Текст книги "Одной смерти мало"

Федор без удовольствия пригубил чай и отставил чашку – бурда была редкостная. Из-за тонкой стенки доносился приглушенный голос дворника:

– Да, я… да, насчет той женщина из дэвятой квартира… да, он про дэньги говорил…

Через минуту дворник вернулся, потирая руки:

– Сэйчас чэловек придет, который про твоя Вера знает!

– Зачем мне какой-то человек? – насторожился Федор. – Ты мне Веркин адрес обещал сказать!

– Сэйчас, сэйчас! – успокаивал его дворник. – Сэйчас будет адрес! А ты что чай не пьешь? Надо чай пить, здоровый будэшь…

– Это разве чай? – поморщился Федор. – Ни вкуса, ни цвета, ни запаха!

– Хороший чай, зеленый чай! – заверил его дворник. – Мне из Таджикистан привозят…

Федор хотел ему что-то ответить, но в это мгновение дверь дворницкой распахнулась, и в нее ввалились трое мужчин в одинаковых черных костюмах.

– Этот? – коротко спросил старший из них дворника. Тот молча кивнул и немедленно испарился.

Люди в черном окружили Федора, старший уставился ему прямо в глаза холодным пронзительным взглядом.

– Где деньги? – спросил он его таким мягким, таким душевным голосом, что у Федора от страха волосы встали дыбом.

– Не… не знаю, про что вы говорите… – забормотал он. – Не знаю ни про какие такие деньги…

Старший переглянулся с одним из своих спутников и проговорил наставительно, как учитель на уроке:

– Помнишь, Гена, я тебе говорил, как определить, когда человек врет? Вот сейчас ты видишь классический пример! У него расширились зрачки, поднялись углы губ, глаза забегали…

– Николай Иванович, – Гена шагнул вперед, массируя кулаки, – можно, я с ним поработаю?

Не дожидаясь разрешения, он резко выдохнул и с размаху ударил Федора кулаком в нос. Там что-то хрустнуло, брызнула кровь.

– Подожди, Гена! – Старший чуть заметно поморщился. – Горячишься, горячишься! Спокойнее нужно, изящнее…

В следующую секунду он совершенно внезапно ударил Федора двумя пальцами в бок. Удар был вроде бы не сильный, какой-то даже небрежный, но Федора пронзила такая боль, что в глазах у него потемнело и какое-то время он не мог дышать.

– Ну что? – Человек в черном наклонился над Федором, заботливо оглядел его и даже проверил пульс. – Отдышался? Вижу, что отдышался… давай, попробуем еще раз. Где деньги?

– Не знаю… – залепетал Федор, но человек в черном снова поднял руку и так же небрежно ударил его в другую точку.

На этот раз боль была совершенно другой. Но она была еще страшнее, чем первый раз.

Федор позеленел, он глотал воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Ты смотри, Гена, – человек в черном снова обратился к своему спутнику, – крепкий орешек попался! Видно, не будет от него никакого толку. Придется с ним кончать. Здесь удобно – в соседней комнате есть печка, там и сожжем, никаких проблем с трупом…

– Не надо! – вскрикнул Федор. – Я скажу! Я все скажу! Верка увезла… украла у меня часть денег, но там еще осталось! Там еще много осталось! Я вам все отдам! Все отдам!

– Вот видишь, Гена, как надо работать? – наставительно проговорил старший. – Изящно, спокойно, психологично! Главное, нужно найти с клиентом общий язык! – Он наклонился к Федору и мягко, ласково проговорил: – Ну, показывай, где деньги!

Федора вывели из дворницкой и втолкнули в черный джип, мрачный и угловатый, как гроб на колесах. Увидев этот джип, Федор подумал, что живым его не выпустят.

Через три часа черный джип подъехал к дому на железнодорожном переезде. Трое людей в черных костюмах вывели Федора из машины, подвели к крыльцу.

– Ну, показывай, где деньги! – приказал Николай Иванович, встряхнув Федора, как тряпичную куклу.

– Чичас… чичас… – Федор суетливо достал из-под камня ключ, открыл дверь, прошел в кладовку и показал на старый телевизор: – Вот, тут они… открывайте…

Люди в черном переглянулись.

– Открывай сам, – приказал старший. – Мало ли что ты там приготовил… может, у тебя там мина…

– Это мне даже обидно, – бормотал Федор, отвинчивая крышку. – Какая мина? Я такого даже слова не знаю… вот они… – Он всхлипнул и предъявил начинку телевизора.

– Что это такое? – удивленно спросил Николай Иванович, разглядев пачки сторублевых купюр, прихваченных аптечными резинками, и затесавшиеся среди них редкие доллары.

– Как – что?! – переспросил Федор. – Неужто не видите?

– Где деньги? – ледяным голосом процедил человек в черном и пронзил Федора взглядом.

– А это что? – В голосе Федора недоумение сменилось обидой и возмущением. – А это что же – не деньги?

– Где настоящие деньги? Где наши деньги?

– Эти и есть самые настоящие! – заверещал Федор. – Я за эти деньги сколько лет пахал! Сколько лет шкурой своей рисковал, под статьей ходил! А Верка, зараза, украла! Но она-то хоть что-то мне оставила, а вы все отберете, да еще издеваетесь, за деньги не считаете!

– Николай Иванович, вы разрешите? – вежливо обратился Гена к своему наставнику.

– Пожалуй, – кивнул тот. – Я тебя очень хорошо понимаю: сил больше нет это терпеть!

Гена снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула, закатал рукава белоснежной рубашки и подошел к Федору. Тот удивленно взглянул на него и спросил:

– Тебе чего, парень?

– Вот чего. – И Гена принялся методично избивать Федора. Лицо его при этом светилось, как у пианиста, исполняющего сонату Бетховена или вальс Шопена.

– Все, все, хватит! – проговорил через несколько минут Николай Иванович. – Ты слишком увлекся! Это может плохо сказаться на твоем энергетическом балансе!

– Извините! – Гена вымыл руки под допотопным железным рукомойником, пригладил волосы и надел пиджак.

Затем люди в черном аккуратно вытряхнули начинку старого телевизора в черный полиэтиленовый пакет и покинули Федора, забрав все его накопления.

Федор остался на полу, с разбитым лицом и окончательно утраченной верой в человечество.

Утешали его только две вещи – то, что он остался жив, и то, что в бутылке, которую принесла ему вчера вероломная паскуда Верка, было еще грамм двести водки.

Проболтавшись по магазинам, Надежда купила не только продуктов, но и новую помаду. Уже легче!

Дома затянули хозяйственные дела, Надежда так закрутилась, что мелькнула даже мысль бросить эту затею, купить все новое, но тут она хватилась очков.

От природы уж или просто от врожденного оптимизма, но Надежда Николаевна была человеком здоровым. Ну ломило, конечно, спину, если продует, и настигал в эпидемию грипп, который валит всех без разбора, ничем от него не спастись. А так все основные органы были в относительном порядке. Вот только небольшая наследственная близорукость. Врач выписал очки для дали, не для постоянного ношения. Надежда очки не любила и надевала только в кино или дома перед телевизором.

Для дома очки были простые, удобные, а на выход заказала Надежда дорогую оправу, и очешник был даренный той же московской теткой, очень красивый. И черт ее дернул положить очки в ту же косметичку! Думала, так безопаснее, не разобьются, если что… Хотела, в общем, как лучше, а получилось…

Но это же совершенно меняет дело! Теперь она просто обязана найти Лидию! Потому что заказывать новые очки – это такая морока. Идти к врачу за рецептом, потом искать приличную оправу… К тому же она дорогая, и придется рассказывать обо всем мужу. Он, разумеется, денег не пожалеет, но Надежде стыдно представать перед ним такой Машей-растеряшей! Ни в чем муж не упрекнет, но посмотрит насмешливо и подумает, что у жены мозги совершенно набекрень встали от безделья. От сериалов-то и не такое случиться может. И никаким образом Надежде не доказать мужу, что сериалы она не смотрит, днем телевизор вообще не включает!

Надежда Николаевна взглянула на часы и заторопилась. Она едва успевает…

Китайский ресторан назывался «Цветок мейхуа», что означает обычную сливу. Надежда сразу заметила его по разноцветным фонарикам, приветливо раскачивающимся у входа. Внутри было полутемно, прохладно и очень уютно. Улыбчивая китайская девушка привела Надежду к столику и положила перед ней меню.

Надежда оглядела зал. Она пришла пораньше, было без десяти шесть, народу в большом зале было не так много. Лидии не было, это Надежда увидела сразу. Что ж, она сказала по телефону, что очень занята, едва успеет к шести. Возможно, ее кто-то ожидает.

Надежда была уверена, что это мужчина, с женщиной Лидия разговаривала бы совсем по-другому. Более того, мужчина этот Лидии близкий. Не сейчас, может быть, раньше… Впрочем, это только ее предположения.

Одиноких мужчин в зале было всего двое. Один в углу уставил весь стол тарелками и ел – самозабвенно и ни на кого не отвлекаясь. Не тот, поняла Надежда, к тому же мужчина был плешив и полноват, вряд ли Лидия обратила бы на такого внимание.

Второй подозреваемый был молод, но тоже весьма упитан, наголо брит и в расстегнутой на пузе рубашке. Он пил пиво и смотрел мрачно, потом прижал к уху навороченный мобильник и заорал:

– Ну где тебя черти-то носят? Жрать хочу уже – умираю!

Тоже не тот, поняла Надежда, Лидия не позволила бы так с собой разговаривать. Во всяком случае, ночью в поезде она покрикивала на своего собеседника, а не он на нее. И не для еды они тут встречаются, а для разговора. Причем важного.

Надежда на минуту задумалась, в чем же тут дело.

Лидия узнала ту несчастную деревенскую тетку, которая разлила молоко и получила за это колотушки от мужа. То есть сначала тетка узнала Лидию, оттого и выронила свои бидоны. И вот этот факт, судя по всему, сильно Лидию насторожил.

От таких мыслей отвлекла Надежду Николаевну приветливая китаянка вопросом:

– Вы уже выбрали?

– Зеленый чай и салат из морской капусты, – строго сказала Надежда, вспомнив про излишества на юбилее Ленки Соловьевой, – чай без сахара и никаких булочек!

Девушка понимающе кивнула.

Надежда взглянула на часы – вообще-то время уже пришло. Толстый обжора закончил есть и сидел теперь, отдуваясь. К другому – молодому и хамоватому – явился приятель, такой же бритый и хамоватый.

– Пробки, блин! – громко оправдывался он на ходу. – Ни фига по городу не проехать!

Пришла еще парочка. Сели в уголке и заворковали. Надежде принесли заказ. Девушка расставляла тарелки и чайник, и Надежда, увлекшись созерцанием, упустила из виду входную дверь. И опомнилась только, когда услышала совсем рядом голос Лидии:

– Еле вырвалась! Начальница, сволочь, вечно норовит перед концом рабочего дня работы подкинуть!

– Представляю, каково тебе – после банка, где ты сама приказывала подчиненным, очутиться в этой зачуханной конторе, да еще и тетка-начальница зараза первостатейная! – насмешливо ответил на это собеседник Лидии.

– Заткнись! – холодно ответила та. – Оставь свои глупые замечания при себе, понял? Я не для того тебя сюда позвала, чтобы их выслушивать! Да и вообще я наперед знаю все, что ты скажешь, так что лучше помолчи и послушай!

– И слушать не хочу твои бредни! – От волнения мужчина пустил петуха.

Надежда осторожно повернула голову. Зал ресторана был сложной формы, между некоторыми столиками были невысокие перегородки, три стола находились на возвышении, еще два скрывались за огромным комнатным растением, Надежда так и не смогла определить его вид. По иронии судьбы Лидия со своим спутником сели почти рядом, только их скрывала от нее перегородка. Но если вытянуть шею, то можно их разглядеть.

Что Надежда и сделала, покосившись на других посетителей. Никому не было до нее дела, официантка вышла.

Лидия сидела к ней спиной, таким образом, Надежда смогла спокойно разглядеть мужчину. Он был молод – не старше тридцати – и очень хорош собой. Темные, с рыжинкой, волосы, ясные серые глаза, широкие плечи, спокойные жесты… портили его немного мясистый нос и слабый, безвольный подбородок. Сейчас мужчина был взволнован, глаза смотрели сердито.

– Ты утверждаешь, что видела Веру? – спрашивал мужчина. – Проснувшись глубокой ночью в какой-то дыре на железной дороге, ты узнала Веру в деревенской тетке, продающей молоко?

– И малину, – деревянным голосом сказала Лидия.

– Извини, дорогая, это бред! – Мужчина махнул рукой. – Такого просто не может быть! Тебе привиделось со сна!

– Ты прекрасно знаешь, что я не тот человек, которому может что-то привидеться, – терпеливо ответила Лидия, а Надежда ощутила вдруг, что Лидии дорого стоит это спокойствие и что ей очень хочется стукнуть своего собеседника по голове чем-нибудь тяжелым.

И еще она поняла, что сейчас совсем не время ей высовываться и подходить к их столику. Эти двое очень нервничают, могут и подальше послать.

Внезапно ожил Надеждин внутренний голос, с которым у нее были сложные отношения. Внутренний голос давно уже взял себе за правило Надежду воспитывать. Интонации у него были точь-в-точь как у мужа. В данном случае голос советовал немедленно бросить всю эту затею, доесть морскую капусту и идти спокойно домой. Можно и не доедать, если не хочется.

Надежде и самой было ясно, что радостной встречи она от Лидии не дождется. Но с другой стороны, очень жалко очков.

Надежда Николаевна обладала рядом достоинств. Были у нее и недостатки – у кого их нет? К своим достоинствам она относила умение доводить любое дело до конца. В данном случае раз уж притащилась она в этот ресторан и заказала дурацкую морскую капусту, то следует с Лидией все же объясниться. Мало ли что у нее с тем парнем? Ей, Надежде, нету до него никакого дела.

Надежда Николаевна если что-то решала, то остановить ее было очень трудно. К слову сказать, муж такое Надеждино качество не одобрял и называл обычным упрямством. И не раз в сердцах восклицал, что она упряма, как сто ослов!

Но чего не скажет мужчина в раздражении? И Надежда не принимала слова мужа близко к сердцу.

– Говорю тебе, это была она, – продолжала Лидия, – я в этом уверена, и тебе придется смириться с этим фактом. И она меня узнала тоже, я заметила.

– Но как, как она могла там оказаться? – простонал мужчина. – Ведь прошел целый год… А мы-то думали…

– Это ты думал… – с непонятным выражением произнесла Лидия, – это ты надеялся, что она пропала, пропала с концами. Утонула, попала под поезд, выбросилась из окна!

– Перестань… – тихо попросил мужчина, – ты что, не понимаешь, что мне неприятно это слышать?

– Ах вот оно в чем дело? – зло рассмеялась Лидия. – Нам неприятно… Разумеется, тебе гораздо приятнее было бы знать наверняка, что тело ее валяется в каком-нибудь глубоком овраге, без одежды и документов и что ее никто никогда не найдет! А если и найдет, то уж точно никто никогда не опознает!

– Прекрати! – прошипел мужчина. – Еще услышит кто-нибудь… Господи, как я жалею, что мы затеяли все это…

– Испугался, – устало констатировала Лидия, – перетрусил. Тебя бы на мое место! Ведь не тебя подозревают…

Она добавила еще что-то совсем тихо.

– Да замолчи ты! – рявкнул мужчина, так что Надежда втянула голову в плечи.

Если сейчас Лидия ее узнает, будет очень неприятно. И уйти незаметно она тоже не может – эти двое обязательно увидят. Да, положеньице…

– Ты думаешь, что ловко устроился? – продолжала Лидия гораздо спокойнее. – Похоронил жену, поменял квартиру, девку завел…

– Да что ты… – слабо запротестовал он.

– Не спорь, я видела… – отмахнулась Лидия, – да не стесняйся, мне по барабану. Мы с тобой, дорогой мой, повязаны так крепко, что хоть десять девиц заведи – это ничего не меняет. Ты забыл про Ясенево?

Над столом повисло тягостное молчание.

– Вот так вот, – удовлетворенно сказала Лидия, – помни об этом. И слушай меня. С этим делом надо разобраться, раз и навсегда. Мы не можем быть уверенными до конца в том, что она не появится здесь и не станет мутить воду…

– Ты хочешь сказать, что мы должны… – Голос мужчины дрогнул.

– Вот именно, – твердо ответила Лидия, – и как можно скорее.

– Не дави на меня! – Он снова пустил петуха, и Надежда поняла, что он безумно боится. Она вытянула шею и увидела, что весь он как-то обтек, как будто из его тела вытащили жесткие кости и остался только чехол из кожи. Подбородок его трясся и выглядел почти неприлично.

– Господи, зачем, зачем я только с тобой связался? – простонал он. – Это ты, ты меня уговорила!

– Видит Бог, как я об этом жалею, – вздохнула Лидия. – Но поздно, дорогой, теперь назад дороги нету. Надеюсь, ты это понимаешь?

Внутренний голос Надежды Николаевны криком кричал, чтобы она немедленно уходила из этого ресторана – ведь ясно же, что эти двое настроены очень серьезно. И если они только заподозрят, что их подслушивают, то скандала не миновать. И черт их знает, о чем они вообще говорят. Вполне возможно, что это серьезный криминал. Хоть с виду и приличные люди, но мало ли что…

В этом месте своих размышлений Надежда почувствовала легкое покалывание в корнях волос. Это означало, что она взяла след.

Было у Надежды Николаевны не слишком спокойное хобби – она любила разгадывать криминальные загадки. И для этого подчас влезала в такие истории, что и спастись от крупных неприятностей можно было только чудом. И ладно бы несчастья случались с близкими Надеждиными знакомыми или, не дай Бог, родственниками. Хоть вроде бы знакомые все приличные люди, но, как известно, от сумы да от тюрьмы не зарекайся… Тогда, конечно, следовало бросить все и нестись на помощь, как два бурундука Чип и Дейл.

Но как отмечал Надеждин муж Сан Саныч, его жена просто притягивала всевозможные криминальные истории, и нет бы пройти мимо, так она бросалась в самую гущу расследования, хотя никто, добавлял Сан Саныч ехидно, ее об этом не просил.

Характер у Надеждиного мужа был неплохой, занудный немного, но терпеть можно. Однако не чужд он был некоторому сарказму. А в случае с Надеждиной склонностью к авантюрам Сан Саныч был строг, иногда даже в ярость приходил. Потому что очень за Надежду опасался. Так что она взяла за правило о своих приключениях мужу ничего не рассказывать. Упаси Бог, не врать, а просто промолчать. Слово – серебро, а молчание – золото, не зря народ говорит.

– Черт тебя понес на этот полустанок! – прошипел мужчина. – Черт тебя понес в этот Пошехонск, что ты там потеряла?

– Не твое дело… – начала было Лидия, но тут же вскрикнула.

Надежда даже привстала с места и увидела, что Лидия тоже вскочила и с ужасом смотрит на свою светлую юбку, на которой расплывается коричневое пятно.

«Соевый соус, – констатировала Надежда, – он опрокинул на нее соевый соус…»

– Что ты наделал, придурок! – прошипела Лидия. – Жди здесь, не уходи!

И убежала в туалет.

Надежда сообразила, что настал решительный момент. Сейчас или никогда. Она сможет перехватить Лидию в туалете и сделать вид, что только что пришла и понятия не имеет, что у нее был трудный разговор с этим парнем. Притвориться шлангом и отдать ей косметичку. Тогда Лидия не сможет отвертеться, они договорятся встретиться завтра, Надежде, в конце концов, нужны очки.

Надежда Николаевна встала из-за стола, и к ней тут же подскочила официантка. Надежда сунула ей деньги, но, как назло, в кошельке были только крупные купюры, пришлось еще ждать сдачу. Однако она прикинула, что такое пятно Лидия будет отмывать долго.

Наконец разобрались с официанткой, и Надежда бросилась в туалет. Заранее сложив губы в приветливую улыбку, она распахнула дверь, и улыбка тут же сбежала с ее лица, потому что перед глазами возникла такая картина.

Лидия лежала на кафельном полу, неловко отвернув голову, и тело ее выгнулось совершенно неестественным образом. Надежда не видела ее лица, но затылок был разбит, и вокруг головы расплывалась красная лужа, не оставляющая никаких сомнений в ее происхождении.

Надежда ни к селу ни к городу подумала вдруг, что лужа того же цвета, что и помада Лидии.

Над Лидией склонилась молодая светловолосая женщина.

Вера еще раз огляделась по сторонам и вспомнила разговор с Риммой Питоновной. Соседка сказала, что безутешный Кирилл похоронил обгоревшие останки своей жены – ее, Веры, останки – на Серафимовском кладбище… там, где похоронены ее мать и бабушка…

Вера остановилась и огляделась. Она находилась на улице Савушкина, неподалеку от Черной речки и в двух остановках от того самого Серафимовского кладбища…

Непонятная сила толкнула ее вперед. Она села на подвернувшуюся маршрутку и через пять минут подходила к воротам кладбища.

Возле ворот на перевернутом ящике сидела старуха в сиреневом спортивном костюме, перед ней лежали невзрачные букетики – потрепанные астры, флоксы…

– Доченька, купи цветочков! – оживилась старуха, увидев Веру. – На могилку положишь, мама порадуется… Или бабушка…

Вера сунула старухе деньги, отказалась от сдачи, взяла неказистый букет и пошла по дорожке, утрамбованной тысячами ног.

Как давно она здесь не была! Как давно не навещала мамину и бабушкину могилу!

Она вспомнила день маминых похорон.

Мама умерла от опухоли мозга, ей едва исполнилось сорок пять лет, Вера тогда училась на пятом курсе экономического института. На похороны собрались какие-то тетки – дальние родственницы, бабушкины еще подруги. Все громко, демонстративно плакали, жалели Веру. После похорон собрались у нее в квартире, выпили водки и разговорились, вроде бы даже забыли о покойной. К Вере подошла какая-то высокая, сухощавая женщина и проговорила, таинственно понизив голос:

– Имей в виду, Веруша, в нашей семье все женщины рано умирают! И Ольга, мать твоя, и сестра ее старшая… и тебе, сиротинушка, такая же судьба уготована!

Тетка шумно всхлипнула, вытерла сухие глаза и налила себе очередную рюмку…

Вера понятия не имела, кто же это такая и кем эта ворона ей приходится. Тетка лихо выпила водку, закусила куском селедки и толкнула локтем соседа, игриво рассмеявшись. Судя по всему, несмотря на свое пророчество, она рано помирать явно не собиралась.

Дорогу к родственным могилам Вера нашла легко. Возле старинного склепа с рыдающим мраморным ангелом свернула налево, пробралась мимо куста сирени и первым увидела старинный чугунный крест на бабушкиной могиле. Рядом виднелась простая мраморная стела с маминым именем – Ольга Александровна Малинина, и ниже даты жизни…

А слева от этой стелы… слева, там, где прежде на пятачке пустого места стояла простая деревянная скамья… теперь там лежала черная гранитная плита, на которой были вырублены четкие, не оставляющие никаких сомнений буквы: «Вера Сергеевна Дроздова». И две даты – рождения и смерти.

Вера покачнулась и, чтобы устоять, оперлась на бабушкин крест.

Августовский день на мгновение померк перед ее глазами, в ушах тяжело забухало.

Да, она уже знала, что ее считают мертвой, но одно дело услышать такое от болтливой соседки, и совсем другое – увидеть собственными глазами могильную плиту со своим именем.

Что же это?

Кто похоронен под этой плитой?

А может быть, там все же похоронена она, Вера, может быть, она умерла год назад?

Нет, так можно сойти с ума!

Нужно немедленно уходить отсюда!

Остался только один вопрос, совсем незначительный, – на чью могилу положить цветы: на мамину, на бабушкину или… или на свою собственную?

После секундного колебания она положила букетик на мамину могилу и отправилась прочь с кладбища, еще раз взглянув на цифры на гранитной плите. Двадцать второе августа… Выходило, что неизвестная женщина погибла на следующий день после всех страшных событий, случившихся с Верой…

У ворот, там, где прежде сидела старуха с цветами, Вера увидела цыганку в пестрой необъятной юбке. Цыганка шагнула ей навстречу, забормотала, сверкая золотыми зубами:

– Молодая-красивая, позолоти ручку! Я тебе все скажу, как есть, всю правду! Что было с тобой, что будет…

Вера отшатнулась от цыганки, попыталась ее обойти, но та заступила дорогу, вцепилась в ее руку, уставилась на ладонь.

– Отпусти! – вскрикнула Вера, пытаясь вырвать руку, но цыганка уже сама ее выпустила, отшатнулась, как от привидения, и испуганно выкрикнула:

– Уйди, уйди! Уходи обратно! Ты зачем с кладбища ушла, зачем из могилы вышла? Чур меня! Я перед тобой не виновата, не тронь меня, уходи обратно!

– Чокнутая, – пробормотала Вера, обходя цыганку и направляясь к остановке.

Взглянув на часы, она спохватилась, что пора возвращаться к работе Кирилла: скоро у него заканчивается рабочий день.

К счастью, тут же подошла маршрутка, и скоро Вера была уже на том же самом месте, напротив знакомого офиса.

Сослуживцы Кирилла выходили, переговариваясь, рассаживались по машинам и уезжали. Наконец на пороге появилась до боли знакомая фигура мужа. Как и днем, он шел под руку с той же самой девицей. Длинные ноги, светлые волосы, голубые глаза…

Вера снова почувствовала укол в сердце.

Да, все серьезно, они не только обедают вместе…

Парочка подошла к машине, Кирилл предупредительно открыл дверцу перед своей спутницей, потом сам сел за руль. Машина медленно выезжала со стоянки.

Вера замахала руками, и рядом тотчас же остановился видавший виды «опель».

– Куда едем, мадам? – осведомился водитель, лысый жизнерадостный мужичок лет сорока.

– Вон за тем «ситроеном»! – Вера показала на машину Кирилла.

– Муж или так – хороший знакомый? – поинтересовался водитель, разворачиваясь.

Вера не ответила.

– Понял, не дурак. – Водитель усмехнулся. – Меня это, конечно, не касается…

Он ловко вписался в транспортный поток через две машины от «ситроена» и держал дистанцию. Видно было, что ему такая работа не в новинку.

Какое-то время они ехали молча, но в конце концов водитель не выдержал:

– А я тебе что скажу: зря ты на него свое время тратишь, зря мучаешься. Надо на такие вещи спокойнее смотреть. Он гуляет – и ты тоже себе ни в чем не отказывай! Ты баба интересная, мужиков вокруг много, свистни, любой прибежит… вот хоть я… Опаньки! – Он затормозил и повернулся к Вере: – Смотри-ка, а он свою кралю высадил, так что все не так плохо!

Действительно, «ситроен» остановился возле косметического магазина, длинноногая блондинка выпорхнула, а машина поехала дальше.

– Ну что, успокоилась, или дальше будем следить? – осведомился водитель.

– Едем дальше! – решительно сказала Вера после секундного размышления, у нее появилась надежда выяснить таким образом домашний адрес Кирилла.

– Твое дело. – Водитель пожал плечами. – Ты платишь!

Он передернул рычаг скоростей и поехал за «ситроеном» Кирилла.

Впрочем, ехать им пришлось не очень долго. Кирилл выехал на Петроградскую сторону, свернул на Пушкарскую улицу и остановился неподалеку от китайского ресторана. Он припарковал машину и вошел в красные двери, украшенные фонариками.

Вера немного выждала, затем расплатилась с водителем и вошла в ресторан следом за мужем.

Ресторан был довольно большой, но при этом уютный – зал был разделен резными деревянными перегородками на множество маленьких кабинок, так что, сидя за столом, можно было не видеть соседей и чувствовать себя в уединении. Кроме того, тут и там были расставлены пальмы и монстеры в расписных деревянных кадках и огромных керамических горшках, что также способствовало созданию интимной и домашней обстановки.

В зале было не слишком людно, но Вера все же не сразу заметила мужа. Кирилл сидел за столиком в глубине зала и просматривал меню, время от времени бросая на дверь нетерпеливые, озабоченные взгляды – он явно кого-то дожидался.

На всякий случай Вера отступила за пальму.

Она какое-то время колебалась – подойти к мужу или понаблюдать за ним со стороны. В конце концов выбрала второе – ей хотелось узнать, кого он ждет, но главное же, она увидела свое отражение в одном из бесчисленных зеркал и снова с болью в сердце осознала, что год, проведенный на полустанке с Федором, самым роковым образом сказался на ее внешности. Но в конце концов это не важно, а важно то, что снова при объяснении они будут на людях.

«Да что, в конце концов, ему неймется, – в раздражении подумала Вера, – ну ехал бы уж скорее домой, а то болтается по ресторанам как… ну ясно что в проруби…»

Вера двинулась через зал, чтобы выбрать удобный наблюдательный пункт. При этом она старалась обходить стороной освещенные участки и пряталась за растениями.

В конце концов ее подозрительные маневры не остались незамеченными: к ней приблизилась девушка восточного вида в красном шелковом платье и осведомилась:

– Вам столик на одного, или вы еще кого-то ждете?

– На одного, и если можно – в том углу. – Она показала ту часть зала, где сидел Кирилл, и поспешно пояснила: – Я боюсь сквозняков.

– Пожалуйста, можете сесть вот за тот стол… – Девушка показала на столик на возвышении. Этот столик не слишком устраивал Веру, за ним она была на виду, но спорить не стала, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание.

К счастью, в этот момент девушку в красном окликнул один из посетителей, она извинилась и покинула Веру. Воспользовавшись этим, Вера сменила направление и подобралась еще ближе к Кириллу.

Она хотела было сесть за стол, отгороженный от него деревянной перегородкой, как вдруг увидела, что навстречу ей идет темноволосая женщина…

Вера застыла на месте как громом пораженная.

Это была Лидия.

Собственно, она уже знала, что та жива, но все равно в глубине ее души еще оставались какие-то сомнения. А теперь… еще секунда, и они столкнутся с Лидией нос к носу!

Вера метнулась к двери с женским силуэтом и юркнула внутрь, пока Лидия ее не заметила.

Оказавшись в дамской комнате, она увидела прямо перед собой испуганное лицо с красными пятнами на щеках и не сразу поняла, что это ее собственное отражение в зеркале.

Плеснула в лицо холодной водой, насухо вытерлась бумажным полотенцем.

Ледяная вода помогла ей немного успокоиться, но все равно сердце бешено колотилось, в ушах стучало, и руки тряслись, как у законченного алкоголика.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного – ведь она только что нос к носу столкнулась с женщиной, которую убила год назад.

По крайней мере целый год она была в этом уверена.

Даже после той ночи, когда она увидела Лидию в окне вагона, в ее душе еще оставались какие-то сомнения. Даже после телефонного разговора с начальником службы безопасности банка. В конце концов, он не обязан докладывать неизвестно кому, что Лидия умерла, убита.

Но теперь последние сомнения растаяли, как утренний туман. Это была Лидия, собственной персоной…

А самое ужасное – Лидия шла к Кириллу… в этом ресторане у них была назначена встреча!

Как же так? Ведь они не были знакомы!

Были, тут же вспомнила Вера, ведь она сама познакомила их на корпоративе за полгода до тех ужасных событий.

И за тот год, за тот ужасный год, который она провела на полустанке, это знакомство могло перерасти…

Да нет, зачем она накручивает себя? Зачем выдумывает самое худшее? Зачем так плохо думает о муже?

Плохо? Но ведь она уже видела его с какой-то смазливой длинноногой девицей… и потом зачем он встречается с Лидией?

Вера прикрыла глаза – и перед ее внутренним взором снова возникла та ужасная картина, которая преследовала ее весь этот год, – труп Лидии с разбитой головой и лужа темной крови на ковре…