии. Но хозяйство усложнялось. Построено было несколько крупных электростанций разного типа в местах добычи основных видов сырья. Попутно появилось тепличное овощное хозяйство, фермы с быстрым выходом мясной продукции. Есть система связи между поселениями.

– Этого недостаточно для автономии. Формально зоны управляются надсмотрщиками. И у тех, насколько я знаю, есть право наказаний – от экономических до силовых.

– Надсмотрщики на зонах вынуждены сотрудничать с комитетами из высланных. Тенденция к автономии наметилась. У них есть цель и средства. Их экономический бойкот может посадить города на голодный паек. Представляешь, что тогда начнется?

– Что?

– Посмотри на мой район. Здесь нет магазинов, транспортный коридор – один, вокруг входа в него мы гуляем. Такие же уязвимые места – на входах с подачей энергии и воды. Наши люди сыты и беззаботны в восьмом поколении. Их не нужно убеждать или запугивать. Лиши на время света, горячей воды, урежь потребление, и они проголосуют за войну. Война не будет названа своим именем. Обывателям преподнесут что-нибудь вроде «реорганизации рабочих мест в Зонах Освоения с целью увеличения производительности труда и сохранения экологического равновесия северных районов». Для обеспечения законности на места введут силы правопорядка. На деле же – начнут убивать.

– А как с этим связано твое поручение?

– Я давно занимаюсь этим вопросом. Не спрашивай, откуда у меня появились сведения о причастности руководства нашего концерна к заговору.

– Может, ты и в нашем концерне появился не случайно?

– Координаторов, Влад, распределяют чиновники по специальностям на общих основаниях, но Совет Координаторов может составить любое резюме.

– Так я угадал?

– Это не важно. Важно, что мое присутствие сдерживало активность концерна. Когда умер отец, у меня появилась возможность переезда в Жилую зону. Тут же пришло выгодное предложение от компании такого же профиля с меньшим оборотом, но с более высокой зарплатой. Улавливаешь? Отказаться от предложения – объявить о своих подпольных интересах.

– Ты думаешь, что они устроили это предложение?

– Ну, этого мы не узнаем. Я объявляю о своем уходе, но тут тебя приглашают в Дом Законов. Вокруг тебя походили какое-то время, но скоро успокоились. Наши контакты после моего увольнения прекратились. Направление твоего старшего сына на стажировку в Стратегическую зону определенно показывало на его будущее и, как следствие, на твою непричастность к Совету Координаторов. Руководство концерна могло решить, что наблюдение снято, и форсировать план силового решения сырьевой проблемы. Мне очень важно быть в курсе этого плана. Нужно хотя бы оттянуть принятие силовых методов.

– А почему концерн торопится с их принятием?

– В Зонах освоения растет движение консолидации, и вместе с ним – амбиции. Полвека назад разрешенные там спортивные объединения в массовом порядке открыли секции борьбы. Пока спохватились – на Зонах возникли оборонительные отряды. Речь идет уже о скрытой армии, которая будет защищать свою независимость. Против городов им не выстоять. Ты же понимаешь… Но они не остановятся на достигнутом. Они много работают, и у них нет иждивенцев.

По моему городу ходили невидимки, которые выкручивались из житейских передряг, но вершили при этом судьбы мира. Как должны были чувствовать себя образованные и информированные члены общества, общаясь ежедневно с обывателями, которых интересовали только светские скандалы, счет спортивных состязаний, последние сериалы да модные маршруты отдыха?

– Гриша, а как ты жил в Промзоне?

– В смысле?

– Там же половина населения с отклонениями. Меня от одного вида голубых воротит, я на другую сторону заранее перехожу. Я Димку месяца два после переезда на улицу боялся выпускать. Я, конечно, мало с кем общаюсь. Дом у меня отдельный. Режим работы у меня дневной.

Он не сразу понял, что я хочу услышать, но потом грустно усмехнулся:

– Посмотри вокруг. Чистота и порядок. Организованная жизнь, благородные цели. Там, наоборот, скопище неудачников. Но стоит изменить всего несколько условий, ну, как я уже говорил, подачу воды и пищи, разницы в поведении между жителями Жилой зоны и Промки не будет. А после стадии хаоса конструктивный выход быстрее найдут те самые – «с отклонениями».

– Почему?

– Потому что большинство Жилой зоны будет ждать готового решения извне. Для послушания их даже кастрировать не нужно. Это общество граждан, возникшее в результате целенаправленного отбора столетий. А в Промзоне с детства привыкают надеяться на себя. Сравни отношение к жизни у Наташи и Светы.

– Уж не скучаешь ли ты по Промзоне?

– Не поверишь. Скучаю. Навещал бы при случае.

– Тогда держи. Мне уже недолго пользоваться. В ящике письменного стола найдешь доверенность на предъявителя с правом пользоваться всем имуществом.

Я передал ему запасной кодовый ключ от своего дома, стараясь казаться веселым. Вспомнил еще об одном деле.

– Хорошо, что ты завел разговор о Наташе. Постарайся с ней встретиться уже завтра. Когда мы заключили соглашение о присмотре за Димкой, я для большей убедительности завел счет, куда отчислял ежемесячно небольшую сумму. Она об этом не знала. Сейчас накоплений хватит, чтобы поселиться в Жилой зоне года на два. Если снимет коттедж на две семьи, то еще на больший срок. Право пользоваться счетом есть у меня и у нее.

– Она возьмет деньги?

– Да. Ты скажешь ей, что моей платой за услугу Алекса будет честный ответ на один поставленный мне вопрос. Я вынужден буду признаться, что он – отец Наташиной дочери. И подскажи ей, на каких основаниях она может сменить фамилию.

Григорий забрал кодовый ключ, уложил его в бумажник. Оттуда же он вынул небольшой диск.

– Я когда-то давно знакомился с этим материалом. Ношу с собой с тех пор. Посмотри вечером. Уничтожишь вместе с флешкой, чтобы не оставлять улик. Прощай. Удачи тебе!

Я не стал зажигать свет, потому что не хотел говорить с Наташей, которая пришла бы справиться о Диме. Я на ощупь пробрался в комнату, включил компьютер и вставил Гришин диск. Затем при голубых отблесках с экрана пробрался на кухню, захватил упаковку с чем-то хрустящим, удивляясь проснувшемуся аппетиту. Когда я вернулся, весь экран монитора занимала карта-схема Зон Обитания.

Конец прошлого тысячелетия привел к необходимости коррекции границ. Успехи генной инженерии решили проблему голода. Люди получили контроль над рождаемостью. Естественный прирост резко снизился. Население Земли начало медленно, но неуклонно уменьшаться. В ответ появилась тенденция укрупнения административно-государственных образований. Процесс объединения стран интенсивно прошел в Африке, Азии, Южной Америке и Европе.

На карте передо мной коричневым цветом различной насыщенности пестрели мегаполисы самых благоприятных для жизни субтропических зон обоих полушарий. В западном полушарии – по два-три десятка Американских и Канадских супергородов. Южнее – города Объединенных Индейских Стран.

В восточном полушарии рисунок был сложнее. Только на небольшой прибрежной территории Европы сохранились мегаполисы двенадцати государств. Впрочем, границы их невозможно было различить в сплошной полосе строений вдоль Средиземного моря. В Африке – мегаполисы Единого Арабского Мира и Объединенного Государства Африканских народов. В Азии – Японские, Китайские, Государств Народов Тибета, еще нескольких. Российские мегаполисы размещались на территории Кавказа и в горных долинах Южной Сибири. Сохранена была богатейшая северная территория! Такой огромной площади Зоны Освоения не было ни в одном государстве мира!

Если географию Жилых зон изучали в школе, то карту Зон Освоения никто в полном объеме не видел. Я нашел в легенде до пятидесяти обозначений специализации отдельных пунктов по добыче леса, руды, топлива. Сделал грубую прикидку количества пунктов, соотнес их с размерами пунсонов, которые показывали число жителей, и в который раз удивился.

Вся информация, которой я владел до сих пор, говорила, что в результате достижений науки и техники жители Земли достигли процветания. Голод, болезни, нищета, безграмотность побеждены. Комфортабельное жилье – норма для любого работающего члена общества. В Зоны Освоения высылаются жители мегаполисов, которые нарушают законы и служат источником опасности и дестабилизации общества. Терроризм, державший в страхе население городов в течение прошлых тысячелетий, был полностью лишен почвы для развития! Я не задумывался, на скольких «нестабильных» держалась сырьевая подпитка государств. Выходило – на шестой части жителей мира. А если прибавить к этому полубесправное население Промзон, этих невидимых днем уборщиков каждого сектора мегаполиса?

Так в каком же обществе мы живем? Может, рабовладельческий строй никогда не кончался, а продолжает существовать, маскируясь под новые названия? Вопреки гарантиям всеобщей справедливости, дети Выселок были практически обречены на продолжение дела отцов. Рождаемость в Зонах Освоения увеличивала число заведомо бесправных граждан и компенсировала низкую продолжительность жизни.

Я подумал о том, что мне нужна будет завтра ясная голова, посмотрел на часы и решил, что могу позволить себе мягкое успокоительное. Напоследок я навел курсор на одну из точек на карте в Сибири и посмотрел дополнительную информацию. Шестьдесят теплых дней в году. Зимой до 50-ти и ниже градусов мороза. Небольшой поселок среди заболоченной территории. Три тысячи человек. Добыча нефти. Лесозаготовки. Животноводческая ферма. Заготовка лекарственного сырья. Несколько фотографий одинаковых прямоугольных строений среди расчищенного участка в лесу. Честно говоря, я так и не понял, в каком из строений была ферма.

Правой рукой я складывал в стопку бумаги, делая вид, что просматриваю их напоследок, левой постарался незаметно вынуть флешку из рабочего компьютера. Впрочем, даже если мои телодвижения правильно истолкуют при изучении видеозаписи, это им, надеюсь, не поможет, а мне – не повредит. Поместил флешку вместе с вчерашним диском среди бумаг. Бумаги отнес в уничтожитель, нажал кнопку, подождал утвердительного сигнала. Все по инструкции, все как обычно.

Непрерывность химико-технологического процесса требовала присутствия дежурного администратора, но, как правило, ночью он отслеживал стадии производства по общей сети. К малой административной информационной сети были подключены только некоторые ведущие специалисты. Моя должность не была ключевой, но я отвечал за функции дежурной кадровой перестановки, возникающие вследствие производственной необходимости, поэтому я должен был фиксировать для руководства любые свои распоряжения.

Я отправился на проходную, опять поймав себя на том, что руки и глаза узнают незначительные детали, которые никогда не привлекали внимания. Аппарат с минеральной водой я всегда обходил стороной. Сейчас очень захотелось попробовать этой воды. Нельзя. Все должно быть как обычно. В окне мелькнули серые дома нашей Промзоны. Захотелось посмотреть на район, где мы с Димкой – теперь я точно уверен – были счастливы. Я поспешно отвел глаза и даже чуть ускорил шаг.

За стеной концерна стоял парень в серой куртке с капюшоном. На глазах – очки. Через плечо – спортивная сумка. Не глядя на меня, он лениво тронулся к магистральному. Я шагал в отдалении. Перед входом в магистральный я накинул похожую серую куртку, надвинул на глаза легкую кепку и опустил голову вниз. Мы прошли через турникеты с промежутком минут в пять. Внизу эскалатора мы вместе попали в толпу народа, двигающегося к электричке. На мгновение прислонившись ко мне, парень ловко достал у меня из правого кармана мобильный телефон и карту передвижения. Вряд ли это можно будет увидеть при просмотре видеозаписи. У себя в ладони я почувствовал твердый прямоугольник другой карты. Парень оперативно скрылся из вида, унося с собой последнюю возможность связаться с мамой, Васей, Верой и Григорием. След моего мобильника и карты передвижений затеряется где-нибудь в Зоне Отдыха для мужчин.

Я доехал на электричке до центрального распределительного кольца, потихоньку разглядывая на карточке код активированной зоны. Это был северо-восточный сектор мегаполиса с активацией внешнего кольца. Дальний и редкий маршрут, но, значит, была у кого-то и такая социальная необходимость. На кольце под расписанием стоял низкорослый мужчина со скучающим видом. В серой куртке, темных очках, со знакомой спортивной сумкой через плечо. Я невольно оглянулся. Мне показалось, что мои серые проводники выделяются в толпе. Вокруг двигалась разношерстная масса. Я заметил сразу три серых куртки, пару спортивных сумок и успокоился. Отличие – только в определенном сочетании, не бросающемся в глаза. Если меня будут искать по видеозаписям, то только у «своих» станций. Но, на всякий случай, я продолжал прятаться под козырьком.

Низкорослый поправил ремень сумки и неторопливо двинулся к электричке. Я пошел следом. Мы втиснулись в вагон. Я испугался было, что потеряю его из виду, но время шло, вагон пустел. Мы сидели в разных концах. Он читал газету. Я тупо смотрел вперед. Смешно было вспоминать свой «смелый» выход на незнакомой станции, где жил Гриша. Вот сейчас – полная неизвестность. Я никогда не был в этом районе. Мы ехали часа два. Объявили конечную станцию. Я вышел вслед за провожатым.

Из магистрального мы свернули на малозаметное шоссе в стороне от основной трассы. После получаса ходьбы, в течение которого мой собеседник так на меня и не взглянул, я увидел яркие ворота с вывеской «Автоклуб № 719 Северо-Восточного сектора». Под вывеской мне приветливо махал рукой очередной «серый» партнер. Как исчез его предшественник, я не успел заметить.

– Не опоздал, молодец. Меня, кстати, все зовут Сержем. Как настроение?

– Сложно сказать.

– Ну, это ты брось. Перед выездом нужно сосредоточиться. Карту приготовь! – он выразительно показал глазами на отверстие для активации карты. Я вставил карту, получив право прохода.

Мы подошли к ярко-зеленому ангару. Партнер оставил меня дожидаться, а сам через пятнадцать минут выехал на синем блестящем автомобиле спортивного типа. Я сел рядом с шофером на место штурмана.

– Пристегнись. Теперь отдай карточку. По ней будет зафиксирован не твой, правда, выход из клуба и возвращение домой. Сразу предупреждаю – на всех этапах самое главное для тебя – возвращать карточки передвижения.

– Меня предупреждали.

– Ничего. Послушай еще. Если не будет вовремя возвращена хоть одна карточка, всю цепочку легче будет проследить и тебя найти где угодно. Цепочка подбиралась так, чтобы при просмотре записей внешние различия не бросались в глаза. Теоретически, конечно, все можно раскопать, только ты вряд ли представляешь большую угрозу для государства. Глубоко копать не будут. Но помни, скольких своих «двойников» ты подвергаешь опасности.

– А сколько еще этапов?

– Увидишь сам. Поехали.

Он рванул с места. Узкая спортивная трасса отличалась от прямого шоссе с большим обзором. Дорога ныряла вниз, круто поднималась, изгибалась на поворотах. Несколько раз меня тряхнуло на трамплинах. Похоже, водитель сочетал свое задание с плановой тренировкой. Мы уже давно ехали по территории садово-парковой зоны. Возле небольшого белого здания шофер резко затормозил. Я почувствовал тошноту. Серж заметил это и вынул из кармана куртки прозрачный пузырек с яркими капсулами.

– Держи от укачивания. Еще понадобится. Тебя ждут в третьем кабинете.

Он сделал короткий гудок, махнул мне рукой и завел мотор. Его блестящее авто скрылось за поворотом, оставив меня неизвестно где. Думать бесполезно. Все держится исключительно на доверии. Я отправился искать третий кабинет. Он был первым по счету. Я повертел головой, увидел 4-й и 5-й. Первых двух не было. Я постучал в дверь.

За компьютером сидел седой старичок. Странно, что с ним еще продлевают рабочие контракты. Он внимательно осмотрел меня и строго сказал:

– Экспедиторов, сопровождающих груз, в лицо никто не знает. Сядьте. Изучите документы – вы везете партию антибиотиков. Это ваша карта передвижения. Вы проследите за погрузкой, активируете карту перед посадкой в салон. После прилета вы дадите расписаться встречающему в приемке груза, отнесете документы приемки в салон и оставите пакет там вместе с картой.

– Хорошо.

– В сопроводительных документах есть еще пакет от производителя товара. Вскроете его по прибытии, подтвердите доставку своей подписью, запечатаете и тоже оставите в салоне. Я отправлю его сам. Это понятно?

– Понятно.

– В соседнем корпусе вас покормят и выдадут сухой паек. У вас полчаса времени. О прибытии самолета объявлю по громкой связи. Во время полета экипаж в салон не выходит и с экспедиторами не общается. Это не входит в их обязанности.

– И что, никогда не было желания выйти за рамки обязанностей?

Старичок ответил без намека на улыбку:

– Были. В те времена, когда самолеты не всегда до места долетали. Еще вопросы есть?

– Скажите, а где первый и второй кабинеты?

Старичок не удивился:

– Это номера складских помещений на улице.

Дверь соседнего корпуса открыла проход в небольшое помещение со стойкой и двумя столиками. На шум вышла толстушка в белом фартуке, протерла полотенцем столик, за который я присел, затем скрылась и вынесла на подносе тарелку борща, отбивную с овощами, сок и герметичную упаковку с продуктами. Я не поверил. Домашняя кухня за чертой города! Впрочем, может, здесь проще готовить, чем привозить блюда с фабрики питания. Я зашел сюда скоротать время, не собираясь наедаться в дорогу, но удержаться не смог и съел абсолютно все! Поблагодарил толстушку и вышел, услышав рокот самолета. Небольшой «грузовичок» подпрыгивал на взлетной полосе. По громкой связи призвали экспедитора приготовиться к погрузке.

Экипаж из двух пилотов после приземления, не взглянув в мою сторону, прошагал к столовой. Два грузчика в зеленой униформе, осторожно маневрируя, подкатили мототележку к открытому люку. После манипуляций с пультом из внутренностей опустилась лента небольшого транспортера, зажужжала и стала принимать на себя коробки. Один грузчик ставил коробки, другой изнутри их принимал. Я стоял рядом, делая вид, что наблюдаю за погрузкой.

Когда погрузка была закончена и экипаж уже выходил из столовой, старичок по громкой связи предложил экспедитору груза занять место в салоне. Я достал карту активации для очередного этапа.