Текст книги "Заботливая женская рука"

– Почту за честь! – опять поклонился Чарли. – Только, с вашего позволения, я приведу в чувство своих спутников. Им тоже будет крайне интересно выслушать вас.

Димка поначалу смотрела на говорящую статую с опаской, а волк нервно зевал и оттого еще больше стеснялся. Но история богини оказалась столь печальной, что страх и стеснение у наших героев скоро сменились жалостью.

– Я была богиней уже тогда, когда создавался этот мир, – заговорила статуя. – Я даже принимала непосредственное участие в его создании. Видели дюны? Моя работа.

Дюны немедленно похвалили.

– Разумеется, вначале меня почитали. У меня были храмы, жрецы и священные девственницы, исполнявшие в мою честь танцы. Не подумайте плохого – распутства и человеческих жертв я не поощряла! С этого-то и начались мои беды. Несколько тысяч лет назад мои жрецы вступили против меня в заговор. Они были недовольны тем, что я запрещаю им жертвоприношения и ритуальное надругательство над девственницами. Меня низвергли и объявили, что найдут себе нового бога. Я была брошена в это подземелье. Тогда, в начале времен, оно еще было маленьким. Потом его расширили специально – у новой веры оказалось слишком много врагов.

– Неужели вы не пытались изменить положение? – взволнованно спросил Чарли.

– Пыталась! – Казалось, по каменному лицу потекли слезы. – Я пожертвовала своей правой рукой. Отправила ее в мир, чтобы она заботилась о людях, утешала страждущих, помогала бедным, несчастным и обиженным. Я надеялась хоть так облегчить людям их участь и напомнить о себе. Но вместо этого я только усугубила их горе. Потому что хитрые жрецы объявили мою руку новым божеством и во славу этого божества принялись вести кровопролитные войны, приносить тысячи жертв, проливать кровь… А что творили с девственницами, и сказать страшно. У меня остался единственный выход. Я использовала всю свою божественную силу, чтобы отправить эту руку в другой мир. В мир, который тогда еще только создавался. Я надеялась, что там она по-настоящему будет нужна. Но я опасалась, что жрецам и того мира придет в голову безумная идея использовать эту руку в качестве орудия устрашения и услады собственных низменных инстинктов. Поэтому я повелела ей являться только самому несчастному человеку того мира и всего раз в пятьсот лет. Надеюсь, она четко выполняла мои инструкции… Что ж, теперь ваш черед. Расскажите мне вашу историю. Кстати, вы здесь одни? Что-то я слышу подозрительный шум…

– Это наши товарищи, – сознался волк. – Мы ищем возможность бежать из этого подземелья.

– Бесполезно, – отрезала богиня. – Тут до вас столько народу перебывало – никто не спасся. Дракон был – и тот подох на седьмой сотне лет.

– А вы нам не поможете? – с затаенной надеждой спросила Димка.

– Ах, деточка! – покачала головой статуя. – Кто бы мне помог! Я ведь низвергнутая богиня, а от таких толку мало. Вот если бы здесь была моя рука, в ней еще осталась моя чудотворная сила…

– Рука? – нахмурилась Димка. – Из-за нее-то мы сюда и попали…

– Рассказывайте, – вторично потребовала богиня.

…Царевичу Филимону и инкубу повезло еще меньше остальных. Они не нашли сокровищ, как спецагенты ФБР, не познакомились с древней богиней… Они просто брели по просторам подземелья: Филимон светил бородавками, а инкуб Колосков делал ногтем зарубки на стенах, чтобы потом найти обратную дорогу. От нечего делать они, как всякие настоящие мужчины, развлекались воспоминаниями о давних любовных приключениях.

– Неужели ты, царевич, ни разу за пятьсот лет жене не изменил? – настырно интересовался инкуб.

– Нет. – Царевич был тверд. – Ни разу.

– Такое целомудрие похвально, но бессмысленно. – Инкуб все-таки в глубине был самим собой – растленным и неприличным духом, потому и вопросы задавал соответствующие. – Ведь жена у тебя все равно в гробу лежит, спит. Не узнает ничего. Или ты в таком обличье на измены был просто неспособен?

– Обличье – не помеха, – заявил царевич. – Только к чему мне это?

– Конечно… – протянул инкуб. – Еще скажи, что счастье жизни заключается не в сексе, а в понимании и родстве душ!

– И скажу! – взъярился царевич. – Потому что было у меня один раз…

– Ага! – торжествующе возопил инкуб. – Значит, все-таки было!

– Да. Было. Именно понимание и родство душ. И духовное единение. Тебе, духу падшему, этого не понять.

– Куда уж мне, – хмыкнул инкуб. – Рассказывай. Все равно надо как-то время коротать.

– Ага. А ты смеяться будешь.

– Не буду. Слово майора!

– Тогда ладно. Давно дело было. По вашему счету, лет триста назад. Притомился я тогда разыскивать волшебную руку-избавительницу, да и хвороба стала одолевать. Вот и решил на какое-то время удалиться в некий безлюдный лес. Чтобы коротать там одинокие часы и заниматься садоводством – очень уж я цветы любил. Ну, конечно, слуг с собой взял, пару… сотен. Чтоб не в одиночку себе загородную резиденцию строить. Дворец мы отгрохали – на загляденье! А уж какой сад я вокруг вырастил – просто сказка. Специально выписал из далекой заморской страны семечко редкого цветочка – до того аленького, что сердце захватывало, как на него любоваться стану. Жил я во дворце мирно, цветочки полол, яблоки с райских дерев обирал да отправлял на кухню – повидло варить. Только однажды явился ко мне один очень несимпатичный купец. И сразу, без приглашения – шасть в оранжерею, где у меня сортовые аленькие цветочки взращивались опытным путем! И – дерг один цветочек из грядки! Я, конечно, человек мирный при всем моем уродстве, но такое нечестие и мне противно стало. Явился я мужику в своем обличье ужасающем и говорю ему: «Ах ты, кабачок маринованный! Ты зачем мой сортовой аленький цветочек спер, да еще и без спросу у хозяина?!» А он, губошлеп, только пыхтит и крестится. Я разозлился. Говорю: «Казнить тебя буду смертию лютою», чтоб, значит, проваливал подобру-поздорову. А он возьми и хлопнись мне в ноги: «Прости грешного, не корысти ради, а токмо волею пославшей мя дщери я цветочек сей сорвал! Дочь моя младшенькая, любимая, спать-пить-есть не может без цветочка аленького». Ну, говорю, вали отсюда, неси дочери цветочек, я не жадный… Ушел мужик. А через неделю его дочка заявляется: говорит, поблагодарить хочу тебя, чудище лесное, за милосердие, проявленное к отцу моему, и за цветочек аленький.

– А ты небось губы и раскатал! – подзудил инкуб Колосков.

– Вот и нет. Хотя девица была премиленькая. Но до того навязчивая – сил нет. Вбила себе в головенку, что должна меня от заклятия спасти. Во дворце поселилась, беседы со мной ученые ведет, песни поет, стихи декламирует… Я ей по-всякому намекал, что не дело ей у такого урода проживать, надо жениха искать достойного. Ни в какую. Уперлась: люб ты мне, чудище лесное, и все тут!

– А ты?

– А что я? Я человек женатый, не к лицу мне с девицами шашни водить, не то воспитание. Но нашел я выход из положения. Она собралась родственников навестить, я ей и говорю: возвращайся через неделю ровнехонько в полночь. Опоздаешь хоть на минутку – помру я. А сам из этого дворца тягу дал. Оставил вместо себя кучера своего, справного парня. Он давно на эту девицу заглядывался… Уж не знаю, чем там у них дело кончилось, вернулась она или нет, дожидаться того не стал. Вот с этой девицей и было у меня единение духовное, очень она способность большую имела к философским наукам. А более – ни-ни!

– Глуп ты, царевич.

– А ты, инкуб, пошляк беспримерный. Скажи-ка лучше, давно ли ты последнюю зарубку на стене ставил?

– Ох…

– Вот то-то. А ведь мы далече ушли. Ничьих голосов не слыхать.

– Может, вернемся? Что толку бродить, все равно не найти отсюда дороги.

– Рано ты, инкуб, от своего спасения отказываешься. Кто жив, тот не потерян… Ох, а это что такое? Уж не помстилось ли?

– Не помстилось, – через минуту напряженного молчания отозвался инкуб. – Где-то вода тихо журчит. Что само по себе удивительно, учитывая, что мы в пустыне. Давай-ка, Филимон, так поступим: ты тут остаешься и бородавками сверкаешь, а я обратно по зарубкам пойду и всех наших сюда приведу. Раз вода капает-журчит, значит, и выход может быть!

– Договорились.

…Филимон долго ждал возвращения блудного инкуба вместе с оставшейся компанией. Потом ругнулся досадливо: скорее всего, инкуб заплутал в подземелье и теперь ищет дорогу. Придется самому идти. Царевич старательно отколупнул одну из своих светящихся бородавок и, морщась, положил ее наземь. Бородавка таинственно поблескивала.

– Найду, – решил царевич и двинулся искать своих сотоварищей. Однако, когда он их нашел, оказалось, что инкуб отнюдь не заблудился.

– Привет, Филимон, – мрачно махнул рукой инкуб. – Тебя только и ждали. Без царевича, говорят, начинать не велено – кайфа такого не будет.

Пленники стояли в самом освещенном месте подземелья. И даже этого рассеянного света хватало, чтобы разглядеть, что их полку прибыло. Напротив наших героев стоял уже известный в этом повествовании террорист Нахрап эль-Забей с ранцем за плечами. Террорист мрачно и испуганно озирал компанию и что-то бормотал.

– Его сверху спустили на веревке, как и нас, – пояснила Димка ситуацию.

– А зачем? – удивился Филимон. – Кстати, а что это за каменная однорукая красавица шепчется с Чарли?

– Это богиня в отставке. Чарли пересказывает ей биографию Диккенса. Представляешь, Филимон, похоже, волшебная рука принадлежит именно этой богине…

– С вашей богиней разберемся позже. Агент Молдер!

– Да, царевич?

– Что вы так жадно вцепились в свой пиджак! Лучше скажите, что, по-вашему, здесь делает этот тип с ранцем? Может, у него в ранце сухой паек? Может, наши пленители гуманно решили накормить нас?

– Нет, что вы, – отмахнулся Молдер. – У него там бомба. Его обязали нас взорвать… Что?!

– Деммит! – обреченно сказала Скалли.

Террорист словно понял, что речь идет именно о нем, вздохнул и распахнул куртку. На груди у него алыми цифрами пульсировал таймер.

– Осталась минута! – завопила Скалли. – О, шит! Сделайте что-нибудь!

– Может, башку ему свернуть? – предложил волк.

– Нет! Попробуем склонить к сотрудничеству! Молдер, поговори с ним, дави на жалость!

– Я не знаю языка!

– Но других здешних жителей мы поняли!

– Потому что они обращались к нам на английском!

– Ду ю спик?! – заорала Скалли террористу.

– Ноу, – ответил тот и мрачно улыбнулся.

Майор Колосков набычился и прорычал:

– Я попробую его разминировать!

– Как?!

– Смотрите! – Инкуб подскочил к террористу и замысловатым ударом отправил его в нокаут. – Не дайте ему упасть! – крикнул инкуб. – Подхватите осторожно!

Безвольно обмякшего смертника подхватили и аккуратно удержали на весу. Молдер с величайшей осторожностью вскрыл его ранец.

– Судя по меткам, бомба у него объемнодетонирующая, В этом замкнутом пространстве рванет так, что пыли не останется! Скалли!

– Да, я готова. Это мой долг. Все, не занятые в операции, отойдите на безопасное расстояние. У меня сорок пять секунд.

– Скалли, ищи красный провод!

– Здесь нет красного, Молдер! Только синий, зеленый и желтый.

– Тогда режь самый толстый!

– Они все тонкие!

– Тогда… тогда крученый!

– Они гладкие, как лысина Скиннера!

– А пахнут все одинаково?

– Да, Молдер! О, шит! Пятнадцать секунд!

– Попробуй лизнуть, Скалли! Кислый – тот, что нужно!

– Тьфу, все сладкие! Молдер, восемь секунд!

– Уходите, уходите, все! Может, не зацепит!

– Богиня, вы же все-таки не утратили способностей, сделайте что-нибудь!

– Я бы с радостью, но богинь на саперов не обучают!

– Пять секунд!

– Прощайте, все! Не поминайте лихом!

– Три секунды!

– Людмила, мы были бы счастливы-ы-ы!

– Две!

– Зачем я все это затеял!

– Одна!

…Пустыня содрогнулась от мощного подземного взрыва. Учитель Указал, проводивший торжественную службу в Священном Коробе, позволил себе чуть улыбнуться:

– Да погибнут так все неверные и не почитающие Небесную Длань подобающим образом! Думаю, мы можем начинать очередную священную войну.

г. Кимовск, Тульская область, Россия

13 января, вторник, 5:35

Расставаясь с Трифоном, добродушные пришельцы буквально рыдали в три ручья.

– Мы никогда» вас не забудем, дорогой Трифон! – клялся Ктурр.

– А я – вас! – раскланивался наш герой.

– Обязательно прилетайте к нам в гости! – упрашивал Ктырр. – Мы портал настроим! Транспорт пришлем! Ста лет не пройдет!

– Само собой! Договорились!

…Пришельцы были в восторге от той культурно-развлекательной программы, которую предложил им Трифон. Сначала они отправились в Тулу, где под водительством Трифона скупили огромную массу пряников и самоваров, произведя глобальное опустошение в сувенирных магазинах. Потом было путешествие в Ясную Поляну, где жители далекой туманности проявили недюжинное знание «Войны и мира» Льва Толстого. Потом было катание на санях в парке, угощение горячими блинами в ресторане «Купец Платонов», моментальные фото на память и возложение цветов к памятнику Всеволоду Рудневу. Но все хорошее имеет свойство быстро кончаться. И теперь пришельцы стояли на лестничной площадке возле Трифоновой квартиры, за их спинами искажалось пространство, создавая прямой портал до Крабовидной туманности. Ктырр прижимал к ногам пакеты с пряниками, Ктурр закреплял на плечах коробки с самоварами.

– Прощайте, Трифон! – говорили они. – Прощайте, таинственная девушка с неизвестной планеты! Будьте счастливы!

Вспышка света осияла эту группу, символизирующую неразрывность галактической дружбы, и Ктурр с Ктырром исчезли с лица земли в буквальном смысле.

– Эх, – вздохнул Трифон. – А ведь хотели еще гармонь купить. Забыли…

Он взял за руку безвольно стоявшую девушку (отчего-то она изъявила желание остаться на Земле, а не возвращаться в Крабовидную туманность) и повел на кухню – кормить яичницей. Трифон чувствовал себя чудовищно усталым – экскурсионная программа прошедших суток дала о себе знать.

– Ты ешь, – сказал он молчаливой и печальной девушке, ставя перед ней тарелку. – А я пойду посплю хоть полчасика. Глаза просто слипаются, как вареники.

«Полчасика» растянулись до вечера. Трифон проснулся оттого, что кто-то вежливо, но настойчиво трогал его за плечо…

«Рука!» – подумал спросонья Трифон.

В общем, он не ошибся. Его будила девушка, которую инопланетяне так любезно предоставили в распоряжение землянина.

– Ох, – сказал Трифон. – Это ты? Что случилось?

– К тебе пришли, – сказала девушка.

– О боже! – простонал наш герой, вскакивая. – Кого еще принесло?

Оказалось, что принесло Олега и стекольщика Колю.

– Рад нас видеть, а? – с каким-то пионерским задором спросил Олег.

– Привет, Триша, – ласково сказал дядя Коля и застенчиво улыбнулся.

Трифон озадаченно захлопал глазами:

– Вы пьяные, что ли?

– Ха, – сказал Олег. – По сто пятьдесят джина с тоником – это не пьянство.

– Изжога у меня от твово джину, паря, – сказал деловито Коля. – А вот «смирновочка» в самый раз будет. Триша, мы тут тебе выпивки-закуси принесли.

И дядя Коля продемонстрировал два объемистых пакета.

А Олег во все глаза смотрел на безымянную девушку.

– Она кто? – шепотом спросил он у Трифона.

– Инопланетянка, – ответил Трифон и мстительно добавил: – Она к земным мужчинам равнодушна.

– Ну, – сказал Олег решительно. – Это мы еще проверим.

Дядя Коля отволок на кухню пакеты со снедью.

– А по какому поводу гуляем? – крикнул ему вслед Трифон.

– Эх ты, – укоризненно покачал головой Олег. – С инопланетянами базаришь, а свои новости по телевизору не смотришь. Включи первый канал.

Трифон подчинился. Голос диктора нарушил сонное оцепенение комнаты:

– …акция. В результате блестяще проведенной операции под кодовым названием «Ручная кладь» на российско-китайской границе были задержаны трое злоумышленников, пытающихся нелегально переправить в Китай большое количество донорских органов для трансплантации. Разрабатывается несколько версий о причастности к этому делу гонконгской мафии и исламских боевиков…

– Стоп, – сказал Трифон. – Злоумышленники? Донорские органы в Китай?

Олег хмыкнул:

– Недалеко ушла Гранечка со своими отморозками. Их тепленькими взяли… Как увидели, что за груз несут, – подумали, что в России масонский заговор, связанный с преступным отрубанием рук!

– Теперь я вспомнил… – медленно сказал Трифон. – Ты по этому поводу звонки делал нужным людям?

– А то, – самодовольно сказал Олег. – У настоящего бандита должны быть свои люди даже в службе безопасности. А ты небось подумал, что я такой же лабух жадный?

– Было дело, – покаялся Трифон. – Извини. Интересно, а куда теперь эти руки денутся?

– Ну, – неопределенно покачал головой Олег. – Этот вопрос можно обсудить отдельно…

– Да, – сказал Трифон. – Значит, есть повод для застолья!

Дядя Коля высунулся из кухни и заорал:

– Еще какой! Новый год все ж таки!

– Кошмар, – пробормотал Трифон. – Достали меня до печени эти зимние праздники.

– Триша! – Дядя Коля явился из кухни с тарелкой селедки в руке. – А давай цивильно под елочкой разместимся. По-новогоднему.

– Дядь Коль, я, конечно, не против, – сказал Трифон. – Только сегодня не тридцать первое декабря, а уже тринадцатое января. Старый… Вот блин! И в самом деле!

– То-то, – поднял вверх палец стекольщик. – Кому он и старый, а для меня самый Новый год!

Стол был накрыт словно по волшебству. Сели. Наполнили бокалы.

– Нет, – сказал дядя Коля. – Не хватает моей широкой душе чего-то волшебного. Для создания праздничного настроения.

И хлопнул в ладоши.

По квартире прокатился звон, словно кто-то встряхнул хрустальную вазу со стеклянными шариками.

Елка преобразилась. Она словно шагнула в мир из Трифонова сна: широколапая, высокая, пушистая, торжественно пахнущая смолой и хвоей. Ее ветки отяготили крупные золотые шары и серебряные сосульки. А на макушке трепетал белоснежными крыльями маленький святочный ангел.

– Вот это да! – задохнулся от изумления Трифон. – Все-таки кто вы, дядя Коля? Волшебник типа Гэндальфа?

– Гэндальфа не знаю, – хитро усмехнулся дядя Коля. – И волшебности во мне самый чуток. Но на твою долю хватит.

Еще один хлопок в ладоши – и стекольщик дядя Коля превратился в благолепного старца с густой серебряной бородой, в шубе, крытой алым атласом, в шапке, отороченной белыми соболями, и в сапогах с блестящими снежинками вместо шпор. А в руке у него сверкал, разбрасывая вокруг радужные искры, посох с наконечником в виде звезды.

– Стекольщик… – прошептал Трифон.

– Дед Мороз, он же Санта-Клаус, – ошеломленно определил Олег.

– Верно! – усмехнулся дядя Коля. – А что, парни, хорошо я умею маскироваться?

– Высший класс. Значит, вы настоящий Дед Мороз? Которого на самом деле не бывает?

– Само собой. Так что мы с тобой, Трифон, выходит, коллеги.

Трифон вспомнил, с какой ненавистью он всегда надевал шубу Деда Мороза, и помрачнел:

– Я бы, конечно, мог соврать, что в восторге от этого… Но не буду. Я всю жизнь мечтал о том, чтобы под Новый год меня оставили в покое и не принуждали играть вашу роль.

– Дурачок ты, Триша, – ласково сказал Дед Мороз. – Хоть и большой, а самого себя не знаешь. Поначалу ты, может, и ненавидел. И мечтал. А потом ты, для самого себя незаметно, боялся, что вот наступят праздники, а про тебя забудут. И не позовут на елку – ребятню веселить. Ведь хуже нет для человека, когда про него забывают. Только зря ты этого боишься. Талант тебе, Триша, такой дан – Деда Мороза играть отменно. Наблюдаю я у тебя особую дедморозовскую харизму. Потому не отстают от тебя ни взрослые, ни дети. Потому быть тебе бессменно Дедом Морозом до конца дней своих.

– И знаешь, Трифон, – подал голос Олег. – Это не такая уж мрачная перспектива. Хочешь, я специально тебе упряжку оленей куплю?

– А я мечтал быть режиссером…

– И будешь, одно другому не мешает! – весело сказал Дед Мороз. – Я ведь тоже не всякий день в парадной форме хожу. На жизнь остеклением зарабатываю. Витражи делаю – загляденье. Кстати, стекла, что я тебе вставил, теперь ничто не пробьет – особые они. И зимой всегда на них узоры морозные будут самые наикрасивейшие, а по весне при желании можешь пейзажи заказывать – хоть русские, хоть новозеландские.

– Спасибо, – тихо сказал Трифон.

– Сочтемся, – хмыкнул Дед Мороз. – Ну, будет разговоров! А то и закуска испортится. Давай-ка, Олег, наливай!

…После третьей рюмки Дед Мороз разомлел, но смотрел на Трифона и Олега с вполне трезвым лукавством.

– Время подарков, – весомо сказал он.

Взмахнул рукой, и в руке этой обнаружился солидный мешок из красного бархата с золотыми звездами.

– Приступим к раздаче, – сказал дед и, встав, ушел под елку. А та как будто еще выросла, грозя пробить не только потолок квартиры, но и заполнить собой, праздничной и прекрасной, всю близлежащую галактику.

– Это тебе, Олег. – Дед Мороз порылся в мешке и вручил опешившему бандиту…

(А вот это пусть останется тайной. Олег был страшно доволен, но просил не разглашать. Иначе всем бандитам захочется, а на всех, как известно, блинов не напечешь.)

Загадочная молчаливая девушка (хм, после некоторого злоупотребления «смирновочкой» она уже не выглядела ни загадочной, ни молчаливой) получила от Деда Мороза толстую книжку с блестящей надписью «The X-files». С обложки сурово смотрели на мир специальные агенты ФБР Скалли и Молдер. Девушка посмотрела на обложку и отчего-то заулыбалась…

– Ну, Трифон, тебе я напоследок подарочек приберег, – широко улыбаясь, сказал Дед Мороз. – Надеюсь, доволен будешь.

И из мешка святочного Деда на свет явилась…

Ну конечно же она. Куда в этой книжке без нее!

– Рука, – выдохнули Трифон и Олег. – Это та самая?

Рука выскочила из пальцев Деда Мороза и размашисто написала на стене:

«ДА. Я ТА САМАЯ. Я ВЕРНУЛАСЬ. РАДЫ?»

– Еще как, – сказал Трифон.

И рука немедленно повисла у него на шее.

Когда благодарности отзвучали, Дед Мороз сказал:

– Ну что, все довольны?

– Вообще-то нет, – вздохнул Трифон, а рука пощекотала его за ухом. – У нас друзья неизвестно куда пропали, ни слуху от них, ни духу. Хоть в федеральный розыск объявляй!

– Зачем розыск? – изумился Дед Мороз. – Трифон, у тебя что, идиосинкразия к волшебным вещам?

– Н-нет, а что?

– А почему ты рукой заботливой не пользуешься? Она ведь тебе предназначена и твое желание с радостью выполнит. Лишь бы желание было достойным.

– Друзей вернуть – достойное желание.

– Тогда загадывай. Только ты с нею повежливей. Она за эти дни такого натерпелась, стала слишком капризная… Ну, это разговоры. Давай, Трифон!

Рука словно поняла, что сейчас к ней будут обращаться с официальной просьбой, поэтому сползла с плеча Трифона, устроилась на этажерке, словно королева на троне. Олег наблюдал за этим немой от изумления, а Дед Мороз посмеивался.

– Рука, – покашливая, заговорил Трифон. – Дорогая Да… Пожалуйста, верни сюда Димку. И инкуба. И если они где-то там не одни, а с новыми друзьями, то и этих друзей тащи сюда – всем места хватит. Я тебя очень прошу.

И Трифон поцеловал руку.

– Мне кажется, или она действительно покраснела? – шепотом спросил Олег у Деда Мороза.

– А какая разница? – улыбнулся тот.

Рука же взмыла под потолок как римская свеча, завертелась волчком, и в комнате почему-то запахло пустыней.

А потом посреди комнаты, отплевываясь от песка и растерянно озираясь, возникли Димка Романцева, инкуб Колосков, агенты Скалли и Молдер, гоминид Чарли, серебряный волк Сергей, мраморная однорукая богиня и, наконец, чудовище – царевич Филимон.

– Вот это да! – сказали все хором.

– Мы уже взорвались? – растерянно спросил гоминид Чарли. – Мы в раю?

– Нет! – весело крикнула Димка. – Мы вернулись к Трифону. Трифон, представляешь, нас ведь хотели взорвать! Но не успели.

– Инкуб! – крикнул Трифон радостно. – И ты тут?

– А куда ж я денусь? Кстати, ты хоть с остальными познакомься!

– Царевич Филимон, – сказало чудище.

– Волк-богатырь Сергей, – махнул хвостом волк.

– Специальные агенты ФБР Скалли и Молдер! И специальный агент ФБР Чарли! – отрапортовали известно кто.

– Богиня, – скромно и просто сказала каменная красавица. – Можете звать меня Да.

– Да? Как ee?

– Совершенно верно. Рученька, иди к мамочке. Иди, иди, шалунья, натворила дел…

– Эта рука – ваша? – спросил Трифон у каменной статуи.

– Когда-то была моя. – Статуя ласково погладила приникшую к ее груди руку. – Но я отдала ее на служение человечеству. И не могу присваивать ее исключительно себе. Кстати, господин Дед Рождества!

– Да?

– Как она себя ведет? Достойные ли желания исполняет?

– Вполне, – ответил стекольщик дядя Коля. – Конечно, с ней не без трудностей. Но на то она и жизнь – трудности преодолевать.

– А вы этой руке кто будете? – спросил царевич Филимон Деда Мороза.

– Да почитай что опекун, – усмехнулся тот. – Помогаю ей при ее новом появлении в этом мире выбрать человека, достойного такой заботы. Тебя, кстати, Трифон, выбрал. Цени.

– Ценю, – хохотнул Трифон. – А как же говорили, что она выбирает самых несчастных? Я вроде не из таких…

– Да не в счастье и несчастье дело! – возразил Трифону Дед Мороз. – Хотелось мне, чтоб ты жизнь почувствовал. Чтобы разморозился. Чтобы не боялся друзей заводить, веселиться беспечно не боялся! Чтобы праздники были тебе по душе, потому что нужны человеку праздники! И веселье – смешное, глуповатое, пацанячье совсем – ой как нужно человеку современному. Так что веселись, Трифон! Пришел твой Новый год!

– Не могу, – сказал Трифон.

– Чего ж тебе еще? – осердился Дед Мороз. – Что ты за человек такой, ровно варежка из кусачей шерсти: тебя гладь да мни, а ты все колючий.

– Дело не во мне. Что я один веселиться буду? Вон царевич стоит, у него есть желание неисполненное, при одном взгляде на него плакать хочется. И волк этот тоже… хорош.

– Ты в доме хозяин, – сказал Дед Мороз. – А рука… Она у тебя почитай хозяйка. Вот и попроси ее исполнить…

– Я понял. Дорогая, а ты поняла?

Щелчок!

– Просите у нее, – сделал широкий жест Трифон. – У заботливой женской руки. На то она и есть на свете.

И просьбы не заставили себя ждать.

…Поздним утром Димка и Трифон начали совместное проживание после того, как перемыли на кухне всю грязную посуду. Трифон сначала этому сопротивлялся: как мы помним, он еще считал Димку своей богиней, но она настояла на трудовой повинности.

– Слушай, – говорила Димка, звякая вилками. – А какой царевич красавец стал после превращения, да?

– Ага. Мощный типаж. Фактурный, сочный. Ему бы в нашем театре очень подошли этнические роли.

– Трифон, у тебя только одно на уме… Режиссер ты мой. Немирович-Данченко. А мне вот интересно, Филимон уже с женой встретился или как?

– Будем надеяться.

– Ага. Поставь тарелку. Слушай, а инкуб был такой разочарованный…

– С чего бы это? Димка, сознайся, он тебя клеил?

– Глупости какие.

– Значит, клеил. А ты и не заметила. Вот он и разочаровался в собственных способностях.

– Ничего. Зато он теперь рьяно возьмется за выполнение своих служебных обязанностей. Мне гоминид намекнул, что инкуб мечтает о присвоении ему звания Героя России.

– Он же вроде не стремился к чинам! Служба из одной любви к справедливости и все такое…

– Ну-у, мало ли кто к чему стремился. Он считает, что спас нас от взрыва в пустыне. Но ты же знаешь, как все было на самом деле.

– Мм… полотенце дай. Как на самом деле? Димка, вы мне толком так ничего и не рассказали!

– Я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно?

– Когда капусту будем есть?

Димка засмеялась и покраснела. Вообще Трифон заметил, что богиням очень идет этак смущенно краснеть. Они от этого становятся еще небожительнее.

– А ты заметил, что этот гоминид Чарли очень неравнодушен к мраморной статуе? Говорят, они уедут в горы, на его родину, и будут строить там колонию. Или поселение.

– Ага. Для мраморных гоминидиков. Но, если честно, кто меня потряс, так это агент Молдер.

– Вот-вот, я даже заплакала, когда выяснилось, что эта девушка непонятная, которую тебе инопланетяне оставили на попечение, оказалась его давно пропавшей сестрой Самантой! Как она закричала: «Брат мой, о бедный страдающий брат!», а он: «Сестра моя – жизнь!» Очень поэтично. Так что желание Молдера тоже исполнилось. Вот агент Скалли…

– А что Скалли?

– Мне кажется, ей волк-богатырь больше нравился в… четвероногом обличье. Похоже, она разочарована.

– Ну, всем, как говорится, не угодишь. Смотри, у нас «Фэйри» кончилось. А говорили: «Одна капля отмывает лошадь даже в холодной воде…»

– Хи-хи. «Фэйри» кончилось, и праздник кончился… Да?

– Ничего подобного, Димка… А я тебе нравился, когда наряжался Дедом Морозом?

– Ты мне, Трифон, всегда нравился. И… и нравишься.

Через некоторое время Трифон смущенно сказал:

– Знаешь, как-то неудобно получилось.

– Что?

– Дед Мороз всех оделил, всех обрадовал, а сам ушел без подарка. Ну, не считая того, что Олег повез его на свою дачу, где обещал грандиозную развлекательную программу. Мне всегда как-то обидно было за Деда – всех веселит, а сам остается… с ватной бородой.

– Это не так.

– А, ты хочешь сказать, что для психологического типа «Дед Мороз» моральной наградой будет осознание того факта, что он приносит радость другим людям?

– Боже, Трифон, может, тебе не на режиссера, а на психолога учиться? Но примерно это я и хотела сказать.

Они громко рассмеялись, но тут же друг на друга шикнули:

– Тихо! Вдруг проснется!

Они в полном молчании домыли посуду, расставили тарелки и, обнявшись, на цыпочках прошли в спальню. Там, вольготно раскинувшись на подушках, спала заботливая женская рука по имени Да, умаявшаяся творить чудеса.

А Трифон и Димка присели на край кровати и принялись обсуждать виды экзотического посола капусты.

г. Кимовск, Тульская область, Россия, год спустя

– Что надо сказать, ребятки, чтобы елочка зажглась?

– Елочка, зажгись!

– Пр-равильно! Молодцы! Вот и елочка наша огоньками засветилась, прямо как летающая тарелка! Ох-хо-хо! Что-то я без своей внученьки притомился, мешок с подарками для вас нес тяжелый! Где же моя внученька задерживается? Давайте, девочки и мальчики, позовем ее!

– Снегурочка! Снегурочка! Ур-ра! Вот она! Летит!

К Деду Морозу, наряженному в алую шубу, укутанному в бороду и соболью шапку, по воздуху летела изящная рука, облаченная в некое подобие блестящей шубки и кокошника на запястье.

Дети взвыли от восторга:

– Снегурочка прилетела! Подарки!

Но, прежде чем приступить к раздаче подарков, рука-Снегурочка сунула своему Деду Морозу записку. Тот прочел и шепнул ближайшим зайцам с длинными поролоновыми ушами:

– Прикройте меня! Я отлучусь!

Он ушел за сцену, где его, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ждал другой Дед Мороз.

– Дядь Коль, выручишь?

– Само собой! Триша, ты не нервничай. Событие это радостное, держи нос кверху… Сам понимаешь, физиономия у тебя должна быть не нервная, а вдохновленная блестящим будущим!

– Учту, учту… Я туда сейчас еду… Дядь Коль…

– Что, милок?

– А ты случайно не знаешь, кто у нас с Димкой сейчас рождается? Мальчик или девочка?