Текст книги "Заботливая женская рука"

В половине второго ночи сновидение Трифону все-таки явилось.

Будто бы елка, которая стоит у Трифона в гостиной, превратилась из чахлого деревца в высокую и раскидисто-пушистую красавицу. И на каждой ветке у нее висят не шарики-хлопушки, а самые натуральные телевизоры. И все телевизоры работают, передают трансляции разных программ. Трифон вроде и не хочет пялиться, а поневоле смотрит…

Творилось на телевизионных каналах что-то катастрофическое. На одном показывали, как толпы бедно одетых и изможденных людей совершали паломничество в какую-то пустынную местность. Там, среди песков, возвышалось сверкающее золотом изваяние – Рука, и перед этим изваянием люди падали благоговейно, поднимали своих детей, чтоб они увидели это чудо, кричали, что божество явилось на Землю… И все в том же благочестивом духе. А некий старик на белом верблюде занимался тем, что раздавал молящимся маленькие сувенирные руки из дешевого металла и изрекал напыщенные речи о том, что всем стойким в вере и благочестии эта рука принесет огромное счастье, независимо от пола, происхождения и семейного положения.

Другой канал просто захлебывался яростью. В роскошной студии сидел тип явно проповеднического вида. У него был чересчур победоносный голос верующего. Кривя физиономию и брызгая слюной, он вещал, что Рука, явившаяся на Землю, не что иное, как исчадие ада, коварное изобретение демонов. И цель этого изобретения – погубить народы планеты. Эмоциональная речь проповедника была, впрочем, бездоказательна. Зато плакат, висевший над его головой, выглядел внушительно: на нем изображалась рука, перечеркнутая красной краской крест-накрест, и надпись: «Стой, счастье!»

Следующая программа была посвящена проблемам Всемирного женского движения. Феминистки всех стран шагали по площадям мировых столиц и скандировали: «Женщина – это не только руки!» и «Пусть мужчины сами о себе заботятся!» Правда, на канале пошли помехи, и с Всемирного женского движения канал переключился на трансляцию заседания какого-то гей-клуба. Геи возмущенно кричали о том, что налицо дискриминация и унижение сексуальных меньшинств. «Кто сказал, что Рука – именно женская?! По каким признакам это определили?! А может быть, это рука гея!»

Истерический канал сменился другим, показывавшим новости науки. Шла передача из некоего исследовательского центра, где серьезные люди в белых халатах и кислородных масках проводили полное исследование органического артефакта под кодовым названием «Рука». Общий анализ показал, что рука создана из органических материалов неизвестного на Земле молекулярного строения и в ее цепочке ДНК сохранено информации в четыре миллиона раз больше, чем в ДНК приматов и человека. Ученые-биологи и генетики объявили это сенсацией и первой весточкой от далеких братьев по разуму. Но их тут же, на ближайшем научном симпозиуме, опровергли ученые-археологи, выдвинувшие обоснованную версию того, что загадочная Рука является не чем иным, как пропавшей конечностью легендарной Венеры Милосской! Дескать, потому Венера и лишилась своих дланей, что они были жизнеспособны, в отличие от всего ее мраморного тела. Но археологов принялись критиковать за несостоятельность теории. Во-первых, если это рука Венеры, то где находится вторая пропавшая рука? А во-вторых, руки у статуи были обрублены по плечо, тогда как артефакт изображает из себя руку до локтя… Словом, археологи были посрамлены, но тем не менее не сдавались.

Похоже, пришествие в мир Руки сопровождалось народными волнениями и катаклизмами. На одном из каналов хулиганили негры (Трифону даже стыдно стало за соплеменников). Они кричали, что на самом деле эта Рука принадлежит древней негритянской праматери. А на все возражения, что Рука белого цвета, негры яростно вопили, что это расизм и подлые белые братья просто отбелили артефакт при помощи перекиси водорода или хлорки! Ибо всем известно, что белые – самые коварные люди!

Не обошла тема Руки и людей искусства.

По уважаемому искусствоведческому каналу транслировали интервью с известнейшим российским режиссером:

– Каковы ваши творческие планы?

– Ну-у-у, сейчас я предполагаю снять фильм о том, как нужна мужчине заботливая женская рука. Это вечная тема, но только я смогу подать ее в новой и неожиданной интерпретации.

– Браво, а как будет называться фильм?

– «Рука заботы нашей». Очень по-русски и патриархально.

– Расскажите вкратце сюжет.

– Ну-у-у, героиня – женская рука просто неземной красоты. Аристократка – изящная, прекрасная, но, знаете, как все аристократки, изнеженная и легкомысленная. Она приезжает зимой в Россию и в поезде знакомится с кадетом.

– О!

– Или с юнкером, ах, не все ли равно… Он молод, наивен, неопытен. Она – кокетка высшего класса, законодательница мод, светская львица. Он влюбляется в нее безумно и готов на все.

– И она, конечно, тоже?

– Вот здесь – интрига. За ней принимается ухаживать московский генерал-губернатор, известный поклонник женских ручек. Сам император мечтает сделать ее своей фавориткой! Но рука отвергает искательства великосветских повес. Она понимает, что ее захлестнуло искреннее чувство к юному кадету. Ради него она готова оставить свет и отказаться от роскоши… Но тут вмешиваются его родители!

– Какой неожиданный поворот сюжета!

– Да, это мне всегда удается. Итак, его мать, истерическая женщина из семьи староверов. Отец – безвольный тюфяк, тупой купчина. Они требуют, чтобы их сын разорвал связь с аристократической рукой, ибо они уже сосватали для него невесту – простоватую деревенскую девушку. Сын отказывается выполнить волю родителей, они его проклинают. Вместе с рукой юноша уезжает в Сибирь, бросив училище и похоронив карьеру. Там он тайно с рукой венчается и влачит полунищенское существование. Но их любовь выдерживает все испытания, и под старость лет рука все так же продолжает заботиться о возлюбленном, варит ему щи, печет блины и доит корову. И на финал – крупный план руки. Как изменилась лощеная аристократка! Ее кожа огрубела и покрылась морщинами, ногти кривы, под ними грязь, торчат заусеницы. Но на безымянном пальце сияет обручальное кольцо из самоварного золота, и чувствуется, что рука гордится своим положением и своей непобедимой любовью!

– Браво, великолепно! Но кого же вы предполагаете на эту потрясающую и характерную роль руки? Сможет ли с этой ролью справиться российская актриса, или придется приглашать голливудскую звезду?

– Это пока моя творческая тайна…

…Тут на всех телевизионных экранах разом начинаются помехи, а потом появляется мерзкого вида человек. Лицо его бледно, глаза горят зеленым огнем, а в костлявых пальцах он сжимает оскалившийся череп.

– Горе мне, – холодным и мертвым голосом говорит человек. – Упустил я свою удачу. Не надо мне было посылать тупых пожирателей и бестолковую мумию по твою душу, о Трифон! Надо было самому явиться! Знай, что я – великий маг Фанадель – желаю заполучить явившуюся тебе руку и ради этого не устою ни перед чем! Берегись, Трифон! Я гряду к тебе, чтобы исправить ошибку судьбы. Эта рука должна была принадлежать мне, а не тебе, жалкий человечишка!

И маг Фанадель так стискивает череп, что тот рассыпается в мелкую пыль.

Однако не успевает Трифон во сне испугаться, как в трансляцию вмешивается стекольщик Коля.

– Нишкни, маг, – добродушно, но твердо говорит он. – Нету тут твоей добычи и части. Судьба она не дура, без твоей магии знает, у кого брать, кому дарить. Не трожь Трифона, и я тебя не трону.

– А, это ты… – злобно цедит Фанадель. – Николай. Неугомонный вершитель добрых дел!

– Как же тут угомонишься, когда такие, как ты, по земле разгуливают? Ступай прочь, Фанадель. Трифона я под свою защиту взял. А со мной тебе связываться опасно. Ты это знаешь.

– Ладно! – рычит маг. – Поглядим еще, чья возьмет.

И исчезает. А с экранов елочных телевизоров смотрит на Трифона стекольщик Коля. Смотрит ласково и насмешливо.

– Давай, Трифон, просыпайся, – говорит он. – К тебе сейчас гости пожалуют.

– Еще не хватало! – сонно думает Трифон. – Опять артефакт требовать будут?

– Отчасти да, – соглашается Коля. – Но они больше пообщаться хотят. Они с добрыми намерениями. Так что ты гостеприимно себя веди. У тебя, кстати, метилгидрохинона не найдется?

– Нет, а что?

– Да питаются они им…

– Кто?

– Гости твои, – поясняет Коля. – Ты их не пугайся. Они мирные. На крайний случай пельменями накормишь…

– Дядь Коль, – вежливо говорит Трифон, – а с какой такой радости вы меня под покровительство взяли?

– Нравишься ты мне, – усмехнулся дядя Коля. – Забавный ты. И потом, внучке ты моей очень уж симпатичен, в огонь и воду за тебя готова…

– Внучке? – изумляется Трифон. – Что-то я такой не припомню… Я с ней знаком?

– Еще как… – усмехается дядя Коля. – Ладно, Трифон, покедова. Просыпайся. Гости в дверь стучат. Вишь, звонить стесняются. Делика-а-атные.

Трифон проснулся и долго не мог вспомнить, где он. До того смутило его это длинное сновидение. Потом осмотрелся, не веря глазам, подошел к елке. Нет, телевизоры на елке не висели.

А потом он действительно услышал деликатный стук в дверь. Дернулся, но вспомнил, что во сне дядя Коля назвал гостей мирными и велел не пугаться. Сон, конечно, чепуха, но… Почему-то Трифон этому заскорузлому стекольщику верил.

И пошел открывать.

На пороге стояли двое мужчин и одна дама неопределенного возраста. Облачены они были в длинные кожаные плащи. На симпатичные лица с удивительно правильными чертами падали тени от широкополых шляп.

– Доброе утро, уважаемый Трифон, – вежливо и даже робко сказали джентльмены. А дама просто кивнула.

– И вам здравствуйте, – кивнул Трифон. Пока неприветливо. – Какое утро? Два часа ночи! Я, между прочим, спал!

– Просим у вас прощения за то, что прервали ваш рекреационный цикл, уважаемый Трифон. Но мы были вынуждены это сделать. Портал в вашу зону открывается только в этот временной отрезок.

– Все понятно. Тогда заходите. Чего на лестнице мерзнуть?

Гости культурно прошли в квартиру. Заоглядывались. Потом один сказал:

– Позвольте представиться. Я Ктырр.

– А я Ктурр.

– А эту девушку как зовут?

– Простите, Трифон, к сожалению, ее имя нам неизвестно. В нашем обществе она оказалась при весьма таинственных обстоятельствах, о которых предпочитает не распространяться. Мы думаем, что когда-то она была похищена генетическими пиратами с Магелланова Облака, а потом бежала от них… Мы зовем ее Таманса, что на нашем языке означает Пришелица.

– Очень приятно. Мое имя, как я уже понял, вам известно. Да вы не стесняйтесь, снимайте шляпы, плащи, проходите и располагайтесь.

– Простите, Трифон, но мы не можем раздеться. Вы поймете… Для начала – вот. Возьмите это.

И джентльмен, назвавшийся Ктурром, протянул прозрачный пузырек с носиком-пипеткой. В пузырьке колыхалась тягучая на вид сиреневая жидкость.

– Что это? – опасливо спросил Трифон, взяв пузырек.

– Это глазные капли, позволяющие вам увидеть нас в нашем настоящем облике. Видите ли, находясь в вашем пространстве, мы вынуждены соблюдать определенные правила. Одно из этих правил – выглядеть так, как выглядит основное население. Чтобы не вызывать лишнего любопытства.

– А-а…

– Пожалуйста, закапайте по одной капле в каждый глаз. Уверяю, это абсолютно безвредно. Зато вы сразу сможете многое понять, и наш разговор будет предельно откровенным.

– Ладно. Только если я ослепну…

– Помилуйте, мы же гуманные существа!

Трифон снял с пипетки колпачок. Жидкость слегка пахла травами. Трифон вздохнул:

– Ненавижу медицинские процедуры.

…Капли действительно были как вода – глаза от них не щипало и не разъедало. Трифон проморгался, а потом… глянул на своих гостей.

И ухватился за стену.

– Ого!

Гости смущенно переглянулись и развели руками:

– Да, вот так мы и выглядим на самом деле.

Точнее сказать, развели они не руками, а щупальцами. Щупальца были приятного бирюзового оттенка. Да и вообще весь облик гостей разительно сменился. Головы их сплющились с боков, напоминая головы кузнечиков, серебряные глаза занимали пол-лица, поля шляп оказались чем-то вроде крылышек, а плащи превратились в блестящий панцирь, обтекающий продолговатые тела, как гудрон.

Только молчаливая девушка осталась такой, как была. Не изменилась.

– Вы инопланетяне? – спросил Трифон.

– Как вы догадались? – удивились инопланетяне.

– Ну, это нетрудно, – хмыкнул Трифон. – Откуда будете?

– Крабовидная туманность, – сказал Ктурр.

– Издалека, – уважительно протянул Трифон. – Чаю хотите?

– Чаю? – переглянулись пришельцы. – Нет, мы воздержимся. Мы за штурвалом, а чай – это такой наркотик… Вот если б метилгидрохинону пару рюмочек. Или, допустим, пельменей.

– С метилгидрохиноном у меня туго, – сознался Трифон. – Не запасся. А вот пельмени оставались. Я мигом.

Варил Трифон пельмени и размышлял о том, какое это, оказывается, универсальное, прямо-таки вселенское блюдо. Даже далекие братья из Крабовидной туманности к пельменям неравнодушны.

Трифон и братья по разуму пристроились на кухне. Братья аккуратно и вдумчиво поглощали пельмени, а Трифон, чтобы прогнать остатки сна, пил чай. Кстати, как ни странно, но молчаливая девушка от чая не отказалась.

– Вы, наверное, хотите знать, зачем мы явились на Землю, – вежливо склонил узкую голову Ктырр.

– И почему пришли именно к вам, – добавил Ктурр.

– Да, это было бы интересно, – кивнул Трифон.

– Видите ли, – замялся Ктырр. – Мы уполномочены нашим правительством на поиски…

– Священной реликвии?

– Как вы проницательны, уважаемый Трифон! – восхитились гости.

– И эта реликвия имеет форму человеческой руки?

Гости переглянулись. Покачали головами:

– Нет, дорогой Трифон. Реликвия имеет форму щупальца. Вот как у господина Ктурра.

– Или у господина Ктырра.

– Дело в том, что это щупальце когда-то принадлежало нашему национальному герою Кторру, победившему гордурян в битве за Климбазольную пустошь. Жители нашей планеты, достигая совершенноглядения, приносят присягу именно перед Синим Щупальцем Кторра! И вот два периода назад Щупальце исчезло! На планете траур, подняты по тревоге все поисковые силы…

– Я понимаю, это действительно реликвия, – сочувственно сказал Трифон. – Но я ничем не могу вам помочь. Щупальца здесь не было. Вот рука – да, появлялась.

– Как это печально. – Глаза пришельцев горестно посерели. – А мы так надеялись… Просто в галактическом информатории всплыли сведения о том, что житель планеты Земля Трифон Оглоедов стал владельцем уникальной реликвии, и мы подумали: может, это наша?

– Сожалею, – развел руками Трифон. – Но все равно спасибо, что зашли. Девушка, вам налить еще чаю?

Девушка опять не отказалась. Пришельцы грустно доели пельмени, тщательно вылизали за собой тарелки двумя парами лиловых языков и спросили:

– Уважаемый Трифон, вы позволите, мы у вас еще немного побудем. Портал в нашу систему откроется только… через двадцать восемь земных часов. Поверьте, мы вам не помешаем.

– Да я только рад буду! – искренне сказал Трифон. – Все-таки не каждый день принимаешь гостей из Крабовидной туманности. Расскажете мне о ваших традициях, истории, кулинарных пристрастиях… Кстати, вот что интересно: ваша спутница выглядит совсем как земная девушка…

– Это да, – согласился Ктырр. – Щупальца не приложу: что с нею делать? У нас в туманности она страшно скучает. И семейной жизни у нее там никакой быть не может…

– Почему? – удивился Трифон. – Девушка вроде симпатичная.

– По нашим традициям супруга должна прийти в дом своего мужа и повелителя с двумя парами розовых щупалец. А где у этой девушки щупальца? Кто ее без щупалец возьмет? И еще у нашей самки должны иметься восемнадцать языков, иначе чем же она будет кормить и воспитывать потомство!

– О, как все сложно. Ну, оставьте тогда девушку на Земле.

– Трифон, вы настоящий Кторр! Это очень благородно с вашей стороны! Нет, все же мы не зря к вам сюда порталились!

– Что делали?

– Э-э, перемещались…

– Понятно. Слушайте, пришельцы, может, я схожу в дежурную аптеку за метилгидрохиноном? Сидеть долго… – предложил Трифон.

– Ничего, мы потерпим. Все равно мы на диете, – деликатно щелкнул языком Ктурр.

– Мы можем вам спеть песни, самые популярные в нашей туманности, – предложил Ктырр. – У нас это традиционно любимое времяпровождение. Особенно после употребления пельменей. Мы от этой пищи немного… э-э…

– Пьянеете? – изумился Трифон.

Пришельцы переглянулись и обменялись приятным мелодичным свистом. Потом сказали:

– Пожалуй что пьянеем. Согласно вашей градусной системе, как после двух поллитровых емкостей с напитком, получаемым в результате брожения солода и хмеля.

– Ну, это немного, – улыбнулся Трифон.

– А после песни мы можем рассказать о том, как наш национальный герой Кторр победил гордурян…

– Соглашайтесь, Трифон, – подала голос таинственная девушка. – Они поют здорово.

– Мы еще постараемся интерпретировать нашу песню под ваше восприятие. – Пришельцы были очень любезны. – Вот. Одна из любимых. Крабовидная лирическая!

Девушка предупредительно поаплодировала, и пришельцы запели слаженными голосами на ультракороткой частоте:

 
Каким ты был, таким ты и остался,
Бесстрашный рыцарь звездных трасс.
Куда летал, в каких мирах шатался,
С чем прилетел на этот раз?
 
 
Кому грозил своим ты лучеметом,
Спалил кого огнем из дюз?
А я б была твоим вторым пилотом,
И был бы прочен наш союз!
 
 
Свою судьбу с твоей судьбою
Связать я так и не смогла…
А я б прошла галактику с тобою
И всю Вселенную прошла!
 
 
Я б не боялась ни огня, ни газа,
Во всех мирах была б твоя.
И любы мне твои четыре глаза,
И возбуждает чешуя.
 
 
Твой длинный хвост среди планет мотался,
А нынче мой сгубил покой!
Каким ты был, таким ты и остался,
Но ты и дорог мне такой!
 

– Внушительная песня, – искренне сказал Трифон. – Очень задушевная.

– О да. Ведь она посвящена интимным переживаниям нашей национальной героини, воительницы Ктарр, пустившейся на рискованные приключения ради того, чтобы отыскать во Вселенной своего партнера по перемещениям…

– Да, – Трифон вздохнул, – и у вас со счастьем напряженка…

– Счастье? – удивились инопланетяне. – А, это из гедонистических теорий. Недостижимая и аморфная цель каждого мыслящего субъекта.

– Почему недостижимая? – смутился Трифон. – Некоторые иногда достигают…

– Это им кажется, – мягко сказал серебряноглазый Ктурр. – Это иллюзия.

– Но иногда лучше жить иллюзией, – тоненько вздохнул Ктырр.

– Только надо выбрать себе иллюзию посимпатичнее, – добавил Ктурр и почему-то посмотрел на печальную и никому не нужную девушку без щупалец.

Спать не хотелось. Пришельцы оказались очень общительными существами и даже сверх меры болтливыми. Они рассказали Трифону про выращивание каменных деревьев, про брачную церемонию в аристократических семействах, при которой мать невесты добровольно погружается в анабиоз на весь период заключения брачного контракта, про недавно прошедший в сопредельной галактике конкурс красоты (на нем победило двуполое существо из созвездия Гончих Псов)… Словом, часов в девять утра Трифон понял, что он не может ударить в грязь лицом перед инопланетными гостями и на него возложена почетная миссия хотя бы кратко ознакомить их с достижениями земной цивилизации.

Возможностей для этого у Трифона было, конечно, немного, но все-таки…

– Дорогие инопланетяне, – сказал Трифон. – А знаете ли вы, что такое самовары?…

Секретная база поклонников Небесной Длани, место неизвестно

День шестой от Явления Длани

– Это я виноват, – скулил волк-богатырь. – Сцепился с этим ежом паскудным и опасности не почуял! Горе нам, горе! Пропадут без покаяния да панихидки наши забубенные головушки!

– Это я виноват, – вздыхал и щелкал клешнями царевич Филимон. – Самому единолично надобно было поисками волшебной руки заниматься, а я вас втравил и под меч подставил. Нет мне прощения как недальновидному политику!

– Это я виноват, – вносил свой вклад в дело общей исповеди инкуб Колосков. – Надо было придушить этого ежа сразу, а не церемонии с ним разводить! И против банды этой смуглой стоило мне применить мастерство школы Безумного Кулака – они бы зубы по пустыне собирали до сих пор!

– Это я виноват, – гнул свою линию Молдер. – Что я за агент ФБР, когда не смог даже вовремя вызвать подкрепление и ребят с вертолетами?! Где был мой мобильный телефон?

– Это я виноват… – разрыдался было йети Чарли, но тут все справедливо возмутились:

– А ты-то при чем?!

После этого вопроса было принято решение перестать плакаться и начать мыслить конструктивно.

– Давайте оценим обстановку, – бодрым голосом начал говорить агент Молдер. – Прежде всего, где мы находимся?

– Прежде всего мы находимся в довольно милом подземелье, если не считать вон той большой кучи человеческих костей, – сказала Скалли.

– Я в широком смысле. – Молдер поморщился.

– У меня есть версия, – поднял руку инкуб. – По некоторым признакам я понял, что эта пустыня – одна из тупиковых ветвей нашей цивилизации. Неудавшийся социальный эксперимент. Вроде того Тридевятого царства, в котором живет царевич Филимон. Филимон, без обид!

– Ладно, ты дальше говори, – буркнул властитель тупиковой ветви цивилизации.

– Но нас сейчас интересует не пустыня в целом, а лишь та ее часть, где мы сейчас находимся. Я считаю, что это некая секретная база.

– А как ты догадался? – ревниво поинтересовался Молдер, пожалевший, что такая блестящая версия не пришла ему в голову.

– Нас тащили сюда через главные ворота, если помните. А я приметил на них табличку. На ней на мертвом языке так и было написано: «Секретная база».

– О-о, – протянул Молдер разочарованно.

– По некоторым косвенным признакам, – продолжал инкуб, – я понял, что эта база носит одновременно милитаристский и культовый характер.

– Поясните, – потребовала агент Скалли.

– Здесь почти у каждого жилища стоит замаскированная зенитная установка. Или бронетранспортер. Согласитесь, странный антураж для мирного поселения. Эти пустынники – профессиональные убийцы, безжалостные террористы и тому подобное. А еще они идолопоклонники.

– Вот это мне понятно, – подала голос Скалли. – Все видели статую золотой руки?

– Да.

– Интересно, она действительно золотая? – хмыкнула Димка.

– Интересно другое, – продолжала Скалли. – Насколько их культ деструктивен? То есть практикуют ли они безнравственные ритуалы и человеческие жертвоприношения?

– Боюсь, мы узнаем об этом в самое ближайшее время, – строго сказал инкуб. – Вы видели, какие глаза у этого их учителя? В них же бешенство напополам с фанатизмом играет как шампанское в бокале!

– Так, – сказал Молдер, – давайте не будем отвлекаться от темы. Что мы имеем? Базу идолопоклонников-убийц. Они почитают Руку и, похоже, в ее честь ведут войны. Или просто наносят удары по ближайшим мирным поселениям. Вряд ли нам стоит рассчитывать на милосердие подобных типов. Нам надо бежать.

– Надо, да как?! – возопил царевич Филимон. – Ведь у нас даже шапки-невидимки отобрали!

– Предлагаю произвести тщательный осмотр подземелья, – веско сказал инкуб. – Возможно, имеются подкопы, заброшенные вентиляционные шахты… Лестницы…

– Логично, – одобрила Скалли. – Нас семеро. Разобьемся на группы и обследуем подземелье в течение часа. Через час встречаемся на этом месте и делаем доклад.

– Скалли, тебе бы только доклады, – поморщился Молдер.

Сказано – сделано. Через минуту пленники принялись оперативно исследовать место своего заточения. При этом они разделились следующим образом: Скалли, конечно, шла с Молдером, Димка предпочла общество гоминида Чарли и волка Сергея, а инкубу пришлось довольствоваться царевичем Филимоном.

– Жалко, фонариков у нас нет, – посетовала Скалли. Но Молдер сказал торжествующе:

– Разве ты забыла, что старый знакомый моего отца, знаменитый нейрохирург с Плутона, вживил мне в мозг портативный прибор ночного видения? Так что не пропадем!

– А у меня глаза светятся, – заявил волк. – Ватт пятнадцать будет.

– Если я как следует почешу свои позолоченные бородавки, – смущенно сказал царевич Филимон, – то они тоже начнут светиться приятным золотистым светом. Но мне, право, неудобно чесаться при дамах…

– Ничего, царевич, – махнула рукой Димка. – Тут все свои.

Итак, всеми силами освещая себе путь, пленники храбро рассредоточились по подземелью. Оно было обширным и не слишком темным: где-то на высоте метров пятидесяти светилось крошечное окошечко.

– Скалли! – примерно через пять минут с начала осмотра восторженно воскликнул Молдер. – Не обманывает ли меня мой прибор ночного видения?

– А что такое?

– Взгляни, это скелет гигантской рептилии! Какие лапы! А этот позвоночник! О, эти гордые ученые из Британского музея отдали бы мне все свои дипломы лишь за одну берцовую кость этого дракона! Кстати, Скалли… А ведь это и есть дракон.

– Тогда я нам не завидую, – спокойно сказала Скалли.

– Почему?

– Если уж дракон не сумел отсюда выбраться, то мы и подавно…

– Не уверен. Скорее всего, это был дракон-охранник, который или сторожил здешних пленников, или… пожирал.

– Хм. Молдер, посвети-ка мне глазами.

– Я тебе что, прожектор? Не путай прибор ночного видения с карманным фонариком, Скалли!

– Ну и пожалуйста. Я на ощупь все пойму!

Скалли быстро и профессионально осмотрела скелет дракона, коснулась пальцем шейных позвонков:

– Вряд ли этот дракон был охранником. На костях следы глубоких царапин, предположительно нанесенных металлическим предметом. Похоже, здесь был ошейник, а в стене мы найдем остатки цепи. Он был прикован, и если кого и охранял, так только самого себя.

– Блестяще, Скалли.

– Спасибо, Молдер.

– Нет, ты не поняла. Я говорю, под его ребрами находится что-то блестящее. Вон, видишь!

– О, шит! Это бриллианты! Это золото, Мол-дер-р-р!

…Древние ребра дракона рассыпались в прах от суетливой возни специальных агентов.

– Молдер, это несметные сокровища! Мало того что они сами по себе стоят бешеных денег, так ведь это еще и раритет! Сокровища из параллельного мира! Снимай пиджак, Молдер, я же знаю, что он у тебя с тройной подкладкой для того, чтобы про носить в Бюро героин и пончики с сахарной пудрой. Унесем, сколько сможем!

– Скалли, а это не будет расцениваться как акт вандализма? Осквернение гробниц? Неуважение к истории?

– Чушь! Кто нас осудит за то, что мы немножко разорили параллельное пространство…

– Это да, но вот вопрос, как мы отсюда выберемся?

– Это детали, – отмахнулась Скалли, набивая Молдеров пиджак сокровищами. – Есть масса способов выбраться из темницы, когда ты нарыл в ней кучу бриллиантов и жаждешь немедленно приобщить их к своему банковскому счету!

– Ну-ну, – только и сказал Молдер. – Кстати, остальных мы проинформируем о нашей находке?

– Ты спятил? – только и ответила Скалли. – Надевай пиджак. И пойдем дальше.

– Ты думаешь, тут на каждом шагу лежит мертвый дракон на куче сокровищ? – съехидничал Молдер.

– Я думаю, что мы должны теперь найти выход из этого неуютного места, – парировала Скалли.

…Людмиле, сопровождаемой гоминидом Чарли и волком-богатырем, повезло куда меньше, чем американским федералам. Исследуя свой сектор подземелья, они то и дело натыкались на человеческие скелеты, покоящиеся на твердом песчанике в самых непринужденных позах.

– Волк, убавь яркость, – наконец взмолилась Димка. – Уже нету сил смотреть на эти мощи!

– Нет, не надо, умоляю вас! – тут же возопил Чарли. – Я боюсь темноты! А еще больше боюсь того, что наступлю на чей-нибудь череп, а потом мертвец будет являться мне в снах и укорять за это!

– Чарли, не выдумывай, – отрезала Димка. – Делать мертвецам больше нечего. Кстати, если мы не найдем отсюда какой-нибудь достойный выход, то сами скоро окажемся в положении этих мертвецов. Пищи и воды нам предусмотрительно не дали. Полагаю, что мы скоро загнемся.

– Кстати, о воде, – поводил носом волк. – Вы не чувствуете запаха сырости?

– Нет, – с надеждой сказала Димка, – а что?

Волк вздохнул:

– Вот и я не чувствую.

И тут Чарли пискнул:

– Ой, мама!

(Хотя откуда у реликтового гоминида может быть мама, непонятно. Он же вымерший вид.)

Из темноты прямо на опешивших Димку, волка и гоминида смотрела женщина.

Они долго не решались двинуться с места, а потом волк нервно хихикнул и вильнул хвостом:

– Вот я дурак, сразу не сообразил… Она же каменная! Чего мы испугались? Никакой органики!

Волк постарался включить свои глаза на полную мощность, и наши герои увидели прекрасную статую женщины, сидящей на каменном же троне. Лицо ее было величественно, мраморные глаза смотрели гордо, и облачена она была в платье, текущее множеством складок к ногам. В одной руке женщина держала шар. А в другой…

Другой руки просто не было.

– Вот это странно, – сказала Димка. – Может, ей отбили руку? Как Венере Милосской?

– На подножии трона какие-то знаки, – показал волк. – Рука, двойная волнистая линия, глаз, шар, тройная ломаная линия, рука, нога, птица, голова быка. Я это запомню на всякий случай. По-моему, инкуб силен в мертвых языках. Нарисую – он переведет. А теперь пошли отсюда. Мне не нравится, как она на нас смотрит.

– А как на вас прикажете смотреть?!

Димка впервые за всю историю брякнулась в обморок. Вообще, у нее были крепкие нервы: перемещение в пространстве, вид царевича Филимона, плен и подземелье она вынесла стойко. Но когда подала голос каменная однорукая баба, Димка не выдержала. Упав в обморок, она придавила волку Сергею хвост. Но тот этого не заметил. Он с ужасом таращился на статую во все свои янтарные глаза.

Только йети не потерял присутствия духа. Видимо, глубокое знакомство с творчеством Диккенса не прошло для него даром. Он по-джентльменски не показал неприятного удивления тому, что статуя заговорила. Наоборот.

Йети сделал самый галантный поклон и сказал:

– Я приношу искренние извинения, что вместе со своими друзьями нарушил покой столь прекрасной и величественной леди.

Статуя смутилась. Не будь она мраморная, наверное, нежный румянец залил бы ее щеки.

– Ой, да ладно! – растянула она в улыбке каменные губы. – Я просто отвыкла от приличного общества. Столько веков почти в полном одиночестве! Ваши покойные предшественники меня боялись и вовсе не стремились к общению. Это так ужасно, когда тебя считают чудовищем!

– О, как я вас понимаю, милая леди! – прочувствованно воскликнул Чарли.

– Зовите меня Да, – жеманно дернула плечиком статуя и вдруг сошла со своего трона. Протянула Чарли единственную руку: – Рада познакомиться. Я здешняя богиня.

– А я просто Чарли, – чуть не умер от смущения гоминид.

– О, какое прекрасное имя! Чарли, прошу вас без церемоний. Я ведь богиня низвергнутая и забытая. Мой народ меня предал…

– Боже мой! – воскликнул Чарли. – Как это ужасно!

– Не то слово, – кивнула богиня. – Сами понимаете, когда тебя низвергают и вместо поклонения отправляют на кладбище, характер портится. Но вам я так рада! Надеюсь, вам не будет скучно выслушать мою историю?