Текст книги "Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей"

– Ну что, Витя, нового ты сегодня нарыл? – поинтересовался Борцов, сбрасывая с себя куртку на протёртый диван в кабинете.

– У Оксаны Захаровой нет алиби. Выплачивать кредит за машину Кустовского младшего ей помогал отец, который, между прочим, работает в собачьем питомнике, – отрапортовал Зайцев. Кратко передав разговор с Оксаной, Витя отметил, что женщина от одиночества и безысходности выглядит не лучшим образом.

– А чего ты вызвал меня в отделение на ночь глядя?

– Шеф подкинул мне вот эти документы, приказал срочно передать Вам, Григорий Михайлович, – с этими словами Зайцев вытащил из верхнего ящика и положил на стол перед Борцовым синюю папку, кем-то старательно перевязанную верёвочкой. Борцов открыл папку, пару минут разглядывал, после чего выругался.

– Всегда у них всё срочно.

– А что там?

– Завтра в три часа совещание. Могли бы до утра подождать с оповещением. Ну и ещё кое о чем тут указано, что тоже ждёт.

– Наверное, по делу Протопопова и Сушко.

– А ты откуда знаешь. Читал?

– Я, Григорий Михайлович, чужие документы не читаю. Просто шеф сказал, что спит и видит, когда Вы, наконец, соберёте все доказательства и передадите дело дальше.

– Ты их допрашивал?

– Конечно, ещё вчера.

– И что?

– Сушко молчит.

– Значит, так и не признался. Впрочем, я знал это с самого начала.

– Вы знали с самого начала, Григорий Михайлович, а я потерял с ним три часа. Уговаривал, угрожал и даже бил, толку-то.

– У Сушко в биографии две ходки. О каких признаниях может идти речь?! Тот бомж, которого предположительно убил Сушко, до того, как стал бомжевать, всё, что у него имелось: деньги, квартиру, проиграл одному товарищу.

– Да ну?

– Ныне убитый Гоша когда-то был при хороших деньгах… Иван Сушко водил дружбу с туберкулёзником Фомой Мецких, который, бывало, зависал в кабаках с Гошей. Так вот, пару лет назад Фома обчистил квартирку одного состоятельного бизнесмена и, видимо, по пьяни разболтал об этом Гоше. Гоша сдал Фому за очень приличное бабло, которое вытянул из того же ограбленного богача, а так бы на Фому Мецких никто бы и не подумал. Фому посадили, в тюрьме у него возникло обострение его заболевания. Оказывается, Иван Сушко к тому времени побеспокоился и нашел врачей для кореша – хороших хирургов, и Фоме предстояла операция, на которую возлагались большие надежды, а тут арест, срок, тюрьма. В итоге через семь месяцев Фома умер в тюрьме. Это он ещё немало протянул в его-то состоянии, да в наших камерах, что наводит на мысль, что в тюрьме хоть как-то, да лечат.

– И Сушко отомстил за друга, убив бомжа Гошу?

– Получается так.

– Зря я его бил.

– Получается так.

– Что Вы заладили со своим «получается»? – Зайцев выглядел расстроенным.

– Если свидетели не появятся, придётся его выпускать, мы и так долго его продержали, – неожиданно подытожил майор.

– А Протопопов?

– А Протопопов у нас ещё по одному делу проходит, пусть сидит пока. Завтра с утра ты в моём кабинете за главного останешься, а мне надо будет съездить в одно место. Потом я займусь делом Сушко, а ты отправишься к бывшей девушке нашего казановы, той, что из института благородных девиц, то есть педагогического, а ныне, если верить Маргарите Леонидовне Колесниченко, матери дочки Валерия Кустовского Дарье Смирновой.

– Я, товарищ майор, совсем запутался.

– Тогда коротко, Витя: завтра утром ты приходишь в отделение, дожидаешься меня, потом едешь к Дарье Смирновой. Ты с ней созванивался?

– Нет ещё.

– Ну, так самое время. До завтра, Витя, – произнёс Борцов, накинул куртку и, помахав Зайцеву рукой на прощание, отбыл домой.

Марина, ожидая Витю, пожарила мясо с луком и приготовила лёгкие салаты. Один раз они уже встречались у неё, ту ночь Марина запомнит надолго. Кто бы мог подумать, что этот, на вид, обычный парень, окажется таким искусным любовником. Кажется, на этот раз, она выиграла джекпот. В книжках «про это», так популярных в свое время среди подрастающего поколения, обычно советовалось в любовных делах не торопиться и медленно вкушать удовольствие. Но такой интим возможен только в выходные, когда на него есть и силы, и время, а в конце тяжёлых рабочих будней Марина видела этот процесс, как логичное завершение дня, хорошую разрядку, выход глубоко забитых, но рвущихся наружу лавиной, разнокалиберных чувств и эмоций. Странно, думала она, мы целыми днями, годами, десятилетиями ходим в разных масках, не снимая их даже, когда проводим ночи с любимыми. Счастье, если встретится человек, которому можно решиться открыть свою первозданную сущность в полной мере. Марина чувствовала нечто родственное в Вите, но пока осторожничала.

Витя шёл к дому Марины с бутылкой хорошего красного вина. Конечно, надо было бы купить цветы, но где их взять: цветочные магазины уже давно закрылись, и тётки с букетами все куда-то пропали. Мечтая о предстоящей ночи, Витя почему-то вспомнил, как один известный американский актёр в одном из интервью признался, что предпочитает темнокожих женщин, хотя сам белый, и это, наверняка, потому, что они ближе к природе. А наши девушки очень над многим задумываются, когда не надо. Хотелось бы знать, что в голове у Маришки. Она в прошлый раз его приятно удивила. А такая скромница на первый взгляд. Как-то один старший товарищ ещё в институте сказал Вите: «Надо уметь видеть женщину». А как их увидишь, когда они все так успешно шифруются? Ужасно, что раньше существовало понятие первой брачной ночи, жди эту ночь и терпи. А если после первой, второй уже не захочется? Эти древние законы явно для женщин создавались, ну, да ладно, хорошо, что они остались в далеком прошлом. Если Витя правильно понял, Марина по своей сути и темпераменту не дальше от природы, чем темнокожая женщина и ему представлялось такое… Короче, буйству его фантазий не было предела.

Как только Марина открыла дверь, он, аккуратно поставив бутылку на тумбу под зеркалом, рывком поднял её на руки лицом к себе, она обхватила его талию ножками и прижалась к нему. Так они дошли до кровати, Витя положил её на спину, небрежно бросив куда-то в угол комнаты пальто, и набросился на неё как одичавший воин, вернувшийся после многолетней войны. Неистово целуя все части её тела, которые попадались его губам, он скинул с неё всё мешавшее. Когда действо феерично закончилось с криком, вздохами и испариной на лбу, Витя напомнил Марине, что голоден как волк. Через пять минут они уже пробовали салаты, непринуждённо болтая о событиях прошедшего дня. Первый бокал принесённого Витей вина Марина смаковала с удовольствием, отметив, что красное вино очень полезно для здоровья, и врачи его часто рекомендуют ослабленным больным, второй бокал она выпила залпом. Витя сидел, откинувшись на спинку стула и, вытянув ноги, молча наблюдал. Ему нравилось, как она красиво держала бокал, как вытирала губы, едва прикасаясь к ним салфеткой, её изящные руки с тонкими запястьями и длинными пальцами приковывали к себе взгляд. Наглядевшись вдоволь, он с трудом заставил себя встать и приступить к мытью посуды. Марина надела на него передник, завязав его сзади на талии бантиком, при этом задержав там руки, которые как бы случайно спустились вниз и далее по бёдрам. Витя, разумеется, сделал вид, что ничего не заметил, но ускорился с посудомойством. Марина использовала это время для быстрого душа. Стоя под струёй горячей воды, она думала, какой смысл в запоздалых водных процедурах, когда правильный порядок уже был нарушен. Привычка по три раза в день принимать душ, видимо, останется в прошлом. Да и вряд ли каждый раз перед сексом Витя позволит ей бежать в ванную, накинется вдруг как зверь и все дела. Вода лилась ей на плечи, а она вспоминала, как лежала перед ним обнажённая, в то время как он был в рубашке и частично в штанах, хотя разглядеть его она тогда не успела, так как пребывала в каком-то тумане, вся покрытая градом его поцелуев. Как всем влюбленным свойственно лелеять в памяти все малейшие подробности романтичных встреч, так Марина пыталась сберечь в душе каждый момент проведенного с Витей времени.

Выйдя из ванной, одетая в блузку с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами и длинную шифоновую юбку, она первым делом подняла Витино пальто, которое валялось на полу в углу комнаты, и аккуратно повесила его в шкаф, затем сняла смятое шёлковое покрывало с постели и, откинув одеяло, встряхнула подушки. Она вспомнила его мускулы под рубашкой, напористые ласки и приготовилась мечтать, но времени на мечты Витя ей не предоставил. Приняв душ за считанные минуты, он явился пред её очами полу-мокрый, не утруждая себя прикрыть хотя бы ту важную часть тела, которая давала понять, что долгой прелюдии не будет. Витя сам не заметил, как её грудь оказалась в его руках, а губы целовали её плечи, его нос чувствовал приятный запах её тела, сдерживаться стало просто невозможно. «Какие маленькие у неё ушки, тонкая шея, какая она вся легкая и нежная», – крепкий Витя боялся придавить её. Марина же удивлялась, что не чувствует его веса, при этом ощущая тепло его разгорячённого тела, и прикосновение волос его мужественной груди. Он был над ней, опираясь на руки, согнутые в локтях. Всё окончилось быстро… у неё, что было странно. Раньше с другими, если и удавалось испытать что-то подобное, то этого приходилось ждать довольно долго… Витя взглянул ей в глаза, стал целовать лицо, шею, и через полминуты завершил свою партию.

Настало обычное осеннее утро, за окном было пасмурно, погода располагала ко сну, но Вите спать уже не хотелось. Он смотрел на изящную неприкрытую одеялом ножку его соседки по кровати, потом стал целовать её щиколотку, голень, бедро… Марина проснулась и Витя спросил: «Повторим?» Она кивнула, улыбнувшись. И всё началось снова. Витя целовал внутреннюю поверхность её бёдер… От поцелуев он быстро перешёл к делу, не оставив Марине возможности показать свои умения в искусстве любви. «Ну, ничего, у меня есть, чем его поразить, прибережём на ближайшее будущее», – ухмылялась она. И снова волны пробежали по их телам, накрыв с головой.

Витя распластался на простыни, одеяло валялось скомканное где-то на полу, расслабленная Марина повернулась на живот и пыталась отдышаться. Какое-то время Витя разглядывал потолок, потом сбегал за бутылкой воды и поставил её около Марины. Она как будто вновь уснула. Витя привстал над ней на колени, крепко зажав её бёдра, и принялся поглаживать её ягодицы, потом его ладони, одна справа, другая слева поползли вверх по талии и обхватили сбоку её грудь. Накрыв Марину своим телом, он принялся целовать шею, нашёптывая ей на ухо слова, да такие, какие не каждый мужчина решится произнести, за что получил всеобещающий поцелуй, при этом его рука спустилась вниз и продолжала поглаживать её ягодицу, его рот ласкал её плечи, слегка покусывая зубами нежную кожу. Витины нескромные ласки вскоре перешли в совершенно нескромные, а выскользнуть из-под его нагло осмелевших рук не было никакой возможности. Марина, играючи, лягнула его ножкой, и Витя лёг рядом, не прекращая ласкать прелести любимой.

– Нам скоро на работу! А где завтрак в постель? – спросила Марина, улыбнувшись. На её щеках играл стыдливый румянец.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, – ответил довольный Витя, влезая в трусы-боксёры и шлёпки. Через минуту из кухни донеслось: – А в следующий раз господином буду я.

– Ты и представить себе не можешь, что я с тобой сотворю, когда войду в образ госпожи! – ответила ему Марина из спальни.

– Что ж, я весь в твоей власти, но, и я пока ещё был с тобой очень скромен! – хохотнул Витя, мысленно представляя себе будущие ночи.

– Ах вот как! – Марина появилась в дверях в полураскрытом шёлковом халате. – Ну что ж, удивляй! – С этими словами она сбросила халат и шагнула к нему навстречу с взглядом волчицы, готовой к прыжку. Витя поднял упавший халатик, надел его на её прекрасное тело, завязал поясок, они поцеловались. И тут неожиданно он повернул её к себе спиной, наклонил вперёд и положил грудью на стол, затем вскинул вверх её халат и прижался бедрами к её бедрам…

Через полтора часа они вышли из дома, посвежевшие после душа, взбодрившиеся после вкусного завтрака, окрылённые любовью и немного надушенные одним парфюмом унисекс. Марина предпочитала сладким женским ароматам туалетную воду унисекс. Её подруга считала, что женщина должна быть женщиной во всём. «Мариночка, не зря говорят: женский ум, женский взгляд, женская туалетная вода», – то и дело повторяла подружка, морщась от запаха Марининых духов. Но Марина была убеждена, что не существует мужской или женский ум, бывает его наличие или отсутствие, а духи каждый выбирает по своему вкусу.

Витя с Мариной не стали вызывать такси, решив пройтись пешком пару остановок, а потом проехать немного на автобусе. Марина знала, она должна рассказать Вите всю правду, но боялась, что он не поймёт, почему всё это время она молчала. Мысленно подбирая слова, вслух она несла всякую чепуху вроде того, что знакомство осенью – хороший знак, что скоро они с Витей будут кататься на коньках, а потом наступит весна… Вите было приятно идти рядом с ней, держать её за руку, поглаживать пальцами её ладонь и слушать звучание её голоса. И тут она поведала такое, что Витя остановился, взглянув ей в глаза. Она опустила голову вниз, его взгляд её пугал.

– Почему ты не сказала мне об этом раньше? – спросил Витя.

– Разве мало того, что я доверилась тебе сейчас, – парировала Марина.

– Мы должны поставить в известность Борцова.

– Если ты это сделаешь, то подведёшь не только меня, – Марина выдернула свою руку из его ладони.

– Как ты не понимаешь, рано или поздно он всё равно обо всём догадается. Марина, Григорий Михайлович не дурак, с ним эти игры в кошки-мышки не пройдут. Ты сейчас же поедешь со мной и всё ему расскажешь.

– Нет. Обещай мне Витя, что ты будешь молчать, пожалуйста! – Не дождавшись ответа, Марина побежала вперёд. Витя быстро догнал её, обнял и произнёс:

– Марин, прости. – Это единственное, что он мог ей сказать, но сам не понимал, за что просит прощение: за то, что старался заставить её выдать себя, за то, что в ближайшее время сам предаст её или за что-то ещё… А, может, за то, что она вынуждена будет оттолкнуть его, и они оба станут самыми несчастными одинокими людьми на свете.

Борцов решил сам пообщаться с Оксаной Захаровой, предупредил её о встрече и уже с самого открытия магазина ожидал её в комнате администратора. Оксана выглядела гораздо лучше, чем описал её Зайцев: аккуратно уложенные волосы, накрашенные губы, белая блузка, синий брючный костюм, туфельки-лодочки. То ли женщина старается подать себя на работе в лучшем свете, то ли визит Зайцева так благотворно на неё подействовал. Захарова, увидев Борцова, с улыбкой спросила:

– Как поживает Ваш обаятельный коллега?

– Следователя Зайцева я сегодня еще не видел, но, думаю, со вчерашнего вечера его состояние вряд ли изменилось.

– Передавайте ему привет.

– Обязательно, он будет рад. Оксана Петровна, у меня к Вам только два вопроса.

– Ну, так задавайте, времени у нас в обрез. Мне надо работать.

– На счёт украденной машины. Почему Вы не сообщили в милицию? Я в курсе того, что Вы ответили Виктору Васильевичу, но меня это не устраивает. Вы можете ничего не говорить, только кивните. Валерий Кустовский что-то знал, скажем, про некоторые незаконные действия в этом магазине и Вас шантажировал, а Вы испугались, что он проболтается, если Вы не дадите ему спокойно уехать на купленной Вами машине? – Оксана села на стул у окна, закрыла лицо руками. Пауза затянулась. Наконец, она посмотрела на Борцова и кивнула:

– Родители учили меня жить честно, и я старалась. Мы жили втроём в совсем маленькой однокомнатной квартире. А мне так хотелось, чтобы и я, и родители успели пожить нормально, вот я и стала мечтать о своём собственном жилье. А честно работать, сами знаете, только на еду. Когда мама начала болеть, папа ещё трудился на заводе. Через какое-то время он с друзьями организовал собачий питомник. Папа – неродной мне отец, но он всю жизнь посвятил нам с мамой, мы его очень любим.

– А Ваш родной отец?

– Не хочу о нём вспоминать. Это был Ваш второй вопрос? – Оксана строго посмотрела на майора.

– Ваш отец четвёртого октября дежурил в питомнике?

– Нет, он был со мной.

– Но другому следователю Вы сказали, что провели тот вечер в одиночестве.

– А я забыла. Вопрос Вашего коллеги прозвучал неожиданно, и я перепутала дни, а потом вспомнила, что папа приезжал в тот день меня навестить и остался. Мы с ним весь вечер проболтали, он тогда полночи кран на кухне чинил, этот кран уже три дня до его прихода не закрывался, как следует, а воду надо экономить, – быстро проговорила Оксана.

– Это всё, о чём я хотел с Вами побеседовать. И не забудьте об осторожности. Помните, о чём Вам говорил Виктор Васильевич?

– Да.

– Молодцы. Хорошего Вам дня, Оксана Петровна.

– И Вам. Не забудьте передать привет коллеге и скажите: если он надумает завести собаку, так мы ему подберём.

– Спасибо. Обязательно скажу.

В отделении Григория ждал задумчивый Витя. Стажер как-то странно смотрел, и Борцову казалось, что пока он листал страницы в деле Сушко, Витя порывался ему что-то сказать.

– Витя, у тебя что-то случилось или ты плохо себя чувствуешь? – спросил Гриша.

– Нет, Григорий Михайлович, всё нормально.

– Витя, я слышал, ты встречаешься с Мариной у неё на квартире. Тебя беспокоит жилищный вопрос?

– Марина живёт в той квартире временно, это жильё не её, а одной родственницы, которая скоро вернётся из заграницы.

– А сам ты обитаешь в общежитии?

– Да, у меня там комната напополам с Петькой Симонихиным. Ну, Вы его знаете.

– Ещё бы. Петька – хороший опер.

– Он и друг хороший. Товарищ майор, решу я как-нибудь квартирный вопрос, пойду подрабатывать.

– И куда же, интересно?

– Пока не знаю.

– Витя, ты Дарье Смирновой дозвонился вчера?

– Да.

– Ну, так чего сидишь? Разве забыл, что предсказательница нам наговорила? Я навёл справки, эта женщина действительно наделена даром предвидения. Предупреди Смирнову, чтобы поберегла себя. К сожалению, мы не можем обеспечить всех бывших девиц этого мерзавца охраной, но предупредить обязаны. Конечно, слова какой-то ясновидящей нам не указ, но чисто по-человечески…

– Хорошо, Григорий Михайлович.

Витя ехал в автобусе и вспоминал совсем другие слова экстрасенса: «Скоро Вы встанете перед трудным выбором». Похоже, это «скоро» наступило. И какой выбор правильный? Борцов – его наставник, честный человек, герой здешних мест. Промолчать, значит соврать ему. Как он будет каждый день смотреть Борцову в глаза? Рассказать? Подвести девушку, которую он видит своей женой? Дилемма…

Родители Дарьи Смирновой встретили Зайцева вполне доброжелательно, проводили его в светлую комнату с двумя большими окнами, и предложили подождать, объяснив причины отсутствия дочери: «Дашенька скоро будет, она в аптеку пошла, Катенька приболела, врач выписал лекарства, а у нас дома таких нет». Из разговора, Зайцев понял, что дочке Дарьи Катеньке около десяти лет, она простудилась, уже несколько дней не ходит в школу и лежит сейчас в своей кроватке в соседней комнате.

– Не стану от вас скрывать, хотя предполагал, что беседа у меня будет только с Дарьей, – обратился Витя к Смирновым, – я расследую дело об убийстве Валерия Кустовского и опрашиваю всех, кто был с ним знаком.– Смирновы переглянулись, пожилой мужчина вздохнул, накрыл своей ладонью руку жены.

– И давно его убили? – спросил отец Даши.

– Четвёртого октября. Скажите, где в это время находилась Ваша дочь?

– На даче. У друга Дашеньки дом загородом, тёплый, в нём можно и зимой жить.

– У Дарьи есть друг? Давно они вместе?

– Дмитрий живёт в нашем доме давно, его квартира двумя этажами ниже, но стали они встречаться всего два года назад. Дима служил в спецназе, у него были длительные командировки, да и знаете, как бывает, люди живут в одном доме, а никогда не видятся.

– Так обычно и бывает в многоквартирных домах, соседи не знают друг друга в лицо, – кивнул Виктор. — А когда Дарья рассталась с Кустовским?

– После того, как она сообщила ему о беременности, они больше не виделись.

– И он никак не напоминал о себе?

– Нет. Поверьте, Дашенька нам бы рассказала, у нас с ней полное взаимопонимание, – ответил отец Даши. И тут вступила в разговор мать:

– Тогда нам было очень тяжело. Дашенька переживала… Но родилась Катенька, и мы все погрузились в заботы о ней: гуляли по очереди, купали её, качали по ночам, читали сказки. Даша купила книжку, где по месяцам было расписано, как дети развиваются. Во времена нашей молодости таких книжек не продавалось. А это же целая наука! Пока гуляли с Катюшей во дворе, познакомились с жильцами нашего дома, теперь ходим друг к другу в гости, поздравляем с праздниками.

– Ваша дочь до сих пор злится на Валерия? Он ведь её бросил одну с ребёнком.

– Да что Вы, ей на него давно наплевать, – возмутился пожилой мужчина. – К тому же, у неё есть на кого опереться, вон, гляньте, какой у неё мужик! – Отец Даши смотрел в окно, и жестом подозвал Зайцева подойти. Витя взглянул во двор с высоты четвёртого этажа. На детской площадке резвились дети, на лавочках сидели женщины: одни общались друг с другом, другие смотрели в раскрытые книжки и журналы. Двое мужчин солидного возраста прохаживались вдоль невысокого заборчика, чуть дальше, за детской площадкой на небольшой аллейке виднелась крупная фигура мужчины в куртке камуфляжного цвета с накинутым на голову капюшоном, рядом с ним на поводке шла большая чёрная собака, по виду похожая на овчарку.

– Это тот мужчина с собакой? – спросил Витя.

– Да, это и есть наш Дима, у него очень умный пёс, настоящая дрессированная, боевая немецкая овчарка. Поначалу мы побаивались, что приученный к военной службе пёс не сможет терпеть приставания и игры нашей внучки. Но Лорд, так зовут собаку Димы, позволяет ребёнку всё. Катя крутит ему уши, целует в нос, хватает за лапы. Она даже пыталась усесться на Лорда верхом, но мы вовремя увидели и воспрепятствовали, а то у пса могли бы возникнуть проблемы с позвоночником, – поведала мать Даши. И в это время послышался звук поворота ключа в замке, а затем скрип открываемой двери. Через пару минут в комнату вошла среднего роста очень симпатичная женщина с короткими тёмно-русыми волосами, носом с небольшой горбинкой и тонкими аристократическими губами. Серьёзные серые глаза смотрели на Зайцева оценивающе. В голове у Вити пронеслось: «Если она раньше и была овечкой, сейчас вполне могла бы служить в разведке». А вслух он сказал:

– Добрый день, Дарья Алексеевна. Я – следователь Зайцев Виктор Васильевич. Помните, мы с Вами созванивались?

– Я уже поняла. Вас ещё не угощали чаем? Мама, завари чай и отведи гостя на кухню, возьми пакеты, там зефир в шоколаде и вафли, сейчас будем чай пить, а я пойду Кате в нос закапаю. Лекарства дорожают с каждым днём. Всегда говорила, лучше дать ребёнку лишний день дома отсидеться, чем потом долго лечить запущенную болезнь, ходить по поликлиникам и аптекам. – Строгая Дарья исчезла в комнатке дочери, а Витя со стариками отправились на кухню. Поговорили о погоде и делах житейских вроде того, что с отоплением опять запоздали, люди простужаются, а в аптеке всё дорого. Через десять минут появилась Дарья, налила в кружку с нарисованными мишками горячего чая, добавила в неё варенья, и, поставив её вместе с вазочкой всяких вкусностей на поднос, отдала приготовленное матери со словами: «Мам, посмотри, чтоб Катя эту таблетку выпила и витаминку из пачки». Родители вышли, оставив дочку вдвоём со следователем.

– Дарья Алексеевна, сразу хочу Вас предупредить, чтобы Вы были осторожны. К нам поступила информация, что бывшим девушкам Валерия Кустовского может угрожать опасность.

– Но не мне. У нас с ним давно всё закончилось. Он сбежал от меня сразу, как узнал о беременности.

– И всё-таки, постарайтесь одной нигде не ходить, чужим дверь не открывать.

– Хорошо. Вы только за этим пришли?

– Вы знаете, что Валерия Кустовского убили? – спросил Витя.

– Что-то слышала.

– От кого?

– Одна моя знакомая дружит с парикмахершей из салона Маргариты, той Маргариты, которая общалась с Валерой. У него ведь было много знакомых женщин?

– Где Вы были четвёртого октября? Дарья Алексеевна, как бы странно это не выглядело, я должен задать Вам этот вопрос.

– Я провела этот день за городом, вместе с другом, – быстро ответила она. Зайцеву показалось, что Дарья подготовилась к подобным вопросам.

– У Вашего друга в квартире живёт немецкая овчарка. Вы её брали с собой?

– Конечно. А почему Вы спросили о собаке? – глаза Дарьи смотрели настороженно.

– Дарья Алексеевна, я вправе не объяснять, почему я задаю Вам те или иные вопросы, – ответил Витя, а потом спросил: – Валерий Кустовский после расставания Вам звонил, писал, справлялся о здоровье дочери?

– Нет. Виктор…

– Васильевич.

– Виктор Васильевич, Вы зря теряете время, я не смогу ничем помочь Вам в поиске убийцы Валеры… К тому же я ему завидую.

– Кому?

– Тому человеку, у которого хватило смелости наказать подлеца. Да, Валера был подлым, предательским существом, эгоистом…

– Дарья, он был также отцом Вашего ребёнка. Не было б его, не было бы…

– Хватит. Не надо меня воспитывать. Катя – моя дочь, только моя. Вам этого не понять. Есть женщины, которые беременеют благодаря достижениям медицины, у их детей – биологические отцы, про которых они ничего не знают. Валеру можно считать таким же биологическим отцом. Настоящий отец – тот, кто растит ребёнка, кто тратит средства на его питание, одежду, игрушки, обучение, лечение. Валера считал, что ходить каждый день на работу и трудиться на чужого дядю – несусветная глупость и предпочитал валять дурака, выпрашивая деньги у родителей и брата. Конечно, на его внебрачных детей они бы вряд ли раскошелились, а жениться Валера не хотел. Я считаю, зарабатывать на хлеб своим трудом – каждодневный подвиг, и неважно, грузчик ты или профессор, продавец или учитель, официант или журналист. Важно, что есть дело, которое кормит тебя и твоих близких. Такая вот, простая истина.

– А как Вы с такой философией смогли полюбить тунеядца? Вы ведь хотели выйти за него замуж?

– Я не верила в вечную беспечность? Думала, он любит меня, полюбит и нашего ребёнка, захочет стать главой семьи, у него появится ответственность. Наивная была.

– Простите, если Вам тяжело об этом говорить.

– Лет пять назад этот разговор вывел бы меня из себя, а сейчас меня уже трудно достать упоминанием о Валере. Кстати, а как его убили? Отравили?

– Почему Вам пришла в голову мысль об отравлении? – удивился Зайцев. Ему даже показалось, что она задала вопрос не случайно, как будто знала правду и сознательно демонстрировала противоположное.

– Его наверняка убила женщина, а женское оружие из века в век это яд.

– Убийца пока не найден, – лаконично ответил Зайцев.

– В газетах хоть напишут, как идёт расследование? – любопытствовала Дарья.

– Как идёт, не напишут. Дарья Алексеевна, сейчас рано говорить о чём-то определённом. Скажите, Вы рассказывали Вашему другу об отце Кати?

– Да. Только он-то Вам зачем?

– Дарья Алексеевна, я был бы Вам очень признателен, если бы Вы попросили его подняться к Вам на пять минут. Он сегодня не работает?

– Да, у него выходной. Подождите несколько минут. Если я застану его дома, он вряд ли откажется с Вами поговорить. – Дарья выбежала в подъезд, а Витя подумал, что она довольно быстро согласилась показать своего возлюбленного, вероятно, хотела похвастаться. Наверняка она им гордится. Ждать пришлось не больше семи-восьми минут. Перед Зайцевым стоял крутой парень из кино: высокий, плечистый, с прямым взглядом и небольшим шрамом на щеке. Вспомнилась саркастическая стихотворная строчка: «шрам на роже для мужчин всего дороже». Мужчины познакомились, обменявшись рукопожатиями. Дарья налила обоим чаю и вышла из кухни.

– Дмитрий, Вам Дарья Алексеевна уже сказала, почему я здесь?

– Да, – ответил Дашин ухажёр.

– Вы были знакомы с Валерием Кустовским?

– Нет.

– И никогда с ним не виделись?

– Нет.

– Не торопитесь отвечать. Может быть, случайно где-нибудь сталкивались, в магазине, например, или Даша показывала Вам его издалека, – Витя смотрел сидящему напротив мужчине прямо в глаза.

– Нет, Виктор, я не был знаком с Дашиным бывшим, никогда его не видел и сожалений по поводу его ранней кончины не испытываю. – Взгляд Дмитрия казался спокойным и уверенным. Зайцев не знал, что можно ещё вытрясти из этой парочки. Мужик, ясно, тертый калач, и даже, если натравил своего боевого пса на Кустовского, ни за что себя не выдаст, хотя и смотрит в глаза вполне искренне. Любимая женщина ему вполне соответствует: один за двоих и двое за одного. Витя попрощался, пожелал влюблённым счастья и поспешил из дома Смирновых в родное отделение.

Как только за следователем закрылась дверь, Даша и Дима уединились в кухне.

– Ты ничего ему не сказал?

– Конечно, нет, – ответил Дима, усаживая любимую женщину себе на колени, – Спрашивал, виделся ли я с этим паразитом. Конечно, виделся. Набить ему морду, да и не только её, доставило мне огромное удовольствие.

– Дима, скажи честно, зачем ты тогда с дачи отлучался?

– На рыбалку с Серёгой соседом, у которого дом напротив, я ж тебе говорил?

– А почему так поздно явился?

– Ну, так после рыбалки согреться надо было?

– А со мной рядом согреться не мог?

– Дашуль, у нас же обычай такой, после рыбалки надо принять на грудь в тёплой мужской компании, – пояснил Дмитрий, обнимая Дашу и лаская широченными ладонями её упругое тело. Тревожные мысли недолго одолевали Дарью, потому что Дима взял её на руки и направился к входной двери, крикнув Смирновым: «Даша будет доставлена домой через пару часов в целости и сохранности». Дарья, в свою очередь, поспешила добавить: «Мам, пап, я у Димы, если что, звоните!»

Когда Зайцев появился в отделении, Борцова в кабинете не оказалось. Зато на пути ему попался Лёша Ключиков, который и поведал последние новости:

– Борцов, наконец, передаёт дело Сушко в суд. Поздравляю, довели всё-таки дело до конца.

– Подожди, как в суд? – удивился Витя.

– Так, ты не в курсе? Появился свидетель, который видел Сушко, спускающимся в подвал, где убитый бомж Гоша обычно ночевал, и где Гошу впоследствии и обнаружили. Предполагаемое время убийства совпадает со временем, указанным свидетелем.

– Когда успел материализоваться этот свидетель? – раздраженно спросил Витя.

– Сегодня утром. Явился к Борцову. Борцов устроил опознание, как полагается: выстроил нескольких мужиков, похожих по комплекции на Сушко, ну и самого Сушко где-то между ними. Так тот старикан на Сушко и показал. Борцов стал на него наседать: «Отец, как же Вы могли тогда его видеть, на улице-то темно было, а у вас в подъезде всегда лампочки выкручены».