Текст книги "В погоне за солнцем"

Глава 23

В тот же день влюбленные назначают дату торжественного события и с головой окунаются в свадебные приготовления.

– Думаю, нам следует пригласить лишь самых близких, – предлагает Дима, поглаживая Агату по щеке. – Как ты думаешь?

– Хорошо, – она с улыбкой соглашается. – Только самые близкие.

Конечно, в мечтах собственная свадьба виделась Агате блестящей, роскошной, великолепной, ослепительной… и разве скромный список гостей, на котором настаивает Дима, должен исключать все остальное?

Агата решает и предлагает Диме, что будет заниматься подготовкой сама, чтобы не обременять его и не отвлекать от терапии. Дима не спорит:

– Конечно, любовь моя. Так будет даже проще.

Выбор места для проведения свадьбы, заказ нарядов, покупка обручальных колец – всем доверено заниматься невесте.

В ее ежедневнике то и дело начинают появляться пункты: встреча с флористом; заказ лимузина; беседа с декораторами. Помимо, она продолжает ежедневно трудиться в своей студии, беседовать с заказчиками, заниматься продажей картин, готовить выставки, участвовать в благотворительных аукционах – каждый день Агаты расписан по минутам, она приезжает домой поздно вечером, выжатая как лимон, совсем (на нервной почве) перестает спать, но суматоха, которая захватывает в этот период жизни, кажется девушке наивысшим блаженством, какое только возможно испытать. Она совершенно счастлива и ловит себя на мысли, что сильно изменилась, как и ее агрид, который теперь почти ни на кого не нападает. Девушка перестает испытывать свойственные ей враждебность и недоверчивость к окружающим: каждый встречный кажется ей чуть ли не лучшим другом, всех хочется обнимать и при этом вопить на весь белый свет о своей любви и своем счастье. Фиолетовые агриды активно реагируют на золотистый, искрящийся оберег Агаты, хищно пытаясь завладеть ее счастливой энергией, но все их попытки остаются тщетными.

Оказавшись недалеко от дома своей матери, Агата решает навестить ее, а заодно отдать приглашение на торжество.

– Счастливая невеста пришла, – с порога заявляет Анна и обнимает дочь.

– Ну, как ты? – спрашивает Агата. В ответ Анна пожимает плечами:

– Наслаждаюсь заслуженным отдыхом.

Следуя за ней на кухню, Агата замечает, что оберег матери ярче обычного и пульсирует нездоровым голубым сиянием:

«Видимо заслуженный отдых изрядно поднадоел… Что ж, этого следовало ожидать».

– Мам, может, тебе за границу слетать? – предлагает Агата. – Или на море отдохнуть? Я могу все устроить.

– Нет-нет-нет, категорически! Лететь на самолете? Боже упаси.

– Ну, тогда в санаторий, хочешь? Не обязательно уезжать далеко.

– Мне очень хорошо дома, – уверяет Анна, заодно пытаясь убедить в этом и себя. – Я здесь со своими книгами, с твоими картинами… Ты и так много делаешь для меня.

– Ты же знаешь, мне это в радость.

– Выпьем чаю?

– Давай.

Анна принимается накрывать на стол:

– Что ты делала в моих краях? С трудом верится, что специально приехала ради того, чтобы увидеться с матерью.

«М-да…» – Агата хмыкает, слегка покачивая головой и отвечает: – Сначала встречалась с заказчиком, потом с президентом общероссийского фонда. Он организует детскую выставку и приглашает меня принять участие в качестве члена жюри.

– И тебе не жаль тратить время на детскую выставку?

– Конечно, нет! Мне это очень даже интересно. Я вовсе не такая корыстная стерва какой меня многие считают, полагая, что я берусь за работу только в том случае, если за нее хорошо платят.

– Значит все-таки выходишь за него, за своего Димку? – без перехода спрашивает Анна.

– Все-таки выхожу. Представь себе.

Агата не особо реагирует на сарказм матери, она и не рассчитывала на другие, более добрые эмоции с ее стороны. «Вот если бы это была свадьба Вадима, мама бы сейчас соловьем заливалась…» Но вдруг происходит невероятное. Анна, взглянув на Агату – своего светящегося от счастья ребенка, улыбается, приближается к ней и впервые за много лет неуклюже и застенчиво обнимает ее.

– Завтра я еду на примерку свадебного платья, – невольно срывается с языка Агаты. – Хочешь со мной?

Снова улыбка:

– Конечно.

В усталом взгляде Анны возникает нечто такое, чем Агата восхищается: чистое, безмятежное, запрятанное ото всех, даже от самой себя. Только сейчас Агата замечает в обереге матери зияющую рану, отверстие с зазубринами: «Какой-то агрессивный агрид совсем недавно ранил ее, – думает девушка и невольно проникается к матери такой жалостью, что готова расплакаться: – Бедная ты моя, несчастная… Вся твоя жизнь, весь путь усыпан осколками того, чем ты хотела стать и чем так и не стала!»

Анна тем временем разливает по чашкам ароматный чай, Агата благодарит, утыкается взглядом в чашку. После небольшой паузы, почувствовав, что момент подходящий, она пересиливает себя:

– Почему ты была так холодна со мной, мам? Неужели все эти годы тебе было безразлично, что со мной происходит? Я понимаю, Вадима не стало. Ты была убита этой потерей, но ведь я все это время была рядом с тобой. Ты даже не замечала меня…

Анна не в силах выдержать взгляда дочери:

– Прости, если можешь… – выпаливает она, не глядя на Агату. – У тебя пока нет детей и знаю для тебя это просто слова, но… нельзя, потеряв ребенка от любимого человека, не сойти с ума. Каждый день я лечу из этого проклятого окна вместе со своим сыном. Снова и снова.

– Потерять ребенка от любимого человека… – повторяет Агата, стараясь вникнуть в суть фразы. – Что-то я не совсем поняла тебя. А я, значит, не..?

– Да, у вас с Вадимом разные отцы.

– Зачем ты вообще вышла за папу? Почему не развелась? Ты ведь его едва выносила?!

– Жизнь не похожа на любовные романы, на истории о беззаветной любви. В жизни нет ничего определенного и однозначного. Были тысячи причин, чтобы уйти от твоего отца, как и тысячи причин, чтобы этого не делать.

– Он любил тебя.

– Знаю. Любил настолько, что женился на мне беременной от другого человека, которого я и любила всю свою жизнь, но… в жизни всегда есть свое «но».

– Великолепно. Гениально! – Агата смотрит в потолок, стараясь не расплакаться. – И ты ненавидишь меня за то, что я ребенок не от твоего любимого, как ты говоришь, а от папы?

– Да вовсе не тебя я ненавижу, – горько возражает Анна, – я ненавижу себя! За свою слабость, свое безволие, эгоизм. Ты пока понятия не имеешь, что значит: «умереть страшно, а жить не хочется». Ты здесь вообще не причем!

– Конечно. Я всегда не причем.

– Повторяю: прости, прости, если можешь! Я знаю насколько виновата перед тобой. Мне страшно и стыдно. Постоянно страшно и стыдно! Мне кажется, что люди знают о моей вине, я повсюду вижу осуждающие взгляды, такие, как у тебя сейчас. Именно поэтому мне невыносимо выходить из дома. Но ты… для меня единственный источник света среди этого мрака. Если бы не ты, я бы уже давно повесилась или отравилась, неужели непонятно? Конечно, непонятно, ты совсем другая – упертая, сильная, идешь напролом, говоришь напрямик, никогда не прячешь голову в песок, как я. Ты была такой с самого рождения – для тебя не существует запретов. А для меня они во всем, повсюду. Меня восхищает сила твоего духа, умение добиваться поставленной цели любой ценой. Ты на это способна, а я нет. И именно это не позволило мне сблизиться с тобой, почувствовать в тебе родственную душу, понимаешь?..

Анна долго молчит, глядя в окно, нервно кусая ноготь.

– У каждого из нас есть в жизни человек, – продолжает она, – который заставляет жить по-настоящему, всей душой, каждой клеткой, а не просто глотать кислород, являясь живым механизмом. Этот человек только наш и ничей больше. С уходом Вадима я лишилась такого человека и способности чувствовать и жить всей душой.

– Спасибо, что поделилась… – говорит Агата, отвернувшись, тайком утирая слезы. Она снова чувствует себя маленькой безрадостной девочкой, которой так не хватает материнской любви. – А где же твой любимый, отец Вадима? – Агата переводит взгляд на мать. То что она видит в ее глазах, заставляет тело содрогнуться. «Так вот откуда эта пустота. Дело не только в Вадиме. Она потеряла обоих…»

– Он умер? – предполагает Агата.

– Несчастный случай, – Анна отвечает коротко и равнодушно, словно со слезами и эмоциями на этот счет давно покончено. – Произошла авария, он не справился с управлением. Это случилось через месяц после того, как я узнала о беременности. Он давно живет лишь в моих воспоминаниях.

– А папа был рядом, подставил тебе плечо. Папа не был воспоминанием. Неужели он совсем для тебя ничего не значил?

– Я убедила себя в том, что он мне нужен и относилась к нему с большой симпатией, конечно до тех пор, пока он не начал… В последние годы я не испытывала к нему ничего кроме жалости, полагаю, как и ты.

Твой отец жил не своей жизнью, с женщиной не предназначенной ему судьбой, и я, как ни старалась, не могла заставить себя чувствовать к нему то, чего не было между нами изначально. Мы совершили ошибку и стали ее заложниками. Мы никуда не могли деться друг от друга, от угрызений совести. Мне жаль, и я буду до конца дней молить тебя о прощении за то, что ты была втянута в наш с твоим отцом несчастливый брак.

Если бы у меня не было тебя, я с чистой совестью могла бы сказать, что вся моя жизнь была пустышкой. Но у меня есть ты, и я хочу для тебя счастья, хочу, чтобы ты не повторяла моих ошибок, потому должна спросить: ты любишь Диму по-прежнему, со всей страстью, всем сердцем, или же выходишь за него просто потому… что он твоя очередная прихоть и цель? Не обижайся, доченька, но ты всегда хотела то, чего тебе не дают. С самого детства изводилась, если тебе этого Нельзя. Была одержима идеей получить запретное. Вот я и думаю, Димка для тебя, случайно, не очередная идея фикс?

– Ты сейчас говорила, что у каждого есть человек, заставляющий жить всей душой, а не просто глотать кислород, – притихшим голосом отзывается Агата. – Для меня – это Димка. С ним я – настоящая.

– А он? Так же к тебе относится?

Агата пожимает плечами:

– Как можно отвечать за другого? Надеюсь, скорее да, чем нет.

Разговор обрывается звонящим мобильником, и Агата безумно этому рада.

– Одну минуту, мам. Да?

– Здорово, Аверина! – по голосу слышно, что Регина за рулем.

– Привет.

– Я тебя не отвлекаю?

– Нет-нет, я слушаю.

– Давай по ГУМу прогуляемся? Потом пообедаем где-нибудь, поболтаем?

– Хорошо. Я сейчас у мамы. Заскочишь за мной?

– А я тут как раз недалеко. Буду у вас… через десять минут.

– До встречи.

Агата отключает мобильник.

– Я поеду с тобой на примерку платья завтра, – говорит Анна, надеясь поставить точку в самом тяжелом разговоре своей жизни. – С большим удовольствием.

– Во сколько за тобой заехать? – подхватывает Агата.

– Да во сколько хочешь. Ты же знаешь, у меня и дел никаких нет. Только Ты у меня есть.

…

Изящно скользя по ГУМовским мостикам, лестницам и переходам с этажа на этаж, Регина одновременно успевает и восхититься новыми коллекциями, и вступить в дискуссии с продавцами, и полюбоваться витринами и поминутно отправлять Артему смс-ки. Параллельно она рассказывает Агате о недавнем забавном случае, когда они отправились огромной компанией в ночной клуб, но внезапно захотели остаться с Артемом наедине, и никого не поставив в известность, ухитрились сбежать домой. А друзья начали названивать им, спрашивать где они, и пришлось всех дезинформировать, назвав адрес другого клуба, куда они якобы поехали, но где, разумеется, не были. Регина как обычно трещит без умолку, но Агата рада этому – это затмевает осадок, оставленный разговором с мамой…

Агата наблюдает за оберегом Регины, который начинает искриться золотистым цветом счастья всякий раз, когда девушка упоминает о своем ненаглядном Артеме. Агата думает: «Вот и хорошо. Мы обе счастливы. В Регинкином счастье отражается мое собственное. Мой ум спокоен, мой агрид спокоен. Агриду нет нужды отнимать чужое счастье, потому что он переполнен собственным…»

– Кажется, у нас обеих началась светлая полоса в жизни, – говорит Агата, убедившись, что агрид Регины так же спокойно реагирует на нее. – Все наконец-то складывается так, как мы всегда мечтали, да?

– А ты разве сомневалась, что все так и будет? – весело спрашивает Регина, присаживаясь возле фонтана. Она обхватывает руками колени и продолжает свой рассказ:

– Так о чем я? Ах, да! Завтра мы идем с ним в ресторан. И на мне будет такой комбинезон, к которому непременно нужна правильная обувь, понимаешь? Ну, чтобы произвести сногсшибательное впечатление.

– Мне кажется, на Артема ты произвела бы сногсшибательное впечатление, даже будь на тебе холщовая рубаха!

– Это вряд ли. Я думаю, что Темик любит меня именно за то, что я такая, какая есть.

– Неисправимая шопоманка?

– Ну не сбивай меня с мысли! Туфли. Когда я увидела эти обалденные Фабиани, то всю ночь потом не спала. Все думала, ну почему же не купила их сразу? Ну что это за приступ скупердяйства, в конце концов? Ведь они красотулечки – именно то, что мне нужно! И только сейчас я спокойна. – Регина любовно прижимает к груди коробку с вожделенными туфлями, – много ли нужно женщине для счастья, Аверина?

Агата сомнительно качает головой и улыбается:

– День свадьбы назначили?

– Еще в сомнениях. Но планируем на конец лета. А вы? А как с твоим переездом? Решили, где будете жить, у Димки или у тебя?

– Решили, что будем жить у меня. Так будет удобнее, и студия рядом.

– А как твое свадебное платье? Когда я его увижу?

– Завтра первая примерка.

– Я еду с тобой.

– Угу, только учти, что мама тоже поедет с нами.

– Тетя Анюта поедет с тобой на примерку на платья? – удивленно переспрашивает Регина и тут же смущается. – Ну, тогда я пожалуй не буду вам мешать. Мама и дочь – это святое.

Агата чувствует холодок в груди, снова вспомнив о разговоре с матерью.

«Ох, мама, мама… Конечно тот факт, что у нас с Вадимом разные отцы никак не повлияет на мое отношение к брату, и все-же это известие изрядно выбило меня из равновесия. Знаю, что не сейчас, но позже, в спокойной обстановке мне еще предстоит хорошенько обо всем этом подумать, переварить и усвоить известие… Интересно, сложилась бы жизнь мамы иначе, если бы погиб не Вадим, а я? Она сказала, что я – ее жизнь, единственный источник света во мраке, но я не верю ей. Что я значу для нее? Всего лишь кусочек ее плоти, совершенно чуждое, незнакомое сознание, другая женщина. Нет. По мне она ни за что бы так не убивалась, как по Вадиму – сыну от любимого человека. Должно быть, она дорожила каждой его клеточкой…»

Агата рассеянно переводит взгляд на Регину. Та уже рассказывает очередную из своих многочисленных историй, хохочет самым беззаботным, самым счастливым смехом, на который только способна девушка, и Агата, улыбнувшись, снова вытесняет из головы мрачные мысли.

Регина предлагает заглянуть в магазин женского белья. Глаза разбегаются перед огромным выбором, но накануне самого важного события в своей жизни Агата решает остановиться на самом дорогом и откровенном.

День пролетает как одно мгновение. Когда подруги возвращаются домой, Агата (неожиданно и для Регины, и для самой себя) просит высадить ее недалеко от Кожевнического проезда.

– Мне нужно. По делам.

– Ты не к Соноре случайно? – проницательно угадывает Регина. Агата застывает под ее леденящим взглядом, колеблется мгновение и кивает.

– Не знала, что вы все еще общаетесь, – голос Регины кардинально меняется. – Что вас до сих пор связывает, если не секрет, конечно?

– Да ничего, – как можно более беспечно отзывается Агата. – Просто, раз уж оказалась неподалеку, хочу ее проведать.

– Ну, зачем же тебе здесь выходить? – таким же беспечным тоном отзывается Регина, разгоняя напряжение. – Довезу тебя прямо до подъезда. Еще не забыла адрес.

Регина резко жмет на газ, ее глаза холодно сверкают, а оберег мгновенно приобретает агрессивный оттенок. Агате некогда об этом думать. Она решает не верить своим впечатлениям и игнорировать перемену в настроении подруги. Все ее мысли уже заняты предстоящим объяснением с Сонорой, с которой она не виделась почти год. С тех самых пор…

– Хочешь подняться со мной? – из вежливости предлагает Агата, когда Регина останавливается напротив подъезда.

– Нет, спасибо. Больше не чувствую в себе потребности общаться с Сонорой. Повзрослела, должно быть. Странно, что ты до сих пор не повзрослела.

– Ну пока. Созвонимся.

– Могу подождать тебя, а потом отвезти домой, – предлагает Регина, выглянув в открытое окно.

– Не надо. Тебе же не терпится примерить свои обновки. Езжай домой, а я такси вызову.

– Передавай Соноре привет, – бросает Регина напоследок, – если она меня помнит, конечно…

– Она помнит. Я обязательно передам.

Агата долго стоит перед входной дверью, в нерешительности. Наконец, собравшись с духом, жмет на кнопку звонка. «Я должна с ней поговорить. Ради Димки должна».

Дверь, к удивлению Агаты, открывает не Вира. На пороге незнакомая молоденькая девушка, которая любезно приглашает Агату войти:

– Вы записаны на сеанс?

– Эм… Нет, – улыбается Агата. – Я подруга Соноры. Скажите, что пришла Агата.

– Минутку.

В приемной как всегда толпится очередь. Девушка отправляется к стойке, поднимает телефонную трубку и связывается с Сонорой. Затем она обращается к Агате:

– Можете войти.

Агата благодарит и входит в кабинет. Сонора сидит за своим столом. Встретившись взглядами, обе женщины невольно улыбаются.

– Здравствуй, девочка.

– А где Вира? – спрашивает Агата, проходя и присаживаясь в кресло.

– Заболела. Пришлось предоставить ей отпуск и найти временную замену.

– Что-нибудь серьезное?

– Надеюсь, нет.

– Это… из-за меня? Из-за того, что я ранила ее?

Сонора сцепляет пальцы в замок и пристально смотрит Агате в глаза:

– Ранение агрида сыграло свою роль, ты и сама знаешь.

– Я не хотела. Ты же видела, она напала первой…

– И ее злость, рикошетом отлетев от твоего крепкого оберега, вывела из строя ее собственный оберег, – заканчивает Сонора. – Обычно так и бывает: чаще всего мы раним наших близких нехотя, не желая причинять им боль, но сожалеем о содеянном слишком поздно.

Обжигающая волна ударяет в сердце Агаты. Перед глазами встает Вира такой, какой она была в момент атаки агрида.

– Я зайду к ней, – Агата поднимается, – узнаю, как она…

– Не надо, – останавливает Сонора. – Она медитирует, восстанавливает оберег. Лучше ей не мешать. Выпьешь что-нибудь? Кофе, чай, может быть сок?

– Не стоит беспокоиться. Ничего не хочу.

– Ты совсем пропала. Почему не приезжаешь? Не звонишь?

Агата пожимает плечами:

– С Гектором мы видимся. А к тебе я не приезжала потому что решила, ты не захочешь меня видеть после случившегося.

– Я всегда тебе рада, что бы не случилось.

– Боюсь, это не так.

Сонора молча разглядывает Агату, словно сканирует:

– Гектор сказал, ты выходишь замуж?

– Прости, я не приглашаю тебя на свадьбу. Поскольку ты настроена против Димы, то и незачем…

– Я никогда не была настроена против Димы. Я лишь сказала, что вам нельзя быть вместе и по-прежнему придерживаюсь своего мнения. Вы оказались вместе в силу неестественных причин, поэтому ваш союз не доведет до добра.

– Не будем спорить. Если я дорога тебе, хоть немного, прими тот факт, что я и Дима теперь вместе. Мы любим друг друга и счастливы.

– Ну что ж, поздравляю тебя. Надеюсь, это не помешает тебе продолжать поиски ясновидцев?

– Я как раз хотела поговорить с тобой об этом. Поскольку в моей жизни произошли перемены, я больше не намерена продолжать поиски и вообще практиковать выходы из тела.

Сонора темнеет лицом:

– Ты намерена игнорировать агрида?

– Я намерена игнорировать все. Мой агрид оказался таким же фантазером, как и я. Его фантазии пугают меня. Они злонамеренны. Это нужно остановить, пока не поздно. Поэтому я решила вернуться к нормальной жизни, которой жила до встречи с тобой. Я счастлива и отныне предпочитаю жить в неведении. Это мое решение. Больше не буду ни на кого нападать, но и свое никому не отдам. Мне остается лишь вернуть тебе книгу Крио Гуна. Уже месяц ношу ее в сумке, все собиралась заехать, поговорить…

Сонора принимает книгу из рук Агаты:

– В какой-то момент я поверила, что тебе, так же, как и мне, невыносима сама мысль, что агриды вытворяют с нашей планетой; поверила, что ты готова умереть за то, чтобы хотя бы на один градус расстроить их планы, а ты вместо этого, обладая такой силой, зная, что мир рушится, собираешься замкнуться в маленьком мирке счастливой супружеской пары? И ты сможешь оставаться безразличной ко всему что…

– Да, смогу! – твердо прерывает Агата. – И не надо мне мораль читать! Для меня нет ничего важнее Димки. Я не собираюсь делать вид и притворяться, будто переживаю за все человечество, так же, как и ты. Я хочу только любить Диму, любить его всегда и ни о чем больше не думать. Пусть все идет к черту, для меня существует только он и я. Я тоже имею право на свою долю покоя и счастья. Можешь думать обо мне, все что хочешь.

– Ты в вправе поступать так, как считаешь нужным. Кто я такая, чтобы судить тебя или последствия твоих поступков?

– О каких последствиях ты говоришь?

– У любого действия есть последствия.

– Почему бы тебе не выражаться яснее, ты считаешь меня убийцей Лазаревых, так? Не я виновница той катастрофы! – Агата говорит со слезами на глазах, надеясь, что если будет достаточно убедительной, то сама поверит в это.

– Я тебя и не обвиняла. Я не считаю тебя прямой виновницей того, что случилось с Лазаревыми, – Сонора смотрит на Агату с жалостью, та не в силах выносить ее взгляд и отворачивается. – Но ты перестала думать о людях, которых можешь задеть своей силой, – продолжает Сонора. – Разве нет? Если хочешь знать, я каждый день молю о прощении тех людей, у которых вынуждена отнимать энергию, и которые не способны обороняться от моей силы.

Агата криво усмехается:

– Ну конечно!

– Представь себе! Потому что я знаю, мне придется отвечать за содеянное. Не здесь, не сейчас, но однажды придется. Всем нам придется.

– Я хотела обсудить с тобой кое-что еще, – утирая слезы, говорит Агата. – Мне нужно передать часть своей силы Диме, чтобы он смог излечиться. Ты можешь научить меня, как это сделать?

Сонора коротко отвечает:

– Этому невозможно научить.

– Но ведь ты передаешь силы другим людям, своим клиентам? Как ты это делаешь?

– Отдать энергию – противоположность тому, как ее забрать. Нужно захотеть поделиться своей энергией, вот и все. Пожертвовать собой ради другого.

– У меня чувство, что ты не рассказываешь мне этого специально, чтобы наказать меня.

– Я и не подозревала, что ты обо мне такого мнения.

– Каждый из нас время от времени способен на подлость, и ты не исключение. У меня белый агрид, у меня больше возможностей, чем у Виры или Гектора, научи меня. Хотя бы попробуй.

Сонора огорченно смотрит на Агату:

– Я действительно рассказала все, что знаю. Как можно научить жертвовать собой ради другого? Этого нужно просто захотеть: поставить чужую жизнь выше своей. Тогда твоя энергия перейдет к другому.

– Вижу, я не дождусь от тебя помощи. Ладно, спасибо.

– Постой. Я могла бы поработать с Димой, передать ему свою энергию, чтобы…

– Исключено. Димка не должен видеть тебя, и знать, что мы знакомы. Он больше не затрагивает тему астральных путешествий, чему я очень рада. Не дай Бог, он что-нибудь заподозрит и начнет меня расспрашивать. От этого один шаг, чтобы связать смерть его близких со мной. Единственное, что я себе позволила – убедить его в пользе медитаций. Мы почти каждый день выезжаем на природу, чтобы восстановить его оберег.

– Что ж, это хороший способ. Хотя энергии растений не хватит для того, чтобы поднять Диму на ноги.

– Больше всего на свете я желаю его полного выздоровления. Я не успокоюсь, пока не вылечу его.

Агате нечего больше сказать. Она поднимается.

– Агата, – останавливает Сонора.

– Да?

– Не забывай меня. Приезжай, когда сможешь, я всегда тебе рада, – Сонора улыбается и задумчиво добавляет: – Я желаю тебе счастья не меньше, чем желала бы своей дочери.