Текст книги "В погоне за солнцем"

Глава 34

В магазин Агата опаздывает на полчаса. При ее появлении Луиза осуждающе хмурится и смотрит на часы:

– Знаешь сколько времени? Суббота, полно покупателей, а тебя нет на месте. Мне что, разорваться?

Агата никогда раньше не опаздывала, но это не избавляет ее от порицаний:

– Извините.

– Быстро переодевайся.

Агата направляется в комнату для персонала, где застает Машу. Та отчаянно что-то разыскивает на верхних стеллажах.

– Вот скажи, почему Луизка вечно куда-то все забрасывает? – Маша устало сдувает огненно-рыжую прядь со лба. – Документы на магазин, договора… Все не то.

– А что ищешь?

– Накладную за прошлый месяц.

– Она в сейфе. Сейчас переоденусь и сама ей отнесу. Слезай, а то расшибешься.

– Да уж, с моим везением – запросто.

– А что с Луизой? Будто не с той ноги встала.

Пока Агата переодевается, Маша пересказывает часть ненароком подслушанного разговора. Оказывается Луиза собирается разводиться с Воропаевым.

– Разводиться? Из-за чего?

– Да откуда мне знать? Но лучше держись от нее сегодня подальше. Кидается на всех, злющая как собака.

День тянется невыносимо долго. Чтобы скоротать время Агата не знает лучшего способа, чем постоянно занимать себя работой. «Ты скоро умрешь, Агата», – так и лупит голос Соноры, и как бы Агате ни хотелось в это не верить, как бы она ни пыталась отвлечься и заблокировать свои размышления, она просто не может выбросить их из головы.

«И ведь самое страшное, что я ей почти поверила! В какой-то момент мне и впрямь почудилось что-то такое… настоящее. Нет. Жизнь слишком сложная штука, чтобы кто-то мог предсказать все ее ходы наперед, а Сонора всего лишь… всего лишь шарлатанка, которая дурачит людей. Или сумасшедшая!»

У входа в магазин Агата замечает стильно одетую женщину с маленьким мальчиком.

– Найди себе занятие минут на пятнадцать, – женщина говорит с мальчиком, не отводя глаз от дисплея своего мобильника, – не ходи за мной хвостом.

– Мам, я с тобой, – капризно требует ребенок.

Женщина бросает на него недовольный взгляд, прицокивает языком и пересекает порог Beauty&Fashion. Агата здоровается с ней. Манеры, одежда, приветствие кивком головы с Луизой – относят женщину к там называемым VIP-клиентам. Таких как она следует окружать особым вниманием и только что не облизывать.

– Знакомое лицо… – вполголоса говорит Агата, повернувшись к Маше.

– Она же ведущая на музыкальном канале.

– Аааа… Подойдешь к ней? – Агата не ожидает увидеть в ответ ничего кроме кислой физиономии: Маша терпеть не может обслуживать высокомерных особ, в убеждении, что именно они виновны в ее неудачах на артистическом поприще. Делать нечего, Агата сама направляется к клиентке, предлагает ознакомиться с коллекцией. Та выбирает несколько нарядов, которые Агата относит в примерочную. Сын клиентки, предоставленный сам себе, принимается бесцельно нарезать круги по залу.

Несмотря на усталость, Агата работает активно. Она вежлива и обходительна. Луиза довольна: судя по всему, назревает крупная покупка. Агата останавливается у примерочной кабинки, ожидая услышать от клиентки новое указание и невольно подавляет возникшее желание зевнуть.

– Вы спите с открытыми глазами, – заявляет мальчик – сын клиентки, подойдя к Агате.

– Почему ты так решил?

– Физически вы здесь, но мысленно – очень далеко.

– А с тобой разве такого не бывает?

– Нет. Потому что я всегда занимаюсь только тем, что мне нравится. Может, вам просто не хочется здесь работать?

Маша прыскает со смеху, прислушиваясь к разговору:

– Предложи этому сопляку поменяться с тобой местами, – предлагает она Агате вполголоса.

Возможно Маша произносит это чуть громче, чем следовало, потому что дверь примерочной кабинки немедленно открывается, и мать мальчика принимается оглядывать Машу с бесстрастным любопытством человека, обнаружившего насекомое:

– Прежде чем говорить гадости, убедитесь, что вас никто не слышит, – строго говорит она.

– Как вам последнее платье? – спешит спросить Агата клиентку пока той, чего доброго, не пришло в голову пожаловаться Луизе.

– Только его и возьму, пожалуй… – отвечает недовольно.

– Отличный выбор! Пожалуйста, проходите на кассу, – Агата провожает клиентку до кассовой стойки, где уже ожидает улыбчивая Луиза, а сама по пути ловко избавляется от ненужного вороха одежды, который держит в руках.

– Добрый день! – оказавшись у входа, Агата машинально здоровается с новой посетительницей, вошедшей в магазин и холодеет, мгновением позже узнав в ней Веронику Аркадьевну Лазареву.

Лазарева не реагирует на приветствие Агаты, делая вид, что они не знакомы, хотя, по ее испытующему взгляду Агата понимает, что узнана.

– Ксения! – радостно восклицает Лазарева, заметив женщину с мальчиком.

– Боже мой, Вероника!

– Сколько же мы не виделись?

Женщины принимаются хохотать, шутить и обмениваться новостями, пока Луиза оформляет покупку, а Агата с самым спокойным видом, какой только может изобразить, продолжает заниматься своими делами.

– Ну, что я все о себе, да о себе? У вас что нового? Как Дима?

– Вот. Подыскиваю себе платье на свадьбу, – подчеркнуто громко отвечает Лазарева.

– Неужели женится?!

– В конце месяца.

– На Наташе?

– Естественно!

– Поздравляю, Вероника! Все-таки сбылась твоя материнская мечта.

– Можно сказать и так. Правда, придется лететь в Токио на свадьбу – дети будут жить и работать там, но зато, наконец-то, я смогу вздохнуть с облегчением.

– Поздравляю от души еще раз! – Ксения обнимает Лазареву.

– Спасибо! Не успеешь оглянуться, как и твой скромняшка подрастет, – Лазарева треплет мальчика за щеку, – станет таким же сердцеедом, как и мой.

Обе женщины приторно-сладко смеются.

– Да, годы просто летят, – говорит Ксения.

– Слушай, какое платьице миленькое!

– Оно из новой коллекции Луизы, мне не подошло, к сожалению. Не мой стиль.

– А ты знаешь, это – вариант, – задумывается Лазарева. – И кажется как раз то, что я ищу. Я примерю его. Деточка, можно вас? – она обращается к Агате, но девушка, парализованная услышанным, не способна разобрать ни единого слова.

«Теперь, по крайней мере, все ясно», – мелькает где-то в голове.

– Можно вас? – повторяет Лазарева. – Я хочу примерить это платье.

Голос доносится будто издалека, и Агата в состоянии воспринимать лишь лицо: слащавое, постепенно вспыхивающее недоумением…

– Будьте добры, принесите такое же платье в примерочную, – в третий раз обращается Лазарева, отчеканивая каждое слово, – тридцать восьмой размер. Де-то-чка! Вы не оглохли, случайно? Я же к вам обращаюсь!

– Что это с ней? Прекрасно обслужила меня минуту назад, такая милая девушка. Я даже хотела сделать комплимент Луизе по поводу качества обслуживания.

– Агата, ты что? – обеспокоенно спрашивает Луиза и, не получив ответа, виновато обращается к Лазаревой:

– Проходите пожалуйста в примерочную, Вероника Аркадьевна. Сейчас я вам все принесу, покажу, расскажу… Это платье из моей новой коллекции…

– Стоп. Минуточку, Луиза. Давайте разберемся. Эта девушка ваша сотрудница?

– Да, разумеется, – Луиза незаметно бросает на Агату взгляд, говорящий «уйди с глаз долой».

– А в чем тогда дело? Что за неуважение к клиентам? Она что – глухая, немая?

– Да ну что вы! Просто…

– Выходит она просто наглая! Я обращаюсь к ней, а она и ухом не ведет, – лицо Лазаревой выражает удивление, граничащее с гневом.

«Неприятное лицо… Ненавистное… Опасное…»

– Вы почему не отвечаете? Я к вам обращаюсь! – с плохо скрываемым удовольствием настаивает Лазарева, и несмотря на то, что улыбается Агате, ее глаза наливаются кровью.

Агата стоит окаменев. Лазарева не сдается:

– Выполняйте свою работу! Несите платье в примерочную!

– Агатка, ответь ты ей… – еле слышно шепчет Маша.

– Нет, – резко отвечает Агата и не узнает свой голос – он стальной.

– Что «нет»?! – теряя улыбку, спрашивает Лазарева.

– Да я скорее умру, чем стану обслуживать такую Тварь как Ты!!!

Присутствующие затаивают дыхание, как один человек. Кто-то пристально смотрит на Агату, но она не понимает «кто». И становится очень тихо. И время останавливается.

– Мне это мерещится, – думает Агата, обмирая. – Это происходит не со мной… Это один из моих кошмаров……

Глава 35

Несколькими часами позже врач-нейрохирург Зуев Лев Петрович входит в кабинет, снимает повязку с лица и долго смотрит на Агату остекленевшим взглядом:

– Скажите, вы постоянно испытывали такие боли? Почему вы обратились за помощью только сейчас?

– Почувствовала себя плохо на работе, – слабым голосом отвечает Агата, – и сразу же приехала. А что со мной?

– Это результаты вашего МРТ, – говорит врач, кивнув на рентгеновский снимок. – В левой лобно-височно-теменной области определяется участок неоднородно пониженного МР-сигнала.

– Что это значит?

– Это опухоль. Затрудняюсь объяснить, почему ее не обнаружили раньше.

Лев Петрович задумчиво перелистывает несколько страниц медицинской карты Агаты.

– Ваши головные боли диагностировались как мигрень, – продолжает он, – но истинная причина боли заключалась в опухоли.

Новость настигает Агату мгновенно, без всякого предупреждения, но она будто была готова ее услышать:

– Это излечимо?

– Все будет зависеть от степени злокачественности вашей опухоли. Чтобы ее определить, необходимо произвести пункционную биопсию.

Лев Петрович, только что сидевший рядом, вдруг оказывается немыслимо далеко. Он говорит сухо, невозмутимо, словно диктор новостей, который сообщает об очередном мировом катаклизме, а его голос звучит все тише, будто убавляют громкость динамика, растворяясь в каком-то постороннем гуле. Агата не способна реагировать. Услышав «злокачественная опухоль», ей кажется, что в глубине души замкнуло какой-то контакт. Ей не страшно. Она не плачет. Не пытается осознать что значит прожить всего восемнадцать земных лет. Она будто разучилась плакать и бояться в этот момент. Эмоции покидают ее, а реакции, застаиваются словно желчь. Лишь мимоходом в голове вспыхивает вопрос «за что же именно мне все это, Господи?», и тут же приходит ответ «все правильно, так и должен развязаться этот узел».

Агата покидает больницу поздним вечером, бредет домой, не видя дороги. Ветер бьет в спину, с шумом раскачивая кроны деревьев. В этом шуме все еще слышится голос врача – Агата словно выучила наизусть все, что он сказал. Страшно подумать, но она не огорчена из-за того, что скоро умрет.

– Господи, что ты такое говоришь!? – ошарашено вскрикивает Регина, прижав ладони к щекам. – Столько времени врачи лечили тебя от мигрени, а такую огромную опухоль попросту не видели?!

– Врач не смог этого объяснить.

– Что они намерены делать?!

– Доктор сказал, нужно произвести биопсию опухоли, чтобы решить вопрос о целесообразности хирургического лечения, – Агата произносит это неживым голосом, – но личное мнение моего врача, что операция по удалению невозможна. Нужно начинать проводить лучевую и химиотерапию. Послезавтра этот вопрос будет решаться на консилиуме.

– Боже мой, Агатка… Этого просто не может быть! Слушай меня внимательно, хорошо? – вдруг серьезно произносит Регина. – Ты не одна. Мы с тобой. Сделаем все, что нужно и даже больше! Мы ничего не пожалеем для тебя, ты нам как родная. Ты всегда можешь на нас положиться, поняла меня?

– Я знаю. Спасибо, Регин.

– А я знаю, что раздражаю тебя своими постоянными советами, но считаю, мы просто обязаны попробовать нетрадиционную медицину, медитацию… Слушай меня! Рак – один из самых загадочных недугов! До сих пор нельзя сказать с полной уверенностью какими причинами вызываются онкологические заболевания. И нет лекарства, которое давало бы стопроцентную надежду на излечение. Я для тебя ничего не пожалею. Я и моя семья возьмем на себя все расходы, сделаем любые операции, за границу отправим, если нужно. Я сама с тобой поеду, но, котенок, вылечить себя сможешь только ты сама, понимаешь? Для этого нужно очень-очень хотеть жить! Нужно бороться всеми способами!

– Даже Сонора сказала, что бороться бессмысленно.

– Нет! Сонора такого не могла сказать! – горячо возражает Регина. – Она сказала, что тебе не хватает смелости поверить, и поэтому она не в силах тебе помочь.

– Что ж, веры во мне по-прежнему нет. Я не знаю как заставить себя поверить, если я ни во что не верю.

– Отрицать легко лишь потому, что не можешь доказать.

– Сильно сказано, – Агата морщится. – Это бессмысленный разговор, Регин… Хватит.

– Котенок! – Регина смотрит на Агату с таким состраданием, что та, на мгновение, и впрямь чувствует себя бездомным, брошенным на произвол судьбы, котенком. Сочувствие Регины, ее поза, брови, сдвинутые к переносице, отчего-то раздражают и даже оскорбляют Агату.

– Представляю себе, что ты чувствуешь, – говорит Регина со слезами в голосе, но Агата знает, что это только слова. Ее горя становится так много, что она начинает задыхаться: «Представляешь, что я чувствую?.. Представляешь?! Да неужели?! Согласилась бы ты поменяться со мной местами?! – так и вертится на языке Агаты, пока она смотрит на красивую, молодую, полную сил и здоровья подругу. – Что-то очень в этом сомневаюсь…»

Агате вдруг ясно представляется с каким выражением лица Регина будет обзванивать знакомых и друзей, сообщая о ее смерти.

«Агата была замечательной… подругой. Я всегда могла на нее положиться», – Регина утыкается в платок. Агате слышатся интонации и слова, которые Регина будет употреблять за поминальным столом, представляется изящное черное платье от известного кутюрье, которое она оденет, ведь негоже королеве показываться на похоронах лучшей подруги абы как.

– Регинка, ты можешь сделать мне одолжение? – Агата понимает, что обсуждать в данный момент им больше нечего, а вызывать жалость к себе, ей хочется меньше всего.

– Конечно.

– Оставь меня сейчас. Я хочу побыть одна.

– Хорошо, – неохотно соглашается Регина. – Завтра я работаю до вечера, а потом приеду.

– Нет, не нужно.

– Не нужно? Но, как?.. Тогда позвоню?

– Лучше позвони.

– Когда ты ложишься в больницу?

– Пока не знаю. Это станет известно после консилиума.

– Ты маме уже сообщила?

– Регина… Пожалуйста уйди…

– Ладно, ладно. Только не психуй. Проводи меня, – Регина идет к выходу. – Если тебе что-нибудь понадобится, – добавляет она в дверях, – даже если среди ночи – сразу же звони мне, договорились?

– Хорошо.

Лишь только за Региной закрывается дверь, непрошенные слезы появляются на глазах Агаты. Секунду назад она была уверена в том, что не может дождаться ухода подруги, но оказывается остаться одной в мертвой тишине, воцарившейся в квартире, в миллион раз невыносимее. Обхватив голову руками, Агата облокачивается на кухонный стол, стоит как окаменелая и смотрит пустыми глазами на мозаичный рисунок – разноцветные хаотичные фигурки. Такой же ей видится собственная жизнь.

«Нет человека способного понять боль другого. Никто из нас не способен понять чужую боль, и Регинка – не исключение. Сейчас ей не было больно. Это не ее проблема, не ее горе. Я скорее поверю, что она… действительно „питалась“ моим горем как вампир и за счет этого становилась более сильной, более самоуверенной и счастливой. Лишь поэтому и проявляла ко мне сочувствие, но окажись она и вправду на моем месте…»

Звонок мобильника. Агата вздрагивает:

«Димка!» – холодок прокатывается от макушки до пят, а она было решила, что это чувство ей больше не испытать, что оно ей больше не доступно, ведь несколько часов назад убедилась – есть вещи гораздо страшнее, чем разбитое сердце. Но волнение от возможности услышать голос Димы, тем более сейчас, когда кипит и рвется наружу столько страха, злости, обиды… Агата хватает телефон с единственной мыслью – высказать Димке все, что она о нем думает. Но ей не приходится этого делать – на дисплее всего лишь фото Маши.

– Агатка, привет! Не спишь?

– Еще нет.

– Ну что? Как твои дела?

– Нормально, – Агата решает не делиться новостью о болезни, мыслями о Диме – ничем. – Что там было в магазине после того как я ушла? – она задает этот вопрос, чтобы окончательно добить себя.

– Там такое началось, Агатка-а… – протягивает Маша так, словно только и ждала, чтобы начать рассказывать. – Луизка просто рвет и мечет! Та тощая дамочка, бывшая балерина, с которой ты зацепилась, орала до посинения. У меня до сих пор поджилки трясутся. Вопила, дескать, она этого так не оставит, где это видано, чтоб какая-то шмакодявка хамила ей. Подняла на уши всех, кого только можно, вплоть до охранников и собирается подавать в суд на возмещение морального ущерба.

– Пусть подает на здоровье.

– И не сомневайся – подаст! Она ведь, помимо всего, за сердце начала хвататься, как мне показалось – нарочно, дескать, довели ее до инфаркта. Устроили показуху вместе со своей подружкой с телевидения, которая, кстати, согласилась быть свидетельницей на суде. В итоге Луизе пришлось вызвать скорую и твою дамочку – грымзу увезли в больницу. Конечно Луиза пообещала ей, что…

– Что уволит меня. Это все? – Агата не испытывает желания узнавать остальные подробности.

– Нет, не все. Позже, когда Луиза успокоилась, сказала мне, что эта дамочка, как бы выразиться помягче – крутая. С большими связями. И мало того, что из-за судебного иска все шишки посыпятся на Beauty&Fashion, но неприятности коснутся и лично тебя. Мне жутко тебе это передавать, поверь, ты ведь знаешь – я вовсе не сплетница, но я просто хочу тебя предостеречь. Короче, Луизка уверена, что эта балерина тебе отомстит и постарается устроить невыносимое существование.

– Куда уж невыносимее… – Агата болезненно улыбается.

– Что ты говоришь, не поняла?

– Говорю, спасибо за предостережение и подробный рассказ. Завтра я зайду за трудовой книжкой.

– Значит увидимся в магазине. Если честно, я сама сначала не поняла – что на тебя нашло? А позже догадалась. Это ведь была мать твоего Димки, да?

– Да, – отвечает Агата, и Маша слышит всю боль, о которой та умалчивает.

– Чем я могу тебе помочь, Агатка? Глупо, конечно, спрашивать, но может, чем-нибудь…

– Спасибо, Маш. Ничего не нужно.

– Агата?

– Что?

– Если захочешь поговорить… Вообщем, я рядом.

Агата отключает телефон и подробно вспоминает сцену в магазине. Впервые в жизни она позволила себе открытый бунт. Лазарева оказалась первым человеком, которому удалось разбудить в Агате зверя.

Она резко поднимается, пытаясь встряхнуться, насколько это возможно в подобных обстоятельствах; делает вдох и глубокий выдох и внезапно принимает решение. Берет мобильник, набирает службу курьерской доставки.

– Добрый вечер! – раздается милейший женский голосок. – Чем можем вам помочь?

– Здравствуйте. Необходимо срочно забрать чемодан с улицы Фридриха Энгельса дом 7 квартира 21 и отвезти на Кипренского 10, – договорив, Агата выдыхает.

Голосок сообщает стоимость срочной доставки и, заверив, что груз достигнет пункта назначения в целости и сохранности, просит ожидать курьера в течении часа.

Не теряя времени, Агата достает из шкафа большой чемодан, и, оглядев его со всех сторон, словно прикидывая, подходит ли он для того, что она задумала, принимается его упаковывать. Сначала она собирает все Димкины книги. Их оказывается слишком много – в чемодане едва остается место для одежды, а в углу комнаты по-прежнему грудой лежит большая часть книг. Приходится начать упаковывать их в отдельный полиэтиленовый пакет.

«Интересно, какая у нее будет рожа, когда она получит посылку? – руки Агаты заняты делом, но мысли текут непроизвольно. – Наверное, сразу же кинется звонить своему сыночку в Японию, а он… пусть только попробует позвонить! Пусть только сунется, посмеет напомнить о себе хоть раз!!! – Агата быстро остывает, чувствуя фальш в своей ярости, разыгрываемой перед самой собой: – Да не позвонит он больше, не обманывай себя. Не нужна ты ему…»

Агата представляет, как в эту самую минуту Лазарева созванивается с Димой и с упоением рассказывает ему о скандале в Beauty&Fashion; подозревает, что Дима будет пристыженно молчать, словно это он виноват в случившемся. Ведь в тот единственный раз, когда он посмел возразить матери и заступился за Агату, он и заварил всю эту кашу. Тогда он потерял все, всю свою прежнюю жизнь. И как же плохо, как некомфортно, как неуютно ему было все это время, несмотря на то, что он сопротивлялся и пытался убедить себя в обратном. Может, он и вправду верил в то, что способен жить иначе, способен стать другим человеком, быть независимым? Хотел потешить свою гордость, а сам все это время только и думал, как помириться с матерью. Сейчас все это не имеет значения, потому что именно сейчас, когда он вновь вернулся к своей нормальной, привычной, удобной жизни, он не променяет ее ни на что.

«Димка даже выяснять не станет, что там произошло в магазине и почему», – убеждает себя Агата и, закончив с книгами, проходится по квартире, чтобы с самым хладнокровным видом собрать и упаковать оставшиеся вещи: одежду, тапочки, из ванной – купальный халат, бритву и гель для бритья.

На сбор чемодана уходит ровно час, и как по сценарию раздается звонок в дверь.

На пороге коренастый парень с уставшим лицом:

– Добрый вечер.

– Здравствуйте.

Агата вручает ему пакет, чемодан, оплачивает доставку, сухо благодарит и накрепко запирает дверь:

– Все.

Глядя себе под ноги, плетется в комнату, не испытывая никакого облегчения от совершенного поступка. Подходит к окну, и, подперев ладонью подбородок, наблюдает, как курьер укладывает чемодан в багажник авто. Лишь сейчас Агата замечает, что на улице давно стемнело. Внезапно небо перерезает молния, а окно сотрясается от грома.

– Что это я такое сделала? – Агата вздрагивает. – Как могла отдать Димкины вещи??? Он вернется, а у него здесь даже тапочек нет!!!

Схватив куртку, Агата выскакивает на улицу под дождь, который вдруг хлынул как из ведра. На ее глазах машина курьера трогается с места.

– Стой!!! – Агата пытается остановить водителя, как если бы сам Димка находился за рулем, но машина скрывается за поворотом. Вместе со слезами досады из Агаты выплескивается нечто гораздо более сильное: нестерпимое, огненное, удушающее. Она продолжает идти вперед, а рядом с ней идет Дима, и его лицо светится любовью, и Агате вспоминается все вплоть до каждого поцелуя, слова, прикосновения. Становится невыносимо жаль себя, жаль неоправданных надежд, лживых обещаний, времени потраченного впустую:

«Я умираю, и он даже не знает об этом. У него свадьба! Праздник! Начало великолепной жизни, о которой он всегда мечтал, где мне никогда не было места!»

Навстречу плывут лица, наполовину скрытые зонтами. Иногда зонты приподнимаются, и Агата, вымокшая до нитки, ловит на себе любопытные взгляды незнакомцев. Словно насладившись видом чужого крушения, взгляды снова ныряют под зонты.

«Неужели никто не остановит меня? Неужели никто не поймет, что я задумала? Без слов, по одному моему виду? Раньше человеком, который заботился обо мне и понимал меня без слов, был Димка. Но даже он оказался фальшивым, выдуманным… Ему безразлично живая я или мертвая!»

На перекрестке ноги сами собой поворачивают направо. Агата минует несколько улиц, пестрящих витринами, больше не скрывая от себя, что у ее путешествия есть конечный пункт – есть определенная цель, к которой она следует, ускоряя шаг.

ДА. ЭТО САМОЕ ЛУЧШЕЕ – ПОКОНЧИТЬ СО ВСЕМ РАЗОМ. ЧЕГО ТЯНУТЬ? ДАЛЬШЕ БУДЕТ ТОЛЬКО ХУЖЕ, И КАКОЙ СМЫСЛ ПРОДЛЕВАТЬ МУЧЕНИЯ?

Агата уверенно заступает ногой на железнодорожный мост, и слышит как гулко раздаются ее шаги. Она знает, что все закончится до того, как она дойдет до конца моста. Каждый шаг отсчитывает ее последние мгновения.

«Никогда. Какое страшное, ледяное слово. Оно дает нам представление о том, что было до нашего рождения, что будет после нашей смерти. Никогда. Мне было семь, когда я впервые прочитала „никогда“ в глазах мамы. После смерти Вадима она бродила по опустевшей квартире, не зная куда деться от пустоты, от ледяного „никогда“. Я должна смириться с этим словом, принять его. Как же мне хочется исчезнуть…»

Дойдя до середины моста, Агата останавливается, хватается за поручни и смотрит вниз как загипнотизированная.

«Один шаг и все закончится… Ничто больше здесь не держит… Больше не могу терпеть… Больно…»

Наклоняясь вниз, Агата ясно видит себя размозженной, остро чувствует боль и ощущение предстоящего падения. Холод и дрожь поднимаются от ног к самому животу. Она перевешивается…

Внезапно чья-то крепкая рука хватает ее за шиворот и рывком затаскивает обратно на мост. Перед глазами у Агаты все плывет, ее словно только что вырвали из пасти смерти. Она способна осознать что произошло лишь через несколько секунд. Спасший ей жизнь, оказывается серым силуэтом в длинном плаще. Он быстро удаляется. Агата вглядывается ему вслед сквозь пелену дождя не в силах не двинуться, не вздохнуть.

– Кто ты такой?!!!!!! – не своим голосом вопит Агата, узнав «человека без возраста». Тот не оглядывается и вскоре растворяется в темноте.

Откинув голову, Агата садится, задыхаясь в рыданиях. Все ее мысли сводятся к одному простому, только что сделанному умозаключению: она поняла, что безумно хочет жить.