Текст книги "Заботливая женская рука"

– В таком случае кофе! – сказал невидимый (снова) Филимон. – Кофе и сигары. Мистер Молдер, Чарли, как вы относитесь к сигарам?

– О, мы не курим, – отозвались они. – У нас в Бюро месячник «Скажи никотину нет!». Приходится соответствовать. Вот от чего бы мы не отказались, так это от мисочки с жареным арахисом.

И тут же перед носом Молдера оказалась здоровенная, литра на три, фарфоровая миска, до краев наполненная знаменитыми орехами для «Сникерсов». Молдер и Чарли устроились на софе, поставили между собой миску и принялись целеустремленно выуживать из нее еще теплые, ароматно пахнущие поджаренные орехи. Скалли презрительно посмотрела на такую вольность и в ответ на любезный вопрос царевича, что ей угодно, попросила стакан негазированной минеральной воды.

Молдер орехи-то грыз, но и от дела отлынивать не собирался, тем более что оно, похоже, намечалось быть небезынтересным.

– Филимон, вы говорите, что рука должна обнаружиться у самого несчастного человека. По вашим предположениям, кто в России претендует на это печальное звание? Нам со Скалли…

– Мистер Молдер, сэр!

– И с Чарли нужно хотя бы примерно представлять, с каких социальных групп начинать свои поиски.

– Ну, я не знаю… – растерянно ответил невидимый Филимон. – У нас в России каждый второй несчастный. У нас вообще не принято быть счастливым и довольным. Если вы послушаете наши программы новостей или какие-нибудь аналитические шоу, то подумаете, что эта страна просто находится на грани апокалиптической катастрофы – до того в ней всем плохо живется…

– Задача осложняется, – протянул Молдер огорченно. – Насколько я помню, население вашей страны составляет что-то порядка ста пятидесяти миллионов…

– Ста пятидесяти миллионов девятисот девяноста девяти тысяч четырехсот семнадцати человек, – отчеканил Филимон-невидимка. – Нет, уже четырехсот восемнадцати – только что в городке Болоховка родился мальчик.

– Вау! – воскликнула Скалли. – Откуда у вас такая информация, мистер царевич?

– Есть кое-какие люди, связанные с российской статистикой, – туманно ответил царевич. – Я ведь тоже не бездействовал, когда узнал о том, что рука может объявиться в России. Сколотил группу независимых аналитиков, информационный штаб, то-се… Конечно, с вашим талантом, дорогие агенты, никакой штаб не сравнится, но мы хотя бы проделаем всю черную информационную работу…

– Молдер, как будем искать? – нетерпеливо спросила Скалли. – У тебя уже есть предположения?

– Конечно! – с достоинством ответил Молдер. – Проще простого. Примем за рабочую версию условное распределение населения России по социальным группам. Далее в алгоритме поиска задаем параметры: пол, возраст, общественное положение, уровень жизни. Выделяем группы, самые неустойчивые относительно категории «счастье». И с этими группами работаем более тщательно.

– Браво! – воскликнул невидимый Филимон. – А как это будет выглядеть на практике?

– Э-э… – Молдеру нестерпимо захотелось почесать свою лысину, но он постеснялся снимать парик при архаическом царевиче. – Например, рассматриваем условно социальную группу «чиновники высшего звена». Поскольку общественное положение и уровень жизни субъектов группы крайне высоки по сравнению с остальными группами, пол и возраст некритичны. Методом диагонального просмотра знакомимся с жизнью типического субъекта «чиновник». И делаем вывод, что в данной социальной группе несчастных просто не может быть. А вот если мы возьмем социальную группу «работники бюджетных организаций», то картина вряд ли будет столь однозначной и оптимистической… Я прав, Скалли?

– Не совсем. – Рыжеволосая красавица деловито достала из кармана пиджака мини-компьютер, принялась что-то высчитывать и строить пространные графики. – Ты, как всегда, забываешь учесть погрешности. В данном случае погрешности можно обозначить русскими терминами «vezuha», «nepruha» и «avos'».

– Поясни, – кратко потребовал Молдер.

– Для русского менталитета, – начала менторским тоном Скалли, – характерны необоснованные надежды на вмешательство в судьбу человека неких высших сил.

– Религиозного характера? – напрягся Молдер.

– Не выяснено. Скорее, эти силы для русских имеют ту же смысловую и эмоциональную значимость, что и рок для древних греков. Силы «nepruha», «vezuha» и «avos'», по убеждению русских, имеют свойство решающего влияния на жизнь субъекта.

– Например?

Скалли почувствовала, что пришел ее звездный час: как же, этот самовлюбленный Фокс Молдер, вечно придирающийся ко всем ее идеям, подвергающий критике каждую ее сентенцию, теперь внимал ее словам, как юный курсант Академии ФБР. То-то же! Пусть знает, что спецагент Дэйна Скалли тоже имеет способности к аналитической работе!

– Возьмем жизненный алгоритм двух условно человеческих единиц, которые обозначим как «чиновник» и «бюджетный работник». Допустим, на определенном этапе жизни у чиновника закончилась vezuha и началась nepruha – выяснилось, что он берет взятки, занимается растлением малолетних и замешан в промышленном шпионаже. И хотя данный чиновник всегда учитывал силу «avos'», ему это не помогло, и он из своей социальной группы переходит в другую, обозначаемую как «уголовные преступники». Разумеется, общий уровень его счастья резко снижен, «чиновник-преступник» полагает, что он самый несчастный человек на земле, и, надо сказать, он в этом почти прав. Теперь рассмотрим субъекта «бюджетный работник». Основной показатель его жизни – «nepruha». У него ничтожное жалованье, замучили налоги, проблемы с жильем и собственным здоровьем. Он вполне подходит под определение «самый несчастный». Но, в силу присущего данной социальной категории природного оптимизма, субъект тоже надеется на силу «avos'», которая и помогает преодолеть житейские неприятности. И avos' действительно помогает: например, этот «бюджетный работник» выигрывает миллион в каком-нибудь телешоу. Или находит престижную работу. То есть у него начинается vezuha. И он счастлив!

– И к чему ты все это рассказала? – иронично покривил губами Молдер.

Скалли хотела сдерзить, но передумала и ответила спокойно:

– К тому, что нам с каждой группой придется работать очень долго. Потому что категории «счастье» и «несчастье» весьма размыты у любого индивидуума. Ты вот, например, Фокс, счастлив, когда так жадно поглощаешь жареный арахис. А я при этом глубоко несчастна, так как очистками от орехов ты совершенно неприлично заплевал этот прекрасный ковер работы туркестанских мастеров!

– Я потом все уберу, – покраснел Молдер.

– Миз Скалли, – поинтересовался невидимый царевич. – А что конкретно вы предлагаете?

Скалли набрала в легкие воздуха, готовясь разразиться новой высоконаучной тирадой, но тут произошло небывалое.

Гоминид Чарли робко поднял руку и сказал:

– А можно мне?

Все на него посмотрели.

– Говори, Чарли, – мягко предложила Скалли. – Мы очень внимательно тебя слушаем.

– Понимаете… – Чувствовалось, что Чарли ужасно смущен. – С того момента, как царевич Филимон рассказал нам свою печальную историю, мне не дает покоя один вопрос. Если волшебная рука, как вы утверждаете, является к самому несчастному человеку на свете, то почему она не явилась к царевичу? Может быть, он еще не самый несчастный?

– Нет! – печально воскликнул Филимон. – Самый-пресамый! Несчастнее не бывает!

– Поверьте, дорогой царевич, я не хотел вас обидеть, – склонил голову Чарли. – Но умоляю, выслушайте меня дальше! Вот что я подумал… Волшебная рука проигнорировала несчастного царевича и его спящую супругу. Но это значит, что точно так же она может проигнорировать и всех остальных несчастных!

– И что из этого?

– А то, что руку надо искать не среди людей несчастных, а среди самых счастливых! Самых удачливых! Самых довольных жизнью!

Услышав это, все долго молчали. Наконец Скалли тихо сказала:

– Чарли, это абсурд.

– А мне кажется, в этой версии что-то есть, – раздумчиво протянул Молдер. – Не пойму только, что именно.

– Знаешь, Чарли, а ты все-таки молодец! – несколько фамильярно заявил царевич Филимон. – Я понял ход твоих рассуждений. Люди всегда уверяют себя в обратном и не смотрят в глаза правде. Поэтому счастливцы мнят себя несчастными и ропщут на жизнь, а те, за кем несчастья ходят по пятам, черпают силы и радость в благодарности и смирении.

– Думаю, мистер царевич, к вам это утверждение не относится, – мягко сказала Скалли, все больше проникаясь состраданием к Филимону.

– Это да. Мой случай – уникальный, – уверенно заявил Филимон. – Что ж. Тогда нам следует начинать поиски со счастливчиков. Эй, слуги мои верные! А подать-ка нам через минуту-полторы все списки победителей лотерей, шоу и игр за текущий месяц!

– Логично, – пробормотал Молдер. – Примем их за исходную и начнем разрабатывать.

…Через минуту и двадцать три секунды в комнату тихо, сам собою, въехал стол с работающим компьютером. Голос ниоткуда торжественно объявил:

– Приказание выполнено, хозяин.

Скалли и Молдер буквально прилипли носами к монитору.

– Давай статистику! – азартно воскликнул Молдер.

Они посмотрели. Почитали. Растерянно переглянулись.

– Всего один человек?

– Похоже, что так, – вздохнула Скалли. – Это, конечно, сужает круг наших поисков, но… Что-то мне здесь не нравится.

– Почему? Ты посмотри, Дэйна. Трифон Вамбонгович Оглоедов, житель города Кимовск, Тульской области, выиграл двести тысяч рублей в сто тринадцатом розыгрыше моментальной лотереи «Сотри, узнай, выбрось!». Выиграл… о черт, десятого января!

– Завтра, – загробным голосом прокомментировал Чарли.

– Вот это-то мне и не нравится, – закончила свою мысль Скалли.

г. Кимовск, Тульская область, Россия

10 января, суббота, 10:00

На улице было непразднично. Едва рассвело, как оказалось, что небо спряталось в тучах, похожих на громадные засаленные ватники. Из туч посыпался мелкий противный снег. Трифон с содроганием смотрел из своего разбитого окна на это климатическое беспутство. Окно пришлось заделать пленкой, одеялом и скотчем, но Трифон понимал – это не метод. Нужно было идти на рынок – купить стекло. Также требовался коньяк и хлорамин для майора-инкуба, потому что тот заявил: остается дневать-ночевать у Трифона, дабы пресечь все попытки новых нападений. Словом, майор Колосков намылился играть роль телохранителя.

«И рукохранителя», – насмешливо подумал Трифон. Инкуб и рука, похоже, подружились. Трифон даже грешным делом подумал, что рука тоже влюбилась в инкуба с мощным либидо. Что странно, Трифон при этой мысли испытывал нечто, похожее на ревность.

Была и еще одна причина, по которой хочешь не хочешь, а выходить на улицу, в непогоду и мрак, придется. Холодильник пуст. Просто шаром покати. И денег – шиш. Так что надо сначала смотаться в казино – занять у кого-нибудь из тамошних ребяток деньжат до зарплаты. Трифону там всегда помогут. И Костя Кисляй его выручает, и симпатичный крупье по прозвищу Жано, и даже «сам», держатель казино Вахтанг Муслимович. А потом – на рынок, прикупить того-сего…

Трифон вышел на кухню. Там стоял инкуб и, стараясь лишний раз ничего не касаться, наблюдал за тем, как рука энергично рисует свои значочки-крючочки.

– Пытаетесь наладить общение? – усмехнулся Трифон. – У меня это слабо получилось. Только на уровне ответов «да», «нет», «не знаю». А рисунки эти – просто какая-то… египетская грамота!

– Я вас обрадую, Трифон, – сказал инкуб. – Это не египетская грамота, а достаточно распространенный в совмещенных пространствах язык общения. К нашему общему счастью, я владею этим языком в совершенстве.

– Да? – восхитился Трифон. – И что же она здесь нарисовала?

– Все просто. Это список продуктов, который вам необходимо купить.

– Ого! – Трифон глянул на исчерченную символами бумагу. – Слушай, радость моя, ты ничего не перепутала? Я не миллионер! Я простой русский негр. Вот это что за точечки? А этот овальчик? И звездочки…

Рука взобралась к Трифону на плечо, погладила кончиками пальцев по щеке, указала на майора. Тот кивнул:

– Вас понял. Перевожу. Так, Трифон. Точечки – это капуста белокочанная. Точек две, значит, бери два килограмма. Овальчик – это колбаса, правда, надо уточнить, вареная или копченая. Лучше возьми двух видов, неизвестно, когда тебе придется в следующий раз по магазинам да рынкам бегать, жизнь у тебя теперь опасная…

– Погодите, – вздрогнул Трифон, – вы со мной не пойдете, да? То есть я один?… А как же моя безопасность?

– Не волнуйтесь. Думаю, в толпе никто на вас нападать не рискнет. Кроме того, охотятся не за вами, а за рукой. А она должна быть дома. И я ее буду охранять.

– Да. Пожалуй, так будет правильно, – согласился Трифон.

Втайне он даже почувствовал радость – выберется наконец из квартиры, вдохнет свежего, пусть и неуютного воздуха, посмотрит на людей, на афиши, которыми вечно оклеен главный вход на рынок… Отвлечется от ненормальной фантастичности своего бытия. Это ведь гораздо нужнее, чем всякие вымороченные приключения.

– Так, что там еще по списку? – деловито осведомился Трифон, мысленно прикидывая, сколько денег придется брать взаймы.

Инкуб глянул на бумажку и перечислил:

– Йогурт, сладкий творог с черносливом, кило муки, подсолнечное масло «Золотая семечка», сыр пармезан, сыр феста, луковый паштет, полкило печенки, головку чеснока, банку маринованных артишоков…

– Чего?!

– И килограмм нежирной свинины. И от меня личная просьба – не забудьте про коньяк. Можно самый дешевый. Я нетребователен.

– Ладно, – обреченно вздохнул Трифон. Но тут же не выдержал, сорвался: – Объясни мне, о рука, зачем тебе нужны какие-то артишоки? Не надо успокаивающе дергать меня за ухо! Имею я право знать?!

– Трифон, зачем вы так с нею, – укоризненно сказал инкуб. – Поверьте, она вам только добра желает.

– Я верю. – Трифон сник.

Мрачное у него было состояние. До сего момента он ощущал себя человеком, безраздельно принадлежавшим только самому себе. Он был сам себе хозяин, господин, слуга и советчик. Сам решал, что покупать – вермишель или эти чертовы артишоки. Сам, как умел, справлялся с проблемами стирки и уборки. А теперь – на тебе! Появилась на его голову эта заботливая женская рука!

Трифон молча отправился одеваться. Инкуб только озадаченно поглядел на него и ничего не сказал. Рука нежничала, ласкалась, старалась обратить на себя внимание…

– Не подлизывайся, – строго сказал Трифон. – Пока буду по магазинам бегать, верни ковер из прихожей его законным владельцам. Нечего тут криминал разводить.

Рука сползла с его плеча, опустилась на пол, грустно побрела куда-то в темный угол.

«Обиделась, – понял Трифон. – Зря я с ней так. Все-таки девчонка, а девчонки все жутко капризные и обидчивые».

Но виноватого лица не сделал, утешать обидчивый артефакт не кинулся, подхватил авоську, с которой всегда дрейфовал в рыночно-магазинном океане, и ушел, довольно-таки строго хлопнув заново навешенной дверью.

В казино по случаю утра было тихо. Костя Кисляй сидел за охранной стойкой и сосредоточенно читал «Игру в бисер» Гессе. По напряжению его лицевых мышц было заметно, что чтение проходит с переменным успехом.

– Привет, Костя, – улыбнулся Трифон.

– А, шоколадный, – обрадовался Кисляй и с некоторым облегчением отложил в сторону потрепанную книжку. – Че пришел в такую рань? И на работу тебе еще не пора вроде…

– Костик, да у меня проблемка, – развел руками Трифон.

– Деньги кончились? – проницательно спросил Костя.

– Ага.

– Тебе сколько надо?

– А сколько дашь? – ухмыльнулся Трифон. Он мог так легко шутить с Костей – Костя негра уважал за спокойствие натуры и умение выразительно глядеть на зарывавшихся клиентов. А кому другому такие ухмылки не сошли бы с лица – Костя ревностно блюл субординацию и любого наглеца мог за минуту перевоспитать в сугубого скромника.

– Много не дам, – серьезно ответил Костя. – За праздники мы с Алкой потратились – теща, собака, приехала.

– О-о, – сочувственно покачал головой Трифон.

– Ага. Блин, мы с моей-то на раздельном питании, каждую калорию считаем, жирней кефира ничего не пьем и не едим, а эта стервоза заявилась: «Че это у вас пустой холодильник? Дочка, он тебя голодом морит! Ну-ка, дайте мне денег, я вам продуктов куплю!» Алка чуть не плакала – вся ее диета псу под хвост. Так ведь теща все сама и сожрала… Тебе три тыщи хватит?

– Выше крыши! Через неделю отдам, лады?

– Ок. – Костя внимательно посмотрел на Трифона. – Слушай, шоколадный, а ты странный какой-то.

– В смысле? – напрягся Трифон.

– Другой. Озабоченный.

– Гы-гы.

– Не, я серьезно. Глаза горят, уши красные…

– Как это могут быть красными мои черные уши?.

– Не знаю. Поляризация света, наверное.

– Черт-те что городишь…

– Тришка, лучше колись сразу, Гранечка тебя прищемила, да? Пришла и в квартире прописалась? Ой, сочувствую… Теперь ее хрен выгонишь.

– Нет, Костя, дело не в этом, – грустно сказал Трифон. – Но если я тебе правду расскажу, ты ни фига не поверишь.

– Ладно, – сразу смирился Костя. Копание в чужой жизни он считал делом, недостойным своей суровой натуры. Костя достал кошелек, отсчитал Трифону три тысячи и пожелал удачного дня.

От казино до рынка «Фермерский» было идти примерно три квартала. Трифон решил не шиковать и не ловить маршрутное такси – пешая прогулочка по метели должна взбодрить организм и подготовить его к дальнейшим приключениям. И хотя нынешнее зимнее утро отнюдь не было прелестным, Трифон с удовольствием вдыхал морозный, еще не испорченный запахами бензина, воздух. А еще он вдруг поймал себя на мысли, что смотрит на окружающий мир совершенно по-иному. По-царски, что ли… Вот, например, идут ему навстречу два пацанчика невинно-десятилетнего возраста, смотрят на негра в ярко-желтой куртке и начинают хихикать, перешептываться, дразниться. Трифон на это – ноль внимания. Еще и улыбается негодникам покровительственно: хихикайте, салаги, хихикайте, вас дома не ждут инкубы и загадочные руки. А вот идет девушка, тоненькая, в куцей шубке, волосы снегом припорошены. Симпатичная. Иди, девушка, иди, Трифон занят, его дома ждет не дождется заботливая женская рука, будет готовить салат из сыра с артишоками, своего повелителя Трифона кормить, инкуба коньяком поить…

– Трифон! Ты медитируешь, что ли? Привет, говорю, а ты молчишь!

Трифон остановился, будто лбом о стену приложился. Посмотрел на девушку в шубке. И понял, что он круглый, беспримесный, неизлечимый идиот!

Небожительница Димка Романцева, прекрасная мечта его изредка бессонных ночей, первой поздоровалась с ним, а он ее даже не заметил!

– Д-димка, здравствуй, – выдавил Трифон, понимая, что гибнет окончательно в глазах своей тайной любви. – Прости, пожалуйста. Я… Я тебя не заметил.

«Вот и все. Я болван. Кто меня за язык тянул? Ну почему я сам все испортил? Я и вправду бегемот!!!»

А Димка возьми да и улыбнись заморожено стоявшему кофейному бегемоту:

– Серьезно? Честно, не заметил? Классно! Трифон, ты первый парень, который меня не заметил! Мне это нравится. – И Димка взяла ошарашенного Трифона под руку. – Ты куда направляешься?

– Н-на рынок. З-за продуктами.

– Слушай, Триш, я с тобой пройдусь. Не возражаешь?

– Н-не…

– Ну, пойдем. Чего же ты стоишь?

Трифон резко выдохнул:

– Извини, все нормально. Просто вспоминал, какие мне артишоки надо купить.

Димка прыснула, и ее лик небожительницы исчез, появилось милое, симпатичное девичье личико.

– Триша, ты тоже ешь эту гадость? У меня мать от артишоков просто тащится. А я больше капусту уважаю. Квашеную.

Видимо, слово «капуста» было неким кодом, который запустил в голове Трифона поведенческую программу «Парень обычный, незаторможенный». Трифон перестал дрожать мелкой дрожью, бестрепетно поправил руку Димки на сгибе своего локтя и зашагал вместе с нею к рынку.

– Капусту? Да, Димка, я очень люблю квашеную капусту. С репчатым луком и подсолнечным маслом.

«Не, ну я придурок! Нашел о чем с девушкой говорить! О капусте! Она решит, что я абсолютный даун! И будет права».

Но Димка не смеялась. Она увлеченно кивнула в ответ и добавила:

– Я еще ее сама готовить классно умею. Добавляю тертый хрен, немного антоновки и аниса.

«Ты, о богиня, готовишь капусту?!» – хотел было воскликнуть Трифон, но сдержался. В конце концов, богини тоже имеют право на хобби. Может, квашение капусты – хобби богини Димки. Поэтому вместо этого неконструктивного восклицания Трифон сказал деловито:

– Анис хорош с краснокочанной. Я сам не готовил, но у соседки по даче пробовал.

– У тебя есть дача?

– Ага.

– Отдыхаешь на ней? Шашлыки, пиво, все такое?

– Отдых – не только шашлыки и пиво. У меня там экспериментальный участок. Вывожу новый сорт среднеспелой фасоли.

Димка с уважением глянула на Трифона.

– Ты молодец, а я-то думала…

Что Димка думала про Трифона, она договаривать не стала. Но Трифон понял, что, вероятно, мысли эти были отнюдь не лестные.

А дальше разверзлись перед Трифоном небо и земля.

Потому что богиня Димка сказала серьезным и добрым голосом:

– Тришка, хочешь зайти ко мне в гости? Я тебя капустой угощу.

«Да! Все что угодно! Счастье мое! Не трать на меня капусту! Я согласен есть даже твои кактусы!»

– Димка, ты извини, но я сейчас никак не могу. Правда.

Димка заметно погрустнела. Трифон заторопился с объяснениями:

– Понимаешь, у меня сейчас дома, в общем, как бы родственники. Я поэтому и за продуктами рванул – их кормить надо.

– Тогда понятно, для кого тебе нужны артишоки. А откуда у тебя родственники взялись?

– Я и сам не знаю, – обреченно вздохнул Трифон. – Но с тех пор как они у меня появились, на нас нападали бандиты, выбили окно, взломали дверь…

Димка внимательно поглядела на Трифона:

– Не врешь? Нет, и впрямь правду говоришь. Ты, Тришка, врать генетически не способен. А среди родственников, наверно, затесалась какая-нибудь классная девчонка, да?

– Вот еще! – фыркнул Трифон. Знала бы Димка, как обстоит дело…

Может, стоит ей все рассказать? Нет, не поверит. Подумает, что это Трифон сочиняет для того, чтобы произвести на нее неизгладимое впечатление. Она вон даже его слова насчет нападения бандитов пропустила мимо ушей. Как будто нападение бандитов – дело обычное, вроде покупки стакана семечек.

– Ладно, – улыбнулась Димка. – Родственники – дело святое. Но когда уедут – приходи ко мне в гости. Приглашаю.

– На капусту?

– Ага. Я тебе позвоню?

– Да… Димка, а откуда у тебя мой номер телефона?

– Олег дал. Пока, Трифон, иди за своими артишоками.

И Димка свернула в переулок, затерялась в метели, не видела, как стучит кулаком по своему кофейному лбу Трифон, как обзывает себя последними словами…

Потрясенный внезапной встречей, наш герой шел к рынку просто на автопилоте. Вспоминал, как смотрела на него богиня Димка, как доверчиво и легко касалась его руки, как загадочно мерцали ее глаза. А он: «Артишоки!» Нет, идиот в квадрате, больше никто!

Но… Она ведь обещала позвонить.

А одной из отличительных черт характера Людмилы Романцевой было неукоснительное исполнение всех обещаний. Так что, может, еще не все потеряно? И вот что интересно: зачем это бандиту Олегу давать своей официальной любовнице номер телефона какого-то негритоса Тришки?

Трифон об этом подумал, и его передернуло от слова «любовница». Ну никак оно не сочеталось с обликом Димки. Потому что любовница – это вальяжность, стервозность, килограммы косметики и минимум интеллекта. А Димка… Впрочем, его ли дело, в каких отношениях состоят Димка и Олег? Трифона, в конце концов, пригласили только на капусту…

«А вдруг она решила, что я испугался? Что боюсь, будто Олег узнает и подумает, что я отбиваю у него девушку? Вот черт, ничего не понимаю. Ладно, хватит мозги ломать! Между прочим, еще минута, и я бы проболтался Димке про руку и инкуба. А это опасно».

Трифон и не заметил, как дошагал до ворот рынка. Тут начиналось царство лотков и палаток, шумное и суетливое в любую погоду. Трифон двинулся было к мясному павильону за свининой, но внезапно был остановлен замурзанного вида мужичком в старой, латаной куртке-аляске, валенках, ватных штанах и дурацкой шапочке с помпоном. Из-под надвинутой на лоб шапочки глядели на Трифона мутно-печальные глаза. Пахло от мужичка третье-дневошным перегаром.

– Слышь, земляк, – жарко зашептал мужик. – Купи билет лотерейный. За двадцатку отдаю. Выигрышный билетик, ей-богу.

– Зачем он мне? – поморщился Трифон. – Сам выигрывай.

– Сам не могу, у меня фарта нету. Возьми, земляк, а? Мне двадцатку бы позарез – трубы горят! С утра во рту ни капли…

Трифон вздохнул и достал деньги:

– На, раз горят.

Мужик обрадовался:

– Земляк, ты это… Ты молоток! Вот спасибо тебе! На билет-то!

– Да не надо…

– Нет, ты возьми, возьми, тебе, паря, счастье будет.

Мужичок всучил Трифону яркую, с голографическими буквами картонку и побрел в сторону палатки, где продавали водку на розлив. Трифон посмотрел на билет, хотел выбросить, но почему-то передумал.

– Счастье будет, – пробормотал он. – У меня и так уже этого счастья – хоть в банки маринуй.

Вошел в мясной павильон, присмотрел приличный кусок свинины, сунул руку в карман за кошельком… Карман был умело взрезан, топорщился курточным синтепоном, а кошелек, естественно, исчез.

– Черт! – в сердцах рявкнул Трифон. Продавцы посмотрели сочувственно. – Карман порезали.

Вот тебе и счастье! Это ж надо так лопухнуться! И продуктов не купил, и без копейки остался. А ведь еще придется Костику долг отдавать!

Внешне Трифон выглядел спокойным, но внутри у него все кипело. Он вышел с рынка и отправился куда глаза глядят, не замечая, что все еще сжимает в руках лотерейный билет.

В таком состоянии – глаза полны мировой скорби, рука сжимает блестящую картоночку – Трифон явился домой. На пороге его встречал инкуб.

– Трифон, что с вами? – встревоженно воскликнул красавец майор.

Тут же из кухни вылетела рука, тоже замерла вопросительно.

– Кошелек сперли, – развел руками Трифон. – Так ничего и не успел купить.

– А это что за бумажка?

– Это? – Трифон глянул на билет, словно только сейчас его увидел. – Это мне алкаш один продал. За двадцатку. Да, хоть лотерейным билетом разжился.

– Моментальная лотерея «Сотри, узнай, выбрось!», – прочел инкуб блестящую надпись на билете. – Трифон, испытайте удачу, а вдруг выиграете?

– Смеетесь? – хмыкнул Трифон. И протянул билет руке. – Выбрось его, пожалуйста. Я переоденусь, чаю попью. И подумаю, у кого еще можно бабок занять…

Трифон сбросил куртку, начал разуваться и не обратил внимания на то, что рука положила билет на шкафик, прижала его тяжелой баночкой гуталина и принялась увлеченно сцарапывать с поверхности билета слой черной краски. Инкуб Колосков смотрел за манипуляциями руки со все возрастающим волнением.

– Трифон! – внезапно вскричал он. – Смотрите! Вы выиграли!

Рука весело замолотила кулачком по ящику: знай, мол, наших! Потом сунула билет удивленному Трифону под нос.

– «Ваш выигрыш составляет 200 000 рублей…» – ошарашенно протянул он. – Не, этого просто не может быть!

– Может, может! – радостно заверил нашего героя сияющий инкуб. – С этой рукой вас просто будут преследовать счастье и удача! Видите, уже преследуют! Жаль, что сегодня суббота и вы не сможете получить в банке свой выигрыш. Но зато с понедельника у вас начнется совсем иная жизнь!

– Ну-ну, – скептически поглядел на билет Трифон…

И в этот момент ему в лопатку уперся пистолетный ствол.

Секретная база поклонников Небесной Длани, место неизвестно

День третий от Явления Длани

– И кого вы сюда притащили, о дети извращенного шакала? Как вы смели ввести чужеземца и иноверца на нашу секретную и строго священную землю?!

Старик терракотового цвета, в несвежем, но когда-то белом облачении, грозно взирал на бывшего террориста по имени Нахрап эль-Забей, глупую женщину, именуемую Пленира, и совершенно бессмысленного человека с глазами, похожими на раздавленные гнилые сливы. При этом старик грозно стучал посохом о прокаленный солнцем песок. Из песка выбралось неопрятное насекомое, отдаленно напоминавшее жука-скарабея, глянуло на посох и старика и благоразумно порскнуло прочь.

– Что молчите, о негодные сандалии на ногах высшего божества?! Говорите, кто этот жалкий человек?

– О почтенный учитель, – кланяясь и прикладывая ладонь к грязному лбу, заговорил Нахрап эль-Забей, – мы привели пред твои очи этого человека потому, что, как нам кажется, это новый великий пророк.

Старик злобно расхохотался и воздел руки к небесам:

– Что я слышу! Террорист, который не в силах был за всю свою жизнь свершить ни одного террористического акта во славу Правоверной Длани, судит о том, кто может и кто не может являться пророком! Ему кажется!.. Горе тебе, святая община! Горе тебе, священный песок! Ибо топчут нас ноги идиотов и самоуверенных болванов! Да будет вам известно, о непотребные сосуды с прокисшим уксусом, что лишь я, великий учитель Указал, могу верно судить о том, пророк человек или нет!

– Но потому мы и привели его к тебе, учитель Указал, – низко кланяясь, подала голос Пленира. Однако она была неразумна и бессмысленна в речах, как все женщины, и потому прибавила: – Мы видели явственные знаки того, что этот человек отмечен и избран Дланью.

– Замолчи, несчастная! – вскричал учитель Указал. – Уста даны женщине не для того, чтобы говорить!

– А для чего? – искренне удивилась Пленира…

Человек же, из-за которого разгорелся вышеприведенный спор, горестным взглядом смотрел на местность, куда приволокли его ревностные почитатели. Секретная база поклонников Небесной Длани находилась в самом глухом и неуютном месте обширной неизученной пустыни. Сюда не мог добраться ни один человек, не зная точного пути и не веруя в промыслительную Длань. Со всех сторон базу укрывали барханы и песчаные дюны. Их насыпали специально, чтоб случайному путнику (ведь всякое бывает) не попалось на глаза то, чего видеть ему не положено.

А на базе было на что посмотреть. Вся она располагалась на укатанной площадке, имеющей форму правильного круга. В центре площадки из песка к небу устремлялась тридцатиметровая скульптура Небесной Длани, ослепляющая всех тяжелым золотым блеском, потому что, разумеется, изваяна она была из чистого золота. Во всяком случае, это утверждал учитель Указал, а спорить с ним охотников не находилось – посох учителя был тяжел, и слугам его разрешалось пользоваться автоматами Калашникова во имя торжества веры.

В десяти шагах от скульптуры, на западе, был воздвигнут Священный Короб – храм для адептов учения о Длани. Стены Короба были сложены из лучшего полированного мрамора и украшены резьбой, иллюстрирующей основные аспекты учения. Вот Длань вручает первому человеку на Земле бразды правления всеми птицами небесными и зверями полевыми. Вот она спасает первого рукопророка от смерти в пасти удава и дает ему заповеди, по которым будут жить рукочтители из поколения в поколение… Вот Длань посрамляет врагов и разит их молниями… Насаждает веру, искореняет злочестие… Иллюстраций было много, видимо, объект поклонения здешнего народа имел очень бурную жизнь.