Текст книги "В погоне за солнцем"

Глава 30

Методика исполнения заветных желаний или Мантра Привлечения Удачи.

Для проведения этого ритуала Агата поднимает голову вверх, вытягивает руки к небу, а затем четко и осознанно проговаривает:

– Я есть счастье. Я есть удача. Я есть сила, любовь и молодость. Я есть талант, успех и достаток. Я есть благополучие и долголетие… С этими словами сила моего агрида растет…

Прочитав Мантру несколько раз, Агата позволяет агриду покинуть свое тело, и некоторое время тот отсутствует. Когда он возвращается, оберег Агаты начинает сиять золотистым светом и наполняется энергией счастья, удачи и благополучия.

К сожалению, Агате не известно, вернее, она ни разу не удосужилась задуматься о том, что происходит в момент произнесения ею заветных слов Мантры. Оказывается, агрид, покинув ее тело, отправляется на поиски жертв и принимается упоительно вытягивать энергию из всего живого, что попадается ему на пути. Агрид высасывает счастливую энергию более слабых сородичей, попросту говоря, выкрадывая чужое счастье у тех, кто не может его уберечь.

Глава 31

Неразлучные подруги Гелена Назарова и Ирма Постникова пересекают порог магазина Beauty&Fashion.

Увидев их, Регина начинает метаться, как зверек в клетке:

– Убейте меня…

Агата устало вздыхает, глядя на Регину:

– Иди, спрячься в примерочной. Я сама их обслужу. Мне ведь не надо беречь репутацию школьной королевы.

– Аверина, ты моя спасительница! Проси у меня потом, что хочешь! И угораздило же Машку именно сегодня ускакать на свои кинопробы…

С этими словами Регина закрывается в примерочной кабинке, а Агата направляется к девушкам, равнодушно перебирающим вешалки с одеждой: «Конечно, по мнению Регинки – для меня это сущий пустяк».

– Гелена, Ирма, привет! – губы Агаты растягиваются в улыбке продавца-консультанта.

– Вот так встреча! – Гелена целует Агату в обе щеки. Ирма делает то же самое. – Сто лет не виделись! Мы не знали, что ты здесь работаешь.

– Да, чуть больше года.

– Ничего себе. Как дела? Как Дима? – на лице Гелены мелькает неприкрытое ехидство.

– Все в порядке, – не моргнув глазом, отвечает Агата. – У Димы тоже все отлично, он сейчас работает за границей.

– Да что ты-ы? – Гелена вроде бы удивляется. – Как же ты его одного отпустила?

Агата игриво пожимает плечами, а затем вынужденно выслушивает рассказ Гелены о том, как они с Ирмой замечательно, сногсшибательно и весело проводили весенние каникулы в Париже… Гелена все говорит, говорит, говорит, Агата кивает и вежливо улыбается, и в какой-то момент перестает воспринимать, видит только лицо с шевелящимися губами. Время отматывается назад… Гелена становится совсем маленькой девочкой, той самой – почему-то жестокой, почему-то ненавидящей, почему-то желающей сделать больно настолько, что каждый ее жест, действие или слово были призваны ранить Агату, втаптывать ее в грязь, заставлять чувствовать себя полным ничтожеством. «Дефективная… Фууу! Позор! Даже море ни разу не видела!» – смеется Гелена, и вслед за ней смеются все остальные – ухоженные, белолицые и (почему-то помнится Агате) зубастые дети. У всех, как на подбор, были состоятельные родители, все могли позволить себе проводить каникулы за границей, в каких-нибудь экзотических странах, красивых городах (в Париже, почему нет?) а затем наперебой хвастать друг перед другом, и с особенным удовольствием рассказывать о своих путешествиях единственной однокласснице, которая никогда не видела моря. Как же вышло, что она – такая обычная, ничем не примечательная девочка попала в элитный, гимназический класс для избранных? Туда ведь не зачисляли абы кого… Ах да! Это Нелли постаралась, уговорив директора школы, конечно, руководствуясь благими побуждениями – просто ей очень хотелось, чтобы Агата училась вместе с ее Регишкой. Регине, в отличии от Агаты, было в этом гимназическом классе очень даже комфортно и привольно. Гелене тоже было комфортно и привольно, ведь ее мать – Нина Юрьевна, помимо всего прочего была классным руководителем в этом самом классе. Нина Юрьевна Назарова – это вообще отдельная глава в жизни Агаты… Высокая, деловитая, в туфлях на каблучках, которыми она вечно прицокивала, поглядывая на учеников. Агата чувствовала каждой клеткой, как Нина Юрьевна не выносит ее, не переваривает. Даже если учительница говорила с ней ласково, казалось, что каждое слово стоило ей невероятных усилий. Агата никак не могла преодолеть свое смущение перед этой элегантной дамой. Едва на Агату обращались сверлящие глаза, и надменный голос бросал вопрос, как она зажималась и переставала что-либо соображать… А этот снисходительный взгляд всякий раз, когда речь заходила о гуманитарной помощи, бесплатных обедах, неблагополучных семьях… Из всех детей Нина Юрьевна выбирала Агату и начинала сверлить глазами, и тогда Агате казалось, что весь мир оборачивается и смотрит лишь на нее – съежившуюся, сгорающую от стыда за последней партой. Как-то Гелена принесла в школу дорогую куклу невероятной красоты, которая к концу учебного дня таинственным образом исчезла. Тогда Нина Юрьевна подняла Агату при всех учениках и демонстративно обыскала. В классе воцарилась мертвая тишина, нарушенная грохотом, когда на пол из рюкзака Агаты, который Нина Юрьевна вытряхнула наизнанку, посыпались тетради и учебники.

– Аверина! Где кукла? – Нина Юрьевна сопровождала вопросы ударами каблучков. Агата в ужасе смотрела, как двигаются губы, густо окрашенные красной помадой. – Я жду! Ты задерживаешь весь класс! Я знаю, это ты взяла! Больше некому!..

«Стать бы птичкой… Улететь бы от всех вас далеко-далеко…»

– Ушли, наконец? – Регина выглядывает из примерочной, и Агата выходит из задумчивости:

– Горизонт чист, – отвечает она. – Можешь больше не прятаться.

– Купили что-нибудь?

– Да ничего им не нужно. Так, слоняются просто.

– Спасибо тебе огромное, котя, не знаю как и благодарить. Про Димку расспрашивали, мерзавки?

– Как всегда. По-прежнему интересуются чужой жизнью, больше чем собственной. Еще рассказывали про Париж…

– Вот потому я и не хочу с ними общаться. У Геленки язык метет как помело. Ты уж прости, котенок, что пришлось тебя подставить, – Регина складывает губы трубочкой.

– Да плевала я на них…

– Молодец, Аверина! Я прямо очень тебя уважаю за такую позицию. Но сама я так не могу. Чтобы на завтра полгорода было в курсе, что Регина Сафронова обслуживала Геленку? Дескать, она там по Парижам развлекается, а я тут в магазине батрачу… Какое счастье, что с понедельника меня уже здесь не будет.

– То есть? – ошарашенно спрашивает Агата. Остатки ее задумчивости, как рукой снимает.

– Я дорабатываю в Beauty&Fashion последнюю неделю, – взяв расческу, Регина начинает расчесывать длинные волосы перед зеркалом.

– Увольняешься что-ли?!

– Ну да.

– А почему ничего не сказала?

– Говорю сейчас. К тому же, все решилось буквально вчера вечером.

Агата прикусывает губу и отрешенно вздыхает:

– Что будешь делать дальше? Попробуешь поступить в институт?

– Нет. Знакомый зовет к себе офисменеджером. Так что, да здравствует работа с девяти до шести, с нормальным человеческим графиком, выходными и всеми вытекающими последствиями! – радостно выпаливает Регина.

– А как же Воропаев?

Улыбка тут же опадает с лица Регины, глаза опускаются, она равнодушно пожимает плечами и продолжает расчесываться:

– Не вижу смысла и дальше тратить на него время, – отвечает она глухим голосом. – Серьезно. Я рада, что ухожу. Прям вот дышать легче стало.

– Ну, это самое главное. Надеюсь, у тебя все получится на новом месте… – Агата изо всех сил старается улыбнуться и вдруг чувствует такую резкую головную боль, что даже перестает дышать. Зажмуривается, прижимает ладони к вискам.

– Что такое, Агатка? – пугается Регина. – Опять голова?

Агата слабо кивает, ощущая, возрастающую как ураган, пульсацию.

– Присядь. Может, скорую?

– Не надо. Принеси мое лекарство, пожалуйста. Там, в сумке…

– Сейчас. Дыши глубже. Ты волосы слишком туго стягиваешь в хвостик. Попробуй распустить, может, легче станет.

Регина бежит за лекарством, мимоходом бросив взгляд в сторону Агаты – та распустила волосы.

«Ничего себе! – поражается Регина. – Волосы не отрасли ни на сантиметр, с тех пор как она постриглась. Больше года? Мистика какая-то…»

Глава 32

– Представим себе ситуацию, – произносит телеведущий. – Ваш близкий друг приходит к вам и радостно сообщает: «Я так счастлив! Сбылась моя заветная мечта! Порадуйся за меня!» Вы испытываете радость за вашего друга, увидев его глаза, переполненные безграничным счастьем? Уверены? Вы рады, что счастлив именно он, или же спрашиваете себя: «Почему счастье привалило этому гаду, а не мне?»

Аудитория смеется.

Агата бросает усталый взгляд на экран и выключает телевизор. Берет сумку, выходит на улицу…

Уже с начала июня устанавливается невыносимая жара, и по прогнозам синоптиков аномальная погода, бьющая все рекорды, ожидается на протяжении всего лета.

Асфальт трескается. Выхлопные газы и смог становятся сущим кошмаром.

Люди рвутся к любому клочку земли, на который падает тень, укрываются в парках, прячутся под тентами уличных кафе, даже плещутся в фонтанах, не снимая одежды.

Сотрудники торгового центра, в котором работает Агата, буквально засыпают от жары, а посетители мелькают перед их глазами, словно на перемотке.

Водоворот людей, товаров, запахов, ртов, поручений, закручивается спиралью вокруг Агаты, превращаясь в один унылый и бесконечный день.

«Вам подходит размер? Позвольте предложить вам модель из нашей новой коллекции…»

Агата растягивает губы в улыбку, складывает аккуратные ровные квадраты из трикотажных изделий, созданных Луизой; в роботоподобном состоянии закрывает и открывает двери примерочных кабинок, невольно прислушиваясь к тому, как беззаботно смеются и шутят покупатели…

Стрелка часов скользит по циферблату. Агата кожей ощущает ее давление. Стрелка обрушивается на нее непреодолимой стеной, ее невозможно остановить, ей нельзя воспрепятствовать. Стрелка движется по делениям через цифры 1, 2, 3, 4, 5, 6 – неминуемо толкая вперед все на своем пути, толкая в беспощадное ничто.

«Машка права. За этим бессмысленным занятием мы тратим драгоценные секунды нашей жизни», – Агата чувствует с какой скоростью Солнце и Луна сменяют друг друга, как время летит сквозь нее. Она ощущает себя в ловушке бесплодно потраченного времени.

«Но кто в этом виноват, если не я сама? – спрашивает она себя, возвращаясь домой в переполненном вагоне метро. – Совсем недавно я ругала Регинку с Машкой, а теперь, выходит, и сама раскисла? Кто или что мешает мне уйти с этой работы и добиваться большего, стремиться, пытаться? Откуда во мне взялись эти расхлябанность, пассивность и постоянное бессилие? Да, мне сейчас несладко, но что в действительности убивает мое мужество и надежду?

Может, я просто ленюсь? Боюсь?

Конечно нет, это никакая не лень, я вовсе не ленива, знаю себя. И не трусиха.

Тут другое… Какая-то хроническая усталость и абсолютное отсутствие мотивации. Я даже смотрю на все из под полуопущенных век – не хватает сил для того, чтобы посмотреть на мир широко открытыми глазами. Из меня словно выкачены все силы. День за днем кто-то теребит меня, что-то требует от меня, бессовестно крадет всю мою энергию, мое время, мою молодость, мою жизнь! Кто это делает? Что происходит между людьми? Какие странные механизмы заставляют одних людей упорно идти к своим целям, а других сдаваться еще до того, как началась основная борьба? Одних быть активными, а других пассивными? Одних быть хищниками, а других жертвами? Ну нет, милочка… Что-то ты загнула. Тоже мне, жертва. Хватит искать оправдания своим слабостям. Если что-то не устраивает – значит виновата в этом я сама. Я САМА, а вовсе не мои родители или учителя с начальниками или Вероника Аркадьевна Лазарева… Никто посторонний не виноват в моем недовольстве жизнью и все же, я словно в коме, в каком-то эмоциональном сне. И просыпаюсь только в те моменты, я знаю, когда со мной Димка – если он прикасается ко мне, если звонит, пишет… Просто от одной мысли, что он где-то есть и дышит, я чувствую себя очнувшейся от спячки, полной сил, живой и способной на великое! Но порой мне кажется, что все мое счастье, то счастье на которое именно я, и только я имею право, безжалостно украдено из моих рук…»

– Карма! Это называется «испорченная карма», – уверяет Регина вечером за чаем, когда приходит рассказать об успехах на новой работе. – Наш семейный консультант всегда так говорит.

– Консультант?

– Ну, я же тебе рассказывала, Аверина. Она – родовой целитель, экстрасенс. Хочешь, сходим к ней вместе? Сто процентов, она найдет у тебя порчу. Но главное, она умеет ее снимать.

– Должна признаться, еще немного и я поверю во что угодно, – устало отвечает Агата. – Уже почти год, с самого отъезда Димы, я ни дня не чувствовала себя здоровой – хожу сонная, вялая, а ведь привыкла всегда быть бодрой.

– Да уж, если честно, выглядишь хреново.

– Что со мной, а? Моя жизнь будто разваливается!

– Смотри, – Регина отодвигает чашку с чаем и начинает загибать пальцы. – Твоя полоса неудач началась с похода в парикмахерскую, помнишь? Остригла волосы, ослабила свою энергетику и пошло-поехало: странная болезнь – раз, облом с институтом – два, уезжает Димка – три. Да очнись же! Все сходится! Не удивлюсь, если за всем этим стоит Лазарева. А что? Она тебя ненавидит. Вполне вероятно, что Лазарева обратилась к колдунье, чтобы навести на тебя порчу.

– Прямо ужастик, – Агата ухмыляется, не в состоянии поверить в подобное объяснение.

– Никаких ужастиков. Это – реальность, Аверина, неужели до сих пор не поняла? Ты завтра работаешь?

– С двух часов.

– Отлично. Значит утром и поедем к экстрасенсу.

«Может, Регинка права? Чего я упрямлюсь? Может, и впрямь стоит хоть раз попробовать?»

Глава 33

Экстрасенс, целитель, ясновидящая, маг, ворожея, колдунья, гадалка, эзотерик, медиум, гуру…

Мысленно перебирая слова, Агата никак не может выбрать подходящее для того, чтобы правильно обозначить род деятельности женщины, к которой они с Региной направляются.

Напустив на себя таинственный вид, Регина всю дорогу рассказывает о заслугах этой женщины и усердно приводит примеры, сотворенных ею чудес:

– Папе она уже много лет помогает в бизнесе.

– Каким образом?

– Работает с его аурой.

– А для чего это нужно?

– Для всего. Чтобы отражать негативные помыслы, отваживать недоброжелателей… Это работает, Аверина, – серьезно добавляет Регина, заметив иронию на лице подруги. – Бизнес процветает, ни один конкурент не может посоперничать с отцом – с этим ты не можешь не согласиться.

– Хорошо-хорошо, как скажешь. Процветает, так процветает.

– Помнишь моего деда Андрея?

Агата супит брови:

– Смутно.

– Он даже передвигаться не мог самостоятельно, а после проведенного Сонорой ритуала, стал бегать как мальчик. На мамином юбилее всем на зависть отплясывал!

– Экстрасенса зовут Сонора?

– Я ведь говорила тебе.

– Как-то вылетело из головы. Странное имя.

– Имя как имя.

Регина в подробностях рассказывает о том, как Сонора помогла ее бабушке избавиться от мочекаменной болезни, двоюродной сестре помогла удачно выйти замуж, вылечила тетю из Ярославля – так или иначе, всем родственникам Сафроновых Сонора помогла вернуть вкус к жизни.

– Остановите здесь, – просит Регина водителя.

– Мы приехали? – удивляется Агата. – Я думала ты везешь меня в какую-нибудь глушь.

– Ну да, в избушку на курьих ножках, – Регина роется в сумке и протягивает таксисту пару банкнот. – Возьмите, сдачу оставьте. Я, между прочим, привезла тебя к великому человеку, – Регина выбирается из машины. – К Соноре запись на полгода вперед, к ней даже политики ходят. Скажи «спасибо», что она сделала для меня исключение по старой дружбе.

Девушки поднимаются по ступеням массивного крыльца одного из высотных зданий Кожевнического проезда. Агата даже присвистывает:

– Цена за аренду квадратного метра в этом районе зашкаливает. Надеюсь, это не какой-нибудь центр саентологии?

– За кого ты меня принимаешь, Аверина? Еще спроси, не гадают ли здесь на кофейной гуще?

– А что, разве не гадают??? – дурачится Агата, но, увидев не на шутку психанувшую Регину, складывает ладони вместе в знак извинения.

– Ну, все, все. Сорри. Просто чем бы не занималась твоя Сонора, ее бизнес, должно быть, приносит отличный доход, – про себя Агата успевает подумать: «Сколько же из дурех, подобных нам с тобой, эта Сонора выкачивает деньжищ, раз может себе позволить подобную роскошь?»

Регина и Агата пересекают огромный холл.

– Сонора здесь и живет, и работает, – говорит Регина, нажимая кнопку и вызывая лифт. – Ее квартира находится на том же этаже где офис.

– Да неужели?

– Давай посерьезнее, Аверина.

– А что?

– Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что ты настроена скептически.

– Но я ведь приехала.

– Вот именно. Раз уж приехала, веди себя прилично и сотри ухмылку с лица.

Лифт останавливается на седьмом этаже. На парадной двери сверкает золотистая табличка «Сотвори себя сам». Агата качает головой: «Обдираловка… Шарлатанство… Чушь собачья… Что я здесь делаю?»

В открытой двери возникает девушка в роговых очках, и одаряет Агату с Региной лучезарной улыбкой:

– Доброе утро!

– Здрасти. Мы на одиннадцать, – отвечает Регина.

Девушка любезно приглашает войти:

– Располагайтесь. Сонора скоро вас примет, – она возвращается на ресепшн, углубляется в работу за компьютером, но ее изумительная улыбка так и замирает в воздухе.

– Как я выгляжу? – Регина подталкивает Агату локтем. – Не лохматая?

– Как всегда неотразима, – отвечает Агата, наблюдая за работой девушки.

– Ее зовут Вира. Она – администратор.

– С такой внешностью ей бы не в офисе чахнуть, а в конкурсах красоты участвовать, – не может не заметить Агата.

– Ничего в ней особенного нет, – хмыкает Регина, переводит телефон в режим виброзвонка и просит Агату сделать то же самое. – Это мне нужно участвовать в конкурсах красоты… Слушай, может, мне и вправду принять участие в конкурсе?!

– Интересно, сколько ей лет? – Агата спрашивает уже скорее себя, а не Регину, которая погрузилась в размышления о карьере Мисс Вселенная.

Помимо идеального профиля, мраморной кожи и черных как смоль волос, аккуратно собранных в конский хвост, у Виры прекрасная осанка, а талия, подчеркнутая блузкой с легким вырезом и юбкой карандашом, кажется просто осиной. На вид длинноволосой красавице можно дать не более двадцати, но есть в ней нечто особенное, нечто серьезно-строгое, не соответствующее внешнему свежему облику, что не оставляет возможности определить ее истинного возраста.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Вира поднимает глаза и смотрит на Агату (как ей кажется) недружелюбно. Агата тут же принимается смотреть по сторонам.

Фешенебельная приемная не позволяет усомниться в том, что человек, оказавшийся здесь, попал в руки настоящих профессионалов. В воздухе пахнет жасмином, из невидимых динамиков льются звуки расслабляющей мелодии. Роскошные диваны из белой кожи, стеклянные невысокие столики. Довольно большая очередь. Помимо Регины и Агаты, в приемной находятся еще двое мужчин лет сорока, уставившиеся в журналы; дорого одетая немолодая женщина, которая нервно обмахивается веером и целое семейство, от мала до велика, из несмолкающих разговоров которого понятно, что на прием приведен самый младший, часто болеющий ребенок.

– Против потусторонних сил традиционная медицина бессильна, ты ведь знаешь, – доносится обрывок фразы, произнесенной женщиной.

Агата наклоняется к Регине:

– Ты пойдешь со мной?

– Если Сонора сочтет это необходимым. Да не дрейфь ты, она классная. Главное, подробно ей все расскажи, начиная с того момента как…

Регина замолкает на полуслове. Агата переводит взгляд туда, где остановился взгляд ее подруги и видит в дверном проеме кабинета двух появившихся женщин. Одна, судя по тому, как рассыпается в благодарностях – клиентка, другая, принимающая их – и есть знаменитая Сонора.

Агату буквально обдает жаром от удивления.

– Здравствуйте, Сонора, – мямлит Регина, приподнимаясь с дивана. В ее голосе звучит благоговение. Агата и не подозревала, что ее подруга – бойкая и высокомерная, может быть такой скромницей.

– Доброе утро! – отзывается женщина бархатистым голосом, подходит к Вире, делая какие-то распоряжения, а затем приближается к девушкам.

– Вот, Сонора, познакомьтесь, – Регина берет Агату под руку. – Это моя подруга. Я вам про нее вчера рассказывала по телефону.

– Думаю, мне не нужно представляться, – говорит Агата, чуть прищурив глаза. – Если, конечно, вы еще не успели меня забыть.

– Как я могу тебя забыть? – Сонора мягко улыбается. – Рада тебя видеть, Агата.

Регина начинает недоуменно хлопать глазами. На хорошеньком лице Виры застывает глубокий интерес. Только Сонора выглядит невозмутимой и радушным жестом приглашает Агату в кабинет.

– Прошу, – прикрыв за собой дверь, женщина направляется к массивному письменному столу. – Располагайся, Агата.

Та осматривается:

– Признаться, я ожидала другого. Ни тебе стеклянного шара в центре комнаты, ни полумрака, ни стелющегося по полу дыма, – Агата присаживается в кресло напротив Соноры.

– Надеюсь, ты не разочарована?

– Скорее удивлена.

– Видимо, ты стала жертвой стереотипа.

– И не только в случае с вашим офисом, даже в случае с псевдонимом. Ведь я столько раз слышала «Сонора» от своей подруги, а воображение всякий раз рисовало, не знаю, чернявую цыганку в экстравагантном одеянии. Вот я и удивлена в конечном счете встретиться с типичной столичной жительницей, которую, к тому же, на самом деле зовут Марина.

– На самом деле – Сонора. Это мое настоящее имя.

– А мой брат знал об этом? Он вас как называл? – Агата перестает улыбаться.

– Я понимаю к чему ты клонишь, – кивает Сонора. – У тебя должно быть много вопросов. Я готова на них ответить. Что тебя интересует?

Лишь сейчас Агата понимает, что перечень вопросов, которые она сможет задать, весьма ограничен:

– Почему вы никогда не навещали нас после смерти Вадима? Вы от кого-то скрываетесь?

– Нет. К вам я не приходила из-за тяжелых воспоминаний. Зачем ворошить прошлое?

– Но вы приехали на поминки.

– Это была десятая годовщина смерти Вадима. Я посчитала нужным проведать вас. Воспоминания так и нахлынули, вот я и убежала не простившись.

– В тот день вас подвозил мужчина. Кто он?

Сонора задумывается:

– Понятия не имею. Я брала такси.

– Этот так называемый таксист преследует меня с самого детства. Буквально прохода не дает.

– Мне об этом ничего не известно. Возможно, это совпадение.

– А мои волосы? – Агата распускает их. – Длина вас больше не тревожит?

Сонора смущенно улыбается:

– Понимаешь, по роду своей деятельности, мне часто приходится обращать внимание на волосы. Ведь в них содержится много внутренней энергии, способной защитить человека от злых чар. Я помню, в детстве у тебя были красивые длинные волосы. Вот и удивилась, когда не увидела их. Прости, если напугала. Хочешь спросить еще о чем-нибудь?

Сонора кажется убедительной. У Агаты нет очевидного повода в чем-либо ее подозревать, тем более допрашивать, но каждой своей клеткой она ощущает, что Сонора играет с ней словно кошка с мышкой: «Она явно знает гораздо больше, нежели хочет показать».

– Знаете, Сонора, мне бы не хотелось, чтобы наш разговор был похож на очередной визит к врачу, которых за последний год я перевидала множество. Нам ведь нет нужды обсуждать мою жизнь: привычки, желания, страхи? Вам наверняка все об этом известно.

– Почему ты так решила?

– Потому что знаю, смерть моего брата не была случайной, и с того дня как его не стало, моя жизнь превратилась… в поезд сошедший с рельс. Я лечу в какую-то пропасть и ничего не контролирую. Знаю, что все это время вы были рядом и наблюдали за мной, хотя и не понимаю с какой целью. Знаю, что когда я остригла волосы, то… запустила какой-то разрушительный процесс, о котором мне ничего не известно, но о нем известно Вам. Если вы хоть немного уважаете меня, если питаете ко мне хоть каплю сочувствия, прошу вас – расскажите правду. Мне нужно знать, что со мной происходит?

Сонора останавливает темные глаза над головой Агаты, будто снова видит то, чего не видит ее настойчивая юная гостья.

– Ну, хорошо. Правду так правду.

Женщину будто подменяют. Профессиональная обходительность сменяется хмуростью. Изменяются жесты, интонации. До этого Агата говорила с другим человеком, и лишь сейчас предстала Сонора истинная:

– Ты скоро умрешь, Агата.

– Я не поняла…

– Что же тут непонятного?

– То есть, как это умру? – Агата издает сдавленный смешок. – От чего?

– Ты действительно хочешь знать?

– Ну, если это возможно – да. Хотелось бы знать, чего опасаться – автобуса или кирпича, летящего на голову? Может, пулю в лоб?

– Вижу, ты не веришь… Ты умрешь от тяжелого заболевания.

– Вы предсказываете мне будущее?

– Я не предсказываю. Я вижу происходящие в тебе изменения. Они и предопределяют будущее.

– Какие изменения? Объясните?

– Внутри тебя, как и внутри каждого человека, обитает некая бестелесная сущность. Вампир. Этот вампир контролирует твои бессознательные процессы, подсказывает, как поступить в самых безвыходных ситуациях, нашептывает: пойти «направо» или «налево», ответить «да» или «нет». Энергия вампира пронизывает каждый твой волосок. Когда ты остригла волосы, то ослабила его и подверглась нападению со стороны более сильных особей. Прости, что я не смогла этого предотвратить.

Агата пытается осмыслить услышанное.

– Надеюсь, ты понимаешь, насколько мне тяжело тебе об этом сообщать, но такова реальность. В скором времени твоя подруга обзвонит ваших знакомых и шокирует новостью: «Агата умерла, – скажет она всем. – Даже молодость не спасла ее». Все будут шокированы известием, но вскоре станут вспоминать тебя все реже и реже, только ради того, чтобы «пощекотать» друг другу нервы. А знаешь, зачем им это нужно? Почему люди так любят обсуждать трагедии? Потому что этого требуют их вампиры.

– Неужели? – Агата чувствует легкое головокружение.

– Ты стала жертвой ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО ВАМПИРИЗМА.

– Это и есть та правда, которую я должна была услышать?

– А что ты ожидала услышать? Ты сказала, что знаешь о разрушительном процессе, который сама же и запустила, и какое объяснение, по-твоему, я должна была тебе предоставить?

Сонора поднимается из кресла, обходит письменный стол и встает у окна:

– Ты пришла не за ответами, а за помощью. Прости, что не могу помочь. Уже не могу. Ты слишком сильно ранена, и твоя рана выросла не за один день, а за восемнадцать лет. К тому же ты отказываешься верить…

– Во что я отказываюсь верить? – раздражается Агата.

– В то, что тебя поедают заживо.

Агата настолько растеряна, что не находит слов. Она думает, что уже тысячу раз слышала подобную ерунду от Регины, но Сонора говорит настолько внушительно, что если бы не твердое убеждение Агаты в том, что подобные вещи просто не могут существовать в реальности, она немедленно подскочила бы к Соноре и умоляла научить избавиться от нависшей угрозы.

– Физическое тело человека – это его телесная природа, но не единственная. Физическое тело всего лишь оболочка и мало что может, а вот то, что скрыто внутри него – наше подсознание, которым на самом деле владеет вампир, обладает почти бесконечными возможностями. Есть люди, способные сделать своего вампира крепким как сталь, натренировать и развить точно мускулатуру, стать неуязвимыми. Ты тоже относишься к этим особенным людям, загвоздка в том, что ты не веришь в своего вампира.

– Не понимаю, для чего мне верить в него, если он и так существует?

– Не все так просто. В момент самого глубокого отчаяния ты невольно обращаешься к высшим силам, умоляешь защитить тебя от бед, так? То есть, ты веришь, что кто-то может спасти тебя. В этот момент просыпается твой вампир. Он встает на свою защиту и одновременно уберегает тебя.

– Я думаю, вы ошибаетесь, – упрямо возражает Агата и складывает руки на груди.

– В чем?

– Во всем. Откровенно говоря, я очень жалею, что пришла сюда.

Агата злится на себя, на Регину, больше всего на Сонору за ее слова и теперь ожидает подходящего момента, чтобы уйти.

– Хотя бы попытайся растянуть границы того, во что привыкла верить, – предлагает Сонора.

– Ну, допустим. Я хочу верить. Хочу выздороветь. Не хочу умирать. Я уже верю. Что дальше?

– ВЕРИТЬ!!! Во-вторых, в-десятых, в-двадцать-пятых. Мир, который окружает тебя, не такой каким кажется. Ты не веришь, разумеется. Ты просто спишь, и я не могу помочь тому, кто закрыт от правды. Не существует волшебной палочки, которой я взмахну над твоей головой, и все в жизни чудесным образом изменится. Без веры, без сознательно направленного намерения, без активного участия с твоей стороны – ничего не получится. Если не научишься смотреть не только глазами, но и чувствами – ты обречена.

– Вы закончили?

– Прости, я не знаю как помочь девушке, уверенной в том, что в свои восемнадцать она постигла в жизни все и обо всем имеет четкое представление. Это все равно, что рассказывать слепому о красном цвете.

– Отлично, не будем тратить время, – Агата поднимается, достает портмоне. – Сколько я вам должна?

Сонора выглядит очень расстроенной:

– Неужели ты ничего не чувствуешь?

Не ответив, Агата направляется к выходу, Сонора окликает ее:

– Я приду к тебе сегодня ночью, – говорит женщина. – В последний раз попытаюсь пробудить твоего вампира…

Агата останавливается, чувствуя холодок в груди и, не найдя что ответить, выходит за дверь.

– Ну что? – Регина набрасывается на Агату с жадным интересом. – Что она сказала?

Агата хватает подругу за руку и выводит из приемной подальше от настойчивого взгляда Виры.

– Нетрадиционная медицина, говоришь? – раздраженно произносит Агата, заходя в лифт. – Ты знаешь, что эта та самая Марина, которую мы с тобой разыскивали? Секта переехала в новый комфортабельный офис…

Агата не сомневается, что Регина сейчас же примется донимать ее расспросами, но та молчит. Даже сев в такси, вопреки ожиданиям, Регина молчит и всю дорогу задумчиво смотрит в окно.