Текст книги "В погоне за солнцем"

Глава 19

Агата-агрид – огненный шарик энергии, стремительно рассекает пространство ночного города. Злоба и голод клокочут во всем ее существе. Ей кажется, что она ненавидит весь мир, ее переполняет желание уничтожать, разрушать, убивать…

Внизу она видит крышу красивого двухэтажного коттеджа, который посещала на протяжении последней недели. Это и есть ее цель, к нему Агата и летела. Она начинает снижаться. Агата уверена, что в этом доме заключен корень ее бед и несчастий. «Сонора сказала, что я выдумала дом Лазаревых. Мечтала о нем, связав с ним все свои планы на будущее, а затем воплотила в реальность. Но я так и не стала его хозяйкой, не стала частью жизни его обитателей! Все вышло не по-моему, не так как я представляла в мечтах… Сегодня я покончу с этим!»

Агата «пролетает» сквозь парадную дверь, по-хозяйски, представляя, будто входит к себе домой. Но по-прежнему как и много лет назад, когда впервые пересекла этот порог, даже несмотря на то, что ее никто сейчас не видит, она чувствует себя незваной гостьей, словно сами стены изгоняют, отталкивают ее. Оставляя за собой в темноте легкий, светящийся как у кометы хвост, Агата неспешно пролетает по спящему дому: каминная, библиотека, бильярдная – все эти комнаты когда-то во время знакомства ей обещала показать Вероника Аркадьевна Лазарева… Агата представляет, как могла бы жить в этом доме, иметь официальный статус невестки Лазаревых, воспитывать здесь своих детей – почему этим мечтам не суждено было сбыться? «Успех и деньги не сделали меня счастливой. Золотистая энергия ускользает от меня. Я поняла, что могу быть счастливой только рядом с Димой. Но чего-то я не видела и не понимала все эти годы, что-то мешает мне заполучить желаемое. Что?! Если существует ответ на этот вопрос, то он кроется здесь, в этих стенах, я чувствую!» Агата скользит по лестнице на второй этаж, подлетает к дверям Димкиной спальни. Его прощальные слова: «Не хочу жить в миражах, не хочу, чтобы ты впредь прилетала ко мне…»

Агата не решается пересечь порог спальни, не хочет видеть Диму спящим, но представляет его спящим, вспоминает как совсем недавно его горячие руки жадно ласкали ее тело…

Как больно… Агате хочется испариться, покинуть этот дом, найти в себе силы исчезнуть из жизни Димы навсегда. Скользящим движением она отдаляется от спальни, видит в конце коридора небольшую дверь (странно, но прежде она никогда ее не замечала) летит туда: проход в небольшой коридор и еще одна дверь. «Всего лишь кладовка какая-то…» – Агата разворачивается, желая решительно распрощаться и с домом, и со всеми своими мечтами, но что-то останавливает ее – полоска слабого света под дверью кладовки. Агата легко преодолевает деревянное препятствие, обернувшееся перед ней дымкой и проходит сквозь дверь…

Ее окружает бесчисленное количество книг, кадильница на трезубце, иглы в шелковых мешочках, черные стеариновые свечи, нитки с завязанными узелками, травы, несколько больших старинных зеркал, органы животных, бутылки с мутной водой, банки с землей, симметрично разложенные ножи, гвозди, камни, кольца, карты, хрустальные шары, пирамиды, кресты, талисманы. Агата медленно пролетает вперед: вот с чего все началось… Мои неудачи начались именно здесь.

«Мои неудачи… Мои проблемы со здоровьем… Женитьба Димы на другой… Можно перечислить еще с десяток моих бед – и все они из-за нее. Все это из-за нее!!!»

Агата видит, словно царицу восседающую на троне, Веронику Аркадьевну Лазареву. На ее обнаженном престарелом теле черный халат с капюшоном, накинутым на голову. На столе перед ней лежит фото Агаты, над которым она водит зажженной свечой, произнося нечто несвязное. Женщина походит на сумасшедшую. Ее зрачки закатываются наверх, словно в трансе, она издает короткие, резкие выдохи, напоминающие собачий лай. На этих выдохах из ее агрида, находящегося на уровне груди, вырываются агрессивные фиолетовые молнии, которые атакуют фотоизображение.

Агате кажется, что она всегда знала об этом. Всегда, но лишь сейчас, увидев, наконец, воочию, убедившись, что именно обряды Лазаревой мешали ее счастью, гнев Агаты достигает апогея. Она даже не успевает ни о чем подумать, не успевает задать себе ни единого вопроса – вся накипевшая в ней злоба находит выход в разрушительных молниях, которые она принимается выпускать в оберег своего врага.

Агрид Лазаревой, почувствовав угрозу тут же скрывается в теле своего носителя, но ни о чем не подозревающая женщина продолжает совершать обряд со свечой. Защитная сфера вокруг ее тела имеет фиолетовый оттенок – оберег сильного энергетического вампира: яркий, насыщенный, напоминающий панцирь, покрытый мелкими острыми зубчиками… Таких Агата прежде не встречала и ей никак не удается пробить эту броню. Она не сомневается, что Лазарева так сильна, потому что тянет соки из всех подряд: из сына, из невестки, даже из своего мужа, не иссохнуть которому в течении долгих лет совместной жизни помогал лишь его собственный фиолетовый агрид, склонность к вампиризму и энергия многочисленных подчиненных, которой он подпитывался, проводя на работе большее количество часов, нежели рядом с супругой.

Наконец, под мощными ударами Агаты-агрида оберег Лазаревой дает трещину. Трепеща от злобы и ненависти, Агата тут же присасывается к изголовью жертвы, и, охваченная желанием уничтожить, начинает вытягивать ее энергию. Лазарева задыхается, ее лицо покрывается багровыми пятнами, она не понимает, что происходит. Агата решает тянуть энергию, пока ее не станет мутить от запаха этой женщины, вместе с эмоциями, жалкими мечтами и надеждами. Лазарева для нее больше не человек. Это ее заклятый враг. Ее пища!

– Хватит, ты убьешь ее! – громко раздается в воздухе, но Агата не реагирует, продолжая жадно поглощать жизненные соки, пока не ощущает сокрушительный удар. Все мгновенно меркнет.

…

– Извини. Пришлось метнуть в тебя пару искр, иначе бы ты не остановилась, – Гектор-агрид парит вдоль многочисленных стеллажей, уставленных ритуальными атрибутами. Агата приходит в себя. Она все еще в коттедже Лазаревых, все еще в этой ужасной, темной комнате…

– Зачем ты помешал мне? Где эта тварь?

– Закончила ритуал и отправилась спать. И нам надо бы возвращаться домой. Скоро рассвет.

– Скажи мне правду, Гектор: Лазарева и есть – Вершитель? Она – Крио Гун?!

Гектор невольно смеется:

– Почему ты так решила?

– Она ни к кому не обращалась, чтобы навести на меня чары. Она сама ведьма! Лишила меня сил! Из-за нее я заболела и потеряла Димку!

– И на основании этого, ты делаешь вывод, что Лазарева – Вершитель?!

– А разве можно вообразить большее зло?

Гектор-агрид снова смеется:

– Моя хорошая… Ты ошибаешься. Если бы Лазарева была Вершителем, нас с тобой уже не было бы в живых. Насколько мне известно, Лазарева всего лишь самовлюбленная женщина с огромным количеством комплексов. Она действительно практикует черную магию, даже не подозревая о существовании астрального диапазона и об агридах.

– Ты помнишь в каком состоянии был мой оберег, когда я пришла к вам шесть лет назад? Она… эта тварь, что она делала со мной? Это было колдовство, наведение порчи, или…?

– И то, и другое, и третье. Однако, если бы ты не постригла волосы у тебя не было бы столь серьезных проблем со здоровьем. Ведь в одном твоем волосе было энергии столько, что полгорода можно было перебить… Лазарева еще с молодости экспериментировала с травами и эликсирами, штудировала книги по черной магии и приложила немало сил, чтобы навредить тебе.

– Эта тварь почти полностью разрушила мой оберег! Практически убила! Почему?! Что я ей сделала?! Я люблю ее сына больше всех на свете!!! Наверное, даже она сама не любит его так!

– Ошибаешься. По-своему она любит своего прекрасного сына, восхищается им, просто не понимает, что любит его как своего постоянного энергетического донора и душит своей ревнивой любовью.

– Да. Снова будешь меня убеждать, что во всем виноват ее агрид, а не ее человеческая натура?

– Тебе лучше забыть об этой женщине. Не ворошить прошлое. Ты ведь сильная. Обуздай свой гнев.

Агата мучительно стонет:

– Она лишила меня моего счастья! Как такое можно забыть?!

– Агата…

– Нет, я не могу просто уйти. Я должна остановить эту мразь!!!

– Ты уже достаточно ослабила ее агрида, теперь при всем желании Лазарева больше не сможет причинить вред ни тебе, ни кому-либо еще. Остановись. Прошу тебя. Вспомни, что я тебе рассказывал: возмездие не делает людей счастливыми.

– Но что мне делать, Гектор? Куда деть свою… злость?

– Я думаю, тебе следует немного проветриться. А затем вернуться в свое тело и просто… выплакаться, как любой нормальной женщине. И поспать. Завтра будет новый день, Агата. Завтра…

Глава 20

Спальня Димы. Его кровать. Он крепко спит. Его жена Наташа сидит в глубоком кресле под пледом с планшетом в руках. Она смотрит фильм, чему-то улыбается, не подозревая о том, что происходит в доме, в астральном диапазоне. Неожиданно, словно почувствовав присутствие чего-то потустороннего, улыбка сходит с ее лица. Наташа ежится и боязливо озирается по сторонам. Агата лишь слегка касается ее одним из своих невидимых смертоносных лучей…

Разрывается телефон.

Агата открывает глаза, не понимая, видела Наташу во сне или это было вчера на самом деле?

С трудом соображая и собирая воедино воспоминания, девушка поднимает трубку:

– Алло? – она сонно убирает волосы с лица, все еще чувствуя запах дома Лазаревых.

– Ну, и где ты бродишь? Дома тебя нет. На звонки не отвечаешь.

– Привет. Да посеяла где-то сотовый. А в чем дело?

– Да нет, ни в чем. Сначала приглашаешь на ужин, обещаешь угостить своим фирменным пирогом. Потом сбегаешь как ненормальная – все в порядке. Я привык.

– Извини, Леня. Возникла срочная проблема.

– Главное, что эта проблема не связана с каким-нибудь мужиком. Уж насчет этого, будь уверена – я держу руку на пульсе. А другие проблемы меня не волнуют.

Агата слышит голос Воропаева, но мыслями находится далеко. Все чувства перемешиваются в ней: злость к Лазаревой, презрение к Диме и, одновременно с тем, любовь к нему. «Как можно испытывать такие противоречивые чувства к одному и тому же человеку? Как?» – Агата понимает, что запуталась сильнее, чем когда-либо в жизни.

– Я приеду к тебе сегодня, хорошо? – по интонации Воропаева, Агата догадывается, что он уже во второй раз задает этот вопрос.

– Это обязательно? Я не в состоянии принимать сегодня гостей.

– Ну, к чему церемонии? Мы ведь не чужие люди, в конце концов.

Агата глубоко вздыхает, глядя на часы:

– Во сколько тебя ждать?

– Понятия не имею. Я уже полтора часа торчу в пробке. Опять авария на Можайском. Затор километров на шесть.

Агата судорожно сглатывает, неожиданно ощутив дурное предчувствие:

– Леня, я перезвоню…

До того как Воропаев успевает ответить, Агата бросает трубку, кидается к телевизионному пульту. Нервными пальцами находит канал с местными новостями. Нарезка новостей. Агата замирает у экрана:

– Крупное ДТП, произошедшее сегодня около десяти утра, серьезно осложнило движение на Можайском шоссе в сторону центра, – произносит ведущий. – Машина врезалась в отбойник, есть погибшие. На месте происшествия находится наш корреспондент Кирилл Мельников, прямо сейчас он выходит с нами на связь. Кирилл, какие подробности уже удалось узнать?

Экран разделяется на два окна, в одном из которых появляется корреспондент на фоне шоссе, по которому с шумом проносятся автомобили:

– Здравствуйте, Алексей. Сейчас мы видим машину, которая въехала в отбойник. Это «Ниссан» вернее то, что от него осталось. Удар был такой мощности, что двигатель влетел в салон. Спасти пассажиров не удалось. Сотрудники МЧС пытаются сейчас срезать крышу, чтобы посмотреть есть ли кто-то в живых, но, к сожалению, такой удар, скорее всего, не оставил шансов для выживания. Что послужило причиной пока не понятно, но…

Камера крупным планом показывает разбитый автомобиль, и у Агаты перехватывает дыхание – она узнает машину Димки.

Она выкрикивает его имя………

Глава 21

Психотерапевт и руководитель тренинговой группы Николай Кузнецов оглядывает зал, проверяя, все ли готово для начала занятия.

Он арендует помещение в одном из престижнейших центров реабилитации столицы уже третий год и еще ни разу за все время не усомнился, что комната, пусть даже большая и светлая, но без каких-либо особенных удобств, не стоит тех баснословных денег, которые он платит за нее.

Его оберег мерцает болезненными голубыми отблесками.

Несколько минут назад у Николая состоялся очередной неприятный разговор с директором реабилитационного центра. Кроме того, с самого утра он мучается жутким несварением. Словом, все, как на зло, не ладится, а на его глазах зал постепенно начинает заполняться людьми. Собирается группа, состоящая из четырнадцати человек, и Николай мужественно заставляет себя принять самое радушное выражение лица, отодвинув на задний план свои неприятности. Он уверен, что участникам его тренингов, так же, как и ему, не всегда понятно, за что именно они отдают такие круглые суммы, поэтому он считает своим долгом быть как можно более приветливым, источать жизнелюбие, несмотря ни на что.

Группа встречается каждую неделю.

Участники присоединяются к ней по разным причинам, их объединяет лишь одно: все они физически ограниченные и материально обеспеченные люди.

Почти у всех участников тренинга обереги имеют голубой оттенок, их агриды сильно ослаблены или больны.

– Ну, что? Все в сборе? – спрашивает Николай, обводя глазами присутствующих. – Давайте начинать.

Многие участники находятся в сопровождении своих родственников. Все не спеша собираются в просторный круг в центре зала.

– Итак, – Николай соединяет ладони, – сегодняшний тренинг я хотел бы начать с напоминания об основной цели наших встреч. Прежде всего, наша цель – это избавление от социальной изоляции, а также гармонизация личности через самовыражение и самопознание. Работаем мы с помощью рисунков, картин, скульптур, что является безопасным способом выпустить пар и разрядить напряжение, – по мере произнесения речи, оберег Николая становится все более сильным, оттенок меняется с голубого на спокойно-зеленый. – К каждому участнику тренинга, – продолжает он, – мы стараемся подобрать индивидуальный подход, рассматриваем каждый случай в отдельности, поэтому, прямо здесь, на месте вы можете получить квалифицированную информацию, относительно новейших методов лечения и реабилитации. Как видите довольно весомые доводы в пользу того, чтобы посещать наши тренинги, и я сообщаю эту информацию не столько для тех, кто присоединился к нам впервые, хотя и «новичков» мы сейчас коснемся, сколько для нашего уважаемого и горячо любимого Антона Бобыря, – при этом Николай многозначительно смотрит на лысого полноватого мужчину, втянувшего голову в плечи, едва услышав свое имя. – Что с вами случилось, Антон? – добродушно допытывается Николай, а в это время его агрессивный агрид подлетает к Бобырю и атакует его оберег. – Вы не хотели бы поделиться с группой, что послужило причиной вашего срыва на последнем занятии?

Женщина, сидящая рядом с Бобырем, строго и одновременно ласково смотрит на него, затем кладет свою руку поверх его руки:

– Мы уже все обсудили дома, Николай, – говорит женщина, приятно улыбаясь. – Еще раз прошу у группы прощения за тот инцидент. Больше этого не повторится. Занятия мы будем посещать, как и раньше.

– Рад это слышать, – на этих словах агрид Николая вытягивает значительное количество энергии из агрида Бобыря. – Конечно предпочел бы услышать эти слова от самого Антона, а не от его очаровательной супруги, но… не будем больше его смущать.

– А что произошло-то? – шепотом интересуется худощавый паренек в инвалидной коляске, отклонившись к симпатичной соседке слева. – Меня в прошлый раз не было.

– Бобырь послал Николая на …, – сдерживая улыбку, шепотом отвечает соседка. – При всех!

– Ничего себе…

– Стал орать, что в гробу он видел эти тренинги, а лучшая реабилитация, по его мнению, это собраться всем вместе и напиться до поросячьего визга.

– И несмотря на это, он снова здесь?!

– Жена притащила… А в прошлый раз, когда он вроде как выступил организатором застолья, сразу после занятия несколько человек поехали к нему домой и…

Тут девушка замолкает, потому что Николай мягко призывает ее к соблюдению тишины. Худощавому пареньку, так и не удается узнать, чем закончилось застолье у Бобыря, однако его оберег, так же, как оберег его соседки, приобретает золотистое счастливое свечение.

Между участниками группы завязывается вялый разговор о выполнении программы реабилитации и самочувствии в последнюю неделю.

Все это время агрид Николая поочередно подпитывается энергией каждого.

– Прежде чем мы приступим к нашему обязательному ритуалу, – он вновь обводит присутствующих глазами, – в ходе которого желающие смогут поделиться с группой своими успехами или проблемами, я бы хотел предоставить слово тем, кто присоединился к нам сегодня впервые. Прошу вас, представьтесь, пожалуйста, – Николай переводит взгляд на высокого мужчину с испуганным выражением лица.

– Меня зовут Игорь.

– Очень приятно, Игорь. Не волнуйтесь, все в порядке, – Николай поддерживает мужчину, заметив, что у того дрожат руки, одновременно с тем его агрид совершает жесточайшее нападение. – Вы не хотели бы поделиться с группой своей историей?

– Да, конечно. История моя началась с того, что однажды на вечеринке я перебрал лишнего, вышел на балкон покурить, примостился на перила и задремал. А проснулся спустя несколько дней в реанимации. Не работали руки, ноги… В голове засела мысль «зачем жить?»…

Пока Игорь рассказывает свою печальную историю, участники почти без интереса слушают его, а агрид Николая продолжает подпитываться их энергией, в зал входит девушка. Она тихо извиняется за опоздание, и поначалу никто не обращает на нее внимания. Но стоит ей подойти ближе, как все мужчины, точно по команде, провожают ее глазами. Девушка не видит никого и ничего перед собой, кроме молодого человека в инвалидном кресле, к которому она направляется и на которого не отрываясь смотрит с того момента, как вошла. Этот молодой человек сидит поодаль от остальных участников, словно выбиваясь из круга. На его лице выделяются острые, высокие скулы, а в некогда сверкающих, черных глазах пропал всяческий интерес к жизни. Кажется, он смотрит на все с ненавистью, с запрятанным ужасом, но если приглядеться, видно, что это ни какие не ненависть и не ужас, а невыносимая боль. Девушка останавливается возле молодого человека, садится рядом с ним, и тогда ее оберег увеличивается в диаметре и укрывает молодого человека, словно алый шатер.

– Сейчас я чувствую себя намного лучше, – продолжает тем временем высокий мужчина, которому дали слово. – Этой весной я даже принял участие в чемпионате России по паравелоспорту…

Он замолкает, и Николай, убедившись, что участнику больше нечего добавить, с пониманием улыбается:

– Спасибо вам, Игорь. Надеюсь, вы станете нашим постоянным гостем.

Раздаются аплодисменты. Николай переводит взгляд на следующего «новичка», рядом с которым села таинственная девушка.

– Прошу вас, – Николай обращается к молодому человеку, но при этом как завороженный смотрит на его девушку. – Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Дмитрий, – как только он это произносит, в группе воцаряется какая-то оглушительная тишина, словно все только и ждали, когда молодой человек заговорит. – Десять месяцев назад я попал в тяжелую аварию вместе с семьей. Очнулся в реанимации, где мне сообщили, что все мои близкие погибли, а я вот, непонятно каким чудом, уцелел… Простите, это оказывается нелегко… – признается Дима. Помолчав, собравшись с мыслями, он продолжает: – У меня серьезная травма позвоночника, перелом грудного отдела. Я перенес сложную операцию, благодаря которой сохранилась чувствительность всего тела, но ходить я не могу и неизвестно смогу ли… В общем, возможность нормального существования отрицают все специалисты. Я бы ни за что не пришел на подобный тренинг, как-то странно, знаете ли, делиться с посторонними людьми своими проблемами, я к такому не привык, но я никогда прежде не думал, что одиночество, настоящее одиночество, это настолько страшно…

Агрид Николая, агриды других участников постоянно пытаются завладеть энергией Димы во время его рассказа, но им это не удается. Оберег сидящей рядом девушки не позволяет никому и на миллиметр приблизиться к молодому человеку…

Проходит два часа. Николай прощается с участниками тренинга. Раздаются слабые аплодисменты, жужжание электрических кресел. Все расходятся. Воспользовавшись суматохой, Николай, опередив Диму, подходит к его девушке и заводит с ней разговор. Девушка отвечает на рукопожатие, коротко улыбается. Дима наблюдает за ней со стороны. С того самого момента, когда десять месяцев тому назад он очнулся в реанимации и увидел ее серьезное, обеспокоенное лицо, он пытается разобраться в своих чувствах:

«Что бы я делал, если бы не она?» Или: «А оказался бы я вообще в инвалидном кресле, если бы не она???»

– Когда человеку приходится откровенно рассказывать о своей жизни, неизбежно возникает психологический барьер, – долетает до Димы голос Николая, – но для первого раза Дмитрий держался молодцом. Вы консультируетесь с нейрохирургом, Агата?

– Естественно, – устало выдыхает девушка, мимоходом оценивая оберег Николая. – У нас замечательный врач. Постоянно предлагает альтернативные методы лечения. К слову сказать, наш врач и посоветовал посещать ваши тренинги.

– Конечно, у Дмитрия серьезная травма, но даже в его случае возможно вернуться к полноценному образу жизни. Вы слышали, что рассказывали другие участники? У того что выступал первым с рождения мультикистоз и гидронефроз обеих почек. Еще у троих парализация нервных окончаний рук и ног. То что они озвучивают лишь часть их злоключений, но эти люди не сдаются.

– Главное, чтобы он это понял, – улыбается Агата. – Диме необходима вера в свое выздоровление, но доверие это как раз то, чего ему не хватает.

Николай пожирает глазами рот Агаты, пока она говорит. Мужчина даже не пытается скрыть своей похоти:

– Понимаете, Агата, наступление на болезнь должно идти по всем фронтам. Дмитрий должен полностью поменять свой образ жизни. Без сожаления. И главные направления это внутренние изменения и воздействия на тело: гимнастика, физ. терапия, закаливание, диета…

Агата нетерпеливо кивает:

– Можете не перечислять, мне все это известно. Я даже практикую с ним медитации. Читаю вслух. Мы постоянно беседуем. Словом, Дима ни на минуту не остается без поддержки.

– Ему очень повезло с супругой, – слащаво замечает Николай.

– Я ему не супруга… – спокойно отвечает Агата.

– Что касается медитаций, – добавляет Николай готовый обсуждать с Агатой что угодно, лишь бы подольше задержать ее возле себя, – в этом я вас полностью поддерживаю. Медитации действительно помогают изменить восприятие боли, поднять болевой порог, а иной раз даже переключить болевой импульс на приятный, – Он приторно улыбается. – Ведь восприятие боли происходит в мозге. Человек способен изменить собственное ощущение, но для этого…

– Извините, – перебивает Агата, заметив недовольный взгляд Димы. – Нам пора.

– Что ж. Всего доброго, Агата. И если возникнут вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь, обращайтесь в любое время.

– Непременно, – Агата подходит к Диме.

– Я же просил не приходить, – сурово произносит он, проезжая в коляске мимо нее. Сердце Агаты сжимается при звуке его голоса: холодного, безжизненного, совсем непохожего на прежний. Она догоняет Диму и идет рядом по коридору.

– Я чувствовал себя полным кретином, когда пришлось откровенничать с этими людьми, да еще и при тебе.

– Что здесь такого? Выдалась свободная минутка, вот я и приехала, – от Агаты исходит столько тепла и ласки, что Диме становится совестно за свою грубость, но он не спешит извиняться.

– Занятие, как я понимаю, тебе не понравилось? – предполагает Агата, и Дима поднимает на нее насмешливый взгляд:

– Совместно проговаривая вслух проблемы, кому-то удается их решить? Ты действительно веришь в это?

– Ты считаешь это глупо?

– Я уверен, что это глупо и тридцати баксов за сеанс точно не стоит. Во всяком случае, меня здесь больше не будет.

– Твое дело, – Агата пожимает плечами, – но я согласна с твоим врачом и считаю, что общение с людьми, столкнувшимися с такой же бедой, помогло бы тебе избавиться от депрессии.

– От депрессии я избавлюсь, если каким-то чудом встану на ноги.

– Ты встанешь на ноги, – уверяет Агата, и заметив что ее оберег начинает принимать фиолетовый оттенок, торопится переключить внимание. – Ну, ладно… Ты проголодался? Куда поедем обедать?

– Я не поеду с тобой. Внизу меня ждет шофер, – Дима тянется к телефону.

– Не звони, – останавливает Агата. – Я отправила твоего шофера домой.

– Черт… – рычит Дима, с трудом сдерживая раздражение. – Ну почему ты опять вмешиваешься в мои дела?

– Не заводись.

– Нет, ты просто объясни: с какой стати?! – Дима рывком направляет инвалидную коляску к выходу. Агата шагает следом, не сводя глаз с голубого, покрытого глубокими трещинами оберега. Она уже привыкла к тому, что оберег Димы теперь всегда такой. Она проводит рядом с Димой все свободное время, забросив работу, наплевав на себя и свои интересы, но Дима, словно не замечая этого, гонит ее от себя прочь.

Агата знает, что авария и несчастье, случившееся с Димой – это вовсе не капризы судьбы. Это белый агрид вновь воплотил ее (хотя и истолкованную по-своему) мечту в реальность. Дима полностью принадлежит Агате, никуда не может деться от нее. Он не может работать, не может себя обслуживать. Он не может убежать…

У Димы достаточно денег, для того чтобы посещать тренинги, терапию, нанять инструктора ЛФК, покупать дорогостоящие препараты, обеспечить себе максимальный комфорт, но его внутренние ресурсы, энергия его агрида – на нуле.

Диме нужна поддержка близкого человека, но всех близких невидимая рука судьбы отняла у него в считанные секунды. Родственники, в основном проживающие за границей, разъехались сразу же после похорон. Друзья, которых у Димы в России было не так уж много, навещали крайне редко. Не осталось никого ближе Агаты…

Она стала его живой тенью, но ее помощь и поддержка раздражают, и Дима знает почему. Агата – живой укор его совести. Стоит ему увидеть ее, он тут же вспоминает их последнюю сумасшедшую встречу накануне аварии, но вместе с тем его пронзает мучительная боль: «Пока я предавался фантазиям, пришлось забыть о тех, кто был дорог мне здесь, в реальности… Если бы я не был так занят мыслями о ней, то не отвлекся бы от дороги. Я не лишился бы семьи…»

Дима отчетливо помнит, что в момент, когда его машина съеживалась от удара, точно консервная банка, у него мелькнула мысль, что все не так уж страшно, и ничего не имеет значения, потому что у него нет Агаты, а то что он теряет, как-будто второстепенно и не относится к нему. Ничего не важно, если нет Ее!

Но теперь, когда он действительно потерял все, обретя взамен Агату, он не может принять ее. Каждую секунду он винит себя за то, что втайне всегда мечтал быть один, безо всех, чтобы никто не мешал быть с Ней. «Я хотел быть с Ней, но не такой ценой…»

Эти противоречия мучают, отравляют и уничтожают мозг Димы двадцать четыре часа в сутки. Он противен себе, не может спокойно принимать помощь Агаты, но и отказаться от нее не в состоянии. Рядом, кроме Агаты, никого нет.

Почти вплотную к парадному крыльцу реабилитационного центра припаркован белый «ланд крузер». При появлении Агаты и Димы переднее стекло опускается. Агата, словно не заметив этого, поворачивает в противоположном направлении и спешит в сторону автостоянки. Она открывает дверь своей машины. Дима самостоятельно приподнимается с помощью рук, и, слегка опираясь на плечо Агаты, пересаживается на переднее сиденье. Агата испытывает тайную радость: Дима спокойно, в отличии от последнего раза, принимает ее помощь и не капризничает. Собрав инвалидное кресло (сделано это со сноровкой) Агата открывает багажник, помещает в него кресло, а затем снова подходит к Диме:

– Все хорошо? Тебе удобно?

В ответ Дима слабо кивает. Агата оглядывает его, убеждаясь, что все в порядке.

– Я сейчас, – говорит, еще раз взглянув на белый ланд крузер. – Подожди минутку.

Дима чуть вытягивает шею и не без интереса наблюдает за Агатой в зеркале заднего вида. Девушка, красиво перебирая ножками на каблуках, приближается к белой машине, на которую Дима тоже сразу же обратил внимание. Из машины выходит мужчина и, играя цепочкой с ключами, вплотную подходит к Агате.

– Здравствуй, Леня, – сухо здоровается Агата.

– Развлекаешься? – спрашивает Воропаев, глядя в сторону ее машины.

– Странная мысль приехать в больницу, чтобы развлекаться.

Оберег Воропаева из фиолетового превращается в почти черный. Его взгляд пронизывает Агату до костей.

«А что, если он и есть Вершитель? – вспыхивает в голове Агаты ироничная и одновременно пугающая мысль. – Вдруг, сама того не ведая, я наткнулась на Крио Гуна?»

– Что тебе нужно? – спрашивает Агата, не позволяя себе бояться.

– Хотел своими глазами убедиться, что ты с этим чмом, – вздыхает Воропаев и тянется рукой в карман за пачкой сигарет.

– Убедился? – Агата мысленно скороговоркой читает Защитную Мантру, максимально укрепляя контуры своего оберега.

– Неужели с калекой интереснее, а?

– У меня нет ни малейшего желания отчитываться.

Воропаев недоуменно распахивает глаза:

– Тааак, – протягивает он, выпуская дым изо рта. – Да ты, радость, и впрямь забылась. Что ж ты за человек такой, рискованный? До тебя плохо доходит, милая?

– Я тебе не «милая» и не «радость».

– Ну, это не тебе решать. Слишком много я в тебя вложил, чтобы ты еще вякала.

– Все сказал? – Агата брезгливо стягивает кольцо с пальца. – Тогда слушай. Повторяю тебе в сотый раз: ты мне не нужен! Ни разу ни о чем тебя не попросила! Если ты что-то делал, то только по собственной инициативе! – не желая дотрагиваться до руки Воропаева, она вкладывает кольцо в карман его пиджака. – Забудь обо мне. Забудь о том, что я существую!

– Хочешь проблем, ты их получишь… – цедит вслед побелевший Воропаев. – А заодно и твой безногий любовник.

Агата разворачивается:

– Ты мне угрожаешь?

Воропаев небрежно отбрасывает окурок:

– По-дружески предупреждаю. Учти, повторять не буду: еще раз увижу тебя с ним…

– Прощай…

С силой схватив запястье, Воропаев дергает Агату к себе. Его глаза горят:

– Ты у меня еще попляшешь, сучка, – едко шипит он сквозь зубы. – Сдохнешь вместе со своим калекой, поняла?!