Текст книги "Лики смерти"

Она вошла в ванную без стука. За целомудренно задернутой шторкой шумел душ. Сквозь полупрозрачный пластик просматривались очертания сильного загорелого тела Сергея. Марине пришлось сделать над собой усилие, чтобы не смотреть в ту сторону. Она загрузила в стиральную машину грязную одежду, стянула с себя перепачканные джинсы, привычно проверила карманы, наткнулась на смятый бумажный листок, а развернув его, замерла в недоумении.

«Я, Соломон Моисеевич Коган, завещаю содержимое этого сундука, в равных долях, моему сыну Когану Моисею Соломоновичу, моей дочери Коган Розе Соломоновне и верному другу Квитко Леонарду Брониславовичу».

Чуть ниже стояла собственноручная подпись Когана, его паспортные данные и дата.

– Ой! – раздалось за спиной Марины. Обернувшись, она увидела стыдливо прикрывшегося краем шторки Сергея.

– Марина, не могла бы ты выйти на минуту? – краснея, попросил он.

– Да, но прежде, чем одеться, посмотри, что оказалось в сундуке. Я еще там, в подвале, нашла эту бумажку. Сунула в карман и забыла, а здесь завещание.

– Хорошо, Марина, я посмотрю, но только позже.

Оставив Сергея одного, Марина постояла в коридоре, каждую минуту опасаясь, что спустится дядя Саша, а она стоит, мягко говоря, не совсем одетая. Едва Сергей вышел из ванной, она юркнула за дверь и заперла ее на задвижку.

Внезапный страх охватил ее. Что теперь о ней будет думать Сергей? Как лечь с ним в одну постель? Что делать, как себя вести, если он посмеет? А ведь точно посмеет! Как любой нормальный мужик, постарается закрепить успех. Нет! Этого нельзя допустить! Как бы с ним ни было хорошо в заброшенном саду, на влажной от росы траве, под сияющим звездным небом, невозможно, чтобы это повторилось! Но как отказать ему? Как дать понять, что все кончено? Ладно, случилось один раз, но на этом все! Никакого продолжения! Нужно как можно скорее забыть обо всем! В первую очередь надо, чтобы забыл он. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Сергей решил, что она легкодоступна. Что это можно будет повторить. Как бы ни было трудно, придется поговорить с ним, объяснить, что толкнуло ее к нему в тот момент, когда поняла, что они оба остались живы. Сидя в темном подвале, без единого шанса выбраться наружу, она попрощалась с жизнью. Это очень страшно – умирать молодой! Когда от тебя уже ничего не зависит. Кто-то другой принял за тебя решение, кто-то другой приговорил тебя к медленной мучительной смерти – и ты не в силах что-либо изменить. Вязкий ужас заполняет сознание. Ты мысленно прощаешься со всеми, кого знала, и понимаешь, что больше ничего не будет в жизни: ни любви, ни детей, ни семьи. Только темнота, медленное удушье и жуткий голод. Леденящее душу осознание абсолютного бессилия.

Марина вдруг почувствовала, что замерзает. Словно очнувшись от страшного сна, в недоумении оглянулась. Яркий свет заливает белоснежную ванную. Она сидит на холодном кафельном полу. По шторке стекают в ванну капельки воды. Распахнутая дверца стиральной машины. Разноцветные зубные щетки в пластмассовом ярко-зеленом стаканчике. На полке длинная череда различных кремов, лосьонов и пенок. Чуть в стороне жилеттовский бритвенный станок, крем для бритья.

Стряхнув оцепенение, она разделась, не глядя затолкала в машинку белье. Защелкнула дверцу, запустила программу и, открыв воду, шагнула под тугие горячие струи. Только теперь она почувствовала, как несет от нее пожарной гарью, подземельем и еще чем-то липким и гадким.

Жесткой мочалкой Марина с остервенением терла свое тело, намыливала и снова начинала оттирать, смывать с себя отвратительные запахи. Грудь, живот, бедра раскраснелись, пошли какими-то непонятными пятнами, но она не останавливалась, сделала воду погорячее и продолжала отмывать себя. Шальная мысль о том, что, не дай бог, Сергея будет раздражать ее запах, заставляла постоянно принюхиваться, делала неуверенной и по-детски робкой.

Лишь когда закружилась голова и силы почти оставили ее, Марина, набросив на себя халат, вышла из ванной. Из кухни доносились аппетитные запахи. Сергей в одиночестве возился у плиты. Его загорелая, перевитая длинными упругими мышцами спина вызвала у Марины неясное волнение, но она быстро справилась с собой.

Сергей, еще стоя под душем, ощутил зверский голод. Катя возилась на кухне, разогревала поздний ужин. Извинившись, Сергей отпустил хозяйку, заявил, что вполне справится сам. Стоя у плиты, он даже не услышал, как вошла Марина. Он думал о том, что произошло, и не находил объяснения словам девушки. Почему она сказала, что между ними ничего не может быть? Разве он не признался ей в любви? Разве не сказал, что не представляет жизни без нее? Все же она дала понять, что случившееся не более чем случайность, просто реакция на стресс. Он сожалел о том, что произошло. Теперь, когда желание, жгучее, неистребимое, сжигало его сильнее, чем раньше, услышать отказ было выше его сил. Лучше бы все оставалось по-прежнему. Он мог сдерживать собственные порывы и не оскорблять Марину своими чувствами.

– Сережа, ты посмотрел ту бумагу, которую я тебе дала? – спросила она, останавливаясь у стола.

– Что? – От неожиданности Калиновский повернулся слишком резко и едва не сбросил с плиты закипавший чайник.

– Я спросила о завещании, ты посмотрел его?

– Нет еще, а что, там есть что-то важное?

– Думаю, да. Прочти, пожалуйста.

Сергей взял со стола листок, пробежал глазами, вернул его Марине и, подумав, сказал:

– Конечно, это не совсем завещание, по правилам оно должно быть заверено, но все же определенную юридическую силу оно имеет. В любом случае совесть твоя чиста. Ты стала полноправной хозяйкой сундучка и вправе распоряжаться им по своему усмотрению. С той минуты, как мы его обнаружили, ты стала очень богатой невестой и можешь выбирать себе такого мужа, какого только пожелаешь. Впрочем, с твоей красотой это право принадлежит тебе неотъемлемо.

– Смеешься? Я хочу с тобой посоветоваться. Как ты считаешь, мы должны поделиться с дядей Сашей частью находки?

– Мне трудно судить, я все же не твой родственник, но, на мой взгляд, это было бы разумно. Люди приняли нас. Рассказать о нашей находке все равно придется. Так что лучше всего будет оставить им некую часть.

– Спасибо, Сережа, ты очень помог мне. Я тоже так считаю. Правда, не представляю, как сказать об этом дяде Саше. Насколько я его знаю, он откажется.

– В таком случае – лучше решать вопрос с Катей. Мне показалось, она разумная женщина и не откажется принять от тебя небольшой подарок. Садись ужинать, а то все снова остынет, пока мы с тобой разглагольствуем. Единственное, о чем я тебя хотел попросить, – ты не одолжишь у Кати чего-нибудь выпить? Меня, если честно, все еще трясет после того подземелья.

– Без проблем! – отозвалась Марина. – Я знаю, в холодильнике есть водка, а вот коньяк, кажется, в баре, в нашей комнате. Если хочешь, я принесу!

Сергей кивнул, по спине побежали мурашки. Как же он хотел, чтобы комната, в которой они остановились, действительно была общей, ее и его, одна на двоих, как и вся дальнейшая жизнь.

Марина, не обращая внимания на разлетающиеся полы халата, выпорхнула из кухни. Не прошло и минуты, как она вернулась с начатой бутылкой и двумя бокалами.

– Я решила составить тебе компанию! Не дело надираться в одиночестве! Это уже попахивает алкоголизмом, а ты, как я знаю, этим не страдаешь.

– Не думал, что ты пьешь коньяк! – искренне удивился Сергей.

– Милый Сережа, что мне только не приходилось пить! Даже дешевое вино, когда училась в институте. А к коньяку меня приучил Андрей. Он, когда мы мотались по командировкам, именно его предпочитал всем другим напиткам. Впрочем, он и толк в винах знает. Вообще я хочу тебе сказать, Андрей уникальный человек, мне иногда кажется, что он разбирается абсолютно во всем. Начиная с дизайна одежды, кончая космосом. Ты знаком с ним, как я поняла, давно, что ты можешь сказать о нем как о человеке?

Калиновский едва сдержался, чтобы не закричать! Как она может сейчас, после того, что между ними было, вспоминать об Андрее? Что должно произойти, какой вселенский катаклизм, чтобы она, прекраснейшая из женщин, наконец забыла этого бабника и ловеласа?

Марина сделала вид, будто не заметила, как тень набежала на лицо Сергея. Взяла бокал, покрутила его в тонких изящных пальцах, полюбовалась янтарным цветом благородного напитка и, пригубив, сказала:

– Знаешь, Сережа, ты зря так напрягаешься, слыша имя Андрея. У меня с ним ничего не было. Поверь, он был и остается моим другом, верным и преданным. То, что я себе выдумала, всего лишь моя собственная фантазия.

Они засиделись допоздна. Уже кончился коньяк, Марина мечтала, как распорядится сокровищами, а Сергей по большей части отмалчивался. Он не торопил девушку, невольно оттягивая тот момент, когда придется ложиться в постель. Страх оказаться отвергнутым повергал его в шок. А в том, что все именно так и произойдет, Калиновский не сомневался. Наконец, Марина, встав из-за стола, заявила, что время позднее, пора отправляться спать.

– Хорошо, – согласился Сергей. – Только я на несколько минут зайду в Интернет. Нужно узнать, как обстоят дела в фирме. Мне обещали оставлять полную информацию.

– Ладно, только не слишком долго, а то я совсем засыпаю, – спокойно, как о само собой разумеющемся, сказала Марина и вышла из кухни.

Калиновский выкурил сигарету, постоял у распахнутого в сад окна и, погасив свет, осторожно, стараясь не шуметь, вошел в комнату. Марина не погасила ночник. В его свете лицо девушки, спокойное и прекрасное, казалось еще красивее. Вздохнув, Сергей сел за стол, включил компьютер, вошел в Сеть, проверил свой почтовый ящик, на всякий случай скачал погоду на несколько дней, посетил чат, потрепался немного и, убедившись, что Марина крепко спит, на цыпочках вышел из комнаты. Решение он принял еще за столом, когда разливал по бокалам коньяк и мучительно искал выход из сложившейся ситуации. О том, чтобы провести еще одну ночь в одной постели с ней, не могло идти речи. Предыдущие ночи превратились для него в непрерывную пытку. Что уж говорить о предстоящей, если, еще не познав Марину, он так страдал. Выйдя во двор, Сергей бесшумно снял машину с сигнализации, забрался внутрь и, откинув спинку сиденья, натянул на себя плед. Лежать было очень неудобно, ноги не помещались. Руль мешал, ограничивал место для коленей. Кое-как устроившись, Сергей закрыл глаза, но в сознании тут же вспыхнули столь яркие и волнующие картинки того, что было с ним и Мариной, что тяжкий стон сорвался с губ. Руки еще помнили нежность ее кожи, в голове болезненно билась невыносимая мысль: все кончилось, и исправить этого невозможно. Хотелось бежать, скрыться, забиться в какую-нибудь нору – и не показываться из нее до тех пор, пока не сотрется из памяти вкус губ Марины, ее волнующий запах, ощущение ее рук на шее, блеск звезд в расширенных зрачках.

Юркнув под прохладную простыню, Марина замерла в напряженном ожидании. «Что он сейчас сделает? Ну, пусть потянет еще время, проверит почту. А после? Сорвет с меня тонкую ткань? Вопьется горячими губами в шею? Сожмет сильно-сильно в объятиях и унесет в необозримую даль, где не будет ни страха, ни горьких разочарований, только вечное наслаждение и восторг? Господи! О чем я думаю? – остановила себя Марина. – Хватило и того, что он замкнулся и совершенно не обращает на меня внимания. Разве трудно было поддержать меня? Подсказать, как поступить, куда, в самом деле, деваться со всем этим проклятым золотом. Наверное, я ему совершенно безразлична. Иначе – как объяснить его равнодушие? Он решил, что я доступна и развратна. А все потому, что я не остановила его. Не отказала. А как я могла отказать? Если хотела в тот момент этого. Теперь он осуждает меня, считает, что вела себя недостойно. И самое обидное, что Сергей прав. Действительно, этого не должно было случиться. Разумеется, он хотел меня, как любой мужчина, но я-то должна была справиться с собой! Не позволять произойти тому непоправимому, что случилось. Теперь дружбы между нами уже никогда не будет, он решит, что может забраться ко мне в трусики в любой момент, – и будет прав. Потому что все мужчины одинаковы в этом отношении. Переспав с очередной дурочкой, делают пометку о степени ее доступности и пользуются по праву победителя, цинично и безжалостно. Выходит, и Сергей такой же. Сейчас он тянет время, ждет, когда я сама брошусь к нему на шею и стану молить, чтобы он повторил все сначала. Но я не сделаю этого, пусть все идет своим чередом. Я просто буду вести себя так, словно ничего не случилось. А вернувшись домой, уволюсь. Убегу, уеду на край земли, чтобы только не встречаться с ним, не слышать ничего о нем, забыть, вычеркнуть из памяти все, что между нами было».

Она слышала, как он вошел, как запищал модем, разыскивая в бесконечной дали «удаленный компьютер», как стучали клавиши разбитой клавиатуры. Она ждала, что же произойдет, как поступит Сергей, когда выключит компьютер…

Солнечный луч щекотал лицо. Марина потянулась, лицо невольно расплылось в улыбке. Как все же чудесно утро! Смятая подушка. Рядом никого. Комната пуста. Сергея не видно. Воспользовавшись его отсутствием, Марина выскочила из постели, чувствуя, как лицо заливает краска стыда. «Вот черт! Он мог видеть меня спящую. С открывшейся во сне грудью, а может быть, и того больше!» – мелькнула жаркая, как огонь, мысль. Набросив халат, Марина опрометью бросилась в ванную. С кухни плыли какие-то фантастические запахи, там кто-то возился, но заглянуть туда Марина не решилась.

Когда, приведя себя в порядок, наконец, вышла, первым, кого она увидела, оказался Сергей. Чисто выбритый, чуть хмурый, с запавшими глазами, он стоял в дверях и, увидев ее, вдруг непередаваемо нежно улыбнулся:

– Доброе утро, Марина! Хорошо, что ты уже встала, пора завтракать. Вернее, уже обедать.

– А сколько сейчас времени? – удивилась она.

– Половина первого. Самое время обедать! – рассмеялся Сергей, только глаза почему-то стали грустными. – Катя на работе, Саша тоже уехал по делам. Я уже приготовил еду и жду тебя.

– Спасибо! Я так тебе благодарна! – невольно воскликнула Марина и едва сдержалась, чтобы не поцеловать. Внезапная нежность вдруг охватила ее, повлекла, по непонятным причинам сделала Сергея дорогим и милым сердцу человеком.

Проснувшись, Влад не обнаружил дома Лару. Это показалось ему странным: он слышал, как она договаривалась на работе насчет отгула. «Куда она понеслась в такую рань?» – подумал, но тут же забыл о женщине. Сегодня предстояли дела более серьезные, чем разборки с подругой. Почти не сомкнув глаз всю ночь, Влад много думал. Решение он принял, теперь пришло время действовать. Забросив сумку с самым необходимым в машину, выехал на тихую улочку. Отсюда до дома матери не больше двадцати минут на автомобиле.

Еще вчера днем, после происшествия в доме старухи, он заявил Ларе, что дальше она будет разбираться сама, – и уехал в крепость. С одной стороны, нужно было отвезти полученные от последнего клиента деньги, с другой – там, в тишине и покое подземелья, он мог, наконец, собраться с мыслями и немного расслабиться.

Бедная мама, уже семь долгих лет она не видела своего непутевого сына. Даже живя в одном городе с ней, Влад только сейчас решился навестить ее, и то с одной целью: попрощаться уже навсегда. Горькое чувство стыда за то, что он так и не оправдал ее надежд, жгло сердце. Она ведь всю жизнь мечтала, чтобы сын стал офицером, как и отец. Только что толку. Ему пришлось бежать из армии по одной причине: он стал опасен. Слишком много узнал. С другой стороны, если бы его не попытались устранить, почти наверняка сложил бы голову где-нибудь, подкарауленный таким же снайпером, как и он сам. Свернув на знакомую с детства, утопающую в зелени садов улицу, он так и не понял, откуда выскочил этот джип. Тормозить было уже поздно. Попытался увернуться. Джип, подрезая его, выехал на полосу встречного движения. Удар, пусть и скользящий, болью отозвался в голове. Скрежет раздираемого металла и звон стекла слились воедино. Не успел Влад выскочить из покореженной машины, как жестокий удар бейсбольной битой пришелся прямо в голову. Покачнувшись, он успел уклониться от второго, но в лицо ударила струя с резким химическим запахом. Сознание померкло.

…Голова гудела, как набатный колокол. Влад попытался пошевелиться, но к горлу тут же подступила тошнота. Щербатый бетонный пол холодил щеку. Откуда-то издалека слышались приглушенные, словно через вату, голоса. Осторожно приоткрыв глаза, Влад увидел совсем близко ноги, обутые в щегольские ботинки. Медленно, стараясь не привлекать внимания, по очереди напряг и расслабил все мышцы тела. Вроде все цело, кости не повреждены, а от пары-тройки синяков ничего страшного не случится. Судя по освещенности, он находится в каком-то не то подвале, не то в помещении, в которое свет проникает откуда-то сверху. Красные кирпичные стены показались ему странно знакомыми. Конечно! Это же бастион! Тот самый! Северный! «Вот черт! Раз они меня сюда притащили, выходит, отслеживали раньше. Старый дурак не проверил, и теперь они рядом с захоронкой!» – подумал Влад.

Целый водопад холодной воды обрушился на голову. Оглушительно звякнуло железное ведро. Влад невольно дернулся – и тут же резкий удар под ребра заставил его застонать.

– Очухался, любовничек? А ну поднимите этого красавчика! – раздался незнакомый мужской голос.

Сильные руки одновременно подхватили Влада с обеих сторон и, грубо встряхнув, поставили на ноги. Прямо перед ним на доске, уложенной на стопках кирпичей, сидел крепкий, стриженный наголо мужчина лет сорока. Тонкий шрам, оставленный когда-то ножом, тянулся от виска к подбородку по левой щеке. Этот шрам Влад узнал бы из тысячи. Перед ним был старый, еще со школьных времен, соперник, когда-то главарь всей шпаны с керамического поселка.

– Что, Вьюн, узнал? – усмехнулся мужчина.

– Вижу, Слон, зарисовка навсегда осталась. Такое не забывается!

– Можно подумать, у тебя заросла! – расхохотался Слон. – Ты мне лучше скажи, как тебе жилось, как тебе моя баба?

– Вроде я с тобой бабу никогда не делил! А жилось без тебя мне – лучше не придумаешь.

– Ну, ты загордился! Ларка-подстилка не с тобой ли последнее время кувыркалась? Значит, ты, Вьюн, забурел! Бабло ляжку не жмет? Пора поделиться! В тачке у тебя мои орлы только крохи взяли. Скажи по старой дружбе, где остальное припрятал. Чую, где-то здесь, в крепости. Но ты же у нас такой мастак, все норовишь норку поглубже найти. Расскажи по-доброму. Может, я тебя тогда и пожалею. Чтоб, значит, лишний грех на душу не брать! – Слон снова расхохотался, теперь заржали и его подручные.

– Я должен подумать. Все меняется в этом мире. Когда-то ты держал слово. Я не тороплюсь на тот свет. Дай немного времени.

– Приятно с тобой общаться! Как был благородным, таким и остался. Что ж, отпустите его. Никуда он отсюда не денется. Фил, налей по стопарю. И Вьюну тоже. Ему после «черемухи» поганенько. Пусть мозги освежит. А ты, Чела, постой на всякий случай возле лаза, мало ли что наш дружок надумает.

Фил без опаски повернулся спиной к Владу и отправился к каменной нише, некогда служившей для хранения боеприпасов. Поднял увесистую сумку, что стояла на полу, вынул из нее литровую бутылку водки, пластиковые стаканчики, разложил на сложенной вдвое газете припасенную снедь. Чела тем временем, выполняя приказ главаря, отошел к пандусу, ведущему на второй уровень, но косил глазами на разливаемую напарником водку. Только Слон, не сводя глаз с Влада, по-прежнему сидел на доске в двух метрах от него.

– Что надумал, Вьюн? Сдашь захоронку или придется тебя на кусочки резать? Впрочем, я тоже кое-чему научился. Видал? – Слон достал откуда-то из-за спины обычные электромонтажные пассатижи с синими пластиковыми ручками. – Странно, человек удивительно нервное создание, стоит только ноготок прижать, как начинает рассказывать все, даже то, чего не знает! Главное, в обморок не падает, сознание не теряет, а поет, что твой соловей. Помнишь небось, как тут соловьи пели? Заслушаться можно. Так что? Споешь?

– Давай для начала по старой памяти накатим, а уж после договорим. Я надеюсь, ты на меня зла не держишь за шрам? – спросил Влад.

– О чем речь, старик! Меня из-за этой царапины знаешь как на малолетке уважали? Что было – то быльем поросло. На тебя меня твои же куркули вывели. Стоило одного-другого прижать, они и раскололись. А вчера, представь, под вечер ко мне Ларка заявилась, проучи, говорит, гаденыша. А гаденыш, выходит, ты! Пошли выпьем, я на тебя лично зла не держу! Ни за зарисовку, ни за Ларку, б… этакую. Она, как только меня в очередной раз посадили, тут же маляву передала: мол, ты меня прости, но с уголовниками дел иметь не хочу. Передач не жди. Выпутывайся сам. Да я на нее и не рассчитывал. Она в ментовке человек не последний, но к нашим делам непричастный. Сидит у себя в лаборатории, анализы делает. Ну да бог с ней, не буду я с тобой ее делить, хотя, честно скажу, баба она заводная и в койке ловкая.

Фил уже накрыл импровизированный стол и теперь топтался рядом, всем своим видом показывая полное безразличие. Чела тоже бочком, бочком продвигался к водке.

То, что произошло в следующий миг, напоминало взрыв. Бутылка оказалась в руке Влада. Донышко со звоном разлетелось от удара в висок Слону. Оставшаяся в руке Влада «розочка» вонзилась в незащищенное горло Челы. Кровь, заливая все вокруг, фонтаном брызнула из рассеченной артерии. С разворота Влад ударил Фила ногой в пах и обрушил страшный удар локтем на бычий затылок. Хрустнуло так, словно переломили сухую палку. В одну секунду достигнув лаза, Влад скатился на первый уровень и что было сил побежал по галерее к крепости.

Марина сгорала от нетерпения. Теперь, когда тайна дома открылась, ей больше всего не терпелось рассказать о находке бабушке. Она торопила Сергея, на время забыв о собственных переживаниях и страхах быть непонятой. Садясь в машину, отбросила почему-то оказавшийся на ее сиденье плед и уже привычно ткнула пальцем в кнопку включения приемника. Музыка тут же заполнила салон.

– Поехали скорее! – нетерпеливо сказала Марина, едва Сергей запустил двигатель.

– Сейчас, только заскочим на заправку – и отправимся к твоей бабушке, – спокойно сказал Сергей.

Джип неторопливо выполз со двора и покатился по узкой улочке, чтобы уже через полсотни метров выбраться на широкую магистраль. АЗС была неподалеку, Сергей решил залить полный бак, чтобы хватило и на поездки по городу, и на обратную дорогу. Джип машина прожорливая, а Сергей не привык скупиться. Он остановился возле колонки и уже собрался выбраться на площадку, как джип вздрогнул от удара. Короткого взгляда в зеркало оказалось достаточно, чтобы оценить ситуацию. Сзади в упор к его «фронтере» стоял темно-синий БМВ, из которого горохом сыпались крепкие, коротко стриженные ребята. Благо монтировка с заботливо обмотанной изолентой рукоятью всегда лежала в боковом кармане водительской двери. Сергей возил ее с собой уже лет десять, и в таких ситуациях нехитрый инструмент его всегда выручал. С такими братками ему уже не раз приходилось перехлестываться, разговаривать с ними на обычном языке было бессмысленно. Они понимали только язык силы. Схватив монтировку, Сергей покинул джип и первым, не ожидая удара бейсбольной битой, мелькнувшей в руках одного из налетчиков, нанес сильный удар по плечу нападавшего. Схватившись за перебитую руку, бандит рухнул на колени. Второй нападавший, не растерявшись, выхватил из-за спины длинный тяжелый нож. Сергей наотмашь ударил его по лицу. Зубы, брызги крови, сдавленный крик – еще один противник остановлен. Трое оставшихся замешкались, осадили назад, и Сергей получил небольшую свободу действий. С диким криком он бросился вперед, загоняя противников в бумер. Едва за ними захлопнулась дверь, Сергей мельком бросил взгляд на несокрушимый бампер джипа, одним прыжком вернулся в машину.

– Что случилось? – встревоженно спросила Марина.

– Ничего страшного, просто поговорили, – ответил Сергей, стараясь погасить выброс адреналина.

– В нас врезались?

– Обычная подстава. Подставляют машину, а после выбивают деньги. С такими штучками я уже сталкивался, – коротко бросил Сергей и, рванув с места, вылетел на проезжую часть. – Жаль, заправиться не успели.

К больнице они подъехали через полчаса. Марина едва ли не бегом бросилась в отделение, стремясь как можно скорее рассказать о находке в доме. Сергей не пошел с ней, остался в машине. Сундучок все еще стоял в багажнике, оставлять его без присмотра не хотелось. Достаточно было стычки на заправке. Он не стал объяснять Марине, что в тот миг, когда его таранил бумер, первая мысль, которая мелькнула в воспаленном от бессонных ночей мозгу, была о наследстве девушки.

Марина в подробностях и красках рассказывала тем временем Владиславе Леонардовне обо всех злоключениях, которые произошли с ними за истекшие сутки. Пришлось рассказать и о пожаре.

– Знаешь, бабушка, какая беда приключилась? Дом сгорел! Нет, не подумай, в этом нет нашей вины. Кто-то поджег его в то время, когда мы были внизу. Если бы не Сергей, мы бы просто задохнулись. Он нашел вход в тайник. Ты не поверишь, где он был. Помнишь, где мы обычно брали воду зимой? В подвале, в ванне. Оказывается, за ней есть вход в потайную комнату. Ты рассказывала, что мой прадед прятал во время войны еврейскую семью, теперь мы знаем, где именно. В этой комнате мы и нашли сундук, а в нем то, что осталось для тебя. Вот посмотри. – Марина протянула бабушке листок бумаги. – Ты единственная наследница.

– Я уже отжила свое. – Владислава Леонардовна тяжело вздохнула. – Теперь все, что вы нашли, принадлежит вам. Тебе и твоему мужу. Стой! Ничего не говори! Я все знаю. Меня так просто не проведешь. Пусть пока вы не расписаны. Но пройдет совсем немного времени, и ты сама поймешь, что Сергей твой мужчина. Вы созданы друг для друга. Как две половинки одного целого. – Бабушка замолчала, отдышавшись, продолжила: – Он любит тебя всем сердцем, и убежать от этого невозможно. Если ты еще не разобралась в своих чувствах, пройдет немного времени, и все станет на свои места. Но я тебя прервала, рассказывай дальше. Что с домом, он сгорел совсем? Его можно восстановить?

– Трудно сказать. Нас завалило в подвале во время пожара. Выбраться в дом мы так и не смогли. Но Сережа нашел выход. Из той потайной комнаты, где мы нашли клад, вел подземный ход. Сережа вырвал несколько досок из стены, и мы поползи по узкому тесному лазу. В одном месте потолок обрушился, Сергей вынужден был прокопать путь в твердой, словно камень, глине. Выбрались наружу мы только ночью. А знаешь где? На участке Теодора! Помнишь старый заброшенный погреб в конце сада? Так вот, под землей он соединялся с твоим домом. Ты прости, что мы приехали к тебе так поздно, просто к дяде Саше мы добрались уже под утро. Ну и проспали.

– Ничего страшного, Маринка. Я сегодня разговаривала с врачом. Она сказала, что завтра меня можно будет забрать. Она подготовит все документы, и, если вы подпишете бумагу, что полностью берете на себя ответственность за меня, можно ехать. Ты не передумала меня забирать? – вдруг дрогнувшим голосом спросила бабушка.

– О чем ты говоришь! Как ты могла такое подумать! Ведь ты меня практически вырастила! Разве я могу тебя бросить? – возмутилась Марина.

– Успокойся, родная, просто наслушалась старух в палате. Вот и опасаюсь, что бросите меня. Кстати, вы нашли документы на дом? Они лежали в секретере.

– Нет, бабушка, там кто-то побывал до нас. Ни документов, ни семейного архива мы не нашли. А теперь, после пожара, и искать бесполезно.

– Кроме того, где-то в доме есть тайник, отец говорил. Жаль, не успел сказать, где именно. Я пробовала найти, но так и не смогла. Кстати, ты помнишь Лару?

– Тетку, что ли? Конечно!

– Я думаю, что это сделала она. Забери у нее все. Если на нее нажать, ей деваться будет некуда. Отдаст!

– Хорошо, мы попробуем. Паспорт у тебя ведь цел? Давай мы займемся подготовкой к отъезду.

– Ты знаешь, что нужно сделать? – уточнила бабушка.

– Справимся. Сергей способен договориться с любым человеком, а уж если этот человек женщина, она еще и воспылает к нему пылкой страстью. Я уже убедилась, что он никого не оставляет равнодушным.

– Вот и замечательно. Главное, не упусти его. Он создан для тебя! – напутствовала ее на прощание бабушка.

Влад разбирал завал, когда услышал топот ног приближающихся бандитов. Отбросив в сторону последние камни, рванул на себя деревянную крышку, прикрывающую ход, нырнул в него. Прекрасно ориентируясь в кромешной темноте, устремился вперед, точно зная, где пригнуться, где свернуть, где прижаться к стене, избегая очередной ловушки. Одна-единственная мысль тревожила его. Он снова не довел дело до конца. Не зачистил, не проверил Слона. В том, что именно он ведет за ним погоню, Влад не сомневался. Больше некому. Он единственный, кто мог знать о подземных лабиринтах. Пусть не знал подземных ходов замка, но мог догадываться об их существовании. Вставив на место ржавые прутья, Влад позволил себе слегка расслабиться. Пока преследователи доберутся сюда, пройдет время, пока сообразят, что прутья можно вынуть из гнезд, пройдет не меньше десяти минут. Времени вполне хватит, чтобы добежать до тайника и взять оружие. В том, что оно имеется у бандитов, сомнений не было. Без оружия Влад чувствовал себя раздетым.

Фонарь высветил крошечную комнатку. Влад вставил в приемник автомата магазин, передернув затвор, дослал патрон, привычным движением поставил на предохранитель. Теперь дело за пистолетом. Он решил остановить выбор на «макарове» не потому, что любил этот пистолет, просто в тесноте подземных ходов большая мощность не нужна, а патроны для него достать намного проще, чем к «беретте». Главное – не наделать глупостей, не ошибиться.

Тогда, в Афгане, тоже произошла ошибка. Ему приказали зачистить после подрыва машину, двигавшуюся по горной тропе. Обычный для аборигенов старенький, переживший все сроки «студебеккер». Завалившись на бок, с разорванным осколками тентом, он уныло дымил горящим передним колесом, подожженным взрывом. Возле развороченной кабины лежал мертвый водитель. Рядом с ним валялась английская винтовка времен Второй мировой. В кузове было тихо. Влад бесшумно, скрываясь за камнями, выдвинулся вплотную к грузовику. Оставалось только откинуть грязный брезент и заглянуть внутрь. Надежда на то, что оглушенные взрывом еще не пришли в себя, была оправдана. Машину едва не вышвырнуло в пропасть. Держа автомат в правой руке, Влад откинул полог, и первое, что увидел, – это кровь. Кровь на лице молоденькой девушки. Только позже он заметил расширенные от ужаса глаза, неотрывно глядящие в черный глазок автоматного дула. Остальные были мертвы.