Текст книги "В погоне за солнцем"

Глава 7

Несколько месяцев летят незаметно.

Все это время Агата, Лия и Серджио погружены в работу над шоу. Лия занимается пиаром – составляет списки лиц, которых следует пригласить на представление, обзванивает журналистов, выкладывает информацию на сайтах. Агата и Серджио занимаются живописью: пишут картины необходимые для связки сюжета. Много часов они проводят вместе и чем больше узнают друг друга, тем больше сближаются.

Кроме них над спектаклем трудится целая команда художников, программистов и маркетологов. В демонстрационном павильоне одиннадцатиэтажного здания студии Альберто устанавливаются декорации в виде циркового манежа, каждый день проводятся репетиции и активно обсуждаются мельчайшие детали шоу.

После завершения выставки Агаты на Вилле Ольмо состоялся аукцион по продаже ее картин. В торгах помимо итальянцев, принимали участие коллекционеры и владельцы крупного бизнеса со всего мира.

– Агата, если бы было выставлено не тридцать, а сто работ, то результат был бы еще более впечатляющим! – Марко де Сильва не может скрыть своего восторга, когда сообщает ей по телефону итоги аукциона.

Агата благодарит его за звонок и потрясенно моргает глазами.

– Либо тебе сообщили что-то очень хорошее, либо что-то очень плохое, – комментирует Лия, присутствующая при разговоре.

– Звонил Марко, – говорит Агата, присаживаясь на софу рядом с Лией. – Сказал, что все мои картины ставшие лотами, проданы на сумму почти в 500 тысяч евро.

Лия присвистывает, а Серджио, сидящий за письменным столом, отводит глаза от ноутбука:

– И какой уровень продаж, если не секрет?

– 100%. Спрос превысил предложение. За «Лунную сакуру» вообще предложили в шесть раз больше стартовой цены.

– Поздравляю, – односложно произносит Серджио и отворачивается.

– Милый, вот с кого тебе нужно брать пример.

– Лия, в этом смысле одному художнику невозможно взять пример с другого, – Агата спешит защитить Серджио, увидев, что новость превратила его оберег в синюю дымку. – Это ведь чистое везение.

– Неужели?

«Я же не могу вам признаться, что мне помогает энергия удачи выпитых мною жертв», – думает Агата и с сожалением смотрит на Серджио. Ей очень его жаль. Его последняя выставка прошла незамеченной, утонув в массе других более ярких событий. А Лия, вместо того чтобы поддержать, так и норовит уколоть мужа в уязвимое место. Агата готова просить прощения за свой успех:

– Если честно, я сама не ожидала такого результата и крайне удивлена.

– Почему? – спрашивает Лия. – Что тебя удивляет?

– Откуда в Италии у меня вдруг взялось столько поклонников?

– Что будет с остальными десятью картинами? – интересуется Серджио, чтобы сменить тему. – Ты вроде говорила, что привезла для выставки сорок полотен, а продали всего тридцать.

– Да, остальные десять портретов я не намерена продавать. Пока они останутся здесь. Будут участвовать в выставках Милана.

Лия еще раз поздравляет Агату и плавно переходит к разговору о проекте:

– Сегодня мне звонил Альберто, сказал что декорации полностью готовы. Однако возникли проблемы.

– Какие? – спрашивает Серджио.

– Да так… – отмахивается Лия. – Технические неувязки.

Выражение лица Серджио говорит о том, что он желал бы знать подробности – он тоже вложил душу и много сил в проект и уже давно не относится к нему с равнодушием, как было поначалу.

– Заявки на съемку прислали сразу несколько телевизионных компаний, – нехотя поясняет Лия. – Операторы, осветители. Всех нужно разместить, а размещать их практически негде. Дело в том, что проекторы будут расставлены таким образом, что с некоторых точек съемка попросту невозможна, а этого допустить никак нельзя – телезрители будут напрямую наблюдать за происходящим.

– А я ведь тебя предупреждал. Я так и знал. Кто тебя просил приглашать всех подряд!

– Прости… Как ты сказал?

– Теперь там будет такая толпа, что продохнуть будет негде!

– Это сделано… ради тебя, – Лия с трудом сдерживается, чтобы не закричать. Поняв, что стесняет их своим присутствием, Агата извиняется и идет в свою комнату. Там она встает за мольберт, возвращаясь к прерванной работе – еще одной картине для предстоящего шоу. Но о шоу она не думает. Не думает и о Лие с Серджио. Оставшись наедине с собой, в ее мысли сразу же врывается прошлое. Агата думает о ясновидцах. Гектор. Сонора. Вира. Доведется ли им еще встретиться? Но больше всего тоскует по Диме. По-прежнему тоскует.

«Кажется, не задумываясь, отдала бы что угодно, чтобы снова оказаться рядом с Ним, хоть на минутку увидеть Его. Но, зная себя, скорее всего, окажись я рядом с Ним, уже через пять минут опять нашла бы повод для недовольства, начала бы воспринимать Его как привычное, как данность и снова сидела бы с кислым, скучающим видом, как всегда. Потом, слово за слово, и мы бы снова поругались, позволив своим агридам искусать друг друга… Если так, если разобраться то какой толк в моих страданиях, в том, что я тоскую по Нему днем и ночью? И по Нему ли я тоскую – по реальному, настоящему? Может, только в моих фантазиях каждое мгновение рядом с Димкой кажется мне бесценным?.. Нет. Это не фантазии. Так хорошо как с Ним мне не будет ни с кем и никогда, я знаю… Это знание не в голове, оно сидит где-то глубоко внутри меня, в самом сердце – куда не добраться даже агриду. Глубоко внутри нас – людей есть что-то недоступное для агридов, это вложено в нас кем-то свыше, кем-то, кто наградил нас способностью любить…»

Проработав до позднего вечера, Агата, наконец, откладывает кисть; Приняв душ и уютно устроившись на кровати, как обычно перед сном она звонит маме – даже удивительно, и немного грустно, но с тех пор как они с мамой живут в разных странах, они общаются гораздо чаще и с большей теплотой, чем раньше.

Затем традиционный (Агата звонит ей через каждые два дня) звонок Кате, чтобы узнать, как идут дела.

– У Дмитрия Сергеевича сегодня был очень удачный день, – уверяет Катя бодрым голоском. – Он отлично позанимался, был на прогулке. Даже Семин отметил, что есть прогресс и явные улучшения.

«Конечно, что и требовалось доказать, – думает Агата, слушая Катю. – Он поправляется потому, что меня нет рядом…»

– А как у вас дела, Агата Михайловна? – интересуется Катя, и Агата понимает, что девушка спрашивает из вежливости, а вовсе не потому что ей интересно и уж точно не станет делиться этим с Димой. О себе Агата ничего не рассказывает, отделываясь дежурными фразами: все не хорошо и не плохо, все как обычно. А в оставшееся время разговора слушает Катин голос, ее рассказы о Димкиных успехах, гадая про себя: «Скучает ли Он по мне? Нужна ли я Ему по-прежнему или забота Кати полностью вытеснила меня из Его головы? Как же мне без Него плохо…» И тут же, не позволяя мыслям развиваться в этом направлении, Агата словно одергивает себя: «Благополучие Димки – только это имеет значение. Главное, чтобы он был здоров. Главное, чтобы он был счастлив…»

Едва попрощавшись с Катей, едва завершив вот такой тяжелый разговор, выдержав его, как экзамен, Агатой овладевает такая зверская тоска, такое страстное желание убежать от всего, становится настолько невыносимо, что, не находя себе места, она покидает физическую оболочку, буквально сбегая из своего тела как из тюрьмы; поднимается ввысь, охватывая взглядом планету, и с удовольствием почувствовав как отрывается от всего остального мира, несется, несется в ночное небо.

Глава 8

Агата возвращается домой перед самым рассветом. Спящий дом погружен в тишину, но в одной из комнат слышатся голоса. Лия и Серджио говорят на повышенных тонах. Несмотря на то, что итальянцы довольно импульсивны по своей природе, никто из прислуги или гостей дома никогда не видел и не слышал, чтобы Лия и Серджио ссорились. Ссоры этих двоих всегда происходят за плотно закрытыми дверьми. Никто не должен быть в курсе их трений. Но это вовсе не означает, что они не высказывают друг другу недовольств. Для Агаты, благодаря умению покидать физическое тело, не существует запретов: ни стен, ни дверей. Движимая любопытством, она вплотную подлетает к окну спальни супругов.

Лия в красивом пеньюаре ходит по комнате. Серджио, подперев рукой подбородок, лежит на огромной кровати, уставившись в ноутбук. Лия отчитывает мужа. Он молчит, но по выражению его лица без труда видно, что он на грани. Причина ссоры (быстро понимает Агата) заключается в том, что Серджио не нравится инициатива Лии максимально привлечь внимание СМИ к предстоящему шоу.

– Я против, – выслушав очередную порцию ее доводов, заявляет он.

– Почему?

– Я не доверяю журналистам. Они полны предрассудков и обязательно постараются все перевернуть с ног на голову. Так уже было не раз.

– Серджио, – устало выдыхает Лия, – я думаю о твоей карьере двадцать четыре часа в сутки. Считаешь, это легко? Банкеты, презентации, выставки, интервью – всем занимаюсь я одна. И для чего? Чтобы ты потом просто сказал «нет, не хочу, не буду»?

– Объясни мне, зачем приглашать на шоу столько журналистов? Мало тебе, что уже операторов негде размещать?

– Это нужно, чтобы привлечь внимание широкой публики, клиентов, повысить твое влияние в светском обществе.

– Зачем?

– Как зачем?!

– Мне не нужны статьи на первых полосах, вся эта шумиха. Меня это раздражает – я устал повторять! Я чувствую себя так, будто навязываю себя аудитории, а я этого не хочу! Пусть на выставку придут те, кому действительно интересно, те, кто честно приклоняется перед искусством, а не те, кто сбежится на рекламу очередного светского мероприятия.

Лия медленно выдыхает, чтобы успокоиться:

– Пойми, ты не можешь быть затворником, пишущим картины в подвале. Тебе нужно контактировать с прессой, с коллегами, посещать чужие выставки, в конце концов. Если бы не я, ты бы и вовсе не вылезал из своей норы.

– Да. Я бы не вылезал из своей норы с большим удовольствием, – Серджио захлопывает ноутбук, поворачивается на спину и разваливается на кровати. – Я хочу быть затворником и никого не хочу видеть. Мне не интересны новости моды, благотворительные обеды, модные рестораны, вся эта суета высшего общества. Ты все время повторяешь «ты никто, пока о тебе не говорят», но хоть раз спросила меня, чего хочу я? Я – художник, понимаешь? И если кому-то нужно мое искусство, то так тому и быть. Не собираюсь подмазываться к публике для того, чтобы меня заметили и похвалили.

– От этой похвалы, как ты ее называешь, зависит твоя популярность. Мы вынуждены общаться со всеми, кто может содействовать ее росту. Что до твоих поклонников, число которых растет именно благодаря рекламе, мы обязаны предоставлять им твои работы в той форме, в которой они пожелают, чтобы найти отклик в душах как можно большего количества людей.

– Зачем?

– Я не понимаю… Что такого страшного в популярности?

– Не знаю. Не могу объяснить, но боюсь успеха и излишнего внимания к себе.

– Милый, пока ты со мной, бояться нечего.

– Звучит многообещающе. Знаешь, тебе бы в мужья телеведущего или шоумена. Ты уверена, что я вообще тебе нужен такой, какой я есть?

– Ты можешь быть каким угодно, но я все равно люблю тебя и всегда буду любить. Мне нужен только ты, – Лия ложится на кровать, прижимается и целует Серджио. Он обиженно отворачивается.

– Ты можешь затмить всех, ты – звезда, – Лия осыпает мужа ласками, – твое имя должно впечататься в умы людей. Известным становится имя сказанное прохожим, а не выбитое на камне.

– Ты меня не слышишь, да? Я не понимаю твоей одержимости, этой гонки за успехом. Иногда ты пугаешь меня, Лия, так и хочется сказать: «Остановись. Хватит».

– Думаешь, мне не хочется остановиться? Думаешь, мне не приходит в голову бросить все и жить, наконец, только для себя? Но реальность такова, что останавливаться нельзя. Остановка, в этом бесконечно меняющемся мире, равносильна смерти. Пара ботинок, принадлежавших поп-звезде, на аукционе стоит дороже, чем полотно художника эпохи Возрождения.

– Тебе не хватает денег?

Лия хмыкает и отворачивается:

– Причем тут деньги? Разве в них дело? Да, мы – богатые люди, Серджи. Баловни судьбы. Можем вообще всю жизнь бездельничать, закатывать вечеринки у бассейна, путешествовать и ни о чем не думать. Зачем нам прогибаться и плясать под чужую дудку? Быть теми, кем мы не являемся, да?

– Да! Да! И я о том. Давай просто сбежим, Лия. Пошлем их всех к черту!

Лия смотрит на мужа с мрачной тоской, будто умоляя прочесть ее мысли:

– Если бы ты только мог меня понять… – в ее голосе звучит странный надрыв. – Мне кажется, что этот разговор повторяется снова и снова… Почему ты просто не можешь довериться мне и сделать так, как я прошу?

Она поднимается едва не плача, а уходя, хлопает дверью так, что коллекция маленьких фарфоровых кошек, стоящих на полке, вздрагивает и жалобно звякает.

Серджио лежит на кровати, закинув руки за голову и продолжает смотреть в потолок. Затем его веки моргают все медленнее. Он закрывает глаза и засыпает. Агата не может отказать себе в удовольствии понаблюдать за ним и узнать природный оттенок его агрида:

«С такой внешностью ему и художником быть не обязательно. Он мог бы быть кем угодно – все бы боготворили его за один только взгляд. И дело не только во внешней красоте. Его душа, его обаяние и талант искрятся сквозь какой-то мрак, он не похож ни на кого на свете. Так же, как и Димка…»

Серджио спит. Его окружает полупрозрачная, молочного оттенка сфера. Агата снова и снова вглядывается в перламутровое, отлично ей знакомое, свечение, но не может поверить в то, что видит: «Быть этого не может… Как же я – дура, не поняла, не почувствовала сразу! Да я еще более бестолковая, чем Лия!»

Сейчас, когда Серджио погружен в сон, он, наконец, может быть тем, кем является на самом деле. Ему нет нужды притворятся. Подобно Агате, подобно Диме (вот почему они так похожи!) Серджио обладает белым агридом.

Глава 9

– Да что же это такое?! – распаляется Лия, расхаживая по гостиной с мобильником. – К двенадцати часам все должно быть готово, вы меня поняли? Иначе не получите больше никакой работы! Какие еще тросы? Вас послушать, так я сама должна приехать и устанавливать прожекторы? Передайте трубку Альберто! Как это его нет на месте?..

С самого утра Лия не выпускает из рук телефона, так как до начала шоу остается всего несколько часов.

– Терпеть не могу безответственных людей, – подытоживает Лия, отключая мобильник. – Они должны были повесить эти прожекторы еще неделю назад, представляешь? – она тепло улыбается вошедшей Агате, будто этой самой улыбкой ставит точку в собственном срыве. Агате известно, что Лия никогда не разговаривает с людьми на повышенных тонах и считает огромным недостатком неумение держать себя в рамках. Приступив к долгожданному завтраку вместе с Серджио и Агатой, Лия как раз касается этой темы:

– Чтобы демонстрировать сильную внутреннюю энергию никогда не нужно повышать голос, – назидательно говорит она. – Соперники чуют силу интуитивно. Спокойная уверенность и скрытая сила – вот моя визитная карточка.

Едва Лие удается поднести ложку ко рту, как ее телефон снова начинает дребезжать.

– Дадут нам поесть, в конце-то концов?! – взрывается Лия и в гневе швыряет на стол салфетку. – Алло?

Серджио и Агата, переглянувшись, улыбаются. С самого утра их тоже донимают по телефону, но они, в отличии от Лии, реагируют на это гораздо спокойнее.

– Лия, да не переживай ты так, – утешительно говорит Агата, когда совершенно взвинченная девушка возвращается за стол. – Я уверена, все пройдет великолепно.

– Спасибо… – нехотя отзывается Лия. – Что-то я и впрямь расклеилась.

– Тебе просто нужно больше отдыхать, – говорит Серджио, но Лия не отвечает ему, молча принявшись за еду.

– Во сколько выезжаем? – как бы невзначай интересуется Серджио. Агате кажется, его волнует ни столько ответ, сколько интонация, которой ответит Лия – она все еще холодна с мужем после недавней ссоры. Встретившись с Серджио взглядом, Лия не выдерживает и тепло улыбается:

– Через два часа. Надеюсь, успеешь привести себя в порядок?

Поняв, что прощен, Серджио радостно перегибается через стол и целует жену. Агата чувствует, что какая-то ее часть совершенно спокойно реагирует на это зрелище, но другая – просто умирает от ревности…

– Серджи, милый, будь подружелюбнее с репортерами из Сorriere Della Sera, – говорит Лия, садясь в машину двумя часами позже. – Они обещали вынести на первую полосу твой портрет.

– Хорошо.

«Хорошо?! Ты ли это говоришь, Серджио, да еще таким спокойным голосом? – кричит та часть Агаты, которая нестерпимо ревнует его к Лие. – Конечно, теперь ты будешь делать все что угодно, лишь бы ее величество снова не сменила милость на гнев!»

Агата садится на заднее сиденье и упирается взглядом в аккуратно зачесанные волосы Лии, а также в ее фиолетовый оберег. Лия ни на секунду не прекращает говорить по телефону, смеясь и любезничая с очередным собеседником. «Глухая душа. Пустышка! – со злостью наблюдая за ней, думает Агата. – Неужели, ты стала бы тратить жизнь на эти бессмысленные разговоры, на всю эту чушь, если бы знала то, что известно мне?!»

Машина поворачивает на главную автостраду, вдоль которой начинают мелькать здания с надписями, рекламные щиты, но Агата словно ничего этого не видит, словно на какое-то мгновение выпадает из жизни, перестает осознавать – куда она направляется? Зачем находится здесь? А может она впервые всерьез задумывается – Зачем Именно она здесь? «Не для того ли, чтобы быть с Ним? – Агата переводит взгляд на Серджио. – Ведь для чего-то мы – два человека, с белой энергией, встретились в том самолете?»

Сидящий рядом Серджио выглядит таким тихим, безмятежным. Он так похож на Диму… Агата знает, что он тоже неравнодушен к ней, отчетливо видит, что ему приятно ее внимание. Его оберег всегда светится красным в ее присутствии.

– Как было бы прекрасно, если бы Лия не стояла между вами, правда, Агата? Ведь этот мужчина идеально подходит тебе во всех смыслах!

«Может, агрид прав? – впервые задумывается Агата. – А что если моя судьба быть с Серджио, и счастье, которое я разыскиваю повсюду, заключается именно в нем?»

– Что-то не так? – спрашивает Серджио, заметив взгляды Агаты. Он улыбается, и улыбка с ямочками как всегда освещает его лицо.

– Нет, ничего, – Агата отворачивается, уныло уставившись в окно. «Ты прекрасен», – думает она, вновь ощущая раздвоенность. Становится неприятно и даже тревожно от мысли, что возможно симпатия к Серджио основана на голоде агрида: «Это агрид навязывает мне отношения с Серджио, чтобы полакомиться его белой энергией и силами Лии. Ведь я по-прежнему, как не пытаюсь убедить себя в обратном, люблю Димку. Любовь к Диме никуда не ушла, она какая-то Вечная, намного больше, чем вся моя жизнь, а Серджио… Серджио мне нравится, как нравилась бы дорогая, красивая игрушка. Какая-то часть меня всегда, с самого детства стремится заполучить недоступную, дорогую, красивую куклу… Для моего мозга это своего рода игра – пошлая, глупая, жестокая, но в нее, хоть и в разных вариациях, я, в силу своего характера, вынуждена играть всю жизнь. А Серджио в данном случае – приз, цель игры. Вопрос лишь в том, кто сейчас играет: мой агрид или, все-таки, это Я?»

Лия, Серджио и Агата прибывают в Миланскую студию, где должно состояться шоу. Лия неплохо постаралась по части пиара – едва машина останавливается, как со всех сторон их ослепляют вспышки камер десятков фотографов, поджидающих уже несколько часов. Кроме того, у входа оказывается множество поклонников Серджио и Агаты, которые буквально исходят криком, издали заметив своих кумиров. Телохранители неотступно следуют за Лией, Серджио и Агатой, а полицейский кордон еле сдерживает обезумевших фанатов, пытающихся прорваться ближе к входу. Один из операторов крупным планом снимает очаровательное личико русской художницы.

– Потрясающее творческое событие, которое взволновало весь мир… – разносятся со всех сторон голоса репортеров, говорящих на камеру. Лия останавливается, чтобы дать интервью, а в это время Альберто Пикар, встречающий гостей у входа, проводит Серджио и Агату через левое крыло здания. Они оказываются в огромном павильоне.

Зрительские места, расположенные на некотором возвышении от циркового манежа, заполнены до отказа. Судя по одежде, большинство из зрителей принадлежит к высшему обществу.

В первом ряду, закинув ногу на ногу и делая пометки на планшете, сидит Паоло. Увидев Серджио, Агату и Альберто, он улыбается им и знаком приглашает сесть рядом с собой.

– А где Лия? – интересуется он.

– Она будет позже, – отвечает Альберто. – Лия будет открывать шоу.

Агата занимает свое место рядом с Серджио и осматривается: под куполом цирка висят тросы, канаты, обручи и шары, словно здесь и впрямь каждый вечер проходит цирковое представление. В оформлении использовано много тканей, бархат и шелк, преимущественно красных и бардовых оттенков. Освещение тоже соответствует тематике: специальные прожекторы освещают только центр арены, где установлен модуль Альберто – три блестящие белые панели, на которые должно проецироваться изображение. В остальном же освещением служат лишь небольшие фонари в стиле начала двадцатого века, развешанные вдоль стен. Кругом царит атмосфера тайны и праздника.

– Божественные декорации, Альберто, – восклицает Паоло, восхищенно оглядываясь по сторонам. – Вы все отлично поработали.

– Благодарю. Что же ты скажешь, когда начнется представление?

– Дождаться не могу! Весь в предвкушении.

– Шоу будет транслироваться в интернете.

– Знаю, число подключений к вашему сайту растет с каждой минутой! – Паоло демонстрирует цифры на планшете. – Только взгляните.

– А это, видимо, место сестры Лии? – интересуется Агата, увидев рядом с Паоло пустующее кресло. – Мне не терпится с ней познакомиться.

Альберто и Паоло озабоченно переглядываются, и оба косятся на Агату.

– О ком ты говоришь? – удивляется Серджио и Агате всерьез не понятна его реакция. – Единственная сестра Лии погибла шесть лет тому назад в авиакатастрофе.

– Но…

Агата сбита с толку. Ей хочется задать много вопросов, но в этот момент раздаются аплодисменты. Включаются прожекторы, загораются красные лампочки камер, которым предназначено снимать шоу под разными ракурсами и передавать изображение в интернет.

Лия в длинном платье с разрезом, обнажающим ногу, уверенно входит в луч света в центре арены. Агата отмечает, что сегодня ее подруга-соперница роскошно выглядит. Серджио довольно улыбается, глядя на свою блистательную жену.

– Нам нужно будет выйти на сцену и поклониться зрителям в конце представления, – напоминает Агата Серджио. Он коротко кивает.

– Дамы и господа, – начинает Лия, – сегодня мы стираем границы между искусством и жизнью, соединяем реальное и воображаемое, делая вас соучастниками творчества двух прекрасных авторов. В основе сюжета, представленного Серджио Вероном и Агатой Авериной, лежит история закулисной жизни одной цирковой труппы. Главная героиня – молодая девушка, воздушная гимнастка Кортни. Кем была эта девушка? Какой была ее судьба? Кому принадлежало ее сердце? О чем были ее мысли?

Итак, наслаждайтесь…

Притягательно улыбнувшись, Лия отступает назад. Вновь раздаются аплодисменты. Гаснет свет. По ногам пробегает холодок. Сердце Агаты замирает. По затемненной арене скользят лучи, ярко светящихся прожекторов. Звучит музыка, панели модуля начинают медленно вращаться. Затем они вращаются все быстрее и вот, в воздухе, в самом центре арены, посредством новейших компьютерных технологий, возникает голографическая проекция. Проектор начинает оперировать кадрами хроники, известными картинами Агаты и Серджио, а также их новыми работами, специально написанными для шоу. Панели движутся настолько быстро, создавая обман зрения, что у зрителей не остается шанса понять, где кончается реальность и начинается магия. Возникает полная иллюзия пребывания в цирке начала двадцатого века.

– Это что, спецэффекты? – слышится чей-то шепот. – Или у меня галлюцинации?

– Я слышал, что это фантастически дорогостоящий проект. Сейчас модно совмещать искусство с компьютерными технологиями.

– Невероятно, – шепчет Серджио, чуть прижавшись к Агате плечом. – История моей Кортни. Наша история!

– Смотри внимательно, не отвлекайся…

Раздается звон колокольчика и на виртуальный манеж лихо врывается тройка запряженных лошадей. Ей величаво правит наездник. Начинается представление – канатоходцы, акробаты, жонглеры, эквилибристы. Один номер сменяет другой. Наконец, появляется главная героиня – Кортни, первоклассный мастер, звезда цирка. Каждый ее номер держится на сенсации, подвергая жизнь опасности. Но сегодня перед выходом на арену она случайно видит из-за кулис бывшего возлюбленного – мужчину, который пришел на представление вместе со своей семьей. Он не знает, что давно забытая им девушка будет исполнять смертельный номер под куполом цирка. Кортни волнительно разглядывает мужчину, находясь за кулисами. Наконец, она выбегает на манеж в белом сверкающем костюме. Зрители восторженно встречают ее. Сверху опускаются канаты, на которых девушка вместе с партнерами по номеру, оторвавшись от пола, поднимается в воздух. Улыбка ни на секунду не сходит с ее лица. Она поэтична, вдохновенна, элегантна… И тут один из зрителей, пришедший на представление вместе со своей семьей, узнает в ней, с легкостью выполняющей сложнейшие, почти фантастические действия под куполом цирка, свою забытую любовь. Пленительный, давно забытый образ заставляет вспыхнуть глаза мужчины. Для него все происходящее больше не представление и не развлечение. Его сердце вздрагивает и замирает всякий раз, когда девушка перелетает от одного гимнаста к другому, находясь на немыслимой высоте. А что же Кортни? Ее сердце колотится изо всех сил, но она не вправе думать ни о чем кроме номера, она не может позволить себе думать о том, что Он в зале, и Он смотрит на нее. Вся воля, все внимание акробатки направлены на сложное сочетание движений, тончайшее равновесие, расстояние и новый прыжок, который с каждым разом становится все сложнее и опаснее.

Кадры хроники перемешиваются с картинами, написанными Агатой и Серджио.

Агата незаметно оборачивается, глядя на реакцию зрителей: их внимание и переживание ничуть не уступает вниманию зрителей из кадров хроники, завороженно прикованных к девушке в белом сверкающем костюме, совершающей акробатические трюки в воздухе.

Наконец, наступает время смертельного трюка. Звучит барабанная дробь. Агата затаивает дыхание, словно совершить прыжок предстоит ей самой.

Лицо Кортни показано четко, крупным планом – ей нужно прыгнуть с раскачивающейся трапеции в руки партнера, который держится ногами за тонкую перекладину. Девушка сосредотачивается, отрывает ступни и совершает прыжок во время которого, как при замедленной съемке, перед зрителями пролетает вся ее жизнь. Полет Кортни под куполом цирка… Партнер протягивает руки к ней навстречу… В фокусе зрения девушки только ладони, готовые схватить ее… Мимо проносится все: зрители, затаившие дыхание, единственный человек, которого она видит и выделяет в толпе; тенистый лес, поцелуи, объятья, улыбки, прогулки, совершенные много лет назад; смех и небо, в которое двое смотрят с надеждой, еще не зная, что их мечтам так и не суждено будет сбыться…

В этот момент Агата не верит своим глазам, потому что видит рядом с модулем необычного агрида, буквально вынырнувшего из пространственного изображения. До Агаты не сразу доходит, что этот алый, пропитанный любовью агрид, принадлежит Кортни.

– Этого не может быть, – шепчет Агата и в тот же момент, поток энергии вырвавшийся из агрида Кортни, проносится по ее широким, словно тоннели, зрачкам. Агате открывается чужое сознание. Она видит и чувствует все, что происходит с акробаткой. В ее голове рывками, будто быстро меняются фотографии, мелькают вспышки чужой жизни, которые смешиваются и роднятся с ее собственными воспоминаниями. Все сливается. Агата сравнивает себя с Кортни, и, наконец, узнает в ней себя. Она зажимает рот ладонью:

«Кортни и вправду настоящая! Не знаю, видел ли Серджио реальное прошлое в своих снах, или же воплотил Кортни с помощью своего белого агрида, но теперь она существует и действительно переживает историю любви!»

Агата видит себя и Диму в телах посторонних людей, словно все происходит во сне, где можно быть сразу несколькими личностями одновременно, имея тысячи образов и лиц. Чувства всего человечества, тысячелетиями накапливающиеся на неком гигантском жестком диске, вдруг открываются Агате. Она чувствует сопричастность не только с Кортни, но со всеми людьми, живущими на Земле, и ей как никогда, становится ясно, что нет эмоции ярче, чем боль утраченной любви. История, которую она пережила с Димой, уже была пережита другими миллионы раз в разных трактовках, и будет пережита еще столько же, в следующих поколениях. «Сейчас, или в прошлом, или в будущем, люди по-разному плачут над своей любовью. На них разная одежда. Они слушают разную музыку. Говорят на разных языках. У них разные моральные понятия. Но смысл эмоции всегда один. Именно эта эмоция роднит меня сейчас с Кортни, как и с каждым, кто способен на любовь…»

Расстояние между Кортни и ее партнером стремительно сокращается. Усыпанная блестками рука акробатки кажется ослепительной вспышкой. Зрители смотрят, не отрываясь, как зачарованные. Ее возлюбленный зажмуривается, ожидая чего-то ужасного. «Ты можешь быть каким угодно, но я все равно люблю тебя», – мелькает у Кортни в последний момент перед прыжком, и ее рука касается руки партнера. Раздается одобрительный рев зрителей.

В гимнасте, поймавшем Кортни, Агата узнает Серджио – это он схватил ее в самый ответственный момент и не дал ей упасть.

Кортни закручивается в длинных белых лентах, которые почти волшебным образом извиваются то вправо, то влево. Девушка становится похожей на прекрасную птицу, и, внезапно, ленты выбрасывают ее тело вниз, остановившись всего в нескольких метрах от пола. Зрители ахают, наблюдая за очередным красивым трюком. Обвивая грациозное тело акробатки, ленты медленно начинают опускаться вместе с ней. Ступни Кортни касаются красной арены, и ее возлюбленный облегченно выдыхает. Зал рукоплещет. Возлюбленный поднимается с места, аплодируя сквозь слезы и смех, не сводя с Кортни глаз. В финале на манеже появляется белая лошадь с огромным, украшенным камнями пером на голове: серия картин Агаты. Лошадь стремительно мчится по кругу снова и снова, картинка мелькает и неожиданно лошадь оказывается за пределами цирка – больше ей не придется бежать по кругу, оказавшись на воле, она мчится на просторе под голубым небом. Белая лошадь, наконец, свободна.