Текст книги "На другом берегу (сборник)"

8

Я не врал Димке и давно не думал о возвращении в город, потому что свято верил, что такого случая для нас не представится. Как оказалось, ошибался.

После стука в дверь моего «производства» к глазку придвинули пропуск от хозяина. Я отодвинул засов, взял записку начальника для изучения и, не рассматривая вошедшего, кивнув ему на стул напротив себя. Но уже через несколько минут понял, что не могу читать наряд, потому что меня внимательно изучали. Поднял глаза и сразу узнал своего посетителя.

Кажется, его звали Егор. Да, точно. Егор Быстров – любитель побегов из дома, которого готовили к «коррекции гормонального фона и психиатрическому лечению». Он вырос, повзрослел, но черты лица сохранили ту самую детскую непосредственность, которая в городе вызвала во мне симпатию.

Он ждал, когда я обращу на него внимание.

– Как мне вас называть?

Ах, да! У нас не принято выспрашивать, кем ты был в городе и как тебя там звали. А он помнит, как в приёмнике-распределителе Жилой Зоны я представлялся ему Владимиром Николаевичем. Тогда Егор безошибочно угадал, куда направился мой сын и заверил, что сам обязательно сбежит в Зону Освоения, чтобы принять участие в войне.

– Дядей Андреем. Давно ты здесь? – я дал понять, что помню его.

– Я попал сюда через полгода после вас. Имя получил красивое – Артём.

– Действительно – красивое. Жить будешь в нашем посёлке?

– Не-е. Я прислан с другой зоны за вашим продуктом. Говорят, вы – спец.

– Кто говорит?

Положительно, этот парнишка понимал всю скрытую подоплёку вопроса. Небрежный тон его ответа совсем не вязался с серьёзным взглядом.

– У начальников зон бывают совместные производственные совещания. Заканчиваются угощением. Там вашу продукцию оценили. Я теперь к вам часто буду наведываться. Можете просить прибавки к жалованию.

– Я, Артём, просить не научился. За любую просьбу придётся расплачиваться услугой, чаще неприятной. К тому же я не думаю, что начальники зон часто собираются вместе. Да и возможно ли это? Охват территории очень большой!

Мы оба непроизвольно оглянулись на дверь. Дверь была закрыта – «по инструкции», а подслушивание через неё было исключено.

– В последнее время начальники зон собираются часто, но не афишируют это. С дальних зон гостей нет. О чём говорят – неизвестно. Ко мне с этим вопросом ваш парнишка подходил – Юркой, кажется, зовут. Можете ему передать информацию, как бы от себя. Меня не упоминайте.

– Ты со своей тарой?

– Да.

Я взял у него из рук канистру и пошёл её наполнять. Продолжать разговор было опасно. Он тоже рисковал. Юрке открыться не пожелал, а информацию счёл нужным передать.

Отметив в своей тетради отпуск спирта, я показал, что наша встреча подошла к концу. Но Егор-Артём ещё медлил.

– Дядя Андрей, как вы живёте?

– Нормально, Артём, как все.

– Вы нашли сына?

– Я не терял его. Делал вид, что ищу, к вам в детский приёмник приезжал. Меня могли обвинить в похищении. Одиночные побеги устроить легче. Так что сначала – он, следом я.

– А почему ему надо было бежать?

– Ты и сам знаешь, почему сюда бегут мальчишки. У них похожие проблемы.

– У них – да, а вот у родителей всё по-разному. Мои заказывали не побег, а поимку.

– Не будем о прошлом. Ты сам-то – как? Помню, говорил, что мечтаешь попасть на войну. Разочарован, что войны нет?

– Да уж лучше война, чем…

– Договаривай, раз начал.

– Я не это хотел сказать. Вы планируете вернуться в город?

– А ты?

Мы оба искали ту грань откровения, которую могли себе позволить. Но Выселки – не место раскрывать душу.

– Да. С новым именем я бы в городе на Промке устроился.

– За обратный путь сталкеры берутся редко.

Артём, наконец, решился и даже придержал меня за руку, угадав желание встать и закончить разговор.

– У вас есть такая возможность. Помните Алекса, который устроил ваш побег?

– Как же, забудешь его! Колоритная личность. Не стоит встречаться с ним дважды.

– Дядя Андрей! Он ищет вас. Сказал, что вернёт обратно вас и сына с новыми документами, если вы укажете ему адрес его бывшей подруги. Я знаю, кому сообщить о вашем ответе.

– Никому не надо сообщать, Артём. Я не знаю нужного ему адреса.

Парень не поверил мне. Глаза его полыхнули, но он взял себя в руки.

– Я понимаю, вам подумать нужно. Только не тяните с ответом.

– Тебе обещано возвращение? И ты выдашь наше место жительства?

Артём опустил глаза.

– Дядя Андрей, я буду молчать. Есть другие способы заплатить Алексу. Вы меня о войне спрашивали. Я так чувствую – войны не будет. Нас всех сдали без боя. Я не останусь среди пленных. А вы – думайте.

На этом мы и попрощались. Действительно, для первой встречи мы открылись – больше некуда. Я решил не вступать в разговоры с Юркой, а передать информацию о систематических встречах начальников зон через сына бригадиру Вите. Он внушал больше доверия. Хотелось бы посоветоваться и о применении «агрегата». До разговора с Артёмом меня грела мысль, что меня ищет мой друг – координатор Григорий. Теперь выходило, что это мог быть авантюрист Алекс с его подпольными деньгами и связями. Встреча с ним не сулила ничего хорошего. Я действительно не знал, куда скрылась Наташа с его дочкой. Но деньги на это я ей дал. Хорошо же она ими воспользовалась, если Алексу отрезана дорога к его единственному ребёнку!

Из-за визита Артёма я немного припозднился с выходом на обед и увидел академика Игоря Трофимовича только за обеденным столом. Подходить к моему «стратегическому» производству не рекомендовалось без санкции начальника. Поэтому, если я не выходил вовремя, академик медленно шагал мимо. Он заметил меня и закивал на свободное место рядом.

– Встретили сына?

– Встретил, спать уложил.

– Возьмите в корзиночке, я ему зелёнки собрал, огурчиков свеженьких.

– Спасибо. Сами бы ели больше. Худой вон какой.

Академик тихо засмеялся.

– У нас толстых нет. А кормить меня уже бесполезно.

– Игорь Трофимович, я не люблю таких разговоров. Все мы смертны, но…

– Но не все мы готовы к смерти. Я готов.

При этом он смотрел на меня ясным детским взглядом и улыбался. Этот взгляд, его покладистость и готовность отдать последнее ценили наши подростки, в том числе – Димка, а его далёкие близкие в городе когда-то принимали как должное. Он удивил их в первый и последний раз, когда категорически отказался уезжать на Льготную зону. Чем больше его уговаривали, тем резче становились его ответные высказывания об узаконенной изоляции стариков. Их «под нужным соусом» поднесли журналистам коллеги, которым мешал научный авторитет корифея. Небольшой скандал в прессе, и чиновники, отвечающие за стабильность в обществе, привлекли его к ответу. Вместо покаяния и он выбрал почётную ссылку. Шутил, что рад провести последние годы среди себе подобных. Так он именовал растения.

– Вы просто устали. Летом у вас жаркая пора и спрос на продукцию. Моя будет греть зимой. А зима не за горами.

– До зимы я ещё доживу, а до весны – вряд ли, поэтому не спорьте со мной. И не смотрите на меня, как на инопланетянина. Что я такого сказал?

– Игорь Трофимович, а вы в них верите?

– В кого?

– В инопланетян.

Академик не удивился и, старательно фильтруя из тарелки в ложку жидкое содержимое, ответил:

– Так ведь все верят. А кто больше всех отрицает – тот вдвойне верит, но боится признаться. Дураком выглядеть не хочет.

– А как вы думаете, они похожи на людей? Я имею в виду – внешне.

– А почему бы и нет, Андрей Степаныч? Среди ископаемых динозавров много форм, напоминающих современных млекопитающих. Мхи, водоросли и деревья по внешнему виду схожи, хотя относятся к разным систематическим группам. Сумчатых животных Австралии, которые вообще не имеют аналогов, назвали белками, крысами и медведями по элементам сходства внешнего вида.

– Это можно объяснить – они развивались в одних и тех же условиях – земных. А если сила тяжести и состав атмосферы – другой, почему организмы должны быть похожи?

– Но вы же химик, знаете, что многие свойства живого определяются соединением всего нескольких типов атомом, а при замене даже одного – это свойство исчезает. Следовательно, облик живого задан на атомно-молекулярном уровне. Возможны только вариации как приспособления к тому, что вы перечисляли – силе тяжести, плотности атмосферы.

Мимо нас прошла женщина в чёрном – мать пропавшего друга Димки. Она никого не узнавала. Я слышал, что хозяин распорядился взять в посудомойки одну из её девочек – старшую. Обычно семьям погибших я по распоряжению начальника выдавал спирт, для обмена его на тёплые вещи, например. Только выдачу производили позже, чтобы не было соблазна «лечить горе». Хозяин был по-своему мудр и справедлив. Я посмотрел вслед бедной матери и невольно спросил:

– А как насчёт нравственности – она тоже задаётся химическим составом организма?

Академик печально покачал головой.

– Разумное существо, скорее всего – хищник. Хищники гораздо интеллектуальнее травоядных. Человек, будучи хищником, ушёл от каннибализма, но нашёл компенсацию прямому захвату пищи, став рабовладельцем.

– Ну, это, если повезёт. Большинство-то как раз становятся жертвами – рабами.

– Я говорю вам о внутренней сущности человека. Бывший раб, освободившись, сам стремится стать хозяином. Раб не знает другой формы общения.

Мне было не по себе от его речей. Казалось, что он понимает, почему я завёл этот разговор, настолько в точку попадали его ответы. Но он жил отшельником, вечерами учил детей, днём говорил со своими растениями, и никогда не интересовался слухами. Чтобы закончить разговор на оптимистической ноте, я подвёл итог.

– Эпоха рабовладения, слава Богу, закончилась.

Но не тут-то было. Глядя прямо перед собой, академик продолжал вслух размышлять:

– Странно слышать ваш довод в том месте, где мы с вами оказались. Поменялись названия, формы, суть же осталась прежней. Правда, рабам, по возможности, создают вполне сносные условия существования и даже иллюзию свободы, но масштабы и аппетиты рабовладельцев только выросли! Раньше открывали новые земли, населённые потенциальными рабами, воевали за такие территории. А потом сферы интересов рабовладельцев выросли до размеров стран и материков. На очереди – страшно подумать – планеты.

Мне захотелось спросить, чем все, по его мнению закончится, но память услужливо подсунула мой разговор с мамой на Льготной зоне, когда я задал ей такой же вопрос и она ответила: «Тем, что Бог все расставит по своим местам».

– Простите, что спрашиваю, Игорь Трофимович. Вы – верующий человек?

– Старики и дети ощущают присутствие Всевышнего. В них нет зрелого аппетита хищника, поэтому они тянутся к нему, как растения к свету.

9

– Димка, давай подождём. Я опасаюсь подвоха.

– Чего ждать? Сегодня первое воскресенье. Указанное время подошло. Он, может, и не работает, а мы боимся. И ещё месяц бояться и ждать?

Сын сидел за агрегатом. Дверь была на запоре, но могли постучать. Аппарат упорно не ловил сеть.

– Попробуй отправить письмо на адрес.

– Без сети?

– Ну, вдруг…

– Да, ладно, давай, чтоб тебе было спокойней. Что писать?

– Пиши: «Может ли ваш дизайнер представить клиенту проект интерьера для семьи из двух человек?»

Димка набрал текст, ввёл адрес в строку, нажал команду «Отправить». Строки слегка дрогнули, потускнели, и через минуту высветилась надпись «Ваше письмо отправлено адресату», а ещё через две минуты мы получили ответ: «Если ваша семья состоит из отца и сына, то мы с радостью выполним ваш заказ».

– Для контроля ответь: «Из отца и двух сыновей».

– Смотри, как интересно. Сеть появляется в момент передачи почты на этот адрес, а потом исчезает.

– Давай без экспериментов. Смотри, ответ пришёл.

«Ваш старший сын с женой и ребёнком оформил свой заказ самостоятельно и может оказать вам информационную помощь. Готовы ли вы пригласить к себе консультанта?»

– Соглашайся.

– Письмо отправить ты боялся, а на встречу неизвестно с кем так сразу соглашаешься.

– Я уверен, что это – Григорий. Кому мы ещё нужны? А он очень интересовался Выселками. Анализ какой-то делал. Спроси, где консультанту удобно встретиться с заказчиком.

В ответе меня приглашали приехать в центральный офис Зоны через две недели и посетить там платного кардиолога. Координаты больницы, номер кабинета. Фамилия врача. Канал закрылся. Димка пытался выйти ещё на какие-то адреса, но безуспешно. Он с досадой отодвинул агрегат.

– Что будем делать? – спросил он меня.

– Надо ехать.

– Мы никогда не были любителями таких поездок. Это не вызовет подозрений?

– У нас есть две недели. Я начну жаловаться на сердце. Кто-нибудь посоветует проконсультироваться. Я соглашусь. У нас же нет специалистов.

Вспомнив что-то, Димка заулыбался.

– Ты будешь смеяться, но слухи о твоём недомогании уже ходят. Народ заметил, что ты перестал посещать Веронику. Я уж и сам подумывал назвать им приличный диагноз, чтобы не сочинили чего похуже.

– Очень смешно.

– Не обижайся. Я здесь ни при чём. А ты что, поссорился с ней?

– Нет. Я просто не знаю, как теперь с ней общаться. Ухаживать, что ли?

У Димки снова к ушам поползла улыбка, однако комментировать мой ответ он не решился. Немного подумав, я решил всё-таки дойти до барака Вероники. Она работала по сменам, я мог не застать её дома, но, может, так и лучше. Не пришлось бы объяснять своё долгое отсутствие. А идти я решил по двум причинам. Во-первых, «оправдаться перед народом», во-вторых – занять денег. Предстоящая поездка требовала средств, а они ушли на Димкину покупку.

Ноги довольно резво донесли меня до её барака. Я боялся признаться, что скучаю, и мне нужен был повод, чтобы вот так вот, как мальчишке, стараться не ускорять шаги на улице, а потом взбегать по ступеням, когда на тебя никто не смотрит. Перед дверью остановился, восстанавливая дыхание. Стал стучать ладонью, и тут дверь открылась. Вероника лежала на кровати и не встала навстречу, как обычно. Странно, что при этом дверь она держала открытой. Лицо у неё показалось мне припухшим и желтоватым.

– Ты заболела?

– Голова кружится. Прости, не встаю. Ты садись. Случилось что? Димка в порядке?

– Все хорошо. Мне срочно нужны деньги. Я сразу не придумаю, к кому обратиться. Поможешь?

– Конечно. Возьми в ящике стола.

Она слабо улыбнулась. В этом ящике я оставлял деньги ей после своих визитов.

– Можно взять все?

– Бери.

– Ты плохо выглядишь. Тебе они точно не понадобятся, я имею в виду – на медицину?

Вероника посмотрела на меня с испугом.

– Я стала очень некрасивой?

– Причём тут красота? Я с тобой о здоровье говорю.

– Я вполне здорова. Лёгкое недомогание. Пройдёт. Ты ещё придёшь?

– Обязательно. Если про меня спросят – я поехал проверять сердце. Хорошо?

– Хорошо. А у тебя сердце болит?

– Нет. Но ты говори так. Я потом тебе всё расскажу. Не обижайся.

– Не буду. Деньги можешь не возвращать. Сам приходи, – услышал я уже вслед.

10

Ночью я проснулся от скрежета. Оглянулся на кровать сына: тот безмятежно спал. Потихоньку прошёл по комнате. Скрежет шёл от входной двери. Открыл и увидел, как на полу дёргался в судорогах Иван Петрович, задевая дверь костяшками скрюченных пальцев. Я охнул и втащил его в комнату. На кровать мне было его не поднять. Я бросил на пол куртку и перекатил на неё старика. Он перестал дёргаться, только тихонько стонал и иногда вздрагивал. Я встал, чтобы накрыть его.

Мне показалось, что за окном блеснул луч фонаря или прожектора. Я выглянул в окно, дождался момента, когда глаза привыкли к темноте и стали различать первые утренние очертания.

От леса в сторону конторы двигалась небольшая группа людей. Для вахты рано. Что-то в их облике мне не понравилось. Походка слишком лёгкая, быстрая, будто детская. Наши таёжники в сапогах ступали тяжело. Сейчас группа войдёт в освещённый круг фонаря перед крайним бараком, где размещалась контора. Со своей прогрессирующей дальнозоркостью я должен их разглядеть. Фигуры одного роста. Головы втянуты в плечи. Одеты все в одинаковую униформу, как будто только что выданную и не приобретшую индивидуальных отличий. Одежда сидит мешковато.

Из двери конторы вышел человек повыше, очень может быть, что хозяин. Группа села в вездеход. Он тронулся по дороге из посёлка и скоро скрылся из виду. Петрович громко застонал, открыл глаза и сел. У стены завозился Димка.

– Папа, что случилось? Свет зажечь?

– Нет. Ни в коем случае, – поспешно сказал Петрович.

– Папа, кто у нас? Что происходит?

– Ивану Петровичу стало плохо.

– А почему свет не включить? – не унимался Димка.

– Потому что нигде в посёлке огня нет. Горящее окно среди ночи кто-нибудь заметит. Они могут спросить у дежурных и что-то заподозрить.

– Кто «они», Иван Петрович? У вас опять галлюцинации?

– Андрей, вы их видели? Ведь видели?

– Папа, ты кого-то видел?

– Видел. Они вышли из леса. Мне показалось, что в темноте они ориентируются лучше, чем на ярком свету. Не задерживались под фонарём, разговор провели в стороне от него. Помнишь наш разговор? Парень из тайги утверждал, что жилища чужих устроены в подземелье.

Иван Петрович всхлипнул.

– Беда, ребятки. Раньше они встречались за посёлком, теперь приходят сюда. Надо что-то делать. Вы думайте, мне веры мало из-за приступов моих. Ах, какая недобрая волна от них идёт! И рад бы забыться, да не могу.

– Тебе легче, Петрович? – спросил я. – Переползай на диванчик. Давай подремлем остаток ночи. До утра уже ничего не случится, а утром что-нибудь придумаем.

Мы легли по своим местам и замолчали. Я закрыл глаза и передо мной крадущейся походкой снова прошли низкие, немного сгорбленные фигуры. Теперь мне казалось, что я вижу их сероватые лица с глубоко посаженными глазами, жёстким и цепким взглядом, впалые щёки и узкие бесцветные губы. Один из них обернулся и стал внимательно вглядываться в меня. От ужаса я проснулся. На мгновение показалось, что сном было всё от начала до конца, но на диванчике спал Петрович, поджав коленки к животу.

11

Центральный офис, на первый взгляд, мало, чем отличался от улиц нашей зоны. Разве что народу побольше. Ну и, конечно, площадью. Приглядевшись, я заметил отдельные домики по окраинам с разноцветными заборчиками и садиками за ними, которые чем-то напоминали моё жилище в Промзоне мегаполиса. У нас отдельное жильё могли себе позволить только сам начальник зоны да таёжный сектант. Люди вокруг ходили в такой же рабочей одежде, хотя в стороне под вывеской ресторанчика мелькала пёстрая компания. Здесь тоже работали бригады заготовителей. Переработку продукции полностью забирал город, разрешая очистку да сортировку. Говорят, к северу в районе возвышенностей работали некоторые мелкие обогатительные предприятия, но у нас сохранялась лесо-нефтяная специализация.

Димка уверенно шёл по улице, иногда останавливаясь перед яркими витринами. Я не любил магазины и сторонился рекламы. Мы со старшим сыном в городе посмеивались над второй половиной семьи, для которой каждая покупка была событием, а не вынужденной необходимостью.

У скромной вывески на бараке с названием медицинского центра мы задержались. Димка напомнил мне фамилию врача и велел сделать «вид больного, а не озабоченного». Я немного сдвинул брови и толкнул дверь. К окну регистратуры стояло человека три. Воскресенье… Рабочему человеку болеть в выходные дни глупо. Димка кивнул мне на скамейку и сам встал в очередь. Я слышал, как он назвал медсестре мою фамилию и услышал в ответ, что приём оплачен и начнётся через двадцать минут. Димка не моргнул глазом, закивал, как будто и не ожидал другого, серьёзно предупредил, что будет сопровождать «сердечника» на второй этаж. К врачу меня пустили одного, и он действительно стал измерять давление, пульс, заполнять документ. Затем объявил, что мне нужно пройти дополнительное обследование и выписал направление в другой кабинет. Мы с Димкой прошли на следующий – третий этаж – в самый конец длинного коридора. Вошли в комнату, в которой спиной к нам сидел высокий худощавый мужчина в очках. Пока я с минуту гадал, чем он отличается от Григория, Димка рванулся вперёд к нему, а он ко мне. Получилось тройное объятие и я, даже не разглядев лица, понял, что обнимаю своего первенца.

Вася шагнул к двери и закрыл её на запор. Наконец мы получили возможность рассмотреть друг друга. Старший сын раздался в плечах, ещё больше стал сутулиться, но чуть виноватая улыбка и чуть потусторонний взгляд остались прежними.

– Как же ты нас нашёл?

– Позволили найти.

Хозяин говорил, что в зоне Освоения меня искал координатор, потому я и надеялся увидеть Григория. Вася ещё молод. Теоретически его могли пригласить для подготовки в координаторы два гола назад, ещё до рождения ребёнка! На деле приглашения приходили людям более старшего возраста. Старший сын кивнул на стулья и начал со стандартного вопроса:

– Как вы здесь?

– Прекрасно, – с неожиданным сарказмом ответил Димка, – А как там мама?

Вася удивился. Он привык к покровительственному тону в разговоре с младшим братом.

– Она очень плакала, когда умерла бабушка. Перед её кончиной она даже ночевала в бабушкиной комнате, ухаживала за ней. А потом захотела уехать из дома. Тут подвернулся Маринкин отец, ну и закрутилось у них.

– В общем, ты её понимаешь. Вы встречаетесь?

– Нет. Марине это неприятно. Но я не рискну осудить ни мать, ни отца, ни брата, хотя всех их хотел бы видеть рядом.

Димка виновато покосился на меня и пояснил:

– Давай сначала о деле. Ты здесь не потому, что хотел нас видеть.

– Я хотел вас видеть. Я согласился на миссию с условием вашего возвращения.

– Зря старался. Я не вернусь, – отрезал мой младший.

– Да что с тобой? В чём ты винишь меня? И почему решаешь за отца?

– А ты, оговаривая наше возвращение, не решал за него?

Я положил руку Димке на плечо, останавливая его. Вася проследил за моим жестом.

– Вася, ты хотел рассказать нам о своей миссии.

Старший снова покосился на Димку. Я понял, что информация предназначалась только мне. Где-то в недрах секретных сейфов городских тёмных коридоров хранились сведения о моём умении брать ответственность за судьбы других людей, быть дипломатичным, предусмотрительным, справедливым. В прошлой жизни… На Выселках жил стареющий человек, которому повезло с «тёплой» работой и которого опекал контактный, сильный и авторитетный сын. Что я смогу сделать без Димки? Что понимает в нашей жизни, а точнее – выживании, умник Вася, которого никогда не заботило, что поесть, что одеть, как не заболеть?

– Я не буду брать с вас слова, вы сами поймёте, что о нашем разговоре нужно молчать. Сведения шоковые. Приготовьтесь… Ещё в прошлом веке произошёл контакт инопланетных разумных существ с представителями землян.

Даже после паузы нашей бурной реакции он не дождался.

– С координаторами? – уточнил я.

– Если бы! Но об этом потом. Посещения их были редкими и сводились к кратким остановкам на ремонт и отдых. Посадки им были разрешены в глухих северных районах нашего и Северо-Американского континентов. Население Земли не извещалось во избежание не столько паники, сколько паломничества к ним с непредсказуемыми последствиями. Решено было изучать пришельцев, их реакции, интересы. Но изучение вели не только мы. После нескольких визитов гости вышли с предложением покупать обогащённые руды редких элементов. Сделки были эпизодическими. Сближения не происходило. Где находится их планета, пришельцы не сообщали, к себе с ответным визитом не звали. Сложилось убеждение, что контактёры не являются полноправными представителями своего общества. Их правильнее назвать космическими авантюристами, предприимчивыми торговцами, которые скорее скроют источник дохода, чем наладят обмен достижениями в науке и культуре между планетами.

– Пираты, значит? Да, не лучшие представители …

– Самое страшное впереди. По последним данным контактёры стали искать сближения с некоторыми начальниками зон в нашей стране и создали в Сибири свою колонию. Покупки руды ведутся и сейчас, но малыми партиями и для отвода глаз. Скорее всего, они сумели организовать с помощью начальников зон собственные незарегистрированные рудники, где работают шахтёры-смертники. Отпускать оттуда людей им нет резона.

– Зону Отчуждения, – почти разом сказали мы с Димкой.

– Как вы сказали? Зона Отчуждения? Вам что-то известно о колонии пришельцев?

– Сначала закончи, – предложил я.

– Хорошо. Аналитики считают, что в ближайшее время контактёры предложат населению Выселок лучшие условия жизни, всевозможные блага. Они резко расширят своё производство и спровоцируют отделение Зон Освоения от городов. Консолидация зон начнётся здесь, но быстро выйдет за пределы государства благодаря системе подкупов.

– Чем таким владеют пришельцы, чтобы подкупать начальников зон?

– Всеобщим земным эквивалентом – золотом. Оно либо не востребовано в их формации, либо заменено сплавами. Даже у нас золото обладает меньшей ценностью, чем редкие элементы, которые они увозят.

– Будет гражданская война?

– Они поддержат любые действия, вплоть до военных. Причём, сведения о нашем оружии они получили наверняка. Чем владеют сами – трудно даже предположить. Но война – дорогое удовольствие. Дешевле и эффективней – экономическая блокада. В городах, где тысячи обрабатывающих предприятий и миллионы работников, остановится производство. И это будет началом всеобщего краха! Нарушится сложившаяся общественная система распределения и оплаты услуг. Прекратится подача тепла и энергии. Начнутся беспорядки, хаос, борьба за пищу. Расцветут стяжательство, мародёрство и бандитизм – всё то, что столетиями изживалось. Органы контроля не справятся с новыми проблемами. Население из Промзон, склонное к актам насилия, получит свободный доступ в незащищённые городские кварталы и перестанет выполнять санитарные функции. Города захлебнутся в собственных отходах. Начнутся эпидемии. Упадёт и без того низкая рождаемость. Увеличится смертность. Это будет только первый этап. На последующих начнётся колонизация всей планеты, падение уровня жизни, культуры, исчезновение земной цивилизации в её сегодняшнем виде.

– Откуда у тебя сведения о работе секретной, как я полагаю, группы?

– Я – один из аналитиков, отец.

– Ну да. Ты же проходил специализацию в Стратегической зоне государства. У вас есть план борьбы?

– Да. Простой и радикальный. Пока территориальная сфера распространения пришельцев небольшая, население этой территории нужно подвергнуть тотальному уничтожению.

– А корабль?

– Корабль изучить. При подлёте аналогичного космического тела – уничтожить боевыми спутниками. Это на случай, если на той планете остались союзники наших заговорщиков.

– Ответных боевых действий не боитесь?

– Спровоцировать конфликт Выселок и городов – это они могут. Но межпланетные боевые действия санкционирует общество в целом, а мы имеем дело с торговой структурой. Возможно – даже с контрабандистами или преступниками. И лучше уничтожить их как раковую опухоль в организме, пока мы не потеряли свободу и самостоятельность.

– Бомбу, что ли, сбросите?

– Бомба не гарантирует полную зачистку. У меня специальная программа. Я покажу.

С этими словами он открыл ноутбук, поколдовал пальцами над экраном, и там появилась карта. Сын стал её увеличивать. По мере увеличения на некоторых частях карты проступало жёлтое свечение.

– Каждая жёлтая точка – человек. Спутник считывает параметры только человекообразных существ. С обезьяной перепутать можно, а с медведем уже нет. Но наших гостей пугают жаркие районы планеты, так что ошибок не будет. Наводка, нажатие клавиши и – мгновенное уничтожение точки направленным лучом с одного из спутников. Для страховки построено несколько секретных наземных станций в горах. При большом количестве точек они сливаются, и тогда карта проступает сквозь неяркий жёлтый ареал. Стрелять можно без прицела. При массовом обстреле ареал постепенно распадается. Но, чем меньше точек остаётся, тем ярче свечение оставшихся. Так что пропустить невозможно. Территория просматривается поквадратно. Сейчас я увеличу нашу зону расположения. Так. Это – улица, дом. Сейчас я покажу имитацию процесса. Видите – три точки? Щелчок – они погасли. Масштаб автоматически изменяется. Охват территории становится шире. Рядом засветились точки из соседних кабинетов.

– Ты виртуально нас расстрелял? – уточнил Димка. – Это что-то вроде игры?

– Да. Проект изначально предполагал создание ситуации, напоминающей игровую. Убить человека или поймать виртуальную цель – вещи разные. Прошедшим отбор операторам сказано, что с ними проводится учение по овладению новым видом оружия. Дано предупреждение, что одно из занятий может оказаться боевым. При определённой частоте тренировок у операторов вырабатывается азарт, быстрота реакции и снижается ощущение реальности. Поскольку сами инопланетные гости заинтересованы в тайном обогащении за счёт наших ресурсов, то скрывают свой маршрут на Землю от соотечественников. У нас большой шанс избежать опасности для землян, если мы не выпустим с планеты чужой корабль и всех его обитателей уничтожим в Зоне Отчуждения. Удачное название, кстати. В зону поражения вместе с колонией попадает и ваш посёлок. Пребывание в нём пришельцев неоднократно зафиксировано. Скорее всего – контакты с начальниками других зон идут от вас.

– А как вы сможете отделить людей от контактёров? – не понял я.

– Не будут отделять, – глухо пояснил Димка. – Нас приговорили, папа.

Вася с досадой закрыл программу и хлопнул крышкой своего компьютера.

– Мы улетим отсюда. Я же сказал, что мне разрешено вас забрать с собой.

– Почему? – стало интересно вдруг мне.

– Потому что он будет одним из операторов зачистки, – ответил за него Димка. – Ему создают условия для полноценной работы. Чтоб не волновался зря и не сорвал операцию, стреляя по родственникам.

– Я не оператор и никогда им не буду!

– Тогда это полностью меняет дело. А кто ты?

– Я автор и координатор проекта.

– Слышишь папа? Он главный по нашему тотальному уничтожению!

Вася сильно стиснул зубы.

– Думаешь, мне легко это далось? Что ты издеваешься?! Ну, возьми, ударь меня, если легче будет. В городах миллиарды живут, не сотни. Среди них – моя жена и маленький сын. Я должен их защитить.

– Сыну ты уже должен, а отцу всё ещё нет?

– Я отцу обязан тем, что ты и представить себе не можешь! Благодаря его личным качествам я в виде исключения получил особые полномочия.

– Говори прямо. Ты стал координатором?

– Да. Самым молодым в истории. Учтено решение отца. Он отдал мне это назначение, отказавшись от него сам. Семьи координаторов не получают привилегий. Для отца сделано исключение. И для тебя, конечно.

– Для меня не стоит нарушать закона! Я не вернусь в город, – отрезал Димка. – Не переживай! Уничтожением моей жёлтой точки займётся один из операторов. Ты будешь ни при чём.