Текст книги "На другом берегу (сборник)"

5

Ночью мне приснился отец. Он, прихрамывая, медленно шел по внешней дорожке нашего садика. После пробуждения я подумал, что свидание показалось мне реальнее, чем разговор по видеофону.

Внешнюю аллею садика вокруг нашего особняка мы придумали вместе. Все «полезные» саженцы были уже посажены, поэтому последняя аллея комбинировалась по принципу «пестроцветности» – зеленые ели, клены, рябины, кусты краснотала и ивы, колючие плетистые розы и различные виды плюща. Она надежно защищала дом от посторонних взглядов и выглядела очень нарядной. Отец шутил:

– Здесь в каждом растении память обо мне. После моей смерти приходи на аллею, гуляй. Мысленно со мной советуйся.

– И ты мне ответишь с того света? – смеялся я в ответ.

– Как знать! К старости начинаешь понимать, что видел лишь ту часть мира, что тебе показали.

Утром я позвал Васю проводить меня. В школу он ездил сейчас позже. Обучение в старшем звене подошло к концу еще в прошлом учебном году. Шли курсы повторения по дисциплинам будущей специальности. Посещать их разрешено по выбору. В конце каждого курса повторения – тренировочный тест. Всего выпускнику назначалось с полсотни выпускных тестов. Были и тесты психологические, медицинские, социологические, правовые. Сына вели к стажировке в Стратегической зоне с высокой степенью секретности. Мы старались его лишний раз не расспрашивать о деталях. Это невежливо по отношению к взрослому человеку, которым уже считал себя выпускник.

Светлана наверху проверяла, все ли готово к приходу очередного Диминого учителя. Необходимо было приготовить не только учебный комплект первой половины дня, но и развивающий комплект второй половины дня. Оставлять ребенка коррекционного обучения одного в доме категорически запрещено, поэтому мы доплачивали учителям.

Я повел Васю по той самой внешней аллейке, которую видел во сне. Старший сын был немногословен и по характеру напоминал меня, в отличие от эмоционального Димки, Светиной копии. Пустая аллея предстала более темной, чем во сне.

– Папа, ты хочешь спросить меня о Марине?

Я встретил Васин взгляд. Бедный парень! Хочет одобрения отца, а отец занят своими мыслями.

– Вася, я буду уважать любое твое решение, если оно действительно твое, понимаешь меня?

– Она очень хорошая. Лучше, чем кажется.

– Ты женишься – почему? Мама с тещей рассчитали, Марина попросила?

– Предложение Марине я решил сделать год назад. Прости, что не посоветовался. Тогда были проблемы с Димкой.

– Они остались, Вася. Но это мой крест. Запомни наш разговор на этой аллее. Все ключевые решения в нашей семье всегда принимали мужчины. Ты вырос. Решил – делай. Но помни, что в состоянии влюбленности они все для нас – феи, а какой бы потом ни оказалась твоя женщина – глупой, ленивой, скандальной, ты уже взял ответственность за нее и вашего ребенка.

– Ну да. Разводы не приветствуются обществом.

– Ах, Васька! После сорока тебя все меньше будет волновать общество и все больше – твоя совесть.

По дороге на работу я позвонил и записался на прием к юристу. Круглые своды нашего огромного химического концерна проглотили меня в числе тысяч входящих людей. Производственные линии заполнялись людьми. Моя рабочая клетка уже ждала меня. Я втягивался в работу легко, словно был частью системы, выключал посторонние мысли и эмоции. Но возраст, возраст… Переключатель «дом – работа, работа – дом» заедал и давал сбои. Я все больше уставал, и рабочее время тянулось все медленнее.

Звонок юриста напомнил мне о встрече. Терять доход от несостоявшейся встречи конторе ни к чему, лучше позвонить и напомнить. Так принято. Встреча проходила в том же офисе, где я когда-то оформлял оплату индивидуального обучения Димы. Сотрудник моих лет ждал меня, предложил кофе, который тут же принесла молодая девушка, и приготовился слушать.

– Я хочу, – начал я, – забрать со Льготной зоны свою мать.

Собеседник не удивился. Он виртуозно стал работать пальцами над клавиатурой компьютера, бегло просматривать колонки цифр, заглядывал в пухлую папку с документами, наконец, посмотрел мне в лицо.

– Вы вполне можете содержать еще одного иждивенца. Младший сын у вас, правда, на индивидуальном обучении, но в семье скоро будет не два, а три работника.

– Даже четыре. Сын женится.

– Тем более. Я возьмусь за оформление обратно в Жилую зону вашей матери, но обязан предупредить – по статистике подобные операции сейчас удаются на 70 %.

– А раньше?

– Процент удачных операций подобного рода составлял 20–30 %. Ожидалось, что он упадет еще ниже, но год назад пришли новые инструкции Совета Координаторов. Состоятельным семьям рекомендовано разрешать содержание престарелых родителей, если они готовы за это платить. Теперь о вашем деле. Вы подпишете соглашение на две суммы. Первая – за ведение вашего дела. Вторая – большая – за успех, если таковой будет.

– Когда можно ждать результат?

– В нашей фирме – через неделю.

– Не может быть! Мне говорили – два месяца!

– Все может быть, если есть деньги.

Подписывая соглашение, я обратил внимание на табличку второго зала «Оформление сделок по покупке жилья в любой части города». Зашел туда просто так, чтобы хоть на несколько минут выключить в голове анализ, который рвался в мое сознание.

Для крупных сделок посетители приглашались к отдельным столам в специальных звукоизолированных нишах – в такой я только что сам беседовал с представителем юридической фирмы. Мелкие можно было совершить самостоятельно с помощью банкоматов, которые были снабжены виртуальной картой города. Стараясь ни о чем не думать, я увеличил карту, нашел Промзону рядом с нашим химическим концерном и разглядел на ней мелкие постройки в центре. А вот и знакомые домики – Наташи и продающийся напротив дом-близнец. Я вызвал справочную информацию, поведавшую о том, что компания, владеющая старым фондом, продает в частную собственность домик с небольшим участком земли и даже организует ремонт перед въездом за дополнительную плату.

Стоимость покупки и ремонта показались мне смешными. Я долго экономил на всем, чтобы перевезти домой родителей. Теперь, после того, как я заплатил за переезд матери, на счету оставалась приличная сумма. Она должна была пойти на отца. Но юрист, сверяясь со своими постоянно обновляемыми списками, об отце не обмолвился. Да, конечно, он при выполнении запроса строго следовал сформулированной мною задаче, но не задать уточняющий вопрос не мог. Так принято. Вероятно, уточнять уже нечего.

Слеза отразилась в стекле банкомата, обожгла мне глаз. Я нажал две кнопки. Сумма, списанная с моего счета, сделала меня собственником крохотного участка земли и домика в Промзоне, который с сегодняшнего дня ставился на санитарный ремонт. Я сделал очередной ход в игре с обществом.

6

В нашей гостиной меня ожидал полный сбор семьи: жена, сестра с мужем, Вася, Марина, Димка. Сестра плакала на плече у Светы. Муж ее Саша тихо разговаривал по телефону. Свою маленькую дочку они, видимо, оставили со свекром. Я не сказал сестре о сумме денег, которую скопили на Льготной зоне для нее отец с матерью. Лишь Саша был в курсе того, что мои родители оставили деньги на случай, если они понадобятся на обучение внучки. Тогда готовился законопроект о вживлении чипов в мозг новорожденных. Впрочем, в последнее время говорить о нем стали меньше. Я слышал, что разрабатывается два варианта школьного обучения. Один – более дешевый – для детей с чипами, где обучение пойдет по ускоренной программе. Другой – более дорогой – для стандартного обучения. Благодаря нашим родителям, деньги на стандартное обучение племянницы уже были отложены. Злые языки утверждали, что ускоренное обучение будет носить военизированный характер. Зачем? Войны давно в прошлом. Отдельные нарушения порядка имели место только в Зонах Освоения.

Димка заметил меня первым, подбежал, обнял:

– Папа, наш дедушка умер.

– Почему ты отключил телефон? Мы тебя давно ждем, – сестра подалась было навстречу, но обмякла и осталась сидеть, – надо ответить на запрос о кремации и похоронах.

– Да он же сообщения еще не видел, – вмешалась жена. – Пусть сначала прочтет и подумает.

– Я перескажу. Умер он сегодня ночью. Диагноз – сердечная недостаточность. Кремация назначена на послезавтра на вторую половину дня. Разговор с матерью нам предоставлен внеплановый. Я боялась, ты к нему не успеешь. Света жаловалась, что ты стал задерживаться.

Марина при этих словах выразительно взглянула на Ваську. Лицо жены зарделось, но она увела разговор:

– Надо решить, что скажем матери, а то расплачемся на сеансе. Через десять минут – соединение. Поедет ли кто-нибудь на кремацию? Где захороним прах?

– Влад видел маму, а я – нет. Я поеду, – заплакала сестра.

– А дочка? Мне прикажешь брать внеплановый отпуск и терять в зарплате? Я не против, мать есть мать, но ты потом меня не упрекай, – предупредил муж сестры.

– А у нас – Димка на индивидуальном, – возразила Света. – День-два, конечно, для нас – потери приемлемые, но мать может попросить пожить с ней неделю. Это разрешено. Влад отказаться не сможет. А это уже совсем другая сумма.

– Деньгами я готов участвовать. Да, если честно, и с дочкой бы посидел, и экономней месяц-другой пожить готов. Только вы посмотрите на нее, – Саша кивнул на мою сестру. – Она сможет поддержать? Ей самой придется оказывать там медицинскую помощь.

– Маму хочу увидеть! – сестра растянула рот в кривой гримасе, какой я не видел у нее лет с пяти.

Марина встала с дивана, налила ей воды и придерживала узкий розовый цилиндрик, пока сестра давилась глотками и норовила выронить ускользавший стакан.

– Съездить могу я, потому что у меня сейчас свободное посещение, – вмешался Вася.

Марина резко обернулась, выплеснув часть воды на пол, но не успела ни слова вставить, потому что на пульте замигал вызов видеофона. Все посмотрели на меня. Я нажал на домашнем пульте кнопку громкой трансляции и один поднялся по лестнице в рабочий кабинет с системой связи.

Засветился монитор. Мама, ставшая еще меньшей, чем я ее видел в последний раз, печально смотрела вниз. Правой рукой она опиралась на палку-хромалку, с которой не расставался отец. В память ли отца она ее носила с собой или от потери сил?

– Мама, – начал я и не узнал свой голос, таким он показался хриплым. – Мама, тебе придется выдержать еще одну неделю. На кремацию мы приехать не сможем, но примерно через неделю заберем тебя домой. Урну с прахом на захоронение не отдавай. Мы поместим ее на папиной аллее, и ты сможешь приходить туда в любое время.

Мама медленно подняла на меня глаза. Они были водянистыми, бесцветными.

– Спасибо, сынок, только к чему это? Вам со мной трудно придется.

Голос у нее был слабый, невыразительный. И язык ворочался медленно, с трудом.

– Мама, послушай меня и поверь. Нам трудно без тебя. Возвращайся. Я уже оплатил твой переезд. Прости, что не успел перевезти папу.

Мама всхлипнула:

– Твой отец перед смертью сказал, что ты меня не оставишь.

– Ты продержишься неделю, мама? Обещай мне.

– Обещаю, сынок. Отца похоронить надо – он доволен будет, что рядом с домом, с внуками. И я буду рядом с ним. Ты делай свои дела, я подожду.

Монитор потух. И только тут я заплакал. Долго лить слезы не мог – боялся, что ко мне поднимутся родственники. Встал. Прошелся по комнате. Помял пальцами виски и щеки. Надо было спускаться.

Внизу снова спорили.

– Да ничего я не знала, – с визгливой ноткой доказывала Света. – Я давно говорю, что с ним что-то не так. Зачем он это придумал? С кем советовался?

– Он ездил на Льготную. Тогда, наверное, договорились, – робко ответила сестра.

– Отец с матерью сами написали заявление на зону! Сами! Это не редкость, когда старики детям таким образом помогают!

– Они и другим образом тебе помогли, – огрызнулся Сашка, – забыла уже? Решил забрать – пусть забирает.

– Знаешь, что…

– Знаю. И своего отца туда не пущу. Всех денег не заработаешь. Надо людьми быть.

В спор вмешалась Марина:

– Людьми быть? Вам легко рассуждать! У вас, наверное, балльность ближе к средней была? А у нас с Васей она обещает быть за восемьдесят. У нас распределение скоро, нам тоже хочется хорошего места в жизни.

– Я со своей балльностью кормлю жену, дочь и отца. Вам с Васькой кто мешает?

– У нас на счету каждый день, каждый взнос и каждый иждивенец. Вася, ты должен сказать отцу, чтобы он оставил эту затею. Он неадекватен! А если с ним что-нибудь случится? Содержание бабушки сразу ляжет на тебя.

Я решил не спускаться вниз, а пойти на третий этаж в пустующую комнату родителей. Не хотелось обсуждать свою неадекватность с будущей невесткой. Уже уходя, я услышал, как Вася объявил:

– Переезд бабушки – это дело нашей семьи. Решенное дело. Твоего, Марина, согласия никто здесь не спрашивает.

Я лег на кровать в спальне родителей и сквозь сон почувствовал, как меня накрыл одеялом, а потом залез ко мне под мышку Димка.

7

Мама, казалось, и не заметила того, как Светлана ее плохо встретила. Сидела в своей комнате. Утром освобождала ее для Димкиных занятий. Из спальни слушала, как проходят уроки. Под вечер любила спускаться на аллею, где у скромного памятника с урной рассказывала отцу все дневные новости. Я оплатил установку лифта, чтобы она могла спускаться без посторонней помощи со своего третьего этажа и, если честно, чтобы меньше встречалась с невесткой.

Мальчишки ходили к ней «на чай с разговорами». Она с каждым развивала его любимую тему: с Васей – про историю семьи и постройки нашего дома, с Димкой – про проказы «маленького папы». Мне рассказывала про соседей и знакомых по Льготной зоне, стараясь убедить меня в том, что у них с отцом не было обиды, что они, не смотря ни на что, были счастливы, потому что все время жили рядом.

У меня была слабая надежда, что Димку можно будет оставлять во вторую половину дня с бабушкой, но надежда пропала после визита медицинского инспектора. Мать сама нуждалась в присмотре. Я обещал, что в течение месяца найду человека по уходу за ней, но понял, что надолго меня не хватит. Я почти перестал давать деньги «на хозяйство» Светлане. Теперь все расходы по содержанию дома оплачивала она. Большим и модным покупкам пришел конец.

Праздник возвращения мамы я вынужден был отметить не дома, а в питейном заведении Зоны развлечений. Оказалось, что разделить радость легче не с женой, а с сослуживцем. Когда мы подошли к ресторанчику с авантюрным названием «Повод», Григорий сказал, что по старинному обычаю мужчины пьют «на троих». Он позволил себе пригласить того, с кем я с удовольствием встречусь. Третий должен был подойти с минуты на минуту.

Когда-то, по словам приятеля, спиртные напитки были настолько дорогими, что стандартный объем жидкости для опьянения могли позволить себе только трое мужчин вскладчину. Как химик-технолог, я этому не верил. Производство спирта – и промышленными методами, и кустарное, во все времена не могло быть дорогим.

Мы выбрали столик. И тут я увидел третьего. Широко улыбаясь, к нам шел Костя – тот самый Костя, который передавал через меня контрабандную корреспонденцию в Зону Освоения и сам был родом оттуда. Костя заматерел. Статный, солидный, уверенный в себе – чиновник, да и только. Мы обнялись.

– Ну, что, перебежчик, прижился в цивилизации? Не тянет в дикие края?

– Тяжелею я здесь. Движения нет. Инициативу не проявишь. Скучно.

– Спортом бы занялся.

Костина физиономия расплылась в улыбке:

– У нас на зоне без спорта обходятся. У каждого дерева генератор энергии не поставишь. Да что вам объяснять, ваши учебники по технологии начинаются со слов: «После первичной обработки сырье поступает в мегаполис…»

Гриша уже разливал по бокалам заказанное вино. Мы выпили – не приличными маленькими глотками, а легко – как воду. Костя рассказал анекдот: «Высланный новичок в Зоне Освоения зашел в коровник и испугался: “У вас коровы больные. Они молоко дают непакетированное!”».

– Это – старый. У нас ходят другие анекдоты про Зону Освоения. Сейчас вспомню.

– Не трудись. Я все знаю. Типа: «Приехал придурок из Зоны Освоения и помочился под камерами наблюдения на голограмму травки». У Гриши их целая коллекция.

Я уставился на приятеля. Не знал, что у него хобби.

– Ты коллекционируешь анекдоты? Зачем?

– Обзор составляет, – ответил за него Костя. – Пытается доказать начало информационной кампании по экспансии на Зону освоения.

– Я – сторонник теории, что общество не может жить без опасности. Наличие врага сплачивает. Если нет врага, стравливают невраждебные стороны. Доказано, что стравливать богатых с бедными невыгодно. Первые нуждаются в услугах, вторые – в идеалах. Территориальную вражду возбудить проще.

– Зона Освоения – поставщик минеральных ресурсов. Находится в прямом подчинении мегаполисов, – заметил я и вызвал смех за столиком.

– Такова официальная версия, – пояснил Григорий. – На деле же реальной властью на Зоне обладают надсмотрщики. Население там растет быстро. А если Зона выставит свои условия за поставку металлов и топлива? Легче пресечь такие попытки самоопределения, чем решать их последствия.

– Обзор сложнее, чем просто коллекционирование анекдотов. Это занятие для социолога. Ты же химик, Гриша.

– Он – человек с широкой натурой, – похлопал друга по плечу Костя.

– Как настоящий координатор, – подхватил я, успев заметить, как переглянулись приятели.

Пил я редко. Почти не пьянел, потому что знал правила приема алкоголя. Не боялся алкогольной зависимости, потому что не испытывал от него удовольствия. Но тут, в этой наспех собравшейся мужской компании «на троих», мне впервые стало тепло, хорошо, и боль, которую я носил в груди, отступила.

– Расскажи, как устроился у нас, – обратился я к Косте.

– По результатам тестирования мне выпала сфера связи. Гриша знает, как я проходил тесты.

Сослуживец усмехнулся. Я заметил про себя, что Гриша слишком много знает для обычного смертного.

– Гриша знает, а я не знаю. Расскажи.

– Я вам прошлый раз говорил…

– В выпивающей тройке мужчинам принято переходить на «ты», – поправил Гриша.

– Я не против. Продолжай, Костя.

– Я тебе говорил, что в Зоне Освоения работают над преодолением спутниковой блокады. Но лучше, если работа эта будет вестись с двух сторон. Теперь понимаешь, как мне повезло с назначением?

– Или – как ты устроил это везение, – снова встрял в разговор Григорий.

– Тесты можно обмануть?

– Как повезет. Но если знать, по какому принципу они составлены.

– И кто это знает?

– Не забывай, откуда я. Там они все оказались, Влад, первые разработчики первых тестов. Первыми придумали, первыми опробовали, первыми стали критиковать. Но обратной дороги нет. Расфасуешь людей по профессиям – и ничего личного. Посмотрите: все по науке, на основе предрасположенности.

За последний год я сто раз задавал себе вопрос, имею ли я право вмешиваться в Димкину судьбу и планировать ее по другим, отличным от принятых в обществе линиям. Утром я сомневался, видя хмурое лицо Димки, который готовился к приходу учителя. Вечером, встречаясь с сыном, я отбрасывал сомнения.

Он не любил счет, но легко управлялся с калькулятором. Он не любил грамматику, но мог часами вести монолог в отличие от немногословного старшего брата. Он не испытывал ни брезгливости, ни ужаса, ни возбуждения при разглядывании анатомических картинок и фильмов о размножении диких животных. Он постоянно что-то ломал и чинил. Учителя подчеркивали его прикладную направленность и советовали в старшем звене пройти на платной основе спецкурс по ветеринарии или механике.

Я постарался отбросить мысли о доме.

– Женился?

– Что ты, Влад. Мне нужно успеть сделать то, зачем я прибыл. Меня в любую минуту могут выслать. Я же исключение из ваших правил, по которым гении на Выселках не рождаются. А еще женщины ваши запуганы условностями. Нет таких, чтобы за любимым да на край света.

Мы выпили за здоровье мамы, помянули умершего отца, поговорили об общих знакомых. Через полчаса Костя начал поглядывать в сторону и проявлять беспокойство.

– За нами наблюдают. Я ухожу, боюсь провокации. И вам советую расходиться.

Следом за ним вышел и Григорий. Нам было не по пути. Григория ждала электричка в Промзону. Наша семья до сих пор позволяла себе другой способ передвижения. Магистральная система кроме общих маршрутов имела индивидуальные. По набранному на панели адресу компьютерный мозг системы вел прицепной отсек до нужной остановки без пересадок на пересечении линий.

Как пригласивший, я остался платить и ждал прихода официанта. И тут за мой стол присела… Марина. Я не узнал ее сразу, потому что она была одета по-мальчишечьи, без обычных коротких юбок и открытых маечек.

– Добрый вечер.

– Ну, здравствуй! Ничего, что ты в вечернее время – и в таком месте?

– Спиртное я не употребляла. Допустимое школьное время еще не нарушила. А преступность в Мегаполисе менее одного процента, – зачастила бывшая девушка моего сына.

– Это ты за нами следила? Зачем?

Дерзкая, решительная Марина тянула время, смотрела на остатки нашей закуски. Я не собирался ее угощать, эту малолетку.

– Хочу проводить вас. Вы же выпили.

– Заведи еще раз песню о моей неадекватности. Все, иди домой.

И тут у девчонки потекли слезы.

– Вы не любите свою жену, я вижу. А сына – любите?

Я впервые услышал сочетание «не любит жену» в отношении себя, но не обиделся и не возмутился. Я любил Свету со школы. Я любил и жалел ее, когда начались неприятности с Димкой. Я продолжал любить, когда возил ее в клинику неврозов. А потом она успокоилась. Ей «хорошо» помогла современная медицина. Не стало той Светы, которая защищала Димку от моих наказаний и Васиных насмешек, той, кто объяснял ему, что «в семье любят друг друга и всегда стараются быть вместе». Проблема младшего сына отошла для нее даже не на второй – на двадцать второй план. Зато в виде компенсации нарастала гордость за успехи старшего.

– Я не могу без Васи. А он со мной не разговаривает. Вам не понять, но мне все равно, какие у него баллы и куда его пошлют. Он – талантливый, ему потом обидно будет всю жизнь, если он не достигнет того, что задумал. Я только хочу помочь ему. Давайте я отведу вас домой. Он простит меня. А я за бабушкой вашей ухаживать буду. Вы не думайте, мы свою тоже любим. Мама ее часто видит, она инспектирует тот район. Она не злоупотребляет служебным положением, встречи по работе не попадают под запрет. Бабушка не от нас, от отца уехала. Вы знаете моего отца?

– Не знаю. Нас не знакомили.

– Он показал хороший результат после окончания школы, мечтал стать координатором, но не получил приглашения и нас в этом винит, даже ненавидит. Я не хочу, чтобы Вася таким стал. Я женщина, мне карьера не нужна. Хотите – мы с ребенком подождем, пока Дима учится? С моей зарплатой вам будет легче. Пойдемте со мной.

К нам подошел официант.

– Она заказывала что-нибудь у вас? – спросил я, кивнув на Марину.

– Воду, но платила наличными, не по карте, – успокоил тот.

– У вас можно платить наличными?

– За спиртное и курительные смеси – нельзя, – смутился молодой человек. – Я знаю, эти заказы проходят через компьютер и при определенной частоте человека оправляют на очистку крови. Но девушка не выпивала. Вы – инспектор? Хотите экспресс-тест для нее? Он будет отрицательным, клянусь.

– Если я до вашего заведения не заходила в соседнее, – с проснувшейся стервозностью заметила Марина.

Я достал карту, заплатил по счету и вышел вместе с ней. Костя не нашел в огромном мегаполисе женщину, готовую идти «на край света» за любимым, но моему Ваське, кажется, это удалось.