Текст книги "Избранница Звездного лорда"

Ритасы не просто высокоинтеллектуальная раса. В нашем наборе хромосом хранится удивительная информация и такие невероятные гены, что многие ученые называют это не чем иным, как магией. Высшие ритасы могут полностью менять свой организм. Родившись черноглазым брюнетом, ребенок способен полностью изменить свою внешность, заставляя каждую клетку тела подстраиваться под свое желание, и в результате получить облик голубоглазого блондина. Мы совместимы со всеми существующими разумными расами. Можем получить потомство от любого, и наши дети обязательно родятся ритасами. Исключений не будет. Мы храним в тайне эту особенность, как и то, что, помимо полного преображения внешности, можем выбирать и животные виды, правда, всего четыре постоянных, но на всю жизнь.

Мы не относимся к расе морфов или оборотней. У нас нет привязок к циклам, как у оборотней, или болезненных, судорожных преображений, как у морфов. Ритасы по праву считаются сверхрасой и при желании поработили бы все галактики, но… Мы пошли по иному пути, по пути процветания и всеобщего блага.

Неудивительно, что первыми пиратами, а точнее их главарями, появившимися на просторах зарождающегося Альянса, были ритасы, не желавшие мира.

То был долгий период уничтожения себе подобных, гонений и беспрерывных войн, из которого миротворцы вышли победителями. К несчастью, восстания вспыхивают до сих пор. Так было и будет всегда. И нужны воистину сильные, наделенные умом существа, чтобы противостоять низменным инстинктам тех, кто возжелает единоличной власти.

Именно поэтому наши женщины неприкосновенны, особенно те, что рождены от высших. Потому настолько ценны, что способны породить ритаса от любой расы. Ритаса, который будет наделен всем, чем славится род его матери.

Тридцать пять лет назад будущее казалось мне полностью распланированным. Правильным. Таким, каким должно быть. Мне нашли походящую невесту. Ту, что могла стать ритани, но не стала. Впрочем, мы с Димитрой могли бы достигнуть необходимого уровня привязанности, чтобы ее приняли мое айсе и мой дом. Соединить два рода, в одном из которых произошел сбой генов и на свет перестали появляться мальчики, а дочери, достигая зрелости, погибали. Димитра, седьмая дочь Рикара аль Таима, родилась от наложницы. Рикар за свою невероятно долгую жизнь так и не встретил ритани. И жен у него было три. Он отчаялся, и я прекрасно осознавал его беду. Согласился влить в его род свою кровь. Дать надежду. Взамен первый по старшинству род обещал мне поддержку. Мне и моему роду, что всегда был вторым. По договору второй сын от нашего союза с Димитрой должен был стать новым главой клана аль Таим. Тридцать пять лет назад наши с ней жизни были расписаны по секундам, каждый шаг и действие. Мы предназначались друг другу. Но все рухнуло со смертью моего отца. Два самых страшных события случились буквально одновременно, с минимальным временным интервалом: погиб мой отец и пропала моя невеста.

Пока я, как идиот, искал ее, меня настигла третья беда – моя мать прошла тропою мертвых и стала айсе.

– Ты все еще винишь меня, Дамир… – вздохнула она.

– Нет, что ты. – Я ухмыльнулся. – Конечно, не виню, ты же поступила правильно. Бросив управление дома на мальчишку, вынудив его в кратчайшие сроки пройти посвящение.

– Ты не был мальчишкой, Дамир.

– Я едва перешел рубеж зрелости, мама. Но да, мальчишкой я уже не был. Однако твоя поддержка требовалась мне как воздух. Как и всему клану, который ты бросила.

– Мне было плохо.

– Полагаешь, твоему ребенку было лучше? Или тот факт, что я мужчина, сделал меня черствым и каменным? Для тебя Дэриан аль Кахар был мужем, для меня – отцом. Ты ушла не в самый лучший момент, мама. И прекрасно знаешь, что от твоих действий пострадал весь клан.

– Твоя кара настигла каждого, кто посмел…

– Кара? Слабину дала ты, Ильканта аль Кахар, а исправлять и наказывать пришлось мне. Или, полагаешь, казнить более трехсот ритасов за раз легко? Или тебе назвать реальное число?

– Если бы ты не выставил их казнь как освобождение, никто бы и не помыслил о том, чтобы навредить роду. Не стоило говорить, что ты распустил слуг, в то время как все они были казнены…

– Я мог бы начать оправдываться. Но я не чувствую вины, мама. Ее нет. Ты с детства знаешь, какую ношу тянет каждый высший. Ты одна из нас, но ты решила, что можешь сбежать и спрятаться. И если после слов Атенаис я думал, что этот разговор имеет смысл, то сейчас понимаю, что давно знал ответ на свой вопрос, просто не хотел верить. Ты струсила, первая леди дома аль Кахар. Ты испугалась того, что должна была сделать. И из-за твоих действий младшие ветви оказались в плачевном состоянии.

– Я отдала свою жизнь! Я умирала восемь дней кряду и…

– И явно не понимала, на что шла.

Призрачное тело пошло рябью. Я знал, что она злится. Но ее злость была бессильной и имела привкус отчаянья. Нет, я слишком хорошо знал свою мать, чтобы верить в чистоту ее помыслов.

Она прошла ритуал, выпив половину нашего клана. Не только она мучилась, отдавая свою жизнь. И пусть остальные выжили, но кто сказал, что им было легче? Кто сказал, что они не балансировали на грани? И я, пока не стал главой клана, не мог им помочь. Первая леди дома аль Кахар забирала энергию из всех, кто принадлежал к нашему роду. Иначе у нее бы ничего не получилось.

Разве думала она тогда о своих людях? Разве интересовалась тем, сколько мне потребуется времени, чтобы восстановить их? Потому-то к айсе давно никто не прибегает. Более шестисот лет у высших кланов не было новых вливаний в айсе. Не было свежей крови и членов семьи, кто решился бы на этот жуткий ритуал. Моя семья во всем отличилась. Погиб сравнительно молодой глава, от его сына сбежала невеста, а мать вошла в айсе. Наш клан простили только потому, что я имел весомую поддержку. Потому, что мне пророчили место отца. И я прошел все испытания с честью. Стал не только главой своего клана, но и главой Аритаса.

– Да, не понимала, Дамир! Да, пожалела! – Некогда красивое лицо матери исказила гримаса отвращения.

Отвращения к себе самой и своим слабостям. Я это отчетливо понимал. Как и то, что мне уже не нужны извинения. Мать права, я давно не мальчишка.

– Неважно. – Я тряхнул головой. – И давно уже неважно. А вот что меня не устраивает, так это твой эгоизм. Ты не имела права вмешиваться в мое сознание и притуплять мой разум. Ты подставила под удар не столько меня, сколько мою ритани. Я уверен, что остальные противились твоему самоуправству.

– Ты прав. – Женщина понурила голову. – Я поторопилась, Дамир. Но поступить иначе не могла. Я вновь ее нашла, почувствовала. Мы все были ошеломлены и не желали тебе зла. А внешние обстоятельства… ты знаешь, я не могу многого объяснить, не имею права, но поверь, девочка вернулась домой.

Я вскинул голову и пристально посмотрел на мать. Я знал, что айсе заглядывают куда дальше, чем единственная жизнь. Они видят будущее своих потомков. Четко, ясно и точно знают, какая тропа и куда приведет. Вот только практически ничем не могут делиться с живыми. Существуют редкие исключения. Такие, как обретение ритани.

– Она ритаска? – Я сам не понял, почему мой голос охрип. – Атенаис ритаска?

Ильканта и при жизни умела держать лицо, а уж после смерти… Она проигнорировала мой вопрос. Ничто в ее облике не могло ни подтвердить, ни опровергнуть мою догадку.

Что ж… У меня было лишь предчувствие, еще там, на корабле. А теперь есть весомые подозрения, которые я обязан подтвердить.

Потому что, если Атенаис ритаска и ей двадцать восемь лет, нашей свадьбе не бывать. Как минимум еще два года, а как максимум еще семь лет. Потому что наши женщины становятся совершеннолетними в тридцать и полностью созревают к тридцати пяти годам, если брать земное исчисление. Никто не позволит своей дочери выйти замуж раньше. Даже за меня, даже при условии, что она для меня стала ритани. Исключение возможно лишь в одном случае, если и я для нее стану ритани. Но… опять же, она не созрела, чтобы это понять и прочувствовать. И воспитывалась вдали от родины, не проходила посвящения и ритуала пробуждения родовых корней.

– Мне жаль, что я повела себя эгоистично. Наплевала на своих людей и на тебя, но я никогда не желала тебе зла. Мной двигал страх одиночества и осознание той незавидной участи, которую я должна была принять. – Мать смотрела на меня неотрывно. – Мне стыдно признаваться в том, что я хотела иного итога от ритуала, но предки распорядились иначе.

– Иного итога? – Я буквально задохнулся от гнева. – Ты хотела пройти тропою отца?

– Да.

У меня не нашлось слов. Люди нашего клана так же, как и моя мать, были потрясены внезапной смертью главы. И она, его ритани, вместо того чтобы поддержать своих, стать для них утешением и найти утешение в них, эгоистично решила, что может всех бросить! Больше того, отобрать их жизненную энергию, чтобы уйти вслед за отцом на его тропу перерождения. То есть родиться с ним в одно время и в одном месте. И если бы не решение предков – так бы и случилось. А ведь я бы не позволил своей матери погибать в одиночестве. Да, существовала традиция. Незыблемая. Вдова высшего ритаса не имеет права на личную жизнь. Но… моя мать была молода. Ей всего-то исполнилось триста семнадцать лет. И провести больше половины отмеренного времени одинокой женщиной, которая больше не могла стать матерью, не могла познать радость сильного плеча, на которое можно опереться… Нет, я не допустил бы подобного. Пошел бы против всех и выбил бы для нее право на нового мужа. Мой отец не был для нее ритани. А значит, спустя время ее сердечная рана затянулась бы.

Я усмехнулся. Да, именно поэтому предки ей отказали, сделав частью айсе…

А моя мать, отвернувшись, проговорила:

– Я оступилась тогда, когда больше всего была нужна тебе и нашему клану. И все эти годы боялась поговорить с тобой, смирившись, наблюдая за тем, как пустеет наш дом и как ты отчаянно не желаешь в него возвращаться. Я признаю свою ошибку, но я не могу ее исправить.

Глава 12

– Конечно, не можешь. Это твое наказание, мама.

Я вздохнул и прикрыл глаза. Мне ведь подобное и в голову не могло прийти. Я думал, мать просто струсила. Испугалась того, что ее ожидает. Я ведь даже с ней толком поговорить не успел! Бросился на поиски Димитры, будь проклята эта девчонка. Откуда я мог знать, что мать сделает такую глупость?

– На мой взгляд, слишком жестокое. – Я действительно так считал. Но… – Но предательство – не та вещь, которую можно прощать.

– Я знаю, Дамир. Я в полной мере прочувствовала все, что натворила. И у меня есть вечность, чтобы все исправить.

А вот и надменность Ильканты аль Кахар. Вот такой она и была при жизни. Высоко поднятая голова, расправленные плечи и взгляд такой, от которого пробирает до костей. Полностью уверенная в себе и своих действиях. И неважно, что эти самые действия продиктованы эгоизмом.

Впрочем, теперь она айсе и навредить или сделать что-то по своему желанию не может. Такова ее «жизнь» теперь – во благо и процветание рода. Навредить ни мне, ни моим детям или моей избраннице она не в состоянии. Как и родственникам моей ритани.

– Я поторопилась, не дав тебе времени научиться здраво мыслить. Но теперь, Дамир, все в твоих руках. Здесь, – мать окинула взором пространство, – твой дом и твоя крепость. Я уверена, ритани наведет порядок и станет твоей поддержкой, которой я не смогла стать.

– Ты опять взваливаешь на чужие плечи свою работу. – Я ухмыльнулся, понимая, что мама не ошиблась.

Атенаис очень способная девушка. Не капризная, не истеричная и при этом ради своих близких готова на многое. Даже жизнь отдать.

– Я буду помогать. Мы все будем помогать.

– Знаю, – кивнул я. – Но не лезь ко мне в голову, даже если тебе покажется, что так будет правильно. Мне нужна трезвая голова, а не вопящие инстинкты.

– Понимаю. – Она склонила голову, признавая свою оплошность. – Такого больше не повторится. Но и ты не отгораживайся от нас.

– Не буду. – Я и сам давно понял, что это было большим просчетом. Столько лет игнорировать и блокировать айсе… На пользу это точно не пошло. – Через час я жду полный отчет по младшим ветвям, а сейчас собери мне прислугу, пора исправлять ошибки.

Ильканта просветлела лицом. Удивительно, но я никогда не приводил в свой дом любовниц. И жену не хотел везти сюда, на внутреннем уровне отгораживаясь и не желая принимать свою суть и свой род. Моя обида на мать сыграла дурную шутку. Я везде брал силой и умом, но пасовал в собственном доме, пустив все на самотек.

Буквально через несколько минут передо мной стояли все слуги.

– Я не потерплю предательства, – произнес я. – Клятву роду никто не отменял. Роспуска не будет. Навредите мне или моим гостям – умрете сами и умрут ваши семьи. Пощады не ждите.

Я внимательно рассматривал слуг, особенно служанок, которые были приставлены к гостьям. И хмурился, заметив сомнения и даже уверенность в обратном. Что ж…

– Ильканта, всех, кто был в сговоре, выведи на задний двор.

Вздрогнули, разом с лиц краска спала. Как минимум у пятнадцати человек. Увы, реальность оказалась еще хуже.

Их было семьдесят три – тех, кто так или иначе желал навредить моему роду.

Я знаю, что жестокость порой продиктована необходимостью и рука не должна дрогнуть. Но и наказывать следует по проступку. А потому я выслушал все, что айсе желало сказать о каждом провинившемся. Выслушал, что успели и чего еще не успели сделать. О планах, мыслях, о тех, кто им помогал, и тех, кто покровительствовал. И приговорил двадцать шесть человек. У остальных был шанс, и я дал им его.

Наверное, когда все закончилось, мне не стоило идти к Атенаис. Но так хотелось просто ее увидеть. Откровенно говоря, я нуждался в разговоре. Мне хотелось почувствовать тепло ее взгляда, согреться изнутри. Я искал утешения, мысленно проклиная себя за слабость. Но… это только начало. Я знал, каким притяжением обладают ритани. Я знал, что дальше будет только хуже. И принимал как должное. Атенаис – моя награда, а не наказание. И это нужно четко осознавать. Ритани – свет души и глоток чистого воздуха. Они – наша радость и счастье, только своим присутствием они способны отогнать печаль и усталость. Инстинкты вели меня к ней, за желанным и столь необходимым расслаблением.

Атенаис

Молчание затягивалось. Нет, я понимала, что нам нужно о многом поговорить. Но что-то меня сейчас смущало. Дамир выглядел как-то… иначе. Безукоризненно одет, волосы не взъерошены, а волнами ложатся на виски. Они у него не то чтобы совсем короткие, но и не длинные. Такие мелкие колечки, которые и колечками еще трудно назвать. Вот если бы отрастил волосы…

Я поймала себя на мысли, что не прочь потрогать его шевелюру. И не только потрогать. Погладить, подергать, пропуская свои пальцы. Интересно, а что он сделает, если я за них дерну в порыве страсти?

Я даже позволила себе улыбнуться и тут же покраснела. Фантазия повела меня куда как дальше, чем просто потрогать. Причем не только волосы на его голове, а все тело…

Щеки опалило жаром.

«Атенаис, хватит думать о непотребствах!» – мысленно шикнула на себя.

Так странно, это влечение не было настолько явным на корабле. Или было? Просто хватало ума понять – мне совершенно ничего не светит. А тут объявили, что я ритани, и внутренние тормоза отключились, давая либидо порезвиться?

Но когда я смотрела на Дамира, где-то внутри вспыхивал огонек – не похоти, нет, огонек уверенности в том, что даже малая ласка, такая, как простые объятья, ему сейчас очень нужна.

И я не дала себе раздумывать. Просто взяла и сделала. Ну не съест же он меня, в конце концов?

Я оказалась в кольце его рук быстрее, чем протянула собственные, желая обнять.

Даже моргнуть не успела. И так хорошо было, тепло и… правильно, что я на миг глаза прикрыла от удовольствия. Не знала, верно ли поступаю, глупо или нет, но… Справимся.

Откуда-то пришло понимание, что мы действительно со всем справимся.

Лорд не пытался получить больше, просто нежно держал в руках, при этом соблюдая дистанцию, словно напугать боялся. И мне это нравилось. Нравилась его осторожность, она была сейчас уместна. Я не до конца понимала себя, не до конца осознавала, чего сама хочу, а потому меньше всего желала его обидеть. Поманить конфеткой, как ребенка, и сразу отнять эту самую сладость? Так нельзя.

– Я знаю, что был к тебе несправедлив, утаив важную информацию, – прошептал Дамир, то ли собравшись с мыслями, то ли попросту решившись нарушить тишину. – И не знаю, поверишь ли, если скажу, что я растерялся и сам не сразу понял, кем ты стала для меня.

Это признание будто пугало его. И я улыбнулась. Как приятно, что он откровенен! До радуги в глазах приятно, что не пытается юлить и казаться сильным и самоуверенным.

Я и так знала, что он сильный, справедливый и жесткий. Как все Звездные. Однако он не боится быть настоящим перед женщиной. Не боится срывать маску, обнажая передо мной то, что обычно прячут. Не пытается управлять и приказывать. Он доверяется мне, оголяет душу перед своей женщиной, и это дорогого стоит! Да, я стала его ритани по воле случая, но я солгала бы, сказав, что мне от этого плохо. Нет, я видела, что меня могли загнать в рамки, потребовав соответствовать, а все наоборот: соответствовать пытается он! Я не закрытый человек, прямолинейна, пытаюсь быть искренней со всеми. И Дамир это понял.

Так странно! Впрочем, мне сейчас все казалось странным.

Странным, потому что никто не старался понять меня и проникнуть в мою суть. Постичь что-то, чего я и сама о себе не знаю.

Например, я полный профан в отношениях между мужчиной и женщиной. И мне не стыдно в этом признаться. Что здесь плохого? Ведь все, что будет или может быть, станет для меня первым, новым и, возможно, единственным. Разве это плохо?

Усмехнувшись, я теснее прижалась к Дамиру. Тепло, хорошо… спокойно. Наверное, так и должно быть с тем, кто на уровне ощущений тебе близок? На том самом, тонком, интуитивном?

Впервые за все время пришла мысль, что мы с ним друг другу подходим и он – мой человек. Пусть встретились неправильно, пусть и обстоятельства были дурацкими, но… Рядом с ним мне комфортно. И если отбросить все глупости, которые иногда лезут в голову, мы могли бы составить отличную пару. Во всяком случае, там, где не нужны церемонии.

– Поверю, – шепнула, утыкаясь лбом в его грудь. – Я хоть не искушена в отношениях, однако не считаю себя дурой. Правда, не совсем понимаю, что такое ритани и как вы ее определяете.

– Чтобы это понять, нужно родиться и жить на Аритасе, – вздохнул Дамир и вдруг зарылся в мои волосы. Он жадно втягивал воздух. Мне даже показалось, что он меня обнюхивает. Нет, показалось. Дурость-то какая.

– Попробуй объяснить. Как-то на любовь с первого взгляда это не похоже. Да и вообще на любовь тоже.

– Ты не веришь в любовь с первого взгляда? – спросил лорд. Я не видела, но была уверена, что он улыбается. – А как насчет любви с первого вдоха?

– Как это?

– А вот так, Атенаис. В ресторан меня привел твой запах.

Первой посетившей меня мыслью было – я помылась! И тогда тоже мылась! Между прочим, из косметического салона вышла! Я не могла вонять! Вот никак не могла! Что он там учуял?!

Видимо, я возмущалась вслух. Потому что с чего вдруг ритас начал смеяться?

Щеки вновь запылали от стыда. Вот ведь, бисерное плетение!

– Ты не воняла, Атенаис, – отсмеявшись, произнес Дамир. – И сейчас не воняешь, но твой запах для меня особенный. Откровенно говоря, я уверен, что так ты пахнешь лишь для меня.

– Не только, – буркнула на подушке Медок и перевернулась на живот, а затем сладко зевнула и потянулась.

Надо же, она снова болтает во сне или уже проснулась?

Второе. Красное чудо еще раз зевнуло и распахнуло глаза.

– Ты слишком рано проснулась, – протянул Дамир.

Я ощутила, как напряглось его тело. Ему кажется странным поведение питки? Если честно, оно и мне странным казалось, во всяком случае раньше. Но то, что она раньше времени набралась сил, как раз таки сильно меня не пугало. А вот то, что она нас слышит, будучи в беспамятстве, – да.

– Выспалась, – буркнула Медок. – От нее так эманациями шарашит, что я и мертвая бы поднялась.

– Какими эманациями?

– Что?!

Мы произнесли это со Звездным одновременно. И если я вообще ничего не поняла, то мужчина был несказанно удивлен.

– Интенсивными, – зевнула Медок и поползла ко мне. – Входит в зенит, наследница как-никак.

Я не успела ничего спросить. Даже отреагировать хоть как-то, потому что в этот момент произошли сразу две вещи. Дернулся Дамир, причем так, словно ему пощечину отвесили. Сильную, я бы сказала – звонкую, пусть звука и не было.

А вторым событием был приход моего брата. Точнее, ураган моего брата. Он с детства такой. Бесцеремонный и неугомонный.

– Атти! Атти! – кричал он из гостиной, да так, что воздух содрогался. – Они меня не пускают, Атти, скажи им!

Конечно же, я сорвалась с места. И неудивительно, что ноги затекли от неудобной позы, отчего я полетела с кровати. Хорошо, у Дамира с реакцией порядок, а то целовался бы мой нос с полом. А так меня поймали, на миг к себе прижали и осторожно посадили на кровать.

– Сиди, – попросил он, – приведу.

Я лишь кивнула, обескураженная этим моментом.

– Атти, я не уйду! – кричал Корвин. – Атти…

Голос его оборвался, а я вздохнула. Звездный дошел до дверей и угомонил балаган. С другой стороны, мне не очень-то нравилось, что моего брата ко мне не пускают. Но это мелочи, а вот что значит – «наследница»?

– То и значит, – вслух отозвалась Медок, хотя я была уверена, что она могла и мысленно ответить. – Сильная ты, Атенаис.

И, помолчав несколько секунд, питка ловко забралась ко мне на грудь, тихо выдохнув:

– И бедовая.

Я решила не спорить со зверьком. А потому просто промолчала и дождалась прихода жениха и брата.

Оно того стоило. Особенно лицо Корвина, которое словно кричало: «Я ж не знал, что вы тут вдвоем и у вас того…»

Не сдержавшись, я прыснула, а затем и громко рассмеялась. Понимала, что нервозность таким образом выходит, но пусть лучше смехом, нежели еще одной истерикой.

– Присаживайся, – хмыкнула, глядя на виноватую моську Корвина. – Кровать большая, поместимся.

– А может, в гостиную? – жалобно спросил брат и покосился на Дамира, а я вновь рассмеялась.

Кровать, вообще-то, реально большой была. И очень удобной. Уходить в кресла очень не хотелось. А то, как наши посиделки в спальне выглядят со стороны, мне лично все равно. И без того такая чехарда творится, что бардаком больше или меньше – не страшно.

– Почему ты называешь ее «атти»? – вдруг спросил Дамир, а по его лицу сложно было хоть что-то понять.

– Да это с детства, – замялся брат. – Атенаис, Атти…

– Ты же изучал культуру Аритаса, Корвин, так ответь мне, к кому так обращаются?

– К старшему, ой, а ведь точно. К наследнику. Причем только сестры и братья, которые не претендуют на место… – Брат осекся и диким взором посмотрел на Звездного. – Мы не ритасы! Это просто совпадение, из-за имени!

– Чего ты испугался? – всполошилась я.

За столько лет я научилась тонко чувствовать настроение своего брата, и сейчас он был не на шутку напуган.

– Присядь, Корвин, – мягко, но непреклонно потребовала я. – Присядь, у меня есть к тебе вопросы.

И, вздохнув, сама потянулась к брату. Обняла, прямо как в детстве, буквально повиснув на его шее. Корвина всегда успокаивал тактильный контакт. Да и чего врать, меня тоже. Мы были друг у друга, и это самое главное. Он знал, что я всегда приду на помощь, а я знала, что мой брат из трусов выпрыгнет, но сделает все, чтобы я не плакала. Пусть он для меня навсегда останется маленьким, но он уже мужчина.

– Атенаис, мы сироты, но мы оба знаем, что не являемся частью Аритаса. Это слишком невозможно, и…

– И ты боишься думать о родителях плохо? – я буквально шептала ему на ухо, откровенно говоря, хотела сейчас остаться наедине с братом.

Я не озвучивала это желание, но, когда подняла голову, увидела, что мы остались вдвоем, если, конечно, не считать Медка.

«Спасибо», – мысленно поблагодарила Звездного, хотя он не мог меня услышать.

– Я очень плохо помню о том, как мы жили, Корвин. Вот ты можешь сейчас сказать, кем работали наши родители? Кем были папа и мама? И почему у нас не осталось от них ничего, кроме знания, что дом нам не принадлежит, а на их имена нет счета в банке? – Я крепче прижала к себе Корвина, который вздрогнул. – Почему я вдруг забыла много важных событий? И что самое страшное, Корвин, я не помню их лиц. Цвет волос, цвет глаз, и, возможно, линию губ, но если брать в целом… все так размыто, искорежено, будто заглядываешь в разбитое зеркало.

– Тоже мне, секрет века, – фыркнула Медок и ловко забралась на Корвина. – Ну, здравствуй, самая большая заноза.

– Эт-то, это, это?!

– Спокойно, Корвин, дыши, – попросила я.

И быстро, словно от этого зависела моя жизнь, начала объяснять ему, кто такая Медок.

Вообще, если бы не помощь зверька, у меня бы получилась натуральная каша, сама-то я толком ничего не знала. А некоторые вещи так же, как и Корвин, с открытым ртом слушала.

Во-первых, питка не просто искусственный интеллект, вживленный в зверька, а симбионт хозяина, то бишь меня. Я явно не тот смысл вкладывала в это слово. Медок хоть и полезный, но все-таки паразит. Потому что питается за счет моего биополя. Вот почему нам необходим тактильный контакт. Помимо животной и белковой пищи ей требуется непрерывный поток моей энергии.

Во-вторых, интеллект зверька находится в постоянной спячке и пробуждается лишь тогда, когда мне необходима защита. То есть искусственный интеллект полностью подчинил несчастное животное, в котором живет. И я, наверное, посочувствовала бы этому глупому зверьку, который защищаться может лишь в брачный период, но…

Мне нужна Медок. И себя, как ни крути, все равно жальче.

В-третьих, питка обладает не только знаниями по Аритасу, хотя именно их в первую очередь внедряли в ее механизм, техномозг или матрицу… Мне сложно было подобрать правильное название тому, как без зверька должна была выглядеть питка. То ли материнская плата, то ли картридж размером с зернышко, то ли еще какая страшная технология. Ну не разбиралась я в этом, и начинать разбираться не хотелось.

Если обобщить все, что зверек успел сказать, получалось следующее: питка – это обширнейшая энциклопедия, включающая в себя абсолютно все, что известно о расах и технологиях на момент ее создания. Мало того, она не только защищает своего хозяина, но и подстраивается под него, ловко считывая эмоции и выбирая ту линию поведения, при которой хозяин не захочет от нее избавиться. Так оно и есть. Не хочу.

Пока Корвин с жадностью получал новые знания от Медка, я задавалась вопросом: а сколько стоит эта самая питка? Что-то мне подсказывало, что она бесценна. И вряд ли кто-то из моего окружения сможет ее приобрести. Не удивлюсь, если только Звездные лорды могут получить данную штучку. А если быть точнее, то только для них она и создавалась. Я получила доступ в те области, на которые явно права не имела.

Эта мысль заставила застонать. Если кто-то поймет, что за зверька я таскаю с собой, меня попросту или прибьют, или выкрадут, чтобы я дала нужные сведения, узнав их от питки.

Вот честно, если меня пытать или шантажировать жизнью брата, я сломаюсь на первом же этапе и сделаю то, что от меня потребуют.

Я покачала головой и отбросила печальные думы. Надо спасать Медка – этот еще не состоявшийся ученый забросал питку вопросами.

– Хватит, – попросила я и сграбастала зверька на руки. – Она еще не так сильна, как хотелось бы.

– Да нет, – отмахнулась Медок, но с удовольствием разлеглась на моих руках. – От тебя столько силы шарашит, что я быстро в себя прихожу.

– Вот об этом я и хочу поговорить, – подхватила я.

Корвин, недолго думая, улегся мне под бок, причем так пихнул, что я не удержалась и дала ему подзатыльник.

– Но прежде, чем мы углубимся в твои рассуждения, я хотела бы знать, каким чудодейственным образом мой умный брат оказался в столь плачевном положении. Я говорю о казни и нарушении закона. И лучше не юли.

– Атенаис, я бы с радостью, но…

– Корвин! – предупреждающе рыкнула я.

– Мне запретил лорд Дамир, – сознался Корвин. – Он настоятельно рекомендовал не нервировать тебя и…

– Бисерное плетение! А давай я сама буду решать, что мне надо знать, а что лучше оставить на суд Звездного лорда.

– Сестренка, понимаешь… – Брат мялся, и мне это не нравилось. – Сложно спорить с тем, кто имеет столько власти и так заботится о тебе. Он ведь не хочет тебя волновать, к тому же…

– Что?

– Виновные уже наказаны.

Я схватила брата за ухо и больно выкрутила его.

– Я что-то не поняла, мой гениальный и бессовестный брат. Кто из нас двоих твой родственник? А? Немедленно рассказывай, иначе я за себя не ручаюсь!

– Ай! Атенаис, пусти! – гадюкой шипел Корвин, но мои пальцы крепко держали его многострадальное ухо. – Пусти! Да пусти ты! Расскажу, расскажу!

– Вот так лучше, – выдохнула я и отползла от него. Пришлось навалиться на братца всем телом, чтобы удержать его ухо, а теперь в этом необходимости не было.

– Но учти, если мне лорд Дамир сделает выговор и…

– Лучше бойся того, что с тобой могу сделать я, Корвин.

– Понял, проникся, люблю тебя, сестренка.

Мы переглянулись и рассмеялись. Я всегда знала, когда братец шутить изволит, а когда пытается скрыть неуверенность и не желает причинить боль. Выходит, его рассказ мне не понравится. Причем очень не понравится.

Так и вышло.