Текст книги "Большое драконье приключение"

– Налетался? – крикнул ему Санди. – Давай вниз, чучело!

Лучше бы он этого не говорил. Сверчок обозлился.

– Драконы пешком не ходят! – рявкнул он. – Мы – повелители ветров! Ай!

Он кувыркнулся в воздушную яму и, похоже, прикусил язык. Траектория его полета, надо сказать, становилась всё причудливее. Санди приходилось прилагать все усилия, чтобы во время этих кульбитов не сорваться вниз. Он был абсолютно уверен, что, сорвись он, Сверчок не сможет его подхватить, даже если заметит потерю. Полет на пьяном драконе надолго запомнился ему самым кошмарным впечатлением жизни.

Тяжелым шлепком Сверчок приземлился у пещеры. Санди сполз на землю и, шатаясь, побрел прочь. На этот раз дракон его не удерживал – он захотел спать.

Проснувшись на следующее утро, вагант не обнаружил дракона у пещеры. Для порядка он немного поискал его, а потом отправился умываться. Сверчок, распластавшись, лежал на пляже, огромная голова покоилась на мелководье, а у ноздрей, где вырывался на волю раскаленный пар, уже плавала кверху белым брюхом вареная рыба. Он выглядел очень несчастным.

– Мне так плохо, – простонал он.

– Этого следовало ожидать, – усмехнулся Санди. – Любишь выпить – терпи. Похмелье, брат. Вчера ты меня чуть не угробил.

Окруженные темными кругами глаза дракона выразили раскаяние. Санди было его немного жаль, но воспитательный процесс требовал строгости.

– Слушай меня внимательно и запоминай навсегда, – сказал он. – Если ты еще раз, трезвый или пьяный, посмеешь угрожать мне, как ты это сделал вчера, я тебя так отделаю…

Он не знал, с чего это возникла у него решимость, будто он может отделать дракона так, что тот жизни будет не рад. Может, в подсознании его отложились оговорки и умолчания Сверчка, может, прорвалась плотина давней памяти.

Сверчок попятился от него, елозя брюхом по песку.

– Прости меня… В рот больше не возьму этой гадости. А хочешь – пни меня в нос! А? Только прости меня.

Санди отвернулся. Гибкая драконья шея извернулась, голова описала полукруг, и Сверчок снова заглянул ему в глаза.

– Послушай, – сказал он. – Вот, возьми.

Он держал в зубах цепочку с чем-то, болтавшимся на ней.

– Что это за штучка?

– Возьми, – настойчиво сказал Сверчок. – Я убедился, что ты – Хозяин. Я всю жизнь мечтал найти такого Хозяина, какому бы мне хотелось служить. Это свисток, а я – его раб. Когда-то все свистки были у Хозяев, а потом, когда драконы восстали, они завоевали себе свободу и вытребовали свистки в личное пользование. Кто-то их сразу уничтожил, а я вот… храню свой. Возьми, а?

– Ну нет! – возмутился Санди. – Я не хочу лишать тебя свободы.

– Ну… ты же не будешь свистеть в него ради шутки или хвастовства! Рассматривай его как знак моего доверия и послушания. А кроме того, тебе ведь может понадобиться помощь, а свисточек этот я услышу с другого конца света. И потом… Ты же в любой момент можешь его вернуть.

– Сверчок, – тихо спросил Санди, – что ты обо мне знаешь? Что я такое?

Сверчок замялся.

– Ну… ты другой. Я сам, может, толком не знаю… Ты можешь сделать такие вещи, какие другим людям не под силу. Ну… и подзалететь тоже можешь покруче, чем обычный человек. Я знаю так мало, Санди! Вижу только, что ты – Белый, и знаю, что Белых даже драконы боятся.

– Ну, а как это проявляется? Что я могу и как?

– Знал бы, – раздраженно огрызнулся Сверчок, – сам был бы Белым. Поищи кого-нибудь поумнее и у него поспрашивай. Бери свисток и не приставай ко мне. У меня голова болит.

Следующий день они посвятили приведению в порядок пещеры. Санди выгреб оттуда осыпавшийся мусор, сам Сверчок выволок наиболее тяжелые глыбы, расширил вход и, пользуясь хвостом, как сваебоем, поставил внутри деревянную крепь. Теперь в пещере можно было находиться без опаски.

В дальнейшие дни у них вошло в привычку совершать утренний и вечерний облет владений, наводя в них порядок на свой вкус. Вкус, кстати, был. Санди воплощал в жизнь свой любимый лозунг «Живи, и жить давай другим», и зуб на него точил пока только монастырь, бывший до драконьих времен сюзереном округа Кайо. Местные жители быстро смекнули, что дракона прибрал к рукам какой-то ловкач, и говорили теперь не о «нашем драконе», симпатичном, но неразумном, как дитя, а о «парне с драконом», который, по всему видать, имел понятие, совесть и силу. Мужики сошлись на том, что огнедышащего «защитничка» они всем миром могли бы без хлопот прокормить: благо, от него прок есть, а вот те бездельники из монастыря – уже лишние. Так и жили, минимально вмешиваясь в дела друг друга. Драконом теперь даже маленьких детей не пугали, а кое-кто из наиболее практичных уже прикидывал, скольких лошадей сможет заменить ящер по весне на пахоте.

В один из утренних облетов Сверчок приметил внизу подозрительную суету. Не дожидаясь приказа, он стал плавными кругами снижаться над маленьким, отдельно стоящим домиком, крытым соломой. Вслушавшись в крики монастырской стражи, он повернул к Санди голову:

– Ведьму жгут! Вмешаемся?

Санди передернул плечами.

– Надо бы, – неуверенно сказал он. Слишком свежа была память об ожидании такого же конца.

– Там народу много, – сообщил дракон, – и все вооружены. И вообще, похоже, мы опоздали.

– Что значит – опоздали? Давай вниз.

Домишко внизу весело полыхал, вопила привязанная к столбу и уже объятая пламенем грязная костлявая бабка. В противоположные стороны от места действия со всех ног улепетывали большой черный кот и длинноногая рыжая девица. Кота никто не преследовал, а вот за девицей с дружным гоготом неслись полдюжины стражников. Эта охота им здорово нравилась, они побросали свои пики и сдвинули шлемы с потных лбов на затылки.

– Эй! – кричал оставленный позади капитан. – Тащите ее к бабушке!

Подхватив юбку выше колен и мелькая загорелыми ногами, девица неслась, как вспугнутый заяц. Самый резвый стражник, догнав ее, повалил на землю, другие, поспешая, на ходу подавали ему советы и тоже готовились принять участие в развлечении. Не потеряв хладнокровия, зажатым в руке деревянным башмаком девица звезданула ловца между глаз, вырвалась из его жадных рук и припустила дальше, к лесу, лихо перескакивая бревна, жерди, кочки и канавы. Все – и жертва, и погоня – так увлечены были своим делом, что не заметили тишком спускавшегося с неба дракона.

– На что она там, в лесу, рассчитывает, совершенно непонятно, – заметил Сверчок. – Всё равно ее поймают, не монастырская стража, так местные. Для них тоже нету развлечения лучше, чем ведьму сжечь. Вот и имей тут уважение к людям!

– А она что, и вправду ведьма?

– Ха! Неужели ты веришь в этих деревенских самозванок?

– Давай-ка спускайся, – сказал Санди. – Подхватим ее и утащим у них из-под носа.

Снизившийся Сверчок перешел на бреющий полет. Ни дракон, ни его всадник, правда, не учли, что когда девушка заметит преследующее ее чудовище, она не вздохнет с облегчением. Обернувшись, она ойкнула и рванула к лесу изо всех оставшихся сил.

– Эй! – встревоженно завопил Сверчок. – В лесу мне ее не достать! Я там крылья поломаю!

– Ниже! – понукал его Санди. – Так мне до нее не дотянуться!

– Да я уже ногами землю задеваю!

– Так подожми их или растопырь!

Сверчок вытянул лапы в стороны. Брюхо его бороздило землю, и Санди взлетал вверх на каждом ухабе, но таким образом, да еще на вытянутой к земле шее, ему удалось снизиться где-то до высоты четырех футов. Наклонившись с седла, вагант ухватил девицу за талию, дернул на себя и перебросил через шею дракона. Сверчок свечкой взмыл вверх. Девица, увидев, как земля уходит вниз, сочла, что в обмороке ей будет безопаснее.

У пещеры Санди спрыгнул с дракона и стянул девицу на землю. Привалившись к теплому боку Сверчка, она для оценки обстановки открыла один глаз, оказавшийся изумрудно зеленым. Решив, что сию минуту ее не съедят, и успокоившись присутствием человека, она сказала:

– Дракон?! Настоящий?! Огнедышащий?!

– Сверкающий, Подобно Чаше Из Лунного Серебра, миледи, к вашим услугам, – Сверчок церемонно поклонился. – Я был бы счастлив поцеловать вашу прекрасную руку, сударыня, если бы вы мне ее доверили… и если бы у меня был подходящий для этого рот, но, надеюсь, вон тот невежа сделает это за меня.

– Что? – Санди изумленно обернулся и увидел, что «ведьма» смеется. Адаптация к дракону у нее оказалась мгновенной. Сверчок с явным намеком потерся носом о ее руку, и она сразу догадалась его почесать.

– О, леди, – вздохнул дракон. – Знал бы я, какое сокровище проживает так неподалеку… – дальнейшее потонуло в мурлыкании. Сверчок явно был неравнодушен к женщинам.

– Сожалею, что не удалось спасти вашу бабушку, – нерешительно вставил слово в эту идиллию Санди.

Девица фыркнула.

– Она мне такая же бабушка, как ты – дедушка! Всю жизнь она била меня и морила голодом! Поделом ей! Меня зовут Сэсс, – откидывая за спину вьющиеся мелким бесом длинные волосы, представилась она. – То есть Саския.

– Александр, – растеряно сказал Санди. Он заподозрил, что «ведьма» у них задержится…

7. О ЛЮБВИ И СВОБОДЕ

Небеса словно прохудились, как будто в этот день погода, разухабившись, решила выдать всю накопившуюся за лето мерзость.

Одной из характернейших черт погони является то, что для догоняющих нет ничего важнее поимки беглецов, в то время как у тех имеются собственные планы, коим создавшееся положение мешает осуществиться. К тому же те, кто преследует, заранее знают, что они сделают с беглецами, тогда как убегающие осознают опасность лишь в миг визуального контакта.

Итак – сцена в миг визуального контакта. Не разбирая дороги, по размокшему лугу неслись два всадника. Оба часто оглядывались назад, туда, где на расстоянии в полмили с пылом, который даже ливень не остудил, летела их погоня. Беглецы помалкивали, а преследователи непрестанно оглашали окрестности громовыми проклятиями, что свидетельствовало о их более чем серьезных намерениях.

Одним из беглецов была черноволосая девушка. С лицом, выражавшим отчаяние и решимость, она заставляла лошадь маячить между своим спутником и догонявшей толпой, пытаясь заслонить того от стрел. Такое поведение у второго беглеца – мужчины – возбуждало явное недовольство, но на сей счет у нее было собственное мнение.

– Тебя же убьют, дурень! – крикнула она ему.

– Авось подавятся, – отозвался он, встряхивая головой и разбрызгивая воду с мокрых волос. Голос его звучал бодро, и уловить в нем фальшь мог лишь тот, кто хорошо его знал. Девушка, по-видимому, знала его неплохо.

Две удачливые стрелы, пущенные опытной рукой, воткнулись в землю у самых ног их лошадей, послужив грозным аргументом в пользу правоты девушки. Ее спутник оглядел горизонт и упрямо сощурился. Спасения он не видел.

Но спасение уже спешило к ним, паря в воздухе на могучих чешуйчатых крыльях и почти сливаясь с мрачным небом. Спасение выдыхало дым из широких ноздрей и спускалось с небес по свободной плавной спирали. Оно увесисто приземлилось на луг, зажав беглецов меж собой и погоней. Те растерянно оглянулись.

– Черт возьми! – логично выразился мужчина, а девушка крикнула:

– Лично я предпочитаю дракона! – и ударила ногами без того уже измученную лошадь.

– Чего хочет женщина… – пробормотал ее спутник и флегматично добавил: – Дракон так дракон, – и последовал за ней.

Преследователи были не робкого десятка, они остановились лишь тогда, когда бронированная драконья туша весьма недвусмысленно двинулась в их направлении, и мутная завеса дождя зашипела, испаряясь от гигантского языка пламени, полыхнувшего из устрашающей пасти.

Вооруженные всадники, лишь две минуты назад пьяные от возможности близкой расправы, попятились. Дракон раскрыл рот и внятно объяснил, куда им теперь следует двинуться. Спутник черноволосой девушки, осознав, что присутствие дракона хоть и избавляет его от старых неприятностей, но отнюдь не гарантирует отсутствие новых, уверенным жестом обнажил меч. Обернувшийся к нему дракон вдруг отшатнулся, выгнулся над землей своей средней частью и зашипел:

– Иди отсюда! Проваливай! Из-за тебя у меня до сих пор шея болит!

– Брик!

С драконьей шеи на землю соскользнула небольшая гибкая фигурка. Недавний беглец при звуке знакомого голоса вздрогнул и пригляделся.

– Санди! Да мы ж тебя похоронили!

Меч с размаху был всажен в землю и там забыт, пока Брик от полноты чувств в медвежьем объятии крушил ребра приятеля.

– Ты теперь драконов разводишь?

– Нет, я беру их на перевоспитание.

Это точно был Санди. Загоревший и, кажется, даже чуть-чуть подросший, с тем же безмятежным светлым взглядом уверенного в себе человека, мокрый до последней нитки, но ничуть по этому поводу не комплексовавший.

– Ты изменился, Брик, – сказал он.

Улыбка на лице Брика стала медленно таять. Это верно. Лишь увидев совершенно прежнего Санди, он осознал, как изменился и повзрослел он сам. Витать в облаках – в переносном, а теперь и в буквальном смысле – это было для Санди, а Брик еще тверже встал обеими ногами на землю. И в предчувствии проблем он сказал, не отводя глаз и стыдясь неловкости в голосе:

– Мою жену ты, кажется, знаешь.

– С возвращением! – протянул за их спинами ехидный голосок.

Оба обернулись. Дигэ, уперев руки в бока, стояла перед драконом, как хозяйка перед набедокурившим котом.

– А-а, – сказала она голосом, не предвещавшим драконьему отродью ничего хорошего, – звероящер!

– Сверчок! – торопливо окликнул Санди своего домашнего любимца. – Будешь хамить леди – пну в нос.

– Не надо, – сказал Сверчок. – В нос – не надо.

И только теперь Санди обернулся к Дигэ, будто до этого собирался с духом.

– Брик очень много и хорошо говорил о вас… о тебе, – сказала она, глядя на него с некоторой растерянностью и изрядной долей любопытства. – Он очень переживал. Не могу высказать, как я рада, что моя свобода не стоила тебе жизни.

Она понимала, что ситуация создалась чудовищно неловкая для Брика, но за себя не могла и не хотела испытывать неловкость. Брика, которого полюбила, она встретила первым, и с ним ее связывало больше, чем с этим странным парнишкой. Странным – потому что способность к бескорыстному подвигу есть странность, которую она не могла понять, но все же видела, что он смотрит на нее дружелюбно и ничуть не претендует на какие-то заслуги в том, уже давнем деле. Союз ее и Брика, кажется, не стал для него ударом, а значит, какие бы чувства он к ней ни испытывал, их, по-видимому, нельзя было назвать любовью.

– Я просил бы вас, Дигэ, вместе с Бриком стать нашими со Сверчком гостями, если только ваши воспоминания не слишком тягостны. Мы всё в той же пещере. Правда, – он усмехнулся, – теперь там поуютнее.

Брик и Дигэ переглянулись.

– Право, – сказала она, – когда речь идет о моих родственниках, драконья нора – самое безопасное место.

– Санди, – вкрадчиво поинтересовался Брик, – а кто стирает тебе рубашки?

– Я тебя познакомлю, – пообещал вагант.

Дракон взмыл в небо и на протяжении всей дороги к пещере кружил над головами бывших беглецов, напоминая о себе тем из преследователей, кто еще не совсем отказался от мыслей о расправе.

Путь был хорошо знаком как Брику, так и Дигэ, но когда они поднялись, наконец, к пещере, губы Брика насмешливо дрогнули: на тяжелый плюх драконьей туши из темного провала выскочила стройная рыжеволосая девушка.

– О-ля-ля! – шепнул он Дигэ. – Кажется, нам предстоит дружить семьями.

И заработал увесистый шлепок по руке.

Однако встреча Санди с юной леди слегка его разочаровала: вагант и не подумал поцеловать ее, а только небрежно кивнул, словно, скрепя сердце, соглашаясь с ее присутствием. Девушка поджала губы и обернулась к гостям.

– Это мои друзья, Сэсс, – мимоходом сообщил ей Санди, – они поживут у нас. Знакомьтесь, это Сэсс. Это Брик и принцесса Дигэ.

– Очень вам рада, – сказала рыжая девушка, изо всех сил стараясь быть вежливой, но в лице ее дрогнуло что-то обиженное. – Проходите в пещеру, обед я приготовлю через полчасика. Проходите-проходите, леди, садитесь к очагу, вы ведь совсем промокли. Сверчок!

– Да, мэм? – башка дракона нависла над Саскией.

– Будь любезен, разожги огонь.

– Слушаюсь.

Дракон вполз в пещеру и дохнул на заботливо сложенные в очаге дрова. К радости мокрых до нитки путников пламя вспыхнуло бодрое и веселое. В дальнем темном уголке Дигэ переоделась в извлеченное из узелка почти сухое платье. Сэсс крутилась возле нее, оказывая мелкие услуги, но чуткой Дигэ показалось, что она делает это не от души.

– Здесь стало уютнее, чем в мои времена, – сказала принцесса, присаживаясь к огню и распуская для просушки волосы. Комплимент достиг цели – Сэсс чуточку улыбнулась: этот уют был ее заслуженной гордостью.

Внутренность пещеры напоминала сейчас опрятную деревенскую горницу: аккуратный очаг, сложенный ближе к выходу – так, что дым естественным путем выходил в двери; чисто выметенный пол. У стены стояла кухонная утварь – Сэсс украдкой навестила родное пепелище, откопала среди углей и прочего мусора уцелевшие в пламени чугунные и медные котелки и сковородки и не поленилась привести их в порядок. Несмотря на узкий вход, внутри пещера была очень просторной, а у одной из боковых стен было оставлено обширное пустое пространство – место для Сверчка. Видимо, когда он тут размещался, то занимал большую часть полезного объема жилища. Исполнять обязанности постелей назначены были кипы душистого, основательно просушенного сена: одна в левом, другая – в правом дальнем углу. Отметив их расположение, Брик недовольно покачал головой. Насколько легче было бы ему выпутаться из ситуации, в которую поставила его совесть, если бы у Санди с этой девчонкой что-то было… Словом, для полноты картины в пещере не хватало только занавесочек на окнах, да и то за неимением последних.

Блестя мокрым металлом, в пещеру вполз Сверчок. Потоптавшись, он свернулся на отведенном ему пятачке и вытянул морду к очагу. В пещере сразу стало ощутимо теплее.

– Бр-р-р! – с чувством сказал он. – Мразь погодка! Так и заржаветь недолго.

Вслед за ним легкой тенью под гостеприимный кров проскользнул Санди.

– Мы со Сверчком соорудили навес для лошадей, – сообщил он Брику.

Брик чуть не подпрыгнул.

– Без меня? Так позвали бы…

– Сиди, отдыхай и сушись. Вам с Дигэ и так досталось.

– Но ты точно так же вымок… – правоту слов Брика подтвердил встревоженный взгляд Сэсс.

Санди выжал волосы и бросил к очагу зашипевшую от близости жара куртку.

– Ты ведь знаешь, что со мной ничего страшного не приключится.

Он взял клок сена и принялся старательно протирать чешую дракона.

– А то и впрямь заржавеет.

Брик с некоторой опаской подошел с другого бока. Сверчок недружелюбно покосился на него, но ничего оскорбительного не сказал.

Саския, склонившись над сковородой, крошила туда мясо и картошку, время от времени добавляя в свою стряпню какие-то загадочные травки.

– Сверчок, – сказала она, закончив приготовления и накрыв сковороду крышкой, – открой рот.

Сверчок разинул рот и затаил дыхание. На глазах у изумленной публики Сэсс бесстрашно нагнулась над его раскаленной пастью, погрузившись туда по меньшей мере по пояс, и водрузила сковороду прямо на длинный шершавый язык. Всё это она проделала так непринужденно, будто ныряла в драконью пасть не по разу в день.

– Закрывай, – ее лицо разрумянилось от жара.

Пасть захлопнулась.

– На медленный огонь, пожалуйста, – распорядилась она, – мясо должно тушиться, а не жариться.

В знак покорности Сверчок, не рискнув кивнуть, чтобы не перевернуть сковородку, медленно прикрыл глаза. Сэсс погладила его по носу, и он благодарно замурлыкал.

– Их согласие просто трогательно, – пошутил Санди.

– Сверчок очень мил, – немедленно отозвалась девушка, – и совершенно незаменим в хозяйстве.

Брик, спрятавшийся за драконьим боком, удивленно приподнял брови. Пикировка! Прикрытый легким юмором, несомненный обмен шпильками.

Через четверть часа готовое блюдо, испускавшее помрачающие разум запахи, было извлечено из драконьей пасти и без промедления уничтожено.

– Это великолепно, – сказала Дигэ. – Это даже не искусство, Сэсс, это какое-то волшебство.

– Травки нужно знать, – объяснила девушка. – Если хочешь, я тебе покажу.

Ничуть не задерживаясь, она принялась собирать миски и вилки. Дигэ подхватила часть посуды и встала вместе с ней.

– Позволь тебе помочь.

Сэсс окаменела в изумлении.

– Но ты же… принцесса!

Надо было суметь произнести это слово так, чтобы выразить им всё: растерянность, обиду, назревающий комплекс неполноценности и уязвленное чувство собственности. Принцесса! Существо, намного более высокое, чем она – деревенская девчонка, чьим уделом всегда будут только вторые роли, только домашняя суета; королева на кухне, маршал армии веников, властительница кастрюль.

– Бери выше, – вполголоса возразила Дигэ. – Я – жена Брика. Так что давай сюда горшки. Дождь, кажется, кончился.

Девушки покинули пещеру и, судя по их удаляющимся голосам, спустились к реке.

– Почему ты никак не дал о себе знать? – резко спросил Брик. – Если бы ты вернулся, я бы никогда…

– Может быть, это – к лучшему, Брик?

– Ты что, – влез Сверчок, – хотел, чтобы он оставил меня умирать?

Брик замолчал. Этот разговор ему не удавался. Он ничего не мог с собой поделать – Санди в любом споре производил впечатление правого, но сейчас-то Брик чувствовал, что друг поступил не вполне безупречно, а его, Брика, наградил комплексом вины.

– Ну… и какие дела отвлекли тебя настолько, что ты забыл послать весточку в столицу?

– Мы тут, – опять встрял Сверчок, – хозяйствуем.

– Точно, – согласился Санди. – Наводим в округе порядок… по Сверчкову разумению.

– Это острота? – Сверчок укоризненно посмотрел в его сторону.

– Ну что ты, – успокоил его вагант. – Это комплимент.

– Понятно, – протянул Брик. – А девушка?

– А что девушка? Ей деваться некуда, вот и живет.

– Ага, – съязвил Брик, – пещеру содержит в чистоте, стирает, готовит так, что язык проглотишь. А что она с этого имеет?

– Кров, защиту и привязанность Сверчка, – отрезал Санди.

Дракон вздохнул.

– У меня свое мнение на этот счет, – сказал он. – Но я оставлю его при себе.

– И правильно сделаешь.

Вероятно, прения на эту тему проводились между ними не впервые, во всяком случае, Брик заметил, что его уравновешенный друг изрядно взбешен. Памятуя, чем кончались в прошлом их дискуссии о девушках, он счел за лучшее замолчать и больше этой темы не касаться.

С тропинки послышались оживленные голоса. Девушки поднимались, и их связывала равная дружелюбная болтовня. Глаза Дигэ были веселыми. Она помогла расставить миски на солнышке для просушки и подошла к Брику.

– Ты у меня умница, – шепнул он.

– Стараюсь.

Санди тут же ретировался.

Брик шевельнул бровью в сторону леса, Дигэ длительно улыбнулась и согласно опустила ресницы. Сверчок сделал вид, что его интересует задняя стена пещеры.

– Надеюсь, вы нас не потеряете, – вполголоса сказал Брик, выбираясь наружу.

– Налево не ходите, – серьезно предупредила Саския, устроившаяся на солнышке с иголкой, – там три больших муравейника.

Иногда Брик ловил себя на мысли, что у него не прошло еще легкое обалдение от того, что Дигэ принадлежит ему.

Солнце просушило траву, и хотя здесь, в лесу, почва оставалась немного влажной, брошенный на землю плащ ничуть не промок. Дигэ нежилась в солнечном потоке, рассеченном дрожащей рябью листвы на массу веселых зайчиков. Голову она пристроила на плече Брика, любовавшегося выражением удовольствия и покоя на ее лице. Без единой угловатой черточки в нежном округлом теле, она казалась ему сейчас воплощением самой неги. Не было в ней ни застенчивости, ни жеманства, и партнерша из нее вышла пылкая, податливая, отзывчивая. Всё в ней повергало его в восхищенный трепет.

– Что ты думаешь о наших хозяевах? – спросила она.

Брик перевернулся на живот, чтобы видеть выражение ее глаз.

– Между ними ничего нет, – сказал он. – И это, учитывая ситуацию, чертовски глупо. Сэсс – очень миленькая. Я бы даже сказал, что до тебя мне нравились такие.

Дигэ забросила руки за голову и потянулась. Игра ее мышц привела Брика в смятение.

– Он производит очень сильное впечатление, – сказала она задумчиво.

– О… как, без сомнения, любой парень, летающий на драконе. Во всяком случае, я попрошу его прекратить производить впечатление на мою жену.

– Я серьезно. В нем как будто свечка горит. Ровно, ярко, уверенно. К тому же я знаю Сверчка. Кого попало он к себе на шею не посадит.

– Он, – сказал Брик, – очень свободный. Ему, мне кажется, никогда не приходилось впихивать себя в рамки какой-то социальной роли. Человек – и всё. Может надеть какую угодно маску, и всё равно останется бесконечно большим, чем любая из них. Бедняга Сэсс для него, конечно, простовата.

– Мы сблизились не настолько, чтобы я могла залезть ей в душу, – заметила Дигэ, – но я готова спорить, она любит его.

– Почему ты так уверена?

– Он буквально выхватил ее из костра, когда ее собирались сжечь, как ведьму.

– Да он бы и кошку выхватил!

– Тем не менее, когда с небес на огнедышащем драконе спускается юный рыцарь и спасает тебя от неминуемой гибели – это впечатляет.

– Она не выглядит и не ведет себя как романтически настроенная девица.

– Есть мелочи, Брик, доступные наблюдательному глазу. Она выбежала его встречать. Она встревожилась, когда он промок, – Дигэ усмехнулась. – И кто получил за обедом самый лакомый кусочек?

– Черт возьми, а какой был самый лакомый?

Оба рассмеялись.

– Вот-вот, ее старания оказались напрасны. Я уверена, он точно так же ничего не заметил. А вот я – наблюдательная женщина и сразу уловила иерархию этого стола. Ну и, помимо всего этого, она потратила уйму времени и сил, наводя в пещере уют и порядок. Боюсь, наше появление она расценивает как катастрофу – он и так-то не обращал на нее особого внимания, а теперь, когда здесь ты, его лучший друг, она и вовсе должна отойти в тень.

– А у нее незавидное положение! Влюбиться в парня, увлеченного драконом, свободой… и властью? Сэсс ревнует его к Сверчку, а Санди – Сверчка к ней. Дракон-то за ней хвостом увивается. При этом он – тварь умная, развлекается за их счет и, кажется, имеет какие-то свои планы.

– Брик, а может, ты поговоришь с ним?

Брик отчаянно замотал головой.

– Только не я. Знаю я, чем кончаются у нас такие разговоры. Мы вдрызг разругаемся, а в конце получится так, что он прав. Не-ет, о девушках я с ним не спорщик. Понимаешь… в некотором отношении Санди – все еще маленький мальчик. На интрижку он не пойдет, он порядочен до идиотизма. А жениться… Это же свяжет его по рукам и ногам. В общем, эта крепость падет, только если Санди потеряет голову. Ну… а к потере головы он на моей памяти близок был лишь однажды… Но мне тогда повезло больше, – завершил он свою тираду и победно улыбнулся, глядя на Дигэ.

– А все-таки, Брик, ты заявляешь, что женитьба – это путы? – поинтересовалась Дигэ нехорошим голосом и сделала вид, будто хочет встать. Брик хорошо заученным борцовским приемом обхватил ее за талию и бросил на плащ. Некоторое проявление силы ее не смущало.

– Я же сказал, что Санди еще подросток. Не является ли одним из этапов взросления осознание того, что абсолютной свободы – недостаточно? Я еще помню, как один из здесь присутствующих не так давно решил, что ему не нужна свобода, если в ней не будет другой, тоже здесь присутствующей, женщины.

– – Почему же этот присутствующий так решил? – спросила Дигэ.

– Потому что я люблю тебя.

– Что-что?

– Могу повторить.

– Ладно, – смилостивилась она. – В другой раз, но по первому требованию. Это слишком приятно слышать.

Стемнело. Звезды купались в реке, в кустах самозабвенно щелкал соловей. Темной глыбой на пляжике развалился дракон, возле его носа, машинально почесывая оный, притулилась грустная девушка.

– Послушай, Сэсс, милая, – умоляюще сказал Сверчок, – не надо. Я сейчас заплачу сам. Если бы я был человеком, я из чешуи бы выпрыгнул, а отбил бы тебя…

– Если бы ты был человеком, – логично рассудила она, – у тебя не было бы чешуи. Сверчок, ты был бы, наверное, очень хорошим человеком. Может, ты какой-нибудь заколдованный принц, а?

– Вряд ли, – вздохул дракон. – То есть, я, конечно, принц, но вряд ли заколдованный. Такой, какой есть. А ты полюбила бы меня, если бы я был человеком?

Саския покачала головой.

– Я бы гордилась дружбой с тобой. Ты такой приветливый. А он… он меня не замечает… и в грош не ставит. Нет, он, конечно, очень вежливый, но, мне кажется, ему все равно – здесь я или нет меня. Может, он в глубине души жалеет, что навязал меня себе на шею. Ему нравятся такие, как Дигэ. Сверчок, он что-нибудь такое говорил?

– Ну-у, мало ли что он брякнет сгоряча! Не бери в голову, ты такая красивая!

– Значит – говорил?

– Сэсс, – умоляюще сказал дракон, – твое отчаяние причиняет мне боль. Я бы на твоем месте задумался: а не слишком ли демонстративно Санди тебя не замечает?

Саския погрузилась в размышления, а Сверчок тайком улыбнулся.

В пещере у ярко пылавшего очага вполголоса беседовала другая пара.

– Тема тяжелая и неловкая, – говорила Дигэ, – и я знаю, как неприятна она была бы Брику. Я прекрасно знаю, что выручил меня тогда ты. Поверь, Брик никогда не присваивал себе твоих заслуг.

– Да я знаю, – отозвался Санди. – Я отлично знаю Брика – он щепетилен в делах чести, он прекрасный друг и вообще славный парень. Я рад, что вы вместе. Ну… ты, наверное, заметила, у него есть способность на всем скаку пролетать мимо нужных поворотов.

Дигэ тихонько засмеялась.

– Точно. Среди его достоинств наблюдательность – не на первом месте. Но, Санди… неловкость между нами всё же останется, пока я не пойму тебя. Ведь это же был настоящий риск. Ради чего? Я в долгу перед тобой и хочу понять природу этого долга.

Санди не отрываясь глядел в огонь, так, будто что-то там видел. Сполохи метались по его лицу, и Дигэ вдруг подумалось, что в нем есть что-то необыкновенное, а потому пугающее.

– Любовь, – глухо сказал он, – не плата. Нет такой вещи, такого поступка, что стоили бы любви. Это всегда дар щедрого сердца. Не нравится мне это бытующее мнение, будто за оказание какой бы то ни было, даже чрезвычайно ценной услуги можно заплатить любовью, так как ценность платы неизмеримо выше, и одна из сторон в такой сделке непременно окажется в убытке. Ты любишь Брика, он полюбил тебя – позвольте восхищенно вам поклониться и вернуться на свою дорогу. Странная она какая-то, не пойму я ее пока. А чтобы идти по ней, мне нужна свобода. Я не знаю, куда она меня поведет и с чем мне придется там встретиться. Может быть, я встречу там настоящую опасность… и настоящую любовь. Дигэ… я чувствую себя на пороге Моего Большого Приключения. Мне страшно. Но не идти по этому пути я не могу.

– А ты не боишься одиночества?

Санди встал, прошел вдоль стены и прислонился к ней на границе света и тьмы. И как будто растворился в этой дрожащей игре теней, оставив в пещере лишь свой негромкий голос. Такая была в нем щемящая, хрупкая, уязвимая и гордая нежность, какую нечасто встретишь и среди лучших из женщин. «Господи, что будет, когда он влюбится!» – чуть не всхлипнула она.