Текст книги "Избранница Звездного лорда"

Глава 13

Я слушала брата и все больше желала забиться куда-нибудь в угол и не вылезать. Потому что было стыдно. Потому что я слепая дура, а может, и того хуже.

Меня даже тот факт, что я не родитель, не оправдывает. Я ведь жила рядом с ним, я ведь старалась дать ему все то, что должно было быть у подростка, а после и у юноши. В этом я точно преуспела, а брат старался изо всех сил не быть обузой.

Приятно ли слышать, что твой брат – изгой в академии? Нет, конечно. А то, что его как мальчика для битья пытались использовать? Но тут зубы обломали. Пусть Корвин и имел безграничное терпение – а точнее, одну установку: не беспокоить и не заставлять нервничать и плакать Атенаис, то бишь меня, – в обиду все равно себя не давал. Так и учился, сначала в школе, после в академии, где его не принимали сверстники и недолюбливали преподаватели.

Почему недолюбливали? Да потому, что статусное различие есть и всегда будет, что бы там политики со своих визоров ни говорили. Я знала, что мой брат являет собой огромнейшее исключение. Он стипендиат на факультете, где раньше бюджетников не было. Что поделать, если его исключительный мозг необходим академии? Сколько потрясающих проектов и идей Корвин предлагал и воплощал в жизнь! Одна поездка на Аритас чего стоит! А ведь это его заслуга, точнее, его проект, которым заинтересовались ученые Аритаса и предложили свою лабораторию, где оборудование в разы лучше земного. Как тут отказаться? И конечно же, выпросить приглашение на всю группу, якобы практика. В принципе, практикой и засчитается. Вот только заинтересованы были лишь в одном парнишке. О чем ему и сообщили, а также предложили перевестись в учебное заведение Аритаса. Настойчиво так предложили.

Вот этого и не смог стерпеть самый главный оппонент Корвина – Моруд Каранер, племянник куратора. Он со своим дружком и дядей придумал способ, как избавиться от моего брата, и им бы удалось, если бы не вмешался Звездный…

У меня голова кругом шла от обилия информации.

– Ты не будущий хирург, верно? – отдышавшись и более-менее приведя мысли в порядок, спросила я. – Вы лгали мне. На кого ты учишься, Корвин, и почему это так секретно?

– Я ксенобиолог, моя задача – улучшить генетический код известных видов и…

– Питка… – прошептала я. – Питка, случайно, не твоя разработка?

– Отчасти, – качнул головой Корвин. – Я лишь обнаружил, что мимариувас обыкновенный при вмешательстве в его генетический код восприимчив к любым изменениям и принимает изменения как единственно верный путь развития.

– Я ничего не поняла.

– Если коротенько, то ученые могут вмешаться в эмбриональное развитие и подселить любую форму – как искусственный интеллект, так и живого паразита, – которая возьмет управление на себя и при этом не будет отторжения организмом. Не будет саморазрушения. А новые формы, которые образует данный объект, сохранят более пятидесяти процентов информации, полученной от подселившегося паразита.

– Не за этот ли проект вашу группу отправили на Аритас?

– Я подавал результаты исследования в прошлом году. И да, за него…

– Вот как… А зачем ты идиота изображал, расспрашивая питку?

Я злилась. Ну еще бы не злиться, я, оказывается, о своем брате не так и много знаю!

– Да ничего я не изображал, она мне интересна как материал. Одно дело – обнаружить свойство подвижной ДНК и РНК, которые можно лепить по своему усмотрению, и другое – своими глазами видеть итог вмешательства. Единственное, что мне непонятно, зачем создавать из зверька симбионта…

– Вот оно что. Значит, ты ученый, занимающийся исследованиями и…

– Я еще только учусь, Атенаис. До научного звания мне еще лет десять учиться. Я просто талантлив…

– От скромности ты явно не помрешь, – фыркнула я. – Как они тебя подловили?

– Я ведь не только ксенобиолог, – вздохнул Корвин, – мне пришлось учиться и на хирурга. Совмещать лекции, проходить практику, и пусть врач из меня не самый блестящий, все же исследовательская база мне ближе, но и диплом хирурга я тоже получу. Обещаю.

– Я вот не знаю, то ли мне радоваться, то ли тебе по шее надавать, то ли себе… Я ведь и не представляла, что ты по двум направлениям трудишься. И как только умудрялся! – вздохнула я. Покаюсь потом. И самоедством потом займусь. Обязательно.

– Радоваться, конечно. Я буду столько зарабатывать, что ты ни в чем нуждаться не будешь! Хотя… с твоим-то женихом…

Я молчала. Молчала и ждала продолжения.

– Здесь я тоже совмещал. Как раз находился на прослушивании закрытой лекции об извлечении и замене органов с помощью… прости, увлекся. В общем, я возвращался в гостиницу, как обычно забежав в ближайшую булочную. – Брат нахмурился. – А там девушке плохо стало. Она задыхалась.

– И ты, конечно же, кинулся на помощь.

– Я не мог поступить иначе. Не знаю, что выяснил лорд Дамир, но уверен, что девушку явно чем-то отравили, вызвав сильнейшую аллергическую реакцию.

– Но даже тот факт, что ты спас ей жизнь, не избавлял тебя от казни? – Мой тон был обманчиво мягок.

– Тут сложнее, нашлись очевидцы, которые утверждали, что это я навредил девушке и трогал ее до того, как она упала и забилась в конвульсиях. На тот момент, как я оказался в тюрьме, девушка еще не пришла в сознание. А визоры с улицы и внутри булочной почему-то не работали.

– Знаешь, это все равно слишком странно. Не могли три человека организовать такую подставу. Все-таки не их территория.

– Согласен. Но лорд Дамир мне больше ничего не сказал.

– Понятно. Сама выясню. А ты выдыхай. Все будет хорошо. Никто не посмеет тебя тронуть.

– Теперь-то естественно. Моя сестра – ритани Звездного лорда. – Корвин рассмеялся. – Даже идиоты жить хотят. Кстати, а почему ты молчала, что у тебя есть парень?

Вот на эту тему мне говорить совершенно не хотелось. Вот абсолютно. И рассказывать брату, как мы познакомились с Дамиром, тем более.

– Ты же молчал о своих достижениях и увлечениях.

– Я документ подписывал о неразглашении.

– Какой документ?

– Атенаис, ты же понимаешь, что финансирование идет от влиятельных людей. То, что я оказался на самом лучшем факультете, не только заслуга моего мозга. – Корвин вздохнул. – У меня есть спонсор. Правда, я без понятия, кто он такой. Но после окончания обучения я, по идее, должен на него отработать. Но теперь я не знаю, что будет. Лорд Дамир начал перевод в Академию Межпространственного Альянса. Так что на Землю я уже не вернусь.

– Какая прелесть, и все – за моей спиной.

– Послушай, он хочет как лучше. Поверь, ни один ритас не сможет навредить своей ритани. Он создает для тебя комфортные условия, просто у вас, если я правильно понял, все случилось слишком стремительно.

– Лучше слова и не подберешь.

– Хотел бы я знать, когда вы познакомились…

– Неделю назад, – буркнула я и осеклась. – Так, никаких расспросов.

– Все равно узнаю.

– Да уж… – Я вздохнула. Упрямства брату не занимать, как и мне, впрочем.

Я смотрела на Корвина и вспоминала нашу с ним жизнь.

Откровенно говоря, в детстве мы друг друга недолюбливали. И это мягко сказано. Он всегда был жутким заучкой, слишком умным для своего возраста. И меня это так бесило, что общий язык мы находили с трудом. Мама и папа служили громоотводами.

Но с их гибелью напряженность в наших отношениях исчезла.

Разве стал Корвин иным? Разве перестал быть самым умным? Нет, он просто мимикрировал под свою не самую одаренную сестрицу. И сейчас я это видела так же ясно, как и питку, которая ласково поглаживала мой локоть. Словно бы желала успокоить.

Я могла тысячу раз спросить себя, куда смотрели мои глаза, но толку-то? Если ответ один: мне так было проще. Легче, что ли. Не замечать, как Корвин ломает себя, замыкается и меняется. Нет, он не поглупел, он стал осторожнее, перестал выпячивать свой ум. Убрал раздражающий меня фактор.

Это он подстраивался, а не я. И преуспел, раз я все приняла за чистую монету. Мой младшенький братец оказался куда более подготовлен к взрослой жизни, нежели я.

И возникал закономерный вопрос: а какой же на самом деле Корвин?

Раньше я мыслила клишированно. То есть раз он подросток, то и вести себя должен как все подростки. Но думать так было крайне глупо, потому что Корвин даже в детстве сильно отличался от своих сверстников. Да, он изображал непоседливого, дурашливого, непоследовательного ребенка – и главным образом, для меня. А я лишь сейчас поняла, что он всего лишь играл роль. Стыдно ли мне? Да как сказать… Неприятно. И грустно, что я помнила о себе, а о нем, как о личности, – нет. Вот есть ребенок, вот его нужно кормить и одевать. Цель вижу, препятствий нет, а все остальное… Главное, чтоб вел себя как любой нормальный ребенок. А Корвин не был ни любым, ни нормальным. Чертов гений.

Сложно не восхищаться его умом и прозорливостью. Хитрый маленький бес. Можно поаплодировать и заодно дать себе сразу минус сто очков. Никудышная из меня сестра и родитель.

Я аккуратно переложила питку на одеяло, а сама ухватила подушку.

– Знаешь, что мне сейчас хочется сделать? – спросила, глядя на брата. – Удавить тебя, чертов махинатор.

И со всей силы опустила подушку ему на голову.

Мы очень редко дурачились, настолько редко, что сложно вспомнить. Но сейчас…

Мы, как две обезьяны, с хохотом и грохотом носились по спальне и одаривали друг друга ударами подушек. Неважно, что мне уже двадцать восемь лет, а ему двадцать пять.

И неважно, что он давно перешагнул рубеж детства и перестал быть подростком. Я все еще видела его маленьким, невероятно худеньким, таким щупленьким мальчишкой, который серьезно заглядывал мне в глаза и крепко держал мои руки, когда я выла от отчаянья, узнав, что мы вдруг оказались на улице.

Нет, Корвин уже давно не ребенок, которого нужно защищать, он сам стал защитником.

– Он ведь сразу понял? – спросила я, когда мы набесились достаточно и теперь сидели в обнимку. – Дамир понял, какой ты на самом деле?

– А какой я? – хмыкнул Корвин и звонко поцеловал меня в щеку. – Я твой любимый брат, Атенаис. И это то, что никогда не изменится, даже если я стану супергениальным ученым.

Мой ответ не заставил себя ждать. В виде подзатыльника.

– Будь ты уже скромнее.

– Да кто бы говорил, – скопировал мой тон Корвин. – Вспомни: «А сейчас выступает…»

– Хватит! – в притворном ужасе крикнула я.

Еще бы я не помнила свои пятнадцать лет и то, как ходила по залу с гордо поднятой головой и сама же себя объявляла. Кем я только в своем воображении ни была – и королева, и самая лучшая модель Вселенной и… ох!

Мы вновь рассмеялись. И на этот раз куда легче и искренней. Все-таки мне всегда было проще думать о нем как о маленьком мальчике. Пора привыкать к мысли, что брат-то давно уже вырос.

– Я все не могу понять, как ты себя ломал? На самом деле тебе куда бы больше пошло позвонить мне и холодным тоном проинформировать, что ты допустил ошибку и теперь тебя, выполнившего свой врачебный долг, без суда и следствия казнят.

На миг я представила себе, как Корвин холодным лекторским тоном дает Дамиру указания, какие конкретно я люблю блюда и что обожаю пить по вечерам. Была у меня маленькая слабость и даже традиция: есть пирожные и пить красный варотанский чай, привезенный с планеты, в честь которой он и назван. Чай, между прочим, божественный. Душистый аромат с легкими фруктовыми нотками. Видимо, до этого мы еще с Дамиром дойдем.

Удивительно, но от мыслей о Звездном на душе становилось тепло и радостно. Я действительно ждала таких ухаживаний с его стороны с невероятным предвкушением и нетерпением.

– Вот ведь, Атенаис, я никогда не делал то, что мне не нравилось. А линия поведения с тобой… Я защищал тебя. – Брат просительно заглянул мне в глаза. – Ты ведь уже поняла, что с нами что-то не так? Просто я понял это в тот день, когда нам некуда было идти.

У меня от шока язык онемел! Я, как рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот, не в силах справиться с гневом и издать хоть какой-то звук. Посмотрите-ка, понял он раньше! Вундеркинд ходячий!

– Перестань сердиться, Атенаис. Не вреди себе, пожалуйста. Мы не просто так потеряли часть памяти о событиях нашей жизни и часть воспоминаний о наших родителях. И у тебя, и у меня стоит ментальный блок. Только твой завязан на эмоциях. Поэтому дыши, пожалуйста, милая. Дыши.

Я вскинула голову и встретилась с прямым и серьезным взглядом синих глаз. Отражение моих. Такие же чистые, синие, глубокие, как озера Земли. И таили они в себе не меньше загадок.

– Я уже понял, что Медок своим вмешательством в твое сознание срезала часть блока, но, увы, это лишь крохотная часть.

– Ты меня пугаешь. – Я прикрыла глаза. – Корвин, мы ритасы? Ты поэтому так сильно увлекался данной культурой? Ты хотел попасть на эту планету, а потому…

– Да, – резко ответил Корвин. – Да, Атенаис, мы с тобой далеко не люди.

И его слова прозвучали как-то горько, приглушенно и вместе с тем… гордо, что ли?

– Не понимаю. Все равно не понимаю, откуда у тебя подобные выводы.

– Это долго, – брат поймал мои кисти и мягко сжал, – очень долго объяснять, особенно когда точно уверен, что та часть памяти, которую сохранил я, для тебя остается под замком.

– И все же…

– Плохая идея! – Медок, молчавшая во время нашего общения с Корвином, решительно прошла по одеялу и встала передо мной, поджав передние лапки. – Рано, моя дорогая. Да и вмешательство должно быть со стороны родственника, а никак не искусственного интеллекта, коим я являюсь.

– Корвин?

– Атти, я не смог снять свой, и к тебе в голову точно не полезу. Мы должны найти своих родственников, а потому…

– Ничего вы не должны, – прервал его спокойный, немного усталый голос Дамира. – Я знаю, кто вы и к какому клану принадлежите. И, Корвин, сделай милость, перестань при мне изображать идиота, раздражает.

– Как скажете, лорд аль Кахар. – Брат медленно поднялся с кровати и опустил голову. Явно какой-то поклон, принятый среди ритасов. Ибо угол наклона и точный поворот не оставлял и шанса случайному совпадению.

Этот жест что-то значил. И только я не понимала его значения. Срочно, срочно узнавать о быте и культуре планеты жениха! Внутренний голос ехидно напомнил, что, судя по всему, планета и моя родина. Но я быстро задвинула его подальше. Сложно о таком думать и воспринимать. Я подумаю, но чуть позже. Просто чуть позже.

Дамир аль Кахар

Я рассматривал Корвина и видел в нем его деда. Если не обращать внимания на внешность, то он копия Рикара. Тот же гордый взгляд и острый ум. Род аль Таим славится гениями. Они не воины, хотя каждый из них способен постоять за себя и достойно показать себя на поле боя. Но нет, они ученые. Гениальные, неповторимые, чей генетический код улучшался с каждым поколением. И те, кто утратил милость богов. Мы так думали. Так считали. Но сейчас, глядя на Корвина, я могу точно сказать, что Димитра нашла ответ и опровергла проклятие одним лишь рождением сына.

Сына, о котором так мечтал ее отец.

Я пока не знаю всех причин и обстоятельств, но выясню все.

Тишина, образовавшаяся после этархе – полупоклона младшего старшему, – не напрягала. Я знал, что должен сделать, еще по дороге сюда. А потому выпрямил руку и быстро коснулся лба брата Атенаис.

– Спи! – короткий приказ, и я поймал обмякшее тело, чтобы тут же уложить его на постель.

– Дамир?! – испуганный шепот ритани, и второе касание досталось ей.

– Прости, девочка.

Позже она поймет и меня, и мои действия. А сейчас я не имел права на ошибку.

– Леди Тайра, вы можете взять контроль над обоими?

– Уже. – Целительница неслышной тенью скользнула в комнату. – Их биополя практически идентичны. Такое обычно случается у близнецов, но их разница в возрасте натуральна. Лорд Корвин младше леди Атенаис на три года.

– Значит, они одинаково сильны.

Плохо. Я сжал кулак и заставил себя успокоиться. Мы найдем выход. Непременно.

– Блок, который был снят питкой, имеет другой характер построения? – Мне хотелось услышать то, о чем я и так догадывался. Но я должен был услышать.

– Да. Тот, что на них обоих, имеет более глубокие и давние корни. И они близкородственны. Хотя…

– И тот, что наложен позже, тоже от родственников, не так ли?

– Я бы сказала – вторая или третья кровь.

– Дядя. Блок на воспоминания о неприятном событии на планете Фларес ей ставил дядя.

– Подходит, – после короткого раздумья согласилась вайера. – Я правильно понимаю, что нам предстоит избавиться от остальных? У лорда Корвина тоже стоит, правда, он его практически до конца расшатал.

– Не снял, а расшатал?

– Да. Работа грубая и неосторожная, ему грозила полная потеря разума.

– Сможешь скорректировать последствия?

– Начала, когда приехала, – кивнула целительница. – Не смотрите на меня так, лорд Дамир. Я же сказала, на энергетическом уровне они идентичны. Мое подключение к брату леди Атенаис произошло спонтанно. Я не планировала брать и второго подопечного без вашего ведома.

– Очень сильная связь.

– Как у близнецов. Странно и не очень понятно, каким образом это произошло, учитывая, что леди Атенаис старше на три года.

– Сколько времени понадобится, чтобы достичь нормальных и стабильных показателей?

– Зависит от того, как скоро вам требуется приступить к снятию старых блоков.

– Я не буду рисковать здоровьем ритани и ее брата.

– До утра. Вы сможете приступить утром. Но… – Вайера тряхнула головой и посмотрела мне в глаза. – Я вынуждена настаивать на присутствии родственников. И лучше, если блок снимут они… Даже не так, я настаиваю на том, чтобы не вы, а…

– За кого вы меня принимаете? – прошипел я.

– Простите. – Целительница опустила голову. – Простите, лорд аль Кахар.

– Медок, охраняй Атенаис и Корвина. Леди Тайра, вы останетесь под наблюдением и защитой айсе.

– Да, мой лорд.

Прежде чем покинуть покои, я прошел к Атенаис. Убрал локоны с ее лица, оставил целомудренный поцелуй на лбу и укрыл одеялом.

Ритаска… несовершеннолетняя, не прошедшая посвящения – и наследница к тому же!

Я пока могу лишь гадать, что побудило Димитру так поступить со своей семьей и со мной, но чего я не смогу понять, так это того, как она могла так поступить со своими детьми!

В своем кабинете я в очередной раз попытался связаться с друзьями. Как и предполагалось, ответа не последовало. И теперь я точно знал почему. Сложно не догадаться, когда неожиданно узнаешь о спонсоре мальчика-сироты.

И уж совсем не остается загадкой, кому совершенно невыгоден мой интерес к двум подопечным. Велар аль Марито. Остается лишь один вопрос: покрывал его Тарим аль Натор или был в таком же неведении, как и я?

Три часа назад, когда я вышел из комнаты Атенаис, давая ей время на общение с братом, первым делом отослал весточку их деду. Уже тогда я понял, кто они и кем приходятся Рикару аль Таиму. Но все же требовалось подтверждение.

Я отослал ему всего три слова: «Договор не нарушен», однако был уверен, что старый интриган правильно поймет послание и явится ко мне инкогнито.

Он действительно не нарушен, просто моей невестой стала не дочь, а внучка!

А после этого Микелл принес документы. За время нашего полета о Корвине было выяснено все и даже больше. Вряд ли он знал, кто столько лет покровительствовал ему. А я, лишь увидев имя друга, все понял.

Сложно не понять. Особенно когда через неделю после исчезновения твоей невесты пропадает младший брат друга! А спустя время клан объявляет его мертвым, но отказывается проводить традиционный ритуал, отговариваясь тем, что он погиб как собака и недостоин благословения на путь перерождения. А десять лет назад…

Моя злость взяла верх. Сейчас я походил на раненого зверя, которому причинили нестерпимую боль. Сила моей ярости была такова, что я сумел пробраться в голову Тарима аль Натора.

– Дамир?

– Передай Велару, что я все знаю, пусть налаживает связь.

– Связь? Дамир, что происходит? Приборы на корабле сошли с ума, я не могу…

Голос друга в моей голове оборвался. А я утер кровь, льющуюся из носа. Такие ментальные вызовы даже для меня чреваты. Откровенно говоря, они мне и не под силу, сейчас исключение, потому что я на грани срыва…

Мне понадобилось еще двадцать минут, чтобы начать дышать ровно и более-менее сфокусироваться на пространстве. Впрочем, оно того стоило, потому что спустя еще двадцать минут мой визор ожил.

И кто бы мог подумать, сигнал шел от пропавшего Велара!

Я позволил себе оскалиться и частично принять иную форму.

Глава 14

– Ну здравствуй, друг.

– Дамир, не надо. Я виноват, но не так, как ты думаешь. – По лицу Велара прошла судорога. И я с удовлетворением отметил, что Тарим не единожды прошелся своими кулаками по его наглой и бесстыжей морде. Жаль, что не я. – Я все объясню. Через сутки мы будем на Аритасе.

– Через сутки? – Мне было чему удивляться. Эти двое должны были находиться в другой звездной системе, а оказались на подлете к Аритасу.

– Как только я узнал, кем ты интересуешься, Дамир, я сделал все, чтобы успеть. Но, видимо, опоздал.

– Дамир, – голос Тарима был глух, что выдавало крайнюю степень раздражения и гнева, которые он пытался сдержать. Друг рывком отодвинул Велара, показываясь мне на глаза. – Поверь, у него в голове самый настоящий ад. И он действительно виноват, однако не предавал тебя. Хотя я бы ему еще раз вмазал за эти шуточки с кораблем.

– Прости, – твердо произнес Велар. – Ты знаешь, почему я поступил именно так.

Тарим скорбно вздохнул и кивнул, соглашаясь со словами друга. Я вздрогнул. Тарим не отличался всепрощением, и если бы у Велара не нашлось веской причины, то летел бы он сейчас связанный и с невероятной головной болью, если не с выжженным мозгом. Потому что мы не прощаем тех, кто использует наши слабости, а Велар не смог бы обмануть Тарима, если бы не знал о нем все.

Но Тарим простил и сейчас его защищает.

– Клятва на крови, Дамир. Ты бы тоже не смог ее обойти.

– А сейчас он, значит, может это сделать? – ядовито прошипел я.

– Может, потому что ты сам обнаружил их. Это одно из условий, когда он имеет право не молчать. Все они.

– Я внимательно тебя слушаю.

– Я не думаю, что это подходящая идея, – вздохнул Велар и решительно направил визор на себя. – Я обрисую ситуацию вкратце, а подробности расскажу при встрече. Но я и сам знаю не так много, к сожалению, выяснить, кто надругался над Димитрой, у меня так и не получилось.

– Надругался?..

– Тридцать лет назад твою невесту изнасиловали. Ты знаешь, что это значит.

– Что?! – Я неосознанно сжал кулаки и не проконтролировал момент, когда вырвались когти. Кровь брызнула по столу.

– Меллер ничего толком не объяснил, Дамир. Но он нашел Димитру у подножия водопада Иссадо. Она собиралась совершить ратерго![5]5
  Рате́рго – ритуальное самоубийство, совершаемое только женщинами высшего сословия планеты Аритас. Женщины, бросаясь с выступа священного водопада Иссадо, ступали на тропу перерождения, а их тела, поглощенные черными водами, очищались от грехов, и, следовательно, очищалась кровь, которая текла и в венах их родов.


[Закрыть]

Я прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Тридцать лет назад мою невесту изнасиловали, и она решила смыть свой позор ритуальным самоубийством на священной земле. Дура!

– Дальше, – глухо потребовал я. – И почему твой брат оказался рядом с ней?

– Ты же не обвиняешь его в бесчестье? – ощетинился Велар. – Димитра была его ритани!

И кто из нас еще дурак? Я столько времени провел с Веларом и его братом и даже не заметил, кем стала для младшенького из семейства аль Марито моя невеста!

– Мы не могли сказать, ты же понимаешь. Это бы ничего не изменило. Ее род не принял бы такого союза. И клянусь, Дамир, он ни словом, ни делом не показывал Димитре своих чувств.

– Открылся, лишь когда спасал ее от необдуманного шага? – горько уточнил я то, что было и так понятно.

Если отбросить в сторону эмоции, которые рвутся из груди, то вырисовывается страшная картина. Под удар попала моя семья. Смерть отца, затем надругательство над моей невестой, мать, которая стала айсе. Что, если она не сама приняла решение, что, если Ильканте подсказали выход из ситуации? Кто его знает, что там творилось в голове моей матери? Она никогда не была влюблена в моего отца, их союз держался на взаимоуважении. И потому слишком странно то, что она решилась пройти одной тропой перерождения. С чего бы? Поддавшись чувству вины и глубокой привязанности к тому, кто возвысил ее?

– Они сочетались браком той же ночью, Дамир. А следующим утром покинули Аритас.

Меллер спас от позора два рода. Невеста может изменить своему жениху, однако после этого она должна немедленно выйти замуж, в противном случае ее ждет отречение от рода и медленная смерть, что иногда растягивалась на десятилетия. А после смерти над домом клана появляется черная метка – знак богов, выражающий свою немилость к роду. Клан аль Таим ждало падение. Вот почему Димитра решилась на страшный шаг – убить себя самостоятельно. Такова суть наших тел и нашей силы. Ритаски несвободны в выборе. Случись близость между нами, пока мы считались женихом и невестой, ничего подобного не произошло бы. Организм бы не начал саморазрушения.

У Димитры был единственный шанс: исправить положение в первые сутки, проведя ритуал бракосочетания, что и сделал Меллер.

– Ты бы не успел, – правильно поняв ход моих мыслей, произнес Велар. – Это случилось одновременно с гибелью твоего отца. Ты был слишком далеко и просто не успел бы помочь.

Какая интересная, хорошо спланированная акция по уничтожению двух главных родов Аритаса.

И невозможно поверить в то, что аль Марито готовился к их свержению, – они бы ни за что не одобрили союза второго сына с Димитрой, даже при условии, что она для него ритани. В таких вопросах вторыми сыновьями легко пожертвовать. Но нет, они скрывали и этот брак, и рождение внуков. Но для чего?

Они спасли дочь аль Таима и весь его род. Я понимаю, что Рикар жесткий человек, но Димитра была его любимицей, он не смог бы отправить ее на ратерго даже ради всего клана. Или смог бы?

Я невольно задумался о том, как бы сам поступил на его месте? Если бы на кону стояло процветание всего клана и жизнь любимой дочери? Да выдал бы ее замуж за доверенного человека! Причем немедленно!

– Во время церемонии они потребовали в дар молчание. На крови, Дамир. И айсе удовлетворило это требование.

Вот оно что. Даже если бы кто-то и захотел, ничего бы сказать не смог. Церемония вхождения ритаски в род подразумевает получение одного уникального дара. И никто не может в нем отказать. Чего бы брачующиеся не потребовали!

– Однако айсе внесло три условия, позволяющие отменить обет молчания, – продолжал Велар. – Первое – отсутствие наследной линии первой ветви рода аль Таим. Сам понимаешь, рано или поздно у Димитры и Меллера появились бы дети, и в случае, если бы у Рикара не осталось наследников, посвящение должен был пройти первенец Димитры. Второе условие – если кто-то из высших ритасов обнаружит сбежавших или их детей без помощи рода аль Марито. И третье – клятва считается недействительной, если Димитра или Меллер сами раскроют свое местоположение и свой союз.

Разумные условия…

– Они улетели, и больше десяти лет от них не было вестей. Впервые я почувствовал родную кровь на Фларесе, когда мы совершали седьмой рейд.

– Вот почему ты не улетел с нами…

– Да, я остался, чтобы встретиться с братом. И был несказанно удивлен. Все эти годы Димитра и Меллер искали того, кто решил нанести удар вашим семьям. Рождение детей не изменило их планы. Они много путешествовали, постоянно меняя свои тела.

– Ты часто виделся с ними?

– С того момента, как случайно их встретил, – да. У нас была договоренность, что раз в год мы встречаемся на Фларесе. Я помогал им материально, Дамир. Не смей меня осуждать.

– Я поступил бы так же, – глухо ответил ему. И не лукавил, будь у меня сестра или брат, в такой ситуации я бы тоже скрывал ото всех их местоположение и род занятий. Особенно зная, что им угрожает опасность. А она угрожала.

Димитра дала мне время, которого могло и не быть, обнародуй они с Меллером свой брак. Я имел право на поединок и точно бы не стал ничего слушать. Впрочем, Меллер бы никогда не признался, что его жену изнасиловали.

– А когда Корвин совершил осознанное преображение, им пришлось наложить на детей ментальный блок, запирающий их силу и суть под надежный замок. Как и большую часть воспоминаний. Им часто приходилось менять личины и жить под разными фамилиями. Тарим не солгал, по всем каналам Атенаис и ее брат проходят как сироты. Просто в разное время над ними брали опеку…

– Ты хочешь сказать, что Меллер и Димитра позволили своим детям думать, что они сироты? То есть, родив Атенаис, Димитра оставила ее в больнице? И то же самое сделала с Корвином?

– Первые три месяца своей жизни каждый из них провел в специализированном учреждении. Так что да, они сделали все, чтобы их детей не связали с ними. И ты прекрасно знаешь, как Альянс защищает тайну рождения и опекунства. Ни Атенаис, ни Корвин никогда бы не догадались, что по документам считаются подкидышами.

Я вновь заставил себя сдержаться, с ужасом отметив, что любая информация, которая касается Атенаис, а особенно имеет негативный характер, отзывается во мне сверх меры натянутой струной, которой нужно совсем немного, чтобы лопнуть.

– И ты считаешь, что они поступили верно? – не сдерживая гнева, спросил я.

– На это были причины, Дамир. Пираты…

– Что?

– Я знаю слишком мало! – то ли в отчаянии, то ли со злости рыкнул Велар. – Но Атенаис и Корвин – ключ к той информации, что смогли найти Меллер и Димитра.

– А они сами-то в курсе, что являются каким-то ключом?

– Вряд ли… Дамир, мы найдем всех, кто причастен к тому, что случилось с нашими семьями.

– Сынок, у нас гости. – Ильканта появилась внезапно, заставив меня вздрогнуть.

– Мы продолжим позже, – глядя на друзей в визоре, сказал я. – Мне пора.

– Сутки, – одними губами произнес Велар, а Тарим кивнул.

Только после этого я прервал связь и обернулся к двери, которая в этот момент отъехала в сторону, являя мне гостя в сопровождении двух охранников и моего айсе. Охранники, конечно, не видели айсе, но чувствовали прекрасно, а потому были напряжены. Сложно бороться с тем, кого не видишь, и при этом знаешь, что навредить айсе невозможно.

– Наедине, – четко обозначил гость свою позицию.

– Замрите, – негромко приказал я, и сопровождающие Рикара аль Таима застыли у двери с той стороны.

– Ну здравствуй, Дамир.

Мы разглядывали друг друга так, словно были двумя зверями, готовыми накинуться на противника в любой момент. Мой жест, приглашающий присесть, гость проигнорировал. Но я и бровью не повел, знал, что так и будет.

Рикар пришел сюда не потому, что поверил мне. Нет, в его сердце жила надежда на то, что дочь, а может, ее дети найдутся, но совсем не она привела его на мой порог.

Несмотря на все, что между нами было, глава клана аль Таим не желал войны. И пусть сорванная церемония – его рук дело, но нападение на мою невесту с ним не связано. Я видел это по его глазам. Рикар пришел сюда победителем, чтобы потребовать и взять то, что пожелает, и то, что я обязан предоставить как проигравшая и виновная сторона. Я знал, кому обязан своим местом главы. Он поддержал меня, помог с кланом, который практически был раздроблен. Ведь в момент гибели отца я не прошел посвящения и не мог полновластно управлять его наследием. Рикар стал тем, кто не просто протянул мне руку и закрыл рты недовольным, он защитил все, что было дорого мне и моим предкам.