Текст книги "Шестая печать"

После его смерти эти дневники бережно хранились в ордене и были одной из реликвий тамплиеров. С них делались списки, чтобы они были доступны в каждой из обителей ордена.

Один из списков, попав в руки Филиппу Красивому, стал причиной его зависти к сокровищам ордена и повлек за собой гонения на тамплиеров. Но, к тому времени Хранители уже не были напрямую связаны с орденом. Но мы немного перескочили через события.

Хьюго и пятеро его товарищей продолжили исследование хода в новом направлении, и их труд увенчался успехом. Вот только каким именно сегодня мы можем только спекулировать.

То, что они открыли, потрясло их настолько, что они дали друг другу клятву сохранить в тайне свою находку, укрыв ее не менее тщательно. И завещать своим потомкам, вновь открыть ее не раньше, чем через тысячу лет. Это достоверно известно.

Приняв это решение, они его исполнили, они изготовили Великую Печать, на которой было зашифровано его местоположение и разделили ее на шесть частей, так, чтобы без любой из составляющих невозможно было этот шифр прочесть.

Обладатели печатей и первыми Хранителями стали Хьюго и его пятеро товарищей. Понимая, что сохранять печать можно, только не зависимо от внешнего мира, а такую независимость им может дать только финансовая независимость и покровительство могущественной организации, они решили создать и то и другое.

По предложению Хьюго они составили прошение к Папе Гонорию II и через Болдуина II, соглашался оставить им в качестве пристанища ту часть строения, в которой они квартировали.

Согласие было получено. И уже через год пятеро спутников Хьюго с его благословения смогли оставить орден и уйти, каждый своей дорогой. Об их пристанищах и дальнейшей жизни было известно лишь ему. Еще перед тем, как разделиться они договорились, что каждый из них самостоятельно определяет своего приемника, руководствуясь только личными доводами. Остальные же принимают его выбор без возражений и обсуждений.

Хьюго де Пайн был единственным Хранителем бывшим членом ордена тамплиеров. Уже его приемник никак не был связан ни с орденом, ни с церковью он и его наследники вели жизнь обычных горожан.

Орден тамплиеров продолжал поддерживать и оберегать Хранителей, о существовании которых знал только его глава. Остальные же рыцари ордена, поклявшись предоставлять все себя служению цели ордена, определенных их приором, только выполняли в случае необходимости функции телохранителей, не задаваясь вопросами – почему, зачем и другими.

Много времени прошло с той поры, но даже разгром, учиненный Филиппом Красивым не смог сломать однажды созданной системы. Приемником Жака де Молэ стал приор Португальского отделения ордена, получивший от короля Португалии Дениза I право действовать на тех же, что и раньше принципах.

Множество легенд родилось вокруг тайны Хранителей. Так никогда не смог смириться с мыслью о том, что из Тампля был вывезен камень. Справедливости ради, заметим, это был не простой камень, а поставец Великой Печати, но с другой стороны это все же камень.

* * *

Беднеющая Европа, не желая нового передела в своих границах, нашла способ избавляться от своих лишних ртов, родившихся в аристократических семьях. Обещая сказочные богатства, убеждая в необходимости охраны истинной веры, их отправляли на Ближний восток, поддерживая экспансию, и создавая противовес, Царь Граду. С одной из таких экспедиций и отправился искатель приключений Хьюго…со своими товарищами. Очевидно, благодаря удаче они наткнулись на не разграбленный тайник, и, получив, благословение Короля Болдуина, вскрыли его.

Находка стала поворотным пунктом во всей их истории. Дело в том, что сохранилось лишь завещание Хьюго и его товарищей, считавших, что раньше чем через тысячу лет люди не должны получить их находку.

Собравшись, все вместе, они решили сохранять все это время и, укрыв, так что кроме них шестерых о том никто не знал, создали Великую Печать, на которой зашифровали место. Эту Печать они разделили на шесть частей – печатей и каждый взял одну из них на хранение.

Решив посвятить свои жизни лишь сохранению тайны, они отказались от всего своего имущества, которое передали Хьюго на создание рыцарского ордена.

Таким образом, Хьюго стал первым и последним Хранителем, который был главой ордена. Хранители же приняв своеобразный кодекс, разошлись в разные концы земли.

Надо отдать должное Хьюго он был великолепным организатором, который сумел создать жизнеспособную структуру, способную просуществовать века. Понимая, что в дальнейшем для хранителей будет особо важно обеспечить финансовую независимость и защиту от окружающего мира, он починил всю деятельность ордена. Их общий герб, родившийся, когда они поклялись защищать спину друг друга, он делает гербом всего ордена.

Сама по себе идея охраны оказывается столь своевременной, что орден очень быстро набирает и финансовую мощь, и реальную силу.

Приемник Хьюго на посту магистра ордена уже не был Хранителем, Но был доверенным лицом, координатором Хранителей. Все рыцари приносили клятву, отдать все, включая честь и жизнь для защиты тех, кому они защиту представляют.

Первый дом хранителей был построен в Тампле. Когда Филлип обрушился на орден, священный камень великой Печати был возведен в Нант и лишь, затем попал сюда, где и есть по сегодняшний день.

Хранители же, следуя заведенному ритуалу наследования, остались до поры до времени вообще вне поля зрения завистников и недругов.

Приемник Жака де Молнея выехал в Португалию, где сумел обосноваться под защитой короля Португалии. Жак де Молний не имевший возможности узнать удалось ли спастись его приемнику, делая разные заявления, признавался, как и рыцари ордена во всем чем угодно, пытался встретиться с доверенными лицами и узнать, что дело, начатое его предшественниками, будет продолжено.

Потери среди Хранителей принес XIV век. Во время наводнения рухнул дом Главного Хранителя, и исчезла Главная Печать, а чуть позже исчез Хранитель. Первой Печати.

И вот теперь, когда на свет появился герб хранителя Главной Печати, стало понятно Главная печать найдена.

Самый главный вопрос, который возник в связи с этой находкой был, можно ли считать нашедшего наследником Хранителя. Свою роль сыграла поездка в замок Первого Хранителя, именно после этого было принято решение, что хоть пути его неисповедимы, противиться воле его грех.

А потом даже имя Сергей несет в себе смысловую нагрузку – Хранитель.

Каждый из Хранителей имел свои собственные средства, которые пополнялись орденом и обеспечивали их финансовую независимость. Средства Главного Хранителя исчезли после его смерти. И возможно, что они просто до сегодняшнего дня не найдены.

Пана номинально является главным заступником Хранителей, но реально все в руках кардинала.

* * *

Вернувшись к себе, я, несмотря на позднее время, был настолько возбужден, что о том, чтобы лечь спать и не думал. Лунный свет наполнял комнаты, превращая всю их обстановку в прозрачную, существующую на грани реальности, как бы подчеркивая нереальность всего случившегося со мной. Ощущение какого-то огромного розыгрыша, сменялось ощущением того, что не попал в зазеркалье и сейчас из угла выскочит говорящий кролик. Я сел к письменному столу и зажег свечи, вставленные в подсвечник. Слабый мягкий свет, осветив оставленный мной здесь компьютер, мои бумаги, мобильный телефон, хоть немного вернул меня к реальности.

Чтобы окончательно придти в себя, я решил проверить свою почту, но, взяв в руки телефон, увидел, что мне кто-то звонил. Машинально я проверил, от кого шли вызовы, и весь мир вновь перестал существовать для меня.

С замирающим сердцем я включил вызов и стал считать гудки вызова.

– Кьяра, милая, любимая, где ты?

– Сережа, я тебе звонила.

– Да моя чудесная, я знаю, к несчастью я не был возле телефона и только сейчас увидел. Кьяра скажи, где ты я сейчас же отправлюсь к тебе.

– Я дома.

– Чудесно, я сейчас в Риме, только без машины, так что сейчас придумаю, как добраться до Уидины и выеду.

– Сережа, ты в Риме?

– Мы здесь со Стеном.

– Тогда давай я подъеду сама за вами.

– Любимая, скажи, куда тебе удобнее добраться и я буду ждать тебя там.

– Ну, что же тогда до встречи, через три часа на площади Палаццо Делла Република.

– Я люблю тебя.

С трудом, заставив себя закончить разговор, я совершенно забыл о том, что на дворе ночь, что вообще-то ночью положено спать. Но все это перестало иметь для меня значение.

Решительно выйдя из своих комнат, я отправился на поиски кого-нибудь, кто бы смог мне помочь добраться до площади Палаццо к назначенному времени.

Брат Рафаэль сидел в холле и, кажется поджидал меня. Во всяком случае, моему появлению и последовавшей за ним просьбе он нисколько не удивился.

– Хранитель вы говорите вам необходимо быть на Палаццо Делла Република через три часа, ну что ж вы можете еще пару часов подремать. Мы доберемся туда минут за тридцать не больше.

– Вы уверены?

– Простите Хранитель, но я знаю Рим.

Вернувшись к себе, я посмотрел на время. До времени отъезда, предложенного братом Рафаэлем, было еще час и сорок минут. Находиться в запертом помещении было выше моих сил и, позвав с собой Стена, я вышел в парк. Темные аллеи, освещенные только лунным светом, в другое время наверняка привлекли бы мое внимание и я бы бродил увлеченный романтикой окружающего парка, погруженного в это призрачное состояние. Но сегодня я не видел ничего кроме дисплея мобильного телефона, высвечивающего текущий час, а Стен всем видом показывая, что нормальным созданиям в час ночной спать положено, но, учитывая, что я в таком состоянии, то уж он за мной присмотрит.

В холл мы вернулись за десять минут до назначенного времени.

Брат Рафаэль, кажется, никуда не уходил. Во всяком случае, мы застали его сидящим на прежнем месте в той же самой позе.

– Ну что же едем, я попытаюсь ехать как можно медленней, чтобы вы смогли посмотреть ночной Рим.

Наша поездка по ночному Риму, в другое время заинтересовавшая бы меня, сейчас прошла мимо моего внимания. Единственное, что меня занимало, не опоздаем ли мы на площадь. И вдруг Кьяра доедет раньше и не дождется меня.

На площади никого не было. В этот не то очень поздний, не то очень ранний час ночные гуляки уже разошлись, а утренние еще не вышли.

– Хранитель вас подождать?

– Спасибо не надо.

– При необходимости вам достаточно только позвонить и сказать, где вы и я обязательно вас оттуда заберу.

Попрощавшись, он уехал, и мы со Стеном остались одни. Пытаясь угадать, откуда же подъедет Кьяра, мы обошли всю площадь по кругу, а затем обосновались в ее центре, возле фонтана. Я присев на его бортик, а Стен свернувшись возле моих ног.

Если бы в момент появления этого голубого Ситроена все ангелы спустились с небес, то это не произвело бы на меня большого впечатления.

– Кьяра, моя любимая Кьяра, я больше не хочу отпускать тебя, не хочу расставаться с тобой.

– Сережа, это действительно ты, как чудесно.

Стен, о котором мы в это мгновение забыли, старательно влез между нами и тихо повизгивая, выражал свою радость. Где-то через полчаса, после нашей встречи, в реальность нас вернул сигнал автомобильного клаксона.

Ситроен, стоящий поперек дороги, перекрывал движение и даже тактичному водителю, который безуспешно пытался объехать его, не мешая нам, все же надо было ехать.

– Кьяра, ты знаешь, мое отупение не имеет границ. И единственное, что мне приходит в голову, так это сбежать куда-нибудь подальше от всего происходящего, уехать туда, где нам было так хорошо и спокойно.

– Сережа, мне очень хочется согласиться с тобой, тем более что, по меньшей мере, ближайшие два дня я могу ни о чем не думать, и пусть все будет, как ты хочешь.

* * *

Моя идея убежать туда где нам было хорошо имела самое реальное воплощение. В моих воспоминаниях райским местом мне представлялся Пиран, где мы с моей любимой провели незабываемое, для меня время и куда я уносился в своих мечтах о ней. И вот теперь эта мечта могла, наконец, осуществиться.

Несмотря на бессонную ночь и то, что всю дорогу до Пирана я провел за рулем, ни малейшей усталости я не чувствовал. Дорога в эти часы была почти пуста, и я то и дело посматривал на своих спутников. Стен мило спал на заднем сиденье, а Кьяра почти все время задремывала.

– Сережа, а ты вообще на дорогу смотришь или только на меня?

– На дороге ничего интересного нет, а вот тебя страшно рад видеть.

В гостинице нас встретили, как старых знакомых. Формальности, практически не заняли времени, а так как мы были без багажа – все мои вещи остались в доме Хранителей в Риме, а Кьяра не планируя нашей поездки сюда, не брала с собой ни каких вещей. Поэтому мы решили нашу прогулку по городу совместить с приобретением необходимого. Спустившись в город, мы посидели в кафе, выпив по чашке кофе и отправились на прогулку, совмещая ее с пополнением нашего гардероба.

– Кьяра, милая, и не успел тебе сказать, что сейчас я если не сказочно богат, то, по крайней мере, не нуждаюсь в деньгах и могу себе позволить тратить их не задумываясь.

– Ты ограбил банк? – заинтересовалась Кьяра.

– Нет, я просто добился, чтобы американцы по справедливости оплатили мою работу. И вообще за то время, которое я тебя не видел, произошло столько всего, но все это не имеет значение, потому что ты, наконец, рядом со мной.

Время исчезло. Город опять стал волшебным, его узкие улочки таинственно вели нас своими лабиринтами, небольшие балкончики романтически нависали над тротуарами. Фонари светили загадочным светом.

Стен, чувствуя мое состояние, вел себя незаметно. Он был рядом, но, став как бы нашей тенью, оставался, тем не менее, на страже и готовый в любую секунду встать на защиту.

Я рассказывал Кьяре обо всех перипетиях моей борьбы за признание мои прав на патент. О том, как мы с Джем делали фотографии, оставив в стороне единственно историю, связанную с Хранителем, возможно, потому что все это мне самому представлялось столь невероятным, и я сам еще не до конца поверил во все происходящее.

Не знаю, что произвело на меня большое впечатление – собственная история или произошедшее с Кьярой. Возвращаясь домой она столкнулась с каким-то человеком. Буквально через секунду у нее закружилась голова, и она потеряла сознание, а пришла в себя лишь в эту пятницу, сидя за рулем своей машины. Не смотря на все попытки вспомнить, что же с ней происходило, ей никак не удавалось восстановить события прошедшего времени. В воспоминаниях Кьяры период заточения не то чтобы полностью отсутствовал, просто вспоминать было нечего. Придя в себя она обнаружила, что находится в полной темноте, в каком то запертом помещении. Ни лучика света не проникало сюда. Она попробовала на ощупь определить где же находится, но со всех сторон был только камень и ни малейшего намека на дверь. Только каменная скамья разнообразила это помещение. Она не знала сколько времени здесь находится, но в какой то момент почувствовала, что рядом появился кто то еще, а затем последовало забытье. Время как будто остановилось.

А затем все изменилось. Она пришла в себя и обнаружила, что сидит в своем автомобиле на пассажирском сиденье. Рядом находится ее полицейский участок. У нее немного кружилась голова и ощущалась небольшая слабость.

Выйдя из машины она первым делом зашла в комиссариат, но дежурный почему-то не захотел с ней ни о чем говорить и порекомендовал в понедельник утром обратиться к начальнику комиссариата. С ужасом, узнав, сколько времени прошло с момента ее похищения, а в том, что это было похищение Кьяра не сомневалась, она не представляла что делать дальше.

Утром в понедельник Кьяра поехала в комиссариат, а я остался. Мы договорились, что она вернется, сразу же, как только ей это позволит ее работа. А я занялся выяснением подробностей относительно небольшого коттеджа разместившегося на скале, несколько выше нашей гостиницы. Дело в том, что ни тогда, ни сейчас я не видел никакого движения около этого коттеджа и не отказался бы приобрести его. К обеду, когда, побывав в местной риэлтерской конторе я договорился с маклером о том, что он наведет все необходимые справки по этому домовладению, позвонила Кьяра и сказала, скоро приедет.

Приехав, Кьяра рассказала мне, что произошло утром в комиссариате. Ее начальник, не пожелав выслушивать ничего, заявил, что на две недели она официально отстраняется от работы и в отношении нее будет проведено служебное расследование. Но и даже в том случае, если служебное расследование не выявит никаких нарушений, в этом участке она работать больше не будет. Рассказывая об этом, Кьяра расплакалась. А мне захотелось собственноручно задушить ее начальника.

Мы договорились пойти поужинать и когда Кьяра, ушла в ванную, я набрал номер телефона оставленный нас Анджело.

– Это Попов.

– Да.

– У моего близкого человека, комиссара Кьяры Вионелли, проблемы.

– Хорошо, необходимые меры будут предприняты.

Вечер, проведенный вместе, немного развеял печали моей любимой.

Утром нас разбудил звонок телефона Кьяры. Взглянув на дисплей телефона, она коротко переговорила и тут же засобиралась.

– Мне срочно надо поехать в Уидину. Это звонили из комиссариата.

К вечеру, когда Кьяра вернулась обратно выглядела она довольной, но слегка растерянной.

– Ты знаешь, Сережа, – рассказывала она, – наш начальник с такой скоростью выскочил мне навстречу, что мне показалось, будто он ждал моего приезда возле окна. Взял под ручку отвел к себе в кабинет. Извиняющимся тоном сказал, что две недели он предоставляет мне оплачиваемого отпуска, что ни какого служебного расследования не существует, а есть только следствие в отношении неустановленных, пока что лиц допустивших противоправные действия в отношении комиссара полиции. Что место мое в комиссариате ожидает меня, и я на нем могу работать столько сколько хочу. Причем высказал он все это монологом, едва только закрылась дверь его кабинета. И уже провожая меня, сказал одну фразу, смысла которой я не поняла. Он сказал, что внимание столь высокопоставленных людей к нашим мелким внутренним делам подобно выстрелу из пушки по воробью. Но я же знаю, что ни с какими высокопоставленными особами я не общаюсь. Так, что любимый я нахожусь в законном отпуске на целых две недели, – а потом, задумчиво посмотрев на меня, спросила: – А что ты, кстати, делал в Риме?

Вопрос этот не был для меня неожиданным, еще рассказывая Кьяре о своих приключениях, я думал о том, что рано или поздно он возникнет. Поэтому я решил рассказать ей несколько измененную версию произошедшего.

– Ты же знаешь, как важно для меня разобраться во всем, что касается смерти Руджеро и я, совместно с его друзьями пытаюсь разобраться во всем этом. Так вот и в Рим я приехал на встречу с одним из них.

Наверное, пустись я в объяснение дальше, то наверняка бы запутался. Меня спас телефонный звонок от риэлтера. Он звонил мне чтобы сообщить, что нашел владельца дома и тот согласен продать его за полмиллиона долларов, и что если я готов заплатить эту сумму, то сделка может состояться в любое время. А сейчас у него есть ключи и если бы я желал, то мы можем посмотреть дом.

Удивление Кьяры было столь велико, что все остальное отошло на второй план.

– Сережа, ты хочешь купить здесь дом?

– Только в том случае, если ты согласишься делить в нем со мной одну крышу над головой.

– Ты сумасшедший.

– Конечно, – с радостью согласился я, – ты же смотришь кино. Во всех голивудских фильмах изобретатели обязательно сумасшедшие, вот волей неволей и приходится соответствовать. Массовая культура формирует массовое сознание, так что хочешь, не хочешь, а приходится.

– А ты меня возьмешь его просмотреть.

– А я без тебя просто не поеду.

Дом, недавно реконструированный действительно был чудесным. Он стоял в глубине сада, не очень ухоженного и сейчас похожего на дикие заросли. К участку подходила асфальтированная дорога. Гараж был только на одну машину, но перед домом была вымощена площадка, на которой свободно можно было бы поставить две машины.

Внутри дома была большая гостиная, кухня и спальня, на первом этаже и спальня и кабинет на втором этаже. Все это было обставлено мебелью, подобранной со вкусом или же по совету дизайнера.

Осматривая дом я как бы, между прочим, поинтересовался, включена ли цена мебели в цену продажи. Маклер тут же согласился, что все будет продано, так как есть.

– Кьяра, солнышко мое, как тебе этот дом?

– Сережа, дом чудесный, но мне кажется, что они за него запрашивают больше, чем он действительно стоит.

– Ну, это смущает меня меньше всего, – и, обратившись к маклеру, сказал, – Завтра утром подготовьте все бумаги и не будем откладывать.

Возвращаясь в гостиницу, Кьяра сказала:

– Сережа, ты точно сумасшедший, но я тебя, похоже, люблю.

– Это самые чудесные слова из всех, какие я когда-либо слышал.

Утром, когда мы подписали договор, наш риэлтер тут же отдал ключи от дома, сказав, что за те деньги, которые он получает в качестве комиссии, он оформит все бумаги.

– Но я еще не дал поручение банку перечислить деньги на ваш счет и счет продавца, а вы уже отдаете мне ключи.

– Ну и что же сейчас вы может въехать в качестве гостей хозяев дома, а после поступления денег станете его хозяевами.

Выйдя из риэлтерской конторы с ключами в кармане, мы отправились по автосалонам.

– Владелец недвижимости должен иметь машину.

– Но, Сережа, у тебя же уже есть одна.

– Ну, во-первых, она осталась в Чехии, а во-вторых, она уже не новая и я в последнее время начинаю замечать сбои в ее работе.

Выбор машины оказался делом куда более хлопотным и тяжелым, чем покупка дома. Все дело в том, что я, очевидно, искал новый Ситроен ХМ, но времена меняются и ни одна из машин не была такой же. В итоге я первым устал от этой затеи и запросил пощады. Меня утомили продавцы, расхваливающие автомобили, находя в них преимущества, вплоть до такого:

– В этой модели установлено замечательное воспроизводящее устройство для СД дисков, оно обеспечивает ни с чем не сравнимое качество звука, и во время поездки вы будете просто наслаждаться музыкой.

Не знаю, может быть для кого-нибудь это и является решающей причиной для покупки автомобиля, но я хотел купить машину для езды, а не для прослушивания музыки, так что подобные комментарии меня скорее отвращали от покупки предлагаемой модели, чем склоняли мое мнение в ее сторону.

Вечер мы проводили уже в собственном доме. Устав ездить по автосалонам мы заехали в банк, и я оформил платежные документы на дом. Так, что, въехав вечером в него, мы на полном основании могли считать его своим.

Раньше я и представить себе не мог, какое это счастье жить в своем доме вместе с любимым человеком. Время, кажется, улетало мимо нас. Бытовые заботы, необходимые покупки. Все это немного разнообразило нашу жизнь, не становясь в ней раздражающим фактором.

Но больше всего меня поразил Стен. Раньше неотступно следовавший за мной, он теперь делил свое внимание между мной и Кьярой, причем с явным перевесом в ее пользу.

Между всеми этими хлопотами, я все же купил новую машину – это был Ситроен С5 универсал. И через два дня работник автосалона подогнал его мне прямо к дому.

Две недели пролетели совершенно не заметно. И когда Кьяре подошло время выйти на работу, понимая, что при специфике ее работы, ездить каждый день в Ундину и обратно может быть просто невозможно, мы договорились созваниваться каждый вечер и в те дни, которые Кьяра не сможет проводить в Пиране, она будет ночевать у себя в квартире.

Когда Кьяра уехала я позвонил по известному мне номеру телефона и попросит, чтобы брат Рафаэль собрал и передал мне мои рабочие принадлежности – компьютер и все бумаги мы договорились, что я подъеду в Рим забрать все это.

Вечером, возвращаясь из Рима уже около Триеста, я позвонил Кьяре:

– Любимая, ну и как прошел твой рабочий день?

– Спасибо нормально.

– А хочешь, я сейчас приеду?

– Но я думала лечь спать, часа через полтора.

– А я буду в течение часа.

– Ты что еще самолет купил, пока я работала? – засмеялась Кьяра.

– Нет, я просто забрал свои бумаги у друзей в Риме и еду домой, но сейчас около Триеста и могу завернуть.

– Ну, так заворачивай, а я постараюсь тебя чем-нибудь накормить на ужин.

– Только чашку кофе и увидеть тебя.

Мы чудесно провели вечер и утром уходя на работу Кьяра оставила мне комплект ключей и я, сходив позавтракать в ближайшее кафе и прогуляв, Стена решил, наконец, заняться отложенными на время делами.

Прежде всего, я обнаружил в своей почте три небольших заказа на переводы, которые я взялся выполнить тут же.

Вечером Кьяра, придя после работы, обнаружила меня сидящим рядом со Стеном на полу между разложенными бумагами с открытым компьютером на коленях.

– Что это такое? – она в притворном ужасе всплеснула руками.

– Это я работаю, – честно сказал я, – зарабатываю на самолет переводами.

– Понимаю, и для того, чтобы побольше сдирать с клиентов ты свои переводы пишешь им на пергаменте, – и она подняла с пола лист пергамента, найденный мной в замке Руджеро.

– Солнышко мое, я совсем забыл об этой вещи.

И я рассказал Кьяре всю историю находки этого пергамента.

– Даже ума не приложу, как он там оказался, и зачем было прятать пустой лист пергамента.

– Сережа, а ты не думаешь возражать, если я его дам на исследование нашим криминалистам. Может быть, они что-нибудь на нем обнаружат.

Обосновавшись у Кьяры, мы со Стеном уже начали обживаться в Уидине. Мой друг уже начал знакомиться с окружающими собаками. Но я стал замечать, на лице Кьяры тень усталости. Она опять временами становилась задумчивой, как в тот раз, когда ее похитили. Озабоченный этим я спросил:

– Кьяра скажи мне только честно, у тебя на работе все в порядке?

– Сказать по совести, я еще сама не могу разобраться. Начальство улыбается. Но при всем этом я как в вакууме нахожусь. Мне не дают новых дел. Старые. Которые я вела все списаны. Ничего не могу понять, но и так работать не могу.

– Милая, если от меня что-либо зависит, то я все сделаю.

– Может быть, к сожалению, а может к счастью, – она улыбнулась, – но от тебя ничего не зависит, а я очень рада видеть здесь вас со Стеном, приходя с работы.

В пятницу Кьяра вернулась раньше обычного, принеся с собой пакет. Вела себя она неестественно весело и начала торопить меня с отъездом в Пиран. Мы быстро собрались и выехали на двух машинах. Поразил меня Стен. Он залез за заднее сиденье к Кьяре и никакими уговорами не поддавался на то, чтобы сесть со мной.

– Сережа, оставь его в покое, мы с ним прекрасно доедем.

– Просто для меня это, что-то новое.

– Да ты никак ревнуешь его ко мне.

Приехав и поставив машины, мы отправились на прогулку, и когда я почувствовал, что Кьяра немного успокоилась, спросил:

– Кьяра, чудесная моя, я чувствую, что что-то случилось. Это очень серьезно?

– Не знаю, насколько это серьезно, – сказала Кьяра, но я ушла с работы. И вот теперь мне надо искать себе новую работу.

– По-моему это самая меньшая из проблем, которые нам пришлось преодолеть.

– Сережа, не обижай меня, для меня это очень серьезно. Я не хочу быть содержанкой у тебя.

– Я и не думал об этом, просто здесь огромное количество тех, кто ведет дела с итальянскими фирмами и при твоем знании права ты без всяких проблем сможешь найти себе заказы на работу юрисконсульта, как с той, так и с этой стороны. Причем это будет работа со свободным графиком, в чем я, кстати, кровно заинтересован.

– Ты меня почти убедил – засмеялась она, – а чем мы будем заниматься при таком свободном графике работы?

Я без всяких слов так выразительно на нее посмотрел, что она, смеясь, сказала:

– Ну, хорошо, хорошо – согласна.

Домой мы вернулись уже в чудесном настроении и, отложив все дела в сторону, посвятили вечер друг другу.

Утром я, закончив переводы, отослал их. Мы сидели вместе за утренним кофе Кьяра когда сказала:

– Вчера мои друзья из криминалистической лаборатории вернули мне пергамент и результаты его исследований. Тебе интересно, что там?

– Не то слово, это сегодня второе, что меня интересует.

– А что же первое.

– Ты.

– Ну, тебя, – засмеялась она, – ладно слушай. Они мне сказали, что пергамент действительно очень старый. Ему лет четыреста-пятьсот, более точно они сказать не могут. На нем действительно тайнописью написано письмо. Они мне объясняли подробности связанные с методом нанесения этой тайнописи, но я со своим гуманитарным образованием таких тонкостей не запомнила, впрочем, они все написаны в отчете. Существенней то, что им удалось сделать снимок пергамента, на котором это письмо читаемо. А все вместе и пергамент, и отчет и фотографии лежит в желтом конверте, который я вчера принесла с собой.

Вполне допускаю, что отчет криминалистов с объяснением способа нанесения тайнописи, перечислением использованных компонентов и приведением способов ее прочтения, для некоторых представлялся бы увлекательнейшим из чтений, но я к их числу не отношусь.

Да будет известно вам, мой друг и господин, что со своим учеником и приемником Алевизом из Неаполя, мы, оставив все свое имущество на волю господа нашего отъезда по приглашению посланцев великого императора Московии Иоанна. Кои нам поручились сохранить наш объезд в тайне и в Московии дать защиту и полное императорское обеспечение на время строительства их великого города и по желанию нашему на дальнейшее время. Стало также известно мне, мой друг, что инквизиция особо рьяно ищет последователей еретиков сожженных на костре в Париже во времена ушедшие, и твердо верят они, что таковых могут найти сегодня и узнать по корнях сией ереси и выжечь ее каленым железом.

Аристотель Марко из Фаэдиса

Текст письма, написанный на латыни, с трудом перевела для меня Кьяра, как она сказала:

– Это какая то из разновидностей латыни, в чем-то похожая на классическую.

Но примечательней всего для меня был герб первого Хранителя нарисованный под подписью. Герб, с которым я уже сталкивался в подземелье замка.

* * *

Жизнь начала приобретать черты постоянного, устойчивого существования. Первый лихорадочно хозяйственные дни остались в прошлом. Постепенно начал формироваться устойчивый уклад жизни, основой которого стали Стен. Прогулки с ним в любую погоду два раза в день, на которую надо выбираться хочешь – не хочешь. Стали отправной точкой. Вначале, в плохую погоду я не хотел утруждать ими Кьяру, но ее протесты были столь сильны, что с того самого момента мы гуляем все вместе в любую погоду. Говоря по совести, такое положение дел мне нравится, да и Стен, спихнув ответственность за развлечение своих спутников на них самих и имел возможность в удовольствии заниматься своими собственными делами, а затем получать вдвое больше внимания, кажется мне, не сказано довольным.