Текст книги "Заботливая женская рука"

– Кто это «вы»?

Волк смущенно почесал нос лапой:

– А ты поверишь?

– Придется. Не темни.

– Ага. Сами мы не местные…

– Ха!

– Ничего смешного! – обиделся волк. – Нечего смеяться над несчастными людьми из Тридевятого царства!

– Людьми из Тридевятого царства?!

– Именно. Параллельный вариант развития цивилизации и все такое.

– Людьми?

– Ах, ты об этом. Заколдованные мы. В этом вся проблема.

– И ты заколдованный?

– Само собой.

– А я почему-то подумала, что ты оборотень.

Волк иронически рыкнул:

– Сразу видно, что ты никогда не имела дела с настоящими оборотнями. Они не очень-то симпатичные. Когти без маникюра, шерсть нечесаная, в глазах – тоска мировая. А я все ж таки богатырь.

– Да? – немного разочарованно протянула Людмила. – А я думала, царевич. Или принц. В основном это принцы заколдованными ходят. Если, конечно, не скачут на белых конях.

– Нет, я кровей нецарских, хоть и благородных. Царевич у нас – Филимон, но его в такую страсть заколдовали, что он по жизни в шапке-невидимке ходит. И сюда не появился, чтоб лишний раз твою психику не травмировать. А я его верный соратник…

– Погоди… Значит, это он…

– Что?

– Меня сюда вытащил?!

– Да. Но повторяю, вытащили тебя сюда, в Москву, случайно, как и инкуба этого малахольного. При первой же возможности обратно вернем.

– В Москву? Так… Ну, слава богу, что хоть не в Тридевятое царство! А кого же вы вытаскивали не случайно?

Волк-богатырь совершенно по-человечески вздохнул:

– Ее. Волшебную палочку.

– Ничего не понимаю… Мы сидели в квартире Трифона, ждали, когда он из магазина придет, обсуждали фильм «Ван Хельсинг»… А потом – как будто взрыв. И не было никакой волшебной палочки. Откуда бы у Трифона оказаться волшебной палочке? Он же не Гарри Поттер!

– Да это я ее так называю – палочка. А на самом-то деле она рука.

– Ах, вот в чем дело, – нахмурилась Людмила. – Значит, вы тоже за этим артефактом охотитесь. Мне инкуб рассказывал, что на Трифона уже нападали… Вы просто какие-то бандиты оккультные! Чего к человеку привязались? И к его руке? Точнее, она, конечно, не его…

– Эта рука нам больше жизни нужна, – раздался в комнате новый и очень печальный голос.

Людмила вздрогнула – голос был, а вот его обладатель зримо не присутствовал. Но волк сказал в пустоту: «Добрый день тебе, царевич», и все разъяснилось.

– Вы – Филимон? – на всякий случай уточнила у голоса Людмила. Получила положительный ответ и снова полюбопытствовала: – А зачем вам эта рука?

Волк выразительно сверкнул на Людмилу глазами:

– Она же волшебная. Может выполнять желания. А у нас нет более жгучего желания, чем сбросить с себя оковы колдовства и зажить нормальной человеческой жизнью. Осточертело таскаться по лесам в волчьем образе. Мне уже за тридцать, а я даже не женат. А царевич, вот хоть и семейный человек, но что это за семья, когда муж – чудище кошмарное, а жена не по своей вине опасней атомной бомбы?

– Вы не волнуйтесь, – раздался голос Филимона. – Мы же не звери. Не разбойники. Пусть рука наши желания выполнит, а потом снова отправляется к своему Трифону. Должна же она снисхождение иметь! Я пятьсот лет с женой не виделся! Как она там без меня, бедная, в своем гробу хрустальном… А с вами действительно случайно получилось – хотели только одну руку похитить, а вышло вон что. Но, может, это и к лучшему? Вы будете свидетелем, что хоть и некрасиво мы поступили, забравши артефакт без спросу, но из благих побуждений. И готовы его вернуть. После того, как станем людьми, конечно.

– Ну, тогда ладно… – Людмила улыбнулась: было в голосе царевича что-то, что заставляло верить ему и сочувствовать. – Только у меня родители с ума сходят – куда дочь пропала…

– Филимон, мобилу дай, – потребовал волк.

Из воздуха материализовался мобильный телефон. Упал на колени Людмиле.

– Позвоните своим родителям, Людмила. Только придумайте какое-нибудь нефантастическое объяснение…

– Не дура, понимаю, – отрезала Людмила и набрала номер. – Алло, мам, ты? Ой, пожалуйста, без истерик! Никуда я не пропала! Жива-здорова. Я… Я просто свою школьную подругу встретила, Катьку Сурикову, ты помнишь, белобрысая такая. Ага, вот-вот. Я как раз от Трифона возвращалась, а она на машине едет, на таком «шевроле» навороченном. Она теперь модель, снимается в «Вог» и «Ред стар»… Ну, мы с ней заболтались, детство вспомнили… Мам, Катька мне предлагает кастинг в их модельном агентстве пройти, поэтому я задержусь в Москве на несколько дней. Что? Ну зачем ты кричишь, да, я в Москве. Ничего страшного, остановилась у Катьки. Не волнуйся, все нормально. Здесь нет мужиков, если ты об этом. И наркотиков тоже! Мам, вообще-то я уже большая девочка, если ты заметила. Что значит, я никогда тебе этого не говорила? Теперь говорю. Мамочка, не волнуйся, все будет хорошо, я регулярно стану звонить и держать тебя в курсе дела… Взрыв? Какой взрыв? Нет, об этом я ничего не знаю! А что народ говорит? Понятно… Ладно, все, жди, я скоро приеду!

Людмила выключила телефон и передала его волку.

Тот глянул на нее вопросительно:

– В чем дело?

Людмила взъярилась:

– Сволочи вы, люди из Тридевятого царства! Зачем вы квартиру Трифона взорвали? Хорошо, он на лестничной площадке был и отделался только ушибами и царапинами! Свидетелей ненужных устраняете, да? Может, и меня прикончите?

– Сдурела ты, что ли? – искренне возмутился волк. – Мы тебе не Аль-Кайеда – все к чертям взрывать!

– Это не мы, – подтвердил и голос невидимого царевича. – Это не наши методы.

– Ваши методы – людей похищать, да? – шмыгнула носом Людмила. – Давайте побыстрее упрашивайте свою руку-палочку, чтоб она вас расколдовала, и домой меня отправляйте! Мне надо знать, как там Трифон.

– Хорошо, – хором сказали Филимон и волк. – А вы, Людмила, ничего не желаете? Ванну, завтрак, свежую столичную газету? Вы не у врагов, и не стоит себя изнурять…

– Я подумаю, – строго сказала Людмила. – А где инкуб?

– Тут, рядышком.

Волк подошел к стене и надавил лапой на плечо мраморного пузатого купидона. Стена отъехала в сторону, и взору девушки открылась небольшая, отделанная черным деревом комнатка, где за кофейным столиком сидел инкуб Колосков и сосредоточенно поглощал коньяк прямо из бутылки.

– Эй, майор, ты слишком много выпил! – громко сказала Людмила и помахала инкубу рукой, чтобы привлечь его внимание.

Тот с неохотой оторвался от бутылки, вздохнул, пробормотал:

– Не все ли равно теперь! Вечный мне позор…

– Анатолий, иди сюда, – потребовала Людмила. – Хватит пить.

– Вы правы, несрам… несраб… несравненная Димка! – пьяно рыгнул инкуб. Встал и нетвердой походкой прошествовал к Людмиле. – О, вся компания в сборе! Волк позорный и эта сволочь невидимая! А где находятся ваши подлые американские шестерки?

– Это кто тут шестерки? – по-русски спросила, входя, рыжеволосая красотка, чем-то показавшаяся Людмиле знакомой.

– Это кто тут американские? – неласково осведомился гигантский волосатый тип с красиво алевшими глазами.

– Кхм, – мрачно кашлянул симпатичный мужчина, немного напоминавший актера Дэвида Духовны.

– Это кто? – ядовито осведомилась Людмила. – Тоже люди из Тридевятого царства?

Инкуб приблизился к Людмиле и несмело положил ей руку на плечо. Поняв, что девушка никак на это не реагирует, сказал:

– Это, Димка, преступные заговорщики. Они нагло вторглись в частную квартиру и похитили артефакт космической важности. Щас я их буду обездвиживать. То есть обезвреживать. Тока вспомню текст кодекса Миранды…

– Мы не заговорщики! – заявила рыжеволосая красотка. – Мы есть специальные агенты ФБР. Я агент Скалли, а вон тот лысый – агент Молдер. А это – внештатный агент Чарли.

– Правда, что ли? – изумилась Людмила. – Скалли и Молдер? А я-то не пойму, откуда вас знаю…

– Мы присланы с особой гуманной миссией…

– Ага, ничего себе миссия – в чужие квартирки без спросу… – вякнул Колосков. – Плюс похищение людей и инкубов без их. на то согласия. Это чревато! Эх, спецназа на вас нету!

– Да что мы такого сделали?! – вспылил голос Филимона. – Ну, позаимствовали руку – так ведь не насовсем. Вернем же!

– А где она, кстати? – поинтересовался инкуб. – Что тянуть время? Излагайте ей свои просьбы, и дело с концом. Нас там Трифон заждался.

– Верно. Настал час, – торжественно раздался голос царевича Филимона. – Эй, слуги мои верные! Внесите сюда ларец сапфирно-смарагдовый, да не раскокайте по дороге, олухи!

В воздухе произошло некоторое шевеление. Расталкивая в стороны дверные занавеси, в комнату вошли двое мужчин в черных с серебром плащах. Они аккуратно, как бомбу, несли искрящийся гранеными самоцветами ларец.

– На стол поставьте, – приказал Филимон.

Слуги деликатно водрузили ларец на стол и незамедлительно удалились.

– Миз Скалли, откройте ларец, – попросил царевич. Похоже, он здорово волновался.

– Дорогой царевич, – решил внести свою лепту Молдер. – Для чистоты эксперимента вам необходимо стать видимым. Иначе мы не сможем засвидетельствовать сам факт вашего преображения.

– Логично, – согласился царевич и добавил веско: – Прошу спокойствия. Снимаю шапку-невидимку.

После чего наступила минутная тишина, нарушенная только приглушенным воплем Людмилы.

– Да, – сказала Людмила. – Теперь я вас понимаю. Волк – это еще куда ни шло. Но позолоченные бородавки… С этим нельзя жить!

Агент Скалли коснулась драгоценного ларца:

– Внимание, открываю!

– Ах, – сказали все.

Медленно поочередно заглянули в ларец.

Рука лежала там и не подавала признаков жизни.

– Спит? – предложил нетрезвую версию инкуб Колосков и сам ее устыдился.

– Похоже, у нее шок, вызванный резким смещением пространства, – подвела под научное обоснование Скалли. – У меня, например, от ваших игрушек с событийным вектором чуть крыша не поехала. Заметили, я начала говорить по-русски?

– Не только ты, – встрял Молдер, а Чарли согласно кивнул.

– Вот-вот. Это явный признак… – вздохнула Скалли.

– Поправьте меня, если ошибусь, – смущаясь, заговорил гоминид Чарли. – Мне кажется, она недовольна.

– Чем это? – поинтересовался Молдер. У него версий не было, но он считал своим долгом подвергать неконструктивной критике чужие интеллектуальные потуги.

– Ее оторвали от любимого человека, – почти прошептал Чарли. – Причем насильственно.

– Хм… – Молдер излучал скептицизм. – Во-первых, не оторвали. Это звучит двусмысленно, дружище Чарли. А во-вторых, ну какой у нее может быть любимый человек? Странно было бы присваивать артефакту эмоции и привязанности.

– Этот типчик лохматый прав, – вступилась за Чарли Людмила. – Вы думаете, раз она всего-навсего рука, то уж и чувств у нее нет? Что вы ее обижаете?

И Димка бесстрашно извлекла из ларца предмет общих споров. Побормотала:

– Привет, Дашечка, это я, все хорошо. Выполни, пожалуйста, желания этих несимпатичных ребятишек, и давай отправляться домой, к Трифону.

Рука слабо шевельнулась.

– О! – обрадовалась Людмила. – Она меня узнает!

Рука задрожала.

– Чего дрожишь? – ласково погладила руку девушка. – Не бойся. Они тебе ничего плохого не сделают.

Рука выпрыгнула из объятий Димки, как рыбка из садка, и гневно заметалась по комнате.

– Не пускайте ее к окнам! – истошно взвизгнул Молдер. – Переколотит и смоется! Ищи ее тогда опять!

– Да! Дашечка! – завопила и Людмила. – Иди ко мне, хорошая моя!

Рука вскарабкалась на люстру и выглядывала из переплетения хрустальных нитей, как ствол пулемета.

– Мне интересно, почему она так себя ведет? Как-то неконтактно… – ни к кому не обращаясь, пробормотал инкуб. – Это на нее непохоже…

Тут царевич Филимон воздел свои жуткие лапы и возопил велиим гласом:

– Рука предивная! Заклинаю тебя всем святым – исполни желание мое, сбрось с меня и супруги моей чары проклятые!

– И с меня тоже! – взвыл дурным голосом волк-богатырь.

– А нам со Скалли не мешало бы получить по бунгало на Фиджи, – пробурчал под нос Молдер.

Все выжидательно уставились на руку. Та покачала люстру, а потом размахнулась и шарахнула ошеломительной молнией прямо в богатыря-волка. Тот еле успел отскочить…

– За что?! – завопил волк. Хвост у него все-таки подгорел. – Мы же по-хорошему просим!

Вторая молния заставила всех кинуться в другую комнату. Царевич Филимон бежал последним, зацепился ногой-клешней за ковер, и ему здорово опалило хитиновый панцирь. Если б не прозрачная защитная стена из особо прочного стекла, опустившаяся, едва включились сигналы пожарной тревоги, нашим героям было бы несдобровать.

– Гневается государыня, – сделал вывод Филимон. – Ох, горе горькое…

– Кошмар какой! – возмутилась Скалли. – Мы работаем с прямым риском для жизни. За это доплачивать надо, между прочим.

– Вот она, американская мелочность! – пренебрежительно фыркнул дрожащий от ужаса инкуб Колосков.

В комнате, где осталась рука, бушевал пожар. Через тайные ходы туда спешили царевичевы слуги с огнетушителями.

– Все это очень странно, – сказала Димка. – Она ведет себя не так, как раньше. Может, она настолько привыкает к одному хозяину, что выполняет только его желания? А всех остальных готова просто спалить на месте?

– Надо ее обезвредить, – решительно сказал Молдер. – Она пожароопасна.

– Господа, позвольте мне! – вызвался Чарли. – Я думаю, что найду с ней общий язык.

– Чарли, это опасно! Это может стоить тебе жизни! – заломила руки Скалли.

– Это мой гражданский долг, – скромно сказал гоминид. – Поднимите стену, пожалуйста.

И он исчез в полной пламени и дыма комнате.

А через минуту вернулся, держа в своих мощных ручищах скомканную бархатную скатерть. Скатерть отчаянно извивалась, дергалась и пыталась вырваться.

– Сопротивляется, – пояснил Чарли. – Еле успел. Она уже там окно распотрошила и выскочить собиралась. Резвая штучка.

Раздался треск рвущейся ткани. Рука по запястье высунулась из скатерти и вцепилась Чарли в бороду.

– Ай! – взвизгнул тот. – Хулиганка! Больно же!

– Ее нужно успокоить! – закричала Скалли. – Царевич, в твоей аптечке имеются шприц и ампулы с транквилизаторами?

– А? Не знаю! – Царевич кривился от боли – спина у него сильно пострадала. – Где там слуги мои верные, пес бы их побрал! Эй, кто-нибудь! Аптечку для миз Скалли, живо! Иначе мой меч – ваши головы с плеч!

– Какой твой меч, Филимон, опомнись, – простонал волк-богатырь. – У тебя его отродясь не было…

Пожар уже ликвидировали. Какой-то низкорослый, мрачного вида человечек с заплетенной в две косички бородой и зелеными очками на мясистом, баклажанного типа носу принес большую белую коробку с красным крестом на крышке. Шмыгнул носом: «Не надо ли еще чего, хозяин?» Получил ответ: «Приготовь для всех в парадной гостиной чаю с пряниками!» и ушел.

Скалли суетливо вскрыла аптечку, принялась в ней рыться, ворча себе под нос что-то сугубо медицинское. Наконец обнаружила одноразовый шприц и упаковку ампул, Прочитала на ампулах надпись, присвистнула: «Подсудное дело!», но в глазах ее загорелся огонь какой-то неправедной активности. Она профессионально набрала содержимое ампулы в шприц и вколола его в отчаянно сопротивляющуюся руку.

– Что это было за лекарство, Скалли? – поинтересовался Молдер.

– Транквилизатор-нейролептик, производный от пентонала, – мрачно сказала Скалли. – Секретная разработка яйцеголовых из ЦРУ. Вот только как он оказался у гражданина Тридевятого царства?

– Мы там тоже не лаптем щи хлебаем, – как-то неопределенно выразился по этому поводу Филимон. Но никто всерьез и не озадачился, откуда в аптечке заколдованного царевича обретаются самоновейшие лекарственные препараты.

Все с волнением смотрели на руку.

Она сначала судорожно сжималась и дергалась, потом ее движения стали сонными, замедленными, и наконец она совсем успокоилась в объятиях гоминида.

– Вот теперь она точно спит, – заявил гоминид, водружая руку на небольшой столик. – Что будем делать?

– Я знаю, как нам нужно поступить! – заявил агент Молдер. – Мы с самого начала избрали неправильную тактику. Похитили артефакт, вместо того чтобы склонить к сотрудничеству его временного хозяина, то есть… э-э… Трифона Оглоедова.

– Опомнился, – презрительно бросил инкуб. – Все вы, америкашки, такие: сначала бомбите, а потом начинаете разговоры дипломатические вести.

– Клевета! – гордо ответствовал Молдер.

– Мистер Молдер прав в данном случае, – покачал головами Филимон. – Я просто повел себя как узурпатор – решил, что только мне одному должно принадлежать право осчастливиться. Думаю, нам нужно вернуться к Трифону и договориться с ним. Тем более что рука, кажется, к нему привязана всерьез… Людмила, что вы скажете?

Димка молчала.

– Людмила?

– А? Да, это будет правильно, только…

– Что?

Людмила замялась:

– Мне кажется… Это не та рука.

– То есть?

– Это не Да. Не та рука, которая была у Трифона в квартире.

– Почему вы так думаете? – удивился инкуб.

– Потому что Да была рукой правой. А эта рука-левая, – спокойно заявила Димка. – Я помню.

– Но это абсурд! – воскликнул инкуб Колосков. – Насколько мне известна легенда о руке, этот артефакт существует в единственном экземпляре. Она уникальна!

– Но это не значит, что ее нельзя подделать, – сказал гоминид и сам пришел в изумление от своей догадки.

– Но… – потрясенно протянул царевич Филимон. – Кто мог пойти на такое непотребство?

– Ищите, кому это выгодно! – заявила Скалли. – Первый принцип любого детективного расследования. У вас, царевич, имеются враги?

– У кого ж их нет! – печально щелкнул клешней царевич.

– Припомните их и подумайте, кто мог бы изготовить поддельный артефакт и столь искусно подменить его. И кстати, когда именно произошла подмена?

– На квартире Трифона – исключено, – твердо заявил инкуб. – Вы похитили нас в мгновение ока. К тому же, кроме меня и Людмилы, в квартире на тот момент никого не было. Чужого я бы почувствовал…

– Значит, – торжественно изрекла Скалли, – руку подменили уже здесь. В вашей резиденции, дорогой царевич.

– Что-о? – взвыл тот. – Эй, слуги мои верные…

– Тихо! – прикрикнул на царевича Молдер. – Если хотите выяснить, кто из ваших слуг предатель, делайте вид, что вам до сих пор ничего неизвестно о подделке. Созовите их всех под каким-нибудь невинным предлогом. Мне думается, что тот, кто замешан в этом деле, уже улепетывает отсюда с настоящей рукой! И бежит он не куда глаза глядят, а к своему работодателю, к тому, кто изготовил фальшивку и кому нужна настоящая рука!

– Верно! – замогильным голосом отозвался Филимон. – О горе мне, горе! Оле мне, кривоумному! Оле мне, жестоковыйному!

– Не огорчайтесь, – коснулась Скалли суставчатой лапы царевича. – Все еще поправимо. Сколько у вас здесь персонала?

Царевич сосредоточенно начал считать, при этом его птичья голова начала пререкаться с бычьей и обвинять ту в недостатке памяти. Наконец Филимон объявил:

– Ровно дюжина.

– Зовите всех сюда, и немедленно!

Царевич клацнул клешнями и возопил:

– Слуги мои верные! Придите пред очи мои все до единого!

…Когда перед царевичем нарисовался нестройный ряд из одиннадцати человек, Скалли шепнула Молдеру:

– Так я и знала!

– Что угодно, хозяин? – хором воскликнули слуги.

– Угодно мне наградить вас за службу верную, беспорочную, – сказал Филимон. – Жалую всем по наделу земли да по три пуда муки и по золотой гривне!

– Благодарствуем, хозяин!

– Молодцы! Только что-то мнится мне, будто вы не в полном составе…

– Верно, хозяин. – Вперед вышел тот самый несимпатичный типчик, что приносил Скалли аптечку. – Нету повара твоего, Ерофея.

– А где же он?

– Сказал, животом страждет, хозяин, ушел с час назад. Сказал, к дохтуру пойдет в энту… полуклинику…

– Ага, – со значением сказал инкуб.

– К доктору… – протянул Молдер. – Это, разумеется, отговорка. Скорее всего, повар Ерофей – тайный агент вашего врага, и сейчас он передает ему артефакт! Нужно его найти!

– Нужно, да как?! – взвыл Филимон. – Мы же не собаки-ищейки!

– Зато у нас есть волк, – решила внести свой вклад в общую проблему Димка.

– А и верно! – Царевич сразу воспрянул духом. – Ну что, Сергий-богатырь, послужишь снова доброму делу?

– Не вопрос! – ответил волк. – Мне только след надо взять. Где этот повар всего более отирался? Пойду я там понюхаю…

– И не медли, друже! – заломил лапы Филимон. – Каждая минута на счету. А вы все, слуги верные, ступайте, делами своими озаботьтесь.

– А насчет десятины земли и муки ваше распоряжение остается в силе, хозяин?

– Да, да, – отмахнулся Филимон. – Вот как найдем поваришку, так сразу все вам и выдам по полной программе. Ступайте.

– Благодарствуем, хозяин.

Слуги ушли, впереди них несся волк, направляя свой бег на кухню.

– Эта неудача не должна нас расстраивать! – Скалли решила внести в души окружающих немного здорового оптимизма.

– Конечно, – ехидно протянула Людмила. – Особенно Трифону не надо расстраиваться. После того как его квартиру взорвали.

– Это не мы!

– А я и не к вам это отношу. Я вообще. Мне тоже радости мало тут торчать. У меня есть дома разные дела.

– Если угодно, я вас незамедлительно верну домой, – нашелся царевич. – И в самом деле, что вам до наших бедствий.

Димка, похоже, смутилась.

– Нет, я с вами останусь, это я так… Мне тоже хочется знать, отыщется ли Да. Мы ведь с ней почти подружились…

– Прошу тишины, – негромко, но очень внушительно сказал инкуб Колосков.

Все мгновенно затихли и замерли. И в тишине стало слышно, как в комнате раздается ласково-зловещее тиканье.

– Это рука тикает, – испуганно прошептал Чарли.

– В ней бомба! – пискнул не своим голосом Молдер. – Скалли, помнится, ты была лучшим сапером в Квантико…

– И не подумаю, – отрезала Скалли. – Нам всем лучше укрыться. А еще лучше…

Зловещее тиканье прекратилось. Все застыли в ужасе, глядя на коварную подделку.

А подделка тихонечко полежала-полежала на столе и…

…растворилась в воздухе.

Исчезла.

– Ничего не понимаю, – прошептал агент Молдер. – О эта чудовищная Россия!

г. Кимовск, Тульская область, Россия

11 января, воскресенье, 11:30

Свет!

Камера!

Мотор!

– Здравствуйте, это программа «Двери» и Нагий Дмитриев. Как известно, все мечтают быть счастливыми. Но немногие из нас знают, в чем именно заключается их счастье. А иногда из ложной скромности мы бываем недовольны теми, кто пытается дать нам счастье. Ита-а-а-ак, Трифон!

Па-ба-ба-бам!

– Здравствуйте, Трифон, присаживайтесь вот на этот оранжевый диванчик. Расскажите вашу историю.

– Моя история очень проста. Дело в том, что я – счастливый человек. Конечно, это не значит, что у меня нет проблем, что я всего достиг в жизни, стал самым богатым, самым крутым и прославленным. Но это мне и не нужно. Я доволен тем, что есть. Мне кажется, если человек доволен своим положением и не пытается, извиняюсь, сорвать себе пуп, чтобы это положение изменить, то это и есть счастье. Счастье лично для него. Но несколько дней назад все в моей жизни пошло кувырком. Потому что в ней появилась заботливая женская рука.

– О! – это Нагий Дмитриев томно дунул в микрофон.

– О-го-го! – это вопли в студии.

– Я могу продолжать? Так вот. Она принялась меня опекать. Она все сама, без моего на то согласия, делает по хозяйству, защищает меня, даже достает деньги!

– О! О! О! – вопли в студии.

– Она спасла мою жизнь, когда на меня напали бандиты! Нет, я очень ей за все благодарен, но все-таки я не хочу, чтобы меня делали счастливым без моего участия! Что я получаюсь за мужик, если меня постоянно опекает какая-то заботливая женская рука!

– Понятненько. – Нагий Дмитриев просто выцеживает это словечко в микрофон. – Что ж… Выслушаем другую сторону. Заботливая женская р-р-рука!

Студия взрывается аплодисментами.

Появляется рука.

В студии вопли и несколько обмороков.

Нагий Дмитриев ненатурально весел:

– Здравствуйте… э-э… рука, присаживайтесь… То есть не присаживайтесь, кхм-м, располагайтесь, как вам удобно. Кстати, куда вам прицепить микрофончик?…

– Она лучше вам напишет свои ответы, – поясняет Трифон.

– Ага. Ладно. Итак, уважаемая рука. Вопрос к вам: на каком основании вы решили вмешаться в жизнь вот этого симпатичного молодого человека с удивительно приятным шоколадным цветом кожи?

Рука пишет в воздухе огненными буквами:

«Я ХОЧУ СДЕЛАТЬ ЕГО СЧАСТЛИВЫМ».

– Что ж, это прекрасное желание, но вот молодой человек утверждает, что и до встречи с вами он вполне был счастлив.

«ОН ОШИБАЕТСЯ. Я ЛУЧШЕ ЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ НАСТОЯЩЕЕ СЧАСТЬЕ. Я – ЗАБОТЛИВАЯ ЖЕНСКАЯ РУКА. СЧАСТЬЕ – МОЯ ПРЕРОГАТИВА».

– Ребята, я честно не понимаю, в чем проблема, – озадаченно трет лысину Дмитриев. – Трифон, ну хочет она вас сделать счастливым, пусть делает. Впрочем, давайте спросим у зрителей.

Полная дама в третьем ряду:

– Трифон, вы просто, извините, зажрались! Такая чудесная женщина, то есть рука, все для вас делает, себя не помнит, чтоб вам дать счастье, а вы недовольны! Стыдно!

Раскрашенный панк в четвертом ряду:

– Этот чувак прав! Голимый отстой – самому ни фига не ишачить, а все свалить на киборга-инвалида! Рука, руки прочь от Трифона!

Противный шалун во втором ряду:

– А я поддерживаю этого милого афро в другом… Представьте, что будет, если к нему придет его любимый… друг. И увидит эту руку! Это может привести к разрыву отношений, это так жестоко… Заботливые женские руки не должны мешать мужчинам и вмешиваться в их интимную жизнь! Трифон, сладенький, я оставлю тебе свой телефончик? Позвони мне после передачи!

Тип с фанатичным лицом в верхнем ряду:

– Это противоречит Священному Писанию! Человек получил заповедь – в поте лица своего есть хлеб, а он не ест! Его рука кормит! В первом послании к Коринфянам и в Откровении сказано… Эта рука есть создание Сатаны! Она возвещает пришествие в мир антихриста! Вот посмотрите на нее внимательно, наверняка на ней найдется татуировка из трех шестерок! Молитесь, спасайтесь, жертвуйте деньги на счет Единственно Верной Церкви Всех Американских Христиан, и бог помилует вас и ваш бизнес!

Нагий Дмитриев:

– Что ж, понятно, мнения разделились… Но это еще не все… Внимание, цар-р-ревич Филимон!

Па-ба-ба-бам!!!

Входит царевич Филимон.

Многочисленные обмороки в студии, истошный визг оператора, уронившего себе на ногу камеру.

Дмитриев:

– 3-здравствуйте, ц-ц-царевич, присаживайтесь.

Филимон, деликатно:

– Я постою, благодарствую.

– Ц-царевич, расскажите нам вашу историю.

Филимон:

– Я нахожусь во власти злого колдовства и лишен привычного человеческого облика. То же несчастье произошло и с моей любимой супругой. Мы лишены возможности жить нормальной жизнью, от нас все отворачиваются… Кроме того, как я могу управлять государством в таком облике? Но вот у меня появилась надежда на спасение, когда я узнал, что в мире существует она – заботливая женская рука.

Дмитриев:

– Простите, не понял…

Филимон:

– Она способна творить чудеса. Она же священная рука! Чудесное создание, которому подвластно все! И она действительно может сделать самого несчастного человека самым счастливым. А разве я не несчастен?

Крик в студии:

– Конечно, несчастен! Держись, царевич!!!

– Вот-вот. А этот Трифон утверждает, что он и без руки счастлив. Так зачем ему она? Пусть отдаст ее мне!

Трифон, возмущенно:

– Да я ее вообще не держу! Ради бога! Я же не зверь! Конечно, пусть рука выручит царевича, я не против!

Филимон, жалобно:

– Ты-то не против, а она ко мне почему-то не идет!

Дмитриев, азартно:

– Спросим мнение самой руки!

«Я САМА РЕШАЮ, КОГО МНЕ ДЕЛАТЬ СЧАСТЛИВЫМ. ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА МНЕ УКАЗЫВАТЬ».

Трифон:

– Вот видите! Я тут при чем?! Убедите ее, что она должна оставить меня в покое и спасти царевича!

Дмитриев:

– Спросим мнение аудитории.

Нервного вида престарелая девица:

– Рука, послушайте, это же негуманно! Пожалейте царевича, сделайте счастливым его!

Тот же мрачный панк:

– Ты, блин, киборг-инвалид! Рука, блин, распальцованная! Че, самая умная, да?! Тебя по-хорошему просят, а ты помочь не можешь! Я б тебе пальцы-то переломал…

Рука:

«НЕ НАГЛЕЙ. БАШКУ СВЕРНУ».

Дмитриев, нервно:

– Давайте не будем вести себя так агрессивно, мы же не на Интернет-форуме, обсуждающем творчество Надежды Первухиной… Вносите конструктивные предложения!

Противный шалун:

– А я не понимаю, в чем проблема. У царевича такой интересный вид, он так эрот-и-и-ично и мужественно выглядит. По-моему, помогать ему не надо… Царевич, возьми мой телефончик, давай сходим куда-нибудь после передачки… У тебя такие классные позолоченные бородавки. Ты мне тоже что-нибудь позолотишь.

Симпатичная девушка с банкой квашеной капусты в руке:

– Мне кажется, рука должна и помочь царевичу, и не расставаться с Трифоном. Рука, тебе жалко, что ли? Убудет от тебя? Что ты ломаешься? Если ты такая вся из себя заботливая, так почему ты считаешь, что должна заботиться о ком-нибудь одном? Так нечестно.

«У МЕНЯ ИНОЕ МНЕНИЕ. К ТОМУ ЖЕ ЦАРЕВИЧУ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИДУТ ПОЗОЛОЧЕННЫЕ БОРОДАВКИ».

Дмитриев:

– Да-а, проблема…Что ж, давайте возьмем гонг и подведем итоги… Черт, а это еще кто ломится к нам на передачу? Вы кто, молодой человек?

Трифон:

– Это Олег. Олег, что ты здесь делаешь?

Олег:

– Тебя, придурка, в чувство привожу. Давай поднимайся, че, так и будешь лежать?

– Олег, ты что, а передача?

– Какая, на фиг, передача? Трифон, очнись!

Трифон хлопает глазами и понимает, что студийные софиты потускнели и скукожились, а студия известнейшего телевизионного шоу «Двери» волшебным образом превратилась в серую и унылую комнатку с занавесками из полупрозрачной белой пленки. А еще Трифон понял, что он лежит в самой неудобной позе, опершись затылком о жесткую, каменную прямо подушку.

– Олег, я где? – тупо спросил бандита Трифон.

– В больнице. Че, совсем ничего не помнишь?

– Нет… А где Дмитриев? И царевич Филимон?

– Какой Дмитриев? Какой царевич?

Голова Трифона стремительно заполнялась болью, как продырявленная галоша – водой.

– Мне сон снился, – хрипло пробормотал Трифон.

– Понятно… Встать можешь?

– Постараюсь.

Трифон честно постарался. И у него даже получилось.

Он огляделся:

– А как мы сюда попали?

Олег хмыкнул:

– На машине «Скорой помощи».

Только тут Трифон увидел, что у Олега одна рука замотана в огромный марлевый кокон.

– Что у тебя с рукой?

– Сломал, наверное, – скривился Олег. – Когда падал. Правда, я тоже хреново все помню, и очнулся уже с этой дурой гипсовой.

– Олег, а что было с моей квартирой?

– Взрыв там был.

– У-у… И ты поэтому упал?

– Да. А ты, я так понимаю, башкой здорово приложился, раз у тебя такая амнезия. Хорошо мы в квартиру войти не успели, а то летали бы сейчас в виде молекул.

– А давно мы в больнице лежим?

Олег глянул на часы:

– Ни фига себе… Сутки уже.

– А с нами кто-нибудь еще был?

– Да, парни мои. Тоже лежат со мной в одной палате. Правда, среди них я один ходячий. Вот пришел тебя навестить.

– Почему меня отдельно положили?

– Говорят, состояние тяжелое.

Трифон пошевелил руками-ногами, осторожно качнул шеей:

– Вроде у меня ничего не сломано…