Текст книги "Заботливая женская рука"

– Врачам виднее, – философично, совсем не по-бандитски, заметил Олег. Сел рядом с кроватью Трифона на жесткий облезлый фанерный стул: – Ты слушай меня внимательно. Квартира твоя не просто так взорвалась. Не от утечки бытового газа. Ее взорвали. Сдается мне, это поработал тот самый смурной чувачок, который приехал тебя замочить.

Трифон схватился за голову и застонал от ужаса.

– Не дергайся, – успокоил его Олег. – Жив же.

– Да я не о себе! – вскричал Трифон. – Олег, ведь в квартире была Димка! Господи, неужели ее больше нет…

Олег странно посмотрел на Трифона:

– Больше нет и меньше нет тоже. Говорят, на момент взрыва квартира была пуста. Никого там не обнаружили. Только нас собрали с лестничной площадки, как тараканов мореных.

– Слава богу! – чуть не перекрестился Трифон. И тут его осенило. – Олег, это рука.

– Что рука?

– Та рука, о которой я тебе рассказывал! Она, наверно, почувствовала, что Димке и инкубу грозит опасность, и перенесла их куда-нибудь в безопасное место…

– Найти бы еще это безопасное место, – мрачно сказал Олег. – Тут предки уже являлись – истерику закатывали: куда Димка подевалась? А че я им скажу?

В кармане замызганной больничной пижамы Олега что-то по-шмелиному загудело.

Олег здоровой рукой достал мобильник, приложил к уху:

– Ну? – и тут же, сменив мрачно-деловитый тон на возмущенно-ласковый: – Это ты? Ты где, паразитка?!

– Это Димка? – потянулся всей душой к мобильнику Трифон.

Олег кивнул и продолжал говорить:

– В Москве? Какого фига ты делаешь в Москве? Как ты туда попала? Похитили? Сначала похитили, а потом не похитили? Димка, ты хоть иногда думай, что говоришь! Ты понимаешь, что тут твои предки уже на ушах стоят? А, ты им позвонила… Ну, иногда ты вспоминаешь про свои мозги, это точно… Так кто тебя похитил, кому я должен башку отвинтить? Что-о?…

Олег с озадаченным видом передал трубку Трифону:

– Димка говорит, что ее похитил царевич Филимон. И хочет с тобой пообщаться.

Трифон схватил трубку.

– Привет, – тепло и робко толкнулся ему в ухо Димкин голос. – Трифон, как у тебя дела?

– Да все в порядке! Димка, ты-то как? Этот царевич, он какой? Тебя пытали?

Димка рассмеялась:

– Нет, ничего подобного. Царевич… Он просто несчастный. Он с агентом Молдером и агентом Скалли решил выкрасть руку, чтоб расколдоваться, а мы с инкубом просто попали под вектор перемещения…

– Димка, ты… У тебя голова не болит случайно?

– Не болит, – отрезала Димка. – Я скоро приеду. – И возможно, не одна.

– С инкубом, да?

– И с царевичем Филимоном… Понимаешь, Трифон, настоящую руку подменили! Она исчезла! Филимон страдает – ему хочется себе человеческий облик вернуть! Поэтому он думает, что ему надо с тобой пообщаться – может, ты ему поможешь…

– Я что, маг? Блин, лучше б эта рука не появлялась, от нее одни неприятности!

Димка помолчала секунду, а потом сказала:

– Если б эта рука не появилась, я бы никогда так и не набралась смелости…

Трифон почувствовал, что от его щек можно прикуривать.

– Смелости на что, Димка?

– Пока, Трифон. Жди. Мы скоро будем. Олегу привет. Кстати, он тебе не бил за меня физиономию?

– Пока нет, – сказал Трифон, но вспомнил, что должен играть роль опального возлюбленного, и добавил: – Он собирался. Но не успел.

– Передай ему, чтоб он тебя даже пальцем не трогал! – тут же взвилась Димка.

Трифон засмеялся:

– Передам.

Голос Димки исчез.

Трифон передал трубку Олегу и сказал:

– Мне нужно отсюда сваливать. Вернуться на свою квартиру, посмотреть, что хоть от нее осталось. По мою душу собирается явиться некий царевич Филимон… Черт, он же мне во сне снился! Чудовище такое, не приведи бог!

– Сваливаем вместе, – постановил Олег. – Мне тоже интересно на чудовище посмотреть.

– А твои пацаны?

– А что пацаны? Пусть лежат, отдыхают. Или ты думаешь, что я без них ничего не стою?

– Нет, Олег.

– То-то. Только хата твоя, Трифон, конкретно погорела, и тебе там засвечиваться нельзя. Туда лучше не соваться.

– А куда же я? – растерялся Трифон.

– Ко мне на дачу, – прошептал Олег. – Двойной бонус: киллерок тебя там не засечет и менты не прискребутся с допросами-расспросами.

– Логично, – кивнул Трифон. – И что ты, Олег, ко мне такой добрый?

Олег совершенно серьезно сказал:

– Книжку одну в детстве любил. «Убить пересмешника». И хорош ржать, а то санитарская кодла сбежится!

Но санитарская кодла не сбежалась. Все оказалось гораздо хуже. В палату Трифона невинной тенью проникла милая Гранечка.

Она рассыпала из пакета яблоки, бросилась к Трифону и запричитала:

– Триша, дорогой, какое счастье, что ты жив!

– Не уверен, – процедил сквозь зубы Трифон. Перспектива общения с Гранечкой моментально ввела его в депрессивное состояние.

– Тришенька, – в глазах Гранечки бриллиантами сверкали слезы, – что говорят врачи?

– Жить будет, но без тебя, – вместо Трифона неласково сказал Олег. – Че тебе надо, Гранечка?

Трифон поморщился. Хоть Гранечку он и сам терпеть не мог (а кто мог?), но тон Олега все-таки был крайне негуманным.

– Слушай, Гранечка, – сказал Трифон, максимально понуждая себя к вежливости. – Спасибо тебе, конечно, за заботу. Только это ты зря.

– Может быть, тебе нужно сделать перевязку? Или массаж? Или укол? Я могу! – воодушевилась Гранечка, как будто Трифон только что в любви ей объяснился, а не послал ее вежливо куда подальше.

– Нет, спасибо. – Трифон не знал, что ему делать: то ли смеяться, то ли злиться.

– Трифон, я для тебя что угодно сделаю! – с пафосом воскликнула Гранечка.

Трифону стало тошно. Да и какому нормальному мужчине не станет тошно, если девица, к которой он совершенно индифферентен, примется так откровенно являть пример милосердия и самопожертвования? Просто сразу захочется сбежать куда-нибудь в Арктику – к тем двум мужикам из рекламного ролика, которые в промерзлой избе пьют банками «Нескафе», моются снегом и общаются исключительно с белыми медведями! И никакого женского общества на тысячи километров вокруг! Вот оно, настоящее мужское счастье!

– Гранечка, – почти простонал Трифон. – Мне от тебя ничего не надо!!!

– Да? – Гранечку такой ответ, казалось, не разочаровал. – Ну и ладно. Только знаешь что, Трифон? Мне от тебя нужно. Кое-что.

Трифон и Олег буквально онемели. Потому что Гранечка из затюканной дурнушки мгновенно, на их глазах, превратилась в женщину, целеустремленностью взгляда напоминавшую циркулярную пилу. Жутковато сверкая глазами, Гранечка подсела на кровать к Трифону и, почти прижавшись щекой к его щеке, прошептала:

– Трифон, она мне очень нужна…

Трифон отстранился:

– Кто?

Гранечка криво улыбнулась:

– Трифон, не валяй дурака. Ты знаешь, о чем я. Где ты хранишь свою волшебную палочку?

Тут неприлично громко захохотал Олег:

– В штанах! В штанах он ее хранит!

Гранечка повернулась к Олегу. Лицо у нее словно смялось, превратилось в какой-то резиновый ком, на котором бешеным огнем сверкали глаза со зрачками величиной с маковое зернышко.

– Смешно, да? – прошипела Гранечка и вдруг прыгнула с кровати на Олега, как Настасья Кински в классическом триллере «Люди-кошки».

Олег от неожиданности опешил и потому через мгновение валялся на полу с белым от боли лицом, а трепетная Гранечка деловито выкручивала ему здоровую руку.

– Привыкли считать меня безответной дурочкой? – рычала она. – Гранечка – старая дева, Гранечка – тихая идиотка, Гранечка – вечная неудачница… Позвольте-ка вам в этом возразить.

– Р-руку, сука! Руку сломаешь!

– Конечно, сломаю, – нежно улыбнулась Гранечка. – Больше того. Я ее тебе, Олег, на кусочки покрошу, так что ни одна хирургия не восстановит. Я же три года тайком занималась в секции кровавого кумите!

– Отпусти его! – заорал и Трифон. – Чего ты хочешь?!

– Я тебе уже сказала. – Опять нежная улыбка монашки в бегах. – Мне нужен артефакт. Волшебная палочка. Она же рука. Где она? Скажешь – так и быть, оставлю в живых этого ублюдка…

– Я тебя потом на штукатурку пущу, – пообещал Гранечке Олег, за что поплатился новым взрывом боли.

– Я не знаю, где сейчас находится эта рука! – вскричал Трифон. – У меня в квартире был взрыв! Мне сообщили, что рука похищена! Я тут без сознания валялся, как я могу знать?! Да отпусти ты его, я правду говорю!!!

Гранечка отшвырнула от себя бугая Олега так, словно это был хилый доходяга.

– Ладно, – сказала она и стряхнула пылинку с рукава своей крайне скромной курточки. – Давай это проверим. Едем сейчас к тебе, Трифон.

– Гранечка, у тебя что, машина? – вытаращился тот.

– И не только. – Гранечка щелкнула пальчиками.

Ох, как этот щелчок Трифону не понравился!

Потому что кое о чем напомнил…

А в палату, повинуясь Гранечкиному щелчку, вошли субтильные телом, но крепкие духом перцы Гена и Юрик.

– Привет, маргиналы! – дружественно сказали перцы. – Добровольно пойдете или вас подбодрить?

И перцы вытащили из-за поясов вполне серьезные пушки.

Трифон мельком подумал, что какая-то жуткая нынешняя зима у него получается: второй раз буквально за несколько дней ему угрожают оружием. А все из-за чего? Из-за бойкой, не вовремя появившейся в жизни Трифона заботливой женской руки! Она его, понимаете ли, счастливым сделать захотела! Чувствуется. Количество счастья повышается прямо с каждым шагом.

Трифон помог Олегу подняться. Тот глядел люто, но Трифон понял – этот взгляд предназначается не ему. Но на всякий случай Трифон сказал:

– Олег, извини, что я тебя втянул в это дело…

Олег только хмыкнул, потом сообщил:

– Эти братки не шутят, у одного «штейр-манлихер», у другого «ингрэм». И где только достали? Нет, пора мне на покой уходить, если у меня в городе такая мелкая шобла и с такими пушками белым днем разгуливает!

– Захлопнись, – сказал Олегу Юра. – Не дави на мою почти детскую психику. Спустились тихо по запасной лестнице, сели в машину, поехали. Что не так – снесу башку на раз. Мне можно, у меня справка есть, что я псих и бывший спецназовец с афгано-чеченским синдромом.

Повинуясь приказу «бывшего спецназовца», Олег и Трифон тихо вышли из палаты, двинулись по пустому, пропахшему больничным убожеством коридору, Гранечка возглавляла шествие, она же ухитрилась при помощи какой-то металлической закорючки открыть обитую грязной фанерой дверь с надписью «Запасный выход». На лестнице запасного выхода было грязно, валялись шприцы, рваные папки для бумаг, на сером от пыли окне висел медицинский халат…

– Быстро! – Юра вполне профессионально ткнул Трифона стволом в лопатку.

На улице, прямо возле входа, их поджидала машина крайне неприглядного вида.

– Труповозка, что ли? – хмыкнул Олег.

– Еще раз вякнешь – будет труповозка, – пообещала Гранечка.

Уселись, машина взревела дурным голосом и рванула куда-то в переплетение убогих кимовских улочек. Однако надеяться на то, что Гранечка и ее бандиты не знают дороги к дому Трифона, было просто наивно.

К квартире Трифона подходили осторожно, и Трифону все время некстати вспоминались эпизоды то из фильмов, то из прочитанных когда-то книг. Вот сейчас, наверное, они выглядят точь-в-точь как те опера, которые шли арестовывать подозрительных жителей нехорошей квартиры № 50 из великого романа Булгакова. И, как тех оперов, негодяев Гену, Юрика и Гранечку ждет жестокое разочарование.

…Дверь в квартиру была цела.

И обита новым дерматином – густо-синим, с блестящими звездочками-гвоздиками!

«Опять чертовщина», – устало подумал Трифон.

Он протянул было руку к звонку, но Гранечка его опередила:

– А что, ключей у тебя нет?

– Дура, не видишь, я в пижаме больничной, – не церемонясь, сказал Трифон. – Ты мне одеться дала?

Гранечка поджала губки.

– Да, это мой просчет. Но лучше, если ты не будешь грубить. Я очень нервно реагирую на грубость. Звони.

Трифон позвонил, надеясь, впрочем, что никто не откроет.

Хотя он уже готов был ждать от судьбы чего угодно.

Если уж даже Гранечка оказалась таким монстром…

Дверь открывалась медленно и таинственно. Так открываются двери в фамильные склепы вампиров. У Трифона заныл давно не болевший зуб…

За дверью была выжидательная и какая-то ехидная темнота.

– Я войду первой, – храбро заявила Гранечка. – А вы, мальчики, последите, чтобы Трифон и этот бандит вели себя примерно.

Трифон подумал, что как раз сейчас его волшебной руке предоставляется потрясающая возможность сделать его действительно счастливым. Для этого ей надо выскочить из темноты и как следует оглушить наглую Гранечку чем-нибудь вроде сковородки. А потом разоружить Гену и Юрика, наставить им синяков, чтоб не лезли с пушками к порядочным людям!..

– Все тихо, – сказала из темноты Гранечка. – Только свет почему-то не включается, выключатель заело, что ли… Заходите, быстро!

Они вошли. Дверь захлопнулась. Причем именно так, как положено захлопываться гробовым крышкам и дверям фамильных склепов. Юрик и Гена занервничали, и Трифон понял, что дверь захлопнули не они…

– Ни черта не видно, – ругалась Гранечка. – Ничего, я помню, как тут комнаты расположены…

Трифон почувствовал, как Олег пожал ему руку:

– Держись, я сейчас их вырублю…

Но привести в исполнение свой замысел Олег не успел.

Во всей квартире разом вспыхнул свет.

И от увиденного Трифон, Олег и даже эти хладнокровные подонки взвыли и зажмурились.

Их было множество.

Они устилали пол шевелящимся телесно-розовым ковром.

Они карабкались по стенам.

Они, покачиваясь, висели на шторах, карнизах и люстрах.

Они шевелили пальцами и издавали игривое пощелкивание, как крабы в брачный период.

Руки.

Вход на станцию метро «Сокол», Москва, Россия – 11 января, воскресенье, 22:55

В этот час в подземном переходе на станцию метро было несуетно и безлюдно. Возможно, поэтому хрупкая девушка в очаровательных алых сапожках с золотыми шпорами и шубке из платиновых песцов бесстрашно вышагивала мимо полуосвещенных палаток с мелочным товаром, до которого падки наезжающие в столицу провинциалы. Хотя… Если бы нашелся некий бандит или маньяк, возжелавший немедленно выяснить, насколько далеко простирается смелость этой симпатичной девушки, ему пришлось бы немедля ретироваться, наклеив на лицо непорочную улыбку. Потому что рядом с девушкой, касаясь холкой ее бедра, шел волк, и его янтарные глаза придирчиво осматривали каждую мелочь, каждую урну и каждую гранитную плитку пола. А еще в девушке наблюдалась сильная странность. Она постоянно разговаривала сама с собой и с волком. И даже, похоже, волк ей отвечал…

– Куда теперь, богатырь? – поинтересовалась девушка у своего четвероногого спутника.

– След размытый, но, похоже, надо идти через те стеклянные двери, – почти не раскрывая пасти, ответил волк Сергей.

– В метро? Значит, похититель сел на поезд… – раздался голос из пустоты.

– Почему вы так уверены в этом, майор? – другой голос из пустоты, насмешливый и с акцентом. – Человек мог просто затеряться на станции…

– Вы, агент Скалли, плохо представляете себе наши московские станции, – парировал невидимый майор Колосков (а это, разумеется, был он). – Затеряться там… скажем так, сложновато.

– У него могут быть сообщники из местного обслуживающего персонала, – не остался в долгу и голос агента Молдера. – Кстати, я заметил, что продавец вон из того киоска с поддельными часами «Романсен» очень внимательно смотрит в нашу сторону.

– Просто ему понравилась Людмила, – робко сделал комплимент гоминид Чарли.

– Потише, пожалуйста. – Димка Романцева подошла к стеклянным дверям и коснулась холки волка-богатыря. – Что будем делать? В метро с животными могут не пустить. И почему у вас не оказалось лишней шапки-невидимки?

– Я могу богатырю одолжить свою, – вызвалась агент Скалли.

– Спасибо! – махнул башкой волк. – Проблема в том, что на момент невидимости у меня нюх исчезает.

– Да, дилемма, – протянул Молдер. – Но делать нечего. Скалли, снимай шапку. Кстати… Царевич Филимон, вы что молчите?

– Я скорблю, – грустно вздохнул Филимон. – О жестокости и неблагодарности рода человеческого.

– Царевич, я ведь уже поблагодарила тебя и за сапоги, и за шубку! – нахмурилась Димка.

– Ох, да я не об этом, – смутился царевич. – Горестно мне, что мой слуга верный неблагодарным предателем оказался. Разве мало я им платил? Разве задерживал когда выплату жалованья? Разве обделял премиальными?

– Не кручинься, царевич, – вильнул хвостом волк. – Еще не все потеряно. Димка, прикрой меня, что ли. А то как бы не появились ненужные свидетели того, как мы с агентом Скалли ролями меняемся.

Димка, как могла, загородила собой волка. Через минуту волк исчез, а рядом с девушкой в алых сапожках стояла молодая женщина крайне сурового и деловитого вида.

– На станцию! – скомандовала Скалли.

Дремавшая в стеклянной будке возле турникетов бабулька была крайне удивлена следующим происшествием. Через два турникета прошли две женщины, как положено, сунув в металлические их животы магнитные карточки, а еще четыре турникета сработали вхолостую, хлопнув по пустоте. Правда, из пустоты донеслись приглушенные нечленораздельные вопли и даже рычание. Но последнее бабулька отнесла к разряду галлюцинаций, вызванных напряженной рабочей сменой.

– И куда теперь? – Скалли и Димка нервно оглядывались. Перроны были пусты. К одному подкатила пустая же электричка, постояла мгновение и с обиженным грохотом умчалась в подземное чрево.

– Рассредоточимся по станции, – приказал невидимый Молдер. – Оценим обстановку.

Похоже, теперь агент ФБР чувствовал себя в своей тарелке.

– Обстановка так себе, – старательно рассредоточившись, заявила агент Скалли. – Скромно и чисто, прямо как в синагоге.

– Когда это ты была в синагоге? – немедленно откликнулся ехидством Молдер.

– Когда охотилась за ребе-оборотнем. Ты не участвовал. Ты сидел в засаде, ожидая очередного визита пришельцев, – парировала Скалли.

– Давайте тихо, а? – возмутилась Димка такой вопиющей небрежностью спецагентов на расследовании.

– Мне нужно снять шапку-невидимку, – подал голос волк. – Я не фига не чувствую. Вместо носа просто чемодан какой-то.

– Ладно. – Димка кивнула. – Все равно, кроме нас, здесь никого нет и в обморок от твоего вида никто не рухнет.

– А может, нам всем это… обрести видимость? – поинтересовался царевич. – Ну, кроме меня, конечно.

– Не будем спешить. – Даже у невидимого майора голос звучал веско и строго. – Я уверен, что за нами все-таки наблюдают. Не может станция Московского метрополитена выглядеть так идиллически мирно! Это явная каверза. Так что лучше нам ввести предполагаемых противников в заблуждение относительно нашей численности.

Димке под руку толкнулось что-то бархатисто-пушистое.

– Сними, а? – попросил волк.

Став видимым, он немедленно принялся принюхиваться и прицельно осматриваться. Пару раз сделал ложную стойку возле колонн, заглянул в тоннели…

– Ничего не понимаю, – сказал он растерянно. – След на земле пропал.

– Что значит «на земле»? – тут же поинтересовался реликтовый гоминид.

– Только что был и вдруг испарился. Здесь. – Волк подошел к стенду с зеркалом, который стоял у черного жерла тоннеля. Поднял голову к зеркалу. Замер. А потом прохрипел потрясенно: – Смотрите! Смотрите туда!

Да, было отчего завопить удивленно! Потому что в зеркале отражался вовсе не кусочек тоннеля с цепочкой уходящих во тьму ламп и посеребренные рельсы. В зеркале была видна пустыня – с оранжевым песком и лимонно-желтым небом. И там, на стыке песка и неба, двигалась крошечная черная точка.

– Это – там, – благоговейно прошептал волк.

– Нам туда? – на всякий случай решил уточнить Молдер.

– Похоже, что так, – подала голос Скалли, а волк молчал потрясенно.

– И каким образом мы свершим сей вояж? – иронически осведомился инкуб Колосков. – Башкой в зеркало? Кто первый?

– Между прочим, – заметила Димка, – ты, майор, мог бы сам этим первым стать. Тебе все карты в руки. Ты не человек, сам говорил, что коэффициент телесности у тебя приближается к нулю. Так что если твоя башка и грянется о зеркало, наверное, пострадает только зеркало.

– Да, не повезло Трифону, – непонятно протянул обиженный инкуб. – Какая у него девушка язвительная и негуманная!

Димка слегка покраснела, но продолжала настойчиво:

– Давай, инкуб, не корчи из себя стеклянного человечка! Должен же ты оправдать свое высокое звание майора! Вперед!

– А поцелуешь? – с затаенной надеждой поинтересовался инкуб.

– Только прощальным поцелуем во время отпевания, – нежно улыбнулась Димка.

– Значит, мне это не грозит, – инкуб явственно вздохнул. – Ладно! Я пошел! Не поминайте лихом!

Он стащил с себя шапку-невидимку, сунул ее в руки Людмиле, разбежался и рыбкой прыгнул в зеркало. Именно в зеркало. Твердая на вид поверхность разошлась, как воды стоячего пруда. И пропустила в себя инкуба…

А потом тем же манером выплюнула обратно.

Все – и видимые и невидимые – столпились вокруг него:

– Как ощущения?

Инкуб озверело посмотрел на зеркало и, вскочив, сложил руки в жесте, напоминающем традиционное приветствие японских гейш:

– Р-раскрошу! Особо особый отдел ГУ ФСБ, майор Колосков! Сопротивление сотруднику правопорядка при исполнении карается…

Зеркало возмущенно пискнуло:

– А что, сразу сказать нельзя, что особо особый отдел? Че переть-то напролом? У меня тут не мясная лавка! Как насчет уважения законов совмещенных территорий?

– Законы мы чтим, – веско сказал майор-инкуб и продемонстрировал зеркалу какую-то маленькую алую книжечку с золотым обрезом. – Только ведь на тебе никаких оповещающих рун нет. Векторные сигналы отсутствуют. И системка магического глобального позиционирования явно левая, на учет не поставленная, так? Налог-то не платим? А техосмотр когда последний раз проходило?

Зеркало заверещало:

– Я тут ни при чем! Меня поставили – я стою! Вас-то, начальников, через одного, а я, между прочим, всего-навсего локальный целевой смеситель пространств! Стандартная модель! Паспорт есть технический и гарантия!

– Это я проверю. – Металлическому голосу майора позавидовали агенты ФБР – вот им бы так с задержанными разговаривать! А то всякие сентиментальности, кодекс Миранды, наручники-лайт… – Ты вот что, смеситель… давай-ка обеспечь нам право прямого входа. Мы преследуем особо опасного преступника.

– Так я ниче, препятствовать не стану, – засуетилось зеркало. – Охрана правопорядка – святое дело! А мне грамоту дадут за содействие?

– Может быть, даже орден, – вежливо пообещал инкуб.

…По ту сторону зеркало оказалось висящим прямо в воздухе прямоугольником обитой грязным войлоком двери. Из этой двери и вывалились на негостеприимный раскаленный песок наши герои.

– Прямо какие-то звездные врата, – прошептала Димка, оглядываясь. – Интересно, а обратная дорога предполагается?

– Будем на это надеяться, – сказал инкуб.

– А я нашел следы, – объявил волк Сергей. – Вперед!

И они помчались…

Нет.

Просто осторожно пошли, стараясь как можно меньше соприкасаться с песком.

Где-то шага через три Димка сбросила шубку и свитер (инкуб нервно вздохнул), Молдер потерял парик (хорошо, хоть у него вовремя изъяли шапку-невидимку), а Скалли начала однообразно жаловаться на отсутствие крема для загара. Через полчаса Молдер заявил, что видит мираж – рекламный баннер, торчащий прямо из песка, и рядом киоск с кока-колой. По мере приближения к миражу Молдер заявлял, что баннер сменился длинным бетонным забором, оклеенным разными объявлениями, и даже начал эти объявления зачитывать вслух, чтобы доказать остальным свою правоту. Звучало это примерно так:

– «Быстро, качественно, недорого установим уличные автоматы по продаже золотистых хомячков. Обеспечим регулярную доставку хомячков. В любую точку Вселенной, кроме некислородосодержащих планет». Скалли, ты подумай только! Вот где, оказывается, объявился тот бандит, который двадцать лет назад понастроил по всей Западной Вирджинии автоматов по продаже хомячков и морских свинок! Его потом гринписовцы объявили вне закона и хотели линчевать! Считалось, что этот тип покончил с собой, а похоже, развил бизнес в сопредельных пространствах!

– Запомни его телефон, – отрывисто бросала Скалли. – Закончим дело с артефактом-рукой, наведаемся к этому изуверу. За хомячков я кого угодно готова посадить на электрический стул.

А Молдер читал следующие объявления:

– «Обращайтесь к нам. Быстрое похудение на сто процентов. Лечение традиционными африканскими ядами».

– Это интересно, – вяло откликалась Скалли. – Хотя африканские яды плохо помогают в борьбе с целлюлитом. Я пробовала.

– «Шью стильные дамские платья из кожи. Качественно и с душой. Для связи – мой e-mail: [email protected]». Скалли, напрягись! Ведь это тот самый негодяй!

– Знаю, – безучастно отзывалась Скалли и вытряхивала из сапожка песок. – Между прочим, он неплохо шьет. Я до сих пор ношу юбку его изготовления…

– Кожаную?! – вопил Молдер.

– Джинсовую, – успокаивала Скалли.

– О, шит! Нет, ты только послушай: «Один звонок, и вам в течение семи дней найдут место на престижном кладбище, оформят свидетельство о смерти, изготовят венки, закажут оркестр! Первым трем дозвонившимся с собой в подарок видеокассета с киношедевром – психологическим триллером «Звонок»! Умрите стильно и загадочно»! Эта психически больная девочка с нечесаными черными волосами до сих пор не угомонится! Сколько раз ее вытаскивали из колодца, хоронили, служили панихиды над ее могилой – восстает, как зомби с бессонницей! Кошмар!

– Ага, – соглашалась Скалли, а все остальные прислушивались к этой вязкой и тягучей беседе спецагентов – хоть какое-то развлечение в пустыне, где никто (кроме самого Молдера) не видел ничего, кроме песка.

– «Девушка по имени Алиса, которую я встретил семьдесят второго брюквера неподалеку от космической станции «Хохлой-пять»! Твой гермошлем и значок звездного десантника – все, что у меня от тебя осталось. Прошу откликнуться. Вакуумный вампир Ганнибал». Что за Алиса?

– Видимо, она была красотка, – вставил свой комментарий гоминид Чарли, иногда скучающий без внимания женского общества.

– А может, вакуумный вампир просто хочет вернуть девушке гермошлем. Может, он честный и не любит хранить чужие вещи, – добавила Скалли. – Кстати, кто-нибудь знает, кто такие вакуумные вампиры?

Наконец и рекламные объявления закончились – миражная фантазия Молдера иссякла. Он начал вяло звать Саманту – свою давно пропавшую сестру, которую, по его версии, похитили пришельцы, а по тайной версии Скалли – Саманта просто сбежала от ненормального братца и затаилась в каком-нибудь дальнем штате…

Пожалуй, только инкуб, волк, гоминид Чарли и сам царевич Филимон отнеслись к иссушающей пустынной жаре спокойно и без галлюцинаций. Настолько спокойно, что майор Колосков сначала что-то поэтически бубнил себе под нос, а потом вдруг запел приятным свежим тенорком:

 
Отчего так в России гудят провода?
Отчего так заботливы женские руки?
Просто здесь уникальная геосреда
С настроеньем любви и разлуки.
 
 
Я на улицу выйду – кругом благодать!
Может быть, это все, что от жизни мне надо…
Мне прекрасней уже ничего не видать.
Может быть, из-за узости взгляда.
 
 
А на сердце опять горячо-горячо –
Это вовсе не признак инфаркта!
И зеленый погон упадет на плечо,
Будто чья-то крапленая карта…
 

Как ни странно, гоминид начал подпевать инкубу, покачивая в такт головой и роняя кроткие слезы:

 
Отчего я по жизни готов ко всему?
Отчего я про счастье свое забываю?
Принимаю спокойно тюрьму и суму
И легко свои фишки кидаю.
 
 
Ты, родная, меня провожать не ходи!
Мне опять в эту жизнь возвращаться не стоит.
И старушка поправит платок на груди,
И старик меня крышкой накроет.
 

Тут все хором грянули припев:

 
А на сердце опять горячо-горячо…
 

– Тихо! – рыкнул волк. – Что за самодеятельность! Я чувствую запах человеческого жилья. Где-то во-о-он за тем барханом.

– До него еще не меньше пятнадцати километров, – прищурившись, определил Молдер. – Кстати, давайте поиграем в занимательную географию. Кто определит, в какую местность мы попали?

– Это пустыня, Молдер, – презрительно ответила Скалли. – Ты уже не замечаешь очевидного. Перегрелся окончательно.

– А ты не можешь ответить на простой вопрос, – парировал Молдер. – То, что это пустыня, ежу понятно. А вот какая именно это пустыня?

Все пожали плечами. Только Скалли, не терпевшая колкостей напарника, сказала:

– Умный, да? Вот у ежа и спроси!

– У какого ежа?! – поразились все.

– Вот у этого! – указала пальцем Скалли.

И действительно, впереди на небольшом холмике из песка сидел самый натуральный еж.

– Ежей в пустыне быть не может, – очень рассудительным голосом сказал Молдер. – Поэтому либо это очередной мираж, либо…

– А вот пальцем показывать нехорошо! – визгливо заявил еж, неприязненно косясь на российско-американскую поисковую группу.

– Говорящий мираж, – обреченно констатировал Молдер. – Плохо дело. Сейчас бы «Спрайта» для ясности мозгов… Или хотя бы «Ментоса» пожевать.

– Сам мираж. – Похоже, характер у пустынного ежа был непокладистый и даже склочный. – Кто такие? По какому праву здесь появились?

Волк-богатырь напружинил свои жутковатые мускулы:

– Что-то я не припомню тебя, колючий? Где ты мне дорогу перешел? Почему так говоришь дерзко? Начальник, да?

– А ты не пугай! – Еж резво скатился с барханчика прямо под ноги волку. – Рылом ты не вышел, чтоб говорить таким непотребным тоном с князем крови!

– О боже, – вздохнула Скалли. – Если где-нибудь в России встречаются пустыни, то мы сейчас находимся именно в такой. Потому что только в России есть ежи княжеского рода, богатыри-волки и царевичи-монстры.

– Вот тут ты, рыжая подруга, ошибаешься, – заявил сиятельный еж. – Это тебе не Россия. И даже не Азия с Африкой. Место это секретное. Гиблое. Кто здешних правил жизни не знает – к вечеру копыта отбрасывает. А вечер тут наступит скоро…

– Кажется, этот колючий тип намекает на то, чтобы мы воспользовались его услугами, – выдвинул версию гоминид Чарли.

– Допустим. – Еж заметно приосанился. – И не воспользовались услугами, а взяли в долю.

– Мы не клад копать идем, – заявил царевич Филимон, единственный из всей компании еще не снявший шапки-невидимки.

– Это кто там скулит? Не слышу? – вякнул еж, но едва Филимон снял шапку и предстал перед колючим негодником во всей красе, как тон резко сменился на робко-уважительный: – Как же тебя этак угораздило? Схема морфинга полетела? Или это творческий подход к учению об изменении видов?

– Словеса-то какие паскудные, – клацнул челюстями царевич. – Ты, брате, не ругайся так при женщинах. Вижу я, что и тебя судьба принудила заколдованным жить. Так не враждуй, а стань товарищем по несчастью.

– Судьба, ха! – воскликнул еж. – Заколдованным, хо! Я вижу, ты совсем какой-то дикий морфер. Откуда тебя такого принесло?

– Из Тридевятого царства мы, – с достоинством ответил царевич Филимон. – Я, а такожде волк-богатырь, именем Сергий.

– Тридевятое царство… – присвистнул еж. Получилось у него это пресмешно. – Как же, помню, тупиковая ветвь в эксперименте по созданию новых межвидовых особей. Я думал, вас уж нет давно, как и Атлантиды…