Текст книги "Мышеловка на три персоны"

– Ну как же! Юрочку посадили! Он оказался вором-рецидивистом! Такой скандал! Весь дом гудел как пчелиный улей!

– Скорее как осиное гнездо, – саркастически заметила Ирина.

– У таких приличных людей племянник – рецидивист! – продолжала генеральша, не расслышав ее реплики. – Хорошо, что я никогда не пускала его к себе домой! Вот я и хотела вас спросить. – Генеральша снова попыталась вернуть себе инициативу. – Если Валентина Петровича посадят, что будет с его квартирой?

– В ней поселится африканский шаман со своей семьей, – мрачно ответила Катерина. – У него восемь жен и сорок человек детей! Как раз сегодня от него письмо пришло, уже вещи собирает!

– Ужас какой! – Генеральша побледнела и отступила с занимаемых позиций. Подруги, воспользовавшись ее минутной растерянностью, проскочили мимо и выскользнули из квартиры.

На четвертом этаже снова торчал лысый мужик, на этот раз он утеплял дверь. Увидев подруг, он буркнул что-то вроде приветствия и сделал попытку улыбнуться, при этом оказалось, что верхняя челюсть наполовину состоит из золотых коронок. От улыбки кожа на лбу зашевелилась, и Катя, тихонько охнув, потащила Ирину наверх.

– Слушай, я его боюсь, – шептала она на бегу.

– Это все нервы, – успокаивала Ирина, – ну возьми себя в руки, какое тебе дело до постороннего человека? Но какова старушенция – выстояла против родственников одна!

Катя поскорее захлопнула дверь своей квартиры и перевела дух.

* * *

– Значит, племянник рецидивист, – протянула Ирина, – теперь понятно, почему он так долго ждал – его посадили на пять лет, никак не добраться до тайника было… А теперь его выпустили, и он сразу пошел за своими вещами. Ясно, что писем на зону ему никто не писал, и он понятия не имел, что старушка Мурзикина умерла и вещи ее давно на помойке. И если бы не Сашка Березкин со своей фирмой «Супер Клининг», то и мы бы ничего не нашли.

– Может, пригласишь его домой, пообщаешься? – ехидно предложила Катерина. – В порядке благодарности… А что, мужчина видный, шампанское, правда, в ларьке покупает, но зато машина цвета фильдекос…

– Поговори у меня, – беззлобно отмахнулась Ирина.

– Слушай, а что мы сидим? – Катерина вскочила с места. – Нужно же срочно к следователю идти! Ведь все ясно, пускай он по своим каналам ищет этого Туфлина Юрия Петровича и берет его тепленького! Мы за этого Килькина всю его работу сделали!

– И что ты следователю предъявишь? – спросила Ирина. – Старый просроченный пропуск в контору с длиннющим названием? Кусок газеты пятилетней давности? Этот вот комод?

– Я объясню ему, он поймет!

– Ты уверена?

– Нет, – сникла Катя. – Вообще-то не уверена… Особенно после того, что я устроила вчера на свидании. Этот Килькин такой дурак…

– Но очень вредный и злопамятный, – напомнила Ирина, – девчонка эта, Костикова, говорит, что он очень даже может и любит человеку подгадить. А ты с ним так неосторожно говорила…

Катя поскорее отвернулась, чтобы Ирина не заподозрила неладное и не выспросила подробности вчерашнего свидания. Если она узнает, что Катя ругалась и выбросила трубку в форточку, не миновать разноса. А что теперь делать? Все равно ничего не изменишь!

– Нужно самим разузнать, в чем там было дело. Раз этот племянник Юрочка вор-рецидивист, значит, он где-то спрятал украденное, – неуверенно сказала Катерина.

– Я даже примерно представляю где, – ответила Ирина, вертя в руках пропуск, – в том самом месте, где находится учреждение с ужасно длинным названием – этот самый Промстройсбытспецтранс. И вот этим ключом наверняка нужно открыть какую-то дверцу. Но вот что искать? Дверей-то в той конторе много… Вот что, нужно звонить Жанке.

– Да ты что? – Катерина подскочила на месте. – Да мы же только вчера ее просили помочь! От дела отрывали! Она не согласится, да еще ругаться будет! Ты Жанку знаешь!

– Ничего, в этот раз ей ехать никуда не придется, позвонит своему знакомому полковнику и попросит выяснить в их базе данных все что можно про рецидивиста Туфлина.

Жанна, конечно, для порядка немного поворчала – дескать, вечно они со своими пустяками, да еще к полковнику Севе лишний раз обращаться не хочется. Он, конечно, для нее все сделает, но потом… И вообще, он полковник ГАИ, а не уголовного розыска.

– Ничего, не рассыплется твой полковник! – осадила ее Ирина. – Имей в виду, это очень важно!

Жанна позвонила только через полтора часа. Полковник не стал пререкаться и быстренько связал ее с другим полковником, своим приятелем из угрозыска. Дело-то и вправду оказалось пустяковое.

– И ты нас мариновала так долго из-за ерунды? – сердилась Катя, которую Ирина заставила заниматься уборкой, потому что невозможно было находиться в разгромленной квартире.

– Девочки! – мечтательно сказала Жанна. – Полковник такой интересный! С ума сойти!

– Господи! – рассердилась Ирина. – Она уже и на полковников зарится! Сама же говорила, что если имеешь с человеком какие-нибудь дела, то не должно быть ничего личного!

– А я с ним никаких дел не имею! – рассердилась Жанна. – Это вы меня заставили! Записывай быстро сведения о своем Туфлине! Год рождения одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмой! Место рождения – город Новинск! Три судимости! Специализировался на краже старинных икон и произведений искусства! Кличка – Часовщик!

– Откуда такая кличка? – удивилась Ирина.

– От верблюда! – огрызнулась Жанна. – Что знаю, то и говорю! И самое главное: помер ваш Туфлин на зоне полгода назад!

– Как так? – оторопела Ирина. – Быть не может!

– Может, – злорадно заявила Жанна, – у них там строгий учет, полная компьютеризация! Так что снова у вас прокол, госпожа писательница!

Ирина послушала короткие гудки и аккуратно положила трубку на рычаг.

– Умер… – растерянно бормотала Катя, – ничего не понимаю. А кто же тогда убил Ирину Сергеевну?

– Вот и выходит, что твой муж! – крикнула Ирина. – А ты еще хотела к следователю идти! Говорю – самим разбираться надо!

– Опять в тупик зашли…

– Не верю я, что Туфлин умер, – упрямо заявила Ирина.

Катя оживилась и принялась осторожно подталкивать ее к кухне. Вчера по дороге из милиции она успела забежать в магазин и теперь жаждала выпить чаю или кофе в нормальных условиях. Нормальные условия Катерина понимала так: заставить весь стол едой и не вставать из-за стола, пока еда не кончится. Ирина совершенно машинально позволила усадить себя за стол и приняла от подруги чашку дымящегося кофе.

– Жанка просто издевается над нами! – продолжала она. – Строгий учет! Да я тебя умоляю – везде полный бардак и вопиющее безобразие, а в милиции – строгий учет! Тут в участковой поликлинике карточку по три раза на дню теряют, в жилконторе нужную справку никогда не допросишься, а у них – строгий учет! Путаница у них еще почище!

– Слушай, а я знаю, отчего Жанка такая злая! – догадалась Катерина, у которой, как всегда, после еды обострились умственные способности. – Она-то на полковника глаз положила, а он-то, наверное, никак не отреагировал на Жанночкины прелести. Да еще и намекнул небось, что предпочитает блондинок. Вот она и разозлилась на блондинку, то есть на тебя!

В подтверждение тут же раздался телефонный звонок.

– Я тут еще кое-куда позвонила, – сказала Жанна, – если уж так вас это дело интересует, то можно повидаться с майором Продольным, он как раз последнее дело Туфлина пять лет назад вел. Так что если будет у вас охота, то дуйте сейчас в кафе «Огонек», майор там будет вскорости обедать. Скажете, что от полковника Малинина. Ирка, ты ему скажи, что сюжеты собираешь для очередного романа, он непременно на это клюнет.

– Ну вот, – притворно огорчилась Ирина, – себе, значит, полковника припасла, а мне только майора…

– По Сеньке шапка, – хмыкнула Жанна, но тут же призналась, что с полковником у нее ничего не вышло, не пошел он на контакт, спасибо, что хоть к майору переадресовал.

– Ладно, удачи вам, девочки, я потом позвоню…

Последние слова следовало понимать так, что Жанна извиняется за предыдущую беседу.

Кафе «Огонек» оказалось шумной забегаловкой. Однако внутри было относительно чисто и даже не так накурено, столики вытерты и украшены букетиками искусственных цветов. Ирина хотела было оглядеться, но Катька тут же полезла спрашивать у девушки за стойкой, как им найти майора Продольного.

– А вам он зачем? – сухо спросила девица, неприязненно оглядывая Ирину, очевидно, от Катьки в ее неизменной тюльпановой блузе она не ждала никаких неприятностей.

– По делу, – сухо ответила Ирина.

– Вон там, – буркнула девица в пространство, но Ирина уже все увидела.

Майора Продольного правильнее было бы назвать Поперечным. Был он плотен, коренаст и широк в плечах. Столик у него был угловой, чуть в стороне от остальных, и весь он был уставлен тарелками с едой. Цветы на столе стояли живые, и довольно свежие, из чего Ирина сделала вывод, что к майору в этом кафе свое особое отношение.

– Здравствуйте! – заорала Катерина. – А мы к вам от полковника Малинина! Он сказал, что вы…

– Садитесь, – кивнул майор, – кофе будете?

– Я буду, – сообщила Катя, – и пирожное вон то, с ягодкой.

– Светик! – крикнул майор девице за стойкой. – Принеси!

– Что у вас за дело? – Майор обращался к Ирине и только на нее смотрел маленькими цепкими глазками, но Катька снова вылезла поперед батьки:

– Понимаете, нам очень важно знать все про некоего Туфлина! От этого зависит…

Подошла Светик, кося сердитым глазом на Ирину, как норовистая лошадь на неловкого ездока. Катерина бурно обрадовалась пирожному, Ирина же улучила момент и больно наступила ей на ногу. Катька поняла, что лучше ей помалкивать, и сосредоточилась на еде.

Ирина сделала самые проникновенные глаза и сказала тихо, с расстановкой:

– Понимаете, я пишу детективы…

Майор Продольный резко поскучнел. Светик, не успевшая отойти далеко, фыркнула совсем как лошадь, когда она чем-то недовольна. Майор поглядел на нее строго, и она тут же оказалась за стойкой, видно, знала свое место.

– Вы кушайте, – с набитым ртом предложила Катерина, – а то остынет.

Ирина молчала, майор занялся шашлыком, а Катя в это время сказала, что им очень нужно узнать про Туфлина, и что полковник Малинин направил их именно к майору, поскольку тот Туфлина хорошо знает. Упоминание фамилии полковника произвело-таки необходимое действие, а еще Катька в запале пообещала, что они оплатят майору обед.

– Ну, что сказать, – начал майор, поглядывая на Ирину, – парень этот, Туфлин-то, интересный тип. Воровал он исключительно эти… предметы искусства – картины там всякие, или иконы. И даже разбирался немного в этом деле – возраст мог определить, школу… Мне на допросе как-то целую лекцию на эту тему прочитал.

– Образованный, значит, – вставила Катя.

– Ну, не то чтобы образованный, а так, поднахватался. – Майор между делом доел свой шашлык, и тут же Светик поставила перед ним другую тарелку.

Ирина заметила, что вообще-то посетителей в кафе «Огонек» обслуживали официантки, это не входило в обязанности девушки у стойки, как видно, она питала к майору особые чувства и старалась их, эти чувства, продемонстрировать.

– Кличка у него была Часовщик, – продолжал майор, – это потому что руки золотые, механик был очень хороший… Особенно всякими часовыми механизмами увлекался. Я уж ему и говорю: твой бы талант, да в мирных целях использовать! Нет, все норовил в какую-нибудь историю влипнуть. Если на то пошло, то в последний раз, пять лет назад, сел-то Часовщик по дурости. Только не по своей, а подельника своего, Капа его звали.

– Капа? – Катька прыснула.

– Ну, Валерий Капитонов, кличка Капа, – пояснил майор. – Тогда Туфлин в нашем городе ошивался между отсидками. Сначала-то его по месту жительства отправили, в Новинск, да только там делать нечего ему было, украсть-то что? Никаких ценных произведений искусства в городе Новинске не наблюдается. Вот он и прибыл в Петербург.

– У нас-то с произведениями искусства дело получше обстоит, – протянула Катя.

– Точно! – согласился майор и снова покосился на Ирину.

Она улыбнулась ему таинственно.

– Ну, поселился он здесь у дальней какой-то родни – не то у бабки, не то у тетки двоюродной, они и знать не знали, что живет себе помаленьку племянник – вор-рецидивист. Случайно Капитонова встретил, тот и подбил его на дело. У него, дескать, в родной деревне есть церковь, а в церкви – икона какая-то старая. И никто не охраняет – подходи кто хочет да бери. Ну, Часовщик-то сначала немного сомневался, уж больно неохота ему было тащиться в деревню эту замшелую. Это по Витебской дороге, да там еще на автобусе верных двадцать верст с гаком. Если автобус, конечно, ходит. А если не ходит, то цыган на лошади подвезет. Не бесплатно, конечно. В общем, даль несусветная, дороги жуткие, а дело было зимой, аккурат в феврале я его на отсидку потом оформлял.

Снова шашлык кончился, и Светик принесла большую чашку кофе и сухое пирожное с орехами.

– А можно мне еще кофе? – заикнулась Катя, но Светик сделала вид, что не расслышала и удалилась, покачивая бедрами.

– Ну, уговорил все-таки его Капа, – продолжал майор, отпив одним глотком полчашки кофе, – прибыли они в эту деревеньку, Запечье. И правда, церковь старая, но действует помаленьку, ходят в нее старухи из окрестных деревень, батюшка немолодой уже, но все как положено – служит, отпевает, венчает даже. Икона висит – Божья Матерь «Утоли мои печали». Мне Туфлин сам говорил, что поглядел он на ту икону и ахнул – семнадцатый век, в серебряном окладе! И церковь запирается только на ночь, да и то замок этот открыть сведущему человеку – что чихнуть!

– Ужас какой! – Катя прижала руки к пылающим щекам.

– Да уж, полная бесхозяйственность, – подтвердил майор Продольный. – Значит, пока они там вертелись, заметила их попадья. А там к церкви близко еще дом стоял старый полуразрушенный, бывший барский. Каменный он был, так что не развалился и не сгорел. Сначала в нем детдом был, потом фельдшерский пункт, потом помаленьку в упадок пришел, но все же стоит пока под крышей. А в доме том башенка, на ней часы. Так Часовщик попросился часы эти поглядеть и даже починить обещал – так, из интересу. Батюшка видит – и правда человек разбирается, он и поверил, да еще попадью послал еды им туда на башню отнести. За то они батюшку и отблагодарили – ночью замок в церкви открыли и икону поперли.

– А как же они попались?

– А это исключительно по Капиной дурости, – охотно объяснил майор. – Там, видите ли, местный участковый заезжал к одной там… ну, бабенке, что ли… – Майор покосился на Ирину. – А та замужняя, муж у нее шофер-дальнобойщик. И хоть в общем-то в деревне все про это знали, но поскольку участковый уполномоченный все же лицо официальное, то они таились. Он свой мотоцикл ставил в сторонке и полушубок в нем оставлял, чтобы уж быстренько налегке пробежать и через черный ход в дом юркнуть…

Тут ночью подморозило, а Часовщик налегке приехал. Капа идет, видит – полушубок спокойно лежит, он и прихватил. Ночью они церковь обчистили, пять километров пешком до шоссе прошли, там на попутку сели. А участковый на рассвете хватился – слямзили полушубок. Поругался, само собой, а потом ему по делам на станцию нужно было. Приехал он – а там два мужика поезда первого ждут, и его полушубок на одном!

– Здорово! – хором сказали подруги.

– Ну, взяли их с поличным, икона при них, конечно, дело нам передали. Икона и правда ценная оказалась, семнадцатый век. Ее еще давным-давно кто-то церкви пожертвовал. Начальство церковное понаехало, архиерей иконку быстро прибрал, а батюшке еще и попало. Пять лет Часовщик получил в этот раз. Но на зоне его быстро к делу приспособили. Говорил уже, что механик он – золотые руки…

– А вы знаете, что он умер? – встряла Катька.

– Что ж, бывает, зона – не курорт, – ответил майор.

– А…

Но Ирина сделала страшные глаза, и Катя умолкла.

Майор допил кофе, поглядел на Ирину ласковым взглядом и даже сделал попытку сам заплатить по счету. Но Катя ему этого не позволила, а Ирина по-прежнему загадочно улыбалась.

– Спасибо! – энергично кивала Катя. – Вы нам очень помогли! Ирина вам книжку обязательно подарит! Всего доброго!

И они удалились, сопровождаемые негодующим фырканьем Светика.

Не успели подруги выйти из кафе, как снова зазвонил мобильный.

– Девочки! – возбужденно проговорила Жанна. – На ловца и зверь! Я сейчас разговаривала с одним очень важным клиентом, и он мне рассказал очень интересную вещь… короче, я вас сейчас подхвачу, и мы едем в Эрмитаж!

Жанна припарковала машину на набережной напротив служебного входа в Эрмитаж. Подруги дождались перерыва в транспортном потоке, перешли дорогу и толкнули тяжелую дверь.

– К кому? – осведомился молодой веснушчатый милиционер, скучавший на посту с последней книжкой писательницы Мымриной.

– К Вольфгангу Степановичу, – деловито сообщила Жанна.

– Направо по коридору и на второй этаж, – махнул милиционер рукой, – только сначала пройдите через контур.

– Через что? – удивленно спросила Катя.

– Металлоискатель, тундра! – прошептала Ирина и первой прошла через овальные ворота.

И ее, и Жанну металлоискатель пропустил, но когда пришла Катина очередь, подлое устройство разразилось истеричным звоном.

Милиционер потянулся, взглянул на Катю и поинтересовался:

– Пряжки, застежки металлические?

– Ну да! – Катерина вытащила из-под просторного шелкового жакета массивный кованый кулон на толстой цепи и положила на столик перед милиционером. Однако когда она сделала вторую попытку, контур снова зазвенел.

– Что еще металлическое на себе имеете? – еще больше оживился страж порядка.

– Не иначе, Катька, это звенит твое золотое сердце! – съехидничала Жанна.

Кате было не до шуток. Она судорожно ощупывала свою одежду под пристальным взглядом подозрительного милиционера.

– Ну что, скоро ты? – раздраженно проговорила Жанна. – Да отдай ты ему свое оружие!

– Оружие? – вскинулся парень и схватился за кобуру.

– Девушка шутит, – натянуто улыбнулась Ирина и незаметно показала Жанне кулак.

– При исполнении обязанностей у меня нет чувства юмора! – строго сообщил милиционер. – Ну что, нашли источник сигнала?

Катя чуть не плакала.

– Что мне, догола раздеваться? – проговорила она дрожащим голосом.

В это время к посту подошла женщина средних лет в милицейской форме с погонами капитана.

– Что у тебя тут, Каштанкин? – неодобрительно поинтересовалась она, окинув строгим взглядом собравшихся.

– Да вот, женщина вызывает сигнал металлоискателя, – сообщил парень, вытянувшись в струнку.

– Ну женщина, ну вызывает, – протянула капитанша, окинув Катю равнодушным взглядом. – Что такого? Конечно, вызывает, когда у нее обувь гвоздиками подбита!

– Так что же мне – еще и разуваться? – ужаснулась Катерина.

– Да зачем разуваться! – махнула рукой милиционерша. – Ногу в контур поставьте!

Катя поставила ногу на порожек металлоискателя, и прибор снова оглушительно зазвенел.

– Проходите! – разрешила капитанша.

– Ну вот почему, – заговорила Жанна, когда они удалились от милицейского поста, – почему именно с Катериной обязательно происходят какие-то мелкие неприятности?

– Я не виновата, – вскинулась Катя, – если у них такое устройство чувствительное!

– Сама ты слишком чувствительная! – отрезала Жанна.

Подруги прошли по широкому зеленому коридору, миновали квадратный холл, заставленный красивой старинной мебелью, поднялись по мраморной лестнице и оказались перед высокой дверью, обитой вишневой кожей. На двери красовалась медная табличка с надписью: «Вольфганг Степанович Себастьянов, заместитель директора».

Жанна решительно толкнула дверь. Подруги оказались в небольшой приемной, перед столом, за которым величественно восседала пожилая женщина с остатками былой красоты.

– Нам назначено, – поспешно сообщила Жанна. Ирина заметила, что их деловая и решительная подруга в этом кабинете стала необычно скромной и даже как-то уменьшилась ростом.

– Фамилия? – строго осведомилась секретарша.

– Ташьян! – отозвалась Жанна.

Секретарша заглянула в раскрытый ежедневник и кивнула:

– Вольфганг Степанович ждет. Только имейте в виду – у вас не больше двадцати минут!

Подруги открыли еще одну дверь и оказались в кабинете. Кабинет этот был не слишком велик, но вот потолок в нем был просто необыкновенной высоты. Казалось, здесь вполне можно было поставить церковную колокольню и еще осталось бы место для стаи галок. Все стены кабинета были увешаны гобеленами, портретами и гравюрами, но Катя уставилась не на них. Она стояла разинув рот и не сводила глаз с окон. За этими окнами синела Нева в растрепанных барашках волн, виднелся ослепительно сверкающий шпиль Петропавловской крепости.

– Да, – раздался откуда-то сбоку приятный глубокий голос, – вид из моих окон что надо! Я из-за этого вида и работать сюда пришел!

Только теперь подруги заметили хозяина кабинета. Надо сказать, это было очень странно – Вольфганг Степанович был мужчина, можно сказать, видный, удивительно большого роста и просто чудовищной толщины. Яркие выразительные глаза делали его моложе, хотя, приглядевшись, можно было уверенно сказать, что ему давно уже за шестьдесят.

– Присаживайтесь. – Он сделал приглашающий жест неожиданно маленькой ручкой, и в это время на его столе зазвонил телефон. – Секундочку. – Он глазами извинился перед посетительницами, снял трубку и быстро заговорил по-французски.

Подруги устроились в удобных старинных креслах и принялись рассматривать кабинет.

– Коллеги из Лувра, – сообщил Вольфганг Степанович, положив наконец трубку, и взглянул на Жанну: – Напомните, пожалуйста…

Однако закончить фразу он не успел, потому что зазвонил еще один телефон. Мужчина тяжело вздохнул, снял трубку, секунду послушал и громко заговорил по-испански.

Подруги переглянулись. Отпущенное им строгой секретаршей время неумолимо таяло.

– Коллеги из Прадо, – проговорил хозяин кабинета. – Так что у вас…

– Новинск! – торопливо напомнила Жанна, пока не позвонили коллеги из Британского музея, Сан-Суси или Старой Мюнхенской пинакотеки.

– Ах, Новинск! – Вольфганг Степанович засиял. – Это была очень странная история! Случилось это лет семь назад. Я тогда еще не работал здесь, и у меня было гораздо больше свободного времени. И вот как-то мне позвонила одна моя соученица по Академии художеств, Варвара Никитична Семибратова. Она многие годы проработала в музее Новинска. Город это областной, но все равно очень маленький и, да простят мне его жители, захолустный. Музей так себе, ничего интересного нет, художественной жизни никакой, но Варвара Никитична была оттуда родом и считала своим долгом отдавать все силы родному городу.

Себастьянов вольготно откинулся в кресле, как бы припоминая. Жанна с ужасом ждала, что зазвонит очередной телефон, и он так и не успеет дойти до сути рассказа.

Однако ничего не случилось, и Вольфганг Степанович продолжил:

– Так вот, Варвара Никитична позвонила мне и сообщила, что примерно за год до того к ним в музей поступила коллекция живописи одного скоропостижно скончавшегося новинского старожила. Ничего особенного, средняя живопись провинциальных русских художников девятнадцатого века. Ну, она эту коллекцию приняла на хранение, и только сейчас дошли руки до тщательного осмотра. И вот при этом осмотре она обратила внимание на одну картину… откровенная халтура, пара коров, покосившийся забор и свинья в луже – ни колорита, ни настроения. Но во-первых, слишком свежие краски, и во-вторых – наоборот, слишком старый холст. Такой старый, что у Варвары Никитичны всплыли в памяти голландские холсты эпохи Возрождения. Она попробовала осторожно снять красочный слой в одном уголке и действительно нашла под ним старую живопись.

– То есть под этими коровами была скрыта совсем другая картина? – изумленно проговорила Ирина.

– Ну да, – кивнул Вольфганг Степанович. – Старинную картину записали какой-то мазней… продолжать Варвара Никитична не стала, поскольку она не профессиональный реставратор, боялась попортить… ну и позвонила мне.

– А почему вам? – поинтересовалась Ирина. – Почему она не сообщила о находке своему непосредственному начальству?

– Хороший вопрос. – Хозяин кабинета с интересом взглянул на Ирину. – Видите ли, в чем дело… тогда, в середине девяностых годов, в музейном деле творилось черт знает что. Даже в столицах пропадали ценнейшие экспонаты, люди без стыда и совести разворовывали музейные коллекции. Это в столицах, можно сказать, на виду у общественности! А там, в провинции, было еще хуже. Директором их местного музея был в то время очень сомнительный человек, и Варвара опасалась, что если она сообщит ему о своей догадке, картина тут же уплывет за рубеж. Вот она и хотела сначала заручиться моей поддержкой… у меня, знаете ли, и в то время было в некотором смысле имя…

– И что же случилось дальше? – поторопила его Жанна, скосив глаза на часы.

– Вы куда-то торопитесь? – поинтересовался Вольфганг Степанович, заметив ее взгляд.

– Мы – нет, но ваша секретарша сказала, что у нас только двадцать минут…

– Нелли Львовна строга! – Мужчина рассмеялся. – Я ее сам побаиваюсь! Но не бойтесь, я вам все расскажу!

Он нажал кнопку на столе и проговорил:

– Нелли Львовна, принесите, пожалуйста… Чай, кофе? – Он оглядел подруг.

Все согласились на чай, и через минуту секретарша величественно вплыла в кабинет с подносом.

– Итак, – продолжил Вольфганг Степанович, – я крайне заинтересовался и поехал в Новинск. Но, к своему величайшему сожалению, опоздал! Дела, знаете, задержали.

Он на секунду замолк, помешал ложечкой сахар в своей чашке и печально продолжил:

– В музее произошла кража. Украдено было несколько картин из последнего поступления. Поскольку официально они были приняты на хранение как не представляющие большой художественной ценности, то и стоимость украденного считалась небольшой, и местная милиция не слишком надрывалась. Можно не добавлять, что дело так и не было раскрыто. Но среди похищенных музейных экспонатов была и та самая картина… две коровы, покосившийся забор, свинья. Бедная Варвара Никитична от расстройства слегла. Она металась в жару и все повторяла, что виновата в пропаже бесценной картины, скрытой под той мазней, что не приняла своевременно мер, не уберегла такую ценность… хотя как раз она приняла все возможные меры, даже настояла незадолго до кражи, чтобы в музее установили самую современную сигнализацию. Уж не знаю, как она уломала директора, но только и сигнализация не помогла. Воры очень ловко отключили ее…

Вольфганг Степанович немного помолчал и добавил печальным голосом:

– Несчастная Варвара Никитична была совершенно одинока, ни детей, ни родни… хорошо, что у нее был жилец, приятный молодой человек, очень вежливый… он ухаживал за ней как родной. Однако никакой уход не помог, она просто перестала бороться и вскоре умерла.

– Вежливый молодой человек? – переспросила Ирина, вспомнив недавний разговор с генеральшей Недужной.

– Да, очень вежливый, и с прекрасными руками! Часы мне починил, до сих пор ходят… – Себастьянов взглянул на запястье. – Кстати, это именно он установил в музее сигнализацию.

Подруги переглянулись. Жанна вытащила из сумочки фотографию Туфлина, переснятую с его уголовного дела.

– Вам это лицо незнакомо? – спросила она, положив снимок перед Вольфгангом Степановичем. Тот неторопливо надел очки в позолоченной оправе, наклонился над фотографией и кивнул:

– Да, это он! Весьма приятный молодой человек! А как сложилась его дальнейшая судьба?

– Этот приятный молодой человек отсидел пять лет за кражу старинной иконы, – невозмутимо сообщила Жанна. – Срок такой большой ему дали, поскольку он вор-рецидивист, и в основном специализируется на кражах произведений искусства.

– Да что вы говорите! – ахнул Вольфганг Степанович. – Какой обманчивой бывает человеческая внешность!

– Ну что, подружки, – спросила Жанна, когда они снова оказались в машине, – чем вам помог разговор с этим Себастьяновым?

– Растяпа он! – в сердцах высказалась Катерина. – Просила его сокурсница поскорее приехать, а он все тянул. Вот и упустил картину.

– Ну, он не виноват, – вступилась Ирина, – все же деловой человек, не может так сразу с места сорваться. Просто этот Туфлин ловок оказался, успел раньше всех. Да, Катька, наш знакомый майор Продольный оказался полностью не прав. В Новинске оказалось есть что красть. Значит, этот Туфлин картину упер, потом привез ее в Петербург, потому что вот продать картину в Новинске уж точно некому. У тетки своей Мурзикиной он картину держать побоялся, потому что понял, наверное, что она очень ценная. Спрятал он картину, а ключ и пропуск сунул в тайничок. А сам как полный дурак поддался на уговоры Капитонова и решил еще и икону украсть. Вот Бог его и покарал.

– Девочки, вы без меня туда не ходите, – велела Жанна, – потом вместе пойдем…

– Конечно! – Ирина с Катей дружно закивали головами.

* * *

Ирина включила компьютер и защелкала клавишами.

– Как называется контора, в которой трудился Туфлин? – спросила она Катю, не поворачиваясь.

– Какая контора? – растерянно отозвалась подруга.

– Еще спроси, кто такой Туфлин! Катька, прекрати придуриваться, возьми себя в руки!

– Ах эта! – Катерина взяла со стола пропуск и прочитала:

– Промстром… тьфу, Промстройбыт… стройсбыт… нет, это же просто язык сломаешь!

– Давай сюда! – раздраженно проговорила Ирина. – Это же так просто: НИИ Промстройсбытспецтранс!

– Да? Тебе кажется, что это просто?

– Ладно, не будем препираться по мелочам! – отмахнулась Ирина. – Смотри-ка, а этот «Промстром» расположен в центре – в Виленском переулке!

– Поехали туда! – встрепенулась Катерина. – Это же совсем недалеко!

– Без Жанки? Ведь мы же обещали…

– Слушай, я больше ждать не могу! Если бы ты видела, как ужасно выглядит Валик! Худой весь и какой-то желтый…

Ирина хотела сказать, что худой Валик вовсе не оттого, что сидит в камере, он таким и вернулся. И желтый тоже не от болезни, а потому что загар сходит, но решила, что Катька ее возражений не примет, может еще и побить.

– Ну и что мы там будем делать? Спросим: «Ах, не работал ли у вас, случайно, вор-рецидивист Туфлин и не спрятал ли он здесь чего-нибудь ценного, вроде облицовки „Янтарной комнаты“?

– Ну зачем ты так? Может быть, на месте нам придет в голову какая-нибудь свежая идея? Я просто не могу сидеть сложа руки! Как представлю, что Валик сейчас томится в заключении…

– Ну ладно, – согласилась Ирина. – Поедем… может быть, действительно нас осенит при виде этого «Промстройсбыта»!

НИИ с труднопроизносимым названием располагалось в мрачном шестиэтажном здании из серого камня, отдаленно напоминающем то ли рыцарский замок, то ли готический собор. Подруги вошли в просторный холл. Перед ними оказалась будка вахтерши с турникетом, сбоку от нее пристроился лоток с самыми разными мелкими товарами, от семян огородных растений и комнатных цветов до дешевых очков и книжек в ярких глянцевых переплетах. За лотком скучала женщина средних лет в соломенной шляпке с искусственными цветами.