Текст книги "Блог бабы Яги"

Глава 20. О горынычах и бюрократии

Утро постучалось в избу совершенно необычным способом: вместе с солнечными лучами, пробивающимися сквозь закрытые веки, донеслись рык, тявканье, курлыканье и прочие звуки, издаваемые зверьем и птицами. Я подскочила в недоумении. Кот сидел на окне и щурился на солнце.

– Что там происходит? – спрашиваю, наскоро умываясь. Платье мятое – я в нем спала, ну и ладно, не до этого сейчас.

– Подданные пришли, выходи встречать.

Изба ночью стояла на ногах, вот вышла я на крылечко – высоко, рассветное солнышко пробивается сквозь ели, а внизу под ногами – тьма-тьмущая лесных зверей. Медведи, волки, лисы, олени, лоси, там, под их лапами, мелкие звери, на ветках птицы сидят в большом количестве. Увидели меня, замолкли, стоят, морды вверх подняли и смотрят. Почувствуй себя Белоснежкой. Я петь, правда, не умею, если честно. Вон тот бурый мишка оттоптал мне оба уха, кто угодно из родственников подтвердит.

– И что мне с ними делать? – спрашиваю кота ученого и приказываю избе опуститься.

– Да ничего пока, – шепчет кот. – Оцени масштаб и брови сурово сдвинь.

Так и сделала. Звери припадали к земле или просто склоняли головы. Вокруг моего домика – разноцветное море шерсти, в голове загудели тихие голоса, приветствующие меня, шум нарастал, сотни тихих шепотков наслаивались друг на друга, росли как снежный ком, становились все громче, и вот под моим черепом гудит пчелиный улей – ничего не разобрать. Я зажмурилась и тряхнула головой – стало тише.

– Что это с ними? Упал-отжался? – Правда не понимаю.

– Уважение выражают. Пришла Яга – хозяйка леса.

– Уважение разве с титулом дается? Я считаю, что его заслужить надо.

– Дают – бери, бьют – беги. Знаешь? – фыркнул кот и демонстративно вырос.

Первые ряды отшатнулись назад. Улей в голове беспокойно жужжал, хвастунишка Бальтазар самодовольно улыбнулся, показывая окружающим немаленькие клыки. Запах от концентрированного количества моих подданных сшибал с ног, я сказала всем «спасибо» и отпустила, поняв на будущее, к чему быть готовой. Они резво разбежались и разлетелись в разные стороны, оставив после себя вытоптанную поляну.

Мне тоже пора. На разговор с Черномором.

* * *

Изба встала на нашем предыдущем месте, весело звякнув уцелевшими остатками незатейливой шведской посуды.

Дядька Черномор на побережье снова с отрядом. Я привела себя в порядок, как могла, хотела сделать повязку на глаз, чтоб народ не пугать, но так больше внимания к себе привлекаю. Да и мало ли что – вдруг среди дня увижу душу. Пересмотрела запасы последней трапезы. Еще на шесть гостей хватит, но не больше. До Ядвиги сейчас незаметно не добраться, мы и так лишнего вчера вечером наговорили, кажется. Придется учиться печь самой – благо все книги здесь, найдется ведь хоть в одной рецепт хлеба и макового молока. В печи я не готовила, конечно, но, как говорится, «пока жареный петух не клюнет».

Богатыри тренировались бить друг друга железом, гулким эхом разносились тяжелые «бамс» о шлемы и щиты, часть метала копья в мишени. Мы подошли к наблюдающему за этим действом Черномору.

– Доброе утро, Михаил Юрьевич. Побывали в Музее.

– Утречко. И как оно? – не отрываясь от бойцов, спросил командир.

– Довольно уныло, – честно ответила я, вспоминая побитые временем экспонаты. – И серой пахнет. Вы заметили?

– Пахнет, яу унюхал, – поддакнул кот.

– Нет, ничего такого. – Он наконец посмотрел на меня. – Неважно выглядите, спали плохо?

– Да как сказать. Проводила одного вашего. Волосы черные, короткая борода, шею не закрывает, так что видно смертельное ранение – четко от уха до уха. – Я пыталась припомнить еще детали, но так перенервничала, что едва запомнила, как он выглядит. Стыдно.

– Двадцать второй это был. Дмитрий. – Черномор благодарно мне кивнул. – Спасибо, Яга.

– Вернемся к сере, – меняю тему. – От Казимира пахнет так же, я знаю. Как думаете, его сородичей дело?

– Коли так, то несладко нам придется, ежели бесы полезут в Лукоморье. Это важная информация, надобно принять меры. Я опосля дам сынкам инструктаж, да только не знаем мы, что можно сделать столь малым числом. Может, и он сам в этом замешан, мастер-то?

– Не думаю. С чего вдруг десять столетий он жил не тужил, а теперь старые метлы ворует и народ режет? – отмахнулась я. Нет, правда, ерунда какая-то. – Он сам их делает, метлы да ступы. У меня весь арсенал его производства. Я с ним поговорю, он, может, и не в курсе совсем, что тут происходит.

Мы молча наблюдали, как высекают искры скрещивающиеся мечи. Теплый соленый ветер с моря заставлял листья Дуба шептать, маленькое плазменное солнышко катилось по цепи, сказочно красиво и спокойно. Оборотная сторона Лукоморья, кажется, где-то далеко, не всамделишная, выдуманная страшилка у костра. Я вспомнила серую кожу, черные глаза, покрылась мурашками с ног до головы – и в этом случае ничего не поможет, ни солнышко, ни легкий бриз с морских просторов.

– Михаил Юрьевич, кто владеет Лукоморьем? – неожиданно спрашиваю собеседника.

– Да леший знает, я почитай полвека работаю только. Наняли на работу – и все, зарплату платят исправно, арсеналом снабжают, базу отгрохали новую совсем недавно, а то старая протекала местами, а начальства отродясь не видел. – Он подкрутил усы. – А что вам до начальства, вы же сами себе хозяйка – да и нам тоже в какой-то мере?

– Вопросы есть.

Что за народ такой, никому дела нет, на кого работают?

– Ну, это уж вы сами, у меня к начальству дел нет. Хотя, если дойдете до них, попросите о возможности увеличения штата, вдруг да получится.

Бальтазар фыркнул и отвернулся, скрывая ехидный прищур.

Черномор остановил тренировку и бодро раздал задания. Один из богатырей отправляется в местную деревню Гниль-нога по заявке старосты: пишут, что горынычи разбушевались. Мне стало интересно, я ведь горынычей не видела никогда, напросилась пойти с ним. Удивительно, но мне не отказали.

– Номер два! Идешь проводником с Бабой Ягой! – рявкнул командир кому-то в шеренге.

Вперед вышел богатырь с мечом, пролаял в ответ неразборчивое:

– Такточноидтипроводникомсягой! – и потопал ко мне.

– Парня мне потом живым верните, не жарьте в печи, пожалуйста, – попросил Черномор.

– Да я не… – Тяжеленная лапа Бальтазара наступила мне на ногу. – Конечно, Михаил Юрьевич, съем кого другого, коли охота будет.

Мы распрощались. Номер два послушно печатал шаг следом за мной до самой избы.

– Как зовут тебя? – спрашиваю, когда остановились, смотрю в упор, пытаюсь понять, что за фрукт передо мной. Богатырь посмотрел мне в глаза и едва заметно вздрогнул – бойся, бойся страшную Ягу.

– Номер два! – звучит в ответ.

Русые, слегка вьющиеся волосы чуть ниже оттопыренных ушей, светло-карие глаза, подбородок с ямочкой. Стоит руки по швам, смотрит прямо перед собой. Вымуштрован на славу.

– До того, как нанялся в богатыри, как звали?

Я мысленно велела избе подняться и идти следом, а ступе – рядом. Дом встал на лапы, пару раз присел, разминаясь, из приоткрытого окошка выпорхнул Супчик и приземлился на мое плечо. Из дверей выбежала ступа, громыхая метлой, что внутри, встала рядом.

– Алексей, – буркнул парень, разглядывая самоходное имущество.

Да, такой дом недвижимостью не назвать.

Долго ли, коротко ли, как там в сказках говорится, а спустились мы в низину. Диалог шел познавательный – разговорить богатыря оказалось несложно, хотя он откровенно побаивался меня, ходячей избы и гигантского бухтящего что-то себе под нос кота.

Нанялся Леша по объявлению, получилось, что на место безвременно почившего богатыря. Имена им не положены (нумеровать всех и все, обесценивая личность, в ООО «Лукоморье», видимо, корпоративный стиль), после отбора в группу прошел усиленную и ускоренную подготовку по военному делу и положенным по долгу службы магическим навыкам. Да, богатырей кто-то отлавливает и лишает жизни, по одному они стараются в ночные патрули не ходить. К слову, предыдущий номер два где-то в округе ждет моей помощи. Мне очень хотелось посмотреть их базу, о чем я Лешу и уведомила.

– А жабры у вас есть? – поинтересовался он, демонстрируя свою шею.

Чуть ниже ушей располагались органы подводного дыхания. Так вот где селедка зарыта!

– Нет, таким не богата, – развела я руками.

Спасибо, мне как-то с глазом проблем достаточно, не хватало жабрами сверкать при честном народе.

– Вот и не сможете доплыть до дна. И на объект нельзя – секретно. Никто не знает, где живут морские витязи.

Ну, нет так нет, что я, в самом деле.

Спустя несколько часов мой сопровождающий пыхтел, сопел и потел под жарким солнышком, запекаясь до румяной корочки в своей кольчуге, а я как ни в чем не бывало летела рядом в ступе. Оставалось около получаса ходу. Бальтазар попросился в избу и благополучно валялся на крылечке, убаюканный неспешной качкой: богатырь проходил пятьдесят шагов, а дом на ножках – один, потому казалось, что жилище никуда не торопится и вообще притормаживает.

* * *

На перекрестке дорог стоял покосившийся столбик с указателями. Деревни Гниль-нога – направо и Косые ложки – налево.

Пункт назначения встретил нас шлагбаумом из корявого ствола березки, КПП в виде грубо сколоченной будки и сидящим на пеньке сонным пограничником, лениво щелкающим семечки. Я внимательно рассматривала представителя коренного населения. Невысокий, ниже меня, щуплый, традиционная рубаха, подпоясанная веревкой, линялые штаны и лапти. Неопрятная борода скрывает лицо и служит пристанищем для шелухи от семечек; рядом прислонена увесистая дубина.

– Кто такие будете? – скучающе спросил охранник, поднимаясь.

– Я из отряда Черномора, по просьбе прибыл, с горынычами разобраться.

– А я окрестности осматриваю, проездом здесь, – весело сказала я.

– Документы на летательное средство, – ленивый равнодушный тон не изменился.

Должна сказать, что я не была готова к такому повороту событий. Ламинированную карточку с правами Лукоморья я никогда всерьез не воспринимала, да и едва помнила о ней. Пришлось возвращаться в избу и искать в вещах, хорошо, что взяла. Супчика оставила в доме, жарко ему было.

– Так-с, «На ступу и метлу, с беспрепятственным пролетом таможни на всех границах Лукоморья», хорошо. Избу придется оставить здесь. Кот почему такой большой, намордник есть? – продолжил пограничник, взяв права, все еще не глядя на нас. Он сосредоточенно записывал что-то на дощечках. – Где квитанция об оплате налога на полеты?

Бальтазар зашипел и задергал хвостом, Лешка стоял с буряковым лицом и помалкивал, только капли пота стекали из-под шлема, а я вдруг разозлилась:

– Какие налоги, я здесь второй день!

– Это не освобождает вас от ответственности. Если оплаты нет, то проходите пешком, – никаких эмоций все еще не наблюдалось.

Я смотрела на этого человечка и понимала, что его не пробить – равнодушный исполнитель работы. Есть инструкция – по ней и следовать. Тем не менее он обычный человек, а я – нет, по крайней мере, в Лукоморье.

– Смотрите, придет ваш срок – найдете мою избушку, и я вам скажу, что дров для бани нет, – тихо посулила я, и он наконец соизволил присмотреться к путникам.

Пересекся со мной взглядом и стушевался. Рот открыл, закрыл – думает, значит.

– Хорошо, на первый раз пропущу, но запишу. Чтобы к следующему посещению квитанция о налогах была на руках, – вздохнул охранник, чирикая что-то на грубой бумаге.

– Кому налог-то платить, уважаемый? – мило улыбаясь, спрашиваю я, а так хочется ему метлой да по хребтине врезать!

– Соловей-разбойник заведует налогами. Сменил имя и величает себя Жихан Соловейчик, а мы зовем его Хрен Сгорыныч, потому что как был ворьем, так им и остался. Богатыри знают, как путь к нему держать, поспрошайте. А вот избу все равно придется оставить, заберете на обратном пути. Уберите дом с дороги, Баба Яга.

Я припарковала транспорт подальше от тракта и вернулась к КПП.

– Добро пожаловать в Гниль-ногу, – равнодушно сказал пограничник.

Шлагбаум поднялся вверх с протестующим скрипом. Кажется, я его понимаю.

* * *

Перво-наперво у старосты богатырю выдали толстенные веревки, он пошептал что-то над ними, по сплетениям нитей прокатились синие искры и пропали. Ух ты, магия!

Лешка отлавливал горынычей, заселившихся в сарай к мельнику и свивших там гнездо. Накидывал на них заговоренные крепкие веревки, как лассо. Я наблюдала со скамейки через дорогу, лузгала семечки, которыми меня угостил староста, сидящий рядом. Что вы знаете о горынычах? Я ожидала чего-то эпичного, огромного, как в сказках. Бальтазар так смеялся над моим выражением лица, когда я поняла, о ком идет речь, когда увидела ЭТО, что кашлять начал. Мой мир рухнул. Снова.

Горынычи измельчали, мягко говоря. Четыре особи размером с ослика, о трех головах, количество хвостов варьируется от одного до трех, с крыльями. Двух богатырь уже заарканил и привязал, что было довольно сложно, поскольку его пытались опалить огнем остальные.

– Только богатырский щит выдерживает пламя горынычей, так бы мы всем селом собрались и сами дело решили, – пояснил староста, сплевывая шелуху.

– А большие где, нормальные горынычи? – расстроенно спросила я.

– Истребили всех, только один остался, – включился в разговор кот. – Богатыри доблесть и удаль демонстрировали, вот и исчезли змеи. Единственный уцелевший – на Кудыкиной горе.

– Погоди-ка, – насторожилась я. – Тот Горыныч в сказочном парке настоящий?

– Пряутать на самом видном месте… – начал кот.

– …самая лучшая стратегия, – закончила я. – Так он ведь железобетонный!

– Это чары для отвода глаз. Настоящий он, просто впал в спячку для сохраненияу энергии. Говорят, есть где-то кладка его яиц, но никто ее не находил, да и воскрешать поголовье никому не охота.

– Так Горыныч – это она?

– Змей – оно. У него нет пола, размножается сам. А эти, – махнул лапой Бальтазар, – в большом количестве живут в горах, периодически на деревни нападают, нравится им жилье и огороды. Как налетят иногда по осени, могут весь урожай сожрать. Особенно любят тыквы.

Староста хмыкнул что-то неразборчивое. Лешка закончил арканить и методично рубил головы, приговаривая:

– Расступись-ко, матушка сыра земля… Пожри-ко всю кровь змеиную.

Зеленая кровь поджигала траву.

Вот тебе и горынычи – мини-версия.

Глава 21. Там лес и дол видений полны

Мы покинули деревню Гниль-нога, поскольку делать там абсолютно нечего, только хвосты коровам крутить и головы горынычам рубить. К слову об этом. Я упоминала о своей волонтерской работе, и как человеку, любящему всякую животинку, мне смотреть на рубку голов было неприятно. В чужой монастырь я со своим уставом не полезла, но спросить была обязана.

– Никто их просто так не трогает, в горы за их головами не лезет, если ты об этом, – отмахнулся богатырь. – Но эти паршивцы очень любят человеческое жилье и все готовенькое. Если один забрался в дом, то следом и другой, так они даже деревни целиком захватывали, съедали все подчистую и улетали. Народ оставался в зиму без припасов. Так что теперича мы за их отлов деньги получаем.

Леша подбросил на ладони кошель с монетами. У меня местной валюты в карманах не наблюдается. Гособеспечение ООО «Лукоморье» здесь, похоже, не работает. Ну и как, скажите мне, Баба Яга на хлеб с маслом и корм для двухкомнатного котика должна заработать? Как деньги эти выглядят хоть?

Охотник за головами, он же богатырь, с удовольствием показал. На его широкой мозолистой ладони поблескивали медные и серебряные монетки под названием «лебедь». На аверсе – Царевна-лебедь, номинал и название монеты, на реверсе – Дуб и лук царя Гвидона, под корнями Дуба надпись: «Лукоморье». Красивые. Леша сказал, что есть еще золотые, но у крестьян такого богатства нет. Также в ходу имеется монета старого образца – «дубок», но в совсем глухих селениях. Надо будет потом с экономикой разобраться – что к чему и какой курс обмена.

Я вернулась к горынычам:

– А сладить с ними никак нельзя? – допытываюсь у богатыря.

– Пытались некоторые разговаривать, приручать, да пепел только остался. Злые они и дикие. Хоть и некрупные, а все ж горынычи: как дохнет со всех голов – и нет человека. У нас кольчуги и щиты стойкие, заговоренные да из специальных сплавов, а у крестьян?

– А не истребят, как больших?

– Видно, что вы здесь недавно, – хмыкнул парень. – Как стаи полетят за море, так все вопросы отпадут.

– Чьи стаи?

– Горынычей! – хором ответили мои спутники. Кот еще и посмеялся.

Стаи перелетных горынычей. Вдумайтесь только и представьте: летят клинышком в теплые края, по пути урожай объедают на полях. Красота, да и только! Счастье зоозащитников, отрада для глаз.

На прощанье Леша показал мне на карте место, где налоги платить, и мы попрощались. Интересный парень, довольно приятный в общении. Надеюсь, еще увидимся, поболтаем.

Изба переместилась к Дубу, встала на место, можно ждать гостей. Думаю, они меня найдут везде.

* * *

Играла с котом в гляделки. Кот выигрывал.

Не подумайте, что я перечитываю свой блог, просто мы на самом деле сидели друг напротив друга и таращились глаза в глаза, пытаясь слиться разумами. Вечером я не ложилась спать, ожидая гостей, и коротала время над книгами в поисках рекомендаций для выживальщиков в лесу. Парочку таежных рецептов нашла, попробую приготовить. Бальтазар скучал, вздыхал, мыш спал, печка топилась, уютно потрескивал огонь. Кот предложил попытаться освоить предполагаемое умение «чужие глаза» – смотреть на мир через него. Как вы уже догадались – ничегошеньки не выходило.

Мы устроились на крыльце. Я до головокружения всматривалась в янтарные глаза Бальтазара, рассмотрела каждую жилку, тонула в гипнотизирующих омутах зрачков, сопела, пыхтела, устала, будто целый день аниматором отработала, но так ничего и не увидела. Зато случилось другое: я на секунду отвернулась на шорох в ветвях и неожиданно понеслась в лес, как тогда, в Убежище. Мимо деревьев, над озерцами, в темноту чащи, где светились глаза и шла ночная охота, как магнитом притягивалась к одному объекту. Далеко в лесу с места на место в нашем направлении переходило… дерево. Ствол-тело расщеплялся на стволы потоньше – руки и ноги, сучья – как рога на голове, глаза сияли голубым. Я взвизгнула и очнулась на своем крылечке.

– Бальтазар, что это?

– Леший, – выслушав меня, ответил кот.

– Почему он дерево?

Компаньон мельком рассказал мне про охранников Академии еще во время нашего путешествия в родные пенаты. Я тогда не поняла, что он имел в виду, была забота поинтересней – украденный мыш. Сейчас готова внимать.

Леший – дух, воплощение леса. Недоброе к человеку пространство придает ему особую силу: если он идет лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями. Потому на нас и идет дерево. Чем старше леший, тем сильнее от него запах компоста. Сладить с ним нелегко, но можно, особенно мне. Я – хозяйка всех лесов, а у леших своя зона влияния – каждому по своему лесу. Потому они могут не любить меня сколько угодно, но подчиняться обязаны. Это немного успокаивало. Немного.

Хозяин этого леса добрался до нас довольно быстро, раздвинул руками верхушки деревьев, протиснулся между плотно сомкнутыми стволами и встал рядом с моим домом. Изба на ногах – довольно высокое сооружение, но леший смотрел на нас сверху вниз светящимися голубыми лужами глаз без зрачков. По его телу скакали белки, на голове устроились птицы. Кот зажимал лапой нос, я мечтала о надушенном платочке, если не противогазе.

– Приветствую тебя, хозяин леса! – кричу ему: вдруг не услышит.

В ответ дерево исчезло, только рассыпались в стороны зверьки и упорхнули пичуги, я моргнула в недоумении, а снизу раздался сиплый голос:

– Доброй ночи, Яга.

И мужичок стоит на земле. Мы вежливо спустились вниз.

Не таясь, рассматриваю посетителя: левая сторона одежды запахнута на правую, левый лапоть надет на правую ногу. Глаза у лешего горят. Бровей и ресниц не заметно, волосы на голове зачесаны налево, и видно, что нет правого уха. Как водится у сказочных существ – возраст определить очень сложно, между сорока и восьмьюдесятью годами, как-то так. Было бы здорово, исчезни вместе с размерами и запах, но нет, так мне не повезло. И о чем с ним беседовать, скажите на милость?

– Такая молодая, – недовольно буркнул мужичок. – Не умеешь поди ничего. Души провожаешь хоть, или бродят неприкаянные?

От подобной наглости я прямо задохнулась. Вот вонючка невежливая! Я тебя сейчас как летописца, я тебе покажу, как хамить! И ткнула в него пальцем. Полетел кубарем, только лапти сверкнули. Полежал на земле пару секунд, встал, отряхнулся, смотрит исподлобья.

– Ну, как молодые, ничего не умеют? – спокойно спрашивает кот, облизывая лапу.

– Не серчай, хозяйка, проверить всегда надо. Я вижу, что кое-что можешь, авось не пропадем. Зови, если понадобится помощь.

На этом наше содержательное знакомство и закончилось. Леший ушел в том виде, что и пришел, недоумение осталось. Кот говорит, что они очень сильны и могут пригодиться. Ссориться с ними не стоит, я очень рисковала, демонстрируя свою силу.

– Этому, наверное, только такие аргументы и подходят. Повезло, – заключил Бальтазар.

Попытки слиться разумами мы на сегодня оставили, но обязательно к ним вернемся.

* * *

После лешего я спать не ложилась, меряла ногами избу, иногда прислушивалась – не идет ли кто: ждала гостей. И не напрасно.

Присутствие чужака почувствовали одновременно все: кот ощерился, заскребли по полу огромные когти, меня окатило ознобом от Ключа, а Супчик и вовсе заверещал:

– Кости! Кости!

Это что-то новенькое. Решительно открываю дверь, а внизу под избой картина маслом – Кощей стоит, а на цепях за ним два горыныча тащатся, повесив все головы. И вижу я гостя обоими глазами. Ну, в принципе, понятно – он и живой, и мертвый одновременно, сказочный зомби.

– Янина, привет! – радостно машет мне тростью в форме змеи и улыбается.

– Привет, Андрей.

Опустила избу вниз, а Бальтазар мне шепчет, что трость – это не трость: Эва замаскировалась. Не компаньон она, а оружие, и надо быть аккуратнее. Понятно, внезапно оживающие трости – добро пожаловать в магический арсенал.

Кощей похудел еще больше – скулы стали острее, глаза кажутся глубже. От него веяло богатством, самодовольством и властью: от начищенных туфель, классического костюма и элегантного легкого пальто до перстня на руке, сжимающей трость. Змеиная голова сияла злыми зелеными глазами, будто светодиоды вкрутили. Горынычи натягивали цепи, силясь уйти, упирались. Он шикнул на них.

– Неожиданная встреча, – сказала я.

– Я смотрю, ты освоилась, – он окинул взглядом меня, мой дом и спутников, задержавшись на Бальтазаре. – А любимые туфли я помню, вредитель. Однажды сочтемся.

– Попробуй, попробуй, костлявый, – хмыкнул кот, постукивая когтями по доскам.

Вот зачем вражду с Кощеем затеял на ровном месте, непонятно. Дались ему итальянские писсуары от Гуччи.

– Зайдешь в гости? – ехидно спрашиваю, надеясь на отказ.

А он возьми и согласись:

– Почему нет.

Привязал змеев к ближайшему дереву и зашел ко мне. Изба встала и захлопнула дверь.

– Обувь не снимай, – подмигнула я, Бессмертный поморщился. – Еды почти нет, только то, что с собой взяла перед отправлением. Лапшу будешь?

– Буду! – оживился, быстро скинул пальто, трость к стене прислонил у входа. – Сто лет не ел, как голодный студент, химикатов-то нажористых. Все деликатесы в ресторанах.

Вот уж жизнь не рай – деликатесы в ресторанах надоели. Стоит, оглядывается, на мгновение расслабившись и забыв о своем кощействе. Вскоре мы сидели за столом и совершенно не манерно накручивали лапшу быстрого приготовления на вилки, прямо из пластиковых контейнеров, запивая чаем из пакетиков. Бальтазар растянулся на скамье рядом, не сводя глаз с трости.

– Зачем тебе змеи горынычи? Тащишь их за собой, как псов цепных.

Смотрю поверх чашки, как уплетает шедевр кулинарной химии за обе щеки: обычный парень, в эту минуту и не скажешь, что ни жив, ни мертв.

– Так с этой целью и поймал – сокровища охранять. – Серые глаза прищурились. – В замок заселил штук десять, вышел еще поймать, а тут изба – грех не зайти. Как ты, давно здесь?

– Несколько дней. Осваиваюсь, – указала я на свое уникальное око. Он не поморщился ни разу, на меня глядя. – А как тебе удалось их поймать, они ведь огнедышащие?

– Меня не сжечь – ну, раз подпалили, второй, я восстановился. Они хоть и глупые, но смекнули, что дело нечисто, хотели просто съесть, но я заклинания знаю некоторые, вот и заарканил.

Андрей откровенно веселился. Странно выглядит веселье в его понимании, но безумный блеск в глазах, который я помнила с прошлой встречи, немного утих.

– Давно ты здесь?

– Намного дольше тебя. Когда мы встретились в первый раз, я уже успел от скуки взвыть в этом Лукоморье. Сидеть в замке одному – то еще удовольствие, заняться особо нечем, заводить знакомства не хочу.

Я переглянулась с Бальтазаром: кажется, мы думаем об одном и том же. Попробуем.

– Кощей, что ты знаешь об убитых богатырях Черномора?

– Ничего, кроме того, что они мертвы. А что?

– Кто-то ослабляет ряды охранников Дуба, пытается уничтожить древо, обворовал Музей Магии, выкрал все образцы летательных средств. Ничего не знаешь об этом?

– Слышал, но не знаю. Мне дела нет.

– А ну как Дуб уничтожат? Я думаю, здесь бесы замешаны.

Мне нужно его пронять, достучаться, он может быть заинтересован в сохранении сказочного мира.

– А мы тут при чем? – почти огрызнулся гость.

– Ты задумайся, что с нами будет без Лукоморья. Рухнет сказочный мир, ты жив будешь – или умрешь сразу и навсегда? Успеешь победить корпорацию и отсудить себе жизнь – или все пойдет прахом?

Кощей подпер кулаком голову, оценивающе глядя на меня. Почти слышу, как мысли скачут по извилинам.

Только собирался ответить, как нас тряхнуло, створки окон и дверь распахнулись. Кот грузно повалился с лавки, мявкнул что-то злое и кинулся наружу. Мы следом.

Мелкие пакостники горынычи жгли ноги моей избе, вот она и подпрыгнула! Я только успела подумать, что надо им дать пинка, как изба на курьих ногах сама это сделала. Мощная лапа с глухим шлепком впечаталась в змеев и отбросила их в сторону. Далеко улететь не успели – рывок цепей остановил полет на «волшебном пинке», и туши с тяжелым «бум» рухнули на землю. Изба опустилась вниз, пряча конечности под себя.

– Забирай своих сторожевых церберов и иди, – зло сказала я Кощею.

Да что за день такой!

Он надел пальто, подхватил трость и вышел.

– Не сердись, Яга, они так развлекаются. – Отвязал своих питомцев и комично приподнял над головой несуществующую шляпу, прощаясь. – Я подумаю над твоими словами. Спасибо за ужин!

Один из змеев зло плюнул в него огнем, полыхнуло, желто-красными языками занялась вся левая рука. Запахло палеными тряпками и мясом. Кощей поднес к лицу горящую конечность, задумчиво разглядывая:

– Знаешь, в чем плюс Лукоморья, Яга? Здесь я не чувствую боли. Попробуй. – Вот он – безумный блеск в глазах, минуты почти-нормальности прошли. Жаль. – Черти вас задери, уже восьмой костюм испортили!

Он дернул цепи, уходя, и горынычи поплелись следом. Рука продолжала гореть.

В эту минуту мне остро захотелось в свою квартиру, поговорить с Тохой и Казимиром о проблемах, принять душ и привести мысли в порядок.

– Нельзяу бросать начатое дело, проводи почивших богатырей – и вернемся, выдохнем, – тихо сказал кот.

Видимо, у меня на лице все написано.

– Улыбаемся и машем, – согласилась я.

Летописец. Заметка № 5

Я только успеваю записывать, Яга не сидит на месте. Наконец-то увидел летописца Кощея – выглядит плохо, растрепанный, нервный, прячется так, что даже я его еле нашел.

С интересом наблюдаю за развитием событий. Проблемы богатырей Черномора подробно описал в небольшом отчете, поговорил со старшим летописцем, от того информации тоже нет. Должен сказать, что меня, как и Ягу, беспокоит происходящее с древом. Она правильно говорит: сгинет Дуб – нам всем конец, не останется сказки. Низший мир – преисподняя, опаснейший враг, сомневаюсь, что Черномор не подавал рапорты в отдел безопасности. Тогда почему никто ничего не делает? Если это правда бесы и Они ничего не сделают, туго нам придется.

Вот говорю – Они, а на самом деле, кто такие «они», я не знаю, просто принято так говорить. Шепчутся по кабинетам: мол, раньше сила правила Лукоморьем могучая, все в железных рукавицах держала, а теперь что? Может, и нет больше никого наверху, система работает по привычке. Может, уходят все эти рапорты и отчеты в никуда, лежат пыльными кипами, и читать их некому. Снабжение работает, финансирование налажено, да только из каждой щели вылезают проблемы, а возьми их все – такая лавина ползет.

Еще этот мыш у Яги, вот кто за мной следит постоянно, мерзавец. Приходится проявлять хитрость и сноровку, чтобы проникать в избу. Вот бы сцапал его кто.