Текст книги "Избранница Звездного лорда"

Вот почему я продолжал искать его дочь. Вот почему женился бы на ней, даже не чувствуя к ней и крохи влечения. Я был ему обязан.

– Моя невеста – вашей крови.

Я ожидал чего угодно. К примеру, возмущений на тему, что женщина, представшая перед огромной толпой в образе монстра, никак не может быть ему родственницей. Или обвинений в обмане, ведь свою Димитру он узнал бы всегда. Но эти мысли крутились в моей голове долю секунды, потому что я тут же вспомнил, кто передо мной. Рикар никогда не был обыкновенным ритасом. Род аль Таим всегда выделялся среди прочих. Потому они и были первыми. Гениальнейшими из всех ритасов.

– Меллер или Атран? – на вдохе спросил Рикар и медленно проследовал к креслу напротив моего стола.

– И как давно вы связали эти имена с пропажей моей невесты? И почему я никогда не слышал, что, помимо Меллера, пропал еще и какой-то Атран?

– Выдохни, – резко посоветовал аль Таим. – Я защищал свою семью.

Посоветовал своевременно, мне все сложнее давался контроль своей сущности. С появлением ритани она будто взбесилась. И я точно знал, что пока Атенаис не станет моей во всех смыслах, я буду постоянно напряжен и сделать с этим ничего не смогу.

– Вижу, что могу тебя поздравить с обретением ритани, – тем временем произнес Рикар. – Этого и следовало ожидать. Столько лет прошло…

– И вы все равно настаивали на розыске Димитры. Как давно вы знаете, что она вышла замуж и родила детей?

– Я не знал, Дамир. Но предполагал такую возможность. Я хочу видеть своих внучек.

– Внучек? – Я натурально усмехался. Мне представился замечательный шанс соскрести невозмутимость с лица Рикара. Он-то привык, что его род не может дать потомство мужского пола!

– Верно, ты сказал – «детей». Следовательно, не только твоя невеста дочь Димитры, но есть еще девочки…

– Их всего двое, – спокойно прервал я его рассуждения. – И второй – сын. Так что извините, но внучек показать не получится, а вот внука и внучку…

Я понимал, что поступаю не совсем правильно, так подавая информацию, все-таки Рикар был старейшим среди высших. Однако не мог отказаться от маленькой мести. Он лгал, давил долгом, прекрасно зная, что аль Кахару вход на его территорию заказан. Я не мог провести следствие в его доме и среди клана, все это он делал самостоятельно и передавал мне сведения. Как сейчас выясняется, не до конца правдивые. Несмотря на неограниченные полномочия, коими я обладал на любой из планет Альянса, Аритас имел свою иерархию, которой подчинялись все Звездные.

Род аль Таим древнейший, он первый среди всех кланов, он сильнейший, даже учитывая то, что в последние годы оскудел на детей мужского пола. Пока главой оставался Рикар, позиции рода ничуть не сместились. И в связи с этим род аль Таим имел привилегии, а я, да и остальные, – ограничения.

Я уже успел пожалеть о том, что сделал. Потому что из носа Рикара вдруг потекла струйка алой крови. Хотелось дать себе подзатыльник. Давно ведь не сопливый мальчишка, а надо же, в мстителя поиграть решил! У меня точно с этой привязкой все мозги отшибло!

Но Рикар был крепким мужчиной. Минута – ровно столько ему понадобилось, чтобы взять себя в руки. Бледное лицо медленно наливалось красками и жизнью. Потухший взгляд загорелся искрами не просто надежды, а веры во что-то далекое, неосуществимое…

– Где они? – хрипло спросил ритас. – Я хочу их видеть.

– Не так быстро, – вздохнул я, понимая, что еще несколько неприятных минут Рикару точно придется пережить. – Для начала я хочу услышать клятву в том, что вы непричастны к нападению на мою невесту во время сегодняшнего прибытия в космопорт. Я не позволю ей общаться с тем, кто, возможно, желал ей смерти, пусть и не ведал, что она его родственница. И сразу скажу – брат привязан к Атенаис так прочно, что никогда не поведется на обещания, если его сестре был причинен вред.

– Атенаис? – Рикар, которого я в любой ситуации помнил спокойным, уравновешенным и невозмутимым, вновь побелел, у него даже руки задрожали. – Атенаис Миат?

– Зачем спрашиваете, если вам уже предоставили информацию…

– Да ничего мне не предоставили! – гаркнул ритас и уже тише, дрожащим голосом добавил: – Не успели еще, но… Если читать наоборот, то Миат – это Таим, Дамир! А раз дочка назвала ее Атенаис, значит, и фамилию дала нашу! Сианета аль Таим, она же солнечная, а следовательно – рожденная с силой наследника! Где моя внучка, Дамир?! И хватит играть в игры, я не причастен к нападению, и, чтоб ты знал, трех убийц ликвидировали мои люди!

– Корвин… – пробормотал я, боясь взглянуть на собеседника. То, что мы поняли, – я чуть раньше, потому что знал имя брата Атенаис, а он вот сейчас, после моего бормотания, – стало для обоих ударом.

– Ворон… тень! – одновременно выпалили мы.

– Не может быть… – прошептал Рикар и вцепился пальцами в стол. Раздался хруст, и дубовые щепки, словно соломинки, разлетелись по полу.

Мне тоже сложно было поверить в то, что старая легенда получила реальное воплощение.

– Если родились Солнце и Тень, значит, родилась и Молния, Дамир! – хрипло сообщил Рикар.

– Это же сказки, – неуверенно протянул я. – Всего лишь легенды. Димитра же наверняка просто любила эту историю, вот и назвала своих детей в честь персонажей, которых…

– Идиот! – прошипел Рикар, вызвав у меня бурю негодования. – Сядь! Я рос в традициях Аритаса, в век поклонения нашим богам. То, что многие бы назвали варварством и дикими порядками, всегда приносило лишь пользу. Мы не люди, Дамир, и никогда ими не были. Пусть за последние пятьсот лет многое изменилось, но ты никогда не задумывался, почему высшим ритасам запрещено жениться или выходить замуж за всех, кроме представителей своей расы?

– Набор генов, который необходимо сохранить…

– Не только, – уже спокойнее выдохнул Рикар. – Не только. Мы блюдем чистоту силы, что дана нам Небесными[6]6
  Небесными называют ритасов, которые являлись прародителями всех высших ритасов. По легенде, именно эти представители расы были осенены особой милостью богов, благодаря которой улучшались их возможности и открывались сверхспособности. Эта теория получила свое подтверждение: ритасы, не принадлежавшие к высшим, обладали лишь повышенной стрессоустойчивостью и выносливостью. Но при этом дети, рожденные в союзе высших и низших ритасов, обладали силой Небесных и автоматически нарекались высшими, но при этом имели недостаточно силы, чтобы стать главами.


[Закрыть]. Только в таких союзах могут родиться дети, чтобы управлять младшими ветвями кланов. В случае твоей гибели я могу взять управление твоим кланом в свои руки. И за мной пойдут, потому что почуют во мне необходимую силу. Силу, которая не позволит ослушаться. Семерон необходим для выбора нового главы из достойных претендентов, однако, при желании, я могу вернуть себе главенство во всех домах Аритаса. Это заложено моими предками, моей кровью, и это сильнее нас. Вы лишь наместники, если выражаться современным языком. Твой титул Звездного лорда применим и к твоему статусу в клане аль Кахар. Остался лишь я, все главы остальных кланов намного моложе меня. Поэтому я был уверен, что проклят, раз мое семя не дало нового наследника. Я прослежу за древом, Дамир, кто-то из моего рода, кого мы считали мертвым, не погиб, а дал жизнь Молнии. Полагаю, он не намного меня младше.

Я размышлял недолго, потому что, если отбросить сказание о Солнце, Тени и Молнии, которых олицетворяли собой ритасы, наделенные особенной силой первородных, картина складывалась удручающая. Кто-то постепенно уничтожал глав кланов, ослабляя роды высших, и при этом ждал часа, когда Рикар аль Таим ослабеет настолько, что не сможет дать отпор объявившемуся претенденту на его место.

Я потребовал в кабинет травяной сбор, и мне, и Рикару стоило успокоиться и настроиться на рабочий лад. И ему, и мне предстояло сделать многое и практически невозможное. Потому что мы оба были слепы. И если меня можно оправдать моей молодостью, то у Рикара оправданий нет. Он слишком погрузился в личное горе.

Я рассказал ему обо всем, что знал сам. О том, где и как впервые встретился с Атенаис. О том, как случайно почувствовал ее через десять лет после первой встречи и не узнал.

Я не скрывал ничего, отлично понимая, что отныне и на все последующие годы мы с ним не просто союзники – мы семья, от которой зависит благополучие не только Аритаса, но и всего Альянса.

Наша беседа продлилась больше двух часов. Ее итогом стал план дальнейших действий и координирования подчиненных, бессрочное соглашение и, конечно же, знакомство деда с внуками.

– Люди охотнее идут на подлость, нежели совершают добро. Никто не терзается сомнениями, делая гадость. И каждый долго думает, а может ли он пожертвовать часть своих сбережений тому, кто оказался в беде, – произнес Рикар, разглядывая спящих Атенаис и Корвина. – И это относится ко всем расам, Дамир. Я знавал многих чудаков, которые отдавали последнее ради нищих оборванцев, грязных детей и их родителей, не способных не то что растить потомство, но даже прокормить себя. Чудаков, Дамир. Те, кто готов помогать другим, навечно в глазах общества останутся чудаками – хотя делать добро завещали нам предки.

Я молчал, мысленно соглашаясь с его словами.

– Тот, кто это все затеял, не желает мира. Он хочет войны и единоличной власти. Я сниму блоки, однако пообещай мне, что до того времени, когда я смогу объявить о посвящении, ты займешься их обучением.

– Я? Но…

– Я сделаю то, что должен, Дамир. Нужно, чтобы все считали, что мы с тобой враги. Пусть думают, что ты готовишься к помолвке и свадьбе, а я пока подготовлю испытания и найду крыс. Сианете и Корвину придется принимать главенство. Пока я еще жив, смогу быть советником, но у меня уже не хватает силы для перевоплощений. Ты понимаешь, что это значит, Дамир?

Я вздрогнул и посмотрел на старика. Впрочем, он никогда не выглядел как старик. Молодым Рикара, конечно, тоже не назвать, но, если не знать его реального возраста, он вполне сойдет за моего старшего брата.

– Ты угасаешь?

– Да. Я не смогу подготовить их к испытанию и вверяю тебе, справишься?

– Для меня это честь. – Полупоклон с прижатым к груди кулаком. – Я стану их наставником.

– Вот и славно. А теперь оставь меня наедине с внуками и прикажи вайере вернуться, ее помощь понадобится.

– Хорошо.

Я не прощался, хотя не был уверен, что после манипуляций с сознанием Корвина и Атенаис, которую Рикар упорно зовет Сианетой, ритас будет способен на разговоры. Скорее всего, охранники отправятся с ним в его поместье сразу же после процедуры.

Но у нас впереди была еще одна встреча – с семьей аль Марито. Осталось дождаться приезда друзей. И надеяться, что Атенаис сумеет мне довериться, когда придет время для тренировок.

Глава 15

Атенаис

Мне не снилось ничего. Вообще. Никаких образов в голове, никаких ощущений. И я уже устала по десятому кругу отвечать на вопросы Корвина и Тайры, которые смотрели недоуменно. Ведь в отличие от меня Корвин вспомнил и свое детство, и то, как наши родители выглядели на самом деле. Собственно, я за него радовалась, но вот со мной этот фокус не сработал. Не знаю, какой там на мне стоял блок, но я как была при своих воспоминаниях, так при них и осталась. Ничего нового или хорошо забытого старого.

Совсем.

Мы уже пятый день находились в поместье аль Кахаров. И все три дня, что находились в сознании, и со мной, и с Корвином носились так, словно мы младенцы. С другой стороны, мы считались не просто почетными гостями, я вообще, как предполагалось, без пяти минут хозяйка, так что…

К сожалению, все эти дни я не виделась с Дамиром. Я проспала дольше брата, проснувшись лишь на третьи сутки, а он уже на вторые был бодр, свеж и доволен. Вот с ним-то у Дамира и состоялся серьезный разговор, о котором Корвин мне позже поведал.

Я, конечно, была потрясена тем, что узнала. Всю жизнь считать себя обыкновенным человеком и вдруг выяснить, что я ритаска, да еще с силой какого-то наследника! Вот явно не об этом я всю жизнь мечтала. Зато Корвин пришел в восторг, он буквально взахлеб рассказывал мне все, что знал о клане аль Таим – нашей новообретенной семье. Правда, знал он не так много, только то, что нашлось в свободных источниках. Зато питка…

Я не могла оторвать Медка от Корвина, потому что тот буквально забрасывал ее все новыми вопросами и ждал ответов. У меня от его жажды знаний только пухла голова, а информация словно сквозняком выдувалась.

И вроде бы не сказать, что я чувствовала себя отвратительно после пробуждения, Тайра постаралась, чтобы мне не было дискомфортно, но при этом складывалось впечатление, что я попросту ко всему потеряла интерес.

Ну вот нашелся какой-то дед, даже множество кузин имеется, надменных, само собой, настоящих ритасок.

Может, я подсознательно ревновала Корвина, который был готов прямо сейчас окунуться по макушку в новую семью? И потому меня так раздражало все, что было связано с родом аль Таим? Особенно выбешивало то, что дедушка так и не пришел познакомиться с нами. Нет, я знала, что блоки он снимал, но что он там мог спросить у спящих тел? Имя свое назвать? И что получить от нас в ответ?

В общем, меня в эти дни ничего не радовало. Да и я своим вечно угрюмым лицом тоже никого не радовала.

А потому повадилась перед сном дышать свежим воздухом в саду в компании Ильканты. Правда, она ко мне с разговорами не лезла, присутствовала молчаливой тенью-сопровождением. Как и охрана, что следовала за мной везде, но на приличном расстоянии.

Я облюбовала себе удивительную беседку: под раскидистым, ранее не виданным мной деревом, чем-то отдаленно напоминающим земную иву, только с листьями серебряного цвета и более тонким стволом.

И сегодня меня ноги привели сюда. Я не сразу и сообразила, что нахожусь в беседке не одна, – так сильно была погружена в свои мысли. Вообще подобное поведение для меня нетипично. Я даже спрашивала у Тайры: может, у меня что-то с гормонами? С чего я вдруг такая противная? Но она качала головой, уверяя, что с моим организмом все в полном порядке, однако перестройка началась и по каким-то причинам остановилась.

Я не стала углубляться в проблему. Почему-то подробностей знать не хотелось. Ничего не хотелось. И это тоже бесило.

Медок осталась с Корвином по двум причинам. Во-первых, брат продолжал выпытывать с моего разрешения информацию, и если бы я взяла ее с собой, увязался бы следом. Вторая причина – это сама Медок, которая желала меня расшевелить и чем-нибудь заинтересовать.

Я и сама понимала, что такое поведение нехарактерно для меня и со стороны вовсе выглядит некрасивым, но пока не могла с собой ничего поделать.

Только через десять минут пребывания в беседке я обратила внимание на импозантного, явно в годах мужчину, который и не пытался прервать мой мыслительный процесс.

Честное слово, лучше бы он ко мне обратился раньше, потому что, повернув голову направо и увидев его на соседней лавочке, я испугалась не на шутку.

– Прошу простить меня, – мягко произнес брюнет с седыми висками, – я так глубоко задумался, что не заметил, как вы появились.

«Прямо как я», – подумалось мне, и я облегченно выдохнула.

В тот момент не заинтересовалась тем, как этот господин сюда пришел, кто он такой и что здесь делает. Кивнула только, принимая его извинения. Хотя раньше точно бы испугалась – не неожиданного соседства, а самого человека. Правда, если бы мне угрожала опасность, то Ильканта бы наверняка проявилась.

– Страшно менять свою жизнь? – после нашего пятиминутного молчаливого созерцания друг друга спросил мужчина.

В груди кольнуло, а дыхание перехватило. И с чего бы? Простой вопрос же…

– Ты так и будешь прятаться?

Боль в грудной клетке нарастала. Складывалось впечатление, что мое сердце стало птицей в силках и сейчас неистово пытается из них выбраться.

– Сианета, от себя не сбежишь и не спрячешься. Ты готова, девочка, пора показать нам свое лицо.

Слова мужчины долетали словно издалека. Я сжимала виски ладонями, пытаясь унять нервную дрожь и будто надеясь, что от этого прекратится внезапная головная боль.

– Атенаис, – хрипло произнесла я. – Мое имя Атенаис.

– Нет, – жестко произнес мужчина, вдруг оказавшийся около меня. – Ты – Сианета аль Таим.

Ответить не успела, он попросту положил руки на мою голову, причем одну на затылок, а вторую на лоб.

– Я приказываю, Сианета, явись!

Я не представляю, что он со мной сделал. Мне сложно объяснить все то, что происходило с моим телом и сознанием в тот момент. Кроме боли и неясных, смутных образов перед глазами, я не видела ничего, ровно до той поры, пока словно ухнула с высокой горы в бездонную пропасть, откуда доносились голоса моих родителей.

– Я не знаю, что делать, – хриплым шепотом говорит мама, – она не слушается. Ее сила вышла из-под контроля, она неправильная… Ты видишь, как изменилось ее тело, и… она не желает возвращать свой облик.

– Медея, ты же понимаешь, что в данной ситуации…

– Нам на пользу, да, знаю! Но мы должны уехать… кто она сегодня и насколько этот облик задержится?

Я слышу в голосе мамы отчаянье и всем сердцем желаю ей помочь, хотя горечь обиды и разъедает сердце. Что я такого сделала? Я ведь только играю. Просто играю, как делают мама с папой. Они тоже выбирают по картинке лица и становятся ими на время.

Мне уже десять, я хорошо понимаю, что могу сотворить с собой, и мне это нравится. Это ведь так удивительно прекрасно – вдруг стать кем-то другим. Невообразимо красивей, взрослей… Нет, я ни за что не откажусь от образа, который выбрала почти месяц назад. Тем более пусть и отдаленно, но я похожа на себя прежнюю… На меня обращают внимание, и больше не задирают соседские мальчики, и ничего, что пришлось сказать, будто я старшая сестра Сианеты и зовут меня Атенаис. Так даже лучше!

– А Корвин… он же копия деда! Он иногда смотрит так, что мне становится страшно. Словно передо мной отец, который готов назначить наказание.

– Ты не виновата, милая, это не твоя вина, ш-ш-ш…

Сквозь пелену боли на миг в сознание прорвался разговор незнакомца и Дамира. Я слышала их голоса отчетливо, но совершенно не понимала, о чем они говорят. Меня с невообразимой силой тянуло обратно, туда, где я была маленькой и непослушной, а рядом со мной находились мои родители.

– Сианета… – зовет мама.

– Атенаис, – уже привычно поправляю я. – Я теперь Атенаис, мама.

– Хорошо, Атенаис, – соглашается она. – Присядь, детка.

Я послушно забираюсь с ногами к ней на кровать и привычно кладу голову на ее плечо.

Я люблю такие моменты с матушкой. И точно знаю, что она будет говорить нечто важное, такое, что я должна буду обязательно исполнить. Я считаю себя взрослой, ведь теперь понимаю многое, к примеру, что мы вынуждены переезжать с места на место не просто так, а потому, что мама и папа убегают от кого-то злого и страшного.

– Мы летим на Землю, – не разочаровывает она меня. – Тебе ведь нравится твоя внешность, верно, солнышко?

– Да, очень.

– Так сильно нравится, что ты больше не станешь ее менять? – уточняет мама, и я энергично киваю, забыв, что вообще-то голова у нее на плече, и мое движение может причинить ей боль. – Тогда пообещай мне, что с этого момента ты не станешь экспериментировать, что будешь Атенаис вне зависимости от того, что с тобой может случиться. Пообещаешь, детка?

– Всегда? – Я широко распахиваю глаза, не веря, что мне разрешили оставить этот образ.

– Всегда, – будто нехотя говорит мама.

Я почувствовала, что меня куда-то несут, но не сделала попытки сопротивляться. Пусть несут, лишь бы еще раз окунуться в омут памяти. Что-то должно быть еще, что-то, давно лишившее меня этих воспоминаний…

Сегодня мой день рождения. Мне исполняется тринадцать лет. Я вновь ругаюсь с Корвином. Он такой противный всезнайка. Брат абсолютно не слушается родителей, ему не нравится, как те выглядят. И свой облик он ненавидит и постоянно хнычет перед мамой, а папе постоянно говорит гадости.

Мы в очередной раз ругаемся, и брат обещает, что устроит мне пакость на празднике. Его изощренный ум может придумать всякое, я точно знаю, что он не поскупится на месть. Ничего банального ждать не стоит. Пусть он и мелкий, однако в сообразительности может поспорить с любым взрослым.

Меня спасает внезапное появление мамы. Она уводит Корвина и непременно поговорит о его неправильном поведении, и я успокаиваюсь. Ничего плохого точно не будет. И ошибаюсь.

В самый разгар праздника, перед всеми гостями, Корвин превратился в маленькое пушистое животное. Он нарушил главное правило нашей семьи: не показывать остальным, что мы умеем делать. Корвин осознанно его нарушил! Для всех мы были людьми. Такими же обыкновенными, как и многочисленное население Земли. Просто брат был невероятно умным, а я очень красивой. Нас с ним иногда ядовито сравнивали, постоянно говорили, что старшему ребенку мозгов не хватает, зато у младшего из семейства Миат нет той красоты, что у их дочери. Я все еще смотрю на стул, где сидел брат, а теперь находится зверек с такими же синими глазами, как у Корвина. Меня переполняют гнев и страх, и кажется, что еще чуть-чуть – и я взорву пространство.

Не кажется, сила вырывается из меня, и все, что было в доме стеклянного, осыпается крошкой. Пол ходит ходуном, а у меня перед глазами встает туман. Гости с криками падают, кто-то даже пытается сбежать из комнаты. Я ненавижу Корвина и мечтаю придушить эту мелочь.

Все заканчивается резко. Как будто меня по голове ударили. Я отключаюсь так быстро, что даже не успеваю сделать и шага к брату. И жалею об этом до последнего, жалею, что не успела свернуть шею тому зверьку, которым он стал.

В себя я пришла рывком. Ни капли не удивилась тому, что нахожусь в своих покоях.

Я смотрела в потолок, полностью игнорируя Тайру, которая попыталась что-то сказать, но, видя, что я скривилась, замолкла, а после и вовсе вышла. Говорить ни с кем не хотелось.

Даже спрашивать, сколько времени я блуждала в воспоминаниях.

То, что это явно был не один день, я понимала отчетливо. Слишком огромный пласт информации был сокрыт в моем сознании и теперь бесцеремонно выдернут наружу. Я задавалась вопросом, если Корвин вспомнил все раньше меня, почему же вел себя так, будто бы ничего не случилось?

Мы оба заработали наши ментальные блоки благодаря ему! Его выходка послужила тому причиной!

И наши родители не придумали ничего лучше, чем привить мне вместо ненависти, которую я испытывала к брату, – любовь. Всепоглощающую, жертвенную, практически материнскую. А ему – послушание на грани нормального.

Теперь, пройдя через столько испытаний, я понимала, почему они поступили так, но тогда вряд ли бы добровольно на это согласилась. Вообще, будь моя воля, я бы сделала все, чтобы ничего не вспоминать. Пусть бы все оставалось так, как есть. Я Атенаис Миат, которая оказалась ритаской без памяти о прошлом, и все. Не нужны мне эти сверхспособности! Любовь к своим родителям я и так хранила, она никуда бы не делась. А вот любить Корвина с каждой минутой все тяжелее.

– Ты вот сейчас гадостей надумаешь, потом с кулаками на брата полезешь, а спустя пару дней начнешь жалеть о содеянном, – словно бы не ко мне обращаясь, проговорила Медок. – Я соглашусь, что хорошую затрещину он заслужил, однако и у него были причины.

– Я сейчас правильно понимаю, что все дни, когда я сопротивлялась силе деда и его желанию снять мой блок, Корвин плакался в твой мех, рассказывая, что он, бедный и несчастный, был недопонят родителями и мной?

– Ты слишком утрируешь, – фыркнул зверек. – И да, я узнала обо всем, так сказать, от первого лица. Не только же ему заниматься сбором информации.

– Что-то я уже не уверена, что ты моя питка…

– Атенаис, не моя вина, что вы с Корвином связаны куда сильнее, чем это кажется на первый взгляд.

Я сделала вид, что не заметила явного подхалимажа. Питка не стала звать меня настоящим именем, данным при рождении, а использовала ту форму, что нравилась маленькой девочке, которая однажды решила стать человеческой девушкой с именем из далекого прошлого Земли.

– У вас идентичные биополя, и, находясь рядом, вы многими воспринимаетесь как единый организм.

– Интересно, с чего бы…

Ответа от Медка мне не потребовалось. Память услужливо подсовывала нужные моменты. Калейдоскоп образов, многозвучье голосов в голове – и спустя десять минут я знала ответ на свой вопрос.

– Я бы и сама показала, – неожиданно обиделась Медок. – Нам пора бы начать ментальную практику с обратной связью в виде не только мыслеречи, но и передачи образов.

– Это случилось непроизвольно, видимо, будет происходить какое-то время, – вздохнула я, с удивлением отметив, что моя злость утихла. И впервые не могла понять, стало ли это делом рук вайеры или я действительно сама успокоилась.

Я не стала искать ответ на этот вопрос. Ни к чему. Особенно учитывая, что у ритасов совсем иные возможности, нежели у человека. Я слишком давно не пользовалась ими. Так давно, что уже забыла, каково это, а когда мое тело резко завибрировало, испугалась.

Да только остановить превращение не смогла. Меня выгнуло немыслимой дугой, а с губ сорвался хриплый крик.

Я знала, что изменения во внешности всегда сопровождались болью, вот только не такой, какую я сейчас испытывала.

Но я не жаловалась, потому что, начав практиковаться, я перестану ощущать что-либо кроме легкой щекотки и будто бы комариного укуса по всему телу при трансформации.

Если, конечно же, захочу перевоплощаться.

Я не знаю, сколько времени заняла трансформация, скорее всего, не дольше получаса. Однако еще минут десять я продолжала лежать в кровати, не делая попыток посмотреть на результат.

Образ десятилетней девочки, у которой были невероятно худенькие, можно сказать, хрупкие ручки, выпирающие ключицы, молочно-белая кожа, ножки-палочки… В воспоминаниях я казалась себе гадкой, нескладной, слишком маленькой как для своего возраста, так и для тех, кто младше меня. Все, что мне нравилось в моей внешности, это цвет волос да насыщенный синий цвет глаз. Я сохранила их, и леди Атенаис Миат стала владелицей глаз и волос Сианеты аль Таим, хотя на картинке, где я когда-то увидела исторический портрет фаворитки земного короля, у девушки глаза были светло-голубыми, а волосы практически золотыми.

Я не ждала многого от своей настоящей внешности. Я отвыкла от нее, к тому же, по меркам ритасов, я являлась еще подростком. Забавно, мне уже двадцать восемь лет, а совершеннолетней для Аритаса я буду лишь в тридцать. Наверное, я не торопилась смотреть на себя еще и потому, что отчаянно боялась увидеть нескладную девчушку, чужачку, которая так не нравилась мне в детстве.

По внутреннему состоянию я изменений не чувствовала.

– И чего ты боишься? – спросила Медок. – Ты очень красивая.

– На ребенка не похожа? – с головой выдала я свои страхи.

– Нет, Атенаис. И будь уверена, не должна выглядеть как ребенок. – Медок вздохнула. – Ритаски считаются совершеннолетними в тридцать лет не просто так. Эта цифра взялась не с потолка, но она не до конца связана с физическим и психическим развитием. Тут свою роль сыграли два фактора.

– Два фактора?

– Да. Это потенциал дара, который у ритасок в полной мере раскрывается к тридцати годам, и второй – защита для мужчин.

– В смысле? – Я даже на локтях приподнялась, чтобы лучше видеть зверька, который сидел у моих ног.

Если про дар я еще могла понять, то вот защита мужчин в голове не укладывалась, во-первых, к тому же звучало это дико. А во-вторых, это казалось абсурдом. Каким образом совершеннолетие, а если точнее, достижение определенного возраста и взятие на себя обязанностей и прав по отношению к Альянсу может относиться к защите лиц мужского пола? В общем, у Медка однозначно получилось меня расшевелить и заинтриговать. А она, как назло, держала драматическую паузу. Видимо, желала, чтобы я прониклась ее словами.

– Да не томи ты! – не выдержав, воскликнула я. – Почему именно тридцать лет считается оптимальным возрастом для достижения совершеннолетия?

Вот это я завернула. Но на самом деле у большинства известных мне рас возраст достижения совершеннолетия у мужчин и женщин варьируется от восемнадцати до двадцати трех лет. Исключения составляют вайеры, рыды[7]7
  Рыды – разумная раса, населяющая планету Рыдвейр, которая входит в состав Межпространственного Альянса. Отличаются мощной челюстью, высоким лбом, глубоко посаженными глазами и преимущественно коренастым телосложением. Продолжительность жизни в среднем составляет две тысячи лет, что связано с умением организма один раз за всю жизнь полностью обновить (заново вырастить и заменить) жизненно важные органы.


[Закрыть] и криоты[8]8
  Криоты – разумная раса, населяющая планету Виктрис, которая входит в состав Межпространственного Альянса. Отличаются гибким, худым телом с голубоватой кожей, имеют жабры, огромные, на пол-лица, глаза преимущественно зеленых оттенков. Большую часть жизни проводят в воде, которая составляет 65 % всей территории планеты. Продолжительность жизни в среднем составляет четыре тысячи лет.


[Закрыть].

С вайерами все непросто, в смысле традиций – это очень закрытая раса, которая ревностно хранит свои секреты. Отчасти они похожи на ритасов в этом плане, хотя о вайерах известно куда больше. К примеру, продолжительность их жизни в среднем составляет тысячу – полторы тысячи лет. Если учесть, что для людей, даже со всеми имеющимися технологиями и высоким уровнем медицины, пятьсот лет – потолок, двести пятьдесят – триста – норма, а с вмешательством внеземного разума и его традиционных форм лечения возможны и все шестьсот, то показатели вайер впечатляют. Даже страшно спросить, а сколько же лет их долгожителям? Поэтому лично я не нахожу ничего удивительного в том, что вайерам нужно куда больше времени на созревание и развитие организма, чем всем иным расам. Уверена, Тайре не меньше двухсот лет, и она считается еще очень молодой. Совершеннолетие у их расы наступает в сто пятьдесят лет. Без разделения на мужчин и женщин. Для всех ответственность перед своей планетой и Альянсом наступает в один и тот же возрастной период.

– Ты бы не позорилась, что ли, – вдруг фыркнула Медок. – Вот уж точно умный брат и красивая сестра. Помимо трех рас, о которых ты думала, существует как минимум сотня, где совершеннолетие имеет отличный от твоего понимания и разумения период.

Я нахмурилась, но ничего сказать не успела. Зверек явно забеспокоился и уже пожалел о том, что сказал.

– Прости, Атенаис. Я не должна была так говорить.

– Солнце и Тень… – Я вздохнула, вспоминая легенду, которую вместо колыбельной рассказывала мама, но погрузиться в нее не успела, потому что Медок торопливо заговорила:

– Половое созревание у ритасок происходит в период от пятнадцати и до двадцати лет. В это время у них полностью формируется фигура, органы готовы к размножению и вынашиванию потомства. А их ум становится ясным и ничем не замутненным в полные двадцать – двадцать один год. И настроение от гормонального сбоя и перестройки организма не меняется. По большому счету уже тогда их можно считать совершеннолетними женщинами, готовыми нести ответственность за свои действия.

– Но ведь им зачем-то накинули еще десять лет. Зачем?

– Потому что энергия, благодаря которой ваши тела способны на настоящие чудеса, до конца не сформирована. Она из вас то шарашит во все стороны, расходуя колоссальные запасы, что часто приводит к вялости сознания и тела, апатии, плохому настроению и практически беспробудному сну. То, наоборот, высасывает из окружающих еще больше энергии, заставляя девушек постоянно находиться в движении.

– И при чем же здесь мужчины? Так бы и сказала, что ритаски до тридцати лет находятся в состоянии постоянного бисерного плетения…