Текст книги "В погоне за солнцем"

Глава 5

Гектор протягивает ей бокал со странной ярко-красной жидкостью:

– Вот. Выпей.

Агата с трудом разлепляет губы:

– Что это?

– Энергетический коктейль из овощей и фруктов. Хорошая штука, силы придает. Ты спишь уже двое суток.

– Да что ей твой коктейль? Накормить ее надо.

Агата узнает едкий голос и замечает Виру, стоящую в дверях с подносом. Та словно не решается войти. Гектор оглядывается:

– Выйди пожалуйста, – он терпеливо дожидается, пока Вира уйдет, одарив присутствующих очередным пронзающим взглядом, затем снова обращается к Агате:

– Как ты себя чувствуешь?

Удивительным образом из памяти Агаты стирается, что еще несколько дней назад этот человек внушал ей ужас:

– Нормально… – отвечает она ровным голосом и, допив напиток, отдает бокал Гектору.

– Не хочешь поговорить, Агата?

– Нет, – она снова ложится.

– Не ешь, не пьешь, так ты совсем ослабнешь.

– Ну и пусть…

– Что это за настроение? Ты ведь такая сильная. Давай поговорим серьезно. Что ты думаешь о том, что узнала?

– Я не знаю, что думать.

– Не может быть.

– Пусть все останется, как есть. Я просто хочу жить нормальной жизнью и все.

– Сперва тебе нужно сохранить свою жизнь.

Агата приподнимается, внимательно изучая лицо Гектора:

– Вы скажете мне правду?

– Конечно. Спрашивай о чем хочешь.

– Я хочу знать все, с самого начала. Что произошло тогда, в сороковом году? Как вышло, что до сих пор миллиарды людей – не знаю, как сказать – не понимают, что их тела оккупированы? Что произошло с моим братом? Рассказывайте.

Гектор тонко улыбается, скрещивает руки и садится поудобнее:

– За несколько дней до вторжения агридов на Землю, я увидел в небе крохотную красную точку. Помню, даже предположил, что это комета. Точка приближалась, но далеко не все люди видели ее – не все видят в астральном диапазоне. Поэтому и вторжение пришельцев для большинства людей прошло незамеченным, ну, а потом… Смятение, паника. Сложно объяснить, что чувствуешь, когда твой разум раскалывает на две части внезапно врывающееся в тебя Нечто… Хотя, когда я понял, что могу управлять монстром, поселившимся в моем теле, осознал открывшиеся мне возможности, чего греха таить – я счел произошедшее со мной за благо. Путешествовать вне своего тела, проходить сквозь стены, парить в небесах… разве может что-то с этим сравниться?

– В голове не укладывается, что вам больше ста лет.

– Ну, скажем так: мне уже о-очень давно тридцать пять, – Гектор улыбается. – Я оказался в числе немногих счастливцев, которым удалось сохранить ясное сознание после вторжения агридов.

– Так странно, вы говорите «счастливцы». Счастливцы как раз те, кто остался в неведении.

– Не согласен с тобой. На планете более семи миллиардов людей и лишь малюсенькой горстке посчастливилось избежать взаимного покорения. Среди них были и родители Соноры. Они первыми организовали поиски других ясновидцев, возглавили армию повстанцев и попытались оказать сопротивление агридам, свергнуть Крио Гуна.

– Каким образом?

– Агридов можно одолеть только их же оружием – забирая жизненную энергию. С помощью книги Крио Гуна ясновидцы научились вводить себя в транс, перемещаться в астральном диапазоне и управлять своими агридами. В книге описан пошаговый Метод – способы атак, набор предписаний для того, чтобы максимально использовать возможности агрида, находясь в человеческом теле и, в конечном счете, сделать из агрида воина. Но, к сожалению, Крио Гун и его ближайшее окружение тоже сохранили изначальное сознание агридов и тоже владеют этим Методом. Как и мы, они – воины, способные «выпить» неразбуженного человека, ослабить его агрида и уничтожить за пять минут. Кроме того, из-за симбиоза с людьми агриды Крио Гуна научились вырабатывать новый мощный вид энергии – черной энергии, что и позволило им поработить всю планету. Теперь черные агриды – верхушка общества, элита; занимают самые высокие посты на планете. Им быстро удалось подавить наше сопротивление, и из всей армии восставших ясновидцев уцелели только мы трое: я, Вира и Сонора.

– Где сейчас этот Крио Гун? Кто он?

– Он может быть где угодно и кем угодно. В его распоряжении целая планета, где наряду с энергией людей можно поглощать энергию агридов, которые не будут оказывать сопротивление. Энергетическая масса в физиологических оболочках. Беспомощное стадо животных. Рай для Крио Гуна и его агридов. Подобное место они разыскивали тысячелетиями.

– Мало того, что настоящие монстры управляют нами, так мы еще и сами жрем друг друга… – тихо подытоживает Агата.

– К сожалению, да. Сейчас наш мир поделен на привилегированных вампиров и почти беспомощных, неразбуженных каннибалов.

– Почему люди не просыпаются? Как же так?

– Сложно сказать… Мы постоянно пытаемся их разбудить. Каждую ночь один из нас вводит себя в осознанный сон и в виде своего агрида отправляется на поиски потенциальных ясновидцев. Только во сне мы можем проникать в подсознание людей. Во сне мы пытаемся достучаться до них, объяснить, что сами того не ведая, они давно стали добычей внеземной, поработившей их, цивилизации. Но чаще всего защитный неврологический механизм заставляет людей воспринимать все, как сон, а то и вовсе забывать сновидения. На утро люди возвращаются к привычным делам, забывая о том, что слышали от нас ночью. Однако бывают и исключения. Однажды Марта – мать Соноры обнаружила мальчика, который и на утро отчетливо помнил то, что ему объяснили ночью, во сне. Этим мальчиком оказался твой брат, Агата. Вадим – первый найденный нами ясновидец за долгие-долгие годы поисков, – прозрачная сфера вокруг тела Гектора начинает мерцать голубоватым оттенком. – Это оберег, – объясняет он, заметив взгляд Агаты, – защитное силовое поле, которое возникает вокруг агрида, если тот чувствует потенциальную опасность. Оберег может быть настолько крепким, что от него отлетают искры и молнии – оружие агридов. А если обидчик попытается наброситься на оберег, тот отбросит его с силой, равной силе удара.

– Выходит, раньше, когда мой оберег был не активен, я была абсолютно уязвима?

– Да. Обычно, не зная возможностей своего агрида, неразбуженные люди не в состоянии обороняться. Их кусают до тех пор, пока… – Гектор поднимается, подходит к окну, оглядывает улицу. – Cама посмотри, – он зовет Агату. – Подойди ко мне, пожалуйста. Ну давай, тебе давно пора подняться.

Агата выбирается из под одеяла и нехотя подходит к окну.

– Смотри внимательно, – Гектор указывает на пешеходный переход, где останавливается машина с мягким открывающимся верхом. Из машины сокрушительно бьют музыкальные басы. За рулем находится мускулистый парень в солнечных очках. Он нетерпеливо сигналит старушке, которая слишком медленно переходит дорогу, преграждая ему путь.

– Ну, что встала-то?! – прикрикивает парень. – Иди!

Опираясь на трость, старушка испуганно семенит к тротуару. Машина трогается с места, а старушка, остановившись, злобно смотрит вслед грубому водителю, бубнит что-то под нос, потряхивая тростью.

– Таким взглядом убить можно, правда? – усмехается Гектор, а Агата, прижавшись лбом к холодному стеклу, с ужасом наблюдает за другой, скрытой от обычных глаз, составляющей этого эпизода: из тела на первый взгляд безобидной старушки вылетел огромный фиолетовый монстр и до того, как машина скрылась из вида, монстр успел выпустить в водителя мощный фиолетовый луч.

– Видела нападение? – спрашивает Гектор.

У Агаты нет сил ответить. Она уныло возвращается в постель и укрывается одеялом.

– Если на этого парня нападут сегодня еще раз, его ждут крупные неприятности, – заключает Гектор.

– Какие?

– Да любые: болезнь, измена любимой девушки, увольнение с работы… Все дело в силе агрида, с которым он родился. Парень спровоцировал агрида старухи, который оказался намного сильнее его собственного; получил изъян в обереге. Теперь любой другой агрид с легкостью лишит этого парня жизненной энергии и, соответственно, удачи.

– И вы хотите, чтобы я стала такой же?! – Агата кивает на дверь на слове «вы», включая в него и Сонору, а затем отворачивается, чтобы скрыть возникшие слезы.

– Мы хотим вовсе не этого, – Гектор садится на кровать и, повернув лицо Агаты к себе, продолжает, – людей мы не трогаем, а оберегаем. Между прочим, у Соноры есть дар – она может делиться своей энергией с другими. Для этого она и проводит сеансы, чтобы хоть немного помогать людям. Мы хотим спасти людей от Вершителя. Вернуть им собственное сознание. Пойми, люди больше не являются людьми, они – безвольные существа, они больны сознанием агридов. Неужели теперь, когда ты прозрела, ты будешь сидеть сложа руки?

– С кем вы собираетесь бороться? Со всем миром?

– Этот мир умирает.

– Не похоже.

– Все погибающие цивилизации сохраняют иллюзию благополучия до самого конца. С твоей помощью мы можем всех спасти.

Агата нервно смеется:

– Как?!

– Если верить книге, все агриды связаны между собой единой силой, центр которой – Крио Гун. Вершитель. Со смертью Вершителя сила агридов прекращает действовать, и все остальные представители его расы погибнут. Их связи с людьми распадутся, и люди снова станут людьми. Помнишь, я сказал тебе, что благодаря слиянию агридов с людьми зародился особый вид черной энергии? Но наряду с ней зародилась и ее противоположность. Здесь на Земле помимо черных агридов существуют и белые. И один из них находится в тебе. Очень редкий и очень сильный агрид. Благодаря ему, мы сможем одолеть Крио Гуна. Если ты не поможешь нам, все останется без изменений, до тех пор, пока он не уничтожит нашу цивилизацию. Теперь ты понимаешь, почему нам очень нужен человек с твоими способностями?

– Вы хотите, чтобы я убила этого самого Вершителя?! Вы думаете, мне это удастся?!

– Я уверен.

– Но вы даже не знаете кто он, этот Вершитель! Ведь он может быть кем угодно! А главное, что будет потом, когда исчезнет цивилизация агридов?

– То есть?

Агата подыскивает слова:

– Если человеческое сознание настолько сильно, что смогло спутать им карты, кто знает, может, мы куда более опасные хищники, чем сами агриды? Может, именно наша человеческая злоба и уничтожает нас? Зачем все менять? Люди все равно будут продолжать убивать друг друга.

– Да, но не так, как агриды.

– А как? Убийство всегда остается убийством.

Гектор качает головой:

– Ты не видела того, что видели мы.

– Чего, например?

– Например, как черные агриды пожирают энергию ни о чем неподозревающих людей, а потом эти люди тысячами гибнут в авиакатастрофах, пожарах, войнах лишь потому, что агриды вытянули всю их энергию, силу и удачу… Только подумай – твоим миром управляет группа маньяков, садистов, которые воруют самое дорогое, что у тебя есть – твое счастье. Когда ты сама увидишь, на что способны черные агриды, больше не захочешь прятать голову в песок, не захочешь, чтобы маньяки управляли твоей жизнью!

– Может, вовсе не агриды – маньяки и садисты? Может, это наш внутренний мир и сущность человека породили черную энергию? Может, вовсе не нас надо освобождать от агридов, а их от нас?

– Что ты имеешь ввиду?

– Сейчас я задумалась о том, что вы мне рассказали… Люди, агриды, наши сознания смешаны… Мы не знаем, что они в нас, они не помнят, кто они такие. Мы – полулюди, полуагриды. Вы говорите, лишь Вершитель и черные агриды смогли остаться сами собой, противостоять человеческому сознанию. Что если это не так? Может, мы спешим перекладывать на Вершителя ответственность, и именно человеческая злоба управляет им? Что если вы ошибаетесь, и вовсе не агриды правят планетой, а такие же ясновидцы как мы?

Гектор долго молчит и внимательно смотрит на Агату:

– В начале двадцатого века я жил в Варшаве. Семья у нас была простая: отец и мать обычные рабочие. Мне было девять. Как-то зимой меня сбил гигантский автомобиль недалеко от фабрики, где работала мать. Я упал, сильно ударился об лед, разбил голову. Водитель проехал мимо и остановился возле ворот, а из роскошного автомобиля выплыла жирная, надменная фигура владельца той самой фабрики: он был миллионером, известным в то время промышленником, его имя тебе ни о чем не скажет. Когда он вышел из машины, то направился ко мне. Лежа на дороге, с разбитой головой, я лелеял надежду, что он поможет мне. Но он подошел не потому, что его мучили угрызения совести. Он лишь брезгливо покосился на меня и обругал так, что я не рад был собственному рождению. По его словам я сам был виноват в произошедшем, шел где не следовало и загораживал проезд его водителю.

Тогда я посмел пискнуть: «Это вы виноваты!»

Глаза промышленника налились кровью: «Впредь не будешь лезть под колеса, щенок! А ну, катись отсюда, пока цел!»

В его голосе слышалась такая ненависть, презрение, желание раздавить. Кто-то из работников сообщил моей матери о случившемся, она выбежала на улицу, прижала мою окровавленную голову к себе и плакала. Помню, мы сидели с ней под снегопадом, и в тот момент мне казалось, что я умру. Не от жалости к себе, не от полученной травмы – умру от злости. Я понял, что не смогу жить, если не накажу своего обидчика. Мне невыносимо было оставлять его с ощущением вседозволенности и безнаказанности. Я ощущал свое бессилие, мечтая отомстить. Ночами снова и снова прокручивал в голове случившееся, не в состоянии выбросить ненавистный образ миллионера, воображая, как давлю его, точно таракана, как он молит о пощаде! Как же было упоительно представлять его искривленное лицо!

«Не держи зла, – сказала мне мать, увидев мои глаза, будто прочитав мои мысли. – Лучше пожелай своему обидчику счастья и здоровья».

Мама всегда так говорила о тех, кто причинял ей боль. Но почему я должен желать то, что не чувствую, тем, кого на самом деле ненавижу? Тогда я всерьез задумался об этой странной штуке. Всякий раз, когда, так или иначе, я и моя семья сталкивались с проявлением явной несправедливости и жестокости, с проявлением силы, против которой ничего, по сути, не могли предпринять, после первой вспышки гнева, когда готовы были вцепиться в горло обидчику, мы подозрительно быстро остывали и забывали о причиненном ущербе. Вся моя семья жила в страхе и покорности, склонив головы. Нашим обидчикам все сходило с рук. Почему???

Не держи зла. Как просто, не так ли?

Меня с детства учили проявлять терпение, смирение, доброту и мудрость по отношению к врагам, но ведь это лишь способ избегания проблемы. Тогда, в мои девять лет, мне и подумалось, что плюнуть, махнуть рукой, проявить благоразумие и не связываться с обидчиком, особенно, если он сильнее тебя – это всего лишь жалкая отговорка собственного бессилия. Разве вышел бы тот миллионер сухим из воды, окажись я, скажем, не сыном простого рабочего, а сыном мэра? Будь это так, вырасти я в семье властных, сильных, умеющих давать сдачи родителей, меня с детства приучили бы ставить обидчиков на место. Как бы я поступил тогда с собственным врагом? Разве удовлетворил бы меня подобный исход, как в случае с наездом? Разве нашел бы я в себе силы простить подобное оскорбление, помиловать и просто забыть об обидчике, успокоив себя тем, что он – полное ничтожество, что бестолку учить и доказывать такому дураку свою правоту, и что взять с него, такого несчастного и обиженного жизнью, нечего? Разумеется нет! Я бы стер его в порошок, чтобы он – скотина, впредь знал свое место! Лао Цзы говорил: «Если тебе кто-то навредил, сядь на берег реки и жди, пока не увидишь, как проплывает его труп». Я мог бы сказать, что мне повезло увидеть сотни трупов моих поверженных, беспомощных врагов и обидчиков, в том числе того самого промышленника, владельца роскошного авто. После вторжения агридов, мое сознание осталось нетронутым, более того, я был одним из немногих счастливчиков, кому удалось подчинить агрида себе и, таким образом, овладеть его бескрайней силой.

Я стал всемогущ.

Промышленника я убил первым, едва не облизываясь в предвкушении мести. Мой агрид высосал всю жизненную энергию моего врага, пока тот спал, а утром я смотрел на его труп, насильно заставляя себя наслаждаться возмездием. Возмездием, которое не принесло мне и сотой доли ожидаемой радости. Мне было стыдно, гадко. Да что там – гадко? Жить не хотелось! Как ты сейчас, я задался вопросом: что же страшнее – человеческая натура или природа агрида? И понял, именно то, что мне гадко, стыдно, страшно, невыносимо и делает меня человеком! Сила и власть, обретенная над врагом, не способна сделать человека счастливым, но подобная сила способна осчастливить агрида. Люди – сложные существа; в них много чего намешано и злого, и доброго. Но агриды еще больше все усугубляют. Они аккумулируют все самое злое, что только есть в людях, и я считаю своим долгом избавить от них эту планету, дать людям возможность стать такими, какие они есть, а не такими, какими они являются, находясь под влиянием инопланетного разума. Агриды не способны на раскаяние, не знают жалости, милосердия, любви. Единственным смыслом их существования является выживание сильнейшего, захват власти и получение удовольствия.

– А что же является смыслом жизни для людей? – спрашивает Агата с укором. – Есть у вас ответ?

– Я могу ответить, что является смыслом жизни для меня.

– Мне интересно.

– Я борюсь за то, чтобы мои добрые побуждения побеждали недобрые, облегчаю боль страдающих, помогаю тем, кому труднее, чем мне, даже моим врагам. Это единственное, что наполняет жизнь смыслом и движет мной, а также Сонорой и Вирой. Это и пыталась объяснить мне моя мать, но мне пришлось прожить сто лет, чтобы понять – нельзя позволить невинным людям страдать и никак не реагировать, тем более, обладая сверхспособностями. Нас трое, и если ты решишь присоединиться, будет четверо. Поверь, даже против всей армии агридов, четверо – это немало.

Агата резко оборачивается и встречается взглядом с Гектором. Он смотрит на нее так, словно она и в самом деле последняя надежда на спасение человечества. «На себя-то мне наплевать, но как же мама с папой? Ведь я должна попытаться их спасти…»

– А что случилось с вашими родителями, Гектор? – спрашивает Агата.

– Агриды полностью завладели их телами и сознанием. Все счастье моих родителей уходило к другим, ускользало от них. В то время я еще не был знаком с Сонорой, умеющей делиться своей энергией. У меня такого дара никогда не было, и я не мог помочь матери и отцу. Агриды родителей становились все слабее, и вскоре более сильные особи выпили их энергию до капли. Родители умерли в сорок девятом, с разницей в несколько дней. После похорон я сразу покинул Польшу и начал поиски людей, которые могли видеть и делать то же, что и я. Повстречал Сонору и ее родителей – Марту и Пауло. С тех пор я участник подпольного движения ясновидцев.

– Я не верю в то, что смогу вам помочь. Не верю, что во мне есть нечто особенное.

– Агата, ты не просто особенная, ты уникальна! В тебе заключен редчайший агрид. Его энергия – это своего рода дар. Конечно, часть этого дара была утрачена, когда ты остригла волосы. Потому ты ослабла и заболела. Но энергия белых агридов это то, чего Крио Гун и его клан боятся больше всего на свете, и когда ты восстановишь потерянные силы, осознаешь и подчинишь своего агрида себе, твоя энергия сможет влиять на черных монстров, менять их и даже будет способна изгнать из нашего мира.

Агата качает головой:

– Я самый обычный человек… Я вообще никто.

– Ты настолько боишься ответственности, что готова уговорить себя быть никем, лишь бы не действовать. А вдруг ты единственный человек на этой планете, способный все изменить?..

Я наблюдаю за тобой с самого детства, Агата, и знаю, ты не допускаешь мысли, что в тебе может быть нечто особенное. Просто обычная девочка. Почему же такая обычная девочка не может слиться с толпой и жить как все? Почему она так несчастлива, так страдает? Словно страдает не за себя одну, а за многих? И разве способна была бы она на такие глубокие чувства, на такие сильные страдания, будь она обычным человеком? Ты не допускаешь мысли, что «кусают» тебя именно потому, что в тебе есть нечто особенное и притягательное, что в тебе сокрыто множество жизненной энергии? Для вампиров ты просто лакомый кусок, потому что энергии в тебе хоть отбавляй. Ты целый океан энергии, чувств, любви, нерастраченных эмоций, а главное – фантазий! Если бы ты была такой, какой себя считаешь, никто бы не «кусал» тебя. Ты была бы просто не интересна вампирам. Была бы безвкусной и пресной для них. Проблема лишь в том, что ты не умеешь пользоваться своими ресурсами, но если научишься, мы сможем выиграть войну и отстоять наш мир.

– Если вы наблюдаете за мной с самого детства, то должны знать, что я точно не способна на глубокие чувства. Я холодна как лед.

– Ты так долго убеждала себя в этом, что и впрямь поверила в свою черствость. Скрывать свои эмоции еще не значит «не чувствовать».

– Какие эмоции, Гектор? Я ни разу не смогла сказать любимому человеку «люблю»… Он был для меня дороже всех на свете, а я…

– Кто любит истинной любовью, любит молча.

– Да бросьте. Из какого дешевого романа эта фраза? Нет никакой любви, вам это известно не хуже меня.

– Давно ты так думаешь?

– С тех пор, как человек, клявшийся мне в любви, решил жениться на другой. Больше я не верю в существование любви. Возможно, я верила бы, если бы с детства мне привили эту веру, если бы у меня перед глазами был хоть один пример…

– Я прекрасно вижу по цвету твоего оберега, что ты играешь со мной в слова – говоришь, убеждаешь, но ты так не думаешь. И потом, кому, как не человеку с белой энергией больше всех знать о любви?

– Я даже не знаю, что это такое. Что за белая энергия? И почему вы называете ее даром?

– Ты и сама знаешь. Белая энергия – это неуемная человеческая фантазия, способная воплощать задуманное в реальность. Возможно, только фантазия и способна по-настоящему любить, но важнее то, что фантазия способна уничтожить Вершителя. Если ты очень этого захочешь.

Внезапно голос Гектора начинает напоминать Агате покойного брата. Она даже вглядывается в своего собеседника повнимательнее, чтобы убедиться: перед ней Гектор, а не Вадим. Худое, смуглое, испещренное морщинками лицо, изумительно глубокие серые глаза, которые буравят насквозь…

– Ну что, ты с нами, Агата?

– Да…