Текст книги "Одной смерти мало"

– Да, коробку из-под обуви сюда не спрячешь! – разочарованно протянула Надежда. – Значит… значит, Лидии кто-то подыграл. У нее был сообщник.

Она на какое-то время замолчала, потом снова взглянула на Кирилла и проговорила:

– Цирковые фокусники, чтобы произвести подмену, чем-то отвлекают внимание зрителей. Постарайся вспомнить, после того как вы заклеили коробку с деньгами, ничего не произошло? Ничего, что могло тебя отвлечь?

– Да нет, вроде бы ничего такого… – Кирилл насупился, припоминая. – Целый год прошел, где тут вспомнить!

– А ты все же постарайся! Возьми эту коробку, может быть, это поможет тебе освежить память… Вот вы заклеили ее скотчем, и что дальше? Сразу поехали в банк?

– Ну да… тут еще мужик меня поторопил, вроде ему из-за моей машины было не выехать, а только там еще много места было…

– Стой-стой! – перебила его Надежда Николаевна. – Какой мужик? Давай подробно!

– Ну, подошел какой-то мужик и начал скандалить – мол, я так припарковался, что ему никак не выехать, а только там…

– Ну, все понятно. Пока этот мужик тебя отвлекал, и состоялась подмена…

– Выходит, тот мужик был ее сообщником?

– Думаю, что нет. Сообщник Лидии не показался бы тебе на глаза. Того водителя просто наняли за небольшие деньги, чтобы устроить отвлекающий маневр, а тем временем кто-то другой забрал у Лидии коробку с деньгами и передал ей такую же, но с туфлями. Кстати, ты не помнишь, кто из вас держал коробку, когда вы шли в банк?

– Лидия, – уверенно ответил Кирилл. – Но я не спускал с нее глаз…

– Ага, ты мог сколько угодно следить за коробкой, там все равно уже не было денег. А вот давать ее тебе в руки Лидия побоялась – ведь ты мог почувствовать, что коробка слишком легкая. Кстати, это ведь Лидия принесла скотч и предложила заклеить коробку?

– Ну да, чтобы она случайно не открылась в самый неподходящий момент…

– И чтобы ты не заметил, что там уже нет денег.

– Надо же, как она меня обвела вокруг пальца! – возмущенно воскликнул Кирилл.

– Так тебе и надо, козел! – подала голос Вера и добавила, повернувшись к Надежде Николаевне: – Что же теперь делать? Я не могу вернуть деньги, а значит – не могу доказать свою невиновность в этой афере…

– Пока не можешь, – согласилась Надежда Николаевна. – Но мы что-нибудь придумаем… Кстати, у тебя какой размер обуви?

– Что? – удивленно переспросила Вера. – Тридцать шесть с половиной, а при чем тут это?

– Значит, тебе эти туфли будут велики, – деловито проговорила Надежда. – А мне, наоборот, малы, у меня тридцать восьмой… да тут еще и подошва с браком…

– Да я вообще ни за что их не надену! – возмутилась Вера. – Донашивать обувь за Лидией? Ни за что!

– Ага, тогда придется наведаться в магазин, может быть, они примут их обратно…

– Вы это серьезно? – Вера недоуменно посмотрела на Надежду Николаевну.

– Очень даже серьезно. Вот тут на чеке и адрес указан…

– Вы закончили? – в помещение заглянул охранник.

– Да, конечно! – Надежда поскорее закрыла коробку. – Уже уходим!

На улице Кирилл заныл, что ему надо на работу, он и так уже опоздал.

– Иди, – разрешила Надежда, – а ты, Вера, отсидись пока у Даши, я позвоню, если что в магазине выясню.

– Да что там можно узнать через год?

– Спокойно… Все надо доводить до конца.

В тот же день, примерно через час после описанных событий, Надежда Николаевна вошла в обувной магазин на улице Восстания и озабоченно огляделась.

Магазин был пуст – в августе большинство покупательниц дорогой обуви покидают пыльный и душный город и отправляются в дальние края, на берег ласкового южного моря, под сень пальм, магнолий и других экзотических растений.

Продавщицы по этому поводу скучали и разговаривали о чем-то своем, о девичьем. На Надежду Николаевну они взглянули безо всякого интереса – по возрасту и внешнему виду она не принадлежала к числу потенциальных клиенток. То есть, конечно, если нужно было куда-нибудь выйти с мужем, Надежда вполне могла придать себе вид современной преуспевающей женщины, но, бегая по разным делам, одевалась просто. Тем более в данный момент, когда дела-то были у нее не свои, когда снова занималась она расследованием криминальной истории и главным для нее было, чтобы ни о чем не узнал муж.

Надежда подошла к девушкам и не слишком вежливо проговорила:

– Девушки, вы тут работаете или просто время проводите?

– В чем дело, тетя? – сухо осведомилась одна из них. – Собес напротив, переход на углу…

«Все ясно, – подумала Надежда, – директор в отпуске, его зам тоже, девки совсем обнаглели».

На лице ее не отразилось ни огорчения, ни растерянности – и не такое хамство в советское время видели.

Вторая девица, однако, усовестилась или вообще более ответственно относилась к своим обязанностям. Возможно также, что эти две продавщицы работали на контрасте, как «добрый» и «злой» полицейский из американского фильма. Стараясь загладить неприятное впечатление от хамства своей подруги, вторая продавщица приветливо улыбнулась Надежде и спросила:

– Мы вам чем-то можем помочь?

– Очень даже можете. – Надежда Николаевна вынула из пакета яркую коробку и поставила ее на прилавок. – Вот, понимаете, моя племянница купила у вас эти туфли, а они бракованные…

– Бракованные? – забеспокоилась вежливая продавщица. – А в чем брак?

– Да вот тут внутри складка, из-за нее натирает ногу…

– А что ж ваша племянница сама не пришла? – снова вступила в разговор хамоватая продавщица.

– А она за границу уехала, надолго, – объяснила Надежда Николаевна. – Оставила все на меня, а туфли эти она не смогла носить из-за этого брака… вот и чек у меня сохранился…

– Эй, тетя, – «злая» продавщица выхватила чек у Надежды из руки, – вы на дату поглядите! Эти же туфли год назад куплены, чего же вы от нас хотите? Все сроки давно прошли!

– Никакая я тебе не тетя! – рявкнула Надежда. – Упаси Бог! Моя племянница в Париже в Сорбонне преподает, а не людям дрянную обувь впаривает за бешеные деньги!

– Извините ее, – быстро проговорила вежливая продавщица, – у нее личные неприятности…

– Угу, а я думала, у вас приличная фирма! – вредным голосом протянула Надежда Николаевна. – Думала, у вас заботятся о своей репутации и мне не придется в общество обращаться…

– В какое еще общество? – переспросила продавщица, окончательно сбавив тон.

– В общество защиты прав потребителя, – ответила Надежда елейным голосом и сделала вид, что собирается уйти.

– Подождите, – остановила ее вежливая продавщица. – Мы подумаем, что можно сделать… правда, я думаю, возвратить деньги через такой срок действительно сложно…

– А можно поменять на другую пару? – предложила Надежда. – Чтобы без брака, и если можно, на полразмера больше…

– Это вряд ли. – Вежливая продавщица взглянула на этикетку. – Эта модель давно закончилась. Насколько я помню, как раз прошлым летом. Может быть, ваша племянница купила последнюю пару…

– Да никакая не племянница! – снова включилась «злая» продавщица. – Помню я, как эти туфли покупали! Сперва женщина пришла, худая такая брюнетка…

– Вот-вот, это она, Лида, племянница моя! – оживилась Надежда Николаевна.

– Ага, только она купила туфли и ушла, а тут мужик пришел… «Дайте, – говорит, – мне точно такие же туфли, как той женщине!» Помнишь, Тань, мы тогда еще удивились? – Продавщица переглянулась со своей вежливой напарницей.

– Ну да… – подтвердила та неуверенно. – Кто же дорогую обувь покупает без примерки? Могут не подойти или вообще не понравиться. Но он торопился, говорит – продайте, и все…

– Мы пошли искать, – подхватила вторая. – А там только одна пара оставалась, как раз эта, с браком. Мы ему показали, а он говорит: «Ничего, мне подходит!» Так мы ему сделали скидку двадцать процентов и на чеке специально написали – с браком, без права возврата! И вот же она, эта надпись! – Продавщица перевернула чек и с победным видом предъявила Надежде какую-то неразборчивую фразу. – Так что ничего у вас не выйдет! Можете хоть в общество потребителей обращаться, хоть в общество защиты животных!

– Мужчина, говорите? – перебила ее Надежда. – Такой коренастый, толстый, с оттопыренными ушами?

– Да ничего подобного! – возразила продавщица. – Наоборот, высокий, стройный, с хорошей выправкой. Только хромал немного и старый – лет сорок с лишним… Правда, Тань?

– Ну, я точно не помню, – замялась вторая продавщица. – Помню только, что он очень спешил…

– Ладно, девочки, уж извините, если что не так…

Надежда подхватила коробку и бросилась вон из магазина. Продавщицы недоуменно посмотрели друг на друга – чего тетка приходила-то? Потом одна пожала плечами, а вторая покрутила пальцем у виска.

Вера открыла дверь сразу, как будто ждала у двери. Вид у нее был бледный.

– Я поесть тебе принесла! – сообщила Надежда, разгружая сумки. – Вот тут все готовое, только разогреть.

– Да я не хочу… – вяло отмахнулась Вера, – я боюсь…

– Надо есть, вон на тебе все висит, – строго сказала Надежда, – скоро просвечивать будешь, на рентген ходить не надо… А я вот от любого стресса только еще больше есть хочу…

– Все точно, – сообщила Надежда Николаевна после того, как они поели. – В обувном магазине появился сообщник Лидии. Он купил там вторую, точно такую же пару туфель и потом подменил коробку с деньгами. Кто это был?

– Откуда же я знаю. – Вера пожала плечами. – Не было у нее никого. Все в банке знали, что она не замужем, живет одна. Никто ее после работы не встречал… ни с кем ее не видели ни в ресторане, ни в клубе… Знаете, город ведь маленький, все в конечном итоге ходят в одни и те же места. Ужинаешь, к примеру, в «Магрибе» или обедаешь в «Сардине» – так обязательно кого-то из знакомых встретишь. Или день рождения справляешь в «Золотом дожде» – там вообще все друг друга знают. А потом на работе в курилке сплетничают – кто, да с кем, да где… У кого муж напился, кто каблук сломал, кого хахаль приревновал и при всех по морде дал… Все про всех известно.

– Трудная у тебя жизнь была… вся на виду… – притворно вздохнула Надежда.

Вера не услышала ехидства в ее голосе, она молчала, глубоко задумавшись. Надежде стало стыдно.

– Такого быть не может, чтобы у нее никого не было, – убежденно сказала она, – не такая это была женщина, Лидия-то, просто они скрывались. И вот что я подумала… ты говорила, что Кирилл познакомился с Лидией на корпоративном празднике?

– Ну да, Новый год отмечали…

– А в твоем банке… то есть в твоем бывшем банке какие правила – на такие праздники приходят с мужьями и женами или поодиночке? Вот в фирме у моего мужа, там на корпоративы полагается со своими половинами приходить…

– Ну да, в банке так же, – кивнула Вера. – Управляющий к этому строго относится – все должны являться с парой, даже если нет мужа или жены. Он считает, что так в банке будет более здоровый психологический климат, не будет служебных романов и связанных с этим интриг… А вы, собственно, к чему клоните?

– Я к тому, что Лидия тоже, наверное, не одна пришла на тот праздник? С ней тоже кто-то был? Раз такое строгое распоряжение…

– Ну да, – подтвердила Вера, подумав. – Был с ней мужчина. Постарше ее, лет сорока пяти, но интересный. Он меня даже на танец пригласил…

– На танец? – заинтересовалась Надежда. – И что, как он танцевал?

– Кстати, танцевал он отлично! – Вера даже оживилась при этом воспоминании.

– Значит, не тот! – вздохнула Надежда. – Тот хромал…

– Хромал? – переспросила Вера. – Ну да, хромал… Я ему даже говорю: «Как же вы танцуете?» А он: «Не беспокойтесь, нас в училище танцевать отлично выучили». И правда, как музыка заиграла – прямо забыл про свою хромоту, я таких хороших танцоров в жизни не встречала! Прямо летал и вел меня так уверенно…

– Вот как? – Глаза у Надежды загорелись. – Значит, все-таки тот! В магазине тоже сказали, что он хромал, но при этом выправка очень хорошая…

– Да, это у него после аварии хромота осталась, его из-за этого и комиссовали…

– Слушай, ну что я из тебя в час по чайной ложке информацию выжимаю? – возмутилась Надежда Николаевна. – Расскажи уж все подробно…

И Вера рассказала, как на корпоративной вечеринке познакомила Лидию со своим мужем, а та ее – со своим спутником.

Он слегка хромал, был хорошо, хотя и чуть старомодно одет, представился Сергеем Максимовичем и сразу пригласил Веру на танец. Тут-то он и сказал Вере, что закончил в свое время военно-морское училище, где всех курсантов, помимо прочих предметов, непременно обучали бальным танцам.

– У нас на выпускной вечер самый настоящий бал устраивали! – поведал Сергей Максимович. – Паркет так надраивали, что по нему можно было скользить, как на коньках! Некоторые так и делали, когда девушек приглашали, – до середины зала добежит, а дальше скользит по паркету и лихо подъезжает к своей избраннице!

– Так вы были морским офицером? – поинтересовалась Вера. – Это так романтично!

– Нет, к сожалению! – Ее партнер вздохнул. – Сразу после выпускного вечера поехал с друзьями кататься на мотоцикле… на выпускном мы немного выпили, ну и попал в аварию! Сложный перелом, два месяца валялся в военном госпитале, потом еще месяц в гипсе. В итоге комиссовали, так что на корабль я так и не попал и остался сухопутной крысой… так что все, что у меня осталось от моряка, – это выправка да еще вот эта татуировка! – И он показал Вере вытатуированный на указательном пальце перстень с якорем.

– Вот, собственно, и все… – закончила Вера свой рассказ. – Музыка закончилась, и он отвел меня к Кириллу…

– Понятно… – задумчиво проговорила Надежда Николаевна. – Наверняка пока он с тобой танцевал, Лидия охмуряла твоего мужа. Для того он тебя и увел, чтобы ей развязать руки. Ну и он заодно к тебе присмотрелся, продумал тактику…

– Вы хотите сказать, что у них все было заранее задумано?

– Наверняка! Не знаю только, кто у них играл главную скрипку – он или Лидия… хотя… судя по всему, это именно он и убил ее в ресторане, когда узнал, что ты снова появилась и видела Лидию. Он наверняка решил обрубить все концы, которые могут к нему привести. И это ему удалось… если бы не туфли, мы бы о нем ничего не узнали! Даже имя, которым он тебе представился, наверняка вымышленное. А он не говорил, в каком училище учился?

– Нет, не говорил, – вздохнула Вера. – Вот только еще сказал, что на выпускной вечер к ним всегда приходили девушки из медицинского института…

– Из медицинского? – переспросила Надежда. – Все ясно, значит, это училище имени адмирала Лазарева, которое на Петроградской стороне… Вот это удачно, один мой знакомый как раз там учился, может быть, сумеет что-то вспомнить!

Прошло уже несколько лет с тех пор, как Надежда Николаевна ушла с работы, но у нее сохранились друзья в родном НИИ. И самым близким из этих друзей был Валя Голубев, бывший моряк и чрезвычайно обаятельный человек. С Валей Голубевым Надежда не раз ездила в длительные командировки, выполняла сложные и ответственные задания, в общем, как говорится, они съели вместе не один пуд соли. Валька из института тоже уходил, и не раз. Когда наступали трудные времена, он то сторожил, то что-то строил, то паял, то чинил, то трудился сменным электриком. Но потом все же вернулся в родные стены.

«Привык, понимаешь… – смущенно объяснил он Надежде, – столько лет оттрубил. Опять же люди приличные…»

Ему-то Надежда и позвонила, когда ей понадобилась информация о военно-морском училище имени адмирала Лазарева.

– Ой, Надюха! – бурно обрадовался Валя. – А я как раз тебя вспоминал! Ты не хочешь к нам вернуться? У нас тут начальство сменилось, большие планы, финансирование возобновилось, так что хорошие специалисты очень нужны… Я уж тут удочку закидывал…

Надежда вспомнила прежние времена. Инженерная работа ей всегда нравилась, нравилась царившая у них в отделе живая творческая атмосфера, нравились люди. Однако когда она представила, что придется каждый день вставать ни свет ни заря, тащиться через весь город на работу, готовить многостраничные отчеты да еще выслушивать от начальства бесконечные неквалифицированные советы и несправедливые замечания… нет, она привыкла к свободе и ни за какие деньги не хотела возвращаться в инженерную кабалу!

«Вот и кончилась моя работа… – грустно подумала она, – к хорошему-то как быстро привыкаешь…»

– Спасибо, Валюша, за добрые слова, – ответила она дипломатично, – но знаешь, у меня столько дел дома… Саша будет недоволен, если я выйду на работу! Опять же кот…

Валя Голубев никогда не был занудой. Он руководствовался простым принципом: не прошло – и ладно.

– Ну, не хочешь – как хочешь, – ответил он без обиды. – А вообще как дела?

– Дела нормально, – заторопилась Надежда Николаевна. – А я у тебя вот что хотела спросить. Ты ведь в прошлом военный моряк, а какое училище заканчивал?

– Краснознаменное имени адмирала Лазарева командное училище Военно-морского флота! – браво отчеканил Валентин.

– Вот-вот! – обрадовалась Надежда. – Оно-то мне и нужно! У тебя в этом училище знакомых не осталось?

– Что, кто-то из родственников поступать хочет? Тут я тебе вряд ли смогу помочь…

– Нет, совсем по другому делу. Мне просто нужно кое-что про это училище разузнать. Точнее, даже не про само училище, а про одного выпускника.

– Ну, тогда ищи Михалыча. Он там все еще работает и все про всех знает. И память у него как архив флота, в ней все по полочкам разложено и ничего не теряется!

– Михалыч? – переспросила Надежда. – А кто он такой, этот Михалыч?

– Бывший начхач…

– Что? – удивилась Надежда. – Валя, как ты выражаешься! Всегда был приличным мужчиной, при дамах ничего себе не позволял…

– А что я сказал-то? Начхач – это начальник хозяйственно-административной части, по-граждански – завхоз. Но сейчас он на пенсии, так что перешел на другую должность, попроще. Но его все равно там каждая собака знает, спроси Михалыча, тебя к нему отведут…

– Насчет собаки я поняла, но все же у него, кроме отчества, наверное, и имя имеется?

– Само собой. Вообще-то его зовут Африкан Михайлович, но все его зовут просто Михалыч. Сама понимаешь, Африкан – какое-то старорежимное имя…

– А можно мне на тебя сослаться?

– Конечно, можно! Я же говорю, у него память отличная, и мы с ним никогда не ссорились.

– Вот так вот, – сказала Надежда Николаевна Вере, убирая мобильник в сумочку, – люди всегда помогут. Ладно, я сейчас по горячим следам в училище…

– Да зачем вам туда? – вскинулась Вера. – Ну вычислите вы этого типа, но адрес-то у него уж точно другой. Да, может, он с деньгами уже давно за границей!

– Угу, а Лидию кто убил? Он, больше некому. Стало быть, он до этого времени здесь был. Вот ты подумай – как он мог такие деньги вывезти? Судя по всему, он одиночка, в чемодан ведь такие деньги не положишь и в аэропорт не попрешься, как с обычным багажом. Просветят и заинтересуются. Опять же деньги в рублях были, так? Кому там, за границей, рубли нужны? Стало быть, нужно их в валюту обращать, а это тоже сложно для такой большой суммы. Привлекать они с Лидией никого не хотели, потому что банк твой уж верно подсуетился – если где-то хотя бы в разговорах такая большая сумма всплывет, они тотчас узнают. Это только твой дурачок Кирюша поверил, что деньги спокойно лежать будут в сейфе год.

– Да не мой он! У меня теперь своего ничего нету – даже имени! – горько сказала Вера.

– Ты извини, – мягко сказала Надежда, – извини, что прописные истины изрекаю, но байку про двух лягушек и сметану слышала?

– Слышала, – угрюмо ответила Вера.

– Ну вот, мораль какая? Надо бороться, лапками двигать, туда-сюда тыкаться, авось выход найдешь из тупиковой ситуации.

Вера молчала, глядя в сторону.

Через час Надежда Николаевна подходила к монументальному особняку на Петроградской стороне. Прежде этот особняк принадлежал князьям Чертополоховым, но последние восемьдесят лет в нем располагалось военно-морское училище. Девушки из окрестных школ и медучилищ осаждали особняк, чтобы познакомиться с будущими моряками, а попасть в это училище на выпускной бал было едва ли не сложнее, чем поступить в Институт международных отношений. По этой причине вокруг училища всегда было оживленно.

Сейчас же здесь было тихо и безлюдно.

Подойдя к дверям особняка, Надежда остановилась в изумлении.

Вместо мраморной доски с названием училища над дверью красовался яркий рекламный щит с надписью: «ООО «Веселый умывальник». Сантехника из Германии».

Сбоку от двери в огромных витринных окнах были выставлены душевые кабинки, раковины и гламурные розовые унитазы.

Возле входа молодой человек в синем форменном комбинезоне мыл роскошную черную машину.

– Молодой человек, – обратилась к нему Надежда Николаевна, – извините, но тут раньше было военно-морское училище. Оно что – куда-то переехало?

Парень взглянул на Надежду несколько высокомерно и проговорил, растягивая слова:

– Никуда оно не переехало. Их начальник половину здания нам продал, «Умывальнику». А в училище вход с другой стороны.

Надежда обошла здание и действительно увидела с другой стороны скромную дверь, над которой была прикреплена та самая мраморная доска с названием училища.

Надежда огляделась по сторонам и вошла.

В холле было пусто и прохладно. Прямо напротив двери крупный старик с густой седой шевелюрой неторопливо возил по полу шваброй.

– Извините, дедушка, – обратилась к нему Надежда. – Не подскажете, где я могу найти Африкана Михайловича?

– Кому дедушка, а кому капитан второго ранга в отставке! – ответил старик гулким, могучим басом. – Равняйсь! Смирно! А позвольте узнать, по какому поводу вы, штатская и сухопутная личность, этим самым Африканом Михайловичем интересуетесь?

– У меня к нему пара вопросов имеется… – начала Надежда, но старик ее перебил:

– Равняйсь! Смирно! Насчет вопросов у нас строго, объект военный, разные вопросы задавать тут не положено, особенно штатским и сухопутным!

– И еще привет ему хотела передать от Валентина Голубева… – договорила Надежда.

Эти слова произвели на строгого старика удивительное действие. Он расплылся в широкой улыбке и проговорил:

– От Валюши Голубева? Якорь ему в полубак! Ну так это же совсем другое дело! Швартуйтесь ко мне в сухой док, я вам чаю заварю настоящего, капитанского… – С этими словами он отставил швабру и открыл перед Надеждой неприметную дверь под лестницей.

– Так это вы и есть Африкан Михайлович? – догадалась Надежда Николаевна.

– Я и есть, – признался старик. – Прежде был в этом училище начхачем, теперь служу обыкновенным сторожем. Только ежели вы от Валюши, можете меня просто Михалычем называть. Я же его, кальмар ему в кубрик, знаю как облупленного! Хороший курсант был, старательный! Всегда готов был помочь, и со строевой подготовкой полный порядок…

За дверью обнаружилась каморка, напоминающая маленькую корабельную каюту. К стене был привинчен откидной столик, в углу имелась аккуратно застеленная койка, по стенам висели какие-то корабельные приборы, открытки с видами далеких городов и фотографии морских офицеров в белоснежных кителях и парадных фуражках с крабами. В одном из этих офицеров Надежда Николаевна с удивлением узнала молодого Валю Голубева.

– Швартуйтесь! – повторил старик и придвинул Надежде крепкий табурет из темного тяжелого дерева. Сам он открыл подвесной шкафчик, достал оттуда чайник, металлическую банку с заваркой и две тяжелые кружки в якорях и парусниках.

Через две минуты каюта наполнилась ароматом свежезаваренного чая, Михалыч наполнил кружки и сел напротив Надежды.

– Ну, как Валя? – осведомился он. – Вроде бы я слышал, что он сошел на берег, работает на гражданке?

– Да, и уже очень давно, – сообщила Надежда. – Он инженер, и очень хороший…

– Русалка ему в форштевень! – воскликнул старик. – Инженер! Он настоящий моряк, прирожденный… я, конечно, извиняюсь, дамочка, за свои выражения, но не удержался…

– Ничего. – Надежда улыбнулась. – А Валя, он демобилизовался по здоровью… ну опять же, чтобы семью чаще видеть…

– По здоровью – это конечно… – вздохнул Михалыч. – Я вон тоже по здоровью ушел с флота в это училище, а только как вспомню закат на Филиппинах или, к примеру, раннее утро возле мыса Доброй Надежды… Акула ему, извиняюсь, в клотик!

– Чай у вас хороший! – дипломатично проговорила Надежда. – Ароматный!

– Я же говорю – настоящий капитанский! А все почему? – Он поднял прокуренный палец. – Потому что заварки нужно сыпать как следует! Настоящую капитанскую порцию! Ну, дамочка, вы меня о чем-то хотели спросить?

– Да… – неуверенно протянула Надежда Николаевна. – Хотела у вас узнать об одном вашем выпускнике. Да только, к сожалению, не знаю его фамилию…

– А имя? Отчество? Год выпуска?

– Может быть, зовут его Сергей Максимович, а может, и нет… он вполне мог чужим именем назваться. Год выпуска тоже не знаю, но сейчас ему лет сорок – сорок пять…

– Ну это, кашалот ему в переборку, несерьезно! Это, извиняюсь, плыви туда, не знаю куда! Как я могу про него что-то сказать, если вы ничего не знаете?

– Ну, кое-что я все же знаю. Он довольно заметно прихрамывает. Говорил, что сразу после выпускного бала поехал с друзьями кататься на мотоцикле, попал в аварию и заработал сложный перелом ноги. Из-за этого его комиссовали, так что он ни дня во флоте не служил…

– Не во флоте, дамочка, – поправил Надежду Михалыч, насупившись. – Не во флоте, а на флоте!

– Ну, извините, я таких тонкостей не знаю… И еще, – вспомнила Надежда, – еще у него такая татуировка на пальце – перстень с якорем. Но это, наверное, у многих моряков…

– А ведь я, кажется, знаю, про кого вы спрашиваете… – протянул Михалыч, и на лице у него проступила неприязнь. – Каракатица ему в шпангоут! Вы, дамочка, его по какому вопросу разыскиваете? Он вам, извиняюсь, кем приходится?

– Никем. Я подозреваю, что он совершил преступление, – подумав, ответила Надежда.

– И правильно подозреваете! – прогрохотал старик. – Скумбрия ему в трюм! Сергеем Максимовичем, говорите, назвался? Да он такой же Сергей Максимович, как я Владимир Ильич или, к примеру, Никита Сергеевич! Сергей Максимович – так прежнего начальника нашего училища звали, вице-адмирала Определенного!

– Так я и думала… – вздохнула Надежда. – Не стал бы он своим именем называться!

– Я еще не договорил, дамочка! Вы говорите, на мотоцикле он катался? Сколопендра ему в рундук! На мотоцикле-то это верно, да только не просто катался!

Михалыч сделал паузу, перевел дыхание и продолжил:

– Он с одним дружком магазин ограбил и с места преступления на мотоцикле удрал. Мотоцикл, между прочим, тоже угнал. Да далеко не уехал, в аварию попал. Для первого раза легко отделался – учли молодость, хорошие характеристики, чистосердечное раскаяние, дали один год. Ну разумеется, на флот он не попал, с таким пятном на биографии да с поврежденной ногой. Однако потом, я слышал, он себя выдавал за морского офицера и даже форму носил. А сам… сам стал настоящим уголовником – грабежи, кражи, мошенничества всякие… потом, говорят, завязал, на работу устроился, да я не очень верю.

– Что-то в таком духе я и подозревала! – вздохнула Надежда.

– И вы вот, дамочка, насчет татуировки сказали, – продолжил Михалыч. – И опять, как говорится, пальцем в небо!

– А что – разве у моряков не бывает татуировок?

– Бывают, конечно… – Михалыч смутился. – Даже у меня есть… молодой был, глупый… даже сказать неудобно, что у меня наколото и на каком, извиняюсь, месте. У некоторых моряков целые картины изображены! Помню, служил у нас на эсминце «Вразумительный» капитан-лейтенант Хвороба, так у него на спине была наколота картина на политическую тему – Карл Маркс и Фридрих Энгельс побеждают этого, как же его… Антидюринга! Замполит наш, капитан второго ранга Брус, лично эту татуировку проверял и не нашел, к чему придраться, – все, говорит, политически выдержано, хоть на политинформации показывай в качестве наглядного пособия…

– Так почему же вы говорите, что с тем человеком я пальцем в небо попала?

– Вот именно, что пальцем! На всяких местах моряки наколки делают – на спине, на груди и на других, я извиняюсь, частях тела, только не на пальцах. Перстни на пальцах, дамочка, только уголовники накалывают, и каждый перстень что-то значит. К примеру, если цветок на перстне – это значит, что с самой юности человек на зоне обитает, еще по малолетке загремел, если кот наколот – это расшифровывается «коренной обитатель тюрьмы», а если якорь, как у вашего знакомого, – это значит «я корешей не выдаю».

– Надо же! – удивилась Надежда. – Век живи, век учись! Так все же, как того человека звали, и где он теперь может быть?

– Звали его Константин Кефалиди, а где он теперь – это вопрос сложный… Откровенно скажу – не знаю и знать не хочу! Такое знакомство для человека приличного – просто позор!

Выйдя из училища, Надежда малость приуныла. Получалось, что ходила она зря, потому что хоть и узнала она про знакомого Лидии множество подробностей, но это ни к чему не привело. Под своей настоящей фамилией он наверняка не фигурирует, и затеряться в большом городе ему ничего не стоит. А искать его криминальных знакомых – благодарю покорно, можно так нарваться…

Так стало быть, поиски зашли в тупик.

Надежда тряхнула головой и по старой инженерской привычке решила не биться этой самой головой в монолитную стену, а подойти к проблеме с другого конца. Раз она приняла гипотезу о том, что Лидия провернула все дело с украденными деньгами вместе с Константином Кефалиди, то где-то они должны были пересекаться. Вот Вера же видела его. Стало быть, и потом, в течение этого года, кто-то, знакомый с Лидией, мог знать что-то о Кефалиди.

Подруг у Лидии не было, родственников тоже, значит, нужно искать знакомых по месту работы.

Из банка она уволилась год назад, и звонить туда не стоит. Они все равно ничего не скажут – вон как Веру отфутболили. Да еще и заинтересуются – кто звонит, да откуда, да зачем вам Лидия, да вы сама кто такая…

Она набрала номер Веры.

– Все спишь? – нарочно сказала грубо, чтобы расшевелить эту тетеху. – Быстренько свяжись со своим непутевым муженьком и выясни, что он знает о месте работы Лидии. Говорил же он, что она в какую-то мелкую фирмочку бухгалтером устроилась…

– Ладно… – хриплым голосом ответила Вера, – ждите…

Надежда миновала два дома и завернула в небольшой скверик, где присела на лавочке рядом с интеллигентного вида старичком, который читал газету. Мобильник она держала в руках.

Прошло пять минут, Надежда начала скучать. Книжки у нее не было, а рассиживаться вот так на лавочке среди бела дня ей некогда, дел невпроворот. Еще через пять минут она набрала номер Веры. Там было занято. Уже лучше, значит, она дозвонилась до Кирилла и теперь с ним разговаривает.

– Что вы так нервничаете? – спросил старичок, оторвавшись от своей газеты. – Ну опаздывает человек, имейте же терпение. Мало ли что могло случиться?