Текст книги "В погоне за солнцем"

Агата так воодушевлена представлением и тем, что произошло помимо… Слезы скапливаются у нее под веками, но вдруг… все эмоции разом ее оставляют, сердце холодеет. Потолок, в переполненном зрителями павильоне, в мгновение ока покрывается бесчисленным количеством светящихся фиолетовых огоньков. Однажды Агата уже видела подобные враждебные огни. Она укрепляет свой оберег настолько насколько способна и с ужасом осознает, что стала, как и все вокруг, жертвой массовой атаки агридов.

«Появление счастливой энергии можно спровоцировать любыми средствами искусства! Цирк один из самых популярных видов искусства, способный оказать сильное эмоциональное впечатление… Как же мне в голову не пришло, что Вершитель и его клан не пропустят такого роскошного пиршества! Столько эмоций и впечатлений! Столько отборной изысканной энергии счастья!!!»

Напавшие агриды быстро оборачивают шоу себе на пользу и начинают поглощать выделенную зрителями золотистую энергию. Агата порывается бежать, но не может – будто прикована к креслу. Ее тело немеет от ужаса. Перед глазами рябят громадные, голодные, шипящие чудовища, все как один бордово-черного цвета. Они появляются одновременно отовсюду, даже из телевизионных камер. Набрасываясь на публику, они не просто вытягивают энергию и эмоции, они жрут, кромсают, разбивают обереги, безжалостно поглощая жизненную силу каждого человека. Ужаснее всего, что Агата единственная, кто может это видеть: никаких криков, паники или обезумевших лиц – как и положено истинному злу, оно убивает бесшумно и незаметно. Не помня себя от страха, Агата шепчет Мантру и увеличивает оберег, чтобы огородить не только себя, но и Серджио. Но ее испуг, ужас столь велики, что она невольно прижимается и к самому Серджио, словно пытается заслонить молодого человека от вражеского огня. Серджио ничего не понимает, и недоуменно хлопает глазами. Тем временем Агата, зажмурившись, крепко обхватив Серджио руками, слышит с каким звоном отлетают от их оберега разъяренные хищники.

– Агата… – шепчет Серджио, – пора на сцену выходить.

– Это представление было устроено ради них. Чтобы накормить их. Ты был прав… – бормочет девушка.

– О чем ты? – обеспокоенно спрашивает Серджио, и Агата открывает глаза. Она смотрит на него, озирается по сторонам. Агридов больше нет. Монстры ушли, оставив вокруг тысячи жертв с выкаченными эмоциями, с ослабленными синими оберегами.

– Слава Богу, – Агата оглядывает Серджио со всех сторон. – Ты не ранен.

– Эй, ты чего?.. – улыбается Серджио, искренне не понимая, что происходит.

Из последних сил призвав себя к благоразумию, Агата отстраняется от него:

– Все нормально, – говорит она сдавленным голосом. – Пошли. Наш выход.

Серджио и Агата выходят на арену, где их ждет Лия и остальные участники проекта. Альберто обнимает Серджио, целует руки Лие и Агате. Затем, отойдя в сторону, делает полупоклон в их сторону, тем самым, дав публике знак, что остальные аплодисменты должны достаться авторам. Шумные овации перемешиваются со звуками торжественной музыки, а в ушах Агаты все еще звучат рычание и визг, с которым агриды поедали ни о чем не подозревающих людей.

Глава 10

– Во время фотосессии ни слова не сказала. Все в порядке? – Лия мгновенно чувствует неладное, однако лишь в машине, по дороге домой, решается спросить у Агаты, что ее беспокоит.

– Все в порядке, – коротко улыбнувшись, отвечает Агата и, убедившись, что голос прозвучал правдоподобно, снова упирается взглядом в окно. За ним мелькает красивый, погруженный в сумерки город, который Агата словно не замечает – в ее голове совсем другая картинка. – Просто переволновалась немного, вот и все.

– Я тоже сильно перенервничала, однако не позволяю себе раскисать, – почти обиженно заявляет Лия, и отвернувшись от Агаты, складывает руки на груди. – Почему-то вы с Серджи считаете, что я вообще ничего не чувствую. Что я бездушная и у меня железные нервы. Но я, между прочим, такой же ранимый человек, как и вы. Так же волнуюсь, психую, мне бывает страшно. Ну, скажите честно, ну признайтесь – разве это того не стоило? Вы только вспомните лица всех этих людей!

– Стоило-стоило, – говорит Серджио, чтобы Лия не заводилась. – Зрелище было грандиозным, ты как всегда оказалась права, mia cara.

– Еще бы.

– Вечером, разумеется, традиционный банкет? – спрашивает Серджио.

– А как же! Сборище слащавых, лицемерных идиотов – все, как ты любишь, дорогой! А если серьезно, прошу тебя, будь поприветливее со всеми. Соберется серьезная публика.

Серджио протягивает Лие руку, не желая ссориться. Оглянувшись, она вытягивает губки, посылая мужу воздушный поцелуй, и снова с подозрением утыкается взглядом в Агату – ей невдомек, о чем так задумалась русская красавица и о чем так упорно и угрюмо молчит?

Вернувшись домой, Агата как тень проплывает мимо всех и отправляется в свою комнату. Дверь закрывается за ней, на глазах выступают едва сдерживаемые слезы. Впервые за долгое время, Агата ругает себя за глупость и жалеет, что не знает о местонахождении ясновидцев – как они нужны ей сейчас! Все ее чувства болезненно обостряются. Агриды Вершителя кажутся ближе и страшнее чем когда-либо.

Агата небрежно снимает платье, туфли, набирает горячую ванную, погружается в пенную воду с головой, в попытке забыть все происходящее, как забывают дурной сон.

«Кто может стоять за всем этим? Альберто? Он изобретатель модуля. Он больше всех был заинтересован в проведении шоу и… конечно же, Лия. Неужели кто-то из них работает на Вершителя? Даже подумать об этом страшно…»

Совладав с эмоциями, произнеся всевозможные Мантры, Агата добивается того, чтобы оберег не выдал ее волнения и принял спокойно-зеленую окраску. Она открывает гардеробный шкаф, выбирает подходящий вечерний наряд – длинное красное платье с глубоким вырезом на спине – и спускается вниз.

В гостиной слышится музыка и громкий задорный смех. Громче всех, разумеется, смеется Лия, употреблявшая сегодня кокаин. Агата в курсе, что Лия время от времени расслабляется подобным способом. Она не наркоманка, но делает это ради своих гостей, чтобы быть с ними на одной волне.

«Нужно признать, что Лия в любом состоянии прекрасно умеет держать себя в руках и отвечает за свои действия, сохраняя спокойствие достойное королевы. Чего нельзя сказать о Серджио… Вот кому точно не стоит затуманивать свой разум…»

Издали увидев Агату, Серджио улыбается ей и интригующе подмигивает. На него смотреть больно. Он сидит за барной стойкой и кажется смертельно пьяным, словно не празднует победу, а заливает горе вином. Официант с подносом в руке скользит среди гостей, предлагает Агате напиток, она отказывается и проходит вглубь комнаты.

– Агата, присоединяйся к нам! – зовет Лия. – Садись рядом с Паоло. У него богатый репертуар, он не даст заскучать, – при этом Лия бегло взглядывает на мужа, словно проверяет что-то. Лия сидит, закинув ногу на ногу, в кресле возле мраморного камина, похмыкивает, а Паоло отпускает иронические замечания. Поглядывая в их сторону, Серджио испепеляет обоих взглядом, словно готов убить. Агата догадывается, что Серджио раздражает не то, что Лия любезничает со своим помощником, а то, что сам Серджио никогда не позволяет себе подобного поведения с другими женщинами, чтобы не дай Бог не оскорбить свою супругу. Она – Лия может себе это позволить, и он не способен ей возразить.

– Взгляни, Агата, какой успех! – к ней подходит Альберто Пикар. – Меньше чем за час более 20 000 просмотров нашего шоу на YouTube!

От близости этого человека Агата невольно сжимается и не может отделаться от подозрения, что Альберто причастен к сегодняшней атаке. Ноутбук подключен к настенному проектору. На огромном экране гости могут наблюдать, как с каждой секундой увеличивается число просмотров шоу. Цифры растут с такой скоростью, что это невольно впечатляет. Агата с ужасом думает, что теперь агриды Крио Гуна будут иметь доступ к эмоциям тысяч интернет-пользователей. «Они погубят миллионы невинных людей. И все благодаря этому проклятому шоу…» – Агата стискивает зубы.

– Да, Серджио, – протягивает Паоло, – тебе непросто будет перепрыгнуть эту планку. Выдумать что-то более грандиозное, чем этот эксперимент Лии и Альберто…

– Не волнуйтесь, господа, – реагирует Лия. – Не пройдет и месяца как мы с Серджи снова вас чем-нибудь поразим! Да и Агата, думаю, составит нам компанию! Мы ведь отлично сработались!

– Простите, мы вам не мешаем? – замечает Серджио. – Не помню, чтобы я или Агата давали согласие на какие-либо новые проекты. Нет, Агата, конечно, вольна делать то, что ей вздумается, но лично я – пас.

– Но почему, Серджи? – спрашивает Лия, искренне удивившись. – Разве ты недоволен?

– Как тебе сказать. Я стремился не к этому. Мне понравилось шоу, но больше я не намерен идти у вас на поводу. Отныне только чистое искусство.

Паоло смотрит на Серджио с сожалением:

– Радуйся, что у тебя такая жена! И что публика принимает тебя с энтузиазмом. Пока. Радуйся, что выделился из толпы, стал темой для разговоров на ближайший месяц. А что? В конечном итоге, только она – широкая публика и решает, что именно станет подлинным искусством нашего времени. Облик и содержание современного искусства определяется общественным мнением.

– Ты сейчас говоришь не об искусстве, а о потребителях и о спросе. Я уже высказывался по этому поводу. Этот перформанс был первым и единственным. Больше я не намерен действовать по вашим указкам. Теперь, буду делать только то, что подскажет собственное вдохновение. Хватит с меня… – Серджио просит бармена наполнить его стакан.

– Не я выдумал такие вещи как статистика, рейтинги, прибыль, – говорит Паоло, лениво растягивая слова, потряхивая бокалом.

– К черту твою статистику, – отрезает Серджио. – Только вдохновение вправе диктовать художнику что он должен делать. А не рейтинги, и уж тем более не «гонорары вперед».

– Что ты нервничаешь? Я лишь сказал, что нужно все время поднимать свою планку и не стоять на месте. Ну, или постараться приобрести свой неповторимый стиль, пробовать всевозможные формы самовыражения, чтобы выделяться среди остальных. С этим ты не можешь не согласиться?

– Ну да, выделяться. Так же, как выделился Мандзони, разместив свои фекалии в баночках. На самые отъявленные извращения найдутся любители.

– Зачем такие крайности? Хотя Мандзони не забудут ни через пять лет, ни через десять, ни через пятьдесят. И не делай вид, будто тебя не интересует слава и успех. Ты такой же нарцисс, как и все. Нуждаешься в восхищенных отзывах. Мир развивается с такой скоростью, что громкие имена забываются быстрее, чем успеваешь переключить канал телевизора, а художник, который не выставлялся больше года, вообще перестает существовать! – агрид Паоло несколько раз нападает на Серджио. – Впиши себя в историю искусства. Придумай нечто по-настоящему выдающееся. Отличись и живи себе спокойно!

– Может, мне писать картины, которые будут проявляться только под ультрафиолетом? Нет-нет, не то… Грязевые портреты на картонных коробках из под яиц!

– Не ерничай. К тому же это уже придумали до тебя. Пошевели извилинами. Создай то, что назовут твоим именем.

– Паоло, оставьте его в покое, – не выдерживает Агата. Несколько человек даже оглядываются на нее. – Серджио работал над проектом больше нас всех, каждый день и не только в течении последнего года, но и в течении всей жизни. Чего вы хотите от него?

– Не стоит, Агата, – шутливо успокаивает ее Серджио. – Я могу за себя постоять.

– Какая хитренькая, тебе легко говорить! – вмешивается Лия, к лицу которой приклеена улыбка, но фиолетовый цвет оберега выдает ее явное недовольство – видно девушке пришлось не по душе, что кто-то другой заступился за ее мужа.

– Мне легко говорить? – возмущенно переспрашивает Агата.

– Да-да! Потому что ты уже вписала свое имя в историю живописи, обрела всемирную известность. Полотна выставляются по всему миру, на аукционах продаются по цене более ста тысяч евро за каждую. Да и подделок можно не опасаться – никто не сможет скопировать «световые акценты», хотя у тебя уйма последователей! Тебя не забудут, ты уже позаботилась об этом, а вот Серджио еще предстоит потрудиться.

Лия делает глоток из своего бокала и смотрит на Агату невинным взглядом.

«Она сделала это нарочно. Специально перевела разговор на меня, зная, что это выведет из себя Серджио, заставив почувствовать себя ущербно, завидовать моему успеху, но Лия, при этом, останется чиста как ангел!»

Вдогонку словам Лии ее густо-фиолетовый агрид выходит из тела и пытается укусить Агату. Разумеется, оберег выдерживает укус, и агрид возвращается к Лие без добычи.

Агате приходится максимально усилить свою защиту, так как голодные агриды гостей, во главе с беснующимся агридом Лии, облепляют ее со всех сторон. Удивительное несоответствие – пока агриды пытаются ее уничтожить в астральном диапазоне, люди-носители в реальном мире источают в адрес Агаты лишь похвалу или слова восхищения.

– Еще несколько лет назад дебютный портрет Агаты ушел за кругленькую сумму, – замечает Паоло. – Отличный был старт для столь юной особы.

– За которым последовало отличное продолжение, – подхватывает Лия. – Побеждает не тот, кто берет самую высокую ноту, а тот, кто тянет ее дольше всех. Так что, догоняй, Серджи, – она игриво посылает мужу воздушный поцелуй.

– Не собираюсь я ни за кем гнаться. Только мне известно, что я действительно должен отражать в своем творчестве, и что оно значит для меня. Для меня, а не для вас, черт возьми! Почему я должен оправдываться?

Оберег Серджио становится болезненно-голубым и совсем блеклым. Он не может уберечься от нападок, потому что даже не подозревает из-за чего его дела обстоят подобным образом, ведь на самом деле слова и мысли, озвученные в этой гостиной, не имеют никакого отношения к нападкам в его сторону. Это скорее вторичное проявление, своеобразное эхо, после того как ненасытные агриды гостей, безжалостно и неумолимо высасывают капля за каплей его энергию, силу, счастье и удачу.

– Извини, Серджио, – говорит Паоло. – Возможно я погорячился и несколько неуклюже сформулировал свои высказывания. Ни в коем случае не хотел зацепить тебя.

Серджио просит бармена налить ему еще порцию виски. Тот откупоривает бутылку.

– Серджи, может, тебе хватит? – спрашивает Лия вполголоса. – Шел бы ты спать, милый.

– Да, Серджи, дружок! – сдерживая смех, говорит Паоло. – Свой стиль в живописи не нащупать, если мало что для этого предпринимать в ежедневных праведных трудах!

Несколько человек заходятся смехом. Серджио подскакивает от негодования:

– По-твоему, я бездельник?

– Ты – гений! Но если бы не Лия, об этом никто бы не узнал. Не было бы и тени признания тебя как художника. Все – она!

Снова общее веселье. Никто не воспринимает Паоло всерьез: он ведь просто дурачится! Но его агрид, в то же самое время, наносит Серджио смертельные раны. И это видно только Агате.

– Нужно уметь себя продавать, а ты этого не умеешь, – не унимается Паоло, прибавляя сказанное к укусам своего агрида.

– Я обязательно приму к сведению все, что ты сказал, – негромко отвечает Серджио, изо всех сил стараясь подавить волнение.

– Ну, хватит! – Лия ласково гладит Серджио по плечу, словно успокаивает ребенка. – Хватит нападать на моего Серджи! Все слышали? Вы и мизинца его не стоите. Мой самый талантливый, ненаглядный, любимый Серджи! – Лия сжимает лицо мужа в своих ладонях, словно тискает песика. – И вообще, сегодня его вечер! Пьем за Серджио Верона! – Лия весело вскрикивает, гости свистят и аплодируют.

Во время этого разговора Серджио был немыслимо искусан, в том числе и агридом своей жены. Все произошло так быстро, что Агата даже не успела ничего предпринять, так и стояла, наблюдая сцену в полнейшем потрясении.

– Серджи, я серьезно, иди спать, – шепчет Лия так, чтобы никто не слышал. – Завтра нужна свежая голова. У нас много работы…

Серджио резким движением отстраняет от себя жену, не дав закончить. Он будто взрывается, будто вся его гордость поднимается на дыбы:

– Может, тебе юбку одеть покороче, дорогая! Нужно ведь себя продавать.

Смахнув бокал с барной стойки, Серджио выходит из гостиной. В воздухе повисает пауза неловкости. Агата, как и все остальные, еще ни разу не слышала, чтобы Серджио так разговаривал с Лией.

– Откроем шампанское! – радушно предлагает хозяйка, и гости тут же оживляются.

Уже за полночь, но вечеринка продолжается, сопровождаясь воплями и смехом. Агата не в состоянии находится здесь, в этом обществе, несмотря на то, что ее оберег и близко не подпускает ни одного вампира.

«Слишком много впечатлений для одного дня», – решает она и незаметно ускользает из дома через черный ход.

Идет к озеру, сняв туфли, ощущая ногами приятный холод. Крупные камни мостовой четко вырисовываются в неподвижных лучах луны, а в черном глянце озера дрожащими линиями отражаются разноцветные огни.

Небо глубокое, звездное, словно над головой расцветает сказочная страна, а вот над горами затаились грозовые тучи.

– Так что там произошло во время представления? – слышит Агата голос за спиной и ежится, не оглядываясь. Серджио закуривает, встает вплотную к ее плечу и смотрит на воду.

– Потеряла равновесие, – врет Агата, заранее придумав эту отговорку. Она знала, что Серджио непременно спросит ее об этом.

– Потеряла равновесие и упала прямо в мои объятья?

– Когда теряешь равновесие, просто падаешь и все. Завтра я уезжаю, Серджио. Можно я дам тебе небольшой совет на прощание?

– Ох, уволь… – Серджио морщится и, поискав глазами куда бы присесть, садится прямо на камни. – Хватит советов для одного дня. Извини, я не хочу тебя обижать. Никто из этой компании не нравится мне так, как ты.

– Я переживаю за тебя.

Серджио скептически поднимает глаза:

– С чего вдруг?

– Ты очень талантливый. Тебя недооценивают и не понимают. Но как бы ты не сопротивлялся и не отрицал, ты примыкаешь к этому миру. И ты можешь еще долго жить в раздражении, а потом взорваться. Поэтому тебе нужно обязательно разобраться в себе, понять, в чем твоя защита от их нападок, иначе… тебя попросту сожрут.

– Сожрут, да? – Серджио находит эту фразу забавной и нервно смеется.

– Да. Твои поклонники, партнеры, коллеги…

– Ты забыла сказать «жена», – Серджио прекращает смеяться и делает глоток виски. – Теперь я понимаю, почему ты сбежала от мужа, дорогая моя. Ты ни от кого не привыкла зависеть. Тебе никто не указ, угадал? Может, выпьешь со мной?

– Не хочется… – Агата присаживается рядом, смотрит на высокое звездное небо и у нее кружится голова.

– Бросить бы все… – говорит Серджио. – Оборвать поводья и умчаться, как та лошадь из нашего представления. Кто бы мог подумать, что столь безобидное занятие как живопись, способно загнать человека в тупик? Сначала ты на волне успеха, тебя боготворят, появляется ощущение окрыленности. Наивно начинаешь верить, что отныне, что бы ты не создал, будет восприниматься так же восторженно, как и в первый раз. Но… от тебя постоянно ждут чего-то еще более необычайного. И вдруг, замечаешь, что тебя хвалят все меньше, а то и вовсе игнорируют и, наконец, приходит день, когда ты опускаешься до того, чтобы изучать их вкусы! Их предпочтения! Давать то, что они хотят и ждут от тебя увидеть, а не то, что льется из тебя! Хочешь правду? Горькая правда заключается в том, что меня вовсе не отталкивают новаторские идеи Лии. На самом деле, я не боюсь ничего. Никаких сложностей. И я вовсе не ленив, как она считает. Я просто не мотивирован. Иногда я спрашиваю себя, ради чего или ради кого делаю то, что делаю? Для кого мне так стараться и стремиться выразить собственный взгляд на окружающий мир? Кому это надо? Когда вижу эти лица, – Серджио кивает в сторону дома, из которого слышится музыка и смех, – эти пресыщенные, наглые, а порой просто тупые рожи, мне противно, до судорог противно что-либо делать только ради того, чтобы заслужить в очередной раз их никчемные овации. И в этом я не признаюсь даже самому себе. Мое призвание больше не согревает меня. Хотя когда-то мне казалось, что я верю в одно лишь искусство, что оно – вся моя жизнь, но даже оно оказалось лишенным смысла. И никто не сможет разубедить меня в том, что я прав.

– А как же Лия?

– А что Лия? Да кто способен понять и принять нас такими, какими мы есть на самом деле? Каждый интерпретирует нас в угоду самому себе и Лия, разумеется, не исключение. Одно время мне даже казалось, будто между нами существует полная гармония, сходство… Господи, что я несу? Говорю, не то что думаю, делаю не то, что хочу. Словно что-то управляет мной, как персонажем, и я говорю и действую независимо от своего желания. Как думаешь, есть ли смысл сопротивляться этому? Есть ли слова, которые по-настоящему способны выразить то, что у нас внутри? Или лучше вообще заткнуться и молчать, чтобы не проклинать себя потом за сказанное?

– Не знаю…

– Врешь. Все ты знаешь.

Серджио дотрагивается до руки Агаты. Она поднимается:

– Я пойду. Уже поздно.

– Слушай, – он удерживает ее за запястье, да так сильно, что Агате приходится снова сесть, – как тебе удается быть такой уверенной в том, что ты делаешь? Что случилось с тобой? Как ты росла, где прошло твое детство? Что вложили в твою голову родители, чтобы ты смогла стать такой… непробиваемой? Тебя ведь ничто не способно сбить с курса. Как ты… справляешься со всем этим?

– Чем тяжелее жизнь, тем мужественнее люди.

– Это не ответ, просто глупая цитата из интернета.

– Прислушиваюсь к интуиции, рассчитываю только на свои силы, а главное верю в то, что гонка, все-таки, окажется небесполезной и финал будет счастливым. Такой ответ устраивает?

– Агата, Агата, Агата… – Серджио расплывается в улыбке и говорит совершенно пьяной интонацией. – Значит, ты тоже за чем-то гонишься? Как там называлась твоя первая выставка «В погоне за Солнцем»?

– А у тебя разве никогда не возникает желания побежать за Солнцем, поймать его и словно бы не отпускать за горизонт?

– Ни-ко-гда. Я предпочитаю сидеть на месте и ждать рассвета. Земля – крошечный шарик, мотающийся вокруг горячей звезды, а эта звезда, в свою очередь, мотается вокруг чего-то еще, и все это мчится черт знает куда со страшной скоростью… это предел моих познаний в данной области, но одно я знаю наверняка: Солнце не принадлежит нам, а потому не может «вставать» или «садиться» для кого-то, для нас, например. Тем более для нас!

– Да, но кто кроме нас способен сказать «наше Солнце»? Что мешает тебе сказать «мое Солнце», чтобы оно всегда вставало только для тебя? – неожиданно Агата замечает, что Серджио вовсе не слушает ее, а без тени смущения разглядывает, словно она изысканное блюдо. Их лица оказываются совсем близко, по телам от одного к другому прокатывается волна жгучего желания.

– Ты восхитителен и прекрасно об этом знаешь, но я не поддамся… – Агата чувствует его дыхание на своем лице, размыкает губы. – Я не хочу.

– Иди ко мне.

– Серджио, это не хорошо.

– А сводить с ума – это хорошо?

Он яростно ухватывает ее затылок, прижимает к себе. Агата ощущает жар его сильного тела, терпкий привкус во рту, чувствует ладони, скользнувшие по груди и закрывает глаза от наслаждения: «Не могу сопротивляться… Я так долго этого ждала…»

Почувствовав ее желание, Серджио опрокидывает ее на спину, задирает ей юбку и приспускает свои брюки. Сама темнота начинает жадно овладевать губами, шеей, плечами Агаты, прикасаясь к самым беззащитным, уязвимым и укромным уголкам ее тела. Но что-то не так. Эта темнота вовсе не несет в себе удовольствия любви – в ней нет ничего кроме боли и разочарования. Эта темнота какими-то судорожными, недобрыми толчками наполняет Агату изнутри. С каждой последующей секундой, Агата все больше и больше убеждается в этом. Окончательно придя в себя, она пытается остановиться, освободиться, но уже не может. Ей противно, страшно, невыносимо, она задыхается, но отчего-то не способна оттолкнуть Серджио. «Как будто ты уже летишь в пропасть и нет смысла сопротивляться», – вспоминаются ей слова из далекого прошлого. «Ну вот, моя мечта сбылась. У меня новый трофей – Серджио. Я с самим Серджио Вероном!» – говорит она себе, призывая свое застывшее тело испытывать удовольствие, которого нет. Глаза Серджио закрыты от наслаждения, он похож на дикого зверя, готового ее растерзать, а вот глаза Агаты широко раскрыты, уставившись в темное, подрагивающее небо, испещренное звездами. Она проваливается в это небо, говоря себе: «Завтра я уеду из его проклятого дома. Но мы встретимся снова – никуда нам не деться друг от друга, и в следующий раз все будет иначе. Почему же я не рада? Почему не получаю удовольствие? Разве не об этом я мечтала? Фантазировала, видела во сне…» Агата плотнее прижимается к Серджио, хотя ей хочется его задушить. Царапает его спину: «Моя мечта сбылась. Надо радоваться, моя мечта сбылась!» Но радости она не испытывает. Даже ее агрид, совершив долгожданный укус и вдоволь напившись энергии Серджио, странным образом притихает. Ему скучно.