Текст книги "Выстрел в доме с колоннами. Сборник повестей"

Выстрел в доме с колоннами
Сборник повестей
Наталия Речка

© Наталия Речка, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Выстрел в доме с колоннами

– Динка, давай не пойдём туда, страшно, – стонала Нина, пытаясь остановить подругу, но та уже входила в старое полуразрушенной здание с колоннами, без дверей и окон, похожее в сумраке ночи на дом ужасов. Где-то вдалеке горел фонарь, единственный уцелевший во всей деревне, заливисто лаяли местные псы, щедро делясь друг с другом последними новостями и накопившимися за день эмоциями.

Выпросив у Дининой тётки ключи от дома в деревне, девчонки уехали за сто километров от Москвы с намерением провести свой долгожданный летний отпуск на лоне природы и теперь отдыхали от проблем и шума большого города, прогуливаясь по заросшему парку. Одной из немногочисленных здешних достопримечательностей, была княжеская усадьба с конным двором, башнями и несколькими флигелями.

– Нин, осторожно, там кажется много битых стёкол на лестнице! – предупредила подружку Дина, осторожно ступая в босоножках.

Искательницы приключений едва подошли к лестнице без перил, как услышали звук, похожий на выстрел из кино. Он прозвучал настолько неожиданно, что девушки вначале застыли, как будто ноги приросли к полу, потом тихо вскрикнули и вылетели из помещения.

– Что это? Ой, мамочки, бежим отсюда, – Нинка потащила Дину за собой в сторону парка, и они развили такую скорость, которую никогда не удавалось продемонстрировать при сдаче норм ГТО в школе.– Просила же тебя, не надо, а тебе всё неймётся…, вдруг за нами уже гонятся бандиты! Ты, наверно, забыла, что свидетели долго не живут, – задыхаясь, бормотала Ниночка.

– Заткнись и сиди молча, – сказала Динка, толкнув подругу в кусты. – Может, это охотники или местные ребята хулиганят…

– Динка, я отчётливо слышала, стреляли в доме! Какие охотники?!

Насидевшись вдоволь в кустах, девчонки решили всё-таки ещё раз наведаться в дом. Держась друг за друга, готовые незамедлительно закричать, они вновь подкрались к колоннам.

Там, в глубине дома послышался стон, потом тишина, через пару минут стон повторился.

– Нинка, перестань так дрожать и висеть на моей руке. Мы должны зайти внутрь, возможно, кому-то нужна наша помощь, – Нинка только замотала головой как китайский болванчик и задрожала сильней. – Ну, как знаешь, пойду без тебя, всё-таки я – врач, в случае чего должна буду оказать первую помощь, – подбадривала себя Дина.

– Даже не думай оставлять меня здесь одну, – проговорила, отбивая зубами дробь, Ниночка.

Дамы постояли немного при входе и, когда глаза привыкли к темени дома, стали пробираться по устланному битыми стёклами полу, заглядывая в комнаты.

В просторном зале на первом этаже лежал на спине человек. Подойдя ближе, девушки увидели пожилую женщину в пёстрой длинной юбке, тёмной вязаной кофте и цветастом платочке. Дина наклонилась над ней, зрелище оказалось не для слабонервных: на шерстяной кофте чуть выше груди справа разлилось тёмное пятно, деревенская жительница лежала с перекошенным ртом, руки были плотно сжаты в кулаки, глаза закрыты. Убедившись, что пострадавшая дышит, девушка-врач повернулась к перепуганной до смерти подруге со словами:

– Нина, успокойся и не вздумай кричать, женщина жива, надо вызвать «скорую» и милицию.

Машины с мигалками прибыли почти одновременно. «Скорая», забрав бабушку, умчалась, взрывая ночную тишину вводящей в столбняк сиреной, а представители доблестной милиции вежливо попросили девушек проехать в отделение. Полночи проторчав в районном отделении милиции уставшие подруги добрались до тёткиного дома и заснули только под утро, отключив мобильные телефоны и весь арсенал всевозможных мыслей и страхов, не покидавших их с того самого момента, как прогремел злополучный выстрел.

…Пробуждение было тяжким. Сквозь тюль в окно беспощадно светило июльское солнце, в запертом наглухо доме нечем было дышать. Проснувшись первой, Нина взглянула на часы, затем в окно, спрыгнула в ночной рубашке со скрипучей кровати и стала раскачивать завёрнутую в одеяло подругу.

– Уже четверть первого дня! Около калитки какой-то подозрительный тип пасётся, а мне одной его встречать как-то некомфортно, – пропищала Нинка.

– Встаю, – свесив ноги с постели, зевая, пропела Динка. Встряхнув головой и тоже выглянув в окно, она спросила: – Что за тип, и долго он там загорает?

Подруги, натянув платья на довольно объёмные формы и, слегка умывшись у рукомойника, устремились в сад. Наглый гость к тому времени уже зашёл на участок и поджидал жильцов на скамеечке у крыльца. Увидев его вблизи, подруги переглянулись, приосанились и изобразили на лицах подобие улыбки. Этому немало способствовал тот факт, что гость оказался красавцем-блондином лет тридцати пяти, чуть выше среднего роста, с виду очень серьёзным, но с вполне миролюбивым выражением лица. Блондин был одет в белую рубашку с расстёгнутыми верхними пуговицами и стильные джинсы, рядом с ним на скамейке лежала чёрная папка. Молодой человек поднялся навстречу девушкам и по-хозяйски произнес:

– В деревне так долго не спят, сразу видно, что городские! Небось обычно мамы по утрам будят дочурок и к завтраку зовут… Ну, не надо делать такую обиду на лице, я это так, шучу. Думаю, пора представиться: следователь Борцов Григорий Михайлович, вот моё удостоверение, веду дело о покушении на убийство гражданки Поликарповой Зинаиды Васильевны, совершённого восьмого июля сего год. – Кашлянув, мужчина протянул девушкам руку и, с улыбкой, как бы извиняясь, добавил: – Здравствуйте.

Дамы поздоровались с гостем, пожали его крепкую руку и пригласили к себе в дом. Пришлось извиняться за неубранные постели, но смущались недолго. Григорий покаялся, что пришёл без предупреждения, уселся с уверенным видом за стол, кинул на тумбочку папку и всё с той же обворожительной улыбкой попросил чайку.

Пока Нина прибиралась в доме, Дина вскипятила чайник, достала вазочку с конфетами, пачку печений и нарезала хлеба и колбасы. Тюль колыхался в распахнутом окне, солнечные лучи освещали белую скатёрку с фарфоровыми чашками, блюдцами и пузатым чайником с мелким рисунком в цветочек. Подруги с интересом разглядывали жующего бутерброды Борцова.

– Мы уже всё рассказали в милиции, спали сегодня мало, так что Ваши претензии по поводу позднего подъёма просто оскорбительны, – негодовала Дина. – Вы, надеюсь, пришли с хорошими новостями? Как чувствует себя раненая бабушка?

– Спасибо за угощение. Я мог вас вызвать к себе в кабинет, но понимая, какой стресс вы пережили и, тем более, почти не спали, пришёл к вам сам. Не буду лукавить, мне надо было поговорить и с другими жителями деревни, с теми, кто хорошо был знаком с потерпевшей. Состояние Зинаиды Васильевны остаётся тяжёлым, хотя, если бы не вы, её уже не было в живых. Давайте ещё раз повторим то, что вы рассказали в милиции и поподробнее.

Дамы поведали следователю всю вчерашнюю историю, вздохнули и стали разглядывать чашки.

– Получается, бабуля какое-то время пролежала с раной в груди, пока вы пережидали свой стресс в кустах, – с грустью сказал Григорий. – Возможно, вы кого-то или что-то заметили, коль так перепугались? Нам очень важно найти того, кто стрелял, не мешкая, ведь преступник может повторить попытку, узнав, что потерпевшая жива.

– К сожалению, мы никого не видели там, кроме бабушки, правда, Дин? —в глазах Нины был испуг. – Неужели злодей может вновь попытаться убить старушку?

И тут у Борцова зазвонил мобильный.

– Борцов слушает. Да, спасибо, что позвонили, сейчас выезжаю. – Посмотрев на девчонок, немного подумав, гость промолвил: – Звонили из больницы. – Уловив глазом, как Нина схватилась за сердце, Дина наклонилась вперёд с немым вопросом, Григорий пояснил: – Бабуля очнулась, я еду в больницу. Если хотите, можете составить мне компанию, заодно по пути расскажете, когда вы сюда приехали и надолго ли останетесь.

Удобно разместившись в Ниве Борцова, подруги наблюдали за быстро меняющимся пейзажем в окнах автомобиля. Григорий Михайлович вёл машину легко и умело, хотя сама дорога оставляла желать лучшего. На пути встречались памятники воинам, остановившим немцев в боях под Москвой. Внимание Дины привлёк памятник в виде крупных цифр «1941». Эти цифры как-то особенно выделялись на фоне просторов полей, как строгое каменное напоминание о страшном времени, которое пережили эти места. Воображению Дины представлялись советские воины, одетые по-зимнему, с винтовками в замерзших руках, огненные взрывы на снегу, чёрный дым над полями, почему-то бегущие женщины в бабьих бесформенных одеждах. Ей как будто слышались звуки автоматной очереди, ненавистная чужая речь, грохот орудий… и кругом танки, кровь на снегу, много крови, падающие люди и какое-то жуткое ощущение, что это никогда не кончится, что это страшное будет долго, потому что этого страшного врага слишком много и он очень сильный… Суровые морозы помогли тогда, как помогли они ещё в войне с Наполеоном, но в тот одна тысяча девятьсот сорок первый наши не отдали Москву. Именно здесь, где проезжали сейчас московские гостьи со следователем Борцовым, именно здесь, на этой земле был остановлен враг, который думал одним махом взять Москву.

В обычной подмосковной больнице на первом этаже было всё так же, как и во многих московских стационарах: грустно, серо и довольно людно. В отделении реанимации сурово сказали, что находиться здесь посторонним запрещено, но Григорий показал удостоверение, а Дина обратилась к людям в белых халатах, как к родным: – Добрый день, я – ваша коллега, врач из Москвы, это мы с подругой нашли раненую Поликарпову Зинаиду Васильевну и вызвали реанимационную бригаду скорой помощи.

Врач лет сорока пяти, сутулый, очень усталый, с синяками под глазами, который, вероятно, ещё не ушёл с ночного дежурства, повёл нас к койке у окна. Пожилая женщина лежала с закрытыми глазами, бледная как простынь.

– Она дышит? – тихо спросил врача Григорий.

– Это я Вам звонил, товарищ следователь, как Вы и просили, только получается, зря побеспокоил. Пациентка очнулась, что-то пролепетала и снова потеряла сознание. Пока её состояние стабильно тяжёлое, но так и должно быть после такой операции и при такой кровопотере.

– А кто оказался рядом с Вашей пациенткой, когда она что-то лепетала? – всё ещё надеялся что-то выудить у врача следователь.

Доктор негромко крикнул в пространство огромной палаты, наполненной медицинским персоналом, каталками и койками с пациентами обоих полов и какой-то аппаратурой около коек: «Ольга Николаевна, с Вами хочет поговорить следователь!» Откуда-то слева показалась худенькая женщина неопределённого возраста с жилистыми руками в розовом медицинском брючном костюме. Она сначала бросила беглый взгляд на девушек, затем на Борцова и, подойдя к ним поближе, обратилась: – Вы хотели спросить про пациентку, которую привезли этой ночью с ранением?

– Точно! Ольга Николаевна, Ваш коллега сказал, что Зинаида Васильевна пришла в сознание ненадолго и что-то «пролепетала», – с заинтересованным видом произнёс Григорий Михайлович.

– Больные, находясь в столь тяжёлом состоянии, часто бредят. Вы запишете этот бред с моих слов, а пациентка потом очнётся и будет уверять Вас, что ничего подобного не говорила, накатает на меня жалобу.

– Не беспокойтесь, жалоб не будет, я Вам обещаю. Так что же сказала пациентка? – не сдавался Борцов.

– Она открыла глаза и, смотря прямо перед собой, произнесла пару раз: «Ищешь? Но не найдёшь!» И сказано это было с такой злостью, что даже странно, обычно в таком состоянии на злость просто нет сил. Возможно, поэтому последние силы её быстро оставили.

– А больше Зинаида Васильевна ничего не говорила?

– Нет. Моё дежурство уже закончилось, можно я пойду? – слова Ольге Николаевне давались с трудом, сказывалась, видать, бессонная ночь. Григорий кивнул, и медсестра куда-то быстро пропала.

После разговора с медсестрой наши герои пробыли в реанимации ещё несколько минут, в течение которых Григорий Михайлович давал указания врачам, чтобы ему обязательно звонили и держали в курсе любых перемен в состоянии пациентки Поликарповой. Уже на выходе из больницы к Борцову подошёл пожилой доктор с бородкой и что-то ему шепнул, Гриша помрачнел и вежливо выпроводил дам на улицу, где они прождали его ещё минут пятнадцать. Обратно ехали молча.

По приезде в деревню девушки распрощались с Григорием Михайловичем, который как настоящий джентльмен, довёз их до самого дома, пообедали и решили навестить соседей. Подругам было ясно, что блондинистый страж закона за время их долгого утреннего сна поговорил со всеми здешними бабулями и дедулями и наверняка уже имел в своей папочке целый список подозреваемых.

Сначала решено было наведаться к бабе Насте. Кто не знает в той деревне бабу Настю, тот там не был! А кто в той деревне был…, того знает баба Настя!

За выкрашенным в белый цвет невысоким узорчатым заборчиком и такой же диковинной калиточкой виднелся небольшой аккуратный одноэтажный домик с открытыми ставенками. Подружки распахнули незапертую калитку и, пройдя по узенькой дорожке из плитки, обнаружили в окне с цветочными горшками на подоконнике обеспокоенную бабу Настю в ситцевом белом платочке.

– Спасительницы! Что ж вы к бабе Насте не заходите, ничего не рассказываете, когда такое кругом происходит! Всё только от властей приходится узнавать, а ведь мы же соседи. Чего бы по-соседски не посидеть и всё не обсудить. Заходите, заходите, ноги только вытирайте, обувь можете не снимать, садитесь за стол, я сейчас щец налью.

– Баба Настя, так мы и пришли, когда смогли. Выспаться не успели, как следователь к нам пожаловал, потом к бабе Зине в больницу поехали, а после сразу к тебе! – отрапортовала Нинка. – И, знаете, не зря мы в больнице сегодня были, такое узнали…

– И как же там Зинаида, жива?

– Жива, только в сознание пока не приходила, – быстро произнесла Дина, многозначительно взглянув на подругу. Нинка с пониманием кивнула и замолчала.

– Баба Настя, а с кем Зинаида Васильевна обычно общалась, дружила, были ли у неё враги? – спросила Дина, сама понимая, что несёт несусветную чушь, ну, какие у пожилой женщины могли быть враги.

Старушка задумалась и, посмотрев на свои морщинистые руки на чистом переднике, поведала:

– Да ни с кем Зина не дружила. Общалась со всеми понемногу. Пироги вкусные пекла, носила их Фёдору Ивановичу, сторожу нашего музея, да и меня с Еленой Тарасовной, соседкой, угощала. С Еленой Тарасовной, кстати, у Зинаиды приятельских добрососедских отношений почему-то не вышло, хотя Леночка и её папа Тарас Петрович такие культурные образованные люди. Они у нас городские, поначалу дачниками летними наездами здесь бывали, а когда Петрович на пенсию вышел и перебрался в деревню насовсем, Лена с сыном Митей на каникулы, да на выходные к Петровичу стали приезжать. Зинаида про Елену мне как-то сказала: «Никакая она не интеллигентная, попроще нас с тобой будет». Да и Тараса Петровича не жаловала.

На днях интуристы у нас были, с переводчицей по деревне ходили, всё расспрашивали про местные достопримечательности, как туда-то доехать, да что рядом можно посмотреть. А Зинаида только молча глянула в их сторону и прошла мимо с пирожками в кульке, наверное, к Фёдору. А ведь люди из-заграницы, не часто в наши края таких приносит! Диковатая она, Зинка. Я всё думаю, зачем она пошла в тот разрушенный дом? На неё это так не похоже, я имею в виду любопытство. Вы щи совсем не едите! А ну, взяли ложки в руки и вперёд! Эх, непростая у нас деревня, раз даже иностранцы понаехали, а музей какой! Директор музея – красавица, умница Ольга Сергеевна литературные вечера проводит. Иностранцы, как про эти вечера узнали, так сразу захотели послушать русскую поэзию.

– А что за музей у вас? И почему баба Зина навещает сторожа этого музея?

– С Фёдором Ивановичем они знакомы давно. Говорят, он сидел после войны в сталинских лагерях, за что не знаю, хотя многие тогда не за что сидели. Между прочим, Фёдор и Зинаида здесь самые старожилы, не в том смысле, что мы тут такие молодые, а в том, что деревня наша старая, ещё до войны была, а все, кроме них с Фёдором, уже после войны сюда приехали, обустроились, и никто ещё не пожалел, – улыбнулась добродушная баба Настя. – В деревне у нас народ хороший, всегда готов друг другу прийти на помощь. Вот только Колька-охламон, спасу от него нет. Знаете Кольку, рыжий такой? Родители на заработках в городе, а он целыми днями с парнями из соседних деревень без дела болтается, только и знает, что с сыном Елены Тарасовны, хорошим мальчиком, драться, да бутылки в усадьбе той злосчастной бить. Говорят, он с дружками ходит по лесу и всякие каски, гильзы и что-то там ещё военных времён находит. Страшно ведь как, а вдруг бомбу принесёт и взорвёт всю нашу деревню! – Бабулька так разозлилась, думая о Кольке, что забыла про подругу Зинаиду и про всё на свете.

Оставив на столе остывать щи, к которым даже не притронулись, мы уже выходили на крыльцо. Баба Настя следовала за нами, охая, да ахая, всячески вспоминая неизвестного нам Кольку разными народными словами. И тут за забором на соседнем участке показалась интеллигентного вида особа лет тридцати пяти-сорока, за ней виднелась фигура гражданина постарше с усами и коротко стриженной седой головой.

– Как жизнь, Леночка, огурцы собрала? Здрасте, Тарас Петрович. А это, познакомьтесь, новые соседушки наши: Диночка – племянница Лидина, будет теперь приезжать к нам в отпуск, и её подруга Ниночка. Это они спасли нашу Зиночку, – проговорила баба Настя, всплакнув в платочек.

– Очень приятно, заходите к нам, мы с Тарасом Петровичем только урожай собрали, будем свежий салатик пробовать! – позвала хлебосольная Елена Тарасовна.

Пришлось снова идти в гости. На этот раз очам подруг предстал двухэтажный кирпичный дом, с прочным на вид фундаментом, сразу было видно, что хозяин дома – человек серьёзный. На окнах – стеклопакеты, решётки, входная дверь мощная, металлическая, с нешуточным замком и тяжёлым засовом внутри.

Девушки, зайдя в дом, от угощения сразу отказались. Нина решила, что, если она всё расспросит про Кольку-охламона, общее дело от этого не пострадает, и осторожно начала «допрос»:

– Какой у вас уютный дом! Ой, надо же, и камин настоящий! Баба Настя хвалила вас как самых интеллигентных соседей и очень ругала какого-то Колю, который вашего Митю обижает.

Тут из недр дома возник лохматый пацан лет четырнадцати в очках, шортах и сандалиях на босу ногу.

– Кто тут про Коляна говорит? Колян – неплохой, он меня драться учит, а ещё обещал показать, как из ружья стрелять, – гордо поведал отрок.

– Сколько раз я тебе говорила, не водись с ним, ничего хорошего от этой дружбы не будет, а драться и стрелять тебя дед научит, когда в военное училище пойдёшь! – негодовала Елена Тарасовна. – Дед, ну скажи ему!

– Дедуля учит драться по правилам, а Колян говорит, что сейчас в моде бои без правил, и даже в кино так дерутся! – не унимался Митя. – Мне все завидуют, когда я рассказываю, какой у меня взрослый друг есть. А ещё я теперь могу защитить себя и приятелей. Меня за это и в школе, и во дворе очень даже уважают, а раньше очкариком обзывали. Коля считает, что мужчина, который не умеет драться, не мужчина вовсе. Он всё время повторяет, что против злой силы должна быть добрая сила, и зло нельзя оставлять безнаказанным.

– А внук-то весь в деда пошёл, – произнесла мама Мити.

Тут подал голос Тарас Петрович, такой низкий грубоватый мужицкий бас, и подруги, наконец, обратили внимание на мощную стать, широкие плечи и огромные ручищи Митиного деда.

– Ты, Митя, иди, помоги маме в огороде. Леночка, посмотри, кажется, я, слепой, новых огурчиков не заметил.

– Какой же ты слепой? Лучше меня с Митенькой видишь! Твои доблестные коллеги всегда хвалили твою меткость, помнишь, даже пели у тебя на дне рождения песенку из «Бременских музыкантов»: «А нюх как у собаки, а глаз как у орла»! – с гордостью продекламировала Леночка и выбежала с пустой миской в руках, отрок бежал вдогонку.

В доме остались всемогущий Тарас Петрович и девушки.

– Рад познакомиться со столь очаровательными юными леди. Надолго ли вы решили задержаться в наших краях? – пробасил Тарас Петрович.

– На месяц точно, а может, и дольше, нам здесь нравится! – не моргнув глазом, ответила Дина.

– Места у нас красивые. Вы ещё не плавали в реке? Нет? А зря! Вход в реку замечательный – песочек, а кругом – сосны, лиственницы. Так что, девушки, отдыхайте и не ввязывайтесь больше ни в какие тёмные дела, – нравоучительно изрёк седовласый сосед.

– Так мы ведь бабушку хотели спасти? – еле слышно пробормотала Ниночка. У подруг было ощущение, что перед ними самый главный начальник, слово которого закон и, как он скажет, так оно и будет, как будто все другие мнения были изначально ошибочными.

– Вам повезло. А, если бы преступник поджидал вас в усадьбе, когда вы возвратились туда снова? Надо было позвонить в милицию, доложить, что слышали подозрительные звуки в разрушенном княжеском доме. А вы что сделали? Всё, больше никуда не суйте свои милые носики и нигде по ночам не гуляйте. В нашей деревне в десять вечера все уже спят, и вы в это время ложитесь, сил набирайтесь. Давайте я вас провожу. А вон, уже и Леночка с Митенькой огурчики несут.

Нина с Диной распрощались со строгим соседом, его хлебосольной дочкой и внуком-супердрачуном, домой возвращались с пакетами, полными огурцов, укропа, репчатого лука и кабачков.

Над деревней сгущались сумерки. Ниночка тушила кабачки с луком, жарила отбивные из свинины, а Дина шинковала огурчики с укропчиком, заваривала чай и накрывала на стол.

– У тебя, Диночка, мировая тётя! Так просто взяла и дала ключики от домика в деревне. А то бы, куда мы с тобой в отпуск поехали на наши зарплаты? Каждый раз встречаем Новый год с надеждами, что именно он принесёт нам сытую комфортную жизнь. Помнишь, как мы отмечали с ребятами на квартире у Вадика? Все девки пришли в нарядах под леопарда, хотя девяносто восьмой – год тигра, – ухмылялась Ниночка. – Решили задобрить этого тигра, а он вон как зубы показал! Зарплаты хватает на три похода в магазин за продуктами. Моя сестра двоюродная, та, что в банке работает, сказала, в ближайшее время возможен кризис, и сбережения могут пострадать. Какие, Дина, у нас с тобой сбережения? У тебя, небось, как и у меня сберкнижки-то нет! Было бы что сберегать! Наши мамы хотели для нас стабильности, и в результате я пошла в педагогический, а ты в медицинский. И получили мы с тобой стабильную пятидневную трудовую неделю плюс, иногда, рабочие субботы, и зарплату, на которую не одеться, не съездить на курорт. А нам с тобой двадцать шесть, мы девочки на выданье… пока ещё! – возмущалась подруга, переворачивая на сковородке отбивные. – О чём мысли? Ты вообще слушаешь меня, врачиха?

– Тебе не показалось, что Григорий Михайлович какой-то задумчивый из больницы вышел, – высказала мысли вслух Дина.

– Он сам по себе и есть задумчивый. Ну, или только делает вид, чтоб тебе понравиться, – удивила Нинка, подмигнув.

– На что я ему сдалась, городскими сонями нас называл, вроде маменькиными дочками даже, – зарумянилась Дина, а сама с надеждой посмотрела на подругу.

– Точно я тебе говорю, глаз на тебя, Динка, положил наш следователь-блондинчик, потому и в больницу нас тогда с собой взял, хотя мы ему там совсем не нужны были. Со мной только так, для приличия разговаривал, всё на тебя косился, – продолжала щебетать говорушка Нинка. – Скажи, Дин, а тебе не показался этот дед-интеллигент странным? Такому убить, мне кажется, раз плюнуть! И из разговора с его дочкой, мамашей Митьки, наглядно вырисовывалось, что дедуля – меткий стрелок. Ещё спрашивал, надолго ли мы здесь задержались? Вот чует моё сердце, про деда Тараса я всё правильно поняла.

– Так любого приличного человека можно в убийцы записать, – сказала Дина, а у самой в душу закралось сомнение. В чутьё подруги Дина стала верить с того момента, когда однажды в Москве после выхода из театра в двадцать три часа Нина посетовала на своё недоброе предчувствие и позвонила брату с просьбой их встретить. Брат, будучи немного навеселе, прогуливаясь с компанией по центру Москвы, уверил, что находится недалеко и скоро подъедет с дружбанами. Портить возвышенные и светлые ощущения от спектакля встречей с подвыпившими дружками Нинкиного брата, Дине совсем не хотелось, и подруги в споре чуть не переругались. Не успели девушки пройти и двести метров, как непонятно откуда, прямо перед ними появился огромный чёрный джип. Из него выпорхнули две девицы, за ними вдогонку выбежали два бугая с мерзкими рожами и громкой мужицкой бранью, потом вдруг остановились, махнули рукой, и один за другим взглянули на всё ещё одухотворённые спектаклем, но уже несколько перепуганные лица театралок. Неизвестно, что им больше приглянулось на девичьих личиках, одухотворённость или испуг, но на наглых физиономиях парней отразилась полная решимость, и они поперли на девушек, как быки на тореадоров, раскинув широко руки и выкрикивая: «Какие красавицы нам попались». Один из них схватил Дину за пальто, другой снял с Нины шапку… и тут, рядом притормозило такси, из которого вывалилось человек пять мужского пола разного телосложения и роста, очень шумных и смелых, и кто-то из них пробасил: «Ребята, наших бьют!» И началось такое… ну, в общем, вспоминать Дине не хотелось, хотя Нинка была очень горда за брата и его «друзей-мушкетёров», которые, как она часто любила повторять, «один за всех и все за одного». Короче говоря, враги были повержены и убрались восвояси, а театралки благополучно добрались домой в окружении доблестной охраны. А, если б не Нинкино предчувствие…

– Да, Тарас Петрович – мужчина загадка… А что там баба Настя про сторожа музея говорила? Вроде, этот сторож и баба Зина давно знакомы… – произнесла Дина. – Надо бы наведаться в тот музей.

– Завтра сходим на пляж, погреемся на песочке, поплаваем, а потом пойдём в музей на экскурсию, – согласилась Ниночка. – А действительно, чего бы ни зайти в этот музей, раз даже иностранцы там бывают.

Утром отдыхающие из Москвы, как и планировалось, отправились на пляж и пробыли там несколько часов, время пробежало незаметно, а после купания такой аппетит, да жажда нахлынули на молодые организмы, что посещение музея решили отложить.

На подходе к деревне взоры посвежевших городских девушек привлекла людская толпа вокруг крайнего дома. Неподалёку виднелись две милицейские машины с мигалками, кто-то скомандовал: «Товарищи разойдитесь, не мешайте». Через несколько минут к машинам вышли люди в милицейской форме и в штатском. Два сотрудника милиции вели одетого в наручники долговязого рыжего парня на вид лет восемнадцати. После того как машины уехали, люди стали расходиться.

Поймав в толпе суровый взгляд Тараса Петровича, подруги не спеша потрусили к дому. Уже закрывая за собой калитку, девчонки услышали:

– Я с утра вас ищу! Где вы были? – Борцов в костюме, и это при такой-то жаре, почти бежал к ним, не отрывая глаз от Дины.

Нинка погрустнела и быстро направилась к дому. «Ничего, переживёт, и на её улице будет праздник», – подумала Дина и улыбнулась следователю всеобещающей улыбкой Клеопатры.

– Давненько не виделись, товарищ Борцов! Уже соскучились?

– Дина, вас с подругой в деревне с утра никто не видел, зато всем известно о ваших предпочтениях гулять по ночам.

– Проходите, посидим на скамеечке, тут тенёчек. Вам, наверно, жарко, Гриша? Можно Вас так называть?

Борцов выглядел растерянным, но недолго. Через минуту он уже сидел на скамейке в опасной близости от женщины-врача, по совместительству красавицы, и читал нотации о том, как опасно нынче гулять под луной без личной охраны.

Поболтав непринужденно ни о чём с полчасика, Дина осторожно перешла к волнующему вопросу:

– Гриша, скажите, кого и за что увезли в наручниках на милицейской машине?

Гриша хмурился, рассматривая траву под ногами, затем подкинул носком ботинка какой-то камушек, поймал его рукой и посмотрел на Дину. Он увидел взгляд мудрой женщины, которая ждёт доверительного отношения. Познакомились бы они при других обстоятельствах, он бы ответил: «это моя работа, тебя, к счастью, это не касается», но они встретились именно из-за его работы, и в больнице в двух шагах от смерти находилась бабушка, за судьбу которой они оба беспокоились, поэтому после минутной паузы Борцов произнёс:

– Хирург, который оперировал Зинаиду Васильевну, передал мне извлеченную из тела пулю. Наши специалисты установили: пуля была выпущена из немецкого пистолета «Вальтер» времён второй мировой войны. Вчера, ещё до прихода к вам, побеседовав с местными жителями, я узнал, что бездельник Колян любил похвастаться опасными находками. К тому же, он с приятелями частенько проводил вечера в старой усадьбе, деревенские слышали звон бьющихся бутылок в той стороне и пьяный голос Николая. Сегодня в его доме был произведён обыск, «Вальтер» оказался за печкой, аккуратно завёрнутый в тряпочку. Помимо пистолета были обнаружены и другие военные трофеи. Думаю, эксперты подтвердят, что в женщину стреляли именно из «Вальтера», найденного в доме Николая… – Борцову эта версия не нравилась, кое-что в ней не сходилось, но делиться своими соображениями с девушкой он не спешил. Более того, не в его правилах было говорить с посторонними о деле, пока ведется следствие. Но, как же приятно было находиться рядом с этой девушкой, она притягивала его к себе точно магнит! Григорий с удивлением заметил, что гладит кисть её руки. – Дина, а давайте перейдем на «ты»? – предложил Борцов, здраво рассудив: «а чего тянуть».

Дина сидела, не двигаясь, что-то шепча себе под нос, потом закашлялась и повторила громче: – Зачем этому мальчику убивать бабушку?

– Соседи поговаривали: Зинаида Васильевна страдала бессонницей, иногда поздними вечерами засиживалась на крыльце, гуляла по саду… и той ночью могла прогуливаться. Возможно, услышала шум, пошла к усадьбе, хотела сделать замечание хулигану, а Колька спьяну взял, да и выстрелил. Может, он и сам не ожидал, что пистолет выстрелит, но это уж пусть суд решает, – махнул рукой Борцов.

– Ты же сам в это не веришь! Мы с Ниной не слышали никакого шума, кроме выстрела! А Коля, как я поняла, раздражал именно шумом! Гриша, неужели этот Колька – настолько дурачок, чтобы прятать улику за печкой? Логичнее было бы сразу избавиться от пистолета. Послушай, здесь настоящие замки только в доме у Тараса Петровича, у остальных замки для честных людей, а этот Колька и вовсе дверь мог не закрывать! Любой, поверь, любой мог подкинуть ему пистолет.