Текст книги "Блондинка в Париже"

Допрос в сауне

Дозвонившись в типографию «Флюэнс», расположенную в Бруклине, я выяснила, что книга «Наука ненависти» была напечатана «по требованию».

– А что это значит?

Девушка на другом континенте – в Северной Америке – говорила с жутким акцентом, да ещё и проглатывала окончания слов. Как можно так уродовать английский язык! Будь я начальницей бруклинской типографии, ни за что не посадила бы человека с такой дикцией отвечать на входящие звонки. Девица, к тому же, ещё сопела и чавкала. То ли жевала жвачку, то ли лопала китайскую лапшу из коробочки.

Но, как ни странно, общение с невидимым многозвучным монстром шло бойко. Девушка объяснила, что они сотрудничают с издательской платформой, публикующей электронные книги независимых авторов. Если читатель хочет купить бумажный вариант – заказ поступает в типографию, они печатают один экземпляр и отправляют читателю.

– Так можно? – удивилась я. – До чего дошёл прогресс! Неужели это окупается? И сколько же будет стоить такая книга?

– Не так уж и много. Для читателя – от десяти долларов и выше. Но по сравнению с электронной книгой, которую можно купить за девяносто девять центов, это, конечно, дорого.

– Электронную книгу можно скачать бесплатно.

– Можно. Но ведь это незаконно.

– А как стать независимым автором?

– Нужно написать книгу. Или, по крайней мере, стырить чужую, – засмеялась девушка. – Но это, опять же, незаконно.

– Правильно ли я поняла, что любой человек может написать книгу и бесплатно опубликовать её на издательской платформе? И распространять электронные копии? А потом – если найдутся желающие – продавать эту книгу ещё и в бумажном варианте?

– Конечно. Странно, что вы это спрашиваете! Как мне кажется, каждый третий американец уже написал и опубликовал собственную книгу. А некоторые – и сотню. Это как сайт. У всех сейчас есть свой сайт, или блог, или видео-блог.

– А сколько экземпляров «Науки ненависти» вы напечатали «по требованию»?

– Э-э, – замялась девушка.

– Плиз! Пли-и-из! – попросила я.

– О’кэй, сейчас гляну.

В трубке послышался стук клавиш. Вместо того чтобы отбрить меня, сказав, что она не имеет права разглашать конфиденциальную информацию, да и вообще, у неё обед, девушка стала рыться в электронных документах.

– Сорок два экземпляра! – радостно объявила она, наконец. – Очень даже не плохо! Бывает, что печатаем всего пять книг – наверное, сам автор и покупает, себе на память.

– Думаете?

– Да. Сорок два экземпляра – тоже, конечно, маловато. Эта книга явно не вошла в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», а только они и продаются… Подождите… Ха! Электронная версия вообще заблокирована. Я посмотрела на издательской платформе. Вот почему у нас больше нет заказов на эту книгу.

– Заблокирована?

– Вы и сами можете посмотреть.

– А почему её могли заблокировать?

– Нарушение авторских прав, непристойный контент, некачественный текст, шокирующие иллюстрации. И так далее. Всё что угодно могло послужить причиной. Один знакомый автор пожаловался, что его книгу заблокировали, когда он решил изменить обложку – на новой было нарисовано лицо человека в прицеле оптической винтовки, так, словно в него вот-вот выстрелит киллер.

– Всего-то?

– А другой автор не смог доказать своё авторство. Потому что сначала публиковал главы из новой книги в сетевом дневнике, и их растиражировали на разных сайтах. Тексты расползлись по всему интернету, как мокрицы. А автор остался ни с чем.

– Бедняга! Скажите, а из тех сорока двух экземпляров, что вы напечатали, было ли некоторое количество отправлено во Францию?

– Минутку… Да! Пятнадцать штук.

Раз до Франции добралось аж пятнадцать экземпляров книги Сьюзен Кросс, не удивительно, что один из них попал мне в руки в кафе на Монмартре. Даже если бы во Францию приехала всего одна книга, то и тогда мы с ней обязательно бы нашли друг друга.

Так бывает: ты садишься в самолёт, летишь через океан, долго-долго едешь на автобусе, приезжаешь в город, где никто не говорит по-русски, отправляешься на экскурсию в прерии, заходишь в случайный магазинчик, чтобы купить резную статуэтку – образец народного творчества, и нос к носу сталкиваешься с соседкой по подъезду, от приятной встречи с которой ты очень ловко уворачивалась последние два года – с того самого момента, как залила её квартиру.

– Спасибо, – от души поблагодарила я. – Вы очень мне помогли! А как вас зовут?

– Лайза.

– Спасибо ещё раз, Лайза.

– Вэлкам. А вы откуда звоните?

– Из России.

– Да ладно!

– Правда.

– Нет, вы шутите!

– Серьёзно!

– Оба-на! Я думала, вы наша, американка.

– Нет, увольте.

– А я-то понять не могу, что у вас за акцент!

Акцент?! У меня?!

Это у неё акцент!

А у меня – безупречное оксфордское произношение. Английская королева, если бы услышала, рыдала бы у меня на плече, потрясённая моей великолепной артикуляцией!

– У вас, наверное, холодно? – предположила Лайза. – Я о России знаю всё. Вы помогли нам победить во Второй мировой войне. Это хорошо. Но сейчас вы оккупировали эту… как её… Уганду. Это плохо.

– Мы?! Уганду?!

– Нет, нет… Перепутала. Как-то по-другому называется. А! Вспомнила. Украину!

– Мы оккупировали Украину? – расстроилась я.

– Ну.

– Вот же блин, – совсем приуныла я. – Ладно. У меня немного другие сведения и насчёт Второй мировой, и насчёт Украины, но оставим разговоры о политике, Лайза. Ещё раз спасибо за помощь!

– Обращайтесь.

***

Настя пыхтела на соседнем велотренажёре. Я взяла подругу с собой с зал, и сейчас посетители фитнес-клуба могли наслаждаться чарующим зрелищем – Настя, похожая на гигантского плюшевого мишку, увлечённо крутила педали. Её телеса содрогались, лицо блестело от пота, мокрые волосы прилипли ко лбу и вискам, на розовой майке расползлись тёмные пятна.

Человек вкалывал по-честному.

Сначала Настя попыталась взгромоздиться на беговую дорожку, выставив угол наклона, подходящий для тренировки альпинистов. Но я усадила девицу на велосипед, чтобы спасти её коленные чашечки.

– Успеешь набегаться. Лучше покрути педали.

– Спасибо, что взяла меня сюда, – задыхаясь, сказала Настя.

– Насколько я поняла, твоя фотодиета благополучно провалилась. Как и предыдущие две тысячи начинаний.

– Увы! У меня нет силы воли. За шоколадку и пирожное я родину продам. Но теперь я хотя бы занялась спортом! Благодаря тебе. Сама бы ни за что не решилась сюда прийти. Тут все такие шикарные, стройные. А я… Вон тот изумительный парень смотрит на меня с презрением.

– Это Паша, инструктор.

– Боже, он великолепен, – срывающимся голосом прошептала Настя. – Какое тело! Какие мышцы!

– Ты ещё не видела, как лихо он подтягивается на одной руке и с места запрыгивает на платформу высотой в полтора метра. Ты можешь нанять его, и он будет не только смотреть на тебя с презрением, но ещё и обзывать последними словами. А через три месяца ты влезешь в джинсы на четыре размера меньше.

– На четыре размера… Скажешь тоже!.. А эта девица с пухлыми губами и конским хвостом… Она смотрит на меня с ужасом! Наверное, боится, что я раздавлю велотренажёр.

– Эта девица – дура. Она сюда не работать пришла, а себя демонстрировать.

– Ох. Ей есть что показать. Какая талия, какая грудь!

– Фигня. Она жирная худышка.

– Как это? – удивилась Настя. – Так не бывает!

– У неё нет мышц, одно дрябленькое сальце. Правда, его в сто раз меньше, чем у тебя, но какая разница.

– Надо же. А выглядит чудесно.

– Особенно губы. Они того гляди лопнут. Надо держаться от красавицы подальше, чтобы нас не забрызгало гелем.

– Ты злая.

– Я трезво смотрю на вещи. Сбавь темп, ты себя погубишь. Подозреваю, ты надеешься сбросить три кило за одно посещение зала.

– Пять. Я хочу сейчас сбросить пять кило. Лена, ты читаешь мои мысли!

Ах, если бы!

Теперь я вообще не представляю, что творится в Настиной голове. Хотя раньше самонадеянно считала, что Настя – простушка, и любое движение её души для меня прозрачно и очевидно…

Потом мы сидели в раскалённой сауне, с нас градом катил пот, а лица обжигало горячим паром. Подруга постеснялась обнажиться, она замоталась в простыню и белела рядом огромным коконом, безуспешно стараясь занимать как можно меньше места.

У меня была новая интимная стрижка, и Паша, наконец-то, похвалил мой пресс (проще дождаться снегопада в Эквадоре, чем от него комплимента!) поэтому я, в отличие от Насти, вовсе не комплексовала рядом с другими голыми дивами. Но я не комплексовала бы и в том случае, если бы обладала Настиными пропорциями, – у меня другой характер.

На вкус и цвет товарищей нет. Не сомневаюсь, что нашлась бы сотня тысяч мужчин, готовых мёртвой хваткой вцепиться в мою пухлую подружку, в её полновесные прелести. Особенно сейчас, когда она была такой влажной и разгорячённой. Но Настино воображение не помогало её самооценке. Вместо того чтобы представить себе армию потенциальных воздыхателей и гордо расправить плечи, Настя вспоминала критический взгляд Паши и съёживалась, словно улитка.

Гигантская, однако, улиточка.

Но, в целом, Настя находилась в приподнятом, возбуждённом настроении. Она поняла, что в её жизни началась новая эра.

– Спасибо тебе, Ленусик! – не переставала благодарить она. – Одно дело твердить – иди в зал, займись спортом, начни тренироваться… И совсем другое – молча взять за руку, привести в клуб и загнать на тренажёр. Я не занималась целую вечность!

– Тебе понравилось?

– Я труп!

– А что будет завтра! Ты даже себе и представить не можешь, какое острое наслаждение способны доставить мышцы, если их тренировать раз в десять лет. Слушай, я давно хотела тебе спросить…

– Да?

– А как продвигается расследование? Ты ничего не рассказываешь. Нашли убийцу Изабель? Надеюсь, ты сейчас не начнёшь рыдать? О, нет! Настя! Я тебя умоляю!

Покраснеть подруга не могла – она и так уже была пунцовой от перегрева. Но её глаза наполнились слезами, а губы задрожали, свидетельствуя о приближении истерики.

– Всё, всё, сейчас я соберусь, – всхлипнула Настя. – Извини. Прошло всего пять месяцев… Я никак не могу успокоиться. Это невозможно – осознать, что Изабель больше никогда не будет в моей жизни.

– Угу, – согласилась я. – Не будет.

– Я не возьму её за руку, не загляну в глаза… А наши задушевные беседы… Я больше никогда, никогда не смогу поговорить с ней!

– Не сможешь. А что с расследованием?

– Ничего. Никаких новостей.

– Пойдём отсюда, а то расплавимся.

Наш разговор мы продолжили уже после того, как приняли душ и направились в раздевалку. Там Настя, пылая смущением, постаралась прикрыть грудь оранжевой дверцей, а необъятную попу – впихнуть прямо в шкафчик, быстрее, быстрее, пока никто не увидел. У неё, естественно, ничего не получилось, она запуталась в трусах и вывалилась обратно, испуганная и пунцовая.

– Да ладно, – успокоила я. – Никто на тебя не смотрит. А когда ты последний раз говорила со следователем?

– Звонила ему на прошлой неделе.

– И?

– Ничего. Наверное, так никого и не найдут. Ещё бы. Пять месяцев прошло…

– А тебе не сказали, удар был смертельным, или Изабель можно было спасти, если бы водитель остановился и вызвал «скорую»?

– Сказали, что, скорее всего, она умерла мгновенно. Мне хочется верить, что именно так всё и было, и она не пролежала шесть часов на обочине с переломанными костями, – Настя прикусила губу и вытерла слёзы.

– Шесть часов? – лживо удивилась я. – Так её обнаружили не сразу? Ты не говорила.

– Водитель сбил её и уехал. Это произошло, предположительно, с одиннадцати часов вечера до полуночи. Её нашли только утром.

– А как Изабель очутилась на этой дороге поздно вечером? Куда она отправилась на ночь глядя?

– Это дорога за нашим домом. Все по ней летают, как ненормальные. Изабель сказала, что встречается с друзьями, а у меня тем временем будет возможность плотно пообщаться с Катей. Я устроила невероятную суету – пекла диетический торт, носилась с пылесосом. Готовилась к встрече. Изабель предпочла смыться из этого дурдома.

– Сама она не жаждала познакомиться с Катей?

– Почему же? Собиралась это сделать на следующий день.

– И куда она пошла?

– Не знаю, могу только предполагать. Наверняка, Изабель договорилась с друзьями, что они поедут развлекаться – в ресторан или бильярд. Она же приезжала домой чтобы развеяться, отвлечься… Леонар умирал, она постоянно находилась рядом, поддерживала мужа, заботилась. Это громадное моральное напряжение. Изабель было необходимо подзаряжать батарейки. Она вырывалась на несколько дней на родину, приезжала ко мне, к подругам… Вот, приехала… А её тут…

– Значит, ты не в курсе, куда конкретно в тот вечер отправилась Изабель? Ты не спрашивала её друзей?

– Спрашивала у тех, с кем знакома. Никто не говорит. А кто захочет признаться себе и другим, что косвенно стал причиной её гибели?

– В смысле?

– Я думаю, друзья ей сказали – во двор заезжать не будем, выйди на дорогу, мы тебя подберём. Ночью двор под завязку забит автомобилями, ни проехать, ни развернуться. Видно, друзьям не захотелось там корячиться. Вот и попросили… Она и вышла. Стояла, наверное, на обочине, ждала. Или переходила на другую сторону. А какой-то лихач её снёс.

– Думаешь, водитель её не заметил? Там же хорошее освещение.

– Фонари, конечно, горят. Но ты же и сама за рулём, сама знаешь, как бывает ночью – пешеход буквально растворяется в этом сумрачном жёлтом свете.

– Значит, ты до утра не знала, что с Изабель произошло несчастье? А ты не волновалась, что её всю ночь нет?

– Позвонила пару раз, но она не брала трубку. Я решила – музыка там играет, телефон в сумке, она не слышит. Честно говоря, так было не впервые, она постоянно уезжала с друзьями на всю ночь. Поэтому я не волновалась. Думала вовсе не об Изабель, а о встрече с Катей… Эх!

– А визг тормозов не услышала? И удар? Ты говорила, что из окна постоянно доносится визг тормозов?

– Нет. Я была в наушниках, музыку включила, чтобы время побыстрее бежало. Катин рейс должен был прилететь в пять минут двенадцатого. Я думала, она сразу мне позвонит. Мы обменялись телефонами, но ещё ни разу с ней не говорили. Я даже не знаю, как звучит её голос.

– Интересная у тебя подруга. Подруга-фантом.

– Почему фантом? Я же показывала тебе фотографии!

– И что дальше?

– Я посмотрела электронное табло аэропорта – всё в порядке, самолёт приземлился. В половине двенадцатого я начала звонить Кате и забрасывать её эсэмэсками – но мобильник был вне зоны действия. Я ничего не могла понять… В час ночи убрала со стола всю эту диетическую фигню, приготовленную специально для Кати по рецептам из интернета. А себе с горя сделала четыре бутербродика, навернула жареной картошки и отполировала ужин кексами со сладким чаем.

– Не растерялась!

– Это нервы… Я была, конечно, в недоумении. Так ждала, так готовилась! А в шесть утра мне позвонили… Первая мысль была – это Катя звонит, нарисовалась, наконец, голубушка! Но я увидела, что это не её номер. Звонили насчёт Изабель… Обнаружили её тело… В этот момент все переживания прошедшей ночи показались мне смешными и ничтожными. В ужасе я выскочила из квартиры и побежала в сторону дороги. Но Изабель… вернее, её тело… уже увезли. Я была как в бреду… Всё надеялась – это ошибка, её с кем-то перепутали. Вернулась во двор, чтобы взять машину и ехать в морг или в полицию, куда скажут… А «ниссана» на месте не оказалось. Его угнали… На фоне трагедии с Изабель, на эту неприятность я даже не отреагировала. Подумаешь, машину угнали… Ведь на самом деле, это такая мелочь…

Настя судорожно вздохнула. Она не плакала, но вид у неё был несчастный и затравленный. Я прикоснулась к её руке.

– Теперь-то, конечно, жалко… А тогда я даже ничего и не почувствовала… Эх, машину-то Изабель покупала. Симпатичная игрушка была, новенькая, беленькая.

– Да, хороший был джип. А сама Изабель на нём не ездила?

– Она вообще ни на чём не ездила. Ей не нравилось водить машину. Представляешь? Не нравилось водить! Да, и такое бывает… Я становилась её личным водителем, когда Изабель приезжала в город.

– А ещё – массажисткой и маникюршей. Ты говорила.

– Да, – Настины глаза опять затуманились. – Как я любила делать ей что-то приятное! А маникюр… Какой шикарный я ей делала маникюр! И пока рисовала, мы разговаривали, разговаривали… Боже, как мне не хватает этого общения!

Настя заморгала и вновь стала тереть глаза руками.

– Получается, ты всю ночь просидела дома одна? – резко оборвала я подругу.

Все Настины жесты казались мне фальшивыми, в её страдания я больше не верила. Неужели она в течение пяти месяцев разыгрывает передо мной спектакль?

– Да, одна. Глаз не сомкнула, всё ждала, ждала…

– А пиццу случайно не заказывала? Чтобы нервы успокоить?

– Отличная идея… Надо было… Но нет, как-то не подумала. Холодильник и так был забит под завязку.

– А что было дальше?

– Дальше была неделя в аду. Помнишь, ты позвонила, суровая, как начальник концлагеря, спрашивала, почему я прогуливаю. А я даже говорить не могла, захлёбывалась слезами?

– Да, помню… Пришлось тебе ещё и угоном машины заниматься.

– Написала заявление, попыталась уговорить полицейских начать поиски.

– Пообещали?

– Без энтузиазма, вяленько так. Думаю, они вообще ничего не собирались искать…

– А мне почему не сказала? Я бы всех на уши поставила.

– Смеёшься? Во-первых, я так тебя напрягла с похоронами, то одно просила, то другое. А во-вторых… Это сейчас мы с тобой сблизились, – жалко улыбнулась Настя. – Вернее, ты милостиво допустила меня к своей персоне и разрешила мечтать о том, что мы стали подругами. А пять месяцев назад я тебя боялась, как огня. Думала, уволишь с минуты на минуту. Ты каждый день мне разносы устраивала. Мозг выносила своей парижской выставкой, заказчиками, договорами…

– Ой, не надо изображать меня каким-то зверем!

– Да ты и есть самая настоящая бизнес-зверюга! Ты же помешана на работе. И думаешь, что все вокруг должны так же любить твой бизнес, как и ты…

– Должны!

– Но ты очень поддержала меня во время похорон. Спасибо тебе.

– Пожалуйста.

– И в последнее время ты сильно изменилась. Стала человечной, милой.

– Теряю квалификацию.

– Нет, мне нравится.

– А ты не злишься на Катю-Умницу?

– Почему я должна на неё злиться? – удивилась Настя.

– Сама подумай. Получается, что Изабель специально ушла из дома, чтобы не мешать вам общаться.

– Что за глупости! – взвилась Настя. – Да я наоборот уговаривала её остаться. Ведь Катя-Умница сама мечтала познакомиться с моей шикарной парижской тётушкой! Но Изабель ушла, потому что договорилась о встрече. У неё было запланировано… И потом… Всё равно что-нибудь обязательно произошло бы. Не тогда, значит, после… От судьбы не уйдёшь…

– Ну-ну, – скептически пробормотала я.

– Как же тебе не нравится Катя! Ты готова обвинить её во всех смертных грехах!

– Вовсе нет. Ладно, пойдём…

В холле стоял инструктор Паша и, поигрывая великолепной мускулатурой, кокетничал с девушкой-администратором. Увидев нас, молодёжь сразу переключила внимание на дорогих клиентов. От Паши, видимо, не ускользнуло, что глаза у моей подруги заплаканные.

– Ничего, тяжело в ученье – легко в бою, – подбодрил он Настю. Та вспыхнула под ласковым взором инструктора. – Обязательно, Анастасия, приходите к нам ещё. Мы всё подскажем, поможем. Придёте?

– Да, – чуть слышно прошептала Настя, смущаясь.

– А вам, Елена Владимировна, замечание!

– Да неужели?! – изумилась я подобной наглости. – Мне? Замечание? И что же я натворила?

– Сразу усадили Анастасию на велотренажёр. Без тестирования, без разговора с врачом. Разве так можно? И проехала ваша подруга – я посмотрел – пять километров.

– Пять километров?! – удивилась я. – Да когда ж ты успела, Настя? Вроде и педали не сильно крутила!

Претензии инструктора были обоснованы. Девушка весом за сто килограммов, намотав сразу пять километров, вполне могла бы с непривычки отбросить копыта.

– Ладно, каюсь. Больше так не буду.

– А вы, Анастасия, обязательно возвращайтесь к нам. Проведём фитнес-тестирование, составим программку, – продолжал окучивать потенциальную клиентку Паша. – Я вижу, вы настоящий боец. Пять километров махнули не глядя.

– Вы заблуждаетесь. Вовсе я не боец, а натуральная манная каша, – вздохнула Настя, поднимая на инструктора несчастные карие глаза с мокрыми ресницами.

– Никто не знает, на что он способен, пока не попадёт в соответствующую ситуацию.

Мы с Настей вышли на крыльцо. Тёплый осенний ветер гнал сухие листья по асфальту, доносился запах дыма, небо над головой растекалось акварельными красками – смесью серого, розового и голубого.

– Понравился тебе Паша?

– Он потрясающий.

– Похож на Тенгиза?

При упоминании бывшего возлюбленного тень промелькнула на лице Насти.

– Да, такой же крепкий.

– Ты прямо-таки неравнодушна к персональным тренерам!

– Пожалуйста, не издевайся надо мной! – взмолилась Настя. – Думаешь, я, слониха, могу выбирать, к кому мне быть неравнодушной? Да если из канализационного люка вынырнет чумазый слесарь и скажет мне комплимент, я и то буду в восторге… А тут мне улыбнулся такой роскошный парень… У него везде мышцы! Даже на ушах! – восхищённо пролепетала Настя.

– Покупай абонемент и будешь любоваться его мускулистыми ушами хоть каждый день.

– Это очень дорогой клуб.

– Не забывай – ты получила в наследство дом в Нормандии, – напомнила я.

– Ага, – хмыкнула подруга. – И к нему – кучу долгов. Да и вообще, ничего я ещё не получила.

– Предлагаю заехать в офис и немного поработать.

– Лена, во-первых, уже почти вечер.

– Почти не считается!

– А во-вторых, сегодня суббота! Выходной, между прочим, день!

– Эх! Я надеялась, ты забудешь.

– О том, что сегодня суббота?

– Угу.

– Нашла дуру.

– Нет, Настя, ты далеко не дура… А мне после тренировки всегда хочется свернуть горы. Ощущаю прилив творческой энергии.

– А я – приступ жуткого голода. Может, завалимся в какое-нибудь кафе?

– Настя, поверь мне, ты уже успела слопать в десять раз больше, чем тебе было отпущено на жизнь длиною в восемьдесят лет.

– Ты, как всегда, права. Но все эти упражнения меня безумно раззадорили. Я умираю с голоду. Если мы сейчас же не отправимся в кафе, тогда, клянусь, я съем тебя. Просто загрызу. Предупреждаю!

– Ох, уймись. Хорошо, уговорила, будет тебе еда.