Текст книги "Блондинка в Париже"

***

Директор репродуктивной клиники, так и не получивший вовремя свои долбаные криозамораживатели, до такой степени замучил меня, что мне хотелось раздобыть где-нибудь хотя бы один криозамораживатель и сунуть туда его яйца.

Во вторник он в очередной раз до меня добрался.

– Знаете, Елена Владимировна, так дела не делаются, – обиженно заявил он в трубку. – Вы меня подвели. Я надеялся найти в вашем лице надёжного поставщика, а вы не выполнили первый же заказ. Я не буду иметь с вами дело.

Вот такие гадости приходится выслушивать!

– Давайте я к вам сейчас подъеду, – устало произнесла я.

– И привезёте криозамораживатели? – обрадовался директор.

– Нет, они так и не поступили. Но мы придумаем, как компенсировать нанесённый вам непоправимый моральный ущерб.

– М-м-м, – пожевал губами директор. – Хорошо. Подъезжайте.

В багажнике – несколько бутылок коньяка в красивых коробках с золотыми буквами. Константинов отстегнул с барского плеча, ему подарили целый ящик. Придётся пожертвовать бутылочкой.

Репродуктивная клиника устроила офис в спальном районе, в двух кварталах от Настиного дома. Когда мы заключали договор, я подъезжала к клинике из центра города, но сегодня на проспекте стояла бесконечная пробка из-за двух ДТП, и пришлось объезжать её по той самой дороге, где погибла Изабель. В стремительном потоке других машин мой автомобиль пронёсся мимо рокового места. А в серой пятиэтажке, расположенной вдоль дороги, я побывала неделю назад – в компании алкоголика Алексея…

Во дворе припарковаться не вышло. Уровень жизни россиян планомерно ухудшается, это видно невооружённым взглядом. Мне так и не удалось впихнуть мой джип в плотный ряд из «порше» и «ауди» последней модели. Поэтому объехала дом и стала искать местечко с внешней стороны, на длинной аллее, обсаженной тополями и шиповником и засыпанной жёлтыми листьями. Тут тоже всё было заставлено автомобилями. Я медленно двигалась вдоль шеренги машин, открыв окно и прислушиваясь к шороху листвы под колёсами. В лобовом стекле играло солнце. Встречаться с нервным директором клиники вовсе не хотелось.

И вдруг… У меня остановилось дыхание. Слева, в плотном ряду машин, припаркованных между тополей, я увидела знакомый номер. Это был белый «ниссан», слегка запылившийся. Джип стоял, упёршись капотом в кусты шиповника, как, впрочем, и все другие автомобили на этой стихийной парковке.

Не веря своим глазам, я остановила машину и десантировалась. Постояла рядом, огляделась. Сзади меня, по дороге неслись машины, пахло горячей пылью и асфальтом. Аллея была отделена от проезжей части синим металлическим забором. Я протиснулась сбоку от «ниссана» – в узкую щель между ним и серым «опелем», вытирая борта автомобилей моим красивым платьем, и наклонилась вперёд, рассматривая передний бампер машины.

Он был деформирован, и мне показалось, что я вижу пятна крови. Куст шиповника скрывал повреждения от постороннего взгляда…

Неужели автомобиль простоял здесь с апреля? Тогда он хорошо сохранился. Его не разграбили, не растащили на запчасти. Он самостоятельно мылся под летним ливнем и осенним дождём и выглядел так, словно владелец забыл его на парковке не слишком давно. Может, хозяин вот-вот выйдет из дома и сядет за руль «ниссана».

Да, лучший способ спрятать вещь – бросить её на видном месте.

Настя оставила автомобиль в паре кварталов от места преступления. И фокус удался – доблестная полиция до сих пор так и не смогла разыскать «угнанный» от подъезда автомобиль.

Если, конечно, они вообще его искали…

***

А я и не искала, однако нашла.

Вот оно, орудие убийства – белый джип с бампером, заляпанным кровью несчастной жертвы… И если удастся прочитать Настин дневник, где она откровенно пишет о своей ненависти к Изабель, то можно отдать мою помощницу на растерзание следователю.

Но я не хочу!

Почему именно я должна это делать?

Во-первых, я не обязана выполнять чужую работу. Во-вторых, не хочу признавать, что целый год рядом со мной под маской сентиментальной толстушки находилась ядовитая змея. Она улыбалась, делала мне маникюр, говорила комплименты, возила на машине… Вот я и расслабилась. Расслабилась до такой степени, что даже стала называла её подругой. А теперь не могу соединить два этих образа – моей миленькой пышки и хладнокровной убийцы… Она безжалостно направила автомобиль прямо на женщину, заменившую ей мать…

Кто – Настя?

Да ни за что не поверю!

Это полный бред!

Но что делать с белым «ниссаном»? Со свидетельством Алексея? С книгой «Наука ненависти» и Настиным сетевым дневником?

…Наверное, с полчаса я просидела в машине. Хотела понять, как мне выпутаться из этой ситуации с наименьшими моральными потерями. Через полчаса задымились микросхемы, и срочно потребовалось на кого-нибудь наорать. Для этих целей у меня припасена Настя, она всегда под рукой. Её можно пилить, шпынять, срывать на ней плохое настроение… Она будет выразительно закатывать глаза, вздыхать, а потом улыбнётся и скажет: ну ты и злючка, но я всё равно тебя люблю!

Но так было раньше.

Теперь всё изменилось.

Издевательства тётки Настя тоже терпела довольно долго, но сколько верёвочке не виться…

– Толик, привет! Ты восстановил текст? – рявкнула я в телефон. – Толик, ау! Ты спишь, что ли?

– Нет ещё, – глухо ответил программист. – Пока не получилось. Елена Владимировна, а где вы скопировали этот файл? Этого вашего… как там… Достоевского… А вы не могли бы ещё раз скопировать? Я тут подумал… Я смог бы обойти защиту по-другому. Но мне нужен неповреждённый файл.

– Что тебе действительно нужно – это неповреждённая морда лица, – яростно прогавкала я. – А ты скоро лишишься этого атрибута.

– Чего? Елена Владимировна, что-то как-то вы всё сложно говорите… Так скопируете?

Вот негодяй!

Мне потребовалось провернуть хитроумную военную операцию, чтобы раздобыть этот файл. Я не буду опять набиваться к Насте в гости и гнать её в магазин за соком.

– Толик, у меня нет <…> возможности скопировать этот <…> файл. Ты уж <…> постарайся восстановить <…> из пепла то, что ты <…>! – вежливо попросила я.

Как выяснилось, нецензурную лексику Толик понимает очень даже не плохо.

– Я всё сделаю, Елена Владимировна, – испуганно промямлил он. – Вы только не нервничайте.

– Вот и сделай! Сколько можно ждать, пока ты исправишь свой косяк! Ты угробил мой файл в воскресенье, а сегодня уже вторник.

– Правда? Хорошо, я постараюсь.

Да он, наверное, с воскресенья даже и не пошевелился.

Тюлень.

Вот, с кем приходится работать.

Я раздражённо бросила телефон на соседнее сиденье. Но он тут же заверещал так, словно возмущался непочтительным обращением.

– Елена Владимировна, я жду вас уже сорок минут, – противно проскрипел в трубку директор клиники.

– Так подождите ещё пять! – зло рявкнула я и нажала отбой.

И этот тоже кретин.

Достал.

***

Но в кабинете я обнаружила вовсе не надоедливого кретина, помешанного на криозамораживателях, а вполне симпатичного сорокалетнего мужчину размером с нефтеналивной танкер. Да, с директором нам ещё не приходилось встречаться, так как договор я заключала в его отсутствие с заместителем. Я поняла, что – учитывая габариты товарища – нужно было брать, как минимум, две бутылки коньяка.

– Наконец-то мы встретились, Андрей Борисович, – выдохнула я и протянула руку для крепкого дружеского рукопожатия.

Директор клиники смотрел на меня во все глаза. Если ему приходилось тщательно маскировать свою неприязнь, то делал он это искусно. Через три минуты восхищённого любования (а мою руку он так и не отпустил), Андрей Борисович пробормотал:

– Надо же, какая вы… Не ожидал… Мне говорили, вы настоящая… – он замялся.

– Ведьма? Фурия? Гадюка? – подсказала я.

Вот как обычно меня обзывают конкуренты, уволенные подчинённые, да и просто недоброжелатели. Я давно уже привыкла.

Андрей Борисович продолжал пребывать в ступоре и тем самым вознаградил меня за страдания этого месяца: кто только не пренебрёг мною в сентябре! Борис Лантье бегал от меня по всему Парижу, как испуганный заяц. Новосибирский страховой магнат Геннадий Ильич проигнорировал мои заискивания и не подписал контракт. Следователь Николай Денисович с высот своей бушующей юности смотрел на меня, как на доисторическое ископаемое.

Правда, Константинов мною не пренебрегал.

Даже наоборот.

И это самое главное.

Так вот, сейчас директор клиники расплатился сполна за хамское поведение коллег-мужчин. Он продолжал на меня смотреть как на божество или волшебную райскую птицу. Я чётко осознала, что по-прежнему прекрасна, и пошевелила плечами, расправляя блестящие изумрудно-фиолетовые крылья, а ещё поправила на голове сверкающий золотой нимб.

– Извините за криозамораживатели. Всецело признаю свою вину.

– Забудьте, – прохрипел Андрей Борисович. – Какие мелочи…

Кому я подарила партию бронхофиброскопов?

Роскошный павлин ходил по вольеру, поворачивал голову и задумчиво посматривал на меня глазами-бусинками… И тут появился белый джип с проблесковым маячком на крыше, он с треском и воем влетел в кадр, снеся ограждение вольера. Заорала сирена, засверкала красным рубином мигалка… Павлин вздрогнул, превратился в ангела с золотыми крыльями и растворился в воздухе. А сирена продолжала надрывно орать…

Я с трудом разлепила глаза и оторвала голову от подушки. В спальне царил полумрак, я лежала на кровати одетая – не только в платье, но даже и в туфлях, как будто так и надо. Рядом голосил телефон.

– Да?

– Лена, только не говори, что ты опять в Париже! – проорала трубка Настиным голосом.

Я поморщилась и убрала телефон подальше от уха. В голове стучал медный колокол.

– Я дома. Сплю.

– Чудесно! – саркастически фыркнула Настя. – Ты исчезла и не дала никаких указаний. Два мужика приходили, один, потом второй, сказали, что договаривались с тобой о встрече. А я не в курсе. А тебя нет, телефон выключен. Потом ещё пятнадцать человек тебя искали. Владимир звонил, как минимум, раз восемьсот.

Я сфокусировала взгляд и присмотрелась. На экране телефона значилось: 87 пропущенных звонков.

И далеко не все они от Володи.

Но всё равно приятно, что звонил, волновался.

– А что случилось? Я действительно куда-то исчезла?

– Ты вчера поехала улаживать вопрос с репродуктивной клиникой и буквально испарилась. Ни слуху, ни духу!

Вчера?! Это было вчера?!

А что, кстати, было вчера? Ничего не помню…

И тут я подскочила, вспомнив о найденном «ниссане». Я нашла автомобиль, сбивший Изабель!

И? Что я сделала дальше?

– Лен, так ты поговорила с директором клиники?

– Поговорила.

Надо как-то отделаться от Насти. Мало того, что я не знаю, как себя с ней вести, у меня ещё и голова раскалывается.

– У меня разболелась голова, я приняла таблетку, отключила телефон и легла спать.

– Ясно, – сочувственно протянула Настя.

– Но я вовсе не рассчитывала проспать целые сутки.

– Да уж. Ведь пока ты спишь, ты не можешь работать. Значит, сегодня ты в офис уже не приедешь? Без тебя тут как-то скучно. Одиноко.

– Намекаешь, чтобы я тебя отпустила?

– Намекаю.

– Чтобы ты галопом помчалась в супермаркет, накупила слоёных пирожков и колбасы и всё это съела?

– Не угадала. Я бы хотела снова пойти в тренажёрный зал, – мечтательно произнесла Настя.

– Откуда такое рвение? Да мы же вчера там были!

– Позавчера, Лена, позавчера. И у меня до сих пор всё болит. А Паша сказал – клин клином выбивают. Значит, сегодня надо ещё позаниматься.

Вот оно что!

У нас появился новый кумир – Паша.

– Иди, – согласилась я. – Топай, занимайся.

– Спасибо, Леночка! Ты фантастическая начальница! Я тебя обожаю.

– Угу.

…После Насти позвонил Константинов. Я продолжала в прострации сидеть на кровати, среди вздыбленных одеял и подушек:

– С тобой всё в порядке? Почему ты не отвечала? – грозным тоном начал он признание в любви.

Пришлось повторить байку о голове и таблетке.

– Это коньяк на тебя так подействовал?

– Коньяк? – застыла я.

– Вчера я звонил тебе, ты сказала, что выпиваешь с директором репродуктивной клиники, так как недопоставила ему партию оптоволоконных бронхофиброскопов.

Так.

Ситуация начинает проясняться.

Наверное, в тот момент, когда звонил Константинов, я была уже хорошая, иначе ни за что не перепутала бы криозамораживатели с бронхофиброскопами.

– А потом ты выключила телефон.

– Это был твой коньяк. Подарила директору бутылку в качестве компенсации морального ущерба.

– А он предложил выпить на брудершафт, – ревниво заметил Константинов.

– Да боже упаси!

А как я вернулась домой?

Неужели вела машину в невменяемом состоянии?

– А как ты вернулась домой? – спросил Володя. – Надеюсь, ты не вела машину в невменяемом состоянии?

Ох!

От Константинова тоже надо срочно отделаться, потому что я не знаю, как отвечать на все его вопросы.

После того, как я тридцать раз поцеловала трубку, доказывая милому другу, как сильно я его люблю, позвонил… директор клиники, Андрей Борисович.

– Ленусик, – многообещающе начал он, а я едва не сползла с кровати от изумления.

Ленусик?! Вот так он теперь меня называет?!

Что же мы с ним натворили?

– Ты в порядке?

Мы уже на «ты»?!!

– Ленусик, вчера я попросил водителя тебя доставить. Всё нормально?

– А где моя машина?

– Во дворе у тебя припаркована, Сергей мне отчитался.

– Я что-то плохо соображаю. Андрей Борисович, это нас с одной бутылки так развезло?

– Теперь уже просто Андрей, – скромно поправил директор.

Теперь уже?!

Господи.

– И не с одной, а с двух. Ты ходила за добавкой. У тебя в багажнике запасы, как у белочки, – с нежностью ответил Андрей Борисович. – Ленусик, а когда мы снова увидимся?

Так, и от этого абонента тоже надо срочно отделаться!

…А потом позвонила Натка. Вот кто не пристаёт ко мне с дурацкими вопросами и не портит нервы, а только радует хорошей учёбой и отличным поведением: любимая доченька.

– Мама, – проныла Натка, – ну, где же ты? Я тебе звоню, а ты не отвечаешь. И в скайпе тебя нет, и вообще нигде. А у меня тут такое! Такое!

– Что? – похолодела я, окончательно приходя в сознание. – Наточка, что случилось?

– Миша попал под машину.

– О, боже!

Неужели он улетел с дороги, как Изабель, и лежал в кустах с вывернутыми суставами и раздробленными костями?

– Миша! Под машину?!

– Да. И он так рассердился, что едва не прибил водителя. А если бы лежал тихо и не размахивал кулаками, то мы бы сбарабанили кучу денег в качестве компенсации. Вместо этого пришлось уговаривать водителя не жаловаться полиции на Мишу, но всё равно всех забрали в комиссариат, а потом Мишу увезли в больницу. Он весь в ссадинах и бинтах теперь. Мы так распсиховались из-за этого происшествия, что забыли выключить воду в ванной и затопили соседей. Совсем немного, но воплей было! Хозяйка выгнала нас из квартиры, но мы должны оплатить ремонт. Хотя, я не сомневаюсь, у них всё застраховано. Я отдала все деньги, которые ты прислала на октябрь, Миша отдал всю зарплату, и теперь нам не на что снять новую квартиру, да и на жизнь ничего не осталось. Жан-Поль ищет нам что-то недорогое. И всё это случилось вчера. В общем, ты не могла бы прислать денег?

– О, милая… – облегчённо выдохнула я. – Конечно!

Я и говорю, только дочка меня не расстраивает. Пока я лежала в отключке после пьянки, ребёнок самостоятельно разобрался и с ДТП, и с полицией, и с нервными соседями. Она даже напрягла Жан-Поля, чтобы подыскал им новое жильё.

Умница моя!

– Прямо сейчас переведу тебе на карточку.

– Ты не сердишься?

– Я так рада, что с Мишей всё обошлось.

– О, да. Пытаться сбить его машиной – всё равно, что атаковать фонарный столб. Машина всмятку. Он помял капот и разбил лобовое стекло. А потом вытащил из-за руля бедного француза и едва не сделал из него отбивную.

– Молодец! Уважаю. Я бы тоже так поступила!

– Мама! – укоризненно воскликнул ребёнок.

– Передай Мише огромный привет. Мне приехать?

– Не беспокойся, у тебя же работа. Всё нормально. Главное – поскорее переведи нам побольше евро.

Внезапно мне стало грустно. Дочка стала совсем самостоятельной и взрослой: теперь ей от меня нужны только деньги.

…Когда я переводила через интернет матпомощь для пострадавших, позвонил мой новый перспективный заказчик.

– Елена Владимировна, – обиженно заявил он в трубку, – мы подписали с вами контракт на партию японских оптоволоконных бронхофиброскопов. Сегодня утром они должны были поступить.

– И?

– Их не привезли!

– Не может быть!

– Вот именно, Елена Владимировна! И где же они?

Хороший вопрос.

Не подарила ли я их по пьянке Андрею Борисовичу?

Сколько раз я уже зарекалась пить! Давно подозревала, что отношусь к категории лиц, которым алкоголь противопоказан в принципе. Да, такие люди существуют, хотя «узок их круг, и страшно далеки они от народа»… Но как же заниматься бизнесом в таком случае? Приходится буквально жертвовать собой.

И снова звонок.

– Да!

– Давно подозревал, что ты относишься к категории лиц, которым алкоголь противопоказан в принципе, – хмуро пробормотал в трубку Константинов.

Я представила вертикальную морщинку на его лбу между бровями и мрачный огонь в глазах, и моё сердце растаяло от любви.

– Володечка, я ничего не натворила, – поклялась я. – А ты, собственно, откуда звонишь?

Явно не из Екатеринбурга или Москвы – давно бы уже примчался.

– Из Бангкока.

– Не надо прикалываться! Уж в Таиланде-то тебе совсем делать нечего!

– Нечего. Но пришлось прошвырнуться вслед за одним нужным человечком, чтобы контракт подписать. Типа, за компанию. Ты понимаешь.

А! Понимаю.

Вчера я развивала бизнес в кабинете у Андрея Борисовича. И Константинов занимался тем же, но только в Бангкоке. Это круто. Не спорю, Володька гораздо круче, у него холдинг. Да и вообще, он мужчина, а я блондинка.

– Василий Петрович с тобой?

– Да.

Представляю, что творится с Васиной женой! Муж уехал не куда-нибудь, а в Таиланд, где симпатичные и безотказные тайки предлагаются всем бизнесменам в качестве десерта.

– И какой счёт?

– Семнадцать звонков и сто тридцать три эсэмэски за два дня, – вздохнул Володя. – Работать невозможно.

– Видишь, какая удобная у тебя жена! Тихо накачивается коньяком в компании клиента и не тревожит тебя надоедливыми звонками.

– А я бы не обиделся, – грустно признался Константинов. – Совсем я этим не избалован.

…В три часа ночи, как обычно, позвонила моя французская радость – Шарлотта.

– Ой, – пробормотала она после приветствия, соображая, – я опять поздно? Тут возникло несколько неотложных вопросов. У нас проблемы. Очень, очень серьёзные проблемы. Леночка, вы не смогли бы завтра прилететь?

Как мило!

Трудно, что ли, прошвырнуться? Всего-то – четыре тысячи километров!

Я уже открыла рот, чтобы изящно намекнуть Шарлотте, что она меня достала, и интеллигентно послать мадам в отдалённое место. Но не успела.

– Кстати, Леночка, вы проверили счёт? Вы должны были получить аванс. Это за первые две недели.

Ноутбук стоял рядом – я только что и сама отправила Натке кругленькую сумму. Проверив счёт, открытый для работы с Шарлоттой, я изумлённо уставилась на экран…

А она точно сказала «за две недели», а не «за полгода»?

Всё, решено, закрываю «Медэкспорт» и с головой ухожу в консалтинг. Никаких криозамораживателей и бронхофиброскопов, хватит, с ними покончено. Буду летать то в Париж, то в Шанхай и с умной физиономией раздавать советы владельцам корпораций.

Я уже и так это делаю.

***

Деньги, доверие, заботу, свой талант – всё надо отрабатывать.

Так как Шарлотта продемонстрировала страстное желание истратить на мои консультационные услуги сумму, равную годовому бюджету Буркина-Фасо, то утром я поехала не в офис, а в аэропорт.

– Да что же это такое! – возмутилась Настя, когда в шесть утра я позвонила ей, чтобы сообщить, что она, во-первых, вновь назначена Главным управляющим штаб-квартиры международной компании «Медэкспорт», а во-вторых, должна отыскать затерявшиеся бронхофиброскопы. – Кажется, ты меня избегаешь!

Подобную проницательность моя помощница проявляла уже не первый раз. Я действительно её избегала. А что мне оставалось делать? Я тянула время, так как не знала, что предпринять. И боялась, встретившись с Настей, не сдержаться и выложить карты на стол: обвинить подругу в убийстве. После этого пришлось бы сделать следующий шаг – сдать Настю полиции, присовокупив найденный «ниссан», свидетеля Алексея и Настин дневник.

А не жирно ли им будет получить всё сразу на блюдечке с голубой каёмочкой? Рожа-то ни у кого не треснет?

Как ни странно, мне совершенно не хотелось превращаться в добровольного помощника правоохранительных органов. Каждый должен заниматься своим делом. Пока Настю не обвинили в убийстве, я могу думать, что она – прежняя милая Настя. А все улики и доказательства – цепь невероятных совпадений…

На самом деле, моя подруга просидела всю ночь в квартире, поджидая гостью. Белый «ниссан» угнали со двора, но, случайно сбив на дороге Изабель, решили бросить автомобиль, где придётся.

Дневник? Но я даже не читала оригинального текста! Кто знает, что там написано. Возможно, книга «Наука ненависти» целиком придумала американкой Сьюзен Кросс. А то, что сюжет копирует историю Насти… Каких только совпадений не бывает!

Так, но что мне делать со свидетельством Алексея? Он видел, что из белого джипа выскочила, как он сказал, «толстуха с длинными каштановыми волосами»…

– Мадам? Мадам? – надо мной склонилась очаровательная стюардесса «Эйр Франс», предлагая напитки.

– Мерси, – сказала я и забрала заказ: два стакана воды и два стакана апельсинового сока.

Не пойму, откуда эта дикая жажда?

Через пять минут стюардессе пришлось вернуться. Лучше бы она сразу поставила около моего кресла пятилитровую бутыль с водой.

Объяснение словам Алексея я так и не нашла.

«Нет, надоело. Подумаю об этом, когда вернусь из Парижа», – в духе Скарлетт О’Хара сказала я себе.

И сразу начала думать о Борисе Лантье.

Благодаря напряжённым усилиям самолётных двигателей, расстояние между нами неумолимо сокращалось. Не знаю почему, но это меня радовало…