Текст книги "Третий брак бедной Лизы"

Глава 3

Она звонила Андрею уже пятый раз, и каждый раз ей отвечали, что «абонент недоступен». «Если бы уехал – предупредил бы. На совещании? Но не так же долго?» Лиза в отчаянии бросила телефон на диван. Последний раз с бывшим мужем она встречалась очень давно, около полугода назад. Нет, дочь Ксению он по-прежнему видел часто, иногда забирая на день-два. С Лизой же они теперь почти не виделись. Как-то так получилось, что с тех пор, как у нее с Тихоном Бойко завязался роман, Андрей перестал появляться на Соколе. Он звонил, договаривался о встрече с дочерью, но, приезжая, в квартиру не поднимался. Как-то Лиза спросила его об этом, но четкого ответа не получила. Прозвучало что-то вроде: «Так получается, не думай, я обязательно заскочу!» Но Лиза все поняла правильно – Андрей почувствовал, что ее жизнь получила иное направление. Сама она уже даже и не помнила, как этот самый роман возник, как случилось, что Тихон теперь каждый день встречал ее у поликлиники, провожал домой, приглашал в театр, на прогулки. Лиза только удивлялась классической схеме, в которую укладывались все события.

Собственно, их роман начинался как классический служебный. Хотя сидели они в разных концах Москвы, в разных учреждениях и занимались разными делами. Лиза при поддержке заведующей, под шепот и завистливых, и доброжелательных коллег пыталась командовать рабочими, которые начали ремонт в помещении будущей лаборатории, а Тихон, сидя в офисе и мотаясь по конторам заказчиков, выполнял заказы по поставке медоборудования. Каждый из них еле-еле справлялся с делами, но как-то так получалось, что Тихон по нескольку раз в день успевал позвонить Лизе и сообщить новости:

– Мы уже отправили спецификацию нашим партнерам. Думаю, через пару дней они дадут ответ о наличии и о сроках.

Или:

– Банк просит подождать немного. У них там зависли деньги. Как вы думаете, Лиза, ничего страшного?

Лиза на том конце провода, ошалевшая от свалившихся забот, неуверенно поддакивала:

– Да, конечно, думаю, что ничего… страшного…

«Странно, почему он звонит мне? Почему не Калюжному? Это же его касается», – думала она, но виду не подавала и старалась вникнуть в суть новых вопросов. Она во многом еще не разбиралась, но, польщенная вниманием серьезного и опытного человека, державшегося с ней на равных, старалась вовсю, тщательно изучала вопрос.

– Лиза, как вы думаете, а что, если мы поставки разобьем по времени? Что, если мы сначала привезем и установим вам автоклавы, а потом уже все остальное?

Лиза задумывалась, а потом авторитетно отвечала:

– Тихон Михайлович, думаю, логичнее сделать все сразу. И монтаж быстрее пойдет, вы же знаете, отсрочки расхолаживают. Ведь вы не поручитесь, что вторая поставка произойдет на следующий день после установки автоклавов?

Тихон на минуту замолкал, потом для вида что-то произносил и заводил разговор на нерабочие темы. Так Лиза понимала, что, с одной стороны, Бойко хочет с кем-то поделиться рабочими проблемами, во-вторых, ему скучно, а в-третьих, скорее всего, она ему нравится. Вот последний пункт заставлял ее сердце биться сильнее и тайком аккуратно плевать через левое плечо. «Ну, такой деловой, интересный мужчина имеет возможность общаться с женщинами более красивыми и успешными. Вряд ли его заинтересует разведенный педиатр с ребенком. Это он от скуки разбавляет деловые разговоры! Ну, мне-то совершенно не интересны его речи, разве что детали поставок обсудить, – убеждала она себя и при первых же сигналах торопливо нажимала кнопку.

Их ежедневные разговоры потихоньку превратились в ежедневные встречи. Под предлогом «Надо посмотреть, как у вас там помещение подготовили» или «Ну, женщины с электричеством не в ладах, я сейчас приеду посмотрю силовой кабель!» – Тихон приезжал чуть ли не каждый день в поликлинику, по-хозяйски расхаживал по коридорам, отдавал распоряжения, галантно освобождая Лизу от неприятных разбирательств с недобросовестными рабочими.

– Что это вы тут сделали?! – спрашивал он оробевшего от неожиданности прораба, который вяло командовал плохо работающими подчиненными. – Думаете, женщина не увидит, не разберется, значит, можно халтурить?! Быстро переделать!

– Елизавета Петровна, поедем перекусим, вернемся – все будет в лучшем виде! – Тихон галантно распахивал перед Лизой дверь поликлиники, усаживал в машину и вез пообедать. По дороге они уже обсуждали вещи более приятные и отвлеченные, нежели проблемы будущей лаборатории. Они вели беседы, касающиеся их прошлой жизни, настоящего быта, книг, развлечений, пристрастий. Лиза была начеку – старалась быть приятной, остроумной собеседницей, полезным спутником, благодарной слабой женщиной, рядом с которой вдруг появился сильный умный мужчина. Впрочем, тут особенно надо было быть внимательной и осторожной – Тихон Бойко, с одной стороны, желал выглядеть убедительно-победительным, а с другой – имел некоторую склонность к жалобам на несовершенство мира. Лиза, откуда только взялась такая женская прыть, виртуозно лавировала между образом «хрупкой богини» и «заботливой сестры милосердия». Давалось Лизе это легко – любовь поистине творит чудеса.

Эти ежедневные звонки и встречи стали ей необходимы. Теперь каждый день состоял из ожидания, радости, предвкушения и восторга, иными словами, каждый день теперь состоял из ожидания звонка, радости разговора, предвкушения встречи и восторга от нахождения в непосредственной близости. Сутки были уплотнены Тихоном так, что Лиза даже боялась задуматься о причинах неразлучности.

Ревнивой Лиза не была никогда – брак и расставание с Андреем это подтвердили, но сейчас ее мучили кошмары на тему возможных встреч Тихона с представительницами прекрасного пола. «Ну, в конторе у него только одна секретарша симпатичная, остальные так себе. Да и не будет он заводить шашни с подчиненными. Это понятно. Но вот вне офиса?» Тут Лиза чуть ли не стонала от болезненных подозрений и предпринимала титанические усилия, чтобы Тихон был рядом с ней все двадцать четыре часа, а если так не получалось, то очень ненавязчиво отслеживала все его перемещения. «Я сошла с ума – это медицинский факт. Я извела себя ревностью, не имея на то никаких оснований. Во-первых, потому что он мне ничего не должен, а во-вторых, он со мной проводит все свободное время!» Лиза пыталась быть объективной, но любовь уже лишила ее здравого смысла. Тихон уже казался Лизе почти идеальным, почти совершенством, почти божеством. «Господи, как можно было бросить такого мужчину!» – восклицала она про себя, вспоминая рассказ Тихона о том, как уходила его первая жена. «Как можно было не беречь отношения, он же мог выбрать любую красавицу, любую умницу!» – удивлялась она про себя. Тихон как-то показал ей фотографию первой жены и дочери. На снимке Лизе увидела весьма посредственную особу с толстенькой маленькой девочкой на руках. То, что Тихон Бойко в силу своего характера никогда бы не выбрал красивую успешную женщину, Лиза понять не могла, поскольку наблюдательность и способность к анализу были парализованы чувством.

– Послушай, ты, вообще, когда занимаешься дочерью?! Ты все время в каких-то делах! – Элалия Павловна с удивлением отмечала, что Лиза очень изменилась. От спокойной, даже немного вялой молодой женщины не осталось и следа. В дочери наконец появились нерв и сила, но опытную и мудрую женщину, коей была Лизина мать, обмануть было нельзя. «Это не продуктивное, не созидательное состояние. Это – истерика» – так она охарактеризовала изменившееся поведение дочери. Элалия Павловна была недалека от истины – Лиза почти не спала, плохо ела, работа стала ее интересовать только из-за возможности видеть Тихона Бойко. Сейчас ее волновало лишь то, что имело отношение к нему. По ночам Лиза пребывала в лихорадке – сна не было, но и не мечталось, не думалось. Ее состояние было похоже на горячечный бред больного человека, которому кажется, что он несется куда-то, а мир вокруг него вертится. Только цель этого движения не ясна, туманна, расплывчата. Лиза так была влюблена, что старалась не думать о том, к чему могут привести их отношения. Любой, даже отдаленный намек, что Бойко сделает ей предложение, приводил ее в трепет – это казалось таким несбыточным, таким иллюзорным, таким фантастическим и таким желанным завершением этих странных отношений.

То, что они были странные, первой заметила подруга Лизы, Марина. Марина как настоящая подруга, едва Лиза не ответила на ее три звонка, не достала обещанное лекарство и не явилась на воскресное чаепитие, не обиделась, не стала выговаривать по телефону претензии, а просто поздно вечером сама приехала в квартиру на «Сокол».

– У тебя все хорошо? – с порога спросила Марина.

– У меня? – растерялась Лиза, тут же вспомнив обо всем, что она забыла сделать для подруги. – Марина, я даже не знаю!

– Рассказывай, – потребовала подруга.

Лиза открыла рот, вдохнула побольше воздуха и… растерялась. Она ничего не могла рассказать. Она не могла рассказать о том, что почти не замечала мир кругом, почти не слышала звуков, не различала лиц, что забывала поесть, а если уж ела, то не ощущала вкуса. Она не могла рассказать, что в ее душе появился дрожащий комок, который мешал жить, нормально дышать и вообще видеть мир, но исчезни этот комок, и, кажется, исчезнет сама Лиза. Она понимала, что может воспользоваться самыми обычными словами, но они не передадут все ее страдания и напряжение.

Марина была настоящей подругой, поэтому она прошла на кухню, сварила кофе, заставила Лизу съесть бутерброд и, когда они, наконец, отставили чашки, неожиданно спросила:

– Ну, а в постели он хорош?

– Где? – вопросительно протянула Лиза, а Марина с недоумением уставилась на подругу.

Это был запрещенный прием. Это был вопрос, который меньше всего хотела услышать Лиза, поскольку пока она с Тихоном даже не целовалась. И, что самое главное, Лиза, понимая некоторую странность этого обстоятельства, даже не решилась задуматься, усомниться, насторожиться.

– Ну, в общем, все хорошо – наконец произнесла она.

– В общем?! – с сарказмом поинтересовалась Марина.

– И в частностях…

– Лиза? – Марина улыбнулась подруге.

Лиза помялась и рассказала, как однажды поздно вечером, сидя в ресторане, она, против правил выпив ликера чуть больше положенного, вдруг неожиданно протянула руку и ласково погладила Тихона по щеке. Ответом было чуть заметное отклоняющееся движение, которое не обидело Лизу, но заставило быть решительной.

– Послушай, ты принципиально не спишь с женщинами, с которыми ходишь на свидание? – Она улыбнулась, глядя на него в упор.

К ее удивлению, этот большой интересный мужчина покраснел и с некоторой заминкой произнес:

– Я тяжело иду на эти контакты. Знаешь, как циничные мужики говорят – «я не размножаюсь в неволе», со мной, похоже, наоборот. Мне нравится спать с женой.

– А-а-а… – протянула Лиза, – тогда тупик. И тогда мне надо откланяться…

– Что с тобой? – Тихон чуть ли не силой усадил ее на стул.

– А то, что я не жена, но спать с тобой хочу. Что делать будем?

– Для начала выпьем кофе. Ты, по-моему, плохо переносишь ликеры.

– Я отлично их переношу, они мне помогают выяснить истину. – Лизе вдруг захотелось выпить еще рюмочку. Чтобы совсем осмелеть и пригласить Тихона к себе на «Сокол», где в квартире никого не было. Дочка гостила у бабушки с дедушкой.

– А без истины никак?

– Никак. Понимаешь, никак! Никак не понять, почему два человека, которые проводят вместе двадцать три часа в сутки, не могут и двадцать четвертый час провести вместе.

– Ты настаиваешь? – Тихон вдруг улыбнулся хитрой улыбкой, и Лиза, хоть и была не очень трезвой, поняла, что пропала с головой.

– Нет, это ты должен настаивать, – только и сумела ответить она, потому что в следующее мгновение Тихон с силой поцеловал ее в губы.

Они стали близки, но Лиза не получила того удовольствия, которого ждала. Все, что происходило между ними, носило печать не физической страсти, а душевной, во всяком случае, со стороны Лизы. Лиза была врачом и в глубине души пугалась открывшихся обстоятельств, но она еще была женщиной, влюбленной женщиной, а потому очень скоро убедила себя, что «не в сексе счастье, главное – не открыться, главное – отношения и любовь». Как же должна выглядеть эта любовь, Лиза старалась не задумываться.

– Мам, мне кажется, он каждый вечер читает свод правил джентльмена. Чтобы на следующий день удивить меня безукоризненностью манер и поступков.

Элалия Павловна никак не могла выработать мнение о знакомом дочери. Она видела, что отношения между ними стремительно развиваются, что Лиза, осторожная и медлительная, потеряла голову.

– Ну, что тебе сказать, он умный, образованный. Вырос в крепкой семье…

– Мам, а как ты это вычислила?

– Детали. Случайные оговорки, пристрастия в еде. Человек, выросший в бесхозяйственной семье, судака по-польски любить не будет. Это блюдо готовится долго, не на скорую руку. Значит, в доме любили готовить. Его отношение к праздникам – все должно быть как положено, традиционно. Ну, и его фразы о женских профессиях. Он убежден, что мужчина всему голова. Значит, отец зарабатывал, мать вела хозяйство. Крепкая традиционная семья.

– Ну, ты можешь и ошибаться.

– Могу, но скорее всего я права.

– Ну, мне кажется, что это хорошо, что он рос в такой семье.

– А вот тут возможны варианты. Приверженцы домостроя очень нетерпимы, с ними тяжело. Женщина будет как в клетке.

– Ну, нельзя же сравнивать обычную любовь к упорядоченной семейной жизни и домострой.

– Может, и нельзя…

Элалия Павловна не могла отделаться от чувства тревоги, которое она приписывала волнению за внучку. Конечно, она была рада, что у дочери налаживается личная жизнь, но вот ребенок! Ребенок не мал, не велик: не объяснить происходящее нельзя – и объяснить сложно. Хорошо, что хоть с уходом Андрея как-то утряслось – девочке сказали, что папа будет жить в другом месте. Как-то вечером Элалия Павловна заявила дочери:

– Мужей может быть сколько угодно. Дочь – одна.

Лиза еще раз удивилась чутью матери – в этот день Тихон Бойко сделал ей предложение. Произошло это несколько странно. Лиза приехала к нему в офис, чтобы договориться о некоторых изменениях в поставках. Сам вопрос они решили быстро, призвав на помощь бухгалтера, милую даму, схватывающую все на лету.

– Не волнуйтесь, мы сейчас же внесем все изменения, подсчитаем, отправив поставщикам.

– Сколько времени вам для этого нужно? – Тихон с подчиненными говорил подчеркнуто сухо.

– Три дня, – ответила бухгалтер.

– Отлично, – кивнул Бойко, и дама вышла из кабинета.

Лиза было поднялась вслед за ней, но Тихон ее остановил.

– Лиза, секундочку, – сказал Бойко, откашлявшись. – Я хотел с тобой поговорить.

Лиза отметила, что его тон почти не переменился – все такой же строгий.

– Да, слушаю тебя. – Лиза все еще была настроена на рабочую волну.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Я согласна, – неприлично быстро ответила Лиза, как будто речь шла о покупке автоклавов. Потом она вдруг поняла, что ситуация требует другого поведения и другой реакции. Но она так ждала этого момента, так боялась, что он не наступит. Она сидела в его кабинете, напротив его огромного письменного стола и чувствовала себя так, как, наверное, чувствовали себя его подчиненные, вызванные для серьезного разговора. Лиза внимательно смотрела на Бойко. Она впервые за долгое время спокойно и внимательно разглядывала мужчину, с которым встречалась и в которого была влюблена. Он был представителен, интересен, даже по-своему красив. Фигура, глаза, умение себя держать – все это привлекало ее внимание, но больше всего ей было стыдно в этом признаться, Лизе нравилось то, как он одевался, вернее, носил костюмы. Что-то такое особенно щеголевато-мужское было в этих мягких брючных складках, падающих на добротные, идеально вычищенные ботинки, в пиджаках строгих или, наоборот, свободных, мягких твидовых. Весь облик его был франтоватый, но при этом сдержанный. «Господи, да ему в модели надо было идти!» – думала она, разглядывая фигуру в узких джинсах и обтягивающей рубашке-поло. К этому безукоризненному стилю примешивались хорошие манеры и достоинство. В любое помещение Тихон Бойко входил важно, подавая себя. Секретарши, официанты и таксисты безошибочно распознавали в нем власть, деньги и положение. Лиза была не глупа, а потому разглядела в Бойко еще и тот склад ума, который не очень поможет открыть новую звезду, но отлично поспособствует комфортному размещению под солнцем. Бойко был очень практичен. Дела свои он вел осторожно, без авантюризма, который свойственен либо начинающим бизнесменам, либо тем, кто уже заработал достаточно средств, чтобы ими рисковать.

Сейчас, сделав таким образом Лизе предложение, Тихон вдруг перевел разговор в сугубо деловое русло:

– Материальная часть – это важная часть жизни. Нравится или не нравится, но мы должны об этом думать. Так вот, то, что заработано до сегодняшнего дня, – трогать нельзя. Это тот самый запас, о котором надо забыть. Я сам себе наметил сроки. Пять лет я работаю на далекое будущее. Если хочешь, на старость. Эти деньги не трогаю ни под каким видом…

Лиза слушала и хвалила себя за то, что деньги, которые Андрей по-прежнему передавал для дочери, она не трогала. Сумма там была уже неплохая, что немного успокаивало Лизу.

– Так вот, сейчас у меня наступает новый период, я начинаю работать на недалекое будущее, на всякие форс-мажорные обстоятельства, которые могут случиться. У меня схема простая – часть денег я трачу на жизнь, часть откладываю. – Тихон встал из-за стола и, прохаживаясь по кабинету, продолжал говорить: – Тебе я это рассказываю, поскольку ты должна знать мою точку зрения на эти вопросы и мои планы.

Этот их разговор не был похож на воркование влюбленных, но Лиза была великодушна. Она понимала, что жизнь они начинают не так, как с Андреем в неполные двадцать лет. Студенты, живущие на стипендию, тогда они даже не задумывались о том, как будут жить. В этом финансовом прекраснодушии были отчасти виноваты родители, которые дружно помогали молодым. Сейчас Лизе шел тридцать второй год, она сама зарабатывала деньги, стараясь не влезать в долги. Сейчас она не могла не задумываться, как устроится ее жизнь, если она ответит Тихону «да».

«Статистика показывает, что вторые браки распадаются чаще. Хотя в этом случае семью образовывают люди повзрослевшие, с жизненным опытом, который включает в себя не только опыт душевный, но и деловой», – это сказала однажды психолог, работающая в поликлинике. Эти слова Лиза вспомнила сейчас, когда Тихон наконец закончил «программную» речь, остановился рядом с ней и поцеловал ее. Потом он выпрямился и произнес:

– Лиза, я вот что думаю, если ты не возражаешь, то после свадьбы мы поселимся у меня. Ты же видела, что квартира большая, места хватит всем. У Ксении будет своя комната. Ей же в школу скоро идти, у нас неподалеку отличный лицей. Подумай. А квартиру на «Соколе»? Сама реши, что с ней делать, хочешь – пусть стоит пустая, пока Ксению замуж не надо будет выдавать. – Бойко рассмеялся. – А хочешь – сдавай, будут деньги на учебу в институте. Словом, думай сама.

Лиза вдруг очнулась – предложение руки и сердца выглядело как деловой разговор. Впрочем, через мгновение она мысленно все себе объяснила: «Но ведь он прав. Не обсудить это невозможно. Ведь еще несколько дней, и мы станем мужем и женой. И надо же как-то жить! Не по разным же квартирам. А у меня Ксения, и вопрос дома стоит очень серьезно».

– Я согласна. Давай у тебя. Только вещи надо будет перевезти, а у меня их много.

– Ну и что, перевози все, что надо. Ты не переживай, я думаю, в этой квартире мы будем жить недолго – я давно хотел свой дом. Небольшой, но дом.

– Это было бы здорово! – Лиза улыбнулась.

– Да, это моя мечта. В принципе, можно было и сейчас построить, но тогда надо влезть в неприкосновенный запас. Но мне не хотелось бы, мало ли что.

– Да-да, верно! Не надо. Со временем, когда будут деньги…

– Вот раз уж мы заговорили о деньгах… – Бойко смущенно откашлялся. – У меня есть еще одно предложение к тебе…

– Ой, не много ли в один день?!

– Нет, не много. А потом лучше все сразу решить и… жить спокойно. Я, знаешь ли, не люблю всяких недоговоренностей.

– Согласна, – кивнула Лиза, – я тебя слушаю.

– Лиза, я понимаю, что ты любишь свое дело, всегда, как ты мне рассказывала, хотела лечить детей, но сейчас, так получилось, занимаешься совсем другим. И я заметил, что ты не очень довольна работой в лаборатории. Я прав?

– Да, ты прав. Не могу сказать, что мне это нравится. Времени, конечно, прошло немного…

– Но работу ты наладила, все действует безотказно.

– Еще бы! Мы такую схему придумали…

– Извини, перебью. Я хотел предложить тебе место заместителя директора в моей компании. Чтобы не тянуть кота за хвост, могу сказать сразу, что работа эта – официальная, с соблюдением КЗоТа, с записями в трудовой книжке и зарплатой абсолютно легальной. В твоем подчинении будет семь-десять человек – вы будете заниматься мониторингом последних разработок в области медтехники и оборудования. Я в перспективе хотел бы еще разработать направление «уход за больными». И в этой области тоже надо поработать. Что ты скажешь?

Лиза ничего не могла сказать, она только пыталась осознать услышанное.

– Тихон, мне надо все обдумать!

– Ну, думать ты должна только о работе! Стать женой ты уже согласилась! – улыбнулся Бойко.

– Да, конечно… – Лиза вдруг спохватилась, подскочила и бросилась к Тихону. Обняв, она крепко его поцеловала. Бойко зарделся, словно девица, и обнял ее:

– Лиза, слушай, я тебя люблю! Не дай бог, ты меня обманешь!

– В каком смысле, Тихон Михайлович?! – лукаво изумилась она.

– Во всех, – махнул рукой тот и добавил: – Ты хоть развестись не забудь! А то как тебя прикажешь в загс вести, когда ты мужняя жена до сих пор!

Лиза охнула:

– Боже мой! А ведь и вправду. Я завтра же начну этим заниматься!

Сегодня с утра она этим и занималась – звонила безуспешно Андрею, чтобы договориться о разводе. Андрей не отвечал, а потому Лиза, чертыхнувшись, устроилась на диване и стала думать. Думала она о том, что жизнь взрослых людей устроена чрезвычайно сложно и надо быть закаленным, чтобы правильно отреагировать на некоторые ее виражи. Вот, например, вчера она и ее любимый человек Тихон Бойко были безумно влюбленными людьми. Они держались за ручки, сидя в машине, целовались в парке на скамейке, старались сесть за менее освещенный столик в ресторане. Они молча, сгорая от нетерпеливого желания, мчались к нему домой, чтобы там утонуть в объятиях друга друга, чтобы потом долго лежать под прохладной простыней, обнявшись, совершенно не замечая, как день готовится ко сну. Еще вчера они отменяли встречи, старались не отвечать на докучливые звонки приятелей, еще вчера минуты, проведенные вместе, считали драгоценным золотым песком, который тихо сыплется на весы времени. Они были сами по себе, вне людей и пространств, влюбленные, счастливые, отвергшие суть здравого смысла. То было вчера. Сегодня они почти муж и жена, они такие же влюбленные, но то, как они жили, стало вдруг не очень удобным, требующим пояснения, уточнения. Оказалось, что их любовь касается и третьих лиц, различные существенные и не очень обстоятельства вдруг отвлекли их друг от друга. Высокая концентрация чувства разбавилась массой житейских мелочей и… прошлым опытом.

Лиза, пытаясь тщетно дозвониться до Андрея, устала от сидения на диване. Потянувшись, она пошевелила затекшей рукой. Прошлая жизнь с некоторых пор, а именно со вчерашнего дня, не давала ей покоя. Во-первых, хотелось… нет, не хотелось, а надо было развестись. А во-вторых… Во-вторых, по ее воспоминаниям, тогда в двадцать лет, у них с Андреем после решения пожениться наступили самые сладкие и радостные времена. Их головы кружились от упоения собственной решительностью, от осознания того, что отныне они принадлежат другу другу и могут называться мужем и женой. «Господи, как тогда было легко!» Опасная мысль закралась в ее голову. Сейчас же нужно было объясниться с дочерью и как можно мягче сообщить ей о предстоящем переезде. Надо было помнить, что, кроме них, в настоящем есть кое-кто другой из прошлого. И это прошлое неизбежно будет напоминать о себе, неизбежно и вполне оправданно осложнит их будущее. Об этом прошлом им необходимо договориться, условиться, что ревность и недоверие не разрушат их семью. Лиза понимала, что Тихон, наладивший с таким трудом отношения с бывшей женой и пребывающий в восторге от подрастающей дочери, должен будет уделять им внимание. «Я не против. Я все это понимаю, и мне же будет спокойнее, если он из-за этого не будет нервничать, – думала она, втайне мечтая встретиться и объясниться с Андреем. – Что же меня так мучит, почему я хочу его видеть? Я ведь люблю Тихона!»

– Прошу обо одном – не встречайся с бывшим мужем. Иначе мне будет казаться, что ты вернешься к нему, – признался как-то Бойко.

– Ты забыл, что он живет с другой женщиной. Что он сам ушел от нас. Тебе не из-за чего волноваться. И потом, я же говорила, что очень тебя люблю.

Лиза не лукавила, не лгала, она сама верила в свою любовь и надеялась, что убедила в этом Тихона. Она давно уже поняла, что их близость, их интимная жизнь совсем не приносит ей радости. «Ну, без сильных ощущений мы проживем, мне хорошо с ним рядом, я люблю запах его кожи, сильные руки. Ну а остальное, остальное, бог даст, тоже наладится…» – думала она и отчаянно боялась, что их свадьба по какой-нибудь причине сорвется.

Торжество планировали небольшое, с участием родных и очень близких людей. Но надо было согласовать дату и место, организовать стол и помимо всего прочего подготовиться к переезду. В квартире на «Соколе» теперь был беспорядок. Лиза, укладывая вещи в большие коробки, вздыхала – прошлое напоминало о себе: вокруг были мелочи, любимые, родные, постороннему взору они могли показаться смешными и глупыми, но для нее это были важные вещи. «Как я все это туда перевезу? – подумала Лиза и вдруг испугалась. – Где это все там можно разместить?! Мои книги, одежда, игрушки Ксении?» Лиза вдруг разозлилась: «А почему именно так, а не иначе? Почему так, как он решил? И еще эта работа?! Почему он вдруг решил, что мне лучше будет у него, в его фирме?! Почему? Нет! Я не хочу так, надо подумать, прежде чем соглашаться на это!» Она вскочила и заходила по комнате. Телефонный звонок раздался внезапно, Лиза схватила трубку.

– Ты меня искала? – Голос бывшего мужа звучал ровно и доброжелательно.

– Да, – громко и воинственно произнесла Лиза, – я ищу тебя уже целый день!

– Извини, пожалуйста, я отъезжал тут недалеко, а там связь плохая. Надо было тебя предупредить, извини. Что-то случилось? Мне приехать?

Лиза растерялась – голос на том конце был сердечным. Это был голос родного человека, который обеспокоен, чувствует свою вину и готов броситься на помощь. А она ему: «Хочу срочно развестись!» «Но, с другой стороны, он же сам ушел!» – думала Лиза, вслушиваясь в знакомые интонации.

– Алло! Ты где там?! – прокричал Андрей ей в ухо.

– Здесь я, здесь. Слушай, надо развестись. Официально.

Повисло молчание, во время которого Лиза готова была разрыдаться. Что происходило с ней, влюбленной в Тихона так, что он снился ей по ночам, ревновавшей его к каждой проходящей мимо девице, готовой поменять свои планы, жизнь, всю себя, только бы он, такой статный, спокойный, надежный, был рядом? Почему она сейчас готова заплакать от жалости к себе и Андрею, заговаривая о таком естественном в их положении шаге?

– Надо так надо. Но я даже не представляю, как это делается.

– У нас ребенок, через суд. Надо заявление подать.

– Хорошо. Подадим.

– Могу подать я. – Лиза вдруг вспылила. – Слушай, ты узнай что-нибудь и позвони мне.

– Хорошо. – Голос на том конце звучал абсолютно спокойно.

Лиза бросила трубку и разрыдалась.

Развели их через два месяца, солнечным октябрьским днем. Они с Андреем сидели напротив молодой судьи, которая быстро задала несколько формальных вопросов и, не слушая ответов, постановила расторгнуть их не самый плохой брак. В кабинете у судьи Андрей вел себя доброжелательно, Лиза вежливо улыбалась, и судья уже в самом конце процедуры, словно почувствовав необычность поведения этих двоих, внимательно посмотрела на них и с неожиданно теплой интонацией произнесла:

– А может, передумаете, а?

Андрей с такой надеждой посмотрел на Лизу, что та опешила.

– Мы уже давно не живем друг с другом, – пояснила она улыбающейся судье.

– И что с того? Так бывает.

– Извините, но… – Лиза замялась, и Андрей пришел на помощь:

– Я ушел из семьи, и жена вряд ли меня простит.

Он поднялся, помог встать Лизе, и они вышли из кабинета.

На улице, забыв о том, что наступила осень, припекало солнце. Листва кленов образовала желтый навес у крыльца суда. Лиза и Андрей стояли на ступеньках и старались не смотреть друг на друга. Мимо спешили люди, раздавались голоса, но эти двое, объединенные событием, которое их развело в разные стороны, почему-то не могли двинуться с места. Они стояли, боясь собственных жестов и слов. Наконец Лиза произнесла:

– Надо идти. – Она подняла глаза на Андрея.

Тот ничего не ответил, только посмотрел куда-то в сторону. Лиза не выдержала этого молчания и почти закричала: «Но это же ты ушел от нас! От меня! Ты!!! Не я ушла, так почему же ты сейчас так смотришь?! Что хочешь сказать?! Что?! И зачем ты так меня мучаешь!» Она всхлипнула и бросилась бежать. Ей хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, чтобы никто не видел ее растерянности, ее слез, наконец, ее горя. Потому что только сейчас, спустя почти два года, на ступеньках этого суда, она поняла, что же случилось в тот день, когда ее муж так спокойно собирал сумку со своими вещами. Только сейчас она почувствовала эту боль, осознала пропасть между собой и человеком, с которым было столько связано. Только сейчас она поняла, что они расставались навсегда, но расставание длилось долго и завершилось в тот момент, когда она влюбилась. Лиза не помнила, как оказалась в такси, как оно ее домчало до подъезда, как, отдышавшись и надев на себя маску спокойствия, она позвонила соседке.

– Заберите, пожалуйста, Ксюшу из сада и посидите вечером с ней. У меня срочная работа. – Все это она говорила машинально, почти не слушая ответа, машинально благодарила, машинально улыбалась. Она открыла дверь, скинула туфли, плащ и упала в кресло. Сжавшись в комок, Лиза горько заплакала от беспомощности. Она не понимала и не знала, как надо поступить ей, так запоздало испытавшей гнев и злость из-за предательства мужа, горько сожалевшей о разводе с ним и умирающей от любви к другому, тому, который сделал ей предложение и кому она ответила «да».